Ровена вздохнула, лишь молча кивнув в знак согласия на слова некроманта. Разумеется, ситуация обстояла несколько иначе, чем тогда, в лесу у Терния: от договорённости с Тиаматом не зависело так много, как в прошлый раз. Всего лишь спокойный сон воскресительницы... во всяком случае, именно в этом пыталась убедить себя шаманка, дожидаясь своей очереди к аудиенции у Владыки. Она пыталась сказать себе, что отказ Тиамата не станет для неё критичным, однако это безуспешное самоубеждение являлось лишь попыткой умерить собственные опасения. Да, ей хотелось избавиться от филактерии Рэймела, и решительности некромантки в этом вопросе возможно было позавидовать, вот только какую цену запросит Тиамат взамен на то, чтобы позволить Ровене осуществить её цель? Воскресительница знала, что готова была пойти на многое ради достижения желаемого, однако далеко не на всё. Существовали такие сделки, такие запросы, ради которых Ровена готова была терпеть самые страшные ночные кошмары до конца своих смертных дней, лишь бы не осуществлять их. Чем быстрее близилась их очередь, тем сильнее нервничала она, и какой-либо разговор вести было нелегко.
- Не будем ни на чём настаивать. Я понимаю важность этой договорённости, но излишне рисковать не собираюсь. Уж тем более твоей или моей жизнью... существуют и иные способы уничтожения кольца, - обратилась Ровена к чародею беспокойно. Исчезновение Арруки лишь прибавило масло в огонь, и, увидев, как немёртвая безмятежно исчезает при помощи своей магии, Ровена в ярости сжала руки в кулаки, однако никак не прокомментировала это, ведь совсем скоро, наконец, подошла её очередь, и врата отворились. В эту минуту необходимо было сконцентрироваться на своей основной задаче и не проявить во время аудиенции непростительной слабости. Ещё раз переглянувшись с Филиппом - очевидно страшась неизвестности - Ровена сделала шаг вперёд. И когда она оказалась на другой стороне, ни страху, ни неуверенности более не было места.

Ровена не имела никакого представления о том, как выглядел владыка Тиамат, но когда она увидела его перед собой, сомнений не осталось: именно так было положено выглядеть владыке Цитадели Огня. С простым человеком у Тиамата было слишком мало общего, и образ его более напоминал дракона, чем простого смертного. Тем не менее, манера речи Тиамата показалась некромантке достаточно нехарактерной для такого, как он: слишком простая, фамильярная, не подобающая властелину. Тем не менее, Ровена ясно понимала, кем здесь являлся сам Тиамат, и кем являлась она: он был хозяином, а она гостьей. Ей не следовало говорить с ним в подобном тоне, не следовало позволять себе лишнего. Это создание определённо привлекало к себе внимание, но было и ещё кое-что в этом тронном зале, что смогло завладеть вниманием Ровены на несколько секунд. Её взгляд на несколько мгновений отвлёкся от владыки, и шаманка пристально взглянула на фигуру, восседавшую на троне. Никто, кроме Ровены, не видел её, и вскоре призрак и вовсе исчез: некромантка не позволила себе смотреть на него слишком долго, чтобы манера поведения её не показалась владыке подозрительной, не привлекла его излишнего внимания. Быть может, это видение - ключ к успешной сделке с Тиаматом? Если это было так, то расркывать свои козыри в самом начале вовсе не стоило... впрочем, если Тиамат был достаточно внимателен, он определённо мог заметить, что взор шаманки несомненно привлекло что-то. Когда он, наконец, оказался на троне и обратился к гостье, Ровена начала говорить. Не показать собственную слабость: воскресительница не намеревалась принимать позицию рабыни, и говорила достаточно громко и уверенно, смотря владыке в глаза. Сочтёт ли он это дерзостью?
