FRPG Мистериум - Схватка с судьбой

Объявление



*Тыкаем по первым 2 кнопочкам ежедневно*
Рейтинг форумов Forum-top.ru

Официальный дискорд сервер

Здесь должно быть время в ролевой, но что-то пошло не так!


Пояснения по игровому времени / Следующий игровой скачок времени: Будет установлено позже


Объявления администрации:

ВНИМАНИЕ! В связи с блокировкой дискорда для Мистериума создан Телеграмм-канал. Присоединяйтесь чтобы не теряться!

В настоящий момент форум находится в процессе большого Апдейта, затрагивающего переделку игровой механики, ЛОРа и других важных аспектов игры!
Подробнее об обновлении можно прочесть здесь.

Регистрация новых игроков по прежнему находится в режиме "только по приглашению".
Подробности.


Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » FRPG Мистериум - Схватка с судьбой » Мистерия » Багровая степь


Багровая степь

Сообщений 181 страница 191 из 191

1

http://sd.uploads.ru/YnZCN.jpg

Куда не кинь взор, вдаль, до самого горизонта здесь простирается бескрайняя, подёрнутая холмами, степь. Продуваемая всеми ветрами, пахнущая горьким диким разнотравием, она раскинулась у подножья восточного рокового хребта – горной гряды, считающейся одной из самых суровых и сложных для восхождения на всём континенте. Его каменный гребень, видимый на этих просторах даже с огромного расстояния, хищной острой кромкой протянулся по всей восточной границе степной долины.
Лишь изредка здесь можно встретить худые, равнинные деревца, так что весь свет и весь дождь, падающий на эти земли, достаётся только лугам – здесь произрастает множество видов полевых, в том числе и лекарственных, трав и кустарников, а степной осот порой может достигать высоты человеческого роста. Лишь возле самих предгорий степь периодически пестрит не менее живописными перелесками, богатыми на бурные, ледяные ручьи и реки, что берут своё начало у самого сердца гор.
Эти суровые земли не пустынны и не безлюдны. Множество животных и птиц обитает в этих местах: степные волки, бизоны, ястребы, грызуны, змеи, но настоящей жемчужиной степей являются лошади, что огромными дикими табунами пасутся в этих бескрайних просторах.
Люди здесь столь же дики и суровы, как и лошади – степные кочевники лишь формально принадлежат власти Мистерийской империи, на деле считаясь вольными, дикими племенами. Едва ли в этих местах можно быть по-настоящему в безопасности.

Внутренние локации:
1. Бескрайние степи.
2. Стоянка кочевников.
3. Степная долина. Предгорья восточного рокового хребта.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2015-09-24 19:44:29)

0

181

Казалось, что после совершенно неожиданной гибели капитана, всё прочие смерти уже не казались столь значительными. Смотря на распростёртое тело гномы, которая именно по его приказу осталась здесь взяла командование над пехотой и лучниками, Элдри действительно не испытывал потрясения. Лишь ещё один лишний груз смерти товарища, которых лейтенант за сегодняшний день набрал с лихвой.
- Прости, - беззвучно, одними губами прошептал рыцарь, отворачиваясь от тела Фриды.
Это была катастрофа. Если в ходе боя у Элдри ещё теплилась надежда, то сейчас, оценив положение отряда он понимал, что это был разгром. Шедимцы понесли не меньшие потери и были обращены в бегство, но Райзу было плевать. Половина отряда погибла, среди оставшихся много раненых, из командования остался лишь сам первый лейтенант и, соответственно, на высокий боевой дух надеяться не приходилось.
Элдри сам был не уверен, стоит ли в сложившихся обстоятельствах даже пытаться продолжить выполнение заказа. Хватит ли у них сил, а если хватит - то какой ценой?
"И что же мне делать... теперь?"
Выходило, что сейчас именно Элдри глааный. Но Райз совсем не считал себя тем, кто способен взять на себя командование отрядом. Особенно в сложившихся обстоятельствах. Во время боя никто пререкаться не стал, но теперь? Первый лейтенант итак уже наломал дров. Вся ответственность за случившееся лежала на нем. Даже понимая, что всех спасти невозможно, смириться с такими потерями было совсем не просто.
"Если меня не примут как командира над всем отрядом, то ответ очевиден: мы прекращаем выполнение этого заказа..."
Наверное, сейчас был самый подходящий момент, чтобы показать себя как лидера и оратора, взять все в свои руки, воодушевить бойцов на дальнейшую борьбу. Но Элдри на самом деле и не хотел этого. Было проще и, наверное, правильнее отступить. Идти дальше - безумие, самоубийство...
- Братья, - сняв шлем, начал Элдри, громко, но без каких-либо эмоций в голосе, обращаясь к окружающим бойцам, надеясь, что его услышит как можно большее из число. - Я не стану говорить много. То, что случилось с нашим отрядом - катастрофа. Много наших товарищей погибло, в их числе - капитан Ульрик. И пусть я - первый лейтенант, но сейчас заменить его я не способен. Я не могу лично принимать решение о том, что делать дальше: продолжить выполнение нашего задания, чтобы смерть наших братьев и капитана не оказалась напрасна, или отступить, ведь риск умереть нам всем очень велик. Потому я хочу услышать ваше мнение. В том числе и о том, поведу ли вас дальше я или кто-либо другой. Ведь в том, что случилось, несомненна, изрядная доля именно моей вины.

+1

182

https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/522/326661.jpg
Фрида Айронхорн: - Трогательная речь, лейтенант, - толпа расступилась и Элдри увидел женщину, она находилась в полулежачем положении, с трудом и не без посторонней помощи приподнимаясь над землёй. Её доспехи и одежда выше пояса были сняты, грудь перебинтована в несколько слоёв, а где бинтов не было, там было видно огромное, расплывшееся синевато-желтоватое пятно. На нагруднике, лежащем в стороне, была заметна большая вмятина, как от удара копытом.
- Рано ещё меня хоронить, - сказала тише, через боль улыбнувшись одними губами, и попыталась подняться на ноги. Но поддерживающие её люди не дали ей этого сделать. Фрида была тяжело ранена и даже дыхание её было затруднено, но она всё ещё была жива.
Воины образовали круг, в центре которого находился Элдри, Фрида и Ирвин, вышедший из побитых рыцарских рядов.

https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/522/709113.jpg https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/522/326661.jpg
Ирвин Роуз: - Ты старший по званию, Элдри. Кто если не ты должен вести нас за собой? - рыцарь благородного происхождения, старший сержант, обладавший большим авторитетом среди равных себе. Почему-то сейчас Элдри подумалось, что из Ирвина мог бы выйти неплохой лейтенант.
Фрида Айронхорн: - Сила контракта незыблема. Условие договора обязано быть исполнено, - болезненно поморщившись произнесла гномка. Это была прямая цитата из кодекса Белого Лотоса, и Элдри об этом прекрасно знал.
- Для каждого из нас продолжить работу капитана — дело чести, - и она, опять же, была права. Оглядевшись вокруг, Элдри не увидел никого, кто был готов оспорить слова Ирвина или Фриды. А это значит, что окончательное решение по поводу дальнейших действий отряда всё ещё лежало на старшем лейтенанте.

