Живко. Сентябрь 17089 г.
Где-то в южных водах Призрачного Предела. Корабль «Дикая утка».

…спустя несколько дней плавания, корабль, носящий гордое название «Дикая утка», попал в невиданной силы шторм, не прекращающийся многие сутки напролёт. Такого буйства стихии не мог припомнить даже самый старый член экипажа. И не смотря на всё старания команды – «Дикая утка» пошла ко дну. Шквальный ветер и десятиметровые волны не оставляли людям шансов выжить. Тем не менее, Живко смог уцепиться за обломок мачты и каким-то чудом остаться на плаву. Вероятно, он был единственным кто сохранил жизнь после крушения…

***
Сколько прошло дней после кораблекрушения – неизвестно.
День недели неизвестен, предположительно – вторник.
Утро. Морской берег.

Звуки доносились откуда-то издали, перебивая шёпот волн. Крики птиц. Птиц… Тело не слушалось, мысли путались – очередной полусознательный выход из дрёмы был болезненным, нежеланным, как и предыдущие. На влажных губах было солоно, в горле – сухо до изнеможения. Жажда казалась главным и неумолимым врагом – настоящим палачом, давно занёсшим свой топор. Не сразу, но до разума дошло, что наступило утро – быть может, очередное в одиночном плавании Живко на куске древесины, проходящем в монотонном беспамятстве. Быть может, первое… Кое-что, впрочем, изменилось. Твердь. Под босыми ногами была твердь, а не вода – мягкая, сыпучая, словно песок. Песок! И крики птиц – ну конечно! Тяжёлые веки поддались не сразу, но вот взору Живко показался ровный спасительный берег, на границе которого на размеренных волнах качался он сам, всё ещё привязанный к обломку корабельной мачты. Корабль… Как же, был корабль – «Дикая утка». Был весельчак-капитан, были члены его команды, был игривый пёс старпома – все они были, но утонули. Разве могло быть иначе? Был шторм… Тишина теперь разбавлялась и шелестом листьев зелёных диковинных деревьев, стоящих всего в нескольких метрах впереди – из-за них показались и те самые птицы, кружащие над высокими голыми скалами в глубине этого леса. Где бы тот ни был. С трудом отвязав себя от увесистого многометрового бревна, Оулич кратко огляделся – и понял, что этот клочок суши, с трёх сторон омываемый морской водой, не был ему знаком даже приблизительно, а потому мог являться чем угодно и находиться где угодно. Таинственная Каталия? Не самый худший вариант. Или остров посреди Призрачного Предела? Ни вифрэев, ни людей нигде не было видно – ни единой души. Живко не привык вешать нос, но силы всё ещё были на исходе, красная выгоревшая кожа на открытых участках кожи зудела и местами пузырилась, а потому стоило решить, какие предпринять шаги, дабы не пасть от изнеможения или не нарваться на какие-нибудь неприятности. Добыть пресной воды, попытаться отыскать местных жителей, осмотреть округу с более выгодного ракурса – с возвышенности, благо Мертвецу подвластны любые высоты, когда он не обессилен. В животе было пусто, но вот в широких карманах Живко отыскалось-таки его скудное имущество – ножик да свирель, сохранившиеся, пожалуй, лишь по воле Инноса. Шляпа же, по всей видимости, ушла на дно…

Живко, получен вызов-пролог: «Живи, Живко!»

Доковыляв до ближайшего дерева и оказавшись в его тени, Живко, не мудрствуя лукаво, рухнул на землю – вернее, на пятую точку, прислонившись спиной к ровному прохладному стволу. Стало легче – захотелось жить! Краски вокруг засияли ярче, звуки и запахи стали острее – казалось, даже ветер усилился, задувая теперь в лицо Мертвеца. Там, впереди, за берег из воды цеплялся обломок мачты, который можно было теперь рассмотреть и со стороны: остовы мокрой древесины, всё ещё переплетённые верёвкой; рваные куски ткани серого цвета – всё, что осталось от паруса. Всё, что осталось от «Дикой утки». И кто знает, быть может, её «останки» ещё сослужат Оуличу службу.

