>>> Скачок времени >>> Роковые Горы.

"Жалкий… Ничтожный… Убогий… Бездушный… Осколок дрянного булыжника, а не человек… Бессердечный кусок драконьего дерьма, вот он кто, этот жалкий скупердяй Скимур Кирк!"
Астрит не зря бранила человека из деревеньки Нальдерм, что находится на далёком севере, за дикой цепочкой Роковых гор, ограждающих Мистерию от царства морозов и снегов. Всего несколько минут назад она вручила аккуратный кожаный свёрток в его руки, в котором хранилась рукопись её дорогого друга, Архамуса. Бесценный текст, как говорил немолодой ученый. Астрит была свидетельницей, как бережно он относился к своим записям, сколько души он вложил в каждое слово. Глаза старика горели огнём, когда перо в его руках выводило символ за символом. Понимая, как это важно для него, Астрит не могла не проникнуться тёплыми чувствами к его записям. Не один месяц девушка согревала свёрток своей грудью, храня его у самого сердца от лютых морозов и беспощадных ветров. Она несла посылку, подобно священной реликвии, чтобы, по просьбе Архамуса, передать её в руки человека, по имени Скимур. Она пропиталась идеей, что делает что-то поистине важное. И что тот человек, который получит эти «священные» записи, знает их ценность… Какого же было её разочарование. Дверь ей открыл пожилой, ворчливый коротышка. Выхватив свёрток из её рук, он жадно пробежал глазами письмо Архамуса, вытащил из ящика стола небольшой мешочек, отсчитал двадцать золотых монет, и, даже не выразив свою признательность, сунул их в руки волшебницы и выставил девушку за дверь, горя от нетерпения поскорее углубиться в содержание рукописи.
Двадцать золотых… Очень щедро для такой работы, как доставка посылки. Но Астрит не относилась к тем людям, для которых звон золота стал громче голоса человечности.
"Кем надо быть, чтобы даже не предложить горячего напитка и возможности согреться?"
Это путешествие оказалось долгим и изнурительным… Ко всему прочему, ещё и опасным. За проделанную работу она считала, что вправе рассчитывать хотя бы на горячую еду и тёплую постель. А вместо этого, она была лишена даже элементарной благодарности, выраженной через несколько простых слов. За те короткие мгновения, за которые она познакомилась с Скимуром Кирком из Нальдерма, мужчина вообще не проронил не единого слова. Вполне возможно, он попросту был немым… Но разве нет других способов показать свою благодарность, помимо алчного взгляда и жестов, похожих на сметание крошек со стола, которые можно было интерпретировать лишь как «нечего тебе тут задерживаться, проваливай!»

К вечеру, когда охота на северных просторах становится опасной, горцы предпочитают собираться дружной компанией и сидеть у камина, распивая горячие напитки и рассказывая наперебой байки и дивные истории. Яркий свет в окнах, намного ярче, чем в других домах, безошибочно выдавал в здании таверну. Благо, отыскать её оказалось делом не сложным: стоило лишь идти по заснеженной улице и прислушиваться к громкому мужскому смеху.
Очутившись внутри, девушка не на секунду не пожалела, что покинула жалкую лачугу одинокого ученого. Всё в этом месте говорило о заботе и уюте, от жара, исходившего от пылающего пламени огромного камина, до пушистого меха диких животных. Всё, кроме взглядов коренных жителей деревни. Нелюбовь к чужакам узнавалась в нём практически сразу. К тому же, жезл с ярким камнем безошибочно разоблачал в молодой девушке волшебницу… А магов в этом далёком краю она ещё не встречала. Не видела она их и среди посетителей таверны: перед ней были крепкие, коренастые мужчины… Большинство из них были охотниками, остальные же занимались тяжким трудом, в этом сомнений не возникало. Некоторые из них смотрели на вошедшую чужачку с интересом, молодой блондин, несущий своим товарищам кружки горячего пойла, даже немного озадаченно улыбнулся девушке, проходя между столами. Но большинство косилось с нескрываемым отчуждением и неприязнью. Но не с агрессией.
Усталость и дикий голод… В уютной таверне они обрушились на голову Астрит тяжелым камнем. Игнорируя взгляды и перешептывания, девушка скинула сумку, шубу и прочие вещи на длинную деревянную скамью и громким голосом окликнула то ли управляющего, то ли официантку:
- Кружку эля мне и порцию горячей еды. Всё, что угодно, но чтобы было вкусно и вдоволь.
Стряхнув с волос снег, девушка уселась на скамью, устало почесывая затылок, уставившись невидящим взглядом на глиняный кувшин.

Прохладный порыв ветра, который впустил новоприбывший посетитель Когтя, сумел вырвать Астрит из глубокой задумчивости. За то короткое время, что она провела в этом уютном месте, девушка не только оттаяла, обогрелась, но и почувствовала лёгкий приступ жара. В таверне было слишком пламенно для молодой волшебницы. Да, именно пламенно… Возможно, причиной тому служила её природная стихия, но всего за несколько коротких минут дуновение мороза с заснеженной улицы превратилось из ненавистного врага, с которым приходилось вести неравный бой изо дня в день последние несколько месяцев,  в живительный глоток свежего воздуха. Астрит даже дёрнулась, на короткий момент помыслив о том, что было бы не плохо оставить дверь слегка приоткрытой. Но это вряд ли бы понравилось завсегдатаям Когтя, и, под их недружелюбными взглядами, девушка поникла, вновь опустившись на деревянную скамью.

Желудок сводила лёгкая дрожь, предвкушающая сытную, горячую еду. Ожидая своего запоздалого ужина, Астрит проводила взглядом молодого парня, появившегося в заведении немногим позже её самой. Наблюдая за его действиями, девушка с лёгким раздражением вспомнила, что за еду в таких местах, как правило, следует платить. Потребовалось несколько секунд, чтобы извлечь из плотно перевязанного мешочка затёртую серебряную монету. Забавно… Несколько месяцев не было ни единого случая, чтоб ей приходилось расплетать его верёвку, а сегодня это произошло уже дважды. И впереди, как минимум, был ещё один повод – необходимость отыскать место для ночлега. На доброжелательность и милосердие жителей Нальдерма рассчитывать не приходилось. Да что там Нальдерм – даже в Иридиуме найти бескорыстного и гостеприимного хозяина было делом столь же сомнительным, как и отыскать белое пёрышко в снежном сугробе.