Элдри Райз >>> Скачок времени >>>
Завершение квеста: №6: Вызов-пролог «Слишком дорогой контракт» - Элдри Райз.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2021-01-08 08:07:46)

0

183

Глухой стук пустых копыт по травяному морю и лошадиное ржание были музыкой, сопровождающей степных кочевников на протяжении всей жизни. Для кого-то добавлялась блеяние стада, лай собак, шорох нити с тихим стуком продырявленной иглой кожи, но основные ноты плаксивой моринхууры оставались неизменными.

Верна уже устало клонилась к закату, Отец-Небо нарядился в багряный кафтан, а кучерявые облака размазались по небосклону, словно стыдились того, что закрывают едва начавшие появляться редкие звёзды. В родном улусе в это время большая часть кочевья уже начинает готовиться ко сну, но отряд из сорока мужей шёл дальше на юг. Впереди разведчики, за ними, гордо вскинув морду навстречу лёгкому сентябрьскому ветру, гарцевала Яргуй, подчиняясь своему наезднику, после на лошадях семенили слуги с майханами и табуном без наездников на привязи. Замыкал строй отряд из сильных мужчин с обветренными лицами и не одним шрамом, полученным в тяжёлых боях. Лёгкая экипировка, оружие было убрано - кочевники не были настроены сражаться и зорко всматривались в линию горизонта. Они возвращались домой.

Первые юрты появились вдалеке - на равнине они хорошо выделялись. Овечьи шкуры - где-то белые, относительно свежие, а где-то жёлтые, служившие верой и правдой укрытием от безжалостных солнечных лучей, холодного ночного ветра и сильных дождей по осени: они рассказывали историю этого жилища и целой семьи. Круглые строения с вытянутой шапочкой-крышей не могли не радовать глаз. Вот он - родной улус. После многих месяцев странствия! Есугей сам того не осознал, как верная лошадь перешла на галоп, гонимая мыслью об отдыхе и нажимом шенкелей всадника. Птичьей трелью донеслись до слуха отряда самое желанное слово, которое многие и не надеялись услышать “Вернулись”. Не все, конечно. Степь даёт - степь забирает, так говорят. Но Яргуй, повинуясь команде, перешла на шаг, она топталась, проходя мимо юрт нукеров к самому сердцу улуса - к жилищу нойона.

Асанай же, верный слуга Есугея, был отправлен домой на несколько дней раньше - возвестить о скором возвращении, но, что было более важно: подготовить юрту для самого княжича. Для его братьев, что проливали рядом кровь, достаточно было вернуться домой, где их встречали жёны и, если духи будут милосердны, выводок детишек. В улусе их ждала юрта с домашними запахами и тёплая постель. Есугея же ждали лишь родители, да брат с сестрой. Но он взрослый, больше не птенец, полноценный степной орёл, расправивший крылья. Не было никого, кто поддерживал огонь в его очаге, ожидая его возвращения. И масло с песком, способным очистить тело от ужаса сражений, может подготовить лишь Асанай.

Люди повыскакивали наружу в чём спали, накинув дэгэлы на плечи. Для многих возвращались друзья и родственники, радость за тех, кто всё ещё ходит на земле- веская причина, чтобы повременить с отходом ко сну.

Нойон, не успевший переодеться, в полном своём облачении “вождя” стоял у своей юрты. Грозный, величественный, настоящий вожак племени - он сложил руки на груди и смотрел на нукеров, что заполняли “площадь”. Бактагдар, каким бы харизматичным и мудрым он не был, не мог убегать от своих лет: его длинные угольные волосы коснулась благородная серебряная проседь. Поискав одним лишь взглядом взглядом, Есугей легко смог найти слезящиеся глаза матери - уставшей постаревшей женщины, что прижала ладони к груди, не смея шевельнуться. Счастье Сайханбаяр было велико, но её младший сын не мог понять наверняка, что её так беспокоило, почему радость переполняла сердце женщины. Но каждая мать, смирившаяся с тяготами Степи еженощно молится духам, чтобы её дети непременно вернулись живыми. За мамину спину жалась девочка, что наверняка могла именоваться “девушкой” - на её ногах были замшевые унты - совсем уже взрослая.
Среди толпы Есугей мог видеть и опечаленные лица: женщину, что несколько минут назад была женой, а сейчас стояла в новой роли, сокрушаясь в объятиях матери, что потеряла сына, для кого-то братья не вернутся домой, отцы уже никогда не выдадут дочерей замуж. Радость с примесью грусти, так бывает, потери незначительные. Но всегда тяжёлые даже для суровых степных воинов.

Сейчас, в это мгновение, все взгляды были обращены на главу отряда. Его сизая кобыла переминалась с ноги на ногу, даже нойон дал слово своему младшему сыну, желая услышать речь воина.

