– Хм, давай посмотрим… - Делеври глянул на протянутую руку, секунду помедлил, а затем попросту протянул свою, перегнувшись через стол и пожал её. Пальцы сомкнулись на чужой ладони, сжав суставы, заставив те «сыграть», как при неудачном рукопожатии. Через секунду в воздухе поднялся запах паленой плоти – как фон Дермент и сказал, единственное, что он мог сделать, это прижечь рану… Между сцепленных ладоней сейчас поднимался тонкий ручеек едкого дыма, между сцепленных ладоней пробивался тусклый рыжеватый свет направленного внутрь короткого язычка магического пламени. Судя по всему, Александру не пришло в голову, что этим можно сделать только хуже или, например, что эльфийке подобное развитие событий может не понравиться. Он попросту сделал то, что пообещал сделать.

– Теперь должно быть лучше. Наверное. В бою помогает, во всяком случае. – О да, ему приходилось прижигать на себе раны. Где-то под одеждой прятались глубокие выжженные вглубь рубцы, прямо в мышечный каркас, прорезающие кожу и одновременно бугрящиеся линиями ожогов. Свидетельство сражения отчаянного, яростного, почти забытого, сражения в темноте, разрываемой только вспышками магического пламени и неровным светом плазменных лезвий, поднимающихся снова и снова, снова и снова, испаряющих едкий смрад гнилой труппой плоти и крови, а так же живых – тех, кто попался под руку утонувшему в кровавом раже и ярости барону… Но этого никто не вспомнит, включая его. Никто этого никогда не докажет. Катакомбы под Иридиумом, под Аклорией… Хорошо прячут тайны.

– Здесь нет «тебя» и «её». – Лекс вдруг назидательно поднял палец к потолку. Только сейчас до нур вдруг дошло, как именно он держится, не только с ней, но и вообще всегда, в таверне, здесь, на этом стуле, наверняка и в бою тоже. Лекс ни разу не попытался защититься ни от одного из возможных ударов, которые мог бы получить в драке в этом кабаке. Он не пытался блокировать магию, когда увидел её, не отступил и не вспомнил о щитах. Он даже не сразу выдернул из себя нож, который застрял в его кожаной кирасе и кольчуге, когда его пытались заколоть. Эта открытая, вызывающая поза… Ноги на ширине плеч, спина ровно, грудь выставлена вперёд, руки подняты или сложены на груди – открытая. Поза оратора… Бросающего вызов. Он и сейчас сидел так – казалось бы расслабленный, но вытянутый, как струна, с выражением одновременно гнева на лице, перечеркнутым шрамом,  но с совершенно ясными, чрезвычайно яркими глазами, выражающими, наоборот, контрастное спокойствие. – Только «Я». Твой разум может быть искорежен, тебя могли подвергнуть коррекции личности, «пересобрать и воспитать», но чтобы не происходило и кто бы не вышел на свет из темных глубин твоего сознания – это всё равно часть тебя! Или, возможно, души… Прими своих демонов! Впрочем, это сложна тема. Не думаю, что готов на неё разговаривать в подобной обстановке.

Дермент поднялся на ноги, выбросил из поясного кошеля несколько монет, чтобы расплатиться с заведением, оставив их на подносе, отряхнул собственную накидку.

– Идём! Я думаю, дальнейшее знакомство нам следует продолжить в месте более располагающем к беседе. Да и ты, заодно, придешь немного в себя. Снаружи стоит моя карета, так что предлагаю совершить краткий променад к моему дому. Ну или не очень краткий… Так или иначе, кроме копания в мозгах друг друга, я бы хотел больше узнать о механистической теории улучшения человеческого тела. Вполне возможно, что я мог бы предоставить тебе дополнительные ресурсы, если бы мы пришли к какому-нибудь соглашению однажды. Ну что?

Отредактировано Leks Delevry (2019-12-29 23:33:15)

– У меня и так нет проблем с каретами. Я слишком привык передвигаться на чем-то, будь то лошади, кареты или один из моих фениксов. Возможно, когда-нибудь, я буду передвигаться по небу на драконе, как моя прабабка, но до этого еще далеко. Хотя это, конечно, был не совсем дракон, но всё же… - Лекс, поднявшийся на ноги и оправляющий свою накидку, пожал плечами. Естественно, речь шла об одном из элементальных существ, которое фон Дерменты обнаружили в своих бесконечных экспериментах с магией Огня, в том числе с призывами с плана своей стихии. – А летать самому… Это, пожалуй, для меня чрезмерные траты энергии. Нас, магов, за энергию жаба душит. Не смотря на довольно-таки точную калибровку каналов под расширение ёмкости, после которой в моём теле помещается значительно больше, чем могло бы без неё…

Выбросив из кошеля на стол несколько монет разного достоинства, барон прихватил с собой гроздь винограда, как самое дорогое, что нашлось на подносе с фруктами, и устремился на выход, попутно уведомив трактирщика о том, чтобы тот забрал оплату и, если там чего-то не хватает, записал на его, Лекса, счет. Благо тот всё еще появлялся здесь достаточно часто, чтобы на его имя трактирщику хватало уверенности держать счет. Карета, запряженная парой вороных, ожидала обоих пассажиров там же, где и была оставлена – во дворе. Черный лакированный корпус, гербовые знаки, задернутые занавесками окна – во мраке ночи транспортное средство выглядело довольно зловеще. И с не менее зловещим лязгом раскрылись выпадающие ступеньки, когда Александр открыл перед нур дверцу, за которой скрывалось мрачное нутро кареты.