Не прошло и минуты, как Астрит была снова сбита с мысли, на этот раз голосом, всё того же парня. Впрочем, тот факт, что хотя бы кто-то в этой захудалой деревушке проявил хоть немного приветливости, поднимало настроение. 
- Интересное предположение. – Ответила девушка. - Так вот, почему на меня так косятся… Сама-то я белых медведей не видела… - На несколько секунд Астрит умолкла, оглядывая свои меха с неправдоподобным интересом. - Да, мне вполне могли сбагрить подделку из этих собачек, которых я, кстати, тоже не видела. – Девушка призадумалась, но едва ли это могло потянуть на искреннюю попытку.

Деревня Нальдерм >>>

Гостеприимность этих людей удивила ведьму. Она не встречалась раньше с северянами, не знала их обычаев, но то, что перепуганные до того, чтобы набиться в таверну и не казать носа на улицу люди оказали столь радушный прием, внушало некоторое уважение. Война войной, а выпить гостям налить надо. Молчаливая, больше походящая на призрака, чем на живого человека, Ив с комфортом устроилась на лавке, скинув рюкзак рядом на пол и отбросив капюшон - усталость давала о себе знать, нога ныла, и возможность хоть немного отдохнуть была очень кстати. К напитку она едва притронулась - лишь отхлебнула немного ради ощущения тепла в горле, а вот от еды не отказалась, она была нужна также, как возможность сесть. Предложение перекусить сообщило еще кроху информации: все было не настолько плохо, чтобы еда подходила к концу. Хорошо. Уделяя еде и питью крохотную толику внимания, Ив прислушивалась и приглядывалась к происходящему, внимательно следя за говорившими, не пряча пристального взгляда сапфировых глаз. Осознание, что сами жители мало что понимают в происходящем, было досадным, но не более - что ж, придется самостоятельно собирать информацию и разбираться, что же такое здесь происходит. - Расскажите, как происходят нападения, - негромко подала она голос. - Каждую ночь? Что вы слышите? Что видите? Что чувствуете? Кого оно выбирает? Закрытые двери и ставни спасают? Оно оставляет следы? Оно оставляет что-то от жертв? Когда это началось - что вы помните первое? - Спокойный, размеренный поток вопросов, адресованный старейшине, не был вежливым или тактичным. Он был простой и прямой, не призванный как-то мягко обойти вопрос о гибели людей, за которых этот человек был ответственный - ведьма просто не подумала об этом. Ей нужна была информация, максимально полная, прежде чем решить, как именно нужно искать неведомую опасность, и личные чувства да хрупкая душевная организация людей были незначительными причинами на пути к цели.

Деревня Нальдерм=>>
Гнома хлопнула себя по лбу, ругая себя за то,что забыла представиться,но поспешила вслед за всеми представиться.
-Ева Вайдрогстан, но можете звать просто по имени. Титулов тоже пока не заработала,потому просто Ева.
Сообщила гнома, и прошла к женщине, любезно предложившей согревающий напиток,приняв который, Ева втянула запах,давая толпе мурашек пройтись по шее. Не влезая, Ева слушала разговор своих спутников со старостой. Они,в принципе, задавали те же вопросы,что и у Евы возникли в голове, вместо этого, она присмотрелась к присутствующим в зале.
"Не так уж их и много тут ...Не все же это оставшееся живое население деревни... Нет...Тут есть и старые...И молодые и мужчины и женщины."
-А почему тут собрались именно эти люди?Почему не все жители собрались вместе...Чтобы выживать?По одиночке же,в данной ситуации не выжить, особенно если известно что...некто зверствует  так...скрытно?-Начала бубнить себе под нос Ева,скорее рассуждая,чем обращаясь к кому то конкретно.
Спрыгнув со стула,умудрившись не расплескать напиток, Ева подошла к ребенку,лет 7-8, по крайней мере так он выглядел.И почему то не спал в столь поздний час.
-эээй,привет, я Ева, а тебя как зовут? скажи, а у тебя много друзей?Наверняка же тут очень много ребятни...Только почему то в этом месте так мало..
Гнома не надеялась на что то, ей почему то просто захотелось поговорить именно с ребенком. Это оправданное напряжение в воздухе,можно сказать душило Еву,и она всеми силами старалась дать себе  "вдохнуть".

Ивейн, Лекс, Ева. 25 июня. Начало ночи

Речь барона обратила на себя внимание всех собравшихся в зале таверны. Люди слушали огненного мага, не могли не слушать - Александр прочно приковал к себе всё внимание встревоженных сельчан. Он говорил и видел в глазах слушателей отражение своих слов. Некоторые из них потеряли детей, братьев, сестёр, жен и мужей. Некоторые из тех, кто сейчас находился  здесь, остались совсем одни. Боль, отчаяние... и всё же слова Лекса вселяли в них надежду и ту самую крупицу огненной ярости, так необходимую для борьбы. Он видел искры этого пламени в глубине их зрачков. Не во всех, но этого уже было достаточно. Это уже было лучше, чем до этого...

Гранст: - А ты неплохо говоришь, колдун, - одобрительно кивнул мужчина, - может и правда пришла пора ответить за наших мертвецов.
По толпе прошелся гул одобрения.

Что и сказать, Фон Дермент, определённо, произвёл положительное впечатление если не на всех, то на большую часть собравшегося в таверне люда. Чего нельзя было сказать о Еве. Жавшийся к матери мальчик не пошел с ней на контакт, только отвернулся и уткнувшись в материнские объятия, тихо заплакал.

Женшина: - Не стоит, - предостерегающе и довольно жестко отрезала осунувшаяся мать, прижимая к себе расстроившегося ребёнка. Сама она, впрочем, выглядела не лучше и больше напоминала живого зомби, нежели живую женщину, - он недавно потерял двух братьев и лучшую подругу.

Гранст: - Если бы оно приходило каждую ночь, то нас бы уже не было, - староста же первым взялся отвечать на вопросы водяной колдуньи, хотя уже вскоре к обсуждению присоединилось ещё несколько человек, периодически кратко вставляющих в разговор свои наблюдения, позволяющие в итоге составить более-мене ясную... или не очень ясную картину происходящего, - началось это месяца так четыре назад, может чуть раньше. Не могу припомнить ничего примечательного в те дни, разве что когда слепец Ярин пропал - пурга стояла лютая. Да разве здесь такое редкость? Да и мы тогда это на счёт напасти не списали. Подумали - вышел старик к лесу за сломом, да запропал в буране, не больно то и дивная история. Только вот потом люди один за другим тоже пропадать стали. Всё с восточных окраин началось, а там...