- Меня зовут Ровена де Мортикус, - начала она, назвав собственное имя. - Это решение далось мне нелегко, однако я здесь для того, чтобы просить тебя, Владыка, о проходе к жерлу вулкана Рубиус, который находится в твоей власти. Это место обладает достаточной силой для того, чтобы уничтожить прошлое, которое тяготит меня. Прошлое мешает настоящему.

Ответ Тиамата был более, чем ожидаем. Что ещё надеялась услышать от него Ровена, придя к нему со своей просьбой? Его немедленное согласие? Предложение сделки? Приглашение пройти без препятствий? Подобные надежды были настолько смешными, что воскресительница была готова и сама рассмеяться, оценивая собственное положение. Быть может, ей и Филиппу изначально следовало искать обходной путь к жерлу вулкана, а не надеяться на милосердие самовлюблённого владыки. Вопрос Тиамата прозвучал явно провокационно, и шаманка не намеревалась идти на поводу у этой провокации. Тем не менее, ей стало ясно, что добиться успеха на этой аудиенции в её положении, с её словами, не представляется возможным. Или же необходимо лишь подобрать верные слова, сделать верное ответное предложение? Ровена не была уверена в том, насколько Тиамата заинтересует та информация, которую она способна была дать ему. Кажется, он совершенно не знал о той призрачной фигуре, которую удалось заметить воскресительнице. Имело ли это для него хоть какое-то значение? Следовало завершить эту бессмысленную беседу или же во всяком случае сделать вид, что разговор окончен, и Ровена более не намеревается беспокоить Тиамата. На деле же она подбирала правильные слова, чтобы как-то заинтриговать владыку.
- Это было бы глупо с моей стороны, ведь умереть возможно где угодно, и я бы не стала проделывать столь длинный путь, чтобы сделать это именно здесь, - сказала воскресительница задумчиво, стараясь сохранять спокойствие и хладнокровие в собственном голосе. - В конце концов, я не владыка, и не все мои прихоти могут быть исполнены. Вот только если бы я была владыкой... я бы не позволила никому сидеть на моём троне в моё отсутствие. Я не указываю тебе. Мне лишь интересно, видишь ли ты его.
Возможно, Тиамат смог бы сопоставить эти слова со странным поведением своей гостьи буквально несколько секунд назад. Нужно ли ему было это? Или же Ровене следовало уходить, пока она и её спутники не превратились в очередную горку костей на пороге тронного зала?

Ровена подобрала неверные слова, и Тиамат расценил их как личное оскорбление. В конце концов, следует признать, что некромантка высказалась достаточно неоднозначно: иногда она любила говорить загадками, однако в случае с владыкой этот приём, манера речи, привёл к провалу. Во мгновение ока дракон оказался прямо перед некроманткой, и стоило лишь благодарить судьбу за то, что Тиамат не испепелил воскресительницу на месте. Обстановка накалялась в прямом смысле этого слова, и шаманка буквально ощущала пылающую ярость владыки, чьё самолюбие она по неосторожности задела. Необходимо было исправить эту ситуацию, чтобы, наконец, уйти отсюда живыми и невредимыми. Следовало, как минимум, объясниться. Сохранять спокойствие вблизи владыки было гораздо сложнее, однако Ровена старалась держаться - чтобы Тиамат не услышал в её голосе нотки беспокойства, беспокойства за собственную жизнь. Теперь она говорила в более учтивом тоне, стараясь избегать замысловатых формулировок.
- Я прошу прощения, если мои слова показались дерзостью, однако в этом не было моего намерения. Я говорю не о себе. Мне ни к чему ни власть, ни трон, - сказала воскресительница, наблюдая за Тиаматом. - Я обладаю способностью видеть призраков и иных нематериальных существ, которые невидимы другому глазу. Когда я вошла сюда, у твоего трона я увидела фигуру. Она была соткана из огня. Сейчас её нет. Именно по этой причине я смотрела так странно, - объяснение было завершено, и в нём более не было каких-то неясных загадок, как в предыдущих словах шаманки. Тем не менее, продолжать разговор с Тиаматом было слишком опасно, и, кроме того, более не имело никакого смысла. Владыка был разгневан. - Мне жаль, что я отняла у Владыки время. Если ты позволишь, я и мои спутники удалимся отсюда.