Тем не менее, Живко не обманывался. Живительный всплеск сил мог быть иллюзией, хвататься за которую чревато, ибо жажда воды всё ещё терзала его нутро. Вслушавшись в звуки, Мертвец надеялся уловить хотя бы намёки на журчание какого-нибудь ручья, но тщетно – лишь мерное кваканье лягушек где-то позади вклинилось в переливчатую композицию этого места. Возможно, знак это всё же хороший, но придётся углубляться в чащу, за которой уже не были видны скалы. Что касается растительности, то она как таковая помимо деревьев, различавшихся, казалось, лишь высотой, была здесь представлена лишь самой обыкновенной травой – низкой, местами частой, занимающей обширные участки суши, однако, стало понятно, что груши и прочие ягоды поменьше отыскать вряд ли удастся – не на побережье. Возможно, где-то здесь найдутся съедобные коренья. Насекомых, впрочем, хватало: в паре метров справа по зелени миролюбиво полз какой-то жук, с виду увесистый, мясистый; тут и там бесновались мелкие чёрные муравьи – даже на Живко успели забраться, щекоча его босые ноги и отвлекая от наблюдений. Взглянув вверх, он всё-таки заметил нечто интересное: у самой макушки дерева, метрах в двадцати, среди размашистых листьев виднелись охапки овальных плодов! Конечно, знаменитые кокосы. Кокосовые пальмы.

Непонятная чешуйчатая кора, стройный голый ствол, многометровые листья-метёлки, будто бы растущие из одной точки – словно и не деревья вовсе, а огромные цветы. Видеть – прежде не видел, но слышал о них Живко немало от бывалых путешественников, бардов и моряков. Придётся лезть? Стоит ли?.. А есть ли выбор? Произносить слова оказалось непросто, даже больно, но Мертвец возопил о помощи к Инносу... И ветер в мгновение задул ещё сильнее, направление его резко переменилось – в небе вдруг грянул гром, сокрушающе, заглушая иные звуки. Словно Бог услышал Оулича! Однако, к его удивлению, облаков вверху не было – ни намёка на осадки, пусть солнце и посмурнело едва-едва. Впрочем, глянув в сторону, он сумел рассмотреть тёмное пятно вдали, где, казалось, на расстоянии пары-другой километров от текущего положения Живко горизонт заслоняли громоздкие силуэты густых туч и… острова? Или же в море бушуют штормы? Там же сверкнула молния, потом вторая, но понятнее, увы, не стало. Отсюда было не разглядеть. Ясно одно: Живко дождя пока что не видать.

Отбросив сомнения, Живко начал карабкаться вверх по дереву, благо с его поистине цепкими лапками подобное не представлялось таким уж серьезным испытанием – даже в усталости. Мертвец не спешил, аккуратно цепляя неровности ствола своими конечностями, пальцами, подошвами стоп, которые уже привычно для него самого мистическим образом «прилипали» и «отлипали» от вертикальной чашуйчатой поверхности – сила духа подготовленного воина действительно способна творить подобные чудеса, если сам воин верит в это. А что оставалось Оуличу? Лишь быть уверенным в собственных силах. Даже когда кажется, что делать это всё сложнее. Да и погода всё же благоволила: ветер задувал в уши всё сильнее, солнце скрывалось за облаками всё больше – утренняя жара стремительно сменялась прохладой. Чересчур стремительно. Добравшись, наконец, до верхушки дерева, окаймлённой размашистыми ветками-листьями, Живко подобрался к одной из ближайших охапок кокосов и принялся срезать её навахой, отделяя от ствола, дабы сбросить вниз, когда… на одном из зелёных кокосов раскрылась вдруг зубастая пасть! Слишком близко. В глаз Мертвеца со странными щелчками молниеносно устремилось нечто – тонкое, длинное, с влажным и болезненным шлепком ударившееся в веко парня, которое успело сомкнуться лишь в последний миг. Слишком быстро! Бдительность подвела Оулича, свободная от ножа рука также рефлекторно потянулась к лицу, от чего тело подалось назад, вниз, увлекая за собой оторванную гроздь кокосов, и в конечном итоге повисло вверх ногами, которыми за дерево и цеплялось. Уголок правого глаза чесался, однако левым Живко уловил-таки крохотный силуэт, неспешно спрыгнувший с упавших кокосов на песок, у подножия дерева…