Впрочем, с мраком мириться барон явно не желал и сразу, как забрался в карету следом, возжег один из светильников. Если и было что-нибудь помимо внешнего вида, способное раскрыть его личность еще немного – так это внутреннее убранство. Не только самой кареты, в которой, казалось, каждый сантиметр был предназначен для конкретной задачи – под шкафы с документами, письменными принадлежностями, стойку с бронёй, которая тусклым матовым блеском откликалась на любопытный взгляд из своей ниши, под бесчисленные ящички и ячейки, заполненные пергаментами и свитками… Но и убранство кабинета, в котором спустя некоторое время поездки, в загородном доме фон Дермента, извне вполне обычном, да и внутренне тоже. За исключением, собственно, кабинета.

Естественно, сначала Инеаре пришлось подняться наверх по лестнице под тяжелыми взглядами портретов, висевших на стене. Здесь было три женских портрета и два мужских, один из которых был парным – очевидно, родители. Все изображенные на портретах люди обладали неуловимым сходством, которое, тем не менее, легко угадывалось – мужчины спокойные, улыбчивые, чуть сутулые, с более плавными чертами лица, женщины… Женщины смотрели тяжелыми взглядами пылающих глаз, черты их лиц были резки, осанка напоминала перетянутую струну. Без сомнений, фон Дермент пошел если не в свою мать, то совершенно точно – вот в эту женщину, чей потрет висел выше всех, а значит последним, почти у выхода на второй этаж. Её портрет фактически излучал угрозу, а в желтых радужках глаз беловолосой женщины плясали искры безумия. «Агана-Селения фон Дермент» - гласила серебряная табличка у основания рамы.

Кабинет встретил хозяина и гостью мраком и ночной летней прохладой, которая, очевидно, не устроила Лекса чуть более, чем полностью – тот швырнул в камин сгусток пламени и, убедившись, что дрова в нём занялись, ненадолго оставил нур одну, попросив ту подождать, пока он переоденется. Таким образом, у Исэры появилась возможность побродить по кабинету, занимающего практически весь второй этаж, среди шкафов и стоек, заполненных предметами, так или иначе имеющими отношение к магии. Наверное. Если бы не наброшенная на монументальных размеров кресло за не менее монументальных размеров столом мантия. Алая мантия с глазом Пылающего Солнца коллегии Lex.

Девушка: Ум… - В открывшуюся бесшумно дверь вдруг всунулась заспанная женская голова, которая, тем не менее, была уже вполне причесанная, а не растрепанная со сна, а затем и все тело. Очевидно, и первое и второе принадлежало прислуге, девушке, кутающейся в накидку и пытающейся принять более-менее достойный вид и не щуриться слишком заметно. – Я прошу прощения. Уважаемой гостье что-нибудь нужно?

Среди всех прочих предметов, расположенных в кабинете, выделялся один. Это была хрустальная маска, выполненная в виде полированного до тёмной глубокой глади зеркала. Точнее, таковой она была раньше, покуда сохраняла целостность – сейчас же на витрине, на мягкой подушке, покоились лишь обломки. И понять, что это, в принципе, маска и есть, можно было лишь потому, что усилиями владельца обломки были, подобно мозаике, уложены в относительном порядке. Серебряная оправа смята. Вырезанные в холодном горном стекле руны, которым полагалось защищать разум носителя, разбиты – мертвы. Витрина была закрыта на несколько миниатюрных замков, но даже так, казалось, что от этого предмета тянет каким-то отторжением. Чем-то противоестественным.

Служанка, сначала непонимающе нахмурившись на просьбу о яде, с куда большей благосклонностью кивнула на пожелания относительно чая и почти сразу исчезла – было видно, что привыкла выполнять свою работу, притом не только хорошо, но еще и быстро. Правда, дверь кабинета не закрылась, поскольку в ней, едва разминувшись с горничной, появился уже Лекс. Он тоже ей что-то сказал, видимо, добавив что-то к «заказу» своей гостьи прежде, чем войти в кабинет. Он уже переоделся – много времени не понадобилось, очевидно. Далеко не первой свежести накидка и камзол уступили место парным халатам, исчезли ранее наличествующие элементы брони.

– Какие-то проблемы с мантиями красного цвета? Аллергия, травма детства, вендетта? – Изменения в манере держаться, не в лучшую сторону явно, произошедшие за такое короткое время с эльфийкой, от барона не укрылись, но тот прошел в кабинет, как ни в чем ни бывало, усевшись в своё кресло и, указав размазанным жестом на любое из других предметов мебели, представленных в кабинете, мол, располагайся, выдернул из чернильницы перо, зажег магический светильник на столе и принялся что-то записывать на первом же подвернувшемся листе чистого пергамента. Тогда же ожило одно из автоматических перьев, поднявшись в воздух, оно принялось, очевидно, копировать написанное владельцем – но, в отличие от последнего, не как курица лапой на драконьем, а вполне каллиграфическим почерком. – Пока переодевался, как всегда, не очень вовремя, появилась пара формул… Присаживайся, сейчас Гретта принесёт чай. Кухонную печь я ей разжег.