Кто-то из толпы: - Да там порой и целые дома за ночь пустели! - Ивейн не успела приметить того, кто именно это сказал, да и не было в том особой важности, поддакивающих в этом разговоре было не мало.

Гранст: - Да полно тебе! Дома целые. Из двух человек, не больше. Так то оно из большой толпы не тащит. Когда пропадает кто-то - всё потом только, поутру узнаётся. Здесь то вон, не вся деревня собралась, а только у кого в избе меньше трёх человек живых осталось. Ну и ставни конечно закрываем - оно на свет приходит, - пояснил мужчина, попутно осадив какого-то особо впечатлительного сельчанина, - следы то оно оставляет, но само на глаза ещё никогда не показывалось. Да и следы странные такие, не то зверь, не то... чертовщина какая-то. В общем, не видел никто его. Только слышали...

....БДЫЩЬ!!!....

Грохот, раздавшийся со второго этажа и последовавший вслед за ним девичий писк привлёк внимание всех собравшихся внизу людей. Многие повскакивали со своих мест, хватаясь за ножи, дубины и вилы. У многих были луки, но это было не лучшее оружие внутри помещения.

Гранст: - Какого...?...
Не долго думая, наиболее крепкие и боеспособные селяне бросились к лестнице, ведущей на второй этаж.

Ева на слова женщины лишь кивнула и немного отошла, еще раз посмотрев на ребенка и краем уха слушая разговор остальных членов команды. А что? Все равно вопросы возникающие  к этим людям,в большинстве случаев были одинаковыми.
"На свет не выходит...по одиночке вылавливает....бррр..."
-Прям словно вампир какой то...Следы значит оставляет...
Гнома осмотрелась,наблюдая за собравшимися здесь,уже взрослыми.
-А по этим следам кто-нибудь пробовал идти? Если да...Они обрывались?Или неизвестно...Потому что те кто уходили не возвращались?
"Ну и, теперь хоть понятно что собрало такое количество людей в этом месте...Дрожать по ночам...Нет худшего противника чем страх..."
Гнома сжала кулаки ,внезапно раздавшийся наверху шум, застал гному врасплох, а собралась она только тогда,когда плащ лекса уже мелькал наверху. Не все жители побежали узнавать что было источником шума. Вот и Ева, решила не лезть в толкучку , а настороженно взяла рукоять молота обеими руками, в напряжении смотря по сторонам,стараясь не отвлекаться на посторонние мысли.
-А что насчет дневного времени суток? Не бывало ничего странного? С тех пор когда пропал Ярин? И...Если позволите, с наступлением рассвета...Можно ли будет осмотреть место где он жил?

=>Деревня Нальдерм.

Мчащаяся по венам кровь двигалась столь стремительно, что казалось вот-вот и тело, будто переспелая слива, лопнет, забрызгав всё вокруг.
Липкий как смола пот катился по разгоряченному от бега телу, тщетно пытаясь остудить сплетённые в тугие узлы мышцы.
Страх, еще более сильный, чем ранее, подчинил себе и разум, и тело, надёжно спеленав их своими щупальцами.
А потом...дёрнул поводья.
Бесхвостый, не издав ни звука, тотчас же ринулся наружу тем же путём, которым очутился в девичьей опочивальне.
В текущем состоянии лекарю было всё равно что он находится на высоте второго этажа. Не волновало его и наличие на улице источника животного ужаса.
Сгруппироваться и выпрыгнуть. Желательно на крышу соседнего домишки. Но если такового не обнаружилось бы, он бы не задумываясь воспользовался бы и укутанной в снег площадкой.
Но, стоит признать, Йирт совершил одно более менее разумное действие в данной ситуации.
Он отпустил Уррура.
Еще в полёте бы Бесхвостый воспользовался бы чувством жизни, а по приземлению, вне зависимости от полученных повреждений, собирался начать махать протезом, попутно отступая к стене.

=> Деревня Нальдерм.

Ивейн, Ева, Лекс. Внутри таверны

На последние вопросы Евы и Лекса никто ответить толком не успел, так как началась суматоха. Огненный маг вырвался вперёд, освещая себе путь пляшущим на ладони пламенем. Оно змеистыми язычками мягко проскальзывало у него между пальцами и бросало на деревянные стены жаркие золотистые отсветы. В несколько прыжков преодолев лестничный пролёт и оказался на втором этаже таверны. Здесь также находился зал и в испуге жавшиеся друг к другу люди - в основном дети и несколько совсем молодых женщин. Одна из них бегло указала на одну из дверей и барон не долго думая вышиб ту с ноги, оказываясь в темноте небольшой спальни. Его встретил очередной залп пронзительного визга и испуганный взгляд натягивающей себе на грудь одеяло девицы.

Девушка: - Т...там... - немного охрипшим голосом указала она в сторону распахнутых настежь ставен и Александр уже через пару мгновений был возле окна, чуть искоса выглядывая во двор и имея возможность лицезреть не самую приятную картину из тех, которые он видел в жизни.
Ясш был мёртв.
Распластанное по земле тело вороного жеребца с открытой, точно бы в последнем истошном вопле пастью было вспорото, словно тот был простой набивной игрушкой. Только вот вместо соломы из коня вываливались внутренности. Никто из них внутри не слышал ничего подозрительного. Всё произошло совсем недавно, но при этом совершенно бесшумно. Чуть поодаль, прямо посреди улицы лежало второе тело. Одна из рук была неестественно вывернула в плече, а грудь и живот были залиты красным. Капюшон съехал назад, открывая взору пару больших мохнатых ушей и рассыпавшиеся по снегу светлые, всклокоченные волосы, часть из которых были заплетены в косы. Не оставалось сомнений в том, что это был тот самый вифрей, с которым они недавно столкнулись в Ельнике. Вот только... он был мёртв? С такого расстояния нельзя было сказать наверняка, но выглядел лис довольно скверно и не подавал признаков жизни. Больше на улице не было никого. Или же...
Тело вифрея странно дёрнулось, а потом ещё и ещё. Нет, он не пришёл в себя, это было заметно по безвольно запрокинутой голове и обмякшим конечностям, вот только двигался. Правда двигался так, словно кто-то волок его по земле куда-то в сторону или даже скорее притягивал силой одной лишь мысли. Потому что никого, абсолютно никого подле него видно не было.
Элементаль Ивейн материализовался возле порога по ту сторону двери и та сразу поняла, что они опоздали. Пусть она не могла видеть то, что происходило на улице в обычном смысле, но верное продолжение её магии сразу передало ей информацию о том, что конь Александра лежит на земле, также как и иное неопознанное тело. Это всё, что она успела узнать, прежде чем её призванное существо было атаковано. Кажется ни ведьма, ни сам элементаль не имели ни малейшего понятия откуда пришла эта атака. Что-то очень тяжелое бухнуло о дверь, возле которой находилось водяное творение. Удар был очень мощный, но не нанёс элементалю сильных повреждений - вода отлично сопротивлялась физическому урону.