Тиамат был настолько непредсказуем, что, казалось бы, даже спокойное и рассудительное объяснение, каковым оно казалось самой некромантке, не возымело никакого эффекта. Точнее, эффект оно возымело, однако вовсе не тот, какой предполагала Ровена: слова её лишь ещё больше разгневали владыку, и когда его настроение в очередной раз переменилось, воскресительница уже попросту не знала, как на это реагировать. Тиамат что-то говорил о Шалисэ, её марионетках, к которым Ровена не имела никакого отношения, и отвечать что-либо на это попросту не было смысла. Тиамат не верил ей при любом раскладе, и масла в огонь решил подлить Филипп. Воскресительница заметила, как он совершает руками какие-то магические жесты и, к несчастью, владыка Цитадели Огня заметил это тоже. Необходимо было остановить это. У них двоих не было никаких шансов против Тиамата, и Ровена обречённо вздохнула, вспоминая свои слова о том, что не намеревается рисковать их жизнями. Похоже, эти слова чародей пропустил мимо ушей... он любил своевольничать и рисковать. С одной стороны, в своевольничании некромантка не видела ничего негативного - кроме, разве что, излишнего упрямства - однако в сложившейся ситуации, здесь, это было недопустимо. Шаманка среагировала достаточно быстро, осторожно перехватывая руку Филиппа и не позволяя ему тем самым завершить начатое заклятие.
- Если бы я захотела покончить жизнь самоубийством, я бы выбрала менее сложный способ, - слова эти были адресованы некроманту, и Филипп словил на себе усталый - возможно даже сказать, несколько разочарованный - взгляд Ровены. Ситуация складывалась далеко не в их пользу, но последняя зацепка ещё оставалась. Воскресительница вновь перевела свой взгляд к Тиамату. Не оставалось ничего, кроме как согласиться на его условия. Тогда, быть может, они выберутся из этой истории живыми.
- Я не имею к Шалисэ никакого отношения. Что нужно делать?
Несмотря на то, что первая фраза шаманки, скорее всего, покажется владыке очередной ложью, её вопрос о конкретных требованиях означал согласие на условия Тиамата.

Ситуацию удалось разрядить, что, впрочем, лишь с натяжкой возможно было назвать маленьким успехом. Ровене удалось благополучно остановить Филиппа, и в этот момент ей вспомнилась одна ситуация, которая произошла в начале их первой экспедиции: тогда ей тоже пришлось останавливать чрезмерно эмоционального мага Огня, что в конце концов привело к ссоре. Тем не менее, Ровена надеялась, что чародей не воспримет её жест как личное оскорбление: он должен был и сам понимать, что они находились на враждебной территории, перед  - возможно сказать - враждебным владыкой, чьи силы в разы превосходили их собственные. В такой сиутации любые риски могли закончиться незамедлительной погибелью для них обоих. Вероятно, они ещё вернутся к этому разговору позже. Если, разумеется, Тиамат через какое-то время позволит им уйти. Он поставил перед Ровеной достаточно ясную задачу и, несмотря на то, что воскресительница никогда не проводила пытки самостоятельно, в своей жизни она видела и творила достаточно жестокости для того, чтобы подобные вещи прекратили шокировать её и быть ей противными. К бессмысленному насилию без цели и назначения шаманка относилась негативно, однако она придерживалась мнения, что в некоторых случаях такая мера, как пытка, была необходима. У Тиамата заключался в этом собственный интерес, в то время как Ровена лишь желала добиться какой-либо благосклонности со стороны тёмного владыки, чтобы получить возможность покинуть Цитадель Огня или же, в идеальном случае, получить также и желаемое - доступ к жерлу вулкана Рубиус. По этой причине воскресительница не стала пререкаться с Тиаматом.