– Одно из заклинаний школы Разума всегда меня беспокоило… Достаточно, чтобы начать искать против него эффективную контрмеру даже первее, чем против всего остального. Невидимость. Ощущать ауры, конечно, неплохо, но есть кое-что проще. Кое-что, что спрятать обычными способами нельзя, а обнаружить – куда проще. И вот пока переодевался, вдруг решил… Тепло. – Лекс указал на лист пергамента, заполняемый как раз автоматическим пером, свой показывать было бесполезно. Ровные строчки с переносами, заполненные базовыми магическими символами и сокращениями, общепринятыми, но с вкраплениями каких-то своих обозначений. Очевидно, речь шла о том, чтобы каким-то образом изменить зрительное восприятие – заклинание должно было стать благословением. То, каким образом Лекс организовывал своё заклинание, на самом деле было немного неожиданно, как для мага Огня – оно было слишком сухим, структурированным и представляло собой почти готовую взвешенную систему. Такое скорее ожидаешь увидеть от мага Пустоты, чем от мага стихийного.

– Вся суть в небольшой коррекции зрительного восприятия… Проще говоря, нужно заставить тело принять в себя немного красного эфира таким образом, чтобы тепловые образы стали доступны обычному зрению. Возможно, внедрить в радужку… Да, пожалуй, лучше всего оперировать радужкой и зрачками. Проще говоря, глаза. Единственная проблема в том, что я не могу даровать это заклинание кому-то. Необходимо тонко контролировать процесс, иначе можно повредить зрение. Да, вот здесь опасный фрагмент… - Барон что-то пробормотал себе под нос, вычеркнув примерно треть написанного и переписав заново – изменения касались последовательности и порций, которыми энергетические каналы должны были отдавать эфир в солярную сущность. На самом деле, заклинание выглядело как бред – раскрывать невидимость подобным способом… Но что-то в этом было. Лекс не удосужился объяснить, но смысл в общем был понятен. Даже если ты невидим, замаскировать полностью своё тепло у тебя не выйдет без особых мер. Этот «тепловой ореол» и был демаскирующим фактором для этого заклинания.

Появилась горничная, принесшая поднос, на котором расположился фарфоровый чайник, две чашки и блюдце с каким-то печеньем, очевидно, местного производства – скорее всего, девушка его и пекла. Гретта, увидев восседающую на подлокотнике кресла эльфийку, как-то странно на неё посмотрела, с неким скрытым то ли неодобрением во взгляде, при этом умудряясь еще краснеть от кончиков ушей, и ретировалась, поставив под нос на письменный стол. Сделано это пр этом было весьма расчетливо – поднос оказался там, где Лекс не мог бы его сбить, потянувшись за каким-нибудь предметом, но и мог бы до него дотянуться. Щелкнул замок закрывшейся за горничной двери – очевидно автоматический.

– …так вот. – Лекс взял чашку с чаем – черный, глубокого багряного цвета, видимо, второй заварки, отпил. – Идеология Министерства Магии мне известна и на публике я предпочитаю её придерживаться, но, скажем так, с этикой и верностью эмблеме у меня не всё хорошо. Подобное напряжение ни к чему.

– Причем здесь нежить? Естественно, что, лишившись зрения, я не смогу применить это заклинание. Но, в общем-то, если это произойдет, я вообще не смогу сражаться никак кроме как использовать заклинания с большой зоной поражения. Впрочем, возможно, с этим мне может помочь стихия Воздуха… - Лекс, потянувшись, выдернул новый лист из стопки и бегло набросал там что-то вроде «электромагнитное поле высокой чувствительности, способное регистрировать находящиеся в нём объекты/заклятие, отслеживающее колебания воздуха по заданным параметрам».

– Возможно. – Довольно уклончиво ответил Лекс на предположение своей визави относительно своей цели пребывания в Министерстве. Намек, который можно трактовать как угодно, это одно, а конкретный ответ на подобный вопрос – совсем другое. Учитывая, что нур он знал без малого вечер, откровениями особенно разбрасываться не хотелось, тем более, на Александра не очень хорошо действовал тот факт, что эльфийка является магом Разума, которых он терпеть не мог. Но пока что мастерство инженера перевешивало нелюбовь.

Тем не менее, Лекс вычертил пару жестов и сконцентрировался на контроле заклинания – очевидно, первый запуск его прошел не очень удачно. Правый глаз барона оказался расчерчен сетью лопнувших капилляров, вены вокруг глазницы проступили из-под кожи, но радужка изменила цвет, превратилась в алый огонек, колеблющийся вокруг зрачка. Дермент мигнул пару раз, разглядывая тепловое пятно.