Лицо барона, которое имела несчастье наблюдать девушка, секунду назад указывавшая ему на окно, с которого один из ставней исчез, кем-то сорванный снаружи, наверное, будет сниться бедняжке всю оставшуюся жизнь в кошмарах. Такой ярости, пожалуй, нельзя было бы наблюдать и среди всего разнообразия морд самых ужасных животных северных пустошей – лицо фон Дермента вытянулось, глаза превратились в две жутковато светящиеся, отражая свет пламени, блюдца, губы стали изломанной линией оскала, ощеренные зубы казались почему-то слишком уже белыми и острыми, особенно клыки, в воздухе витали тусклые багровые искры. Это лицо запомнится ей – судорожная попытка удержать контроль над эмоциями, которая провалилась.

Но хуже всего были глаза.

Они, кажется, выцветали, выгорали, становясь из тёмно-синих какого-то неправильного, слишком темного оттенка синего с желтовато-янтарными вкраплениями. Фон Дермент вдруг понял, что видит всё вокруг сухим и ломким, иссохшим и готовым вспыхнуть – так, наверное, видят мир глаза дракона. Частички пепла в воздухе… Они мерещатся ему или это вокруг него сгорает пыль и древесные опилки, еще висящие в воздухе после того, как ставням досталось? Он не знал ответа. И не хотел знать. Сознание полностью подчинил себе рёв пламени, в котором каждое слово каждой мысли представлялось сгустком раскалённого гнева. Думать стало больно, а мыслительный процессы всё больше подменяли собой низменные инстинкты.

«Туда! Вниз! Навязать бой! Вытащить шерстяного ублюдка! Он нужен! Оно здесь, то, что убило твоего коня, здесь! То, что приходит из вьюги, то, что накрыло эту деревню фарфоровой крышкой страха, отчаяния и безысходности! Месть! Месть!» - истерические вопли отступившей было болезни резали восприятие на кадры, подменяя картинку перед глазами осколками воспоминаний о осунувшихся лицах деревенских, подсовывая огрызки старых и пыльных фолиантов, рассказывающих о том, как в древние времена исчезали деревни и племена, статьи по монстрологии, справки…

«Нет! Опасно! Остаться и спланировать! Бездумная атака повлечет за собой только негативные последствия! Атакующий потенциал остальных членов группы слишком низок, чтобы без тебя они могли защитить деревню! Этим придурком можно и пожертвовать, в конце концов, он уже пытался напасть на вас там, в Ельнике! Поделом! Не смей!» - голос разума и желания выжить любой ценой был слабым, но он еще звучал. Как раз до тех пор, пока не упомянул что-то про «защиту деревни». Лекс, а теперь это был именно он – уродливый осколок личности Александра фон Дермента, созданный им самим для того, чтобы делать грязную работу, из аллюзии на его настоящее имя, перевел свой взгляд на девушку. Раздавил в ладони заклятие, развеяв. Достал из пояса маску, возложив её на лицо, избавив девчонку от сомнительного удовольствия чувствовать на себе прожигающий её насквозь взгляд.

Еще мгновение где-то внутри Дермента шла яростная борьба между двумя звучащими одновременно голосами. «Сражайся!» - завывал один. «Отступи!» - пытался перекричать его другой.

- Если выживешь… - Голос у барона тоже изменился, и не только из-за маски. Стал ниже и грубее, напоминая сейчас злобное шипение, всё быстрее переходящее в жестокий, оглушающий рёв, переполненный яростью, сотрясающий таверну. - …запомни одну вещь. По норам, как вы, сидят только трусы. Чтобы выжить – нужно сражаться. Даже если это означает смерть – какой смысл в подобии жизни, если ты не чувствуешь себя живым?! КАКОЙ В ЭТОМ ВСЁМ СМЫСЛ, ЕСЛИ МЫ, ЛЮДИ, ЗАВОЕВАВШИЕ ЭТИ ЗЕМЛИ, ОТНЯВШИЕ ЕГО У ХОЛОДА И ЖЕСТОКИХ ЧУДОВИЩ, ПАСУЕМ ПЕРЕД КАКОЙ-ТО ТВАРЬЮ, КОТОРАЯ ВСЕГО-ТО ОДНА?! ЗДЕСЬ ВООБЩЕ ОСТАЛИСЬ ЕЩЕ ТЕ, КОГО МОЖНО НАЗВАТЬ «ЛЮДЬМИ»?! ЭЙ, ВЫ, ИВЕЙН, ЕВА, ГРОН, ГДЕ ЖЕ ВАША СПЕСЬ ТЕПЕРЬ? ГДЕ ВАША НАДМЕННОСТЬ? ОНА ГОДИТСЯ ТОЛЬКО ДЛЯ ЛЮДЕЙ ИЛИ У ВАС НЕ ДОСТАЕТ СМЕЛОСТИ СМОТРЕТЬ СВЫСОКА НА НЕЧТО ПОДОБНОЕ ТОМУ, ЧТО ПРЕДСТАЛО ПЕРЕД НАМИ СЕЙЧАС? ПОДНИМАЙТЕ СВОИ ЩИТЫ! ПРИЗЫВАЙТЕ СЛУГ! ИФРИТЫ, ЭЛЕМЕНТАЛИ, ГОЛЕМЫ! ЗАЩИЩАЙТЕ ЛЮДЕЙ! ЗАЩИЩАЙТЕ СВОЁ ПРАВО НАЗЫВАТЬСЯ ЛЮДЬМИ! У ВАС НЕ БУДЕТ ИНОГО ШАНСА СТАТЬ ЛУЧШЕ, КРОМЕ КАК БРОСИТЬ ВСЁ НА КОН, НАХОДЯСЬ НА КРАЮ СМЕРТИ! И ОТКРОЙТЕ ГРЁБАНУЮ ДВЕРЬ, ХОТЬ НА ЭТО ВАШИХ СИЛЁНОК-ТО ХВАТИТ?!