Ящерица. Глазастая, хвостатая, размером с пол-ладони Живко, цвета зелёного кокоса, она развалисто перебирала не менее цепкими лапками, чем у нашего героя, но самым удивительным было иное – ящерица вдруг пропала. Исчезла. Слилась с песком. На мгновение Мертвецу подумалось вдруг, что и это – божественный знак, однако… Жажда ещё не так сильно измучила его, чтобы поверить в подобное. Да и, кажется, слышал он прежде о диковинном виде ящериц, способном менять окрас, адаптируя его под окружение, маскируясь – и не волшебством вовсе, а каким-то естественным способом. Наверное. Оулич вспомнил, что забрался на дерево с вполне конкретной целью, а потому приложил немного усилий и вернул себя в привычное положение в пространстве, головой вверх, мысленно всё же возблагодарив судьбу и Инноса за то, что в своё время удалось обучиться столь полезной воинской технике. Впрочем, одно плохо – у Живко не девять жизней, в отличие от тех же котов.

Дальнейший сбор кокосов прошёл менее экстремально – не попадались больше ни плюющиеся кокосы, ни ящерицы, хотя Мертвец предусмотрительно и проверял. На всякий случай. Вскоре на землю была сброшена последняя третья охапка – примерно по два десятка кокосов в каждой, пусть не менее трети из них и казались ещё не спелыми на вид, зелёными. С верхотуры окинув округу взглядом, Оулич осознал вдруг один важный факт – он и правда находится на острове! Причём довольно небольшом, ибо в расщелине меж двух высоких скал он сумел теперь разглядеть даже противоположный скалистый «берег», омываемый бескрайними водами. В остальном – ничего нового. Крохотный лес среди камней. Впрочем, одна из скал находилась на отдалении в полусотне метров от пляжа, отделённая от острова полосой воды – с виду обычное нагромождение камней, но, приглядевшись, Живко рассмотрел там тёмное «пятно», похожее на… проход? Или просто тень? Словно бы пещерка, сточенная временем и водой, однако и скала-то была всего ничего – от силы полтора-два десятка в ширину и в высоту.

Последовав вслед за кокосами, Мертвец оказался на песке и принялся добывать себе воду. Трудная задачка. Орудуя навахой, он очистил плод от кожистого верхнего слоя, затем избавился от второго, пока в руках у него не оказался поистине крепкий орех весом в пару килограмм – и полый внутри, булькающий. Расколоть его ножом не получилось. Камни также ломались о его скорлупу! В конце концов, Оулич разглядел на кокосе три тёмные выемки, оказавшиеся более податливыми для прокола – и вот через узкое отверстие потекли капли мутной влаги, тут же направленные точно в рот Живко, утоляя его жажду, разгоняя невыносимую сухость в глотке и давая надежду. Было необычно, но вкусно! И мало. Хотелось ещё. Спустя, наверное, час, вокруг Мертвеца лежало с десяток «проколотых» кокосов – спелых и зелёных, ибо оказалось, что во вторых «кокосового молока» гораздо больше. Впрочем, первые годились и в пищу. Отыскав неподалёку подходящие камни покрепче, он наловчился простукивать кокосы так, что те в конечном итоге раскалывались, оголяя свою полую внутренность с белыми стенками внутри – той самой мякотью, оказавшейся вполне съедобной и не менее вкусной. Кажется, этим днём Живко не суждено погибнуть от жажды и голода. Настроение улучшилось. Погода, к удивлению, тоже возвращалось в норму, так и не порадовав дождём. И вдруг вновь показалась ящерка, силуэт которой очертился на стволе соседней пальмы в метре от земли – выпустив в стремительный полёт свой треклятый хлыстообразный язык, она настигла того самого мясистого и подозрительного жука, который всё также полз куда-то по своим делам… Полз, но был схвачен и в миг притянут в пасть ящерицы, с хрустом начавшей его жевать, устремив на Живко свои огромные глаза. Хрум… Хрум… Хрум…