– Хм, для первого раза достаточно неплохо, учитывая, что оно не прошло отладку… Так что теперь, если у тебя были какие-то мысли относительно того, чтобы украсть моё столовое серебро, можешь их оставить. Однако, не могу не отметить, как быстро ты реализовала заклинание. Я так полагаю, ты либо специализируешься на нем. Либо ты… Заклинатель? – Дермент рассеял благословение, которое, в прямом смысле, начало выжигать ему глаз, и теперь озадаченно тер его, шаря рукой по столу в поисках пера. Нужно было вносить коррективы.

– Пару ложек я могу тебе простить. Но учти, с ворами, мародёрами и вандалами разговор у меня довольно короткий. Не советую испытывать моё терпение подобным образом. – Барон коротко пробарабанил пальцами по столу, проследив за исчезновением ложки острым, сосредоточенным взглядом, параллельно переписывая строчки заклинания – очевидно, для него не составляло труда поделить свое внимание и на то, и на другое, хотя писать Лекс стал чуть медленнее. Из соображений безопасности, очевидно – чтобы не наделать ошибок. Вмешательство в нервную систему было встречено… Довольно спорно.

– Пресловутый принцип «разум превыше материи», значит? Но на самом деле урон никуда не делся, а оценивать повреждения, чтобы обсчитать допустимый предел последующих, я не могу… Чего же здесь больше, вреда или пользы? – Ехидно отозвался фон Дермент, правый глаз которого хоть и выглядел скверно, но постепенно восстанавливался. Покраснение спадало, хотя и сетка капилляров осталась, где была, как не исчезло выражение глаз – странное, противоестественное сочетание холодного, спокойного анализа и тлеющей в глубине зрачков жестокой, управляемой ярости и злобы. Нет, у обычных людей таких глаз не бывает… И даже наличие второй личности здесь было ни при чем. Где-то там, за горизонтом разума Лекса, обитало что-то еще.  Внимательное, хладнокровное и куда более жестокое, куда более расчетливое. Но, едва нур могло показаться, что она что-то вот-вот поймет, оно… Пряталось.

– Мир затихает, птицы прячутся в небесах, рыбы уходят на глубину… Но где будешь прятаться ты? – Кажется, он закончил. Кажется, в этих словах было и предупреждение от того, чего-то ускользающего - бессознательное, принятое Лексом за его собственную инициативу.Теперь обе радужки светились ровным, иллюзорным светом – благословение работало сейчас куда более стабильно и, наконец, использовало оба глаза. Теперь нагрузка делилась и, кажется, возможностей тела фон Дермента начало хватать, чтобы использовать заклятие правильно. Ну и, конечно, дело в корректировках… Отладить заклинание всего за два раза, да еще созданное всего несколько минут назад – учитывая, сколько обычно требуется магам для создания собственных чар… Самодовольную ухмылку Лекса можно было счесть почти уместной.

– Не то чтобы я осуждал. Скорее, я демонстрирую отсутствие лояльности к магии Разума. С этим ничего не сделать, увы. – Александр недовольно повел плечом, провожая девушку себе за спину боковым зрением - если и существовала вещь, которая вызывала у фон Дермента дискомфорт в привычном понимании этого слова, то это была неприкрытая спина. Глаза закрывать Делеври не стал - из-за спинки кресла и так ничего не было видно. Впрочем, лучше бы он и не видел результата, наверное.

– Месмер. – Слово брошено почти как оскорбление, хотя интонация могла быть куда хуже, Лекс всё-таки сдержался. Полуобернувшись, разглядывал теперь копии, опираясь о подлокотник. Вид у хозяина дома при этом был из тех, что обычно не обещают ничего хорошего - очевидно, что постоянная демонстрация этой магии доводила Александра до состояния, в котором желание искоренять источник беспокойства начинает опасно граничить с торжеством здравого смысла. Впрочем, на этот раз Лекс коротко пробарабанил пальцами по столешнице (снова) и отвернулся.

– Ну что же, можешь попытаться укрыться в моем доме, хорошо. Но, во-первых, не тревожить Гретту. Во-вторых, я бы на твоём месте учел возможность применения мной боевых заклинаний. Кто знает, когда закончится моё терпение. – Лекс подпёр рукой щеку, склонив голову набок. Разум был занят сортировкой полученных данных относительно нового заклинания - Тепловое видение выходило на режим медленно и нехотя, пюно постепенно дом расцвечивался в холодные цвета слабых токов тепла. Заклятие набирало мощь - а значит скоро его эффективности будет достаточно, чтобы воспринимать разницу между иллюзией и истинным телом.

– Ключ. – Лекс поднял руку с зажатым в пальцах ключом от двери кабинета, которая оказалась закрыта совсем недавно Греттой. Это не просто жест доброй воли, в общем-то, но возможность получить немного данных об иллюзиях. Ключ ведь придется взять. А значит продемонстрировать, как выглядит тепловой фон.

