«Её смерть - моя вина.»
Эти слова тяжелым молотом ударили по сознанию. Он мог воспользоваться своей силой раньше, чтобы скорее разобраться с противниками и поддержать союзников, но глупо и наивно полагая, что управиться и без использования козырей, позволил огонькам в буквальном смысле "забить" девушку огненными шарами. Поистине ужасная, жуткая смерть, даровавшая несчастной полуэльфийке достаточно мучений и страданий перед гибелью. Но не было ни крика, ни вопля, ни единого звука не издала храбрая волшебница, прикрывающая своим телом товарищей. В какой-то момент парню даже стало стыдно за себя, ведь обладая той силой, что он имел, он просто находился позади нее, а не перед нею, защищая, как и должно было быть. Злость и ненависть к огонькам, оскверненному лесу и всей этой истории - все это накатывало на юного мага чудовищной волной, кроваво-красной пеленой застилая глаза, призывая магические силы возмущенно взбурлить в жилах, заставляя магию саму восстать для выражения всех тех эмоций, что обуяли молодого полуэльфа. Ал'акир, Барзуг, Аладора - этих смертей можно было избежать, но теперь их не вернуть и это причиняло боль. Артемис мог сколько угодно строить из себя эгоистичного ублюдка, самовлюбленного и безжалостного наёмника, озабоченного лишь своей собственной жизнью и своей собственной выгодой, но все это было бессмысленно перед одной просто истиной - все те, кто собрались под этой крепостью, все эти люди и представители других рас - они все были его товарищами и были ему не безразличны. Смерть Аладоры стала последней каплей, сумевшей прорвать плотину. Легкое головокружение от потери почти всей магической силы, ощущения истощенности и слабости - все это было сметено всплеском дара, Мориэл словно бы сделал первый глоток воздуха после долгого пребывания без кислорода. Чувство опустошения стремительно заменилось чувством небывалой мощи, значительно превосходящей его истинную силу, что даже чуть вскружило голову от такой резкой перемены состояния. Все это было лишь кратковременным эффектом, но этого должно было хватить, чтобы закончить эту битву и позволить оставшимся живым выжить и не дать смертям товарищей стать напрасными. Магические силы вновь были при нем, а это означало, что пришла пора делать то, что получалось лучше всего - жечь и испепелять. Быстро окинув окружающее пространством пылающим яростью глазами, юноша отметил то, насколько бедственно было их положение, даже хуже, чем казалось. Миста - Миста ли уже? - остался один на один со скорпионами; огоньки новой целью избрали Джеймса и кто знает, сколько боец продержится против них; Химари же была и вовсе в весьма плачевном состоянии и вряд ли уже могла продолжать сражение. Надеясь на то, что товарищи смогут еще какое-то время продержаться, Мориэл собирался закончить с Осквернителем - бросать врага в тылу было бы большой ошибкой, особенно в их положении. Совершая рывок к кустарникам, где спрятался Осквернитель, Артемис собирался, как и привык, пойти тупо на пролом - потоком пламени выжигая перед собой путь достигнуть цели и сжечь ее. Бурлящий от ярости огонь требовал выхода и был готов испепелять все на своем пути. В прочем, если такая стратегия не оправдает себя в ход могут пойти огненные и стальные шары, а так же сабля, которая была все еще при себе и вполне могла сгодиться, если удастся сблизиться с колдуном. Ежели заклинание уже было готово к использованию, неплохо было бы ударить первым делом сразу серебряным копьем, что вполне могло бы позволить покончить с врагом намного быстрее. Если это удастся осуществить быстро, тогда сразу же на помощь к товарищам. О сущности оскверненных огоньков оставалось только гадать, а потому испытательный стальной шар позволит определить, насколько уязвимы к физическому урону эти твари. Если окажется, что повредить магией металла не удастся их, придется оставить это дело и взяться за скорпионов - вот их уж точно можно будет хорошенько побить сферами из магической стали.