По причине достаточно безобидного, хрупкого внешнего облика, противники часто недооценивали Ровену. В особенности это казалось других магов Торговой Лиги, которые бесконечно критиковали способности некромантки, называя её предательницей Стихии, слабой, недостойной. По большей части причина этого крылась в способностях Ровены к магии Света. Повседневный её характер также невозможно было назвать радикально злым или же жестоким: шаманка обладала достаточно спокойным и невозмутимым характером, не испорченным жаждой власти и могущества. Более всего она ценила собственные исследования и развитие магии - в особенности Смерти. Её интересовала не персональная власть, а общее изменение миропорядка, которое некромантка надеялась приблизить при помощи своих исследований в области некрологии, доказав миру пользу, которую способны приносить немёртвые. В Ровене не было никакой агрессии, не было неконтролируемых эмоций: однако была рассудительность и целеустремлённость. Она была человечна. Во всяком случае, подобно Арону Хвади, всё это оставалось лишь одной стороной медали. За маской уравновешенного и спокойного человека скрывалась определённая сила: и Ровена умела применять её в необходимый момент. В такие моменты шаманке была присуща жёсткость и решительность - когда дело касалось её врагов. Кровь была ей отнюдь не чужда, как и боль, которую часто приходилось доставлять другим. И ради того, чтобы не подвергать риску свою собственную жизнь и жизнь Филиппа воскресительница была более чем готова выполнить очередную грязную работу. Судьба неизвестного вампира была ей неинтересна: как и судьбы рабов, оставленных в лесу у Терния, как и судьба той эльфийки, которую преследовал отряд дроу. Ровена привыкла расставлять приоритеты таким образом, каким они казались ей правильным, и альтруистом её возможно было назвать лишь в отношении тех, кого она ценила.
В ответ на слова Тиамата Ровена кивнула в знак соогласия, следуя за ним. Филиппу она ничего не сказала, лишь взглянув на него ещё раз - будто желая удостовериться в том, что тот не держал на неё обиду.

По пути в пыточную камеру Ровена осведомилась у Тиамата о том, какие повреждения были допустимы для пленника: она понимала, что смерть вампира навряд ли сможет принести какую-либо пользу, и необходимо было действовать осторожно, чтобы по неловкости не сделать чего-либо нежелательного. Некромантке было необходимо точно знать границы дозволенного для этой процедуры и, когда эта информация была уточнена, возможно было начинать сам процесс. К удивлению самой воскресительницы, она не испытывала какого-либо дискомфорта от того, что ей предстояло сделать. Возможно, роль играло именно опасение за собственную жизнь и за жизнь чародея; возможно, дело было в том, что ей попросту не хотелось конфликтовать с Тиаматом. Так то было или же иначе, шаманка не ощущала неуверенности. Необходимо было лишь проявить должную осторожность, не переусердствовать и добиться того, чтобы заключенный поделился с дознавателем той информацией, которой желал завладеть Тиамат. Вскоре владыка покинул помещение, и к пытке можно было приступать.
- Останься. Нам не стоит разделяться здесь, - с одной стороны Ровена несколько опасалась вспыльчивого поведения Филиппа и после недавнего инцидента не желала оставлять его одного, с другой же стороны им в действительности не стоило разделяться на враждебной территории. Дознаватель тем временем ударил вампира по лицу, но некромантке показалось, что его удары не приносили желаемого эффекта. Была какая-то ирония в том, что тёмные владыки относились к стихии Света с крайним отвращением, однако очевидно нуждались в ней и не медлили воспользоваться, когда появлялась такая возможность. Пожалуй, именно владением этим элементом и сыграло ключевую роль в разговоре Ровены и Тиамата: если бы с самого начала он знал о том, что воскресительница не в состоянии принести ему какую-либо пользу, он бы испепелил ей на месте за её дерзкие слова. Ровена помедлила, рассматривая инструменты, которые имелись в арсенале. Затем же она заговорила с вампиром, с ожиданием взглянув на немёртвого дознавателя. Тиамат говорил, что именно он будет задавать все интересующие его вопросы.