– Я и не притворяюсь. Мне ни к чему это делать, в общем-то говоря. – Барон положил ключ на стол, наблюдая из своего кресла за этим парадом иллюзий. – Вы, маги Разума, для меня относитесь к тому слою магического сообщества, который я не то чтобы ненавижу, а скорее презираю. Копаться в чужих мозгах – некультурно. В случае с моими мозгами – смертельно опасно. – Было очевидно, что фон Дермент не шутит. Ну, относительно «смертельно опасно». Пока что Лекс пусть и весьма слабо представлял себе возможности конкретно этой нур, но от него исходила какая-то самоубийственная уверенность в его собственных силах. Уверенность… Граничащая с самоуверенностью. Убежденность в возможности победить, даже если для этого придется пожертвовать собственной жизнью и, что самое нетипичное для большинства людей – готовность к этому. Кажется, барон был тем еще фаталистом.

***

У них у обоих были свои методы поиска целей. В чем-то более совершенные, в чем-то менее, но, так или иначе, на стороне Лекса играло условие «на выбывание». А еще исключительная нетерпимость, которую фон Дермент без стеснений продемонстрировал – в общем-то, большинство иллюзий было уничтожено при помощи Огненной плети. Дермент не особенно заботился о том, чтобы утруждать себя размышлениями на тему «что будет, если вместо иллюзии эта штука хлестнет оригинал». Вовсе нет. Всякий раз, когда в пределах досягаемости плети попадалась очередная «Инеара», Лекс пускал оружие в ход. Его бесила необходимость охотиться на какую-то наглую ушастую девку в собственном доме и в целом подобные игрища, от которых несло нездоровым пренебрежением к его гостеприимству. Впрочем, пока что удавалось списывать всё на вино…

– Прочь из моего разума. – Чересчур длинная для обычного мага Огня плеть хищно зашевелилась, свернувшись кольцами в руках владельца, реагируя на всплеск эмоций, вызванный столь грубым вторжением. Взгляд синих глаз, ярких, бликующих желтизной, тяжело прошелся по иллюзиям – так вивисектор оценивает «поле для работы», тело на операционном столе, которое предстоит препарировать. Лексу удалось загнать всех оставшихся «нур» в гостиную первого этажа и бежать им, мягко говоря, было особенно некуда. Разве что в ванную через дверь позади. Барон мигнул тем временем, развеивая действие благословения – взгляд снова прошелся по копиям. Остановился на «оригинале».

– Ты можешь скопировать свой облик, даже идеально передать температуру своего тела, так, чтобы я не мог увидеть разницы – отдаю должное твоим способностям, эльф. Но. Ты отличаешься. Не для всех, конечно, но я – я вижу. Это в твоей позе. Это в твоем взгляде. В том, как поднимается и опускается твоя грудь при дыхании. Как ты ставишь ноги и держишь руки относительно тела. Ты вся пронизана хищной паранойей и желанием управиться с тем куском «тебя», что перекатывается у тебя под кожей и в глубине твоих глаз. О, этот взгляд мне знаком.. Это взгляд того, кто сполна осознал суть выражения «Всепоглощающая тьма». – Лекс наклонил голову, развеяв и плеть – звякнули сережки. А затем его взгляд тоже изменился.

Суть монеты проста. Если решка – значит враг, если орёл – значит друг. Если Близнецы – то выпало оба.

Александр и Лекс – две стороны одной медали. Они думали, что получили Силу.

На самом деле это Сила заполучила их.

Глупцы.

В глазах барона застыло всё то же хищное выражение, какое может быть у лучника, уже прострелившего своему врагу ноги и тянущего из колчана следующую стрелу – эта будет прямо в сердце. Холодный взгляд, который действительно мог бы принадлежать разве что победителю – он загнал её в угол, видел, что она из себя представляет и, что хуже всего…

– Я могу тебя убить. Прямо сейчас. – Делеври поднял руку, и, озвучив как раз это «хуже всего», быстро, коротко и легко толкнув кончиками среднего и указательного пальцев чужой лоб. Тук. Жест казался таким естественным, будто бы они друг друга знают уже несколько столетий и всякий раз подобное служило подобием приветствия… Кого? От кого? От этого, за пределами самосознания фон Дермента? Если подумать, нур видела его, когда заглядывала в разум барона, там, в таверне – некто, дальше и глубже, наблюдающий, запертый и бессильный, но достаточно полный ненависти, чтобы влиять на личность «у руля». И это приветствие... Да. Оно для её «Тьмы» внутри зрачков. Если подумать.

– И обычно я не отказываюсь от шанса убить чудовище… - Рука опустилась ниже, пальцы перехватили кулон, спустя мгновение тот оказался на ладони барона, а рядом – тусклый огонек на кончике пальца. Делеври осмотрел творение нур неожиданно придирчивым взглядом. В конце концов, он всё-таки был кузнецом, пусть и совершенно отвратным. – Не самый дорогой материал, но ценность не в нём… Для многих это будет простой безделушкой, лишь единицы смогут понять, какой в нём смысл. Это ведь твоё воплощенное восприятие, верно? Опасно делиться такими подробностями о себе, знаешь ли. Я начал догадываться еще по чертежам, но они подчинены практике. О художнике говорит вещь… Скорее такая.