«Дикая утка» утонула. Команда, вероятно, погибла. Живко очутился на необитаемом острове, один, и никому об этом более не было известно. Конец? Хоть как-то утолив голод и жажду, Оулич нашёл в себе силы осмыслить произошедшее более трезво, взвешенно и в конце концов пришёл к выводу, что уныние – последнее дело, ведь имелась у всего этого и положительная сторона: Живко каким-то чудом выжил. Именно он. Не везунчик ли? Осознание своей участи позволило отбросить иллюзии и проработать в голове наброски плана выживания, пусть и краткосрочного. Пока что. Мертвец ведь хоть и был тем ещё лентяем, но всё-таки какую-никакую жизнь уже повидал и кое-чему научиться успел – в первую очередь работать руками, заботиться о себе самостоятельно, - так что и план вовсе не казался ему безнадёжным. Как, пожалуй, и сам остров вместе с его обитателями, которые, если бы умели разговаривать на общем языке, наверняка ответили бы Живко, что место это необитаемым не является. Ящерка вот не умела и лишь пронзала парня своим лупоглазым взглядом, продолжая медленно дожёвывать жука – не убегала. Удивительно. Словно бы изучала Оулича, не понимая ещё, является тот угрозой или безобидной тварью, не укладывающейся в её пищевую цепочку, даром что успела уже подбить этой двуногой «угрозе» глаз – так они и держались с минуту, практически не двигаясь, пока Живко не положил камень обратно на землю, щадя зверушку, которая лишь после данного жеста доброй воли поползла вверх по стволу дерева, постепенно принимая его окраску, «сливаясь» с ним окончательно и вновь оставляя Мертвеца с самим собой и его мыслями. Как ни странно, было приятно иметь собеседника – или хотя бы делать вид, что кто-то тебя слушает, понимает…

Решив-таки начать с добычи чего-то мясного, питательного, Живко избрал наиболее логичный и простой для него метод – рыбалку, для чего, в виду отсутствия удочки и возможности её смастерить, вознамерился сконструировать острогу. Решить, разумеется, было проще, чем сделать. Ту же мачту в целостном виде тащить оказалось не с руки, так что пришлось сначала развязать узлы, скрепляющие вместе мокрые брёвна, размотать куски верёвок и убрать в сторону обрывок паруса, после чего уже тащить всё это к пальмам по отдельности, страдая попутно от жары и зуда на обожжённых на солнце участках кожи… Изрядно вспотев, дело он всё-таки сделал, но трудности на этом не закончились – не было под рукой подходящей палки для древка импровизированного копья. Пальмовые стволы слишком толстые даже у молодых деревьев, лишены веток, а их лопухи с листьями не имели должной твёрдости. Углубляться в лес Оулич не стал, но не было тут видно ни крупных кустарников, ни других видов деревьев – лишь одно, более-менее привычное глазу Оулича, но и то росло прямо на склоне самой высокой скалы, до которой ещё нужно добраться. Не из бревна же мачты вырезать древко? Побродив вдоль пляжа Мертвец всё же отыскал хоть сколько-то подходящую ветку с полтора своего роста, прибитую, вероятно, волнами с какого-то другого острова – но и та не сказать, что была совсем уж прямой… На ней и остановился. Ещё немного усилий, и острога была готова – неказистая, но на вид всё же опасная. Настало время рыбалки! Песчаное морское дно оказалось пологим, ровным, усеянным мелкими водорослями, ракушками и камнями – здесь вообще всё было мелким, включая и редкую рыбёшку, которую успевал улавливать глаз сквозь спокойную прозрачную гладь. Вряд ли хотя бы одна из увиденных рыб превышала размеры большого пальца на руке Живко… В череде неудачных попыток он даже сумел несколько таких поймать, насадив на острие остроги и отнеся на берег – и попутно мимоходом изучая местность, благо с такого ракурса и с уходом облаков стали более различимыми силуэты, в которых бушевали штормы. Ещё один остров виднелся там, на горизонте – даже не целиком, а лишь его часть, не сокрытая за скалами «острова Живко». Похоже тот соседний остров был огромен, зелен, пусть и непросто было определить расстояние до него, а также определённо не был плоским, так как именно над его уходящими вверх выпуклостями грудились почти чёрные тучи. Впрочем, и на своём острове Оулич подметил любопытные детали: песок в тени в некоторых местах действительно был всё ещё влажным, что подтверждало догадки о чересчур переменчивой погоде и об осадках в частности – вероятно, прошедшей ночью над островом прошёл неслабый ливень; а вот на вершине второй по высоте скалы показался… человек? Дерево, похожее на человека? Вероятно, второе, потому как силуэт не шевелился – не прятался, а потому не пугал. В очередной раз уйдя от берега на десяток-полтора метров в поиске добычи, углубившись по колено, Мертвец заметил нечто новое далеко впереди – яркая, почти мистическая вспышка света вдруг мелькнула где-то там, у поверхности воды, где мгновение спустя явила себя бочкообразная туша… черепахи! Морской черепахи, огромной, показавшейся над водой со своими конечностями-ластами и тут же начавшей погружаться обратно – Живко мог в этом поклясться, пусть знал о черепахах лишь по рассказам, как и о многом другом! Позади послышался странный шум – берег оживился, песок покрылся какими-то камешками, которые медленно двигались к воде, к Оуличу.