Есугей - получен вызов-пролог: Перекрёстки

+1

184

Духи благосклонны. Духи мудры. Они знают где и когда затянется и оборвется нить жизни верных им степняков, некогда, тысячелетия назад, заселившие эту благодатную, открытую всем ветрам и поистине свободную землю. Духи не требуют слепой, неистовой веры, но жаждут видеть в сердцах кочевников рвение и смелость, ничем не сломимое желание оставаться собой, жажду оберегать свой многовековой уклад жизни и личный очаг, горящий, как и сердце любого из воителей Степи. Они благоволят тем, кто стоит за свое, тем, кто умеет отдавать долги с торицей, даже самые горькие, кровавые, загаженые в копоти пепелищ и пламени пожаров. Они с молчаливым согласием принимают ту кровавую жертву, которые приносят бесправные глупые чужаки, посмевшие нарушить Закон и покусится на самое драгоценное, что может быть у степняка - Свободу... Именно этот долг не так давно, перед возвращением, и был возвращен тем самым отрядом, ведомым сейчас к месту, где стоял сейчас их родной улус. Воин становится воином не тогда, когда обретает силу достаточную для того, чтобы крепко держать меч, а тогда, когда в состоянии сказать, что он сможет вынести всю ответственность и горечь деяний, им совершаемых. Иногда откровенно бессердечных, иногда откровенно варварских, по чьим бы то ни было меркам. Эта та мера грехов, которые воины Степи несли с собой от своего рождения до самой смерти. И лишь Великие духи способны рассудить их за их деяния.
В ушах всего отряда ещё стояли отчаянные крики и визги пустынников. Перевалочный лагерь "воров людей" в предгорьях был выслежен. Но давать бой в открытую этим псам явно никто не собирался, их участь была в том, чтобы хотя бы на последок они познали малую кроху того ужаса, который сами пытались нести. Черен их бог, чёрны их сердца, чёрны от запекшейся крови их руки и умереть они должны были в этой самой непреглядной чёрноте, в которую сами себя окунули...
Есугей вместе со всеми сейчас подготавливаю все для будущего огненного погребения погибших. Не все вернулись из того боя. Не всех захваченных пустынниками удалось спасти живыми. Бой был начат бодро, резко и под покровом ночи – налёт на лагерь работорговцев, в предгорьях. Но закончился он откровенной бойней. Виновнить в этом Есугей мог разве что самого себя. Под напором степняков падали не только мерзкие пустынники, но и сами воины Степи отдавали свои жизни для того, чтобы спасти пленников. Шедимцы достаточно быстро очухались от внезапной паники от нападения и давали отпор. Ровно до тех пор пока до них не дошло, что силы явно не равны. Есугей слышал некий приказ о их командира и дозорные, засевшие на возвышенности с луками начали попросту расстреливать пленных, а часть пустынников попыталась отступить к своим лошадям. Понимать это, как военную хитрость или же размен жизни потенциальных рабов на время, чтобы сбежать самим Есугей не стал. Он лишь отдал приказ группе разведки отряда открыть ответный огонь по дозорным и отступаюшим, а сам, с основной массой воинов, продолжил упрямый прорыв к тому месту, где держали пленных, усиливая натиск. Это была мерзкая, патовая ситуация, но следовало спасти хоть кого-то… И это степнякам удалось. С потерями, ценой собственной крови, но они пробились. Разведчики же, в этом бою тоже собрали богатый урожай среди отступающих. Они не вели преследования, следуя приказу, однако они захватили ценных раненых, которые в последствии и были переданы Есугею. Способных ещё стоять и ходить степняки ослепляли с помощью горящих головен и заковывали в их же цепи, в которых держали пленников. Тех же, кто был ранен более тяжело – заковывали и складывали кучей в шатрах, забрасывая тряпьем и ветошью, после этого лагерь был подожжен. Скованных вместе цепями слепцов же отпустили брести вглубь их пустыни, как предупреждение тем, кто возжелает нажиться там, где их ожидает лишь смерть…
Однако сейчас Есугею приходилось лишь смириться с тем, что смерть настигала его соплеменников. И возможностью похоронить их тела по обычаю Степи. Это было мерзкое, гнетущее его чувство. Ярость то и дело рвалась из груди, вместе с редкими слезами и лишь чудом парню удавалось себя успокоить и отдать погибшим дань уважения в последний раз. Ярость же никуда не исчезла, наоборот, она росла и крепла и как она выплеснется в следующий раз – представить было тяжело. Однако в тот момент, сжечь целое поселение пустынников в отместку, вместе с его жителями – для него не представлялось чем-то слишком уж отвратительным.
Есугей сойдёт с лошади и окинет взглядом родной народ улуса. Все, что ему и его воинам пришлось сделать в ту ночь - было лишь во имя их всех. Тяжело выдохнув сын нойона склонит голову перед отцом и матерью.
- Мы вернулись с победой, мой господин и госпожа, народ улуса. Мы вернулись с кровью наших врагов на наших волчьих клыках. Врагов осмелившихся не считаться с Законом. Они были наказаны, мой господин. Страшно, с муками, граничавшими для них с безумием. Мы пока не вырвали гнилое сердце того, кто посылал их в Степь, но я смиренно молю дать нам ещё время. Ибо я верю, что то, что мы совершили лишь первый шаг к тому, чтобы устрашить жалких глупцов, истово верующих в то, что их чёрный бог несёт им право на безнаказанность. Великие духи, молю вас быть моими свидетелями в том, что мне, и готовым пойти за мной, уготовано. А я истово верю в то, что единая Степь станет тем кулаком, что будет способен сокрушить даже самый крепкий череп, идущего против Свободы степняков! Мы потеряли в том бою многих, но враги трусливо бежав заплатили свою кровавую дань за содеянное, я чту ту жертву, которую мы приносим, как воины и я молю Отца-Небо простить нас за наши свершения из мести и даровать душам моих некровных братьев и сестер право вновь вступить на нашу землю... Нашу землю, которую мы, как воины, будем защищать до последней капли крови!
Наконец, выдохнув, и ощутив, как морок истошных визгов в ушах постепенно отступает, поддаваясь шепоту порывистого сентябрского ветра в родной Степи, Есугей наконец вздохнет полной грудью. Не он первый, не он последний, каждый, взявший в руки оружие однажды пройдёт через подобное. Цель не оправдывает средства, но все что не делается все делается, чтобы твои люди жили, а враг был мёртв...
Есугей не станет дожидаться чего-то он просто крепко обнимет мать у которой были глаза полны слез, а затем погладит по голове выглядывающую из-за спины матери Верну, слабо ей улыбнувшись.
– Мы дома, родные мои… Мы наконец-то дома.