Тяжелый пояс с оставшимся на нём исследовательским дневником, с зельями и прочей носимой Лексом дрянью рухнул на пол. Из открывшегося кармана выкатилась склянка с лечебным зельем, сиротливо сверкнув в лунном свете. Лишний груз. Перчатки вернулись на руки и теперь стальные когти вычерчивали плетения жестов. Огненная оболочка – сосредоточить большую часть защитного потенциала в передней полусфере! Щит огня – распределить потенциал точно так же! Щит лавы – за спину и уплотнить, закрыть позвоночник!

- …и в своём высокомерии мы превзойдём даже богов! – наконец, последние три слова для Мечты о небесах. Пусть распахнётся багровое крыло. Пусть затопит комнату рёвом пламени и зальёт всё вокруг злым светом, предвестником разрушения и смерти. Ставки сделаны.

«СРАЖАЙСЯ!» - вопит всё существо барона, каждая клетка его тела, всё еще ускоренного Теплотой. «СРАЖАЙСЯ!» - вопит хор голосов в его голове. Стражники, погибшие с ним в ночь Чёрного Понедельника, разбойники, грабители и убийцы, чьи жизни он так или иначе оборвал и свидетелем чьих смертей был. «СРАЖАЙСЯ!» - вторят им все погибшие в Нальдерме. Больше десяток душ толкают барона вперёд – и их иллюзорная, созданная болезнью, прошедшей красной нитью через весь род Дерментов, ярость передаётся Александру. Во всех своих сражениях он был на грани смерти – и сейчас будет тоже. Станцует с ней еще один раз. Быть может, последний, но уже не отступит.

Еще. Один. Раз.

Тело не поспевает за командами мозга, который плавится в огне агонизирующего в исступлённой ярости безумия. Но всё равно с вытянутой руки срывается Протуберанец – направлен примерно туда, где должно быть существо, медленно утягивающее вифрея. Лекс забывает об этом сразу, ему всё равно, попал он или нет. Он выпрыгивает в окно – и приказывает Мечте бросить себя вверх. Тридцать метров вверх, сориентировать себя, затем падение к телу ушастого блохосборника. Мечта сначала ускорит его, сделав падение стремительным, а затем замедлит, и сведет импульс к нулю, выплёвывая ревущий поток пламени, создающего тягу. После приземления – схватить полутруп (или труп уже? Кто знает) в охапку. И заставить Мечту еще раз выдать полную мощность – не прыгать, нет. Рывками, на полной скорости, вернуться к таверне… Ворваться в дверь. Надеяться, что она будет открыта.

За маской не видно, да и некому было бы смотреть, но лицо барона сейчас искажает улыбка-оскал. Спустя годы после схватки в катакомбах под Аклорией его кровь снова кипит. Смерть рядом - и он счастлив ей ответить всем, что у него есть.

Не боги, не твари, не архоны и не эльфы - лишь люди. Лишь люди способны одолеть чудовищ.

Все произошло просто невероятно быстро. Неразборчивые возгласы лекса со второго этажа были пропущены мимо ушей сосредоточенной гномой,но по тону было можно понять,что он там не от радости голосить.
Едва услышав голос Иви,которая сориентировалась в данной ситуации быстрее, Ева применила на себя заклинания  щитов,сначала Каменный щит, затем,поверх песчаный щит. Накладывать щиты на людей,находившихся в трактире смысла не было,во первых-не хватит щитов,во вторых,если Еву вырубят,она уж точно помочь ничем не сможет. Разве что о ее тело могут споткнуться невнимательные враги.
Тем временем напряжение все больше нарастало, и взгляды устремились на дверь,которую вот вот предстоит открыть и увидеть,что же за идиот оказался вне дома, в столь опасное время,чем и привлек монстр,давая возможность гостям самостоятельно убедиться в том, что это вовсе не местные сказки,и что это вовсе не разбойники.
Закончив со щитами, Ева приготовила заклинание Каменная глыба, оставался лишь один жест до активации заклинания и пуска его во врага.
-Иви, пора открывать?-Гнома глянула на девушку, что готовила свои заклинания,и арсенал у нее кажется,в несколько раз превосходил заклинания земляной магички.

Отредактировано Ева (2018-07-08 11:42:43)

Call to fire

Пылающий багровым сгустком ярости феникс, имя которому было Александр фон Дермент, ворвался в таверну, едва не сбив с ног своих товарищей, гася скорость рывка, усилием воли направляя Мечту в противоположную сторону. В момент, когда барон бросил бесчувственное тело вифрэя немногочисленным оставшимся у подножия лестницы деревенским, он уже чувствовал, что попробовавшая на прочность один из его щитов тварь явилась за ним следом. Понял это еще до того, как упала, отброшенная от двери, Ивейн, и когда Грон только заканчивал свой рывок, Лекс уже развернулся к выходу.

Кто из них сейчас был «за главного»? Александр или Лекс? Сложно сказать… Разум учёного оплавлялся – пусть Дермент и обладал волей, чью силу противостоять ужасам как внешним, так и внутренним, впору было бы назвать чудовищной, даже эта непреклонная воля могла дать трещину, если давить на неё достаточно долго и с достаточной силой. Кровь барона кипела, его ярость уже вышла из-под контроля, подхлёстываемая жаждой отмщения. Все демоны, скрывавшиеся за границами разума, вопили сейчас внутри сознания Александра, они умоляли его прекратить пытаться уберечь окружающих от его собственной магией. Сейчас, в этот момент единения с ней, когда он питает свою магию собственной жизнью, а его Огонь пылает так ярко, что не позволяет ему умереть, он не должен думать о том, что какие-то жалкие люди, даже не обладающие даром, могут погибнуть! Пусть они увидят его величие и убийственную мощь – хотя бы на секунду – а затем ослепнут, умрут, сгорят, превратятся в пыль и пепел! Некому будет осудить его после боя, ведь обугленные скелеты не могут смотреть осуждающе и не станут произносить хулы…