- Насколько я вижу, предыдущие методы не возымели должного эффекта. Надеюсь, что это удастся исправить.
Для начала некромантка решила прибегнуть к магии Света, чтобы продемонстрировать вампиру собственные возможности. Луч света должен был пронзить ногу заключённого: это заклинание не было способно ранить его критически, однако неприятную боль оно вполне могло гарантировать.

Вампир сопротивлялся, однако именно этого и следовало ожидать от него. Луч не возымел достаточно устрашающего эффекта, и необходимо было применить иную магию или же, во всяком случае, несколько ослабить сопротивление немёртвого. Одно такое заклинание действительно имелось в арсенале магии Света, и, чтобы немного упростить процесс, Ровена решила прибегнуть к нему. Аура Святого должна была обжечь вампира, однако всем остальным присутствующим следовало держаться от шаманки подальше, чтобы не попасть в зону действия заклятия. После этого ещё один луч должен был обжечь руку заключённого. Кроме того, приглядевшись к доступным интсрументам из лунного серебра, воскресительница решила оживить один из них при помощи духовного призыва - если это было возможно. Ей не хотелось приближаться к вампиру слишком сильно и использовать пыточные инструменты собственными руками: гораздо проще было доверить это духам. Так или иначе, лезвие инструмента должно было впиться в один из пальцев на руке пленника, доставляя как можно больше неприятных ощущений. Отрубать палец одним быстрым движением не следовало: боль должна была ощущаться медленно и настойчиво.
- Если ты ответишь на все необходимые вопросы, мы ограничимся только этим. У меня достаточно времени в запасе.

Последующие действия Ровены оказались более успешными, однако этого всё ещё было недостаточно для того, чтобы разговорить упрямого пленника. Он обладал достаточно высокой силой воли, и его сопротивлению боли возможно было позавидовать: несмотря на то, что Свет причинял вампиру страдания, он держался, не желал говорить, находил в себе возможность сопротивляться. Это, несомненно, являлось похвальным качеством, и некромантка всегда уважала людей - или же немёртвых - способных стоять на своём до конца. Тем не менее, находились они совершенно не в такой ситуации, в которой чужая твёрдость характера была выгодна воскресительнице: она знала о том, что даже у немёртвых существуют границы собственной боли, когда дело касается враждебных им Стихий. Шаманка поняла, что следует применить более могущественную магию для того, чтобы добиться успеха. Сперва она сконцентрировалась на изгнании нежити, направляя заклинание в сторону вампира: уничтожить его оно было не должно, так как сам Галос являлся достаточно сильным существом, а заклинание девятого порядка было недостаточно мощным для того, чтобы испепелить немёртвого на месте. Следующее заклятие, Длань Света, требовало более долгой подготовки и времени концентрации, но тем не менее Ровена решила пустить в ход и его. Если для того была необходимость, мощь заклятия следовало несколько ослабить до тех пор, чтобы по неосторожности не уничтожить Галоса - его смерть могла бы означать лишь то, что никакой информации добыть из него будет более невозможно. Воскресительница оказалась позади пленника, прикладывая охваченную огнём руку к его лбу.
- Выдумки - это развлечение для тех, кому больше нечем заняться. Тем не менее, и к ним я склонна...
Быть может, вампир обладал достаточной выносливостью для того, чтобы сопротивляться и более агрессивной магии. Если это было так и немёртвый продолжит сопротивляться, Ровена в действительности была готова прибегнуть к своего рода "выдумке". Этой выдумкой являлось уникальное заклинание затмение, которое было в разы сильнее той магии, что шаманка применяла в последние несколько минут. Это заклятие было способно доставить вампиру истинную боль - и именно этого желал дознаватель.

