Хотя Падальщик и не считал себя садистом, на его губах всё-равно появилась кривая улыбка, сочащаяся едкой иронией. Он находил ситуацию невероятно забавной. Чем-то она его веселила.
- Тише, тише... - его хриплый, мертвяцкий голос раздался прямо над ухом полукровки, и был неестественно, наигранно мягок. Мёртвый лис чуть ослабил хватку на её волосах, а когти его перестали оставлять на девичьем лице кровавые борозды. Вместо этого он прошёлся нежным касанием по её щеке, подбородку.
- Моя милая Нисса... Я ведь ещё даже не начал, - злой смешок с придыханием сорвался с его губ, хватка была обманчиво слаба, но мертвец ни за что не позволил бы девушке вырваться из неё. Не позволил бы избежать своих ужасающих, ласковых прикосновений.
- Ты знаешь как зовут ту женщину? Она доставила нам много неприятностей... - внезапно спросил реведант, непринуждённо и даже слегка рассеянно, будто разом забыл о том, что только что происходило. Будто вообще забыл про Ниссу. Стальные когти путались в прядях её волос, не доставляя боли. Они были нежны. До поры до времени.

- Тише... Я не буду причинять тебе боль... - увещевал мертвец, как если бы хотел утешить девушку, увещевал столь же мягко, сколь и лживо, - Больше не буду. Но мне действительно нужно знать, где и при каких обстоятельствах вы познакомились. Что она тебе говорила... - он положил руки ей не плечи, он был нежен, словно хотел поддержать. Но каждое его касание могло обернуться порцией новой, ни с чем не сравнимой боли, стоит ему лишь заподозрить неповиновение. Падальщик играл на контрастах. Он знал, что именно так сможет быстрее всего заполучить желаемое. А желаемое он получал всегда.
- Расскажи мне всё что знаешь. От начала и до конца. И тогда тебя никто не тронет. Обещаю тебе... - стоило ему услышать от девушки то, чего он хотел, как его поведение разительным образом изменилось. Нисса и сама должна была это заметить. Заметить и сделать выводы. Если она будет хорошей девочкой - с ней больше не случится ничего плохого. Ведь так?

- Глупышка... - выдохнул мертвец над её ухом, а голос его был хриплым и ласковым, - Как можно было в это верить? Главный урок, который приходится усвоить каждому из нас - ничто никогда не будет как прежде, - он запустил свои когтистые перчатки в её волосы, аккуратно перебирая пряди, едва касаясь кожи головы. Его прикосновения не должны были нести боли. Они были мягкими и успокаивающими.
- Я не держу на тебя зла. Ты не виновата. Ты ещё слишком молода, и не успела выучить эти уроки, - голос его отозвался лёгкой грустью, а мысли раз за разом возвращались к тому поражению, которое Падальщик понёс сегодня. Он ни на секунду не забывал, чего лишился, в результате этого маленького, невинного предательства. Сумеет ли он отыграть всё обратно? Едва ли. Инквизиторы знали об этом убежище, и об истинных силах, которыми располагают ренегаты. В следующий раз их будет больше. И они будут гораздо лучше подготовлены. Наверняка, в их числе будет и Криста... Желал ли Падальщик отомстить этой саламандре? Без сомнения. Но в то же время он понимал, что ничего личного в том, что происходило сегодня, быть не могло. На месте Кристы мог находиться любой другой инквизитор. Её появление - случайность, и у Падальщика не было причин зацикливаться на мести именно ей. Конечно, сделать это было бы приятно, но эта жалкая цель не стоила тех средств, которые потребовалось бы потратить для её воплощения. О существовании Кристы следовало забыть. До поры до времени. Лишь время покажет, насколько во всей этой истории будут или не будут завязаны личные счёты... Но тот факт, что Инквизиция вернётся, был бесспорен. И у Падальщика уже были мысли о том, как их встретить. Но пока...
- Ты просто не успела осознать, что единственная семья, которая у тебя могла бы быть - это мы, - он обращался к Ниссе, а тон его голоса полнился покровительственными нотками, немного печальными, но с толикой ободрения для несчастной жертвы, - И мы хотели стать ей для тебя, - он не лгал, когда говорил эти слова, и даже его ласковые прикосновения были полны искренности, - Мне жаль, что у нас не получилось... - но искренность эта заключалась в одной лишь демонстрации того, что несмотря на всё то, что гильдия сделала для неё, Нисса всё равно решила предать её. Испытает ли она чувство вины?
Последние слова реведанта нельзя было назвать резкими, но они подводили черту под этим разговором. Он придвинулся ближе, положил руку на девичью макушку, а второй приобнял за подбородок. Уже в это мгновение Нисса могла понимать, что в его объятиях её не ждёт ничего, кроме смерти. Его хватка были крепка и безжалостна, и если бы девушка попыталась вырваться, то лишь причинила бы себе ещё больше, совершенно ненужной боли. Потому что уже в следующее Падальщик намеревался одним резким движением свернуть её хрупкую, нежную шейку.

- И тогда тебя никто не тронет. Обещаю тебе... - Падальщик лгал, когда говорил эти слова. В действительности, судьба Ниссы была предрешена изначально, и лишь чудо могло спасти её от неминуемой расплаты. Падальщик не считал себя чудовищем. Конечно, он совершил много зла, но это зло всегда было оправданно. Оно всегда служило какой-то высшей цели. Оно было справедливым. И в этот раз справедливость заключалась в том, чтобы не давать предательнице второго шанса. Ведь Падальщик никому не давал второго шанса... И всё-таки из этой ситуации он вышел с присущим ему благородством. Такое благородство могло принадлежать лишь рыцарю, но никак не бездумному головорезу, обагрившему руки по локоть в чужой крови. О нет... Он оказал Ниссе милосердие. Возможно, излишнее... Ведь не было бы куда осмысленнее провести над ней показательную казнь, в назидание другим? Или придумать иную, куда более жестокую участь? Жестокую и гораздо более выгодную.

Когда с девушкой было покончено, Падальщик бережно поднял её тело на руки и отправился обратно. Наверняка ренегаты, находившиеся поблизости, стали свидетелем происходящего, от начала и до конца. Разумеется, они не смели вмешиваться. Но теперь должны были услышать его вердикт из первых уст. И когда он убедился, что внимание окружающий неотрывно приковано к нему, то бросил тело Ниссы на снег, с такой небрежностью, как будто это был мешок со старым тряпьём. Пускай её остекленевшие от ужаса глаза будут хорошо видны всем, кто станет свидетелем этой сцены.
- Перед своей смертью Нисса рассказала мне обо всём. Это она навела Инквизицию на северное убежище. В надежде вымолить себе прошение и получать подачки. Она добровольно решила служить старому миру, позабыв, что ни она, ни кто-либо из нас ему больше не принадлежат. Инквизиция воспользовалась ей. Но не приняла, и не защитила. Нисса осталась ни с чем. И умерла той смертью, дорогу к которой собственноручно себе проложила. Пускай каждый из вас задумается и вспомнит, почему он здесь. Почему вам пришлось покинуть старый мир, и почему вы никогда не вернётесь обратно, - он окинул окружающих хищным, лисьим взглядом, убеждаясь, что каждый из них осознаёт серьёзность и справедливость его слов. После этого он остановил взор на Эмиеле, и подозвал его к себе, знаменуя этим окончание этой маленькой сценки с разбором полётов. Это была долгая ночь. Но теперь всё было кончено. Оставалась лишь самая малость - решить что делать дальше...