Едва ли на горизонте появившиеся лучи восходящего солнца принялись разгонять черноту ночного неба, а за окном послышалось щебетание первых утренних птиц – Люси уже вовсю глядела в деревянный поток бодрыми ясными глазами. Она лежала на спине и разглядывала знакомые трещинки между сосновыми брусьями, где-то подковырнутыми и поцарапанными ею же многими годами ранее. Словно второе одеяло, такое теплое чувство обволакивало ее тело, когда она проснулась в столь знакомой и родной обстановке, где и запах был привычен, и скрип половиц, и даже тени, падающие на стены из окна от старого дуба. И внутреннее умиротворение, спокойствие, защищенность вызывала одна лишь мысль: - «Я дома».
Ноги ей пришлось немного согнуть в коленях, поскольку в последний раз девушке доводилось пользоваться своей кроватью еще в возрасте шестнадцати лет, а с тех времен ее рост претерпел все же некоторые изменения. Закинув руки над головой, девушка с чувством потянулась и соскочила босыми ногами на тонкий потертый коврик, а затем принялась выполнять по порядку все необходимые после сна мероприятия. В столь раннее утро остальные члены семьи Хэкренч еще спали мирным сном, в комнатах было тихо (во всяком случае, до того момента, как проснутся близнецы). Даже мать, Гленда, просыпающаяся раньше всех в отсутствие дочери, пока еще не показывалась на кухне, поэтому Люси решила взять часть ее ежедневных обязанностей на себя, начав со стойла, где обитала старая ослиха, которую девушка помнила ровно столько, сколько сама жила на белом свете. Звали ослиху Капитанка, и имя у нее было самое, что ни на есть говорящее: характером животное выдалось скверным. Вредности ее могли позавидовать все соседские ослихи и ослы вместе взятые, а уж упрямостью такое создание и без того славится на весь мир, но у Капитанки дело обстояло в сто крат хуже. Будучи в более младшем возрасте, хрупкая и слабенькая Люси никак не могла совладать с противной ослихой - то она ее толкнет, то ногу оттопчет, бывало и вовсе за руку тяпнет, но сегодня девушка ей точно не была намерена уступать. Еле-еле, но девушка выволокла ее на улицу, дабы почистить стойло, приманив ее соломой ячменя. На удивление, Капитанка поддалась; наверное, все же сказывался возраст.
Закинув вилами в денник несколько копен сена, волшебница убрала с лица выбившиеся из косички пряди волос и сложила руки на окончании деревянного черенка, уперевшись инструментом в землю. Она оглядела вокруг раскинувшуюся перед ней утреннюю улочку, покрытую легкой дымкой тумана. Месяц еще не полностью скрылся из виду, ожидая, когда на его смену появится солнце; в окнах домов только-только начинал загораться свет от зажженной свечи. В траве стрекотали кузнечики, словно соревнуюсь между собой, и, если не считать их, то вокруг стояла проникновенная, даже, сказочная тишина. Ощущения у девушки были волшебными, словно она одна, находясь в эту минуту посреди пустой части деревни, знает какую-то загадочную, непременно важную тайну, сокрытую от глаз и умов других жителей. Люси уже успела забыть за шумом и суетой столицы Империи, как может быть тихо и спокойно в местах, отдаленных от крупных городов. Она на пару дней приехала повидать свой дом, родных и знакомых, отдохнуть от волнений, вызванных учебой в магической академии, от чувства одиночества, которое, как бы парадоксально это не звучало, иногда навевает большой людный город. И сейчас она совсем не жалела, что из всех возможных вариантов, она выбрала именно этот и приехала в Чаезу.