Отредактировано Есугей (2025-04-01 16:38:31)

+2

185

Тяжелая битва пробудилась в памяти Есугея, не найдя покоя в недрах его сердца. Не она первая и, вероятно, не последняя. Прах собратьев был тяжёлой ношей, что словно тяготил степных кобыл. Смерть всегда близка к жителями степи.
Речь все слушали, затихнув. Пронзительный детский плач лишь громом раздался, но звук с каждым ударом сердца становился тише. Видимо, дитя был стремительно унесён мамой или нянюшкой. Никто не говорил, не шептался, каждому хотелось забрать с собой кусочек слова княжича, унести с собой. Пусть улус и был довольно крупным, насчитывал около двухсот голов взрослого населения, но новостей было не слишком много, поэтому народ жадно глотал вести из путешествия молодого господина. Если не получилось быть рядом, стоять плечом к плечу, то услышат всё из первых уст.
К всеобщему разочарованию, Есугей не начал бахвалиться сразу. Не рассказал о великих битвах, не похвалился своими подвигами. Но, взглянув на морщинки вокруг глаз своего отца, Гроза Волков понял, что тот доволен. Кинул народу кость, который люд с радостью будет обгладывать до следующего вечера. Последняя фраза прозвучала, кочевники возликовали - начали свистеть, гоготать, бренчать всем, что попадётся под руку, лишь бы создать общую какофонию. Но зоркий глаз командира видел, были семьи, что остались безутешны. Но они вновь скрывались, накрываемые с головой волной людского ликования вокруг. Горе что тонуло в радости.
Бактагдар поднял руку, на которой красовались металлические перстни и браслеты. Гул постепенно начал стихать, пока не смолк, а мужчина сделал глубокий вдох, набирая побольше воздуха. Его лицо - всё такое же величественное, рассечено шрамами, что кора старого древа. Свидетельство многих битв. 
https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/2726/418372.png
Бактагдар: - Долог был ваш путь, сын мой. Славные мужи вернулись с победой, перерубили одну из глав длинношеей гидре востока! Видать, духи оберегали вас как детей степи, - его голос был громок, как подобало вождю. Властен, как у человека, что привык повелевать. Но слух Есугея, привычного к струнам морен хуура, сразу заметил хипоту, что раньше не было. Лёгкую, старческую. - Теперь вы дома!
Небольшая пауза, которая позволила отряду спешиться. Их мягкие подошвы коснулись земли, а коней взяли под поводья. Не в первый раз они возвращались из долгого путешествия и, видит Отец-Небо, не последний. Лошади стояли смирно, кто-то бил себя хвостом, кто-то ржал невовремя, но нойон позволял подобное.
Бактагдар:- Отправляйтесь в свои семьи, очистите тело от пыли земель и крови чужаков, погрейтесь у очага, дабы кожей впитать своё родное. Как Верна начнёт кланяться Матери-Степи, так придёт пира час!

Отряд подконтрольный Есугею стоял, не шелохнувшись. Лишь парочка новобранцев, совсем ещё юных степняка - одному было семнадцать, а второй на вид старше пятнадцати не казался - всё порывались к своей семье. Они нервно осматривались, переминались с ноги на ногу, отчаянно жаждали вбежать в толпу, оставив своих коней на площади. Но и проверенные воины не проявляли военную дисциплину - они поглядывали в сторону, всем своим видом показывая, что мысленно уже где-то рядом с близкими. Разношёрстные - их лица были обветрены, волосы сальные, жёсткие и вороные, что грива, завязанные в хвосты. Они были одеты кто во что горазд, кто что умел сделать или выменять. Их оружие - найденное или отвоёванное, всё ещё носило в себе следы битв, которые настолько въелись в металл, что стали его частью. Каждый воин ждал, что командир покажет своим видом, что они ему больше не нужны. Малейшая деталь, что выбивалась из привычного “походного” обихода, и их как ветром сдует. Всё же они были членами отряда, что с звучным криком проносились по степи, пугая врагов, а не строевым отрядом закованным в железо бойцов, защищающих свои города за стенами.

Нойон подхватил свою супругу за плечи и мягко направил в сторону юрты. Женщина бросила обеспокоенный взгляд на сына, её губы произнесли что-то, но голос так и не донёсся до Есугея. Лицо отца было скрыто, но, видимо, его ответ показался достаточно резонным, чтобы женщина кивнула. Её глаза ещё раз прошлось по образу сына, и силуэты родителей скрылись под пологом из мягкой кожи. Верна юркнула следом, придерживая мать за длинный пояс, обвязанный вокруг дэли. Поведение семьи понятное - дали сыну отдохнуть с дороги, прийти в себя, не стали прилюдно набрасываться с радостными восклицаниями. Но сейчас молодой господин мог припомнить, что его брата-то в толпе он не увидел. Может, плохо искал? И не мудрено, столько людей! Но Борджигина не было поблизости, как и его жены. Стоило ли к ним заявляться, не пройдя “очищение”? Принести “чужое” в юрту к близкому - правильно ли будет так поступать?
А вот преданный Асанай с хитрым прищуром улыбался во весь рот удивительно хорошо сохранившихся зубов. И ни один не потерял, лис! Отдохнувший, свежий после долгого путешествия. Он услужливо взял поводья Яргуй и похлопал её по шее, принимая бразды ухода за лошадью господина. Уж ему-то Есугей мог доверять самое ценное, что у него было - себя и своего коня.
https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/2726/695730.png
Асанай: - Молодой господин, а вы припозднились. Вас сразу отпаивать с пути отваром из сухоцветов и кобыльего молока у раскалённых поленьев Очага или чего ещё желаете? - его весёлая слегка вальяжная манера общения знакомыми интонациями давила на слух, уж таким был этот верный слуга.

Отредактировано Вольный мастер (2025-04-07 23:38:40)