Александр еще некоторое время разглядывал кулон, не особенно смущаясь того факта, что с нур они находятся практически вплотную друг к другу и что вывернуться последней из узкого пространства между книжным шкафом и Лексом не так чтобы просто, возможно, даже некомфортно. То же самое можно сказать о тепле… Нет, о жаре, исходящем от барона. Маг Огня излучал тепло в таком количестве, что находиться рядом с ним было всё равно, что с кузнечным горном, почти. А еще это дополнялось постоянной… Наверное, возьмись Инеара это описывать, у неё бы вышло «плещущаяся в бутылке ярость». Нечто, на грани психического восприятия. Как и у неё, у Лекса был Цвет. Но еще у него был… Звук. Заметно это стало только сейчас, так близко, опасно близко. То, что слышишь, находясь посреди пылающего леса. Монотонный, неутихающий гул. Звук без звучания, без формы.

– Буду носить. Определенно.

– Тогда это – наш общий изъян. Отсутствие страха смерти. То, что делает нас слабее по сравнению с теми, кто им обладает…

«То, что позволило нам выжить». Называй вещи своими именами.
Мы победили саму Смерть. И не один раз.
Мы не боимся побеждённых.
Точнее говоря...
Я.

Лекс на секунду замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Этот голос… Он очень давно не касался его ментального восприятия. Вернее, он не достигал его прежде, все эти годы. Подавленный, забытый и игнорируемый – с тех самых пор. Почему сейчас? Почему теперь? Нет. Нельзя позволить этому выбраться наружу. Барон потер висок, рассеяно оглянулся вокруг, словно вспоминая, что вообще происходило здесь за последние несколько минут и, подбросив кулон на ладони и поймав его, отстранился, сделав шаг назад.

– Впустить… – Повторил барон это слово так, будто произнести его было равнозначно откусыванию головы змее. Холодная ядовитая кровь заполняет рот, жесткое мясо противно тянется и застревает в зубах, тело конвульсивно дёргается. Мерзость. И тем не менее… Мужчина сощурился, взглянув куда-то поверх плеча нур, щелкнул пальцами – так громко в тишине, которая царила в окутанном мраком доме. Лязгнули кольца, проскочила искра. В камине заворочалось пламя, тяжело и лениво расползаясь по укладке дров, затем – быстрее – после того, как Лекс кинул взгляд в огонь. Синие радужки глаз поймали странные блики, на мгновение став красными, желтыми.

– Полагаю, ты тоже организовываешь свой разум… Каким-то образом. Не знаю, что представляет из себя твоё ментальное пространство, но в моем случае тебе будет довольно сложно что-то найти в моём. Пусть я не маг Разума, но кое-что я узнал, пока изучал семейные техники контроля… Не важно. Так или иначе, это займет какое-то время и потребует от тебя определенных усилий. В любом случае, я могу дать тебе шанс. – Лекс развернулся, сложив руки за спиной, спрятав те в широкие рукава своего халата, направился в сторону одной из дверей в гостиной, ведущей куда-то как раз за камин, который уже во всю начинал источать жар – уже не фантомный, не навеянный силой чужой воли, а вполне физический, обычный. – Так же это может быть опасно, поэтому…

Лекс открыл дверь, позволяя рассмотреть за ней еще одно небольшое помещение, почти полностью занятое купальней, облицованной с внешней стороны холодного цвета кладкой с довольно странными барельефами. Ванная комната, очевидно. Вода. Ну конечно. Хороший способ страховки в играх с разумом огненных магов – это вода, в которой те почти неспособны причинить большой ущерб.

– Можешь присоединиться. И да, это такой небольшой тест на доверие и бесхитростный способ получить эксклюзивный опыт…  Голых нур мне еще видеть не доводилось. В борделях их как-то не встречается.

Отредактировано Leks Delevry (2020-03-10 01:48:58)

– Хн… - Лекс шагнул в ванную первым, оглянулся через плечо, чтобы запечатлеть процесс избавления от одежды, попутно перехватив чужой взгляд еще раз. – В самоконтроле нужды нет. Можешь быть тем, чем ты являешься на самом деле. Я не очень хорош в психологии, но, очевидно, у тебя в наличии… Зависимость от чужого эха? – Барон снял верхний халат, повесив его на крючок у входа в комнату, и двинулся дальше, понемногу развязывая пояс халата нижнего. Учитывая, что тот был без рукавов, уже сейчас стало видно, что шрамов у фон Дермента куда больше, чем можно было предполагать – их линии виднелись на плечах уже сейчас.