Прикладывая не меньшие усилий, Люси водрузила на Капитанку небольшую тележку с древесным углем и поволокла ее в сторон кузни. Вышло у них это не без взаимного толкания, оттаптывания ног с копытами и запинаний, но вышло. Девушка заправила горн углем и подожгла "гнездо", готовясь к предстоящей работе. Без магии, ей нравилось делать это по старинке, как все, потому что она получала удовольствие от самого процесса. Затем проверила сопла и их дееспособность, а после направилась осматривать инструменты. Смазала немного клещи и кусачки, проверила степень заточки ножниц и крепление тисков, уверившись, что в целом все они находятся в достаточно хорошем состоянии. Быстро закончив с подготовкой кузницы, Люси прикинула, что у нее есть еще некоторое время до того момента, когда обычно просыпался отец семейства и приступал к работе. Поэтому, дабы занять себя чем-то до его появления, она принялась за ковку самых простых сподручных предметов, которые могли бы пригодиться в каждом доме и уже точно были бы не лишними - за гвозди. Сначала девушка принялась нагревать заготовку в виде вытянутой металлической детали, поместив ее конец в раскаленное "горновое гнездо". Затем, держа деталь небольшими клешнями, переместила ее на наковальню и отцовским кузнечным молотом стала придавать нагретому окончанию этой металлической детали остроконечную форму. Еще раз погрела на углях получившуюся заготовку, отломила ее молотом, нагрела снова. Шляпку выполнила с помощью гвоздильни, продев будущий гвоздь через отверстие в ней, а выходящее наружу окончание приплюснула молотом, после чего оставила получившийся предмет остывать и начала сначала. За работой она немного потеряла счет времени, поэтому, когда дверь в кузню внезапно распахнулась, а на пороге появился ошеломленный хозяин дома, Люси даже слегка вздрогнула.
Судя по виду, Йован всю дорогу от дома до кузни бежал чуть ли не сломя голову; дыхание у него было взбившимся, рубаха свернулась куда-то на бок; светлый волос на голове оставался мятым еще после сна и был приплюснут с одной стороны.
- Доброе утро, отец. - Улыбчиво и невинно поприветствовала его Люси.
Глядя на старшую дочь, мужчина выдохнул с явным облегчением и протер рукой по лицу. Голос его, в противоположность девушке, прогремел на всю кузницу.
- Задница Силуны, я ведь уже успел отвыкнуть, что кто-то может появиться в кузне раньше меня! Ха, видела бы ты, как я подорвался, только завидев дым, идущий из трубы. И ботинок-то толком не успел надеть; даже, кажется, потерял где-то один по дороге...
- Прости... - виновато глянула старшая дочь, машинально втянув шею. - Просто я так соскучилась по молоту и наковальне, что не смогла удержаться.
- Понима-аю. - Одобрительно кивнул старший Хэкренч. - Ощущения, возникающие во время тяжелого верного труда сложно забыть. Вся в меня, не то, что эти два проказных оболтуса!
Девушка поняла, что отец говорил о ее младших братьях. Йован всегда был человеком прямолинейным, резким не только в движениях, но и в словах. Никогда не церемонился и вел себя колко, кем бы по статусу не приходился его собеседник, будь то даже члены семьи. Их присутствие не стесняло его ни в чем, поэтому иногда он позволял себе даже браниться, хотя и частенько получал за это подзатыльники от жены и выговоры от дочери. С близнецами он вел себя еще к тому же и со всей строгостью, как, в прочем, и положено всем отцам и сыновьям, но Люси все равно вставала на их защиту, даже если не редко и сама на них строжилась.
- Ты слишком суров с ними. Ты же знаешь, как они стараются прыгнуть выше своей головы и готовы взяться за что угодно, лишь бы доказать это. Они никогда еще не отказывали тебе в помощи.
- Но при этом еще смели со мной спорить и учить меня, мелюзга! Да, я знаю, парни они растут не плохие, - он подошел ближе к Люси и положил руку на ее плече. По сравнению с худым телом девушки, его ладонь казалась огромной. - Просто я скучаю.
Волшебница мягко улыбнулась родителю и, устроившись у него подмышкой, положила голову ему на грудь, ответив, что тоже сильно по нему скучает. Они задержались в таком положении еще ненадолго, после чего Йован громко заявил, что давно пора приступать к работе.
- Меня засыпали заказами, так что до заката нам нужно управиться. С моей главной помощницей, я уверен, мы разделаемся с ними в легкую, только стружки в разные стороны лететь будут!
- Так точно, мастер! - Сквозь смех, Люси изобразила на лице наигранную серьезность и исполнительность. Вскоре кузница и, правда, словно заполыхала с удвоенной силой, жар так и парил, расходясь по улицам Чаезы вместе со звонким стуком молота о наковальню. Все жители смогли почувствовать исходивший от дома семьи Хэкренч растущий с каждой минутой энтузиазм и ажиотаж, с такой силой возникающий только тогда, когда домой возвращается долгожданное любимое чадо.
А то негоже герою по колено в кровище расхаживать)