Бесхвостый тяжело дышал, ловя ртом влажный от дождя воздух. Наконец-то он добрался. Оставался еще последний рывок и он достигнет крепости что по собственной глупости покинул вместе с Регретом. Для Странного до сих пор было загадкой почему Шелла покинула их, так и не добившись от "братиков" своего. Впрочем, одного она все же утащила с собой... Воспоминание о пропаже Регрета сдавило сердце, но Йирт силой того что у других называется волей, сдвинул печальные мысли в сторону и воззрился на представленное его чувствам зрелище. Буйство исковерканных порчей растений могло бы восхищать, если бы не вызывало щемящую тоску - будто нечто невероятно прекрасное было безвозвратно потеряно. Жизнь нуждалась в том чтобы её очистили...но вот способ которым это возможно сделать вгонял Йирта в еще большее уныние. Еще сильнее его мог опечалить лишь шум борьбы, доносящийся из крепости. Что он и сделал.
Усталость сковывала его руки и ноги, создавая из Порченного какое-то подобие живой нежити - двигаться вифрэй мог, но вот скоростью передвижения он, пожалуй, превосходил лишь раненных улиток, да некоторых особенно попроченных жизнью зомби. Поэтому когда он увидел живых существ, активно продвигающихся в его сторону сквозь заросли, Бесхвостый обрадовался, ибо что могло быть лучше чем команда спасения, выдвинувшаяся на встречу столько времени активно передвигающего ногами соратнику. Но не тут то было - врожденная подозрительность и перманентное ожидание подлости от бытия позволили Йирту вынырнуть из облаков желаемого и погрузиться в непрезентабельную реальность. Логика и дедукция, вынырнувшие из пучин затуманенного усталостью разума порченного вовремя позволили ему понять - от огоньков жизни, продирающихся сквозь заросли ничего хорошего ждать не стоит. И тогда он едва не свалился в обморок - от избытка чувств и слов, которые в приличном обществе выражать не стоило. Если бы мог, Бесхвостый героически бы побежал куда-нибудь в сторону - лишь бы разминуться со стремительно приближающимися неизвестными. Даже мысли о том что эти существа целенаправленно идут за ним не было - если он их только-только заметил со своим чувством жизни, то что уж говорить о...Странный вгляделся в солярные проявления приближающихся...пауков?
Но здесь и сейчас ему предстоял бой. Не на жизнь, а на смерть, до последней капли крови. Либо они - либо он.
"Да ну их всех! Лучше спрячусь." - решил Бесхвостый и нырнул в растительность, намереваясь переждать когда пауки пробегут мимо. На всякий случай была приготовлена парализация тела для завершения которой нужно было лишь совершить последний жест. "Этерия, пожалуйста, не дай мне помереть столь глупо и бессмысленно!"

Ужас от осознания происходящего едва не вывернул мозги Порченного наизнанку. Мохнатое создание устремилось прямиком на него и ведомый ужасом обнаружения, он спустил с поводка приготовленное заклинание. Парализация тела подействовало, вот только не совсем так как ожидал Странный - обладатель восьми ног не только не затормозил, но и вовсе умудрился со всей скорости влететь в притаившегося Йирта. Подобное обращение окончательно выбило из Порченного все остатки понимания происходящего и он, едва не обезумев от страха что его сей же момент обнаружат и начнут есть, героически рванул прочь на всей доступной лишь ему и, разве что черепахе, скорости. Конечно, чувство жизни все это время пульсировало в голове и подсказывало о том что все его страхи напрасны, но до того как Йирт обратил внимание на сей факт, он оказался не только в стороне от парализованного паука, но и ближе к тем руинам что он еще не так давно гордо величал базой. Понимая, что физических сил у него остается лишь на то чтобы принять более героическую позу в которой его, скорее всего и настигнет смерть, он предпочел сначала вознести молитву Этерии, которая сохранила его тельце и в этот раз. Затем последовал черед жертвы и адреналина. Все это были приготовления перед последним рывком к соратникам, которых он надеялся успеть поддержать. Так как Йирт был довольно предусмотрительным (скорее уж параноидальным), то чувства жизни должны были помочь ему избежать незавидной участи встречи с врагами. По крайней мере до того как он проникнет на базу. Взгляд его зацепился за пламенное марево и поток мыслей вифрэя устремился в русло паники и чувства безнадежности.

До поры до времени ему везло. Вокруг раскинулось настоящее царство смерти, но неведомая сила, хранившая алхимика, выручала его снова и снова. Так было, но теперь, похоже, чаша его удачи опустела. Последние её капли помогли человеку нанести удар, положивший конец жизненному пути источающего жар существа, если это не было какое-то порождение вражеской магии, и теперь он остался один на один с последним противником, не имея возможности защититься. Где-то позади раздались крики спешащих на выручку гномов, но это уже не имело значения. Для него всё было кончено. Оставался лишь один шанс выжить. Воин вскинул топор в последнем усилии, которое должно было решить его судьбу... Крылья вспыхнули, словно сухая бумага. Миста ощутил, как в спину вонзается пара раскалённых добела ножей. Адская боль поглотила сознание, оставляя лишь одну мысль — избавиться от неё, погасить как можно скорее! Благородное оружие, до конца хранившее верность хозяину и успевшее сослужить добрую службу его товарищу, снова упало в грязь, на этот раз, быть может, чтобы упокоиться навсегда. Человек и сам не устоял на ногах. Лёжа на земле, он ещё пытался отползти от источника опаляющего жара, заслоняя лицо рукой, не в силах принять свою судьбу. Пусть он проиграл, пусть смерть уже застыла над ним, бесстрастно отсчитывая секунды, пусть погибла даже надежда — какая разница? Ведь он ещё жив, а значит, борьба продолжается.

Бесхвостый не был командиром. Скорее он был чем-то абсолютно противоположным. Но теперь, когда к нему подходили гномы, а союзники - те не многие что остались в живых, не могли даже самостоятельно передвигаться, ему, Йирту, была вверена обязанность принять решение. Будь на его месте Альфарий или Барзуг, они, возможно, продолжили бы борьбу, каким бы ужасным не было их положение. Но он, Порченный однорукий вифрэй - он предпочитал не завоевания, а спасение того что каким-то чудом теплилось в их телах, несмотря на все каверзы, подкинутые негостеприимными джунглями. Жизни. Жизни гономв, Мисты, Химари, пусть сошедшего с ума, но все еще здорового Альфария. Бесхвостый насколько мог внимательно осмотрел раскинувшееся перед ним батальное полотно. В последний раз.
Самоубийство откладывается. Пора спасать и спасаться. А потом, если выживем, можно подумать и об организованном уходе за Грань. - неизвестно была ли то собственная мысль Порченного, или один из голосов пытался подбодрить его. Это было не важно. Главное смысл с которым хотелось согласиться. Что Бесхвостый и сделал.
- Нужно...бе-бежать. - голос поначалу был неуверенным и истово дрожал, как хвост испуганного кролика, но стоило Йирту начать разворачивать полотно своей мысли, как внятность речи заметно повысилась. Видимо тому виной был пережитый и до сих пор переживаемый стресс, который затопил сознание вифрэя, на время вытеснив привычные комплексы и страхи - Но мы успеем...Хотя нет. Не успеем. Надо бы восстановить силы перед побегом. У вас в пещере место много? Тогда мы там и переждем следующую волну. Возьмем припасы - как можно больше и спрячемся там. Я...я пойму когда чудовища уйдут. У меня ведь есть чувство жизни. Тогда мы вылезем и уйдем отсюда. Это...сделайте приготовления что там нужно, обыщите что тут есть, а я пока помолюсь за души...моих...друзей...
Перед тем как уйти вифрэй использовал магию жизни чтобы подлатать рабочих - тех из них кому еще можно было помочь - оздоровление и целительные ладони, наложил заклинание стойкость. И взял пустую питьевую флягу. Лишь после этого он развернулся и отправился к загадочному колодцу. Он опустился на колени и стал молиться Этерии. Слезы его капали в воду пруда, порождая медленно расплывающиеся круги. Барзуг, Артемис, Аладора, Регрет, Джеймс, Ал'Акир и, конечно же, Альфарий... каждый из них заслуживал отдельного упоминания и являлся причиной дикой, сводящей с ума боли в которой вифрэй постепенно захлебывался - от невыносимого горя столь огромных потерь. Молитва была долгой и Йирт лишь чудом не пропустил момент когда до конца действия адреналина осталось от силы пара минут. Тогда он аккуратно набрал воды из водоема и на прощание до земли поклонившись единственному кусочку местности, противостоящей окружающему безумию, направился к гномам. Его ждала изоляция, а потом долгий, мучительный исход...