– Я знаю. Я не чувствую себя живым, пока не начинаю сражаться. Да и вообще… В последние годы схватки стали тусклыми. Большую часть времени моя кровь что эта вода… - Халат сполз с плеч вниз, обнажая бесчисленное множество рубцов на спине, талии, бёдрах. Сколько их? Десяток? Два? Что-то в этом роде. Рваные раны. Скорее всего, это были когти. Несколько крупных рубцов – вот эти точно от чьих-то челюстей. Не похоже, что Лекса лечили при помощи магии – скорее, применяли обычную нить, а то и вовсе что-то более грубое. На секунду эльфийке могло показаться, что её разум поймал чужое воспоминание…

В воздухе пахнет палёными волосами, кожей и мясом. В воздухе воняет дерьмом и кровью. В воздухе плывут стоны и невнятное бормотание. Что это? Тоннели? Похоже на это. Где-то в глубинах каких-то катакомб... Солнечного света здесь нет. Нет никакого другого света, кроме холодного, голубого отсвета от двух энергетических лезвий, украшающих раскинутые в стоны руки человека, стоящего по колено в… Это трупы. Да. Разрубленные на части. Дымящиеся. Оплавленные. Искореженные. Лекс поднимает руки и снова бьет – методично, скупо, со злостью – еще один медлительный чумной кадавр валится в жидкое дерьмо и чужие внутренности. Дермент взбирается на пирамиду из трупов чуть выше. В синих отсветах его плазменных клинков – подступающие со всех сторон мертвецы… Они так слабы, что даже смешно – с этими куклами справился бы и первогодка Акадмии. Но их столько…

Слышится недовольное цокание языком, с которым барон пробует воду в купальне кончиками пальцев ноги, прежде чем войти в неё. Очевидно, для мага Огня она кажется довольно холодной. Так же очевидно и то, что Александр что-то делает с ней, чтобы та нагревалась быстрее – заметна короткая концентрация… Лето не самое жаркое. Зябнуть барон явно желания не имеет – поэтому объем воды понемногу начинает виться едва заметным паром. Еще не горячая, но уже не тёплая.

– Можешь присоединяться и начнём. – Звучит довольно двусмысленно и, судя по всему, Лекс это отлично понимает, усмехаясь. Прежде чем опуститься в купальню по пояс, проходит по ней до одного из бортиков, чтобы взять пару палочек для волос и собрать те на затылке в пучок. Чтобы не мешались, пока что. Тем более, у барона было еще время, чтобы понаблюдать за нур, облокотившись о борт – ему-то, с его парой халатов, вылезти из одежды не составило особенного труда. Тем более, что нижний остался у самой купальни, на полу, бесформенной шелковой тряпкой. – Столько одежды... Она тебя не душит?

– Цвет… - Лекс потёр подбородок, вытянул указательный палец, приложив к губам, не заметив даже, чиркнул по нижней аккуратным ногтем, до крови. От своей визави он взгляда не отводил, но, казалось, думает он о чём-то своём, далёком от созерцания женского тела определённо – это было понятно по выражению глаз. – Цвет. – Повторил барон еще раз, вроде бы как возвращаясь в нормальное состояние. Заметил, что нижняя губам как-то странно щиплет, потрогал языком, нахмурился, стёр пальцем каплю крови. – Понятно. Конечно, моё понимание отличается от твоего, но… Я понимаю суть. Думаю. Ты как угли кузнечного горна, на самом дне. Недостаток кислорода тебя задушит. Всё, что ты можешь, это ждать, пока кто-нибудь вновь раздует меха… Или рвануться искрами и учинить пожар. Постоянно на грани эмоциональной смерти… Так вот в чём дело.

Барон вновь облокотился на борт купальни, сползая понемногу ниже в воду, почти по подбородок, в конце концов, опираясь уже затылком о край, глядя в потолок. Благо, места было достаточно… Хотя под водой Лекс не упустил возможности едва заметно толкнуть нур ногой, гневно зыркнув. Судя по всему, тот проанализировал сейчас события минувшего вечера, примерив ко всему новые данные. И вряд ли фон Дерменту особенно понравилось, что его… Использовали. Им, фактически, питались. Его гневом.

– Это тебя сюда привело, да? Цвет?... И как я выгляжу для тебя? Дай-ка угадаю. Что-то вроде… Светоча гибели? Зачинщика разрушений? Или я похож на светильник, в который залили слишком много масла? – Лекс свёл брови, нахмурившись, прикрыл глаза, вздохнув. Впрочем, его недовольство довольно быстр истлело. Превратилось в обычную для него ухмылку-оскал, с кажущимися чуть острее, чем нужно, клыками в этой ухмылке, виднеющимися во рту. – Хрен с тобой… Что еще можно было ожидать от месмера. Жри, ты же гость.

Отредактировано Leks Delevry (2020-03-12 14:20:55)

Некоторое время фон Дермент молчал, сверля нур взглядом. Немигающий, тяжелый, продирающийся под кожу взгляд, казалось, был способен нашарить в чужом нутро ту самую «истинную сущность», тоже увидеть гораздо больше, чем обычно показывается. Но истина, пожалуй, была куда прозаичнее – отсутствие окончательного доверия. Для барона это было тяжелым решением – слишком много у него было тайн. Некоторые из них могли бросить на него нежелательную тень, иные – очернить вовсе, третьи в силах были его уничтожить. Безжалостная логика и понимание людей твердили ему, что всё это очень плохая затея.