Ровене удалось уничтожить волю вампира в какой-то мере, и теперь он испытывал самую неподдельную боль. Галос стал более сговорчив, однако ответ его прозвучал коротко: этого было всё ещё недостаточно. Некромантка не знала, лгал ли немёртвый или нет, так как была не осведомлена о делах вампиров в Безымянных Землях, но ясно было лишь, что столь кратким и однозначным ответом от допроса было не отделаться. Воскресительница лишь делала свою работу, судьба пленника по-прежнему не интересовала её: она делала всё это лишь для того, чтобы выбраться отсюда, не понеся никакого вреда. Её, несомненно, возможно было назвать эгоистичным человеком, когда дело касалось незначимых для её жизни фигур, но в этом, пожалуй, и не было ничего дурного. В конце концов, кем ей приходился этот заключённый? Незнакомцем, встреченным при случайных обстоятельствах? Ровена видела, какую боль доставляет немёртвому её магия, и это лишь заставило её убедиться в том, что стихия Света поистине являлась сильной и способна была наносить не меньший урон, чем сама Смерть. Когда дознаватель обратился к шаманке, она оживила второй из возможных инструментов, и теперь ножи из лунного серебра застыли рядом с грудью вампира, болезненным касанием обжигая кожу - однако ещё не выполняя никаких приказов. Тогда некромантка вновь заговорила с ним.
- Расскажи всё, что тебе известно, любые детали, информацию, которая может оказаться полезной. Тебе не уйти отсюда, дав простой, однозначный ответ. Поделись всем, что знаешь, и тогда я не стану делать этого.
В её голосе не было жестокости, однако спокойствие, холод, различимый в нём, никак не сопостовлялся с теми издевательствами над вампиром, которые без особенных усилий творила Ровена. Именно этому было посвящено всё её многолетнее обучение - защищать от враждебных немёртвых, уничтожать их в случае необходимости, подчинять. То, что делала воскресительница, было её обыкновенной, привычной работой, пусть и в столь нестандартном формате. Если вампир откажется говорить дальше, Ровена была готова пустить в ход оживлённые инструменты и последовать рекомендации дознавателя, обжигая раскрытую грудную клетку очередным лучом. Необходимо было лишь по-прежнему распределять повреждения таким образом, чтобы доставить максимальную боль, однако при этом не убив Галоса.

О политических междоусобицах в Безымянных Землях Ровена знала лишь некоторые поверхностные факты, которыми с некроманткой поделился её знакомый - тот самый, что однажды предоставил ей свиток для перемещения в Чёрный Лес в начале первой экспедиции. После этого они встречались ещё раз - тогда, когда Ровена возвращалась в убежище своего предка, чтобы забрать оттуда филактерию и провести необходимый ритуал для создания Ростков Порчи. Таким образом политическая информация о проблемах владык представляла для воскресительницы достаточно низкую ценность, однако тот факт, что ей удалось выполнить требование Тиамата несомненно возможно было назвать успехом. Ей удалось умерить гнев владыки по отношению к собственной персоне, и когда Тиамат оказался в пыточном зале, работу в действительности можно было назвать завершённой. Дракон прокомментировал увиденное, и Ровена не знала, что сказать ему. Ответ её прозвучал нейтрально - никаких требований, указаний, вопросов. Положение шаманки в его владениях всё ещё было достаточно шатким, и следовало сберечь крупицы того доверия, которого ей удалось добиться.
- Стихия Света обладает определёнными преимуществами. Мне мало известно о политической ситуации в Безымянных Землях, но я надеюсь, что эта информация окажется полезной.