+1

186

Улус встретил слова Есугея ликованием, в котором, однако тонули, как камешки в воде и безутешность, родственников, не дождавшихся своих любимых живыми и здоровами. Единственное, что может хоть как-то поддержать семью, утратившую мужчину - это личное участие командира, который вёл их в бой. Он был обязан передать семье личное оружие погибшего, какие-то ритуальные мелочи и ценности, навроде , которые он носил с собой и конечно же самое ценное - кожаный кошель с прахом погибшего. Отряд выполнил лишь часть обряда погребения - предал тела огню, развеять же сей пепел, простившись и отпустив наконец, покойного и оплакав его - это долг семьи... Степняков, погибших в бою не принято было провожать долгими речами и красивыми словами о том, что они "бились аки львы". Каждый в Степи знает, что тот из степняков, кто берет в руки оружие, сознательно поставив свою жизнь на кон, закаляет свое тело, выбирая путь воина - будет с яростью дикого зверя сокрушать своих недругов, потому что не умеет жить по другому - или ты или тебя. Мертвые в представлениях кочевников не имеют ни славы, ни стыда более, переступив за Край Степи, не принадлежат они к миру живых и лишь бродят тенью рядом с родной юртой, пока прах их не развеет ветер, а сами они не уйдут окончательно в обитель духов, где сам Отец-Небо будет решать достойны ли они родится вновь. Память же о них живёт, в песнях, в стихах и тостах. Славных и громогласных, тихих и печальных... Мать-Степь помнит имя каждого из своих сыновей и дочерей, помнят о них и живые.
Труд сей ложился на плечи Есугея и завтра по утру, в свете Верны ему надлежало передать прах и личные вещи каждого из погибших из семьям. Он прекрасно знал и помнил их всех не только по именам. Он знал их привычки и особенности, сильные и слабые стороны. Он был тем, кому они вверяли свои жизни, зная, что в какой-то момент не станет либо их, либо его самого. Степь даёт, Степь забирает, так говорят...
Молодой командир даст своему отряду команду "Разойтись!" после приветственных слов его отца. Они устали, они долгое время не видали родных и близких и сам Есугей прекрасно их в этом понимал, как и нойон Бактагдар, отпустивший их без лишний церемоний. Проводи отца, сестру и мать взглядом Есугей смотрится по сторонам. Так же и брата с его женой Санан нигде не было видно во всей этой пестрой толпе улуса. Здоров ли Борджигин? Жив ли вообще? Все это можно было узнать, просто зайдя в его юрту, но, как и сказал отец - стоило перед этим очистить себя после долгого пути. Привести в порядок не только тело, но и дух с разумом, просто вдохнув запах горячего вареного мяса в котле, стоявшем на  своём очаше, предварительно вежливо выказав уважения духу-хранителю очага за то что оберегал юрту в отсутствие Есугея, одеть чистую рубаху и шаравары и под неспешную болтовню Асаная, предварительно поднавалив ему ещё задачек по арифметике, уснуть в своей собственной постели... Кстати об Асанае, он уже был подле и поглаживал уставшую с дороги Яргуй.
- Все то ты мне "выкаешь"! Ушли уже отец с матерью, расслабься... - с улыбкой буркнул Есугей и скрепив рукопожатием и похлопываниями друг друга по спинам момент встречи добавил. - Жрать хочу, как дикий кот после гона. Мяса бы, да пожирнее. И с кореньями и травами, как ты обычно на охоте готовишь. Ну и парильню бы навёл, посидели бы выпили по пиале архи, выкурили бы по трубке, поговорили... Всё легче станет. Завтра ведь вставать рано и прах наших братьев передать родным...
Парень расправит плечи и задрав голову всмотрится в сентябрь кое небо, как-то задумчиво и чуть печально вздохнув.
- А потом уже и отвара с молоком перед самым сном...

+1

187

Жители степи были суровым народом, что привык к смертям. Они закаляли свои тела и характеры. На какой бы улус ни пал выбор, в нём не нашлось бы ни одной девочки, что не умела держаться в седле и стрелять из лука. Но чувства не были им чужды. Любимые дети Матери-Степи, они всё ещё оставались людьми. И нойон, старый и опытный Бактагдар, нередко прилюдно отмечал храбрость воинов, испустивших дух на чужбине. Но Есугей был слишком мал, чтобы запомнить такие детали возвращения своего отца из походов. Мёртвые не имеют ни стыда, ни памяти, но остаются живые, которые несут их имена на своих устах в будущее. Тени рук почивших ложатся на родные плечи призраками ушедших чувств и эмоций. Гордые речи о доблести мертвецов - это часть той славы, на которую убитый воин мог рассчитывать, если его подвиг и не сложится в тягучую песню о безвременно почившем храбреце. Меньшая часть. И безутешные сердца друзей и родственников убитых страдали, ощущая пустоту, которая когда-то была заполнена. Гордость - удел живых, и она давала сил не опуститься на колени от невзгод, поднимая руки к Отцу-Небу в мольбе.

Асанай закатил глаза и повёл Яргуй и самого княжича вдоль юрт - с виду одинаковых.
https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/2726/695730.png
Асанай: – Видать, ты никогда котов не видел после гона. Морды такие дово-ольные, - он хитро усмехнулся, чуть обнажив зубы в улыбке. Хищно. – Однажды поймёшь.
Где в этот раз было его собственное укрытие, сын нойона не знал – таковы правила. Если бы была у него жена, юрту ставили бы в центр - недалеко от нойона, защищая со всех сторон нукерами. Но сейчас приходилось довольствоваться юртой в среднем кольце, окружённым убежищами некоторых из его воинов. Никто не знал, вернётся ли младший господин обратно на этой стоянке, ни один не стал бы держать для него особое место.

Обойдя очередную стену, Есугея слуга остановил у полога. Верна огненным отливом бросала лучи по левую руку, тени от неё клонились по правую. Всё так, как заведено. Асанай кивком указал на юрту, приподняв брови в нетерпении, словно хотел что-то сказать, а сам направился заниматься Яргуй. Уж нужно было помочь верной кобыле избавиться от седла, а облиться маслами Есугей мог и в одиночестве. Чай, уже не мальчик, а взрослый мужчина почти десяток лет.

На свежем воздухе не было так светло, чтобы переход в помещение сопровождался слепыми пятнами. Шутка зрения! Прямо напротив входа потрескивали угли. Закат освещал котёл с чем-то бурлящим, походим на походный суп. За огнём необходимо было следить - по поверьям, пока стоит юрта, очаг не должен был угаснуть. Но это обязанность жены, а пока её не было, Асанай выручал. Позади юрты располагался алтарь - важная часть дома, где встречали дорогих гостей и читали молитвы духам. По правую руку стояли сундуки с железной посудой, тканями, ступа... Всё, что могло пригодиться в хозяйстве двум неженатым мужчинам. У полога бочонок с чистым песком был накрыт деревянной крышкой, на которой стоял закупоренный пробкой графин. Масло с благовониями - необходимое для того, чтобы снять грязь с дороги и провести очищение тела. Но ближе всего из привычного обихода ко входу лежали шкуры, накинутые в подобие постели. По правую руку - гостевая, для слуги, по левую - для самого Есугея. Различные простые талисманы встречались по левую руку вдоль стен - лёгкие, незаметные, чтобы несложно было переносить. Именно с этой стороны лежало оружие в те моменты, когда Есугей бывал дома. Или гостил? Где он ощущал себя более на своём месте: в длительных походах во имя мести и защиты народа тепи или тут, среди своих людей? Ведь на самом деле юрта казалась необжитой - она была ничейной. Убиралась и снова ставилась лишь в те моменты, когда Есугей желал вернуться в свой улус. Безликая. Необжитая. Что чувствовал сам княжич, делая первый шаг внутрь?

