Всё это время Люциан пребывал наедине со своими мыслями. И сомнениями, конечно же. Сомнения были извечным его спутником, с которыми он неразлучно шёл по этому миру рука об руку. Правильно ли он поступил? Должен ли был позволять себе такую чудовищную слабость? Должен ли он вообще оправдываться за то, что сделал? Но это всё обычная лирика. Ситуация изменилась, когда, наконец, Тара вернулась. Пребывала она явно в приподнятом настроении, но то и не удивительно после всего произошедшего. А вот архон был как будто чем-то немножко подавлен. Он встал, послушно, глянул на неё украдкой, но быстро отвёл взгляд. Словно бы испытывая смущение или даже какой-то стыд. Удивительной души существо.

Конечно, он всё ещё находился в её власти. На её корабле. Здесь с ним могли сделать всё, что угодно, и всего одно неосторожное его действие могло мигом сменить милость на гнев по отношению к нему. Поэтому он и не смел ослушаться девушку. Словно выдрессированный зверёк, он делал то, о чём её просила. Видимо, ночные тренировки не прошли даром. А может быть, такова была сама его натура? Как знать, что творилось у него в голове, глубже поверхностных чувств и эмоций, которые легко можно было считать в момент близости. Но что думал Люциан на самом деле - это вечная его загадка.

События сломили его, это так. Но не сам факт пленения. К этому он был готов изначально. Неожиданностью для него стал он сам. То, как он поступал, что позволял себе совершать и испытывать. Он не знал, что способен на такое. И теперь сам себе казался чужим. Неправильным. Испорченным? Это было подходящее слово. Тара испортила его. Испортила и использовала. И всё ради чего? Да не было никакой цели. Была лишь женщина, желающая самоутвердиться и получить свою порцию удовольствия этой ночью. А он был лишь инструментом. Как и положено пленнику на пиратском судне, он лишь удовлетворял чужие прихоти и низменные желания. Над ним посмеялись, а он должен был это сглотнуть и сказать спасибо за то, что уносит ноги живым. Или же ещё не уносит?

Когда шлюпка пристала к берегу и Тара вытащила Люциана за борт, он всё ещё не сопротивлялся. Хотя они удалились на значительное расстояние, и здесь он вполне бы мог рискнуть побороться за свою жизнь. Но он всё ещё доверял ей. И всё ещё помнил о клятве, о своём благородном решении, что вылилось в то, чего бы он никогда не мог бы предсказать. Он позволял вести себя, запинаясь в мокром песке. Жалкое зрелище. Он больше не был похож на того самого светоносного убийцу, что безжалостно вырезал членов её команды той ночью. Другой ночью. Ночью, что была наполнена уже не страстью, но кровью и болью. Захочет ли она ему всё же припомнить это напоследок? Люциан считал, что его знакомая всё ещё имеет на это право. Даже после всего, что между ними произошло. А будет ли он сопротивляться?.. Это хороший вопрос.

Он медленно развернулся, окидывая девушку взглядом из под полуприкрытых глаз. Ожидая её приговора. И он не заставил себя ждать. Всё-таки милость. Почувствовал ли архон облегчение в этот момент? Пожалуй, что да. Звякнув цепями, он ловко поймал брошенные ему ключи и незамедлительно вставил в замок. Но замешкался, прежде чем, наконец, обрести долгожданную свободу. Его голова была опущена и прядь белых волос упала на его лицо, скрывая в этот миг эмоции, что он испытывал. Но Тара тем не менее услышала его приглушённый, немного печальный голос:
- Спасибо, - сказал он. И кандалы с глухим бряцаньем упали на песок. В этот момент тут же что-то словно изменилось. Свежий ветерок появился как по мановению волшебства, принося с собой свежесть моря и приятную прохладу. Люциан расправил плечи и поднял голову. Слабая улыбка появилась на его губах. Он не знал, что ещё сказать. Но и уходить почему-то не торопился. Словно бы некая недосказанность повисла в воздухе. Улыбка сменилась озадаченностью, он мялся, словно бы хотел что-то сказать, но никак не решался. И тогда он просто повторил:
- Спасибо, - но голосом уже более твёрдым и уверенным. И... исчез. Обратился в поток ветра, вольный, свободный, никем более не сдерживаемый. Он ласково овеял лицо пиратки, слегка растрепав её волосы, а затем ушёл дальше, оставляя свой след лишь на колышущейся листве. Он воспользуется её предложением. И послушается вновь. В последний раз?..