Решение, которое предстояло принять Ровене после того, как Тиамат уже был готов попрощаться с ней, вполне могло стать роковым - при неверном раскладе и неосторожных действиях. Её сердцебиение участилось, когда дракон договорил, и говорил он лишь о том, что позволяет некромантке и её спутникам покинуть его владения. Такое стечение обстоятельств, несомненно, являлось удачным, но в таком случае воскресительнице пришлось бы уйти из Цитадели Огня ни с чем. Весь этот путь был бы проделан зря. Нет, Ровена совершенно не была в состоянии принять это решение самостоятельно и быстро: оно было слишком сложным, и решающие секунды, минуты, ускользали. Шаманка взглянула на Филиппа, надеясь прочитать в его взгляде какие-то ответы: в её же собственном взгляде читалась лишь нерешительность. Чародей мог догадаться о том, о чём думает Ровена: они оба думали об этом. То, ради чего они сюда пришли. Однако также они оба знали, насколько переменчивым могло оказаться настроение Тиамата и к чему могли привести нежелательные вопросы. Нет... без предчувствия во всём этом было не разобраться. Некромантка медлила ещё несколько секунд после того, как диалог с владыкой был завершён. Уйти сейчас, больше не беспокоить его? Как он отреагирует на её вопрос? Безопасным ли было задавать его вообще?

Несколько секунд превратились в целую вечность, и время как будто замерло. Ровене показалось, что она засыпает либо же уже находится в каком-то сне, где всё было размыто, неясно, неторопливо. Сердце едва ли не буквально выскакивало из груди, когда Тиамат заметил, что его гости отчего-то медлят, и взглянул на некромантку. Интуиция подсказывала воскресительнице, что теперь ей навряд ли удастся уйти от владыки, не дав ему и малейшего объяснения своему поведению, и теперь выбора уж не было точно. Им останется только бежать, используя все доступные возможности, если слова Ровены в очередной раз не понравятся Тиамату... глядя в его огненные глаза, шаманка думала о плане быстрого и безопасного побега в случае критического провала. Бегство в Астрал?.. Обратиться в призрака и прочь отсюда, если владыка решит испепелить настойчивую просительницу? Несколько обреченный взгляд был вновь обращён к Филиппу: воскресительница, к сожалению, не обладала способностью передавать ему собственные мысли, но они были достаточно хорошо знакомы для того, чтобы их идеи в критических ситуациях в чём-то сходились - хотя бы иногда, когда это действительно требовалось. Используя бегство в Астрал, им пришлось бы оставить Харона здесь. Тем не менее, немёртвый питомец мог оказаться лишь самой меньшей из жертв. Так или иначе, думать об этом было ещё достаточно рано. Ровена обязана была объясниться с Тиаматом. Очередной взгляд в его наполненные пламенем глаза. Не показать страха. В её собственных глазах он не отражался.
- Я не желаю более задерживать тебя своим присутствием, и не стала бы, если бы не считала молчаливый уход слабостью. Я не позволяю её себе, - пауза. - Мне пришлось преодолеть длинный путь. Слишком длинный. Развернуться в самом его конце было бы безрассудством... потому позволь мне напомнить о своей просьбе. Это причина, по которой я не могу уйти.
Ровена уже была готова к чему угодно. Она внимательно наблюдала за Тиаматом, готовая в любую секунду скрыться в астрале и устремиться прочь отсюда, спасаясь. Вот только успела ли бы она? И нужно ли было? На мгновение всё это показалось неважным. Шаманка уже ясно видела перед своими глазами, как обращается в пепел.

Мгновения казались всё более и более долгими, растягивались, обращая время в безмолвный поток пустоты. В одно из таких мгновений Ровене стало казаться, что ей безразлична собственная смерть. Она прекратила замечать мир вокруг, утопая в пламени, которому была не в силах противостоять. До заклинания уже не было никакого дела... некромантка слышала только биение своего сердца, тревожное, беспокойное, кричащее. Всё её существо кричало о том, что следовало бежать немедленно, пока ещё не поздно, пока повелитель этого места не вынес свой приговор... тем не менее, никакого приговора не последовало. Последовало согласие. Ровена ходила по слишком тонкому льду, но в этот раз удача оказалась на её стороне. В начале она не поверила своим ушам, но всё было именно так. Тиамат дал своё согласие.