Не сразу получилось понять, что происходит. Черепашки? Мертвец слышал, что морские черепахи откладывают яйца на берегах далёкой Каталии, но вряд ли представлял их вылупление таким… многочисленным. Но источником шума оказались вовсе не они. С холма из-за нагромождения валунов выпрыгивали небольшие твари, роняя камни – крабы. Прыгающие крабы, количеством не меньше десятка и ненамного превышающие в размерах самих черепашек, но и этого им хватало. Один из крабов уже схватил ближайшую из черепах своими клешнями, вероятно, начав пожирать, остальные стремились не отставать… когда на вершине того же холма с небольшим интервалом показались крабы покрупнее.

Два полуметровых краба, внешне больше напоминающие огромных блох, покрытых крепким панцирем, напоминающим крабий. Они имели по шесть конечностей: две передние оканчивались крабими же клешнями, две «средние» - странными когтистыми выростами. Жуткие создания… И наверняка не менее прыткие.

Прервав рыбалку, Живко побрёл к берегу, на ходу раздумывая и выбирая, каким мясом предпочёл бы пообедать – крабовым или черепашьим. Охота началась. «Крабья пехота» безжалостно расправлялась с крохотными мирными обитателями этого острова, искавшими спасенье в морской глади – на берегу происходила самая настоящая бойня! Под гогот с небес пикировали чайки, без разбора врезаясь в черепашат и даже в крабов и тут же унося их в высь… И Оулич, обойдя побоище с фланга, решил обезглавить эту армию, выбрав своей целью «крабьих генералов», как раз показавшихся на холме с противоположной стороны пляжа – план решительный, дерзкий. И эффектный. Разобрав острогу, он вновь ощутил в своей хватке привычную рукоять навахи и побежал вперёд, набирая разбег для стремительного прыжка-кувырка – встал на руки, оттолкнулся от песка и в акробатическом пируэте оказался в полёте, осознавая, что действительно застал крабов врасплох, потому как те до этой секунды будто бы обращали на Мертвеца внимание, увлечённые пиршеством. И зря! Ближайший из крабов, всё-таки заметив приближение человека, вскинул клешню, но опоздал, так как Живко уже приземлился точно позади него, за миг до того нанеся точный рубящий удар снизу вверх, попав в сочленение между правой боковой конечностью генерала и его панцирем – нож едва не застрял меж «пластин», но всё же выскользнул, оставшись в кулаке Оулича, в привычном кувырке погасившего инерцию от столкновения