Доля секунды, проведённая в сомнениях и борьбе, исчерпала себя и время, замедлившееся было, ускорилось вновь. Лекс – теперь это был снова он – вдохнул тяжелый воздух, в котором плыл запах крови, опалённых волос, снега и стужи, полной грудью, и направил свой взор в открытую дверь. Еще мгновение – высчитать дистанцию и зону поражения – и в воздухе взвиваются злые искры красного эфира, чудовищная концентрация которого направлена пылающим разумом через, кажется, вопящие в агонии магические каналы в человеческом теле. Взрыв! На улице, у таверны, пусть раскроются врата в Преисподнюю, пусть жидкое пламя затапливает всё вокруг, пусть частично даже втечет в приоткрытую дверь «Когтя», воспламеняя стены снаружи и соседние дома. Огонь! Пусть ширится огонь и горят в нём ужасы ночи!

- СТОЯТЬ НА МЕСТАХ, УБЛЮДКИ! МЫ РАНИЛИ ЭТО СУЧЬЕ ОТРОДЬЕ, СМОЖЕМ И УБИТЬ! ПУСТЬ ТВАРЬ И НЕВИДИМА, НО МАТЕРИАЛЬНА! ПОЗАБОТЬТЕСЬ О РАНЕНОМ И ЗАЩИЩАЙТЕ ЛЕСТНИЦУ! – Крыло Мечты злобно хлопает, повернувшись из одной стороны в другую, отгораживая местных от входа своим багровым пламенем. Пока Лекс здесь, никто из них не погибнет… Но он всё равно призывает их поднять оружие, буквально выжигая из мужчин и женщин малейшую тень сомнения. Маска сброшена с лица – и все они видят хищный оскал, испорченное кривым шрамом лицо, чудовищную, невыносимую ярость, какая испепелила бы любое другое существо изнутри, когда Лекс на секунду поворачивает к крестьянам голову. Кого они боятся больше – тварь, убивавшую их близких на протяжении долгих и беспросветных ночей, или того, для кого эта самая тварь не более, чем пища?

Еще секунда потрачена на эту реплику. Много… Но он должен. Не может позволить этим людям бояться. Тело уже слушается хуже – Лекс чувствует, что оно всё больше не поспевает за командами мозга, а рефлексы и инстинкты снова берут верх. Ему сложно думать, анализировать, всё, что у него есть – это неутолимая жажда разрушения, которую он не может направить на конкретную цель, потому что не видит… Но Грон уже воздвиг на Ивейн барьер из молний. Лекс может забыть о ведьме и её секундной слабости. Лекс снова готов рискнуть всем – и Стена огня направляется им, чтобы отрезать путь к отступлению невидимому чудовищу, как раз там, за плещущимся на улице жидким пламенем. А затем барон взбегает на лестницу – на пару ступенек – и прыгает, отталкиваясь от подвернувшегося стола. Мечта швыряет его прямо ко входу в таверну – прямо туда, где, как настойчиво вопят беснующиеся инстинкты Дермента, сейчас двигается, ища способ дорваться до человеческого мяса, монстр… Или нет, добыча? Ни сомнений, ни страха Лекс не испытывает – только безудержную ярость, от которой сводит зубы. Когти на его перчатках бликуют в отсветах пламени – всё, что ему нужно, это напороться на невидимое, но наверняка осязаемое тело твари… Схлестнуться с ним щитами, ведь весь их потенциал сосредоточен по фронту, ударить, впечатать себя в чудовище, сжигая, а когда щиты взорвутся, не выдержав перегрузки, вцепиться когтями, и вырвать, вытолкнуть наружу, прямо в беснующееся жидкое пламя, утопить в нём, овивая противника «Мечтой», и сжигать, сжигать, сжигать, сдирая с костей плоть, сжечь дотла! Даже если сам он при этом пострадает в собственном пламени, даже если Огонь его предаст – ставки сделаны еще раз! Ставок больше нет.

Отредактировано Leks Delevry (2018-07-19 20:50:41)

Быстро, все происходило так быстро... На анализ столь многого не было смысла тратить время, сосредоточившись лишь на том, чтобы прикрыть невесть откуда взявшегося на улице Лекса. Не важно. Пропустить его внутрь, попытаться задеть неведомую опасность, захлопнуть дверь, оставляя снаружи призванных существ, что должны были мчаться за бароном, выполняя поступивший ранее приказ об охране. Казалось, она успеет. Казалось... Сила удара, которую можно было лишь примерно представить по информации от элементаля, действительно оказалась чудовищной - щит уберег, но казалось, что ведьма от всей души получила пинок под зад, едва не разбив нос об пол. Проклятье! Адреналин впрыскивался в вены, будя азарт, будя гнев и мрачное желание убивать, но это было не то, что колдунья могла себе позволить. Яростные вопли и бездумные атаки стоит оставить огненному барону, но ей эмоции мешают думать. Мешают жить. Однажды их удастся задушить, выморозить, оставив лишь сухие, голые ветки погибшего сада, не нуждающегося в теплых солнечных лучах, прекрасного в своем мертвом великолепии. Пока было сложнее - глубоким вдохом и коротким, резким выдохом остудить себя, поборов желание вскочить и включиться в бой. Действия горца были отмечены краем сознания, потому первым делом можно позволить себе переплести текучую кожу и оценить, сколько осталось действия водяному телу - было бы крайне неприятно посреди поля боя остаться без любимого козырного туза. Призванные существа должны были уже быть в таверне, следуя за Лексом, ифрит, скорей всего, мог догадаться в пути защитить себя зеркальным щитом, сейчас же ведьма отдала один короткий приказ - "Найти и уничтожить!". Кристально ясный, как хрустальное лезвие, рациональный и четкий. Элементаль, как существо слабое и почти не имеющее полезных навыков, мог просто пытаться найти тварь, а быть может, она сама снова решит попытаться сделать из него кисель, что облегчит всем задачу, в таком случае существо попытается стать пиявкой и прицепиться к противнику. Ифрит же мог действовать более эффективно - с помощью конуса дыхания мороза попытаться найти контуры тела существа, разумеется, передвигая его так, чтобы не задеть никого из людей. И гномов. А уж если посчастливится обнаружить существо, ифрит сам знал, как лучше выполнить приказ, обладая всеми заклинаниями, что и своя призывательница. Не уходя и не прячась.