- Спасибо. Я этого не забуду, - эти слова были сказаны огненному владыке на прощание. Когда формальное прощание было окончено, Ровена и Филипп наконец могли покинуть Цитадель свободными и - что самое главное - живыми. Несмотря на то, что одно из тяжелейших испытаний этого пути было преодолено, впереди их ожидали не менее сложные препятствия, и эту победу можно было назвать лишь небольшой передышкой перед чем-то, возможно, более опасным. Они покинули Цитадель, и когда они оказались снаружи, в некотором отдалении от крепости, воскресительнице необходима была пауза. Она просто остановилась, не в состоянии идти дальше, и Филипп был вынужден остановиться вместе с ней. Им ещё предстояло отыскать где-то здесь чародея по имени Ирольд - того, о ком упоминал Тиамат - однако сейчас перед глазами шаманки всё ещё оставался образ Тиамата и всеобъемлющее пламя, едва не сжегшее её дотла. На второй план пока что отступали и поиски Арруки... в первую очередь было необходимо прийти в себя. Эта встреча заставила Ровену понервничать не меньше, чем знакомство с Тернием.

- Мне это казалось на протяжение всей аудиенции, - ей с трудом удалось выдавить из себя улыбку, чтобы не показывать Филиппу полный спектр своей тревоги и эмоций, которые взяли власть над ней после визита в Цитадель. Образ владыки сложно было просто выбросить из своей головы, но, тем не менее, некромантке удалось несколько собраться с мыслями. Чародей извинился за свою излишнюю эмоциональность, и воскресительница была рада, что им удалось избежать конфликта. Стоит, впрочем, сказать, что тот конфликт в самом начале первой экспедиции был последним более или менее крупным недопониманием между ними: раньше определённые ссоры возникали время от времени - хоть и редко - однако отличие их характеров неизбежно к этому приводило. Тем не менее, когда им наконец удалось прояснить собственные отношения, от конфликтов практически не осталось и следа: была возможность высказывать свою критику в более мягкой форме, да и события первой экспедиции позволили более чётко осознать важность друг друга для того, чтобы стараться избегать любого негатива.
- Не рискуй так больше. Против Тиамата у нас не было шансов. И если с тобой что-то случится, в этом пути не будет никакого смысла. Тогда уж я добровольно... - она хотела сказать "добровольно надену филактерию на свой палец, чтобы не ощущать значимость потери", однако вовремя осеклась, предполагая, какую реакцию могли вызвать подобные слова у Филиппа. Несомненно, эта мысль не являлась рациональной и едва не была высказана шаманкой сгоряча. Ровена вздохнула, пряча свой взгляд от некроманта, словно боялась, что он всё-таки прочитает эту мысль в её голове. - Мы должны быть осторожны. Всегда. Хотя, наверное, из моих уст это глупо прозвучит.
Когда обстановка, казалось бы, разрядилась, воскресительница заметила фигуру, очевидно следившую за ней и её спутниками. Незнакомец ускользнул от глаз Ровены и скрылся. Необходимо было что-то сделать, чтобы по возможности проследить за перемещениями загадочного неизвестного, однако некромантка могла лишь догадываться о том, кем он был. Она резко напряглась, пальцем указывая в ту сторону, где скрылся преследователь.
- За нами следят. Кто-то только что проскользнул в подворотню. Не знаю, для чего, но мне это совсем не нравится. Я попытаюсь проследить.
Идти за неизвестным самостоятельно было нецелесообразно, и Ровена решила прибегнуть к более оригинальному решению, которое, впрочем, возможно также не могло оказаться эффективным. Она решила сконцентрироваться на призыве птицы чумы и её глазами, при помощи Чёрной Цепи, проследить за тем, куда могла направиться фигура или же во всяком случае попытаться отыскать её взглядом. Птица была способна перемещаться куда быстрее самой воскресительнице и обладала прекрасным зрением. Следовало попытать свою удачу именно этим способом и, если возникнет необходимость, сконцентрироваться на духе света для более лучшего понимания ситуации.