Но Лекс был человеком, который ставил инстинкты выше логического анализа. Выше фактов. Выше любых своих ощущений, зрения, слуха и вкуса. Именно инстинкты позволили ему выжить и добиться того, что он имел, сделали его тем, кем он был. Как и далёкие предки, пришедшие из-за Северного Рокового хребта, жившие в суровых ледяных пустошах, Александр не привык сомневаться, когда дело касалось его совершенно особенного мироощущения, отличного от любого другого, которое можно было бы воспринять в рамках «обычного мира». И сейчас инстинкты молчали. Червь паранойи, вызванный, мягко говоря, нелюбовью к магам Разума, был задавлен.

Лекс снова принял сидячее положение, выбираясь из-под водной глади, при этом попутно бесцеремонно втягивая эльфийку себе на колени, сначала за руку, неосторожно коснувшуюся груди, затем за талию – лицом к лицу, нос к носу, практически. С такого близкого расстояния было видно, что глаза у барона все-таки двухцветные, не просто синие, изначально, или желтые, под влиянием красного эфира, а с каким-то неправильным голубоватым отливом по краю радужек.

– Ладно. Давай посмотрим, на что хватит твоих сил против четырех поколений разработок практики по контролю за Красным Безумием. Можешь приступать. Скорее всего, ты попадешь сначала в Пустоту… - Разум Лекса и правда представлял из себя большей частью тёмную залу, ту самую, где хранились все образы из его воспоминаний, как в Нальдерме, где к нему явилась прабабка… Точнее то, что приняло её облик. Но был там еще один сектор, который ревностно охранялся и Александром, и Лексом. – И хорошо, если так… Остерегайся зала суда.

– Ведьма Мгла?

У Лекса ещё было мгновение на то, чтобы задуматься над смыслом имени этой самой Ведьмы, прежде чем его взгляд встретился с взглядом серебряных глаз нур. Пустыми и невыразительными, кстати, Делеври бы их не нашел. Особенно сейчас, когда темные зрачки расширились, превратившись в глубокие озера, чья черная гладь бликовала серебряным прикосновением Луны. Это был взгляд, которым могла бы смотреть сама Тьма и он понял, что боится этих глаз. Но страх сменился желанием бросить им вызов.

Затем реальность превратилась в осколки, утратила цветность, стала острой, сухой и ломкой. Попытки насильно проникнуть в свой разум Лекс воспринимал как попытки выбить дверь. Но это... Подобное было подобно движению кинжала через ничем не защищённую плоть. Узкое лезвие протискивается между ребер, сунувшись к самому сердцу - и даже им ты чувствуешь мимолётный холод металла. Так же было и сейчас. Чужой разум вонзился в его собственный, с тихим шелестом, проник до самого низа, к самому сердцу «Я». Тому самому, истинному, о котором ни Лекс, ни Александр предпочитали даже не думать. Не вспоминать...

Пустота внешнего сознания. Слой воспоминаний. Сектора тьмы с охраняемыми тайнами. Призраки тех, кто встречался барону на его пути. Ядро. Жар. Здесь все ещё темно, но под ногами - обсидиановая чернь. В остром стекле ворочается лава и жар. Едкий дым стелется по ногам, вьется выше, заползает в лёгкие проекции - и это не просто защитная мера... Так выглядит недуг. Её впустили добровольно, поэтому Инеара знает об этом теперь столько же, сколько сам Лекс - «Красное безумие» заперто на нижних уровнях сознания, когда кто-то из Дерментов в силах его победить. Оно больше не оказывает влияния на действия и решения... Оно служит топливом. Но им можно заразиться. Если бы только оно нашло путь в сознание эльфийки, тогда...

Саркофаг возвышается посреди ничего, как древняя разрушенная башня. Он окутан черным льдом злобы и холодным туманом ненависти, металл крепок и обжигает холодом. И чем настойчивее попытки пробиться внутрь, тем более жестоким становится холод... И тем не менее её действиям будто бы помогают. Не смотря на попытки удержать её голосов безликих образов предков, нур удается пробить крышку... Внутри ничего нет. Разве что... Зеркало. Но в нем ничего не отражается. Зато теперь Исэре известно - оно ведёт вниз. И там, подо всем, обитает нечто, что способна разглядеть в Александре фон Дермента только она. Но сейчас ей не хватит сил...

– Он вам не племенная кобыла!
– ОН НАШ, ВЕДЬМА! - Шипят и воют в бессильной злобе гаснущие призраки в одеждах минувших эпох. Красный цвет всюду...

Зеркало покрывается трещинами - это видно в прорехе, выбранной в крышке гроба.

– Покажи мне свои глаза... – Мысли кажутся острыми обломками и причиняют лёгкую боль. Его собственный разум протестует против любой деятельности, но усилием воли Лекс заставляет себя привыкнуть к этим измененям. Сейчас ему нужно увидеть её глаза. Поднять руки, взять в ладони чужое лицо, заставить поднять голову себе навстречу. Барон вглядывается в серые радужки, пристально, внимательно, ищет признаки Красного... Не находит. Незаметно выдыхает, облегчённо, прежде вновь притянуть к себе, за волосы, вплетая пальцы в них, на затылке, вновь уткнуть себе в шею, другой рукой обнимая за талию, прижимая теснее. Коротким мгновением концентрации - повысить температуру собственного тела. – Ты могла заразиться, спустившись так глубоко.О чем ты мать твою только думаешь?..