Сама же ведьма кардинально перекроила свои планы, когда бросила взгляд на тело, что притащил Лекс. Задумываться, откуда здесь взялся этот вифрей, было некогда и незачем, но идея появилась мгновенно, правда, зависела она от одного невероятно важного фактора: был ли вифрей действительно мертв. Так что Ив метнулась к нему, не став ни о чем просить горца, лишь обозначив свое перемещение, коротко бросив: - Я туда. - Поблагодарит она его тоже потом. Быстро перевернуть ушастого и ощупать шею, не обращая внимания на пачкающую руки кровь. Влажный барьер, вероятно, еще действует, и должен хотя бы краем задеть вифрея, пускай действие и будет мизерное. Нащупав пальцами бьющуюся жилку, опрокинуть ближайший стол и затащить тельце за импровизированный барьер, уже там от души отвесив раненому несколько пощечин - было бы намного быстрее, если б удалось привести его в чувства и напоить исцеляющим отваром. Возможно, приказав пить. Возможно, схватив за волосы и силой запрокинув голову, вливая зелье в рот. Разумеется так, чтобы он не выплюнул ценный состав. Но на приведение ушастого в чувства не было смысл тратить более пары секунд - если будет ясно, что он не очнется, придется тратить время на слезы Лоффейи, надеясь, что это время у нее будет, чтобы его потратить.

Есть те, кто жаждет окунуться в безумие боя, так пускай оно остается для них. Для Лекса. Для гномы, звонкой и ощерившейся, как ежик. Может быть, для горца. А ведьма не любила безумие. Не любила вопли и доминирование. И пускай то, что она делала с вифреем, пожалуй, называлось именно так... Если удастся его вылечить и представитель пушистой братии будет в сознании, Ив крепко возьмет его за одежду, дабы подчеркнуть необходимость и важность своих слов, и наконец-то озвучит то, ради чего затевала все свои фокусы: - Повтори тот фокус, что провернул с нами в Ельнике. Замедление. Быстрее! - В случае же слишком пристального к себе внимания у нее была ледяная копия. Аргумент на все случаи жизни...

Ломкий треск молний сопроводил новую атаку твари, что лишь единым мгновением позже врезалась в щит, возводимый Гроном вокруг едва приступивший к творению своего заклятия Ивейн. Горец шумно выдохнул сквозь зубы но не сбил вращение и остался скалой возвышаться над водяной колдуньей, ограждая ту неминуемой гибели. Удар невидимого существа пришелся по его щиту вскользь, но даже так от взгляда ведьмы не укрылось то, как вздулись мышцы на его руках, в попытке удержать заданный техникой ритм вращений. В его тёмных, почти чёрных глазах упрямо горела решимость во что бы то ни стало защитить не только себя, но колдующую подле него девушку. Невидимое нечто пронзительно визгнуло, отшатываясь назад, что было заметно благодаря остаточному электричеству, скользнувшему по его прозрачному телу. К сожалению, одного этого мгновения было слишком мало, для того, чтобы предпринять хоть что-то. Ивейн не успела приказать ифриту защитить самого себя зеркальным щитом или даже додумать до конца эту мысль, как сама почувствовала касание знакомой магии. Зеркальный щит, сотворённый спешно вернувшимся в таверну ифритом сомкнул вокруг ведьмы свою защитную сферу, создавая тем самым ещё одну преграду на пути между ней и маячившей впереди незримой смертью. Её контакт с призванными существами всегда был крепким и не было ничего удивительного в том, что элементаль предпочёл защитить в первую очередь свою хозяйку, нуждающуюся в этой защите сейчас наиболее остро. Думать об этом сейчас, впрочем, времени не было и на ходу отдавая ментальную команду своим созданиям, ведьма быстро рванулась в сторону бессознательного вифрея, которому по приказу Александра уже пытались оказать помощь двое ближайших к лестнице мужчин.

- Я прикрою, - коротко бросил Грон в ответ на её манёвр и не сбивая порождающего молнии вращения отступил следом.
Светловолосый лис выглядел неважно. Одного лишь беглого взгляда хватило для того чтобы понять, что одни пощёчины не приведут его в чувство. Не будь в запасе у ведьмы слёз Лоффейи, она бы вполне справедливо могла бы сказать, что ему уже не поможет ничто. Даже не будучи профессионалом колдунья имела возможность прикинуть его состояние и отметить, что с такими повреждениями обычно просто не живут. Затылок вифрея был проломлен и из раны уже успело натечь приличное количество крови. Тем не менее - он не был мёртв. Тихий, слабый пульс говорил о том, что сама сила Жизни всё ещё крепко держала его в своих объятиях, не давая так просто соскользнуть во тьму посмертия. У него всё ещё был шанс. И этим шансом для него стала Ивейн. Теперь, когда секунды концентрации над распростёртым, бледным лисом медленно, непозволительно медленно отсчитывали творение спасительного заклинания, водной колдунье оставалось только надеется на то, что она успеет...