+3

188

- Был бы он ещё не доволен - ему за котятами ходить хвостом не придётся. Наплодил и вновь вольный как ветер. Цени, все что у тебя есть, Асанай, цени! - не менее вредно улыбнувшись отшутился Есугей и двинулся вслед за своим верным слугой к тому месту, где ныне стояла его юрта.
Молодой княжич застынет на мгновение перед пологом юрты, прикрывая глаза на мгновение, мысленно прося у духов прощения за свое долгое отсутствие. Отдернув полог Есугей шагнул внутрь, в нос сразу ударили запахи дыма и кипевшего в котле мяса. Очаг жил и дышал, угли цвели в закатном полумраке, в юрте был явно наведен порядок перед возвращением отряда младшего сына нойона. Молодой мужчина склонит голову перед очагом в знак почтения к духам и, не в последнюю очередь, стараниям Асаная, затем осмотрится. Все здесь  было по прежнему и так, как он помнил. Юрта может менять свое местоположение во время стоянок, может даже некоторое время и вовсе не быть поставленной в виду долгого отсутствия владельца, но внутри, по его возвращению, все равно все будет по прежнему. К этому приучился Есугей от отца с матерью, это правило завели и они с Асанаем. Ты всегда возвращаешься туда, где покой находит твоя память. Это единственное, что связывало кочевника с таким смутным понятием, как "дом". Вся Степь была их пристанищем, но сердце поистине успокаивалось именно за пологом своей собственной юрты. Не было сейчас у Есугея ни смутного намёка на то, что он отвык или же юрта простаивала слишком долго без хозяина. Очагу достаточно было просто подарить искру пламени, а сердцу кочевника, вернувшегося из дальнего военного похода, лишь каплю уюта, чтобы они жили и дышали..
Скинув с себя одежду и расстелив негодный ни на что более кусок ткани, молодой мужчина откроет крышку бочонка и зачерпнет горсть свежего песка, сдабривая его маслом из графина, разминая тот в ладони в пропитанную густую кашицу с ароматом трав, которой и принялся тщательно обтираться. Песок своей жёсткостью привычно жег смуглую кожу Есугея, однако очищая её и параллельно с тем смягчая и успокаивая маслянистым покровом, растекающимся по мышцам гибкого молодого мужского тела благостными согревающими капельками. Окончив ритуальное омовение, после небольшой паузы на то, чтобы часть масла на теле естественным образом впиталось и высохло, Есугей использует кусок чистой ткани, чтобы утереть его остатки, а затем наконец начнёт омывать лицо и волосы, но уже с помощью воды и мыльного раствора из щелока и пепла. Расчесывание длинных волос костяным гребнем и смазывание их маслом для пущего ухода так же заняло некоторое время и лишь окончив со всем этим  Есугей наконец будет готов сделать несколько шагов по своей собственной юрте.
Несколько шагов по направлению к своеобразному алтарю, который не имел ни намёка на каноничность или же упорядоченность даже от юрте к юрте, не говоря уже про 'от улуса к улусу'. И не алтарь это был в привычном понимании учёных мужей-теологов, а место возношения молитв, место уединения со своими мыслями, которые хотелось бы разделить с Великим духами. Алтарь в юрте Есугея был прост и незамысловат. Тросниковая полка, навроде той на которой он хранил свой скромный скарб из нескольких книг, накрытая дорогой тканью на которой стояли две небольшие резные, полированные и чуть подкрашенные для ритуалистического сходства фигурки из кости и дерева. Одна из себя представляла анималистическое изображение Отца-Небо в виде Мировой птицы, крыльями своими бережно застилающей весь свет. Это был белоснежный орел, распахнувший свои крылья в полете с необычным, чуть вздернутым гребнем из перьев на голове, на манер короны, которая выделялась кроваво-красным оттенком. Резчики при изображении столь величественного образа не стеснялись примешивать к пигменту краски свою собственную капельку крови, вознося тем самым Отцу хвалу за заботу о своих смертных чадах. Вторая же фигурка изображала Мать-Степь в виде кормящей черной волчицы и трех разноцветных волчат, припавших к её сосцам. Пасть волчицы была ощерена в оскале, она явно рычала. Многих пришлых удивил бы столь неожиданный образ, однако Мать-Степь никогда и не была миролюбивой, безропотной кормилицей. Это бесконечно любящий, но одновременно с этим не прощающий, жесткий дух, пожирающий посмевших не выказать ей уважение. Одновременно с этим оба Великих духа символизировали мужское и женское начало у степняков, задавая должное место для обоих полов в иерархии общества кочевников и как было заметно по образу Матери-Степи женщины далеко не были безропотным придатком к своим мужьям...
Рядом с фигурками стояло небольшое железное блюдце, до верху наполненное животным жиром с загустителями из которого, словно из свечи торчала наружу скрученная в фитиль, пропитаная ароматические маслом и раствором селитры пенька. Касаться сего ритуального предмета в непосредственно ритуальных целях мог лишь хозяин юрты, однако подготавливать его к использованию Асанай также явно не забывал - фитиль свечи был явно сменен на новый. Поклонившись очагу ещё раз Есугей возьмёт в руки тонкую щепу лучины, зажжет её от углей очага и подожжет фитиль своеобразного ароматического светильника. Затем открыв крышку сундука достанет из него похожее блюдце, которое наполнит молоком, а затем, подойдя к ступе и предварительно высыпав в неё пригоршню гречишного зерна и расколов его парой ударов большого пестика, добавит растертое зерно к молоку. Само наполненное блюдце будет поставлено Есугеем рядом с зажженным светильником на алтаре. После всех этих манипуляций он наконец молитвенно сложит на груди, у сердца, руки, приклонив колени и проведёт несколько мгновений в полном молчании, прислушиваясь лишь к треску фитиля светильника, гулу очага, шуму сентябрьского ветра за пологом юрты и собственным мыслям, которые он намеревался очистить после очищения тела. Последовавшая за этим молитва к Великим духам у парня будет краткой, наполненной благодарностью и одновременно с этим болью. За вернувшихся и погибших...
-...огнем и мечом. - окончил Есугей молитву уже вслух, явно моля духов о благословении в его деле.
Парень наконец встал с колен и открыл глаза, принимаясь связывать свои волосы в привычную косу, и одеваться во все чистое. Лишь после этого Есугей примется ждать возвращения  Асаная, чтобы наконец поужинать вместе и расспросить про последние новости в улусе, прежде чем собраться и навестить старшего брата перед самым сном.