Медлить было нельзя и громкие слова подгорницы резко вспороли застывший от напряжения воздух, в то же мгновение привлекая к ней внимание невидимого врага. Чудовищная сила, с которой тварь врезалась в стол, так кстати стоящий на пути между ней и Евой заставило длинное деревянное полотно перевернуться и треснуть. Туман, сотворенный Ивейн ещё в самом начале боя всё таки давал свои плоды. Незримое чудовище, судя по всему, прекрасно ориентировалась на звук, яркий свет и жар, однако статичные препятствия, которыми полнилась таверна, создавали для неё некоторые трудности. Поток песка, сорвавшийся с ладоней гномы был тот час же направлен в сторону разломанного предмета мебели, однако зацепил лишь пустоту - их враг был не просто невидим, их враг был чертовски быстр. Повиновавшееся Еве песчаное крошево метнулось в сторону, охватывая больше пространства в попытке уловить контур невидимого противника и вместе с ифритом, призванным водяной колдуньей, загнать невидимую погань в ловушку. Выхватить её из небытия, лишить невидимого покрова, позволить одержимому пламенным безумием барону нанести свой решающий удар...
Раздавшийся за дверью оглушающий взрыв выбил стёкла в фасадной стене таверны и настежь распахнул сомкнутые деревянные ставни. Лишь в последнее мгновение Еве при помощи песка удалось выцепить из подёрнутого пеленой жара воздуха, смутные очертания мощного, приземистого тела. Атака пришла мгновение позже, пробивая насквозь песчаный и снимая часть потенциала каменного щита. Последний был достаточно прочен для того, чтобы защитить девушку от мощного удара невидимых когтей, однако совершенно не гасил полученного ею импульса. Тварь сбила Еву с ног, отбрасывая её в сторону распахнутой двери, однако того малого мгновения, за которое подгорнице удалось заметить приближающуюся атаку было достаточно для того, чтобы та была к ней готова. Рухнув на спину, гнома вцепилась в невидимую тварь так крепко, насколько у той хватало сил. Навалившаяся сверху тварь остервенело вгрызлась Еве в щит, лишая того ещё части своей прочности, а всё ещё действующая, пусть и изрядно ослабевшая песчаная пелена вокруг неё, сейчас отчётливо обозначало её местоположение и форму. Не сумевшая добраться до живой плоти, тварь распахнула непропорционально здоровую пасть и тонко запищав, замахнулась на подгорницу своей единственной передней лапой - вторая была словно оплавлена по самый локоть, хотя точно сказать при таком скудной визуальной картине было нельзя. То были какие то жалкие мгновения. Осколки секунд. Её щит был хорош, но сейчас Ева была не уверена в том, что он выдержит ещё хотя бы один удар этой твари...

Взрыв подобно цветку яркого пламени по воле Александра распустился прямо за дверью таверны и хрустальным звоном разбивающегося стекла разбавил гул крови в ушах и рёв огня за его плечами. Волны жаркого воздуха приятно опаляли кожу, заставляя всё больше теряться в сути беспокойной стихии, сливаться с ней, тянуться, становиться ею. Чего стоили те остатки разума, что неумолимо таяли в объятиях первородной, неугасимой ярости, что горячим, сладким ядом растекалась в его крови? Чего стоила эта сброшенная безликая маска, призванная куда в больше степени ограждать ленный сброд от него самого, чем наоборот? Если их глаза сгорят от одного вида его истины, то разве не так тому и быть? Разве бушующая страсть стоила лишь того, чтобы постыдно прятать её под скупым изяществом великосветских манер? Разве гнев был настолько порочен?... Разве сама жизнь не стоила того, чтобы жить в ней?...
Ева поймала врага...
Огненная стена взревела, вмиг испаряя весь снег и лёд что только был перед входом в таверну. Пламенные лепестки извивались, облизывали деревянные балки, проникали внутрь. Огонь проливался на пол через распахнутую дверь, через сорванные взрывом с петель ставни. И вместо леденящего холода северной ночи в таверну проникал жар. Взбежав по лестнице и оттолкнувшись от стола, влекомый огненным крылом мечты о небесах, Лекс метнулся вперёд. Очерченный песчаным щитом подгорницы, силуэт невидимого врага наконец предстал перед ним во всей красе. Непропорциональная и искажённая, собакоподобная скрюченная тварь, придавив девушку к полу своей внушительной массой замахнулась на ту своей единственной лапой. Вторая отсутствовала после встречи с щитом лавы. Она была уязвима. Её можно было убить.
Тварь не успела ударить. Подобно раскалённой, огненной птице Александр на полной скорости влетел в чудовище, врезаясь в его тело. Удар был тяжел. Фронтовые щиты Лекса были плохо приспособлены для тарана, однако скорости мечты о небесах, усиленной пробужденным путеводным чувством, хватило для того, чтобы сбить противника с ног, вместе с ним с разгона окунаясь в бушующие волны огненного моря. Тварь взревела, щиты раскалились до предела, едва сдерживая натиск разрушительного пламени. Чудовище горело и оглушительный, полный злобы и боли визг драл уши не хуже чем если бы его когти драли податливую, ничем незащищённую плоть. Тварь дёрнулась, но стальные когти на перчатках Делеври не позволили ей вырваться из огненного плена. Она была куда тяжелее, но Барон буквально оседлал чудовище, заставляя то в животной злости биться в тисках его жгучих щитов и дикого, бушующего вокруг пламени, конца и края которому, казалось просто не существовало. Ярость стала продолжением Александра. Ярость кипела в крови. Ярость ослепила. Завладела, одурманила, бросила в собственное пламя. Стала вторым именем. Стала продолжением души.
Щиты взорвались...
Пламя легко мазнуло по коже, смыкая жгучую петлю на горле. Ярость пылала снаружи, ярость пылала внутри, стальные когти рвали твёрдую, бугристую плоть визжащего существа. Белые волосы взвились в потоках пламенного ветра. Лекс сделал вздох, опаляя лёгкие пронзительно болезненным жаром. Тварь была живучей, но даже она не могла выдержать так долго. Её плоть трескалась, шипела капельками проступившего жира. Глаза вытекали. Вот только умирать без боя она не собиралась... развернулась, с размаху вгоняя увенчанную острыми когтями лапу Александру в грудь. Кольчуга не спасла...
Мир вспыхнул алым.

Вдох...
Пламя свободно проникало ему в лёгкие, но уже не причиняло боли.
Выдох...
Пламя легко соскальзывало с губ, словно было не более чем облачком простого водяного пара.
Он дышал огнём...
Его грудь была пробита насквозь, но Лекс не чувствовал ничего. Ни боли, ни страха, ни стука собственного сердца. Он должен был быть мёртв, но отчего то сейчас чувствовал себя живее, чем когда бы то ни было. Тварь отскочила назад, покачнувшись на почерневших, обожженных конечностях и рана, которая должна была убить барона легко стянулась золотистыми изгибами настоящего пламени.
Он сам был им...
Лёгкое, подвижное тело было соткано из самой сути огненной стихии. Почти невесомое порождение его пылающей души. Форма Истинного Пламени. Он чувствовал огонь вокруг, он чувствовал его в себе. Силы возросли, а за спиной простиралось уже не одно ромбовидное подобие крыла, а целых два. Два настоящих огромных крыла, ревущих яркими перьями в унисон со стеной огня и занявшимся деревом трактирного фасада. Думать о том, что случилось не было времени - тварь выщерилась и бросилась на него. Едва живая, но оттого не менее опасная...