Отредактировано Есугей (2025-04-15 22:32:14)

+3

189

Вместе с размоченным в масле аргала песком с кожи Есугея скатывалась пыль с дороги, пот и дух чужих земель. Кашица с лёгким шуршанием опадала на постеленную войлочную ткань, унося с собой усталость многодневной скачки. И наконец хортим, очистительный обряд, был завершён.
Молитва тихими словами уносилась прочь, в уже значительно потемневшее небо, благодаря тооно - незакрытой части “крыши”, что служила отводом для дыма. Получат духи его благодарность или нет, но сакральные ритуалы нужны не столько для духов, сколько для верующих в них. Чтобы сердце, подобно стягу в буре, не дрогнуло на чужбине. Когда последние слова молитвы (зарлиг) были произнесены, словно на душе полегчало, а в груди потеплело. Или это дыхание родного очага, забытое за месяцы кочевий?

Асанай мягко переступил порог юрты, растирая руки. Не было никаких сомнений, что Яргуй стояла ухоженная, и распряжённая - сытая и довольная спутница настоящего степного воина. Уж верному слуге такую важную задачу можно было доверить, о лошадке “молодого господина” тот заботился так же, как о своей собственной. Как бы то ни было, Асанай зашёл в юрту и задернул за собой полог. Звякнул бэлтэ на его поясе. Слуга зябко поёжился и подошёл к жаровне, протягивая озябшие руки. Пусть сентябрь только ступил в свои права, вечера были холоднее перегретого Верной дня. Тихий жар от углей обволакивали его руки, послышался шорох растирания ладоней друг о друга.
https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/2726/695730.png
Асанай: - Что Мать-Степь послала, тем и рады, - слуга демонстративно развёл руками.
Несмотря на скромные речи, всё же в котле (хоолоке) булькала баранина с диким луком мангиром - свежее, не вяленое и не добытые на охоте мясо грызуна или птицы...
Пахло не степью — словно ветер с юга принёс аромат мистерийских базаров. Щепоть перца, зёрна горчицы… Какая-то женщина с мягким сердцем позволила Асанаю взять то, что так ценилось любой хозяйкой. И Есугей мог догадаться - кто именно. “В честь возвращения младшего княжича - сделаю ему ужин, какой он давно не вкушал!”  Горза Волков уловил намёк — специи могли попасть в юрту лишь от хатун (жены нойона).
Взяв большой половник, Асанай разлил месиво, что звалась тушёной бараниной, в деревянную миску, которую в первую очередь протянул княжичу. Котёл он опустил на расчищенную землю, после чего наполнил свою миску и сел, скрестив ноги, напротив Есугея на пол - за стол с маленькими ножками. Тут же стояли две пиалы - самое то, чтобы наполнить их архи в такой славный вечер.
Асанай: - Скажешь пару слов перед едой?
Он поставил локти на стол и сцепил руки в замок. Традиции ходили от юрты к юрте и менялись: кто-то перед едой вспоминал хорошее, произошедшее за день, кто-то возносил молитвы Духам с благодарностью за еду, а кто-то мог высказывать надежду на будущее. Обычно эти слова говорил либо хозяин дома, либо главная женщина в юрте, но за неимением таковой традиционно таинство перед едой совершал Есугей, а Асанай безропотно вторил ему.

И стоило последним словам сорваться с губ княжича, слуга дождался, когда хозяин приступит первый, после уже и он смог попробовать свою готовку. От баранины пахло терпким мясом и травами. Пар поднимался к небу, пропитывая воздух, смешиваясь с такими знакомыми, практически родными запахами. Смесь неизвестного и далекого, чужого и своего.
Асанай: - Это хорошо, что мы вернулись, - несмотря на то, каким элегантным слуга казался, как у него был подвешен язык, он небрежно брал мясо за кость тремя пальцами и чавкал нарочито громко, смакуя нежную баранину. - Уже пара знойных сезонов миновала с тех пор, как мы останавливались надолго в улусе. Хоть какие-то хорошие новости.
Пусть и сказано было небрежно, даже Есугей, в намёках понимающий едва ли больше, чем в шитье, от него не укрылась подавленность мужчины и попытки пошутить. Вот с собаками было легче: если виляет хвостом -  довольна и рада встречи, а если скалит зубы -  злится, к ней лучше не подступать близко. А по этой лёгкой улыбке на смазанных жиром губах и не поймёшь, правда ли всё хорошо, или всё же стоит переживать. Но столько лет вместе жить бок о бок, Есугей знал, что к его прибытию уж точно пару-тройку слухов по улусу удалось собрать. Насколько они будут правдивы и своевременны, конечно, оставались вопросы, но кто не рискует, тот не управляет отрядом из сорока конников.

Отредактировано Вольный мастер (2025-04-20 23:01:56)

+1

190

- Мать-Степь благоволит трудолюбивым, а мы с тобой не только воины! - заметил Есугей, принюхиваясь к запаху из котла. Было в этом всем, что-то знакомое ему с юности. Неспешные ночные посиделки у костра во время далёких охотничьих вылазок в Степь, наслаждаясь мелкой добыче, подстреленой к ужину вместе с дарами Степи, навроде кореньев и клубней, приправленные дикими травами. Болтовня за пиалой травяного отвара, сплетни о их ровесниках и ровесницах и типичные байки степняков, с явным приукрашиванием своих подвигов, чтобы потом под громкий смех слушатель их же и развеять и пересказал ту же историю так, как слышал или знал и видел сам. Бесценные прожитые годы, которыми Есугей очень дорожил и старательно берег в памяти каждое их мгновение. Свободные, лишенные уже необходимости так рьяно налегать на учёбу и можно было просто жить...
- Спасибо, Асанай. - на лице младшего сына нойона была тёплая улыбка, а благодарность слуге была выказана не только за прекрасный ужин, но кто же скажет вслух о таком ехидной зловредине, как Асанай?
Сложив руки на груди Есугей прикроет глаза и не пряча улыбки произнесет:
- Великие Духи тому свидетели, бесценны твои умения по услаждению моей требухи. И я хочу вознести им благодарность за то, что в один прекрасный день они подарили мне такого прекрасного слугу, как ты. А если серьёзно...
Улыбка исчезла с лица парня и он произнес:
- Дары Матери, по праву дарованному Отцом да укрепят тела верных чад их перед делом мирным и ратным. Благодарные мы смотрим в Небо и на Степь и возносим хвалу за право видеть и слышать, за право вкушать и служить пищей. Так было, так есть и да будет так... Мангала!
Лишь окончив молитву Есугей наконец приступить к неспешной трапезе, деловито подхватывая кусок мяса двумя пальцами, водружая его на лепешку и принимаясь смаковать горячую баранину. Наконец можно было наслаждаться не только сушеными мясом и сыром, но и горячей пищей. Уловив в пище необычный, даже можно сказать, не привычный привкус черного перца, который отличался от своего дикого родича, растущего в Степи парень довольно закивал головой, задавая с улыбкой скорее риторический вопрос, учитывая, что пряности были пусть и не на вес железа, но и вкус их бы не самым привычен рядовым степнякам, привыкшим к своим, местным приправам.
- И где же ты расстарался на пряности, Асанай?
Видимо к нему в юрту заглядывала мама, отец всегда любил разнообразие вкусов и чужеземную кухню, к этому привык и сам Есугей за время жизни с ними.
- Зима скоро, если и выйдет вновь уйти в Степь всем отрядом, то походы будут краткими. Да и за стадом и табунами стоило бы лично последить, а то совсем разучимся каково это - скотоводством заниматься... И насчёт одаривание бойцов нужно будет поговорить с отцом, не гоже, чтобы наши юнцы ходили в обносках пустынников. Я бы весь добытый хлам распродал, закупил бы у наших нукеров старые их доспехи для молодняка, а нукерам новые укрепленные доспехи сладил бы к весне... Да и учитель мой не отказал бы мне помочь в этом. - начал привычно рассуждать вслух Есугей, делясь с Асанаем планами, казалось бы на далёкое, необъятное будущее, однако дела эти были явно не требующие отлагательств.
- Расскажи, что про новости в улусе узнал? Случилось что важное за время нашего отсутствия? А то я как щенок беспомощный тыкаться буду. Вдобавок к брату стоит заглянуть пока спать все не легли...

Отредактировано Есугей (2025-04-24 22:01:27)

+1

191

На закономерный вопрос княжича о том, откуда у слуги-охотника такие диковинные специи, Асанай по-философски деловито ответил, что там уже ничего нет. Вероятно, не обошлось без участия этого пройдохи. Но Есугей и сам сделал соответствующие выводы, расспросы были ни к чему.
А вот, когда Гроза Волков начал делиться своими планами Асанай замер с косточкой в руках, не желая ни положить её обратно, ни продолжить есть. От планов княжича в первую очередь страдал его слуга - порой даже незаслуженно. Есугей, как бы не всматривался в своего друга, чьё лицо освещало лишь пламя из очага, он не мог понять его мысли, потому и выражался свободно.
https://forumupload.ru/uploads/0001/52/10/2726/695730.png
Асанай: - Коли решил, так действуй, - ни радости от пребывания в родном улусе, ни даже напускного одобрения идей Есугея. В голосе сквозила лёгкая меланхолия со смирением. Он говорил с Есугеем как равный, выросший вместе с ним. - С твоей лёгкой руки отряд даже обноски не может взять с побеждённых сынов песчаного моря. Но помни: даже волчья стая не пойдёт за вожаком, если он не даст им мяса. Им нужны награды, полученные в бою, иначе они не пустят коней в галоп за тобой, будь ты трижды младшим сыном нойона.

Пауза, слуга опустил взгляд. Он не лукавил, не пытался шутить, а воспринимал новые планы с достоинством. Где сейчас был скот Есугея? Хорош сын нойона, оставляет стадо овец на материны плечи, когда гонит шедимцев прочь. Когда исчезает Есугей, у окружающих прибавляется обязательств. А когда исчезает Асанай, ни остаётся и следа.
Асанай: - Возвращение отряда - первая благая новость за последние пару месяцев, - он поднял двумя руками пиалу  и прислонил губы к каёмке. И лишь когда на ней остались кости, отодвинул её в сторону. - Человек тридцать остались в степи. Зараза какая-то была. Шаман камлал три ночи у огня очищения, а травница поила больных отваром из бадана и золотого корня, кажется — но хворь косила даже крепких мужей. Снарядили самых быстрых гонцов в земли за стенами. - Асанай невидящим взглядом смотрел на наполненную чарку с архи, словно в ней находились его собственные чувства. Нельзя было их расплескать. А может, он просто смотрел на утопившиеся звёзды в отражении тооно? - Привезли мага ихнего. Из образованных, да поздно.

Он запрокинул голову, позволяя алкоголю обжигать язык и согревать горло.
Асанай: - Помнишь Намулун? - и слуга взглянул на княжича так словно щенок, желающий косточки со стола. Даже если он не помнил первую любовь своего слуги. как тот убивался, будучи совсем юнцом, что не мог быть с ней, даже когда осознал и её симпатию. - Теперь она будет ткать волйлок у огня вдов. У кого-то захворали дети, некоторые женщины… - Асанай махнул свободной рукой, словно дело уже былое, нечего разносить по юрте сожаления. - Не знаю, захотят ли мужья сами уходить теперь в поход, или им надо время побыть с семьями и друзьями.
Пусть был сентябрь, всё ещё темнело не слишком рано. Однако небо уже было усыпано звёздами. Есугей не мог сказать наверняка, спал ли его брат в такой час или нет, но большая часть родного улуса в это время уже видела сны. Он мог прямо сейчас пойти  ворваться в юрту семьи старшего брата. Если тот будет на ногах, наверняка раскинет руки и бросится обнимать младшего! Но если нет?

Асанай: - Пару недель назад прискакал гонец от тех образованных. К нойону нашему, - он поставил локоть на стол и подпёр щеку. На губах появилась легкая чуть опьянённая улыбка. - Не знаю, что там стряслось. А Борджигин, брат твой, ускакал поутру, только Добу-Мэргэн его и видел. когда спросони вышел по нужде. Невероятно удачливый джинов сын.
Он одной рукой наполнил из бутыли чарки и приподнял свою, словно беззвучно произносил тост за удачу.
Асанай: - Если хочешь здесь остаться на зиму, сами духи благоволят этому.

+1


Вы здесь » FRPG Мистериум - Схватка с судьбой » Мистерия » Багровая степь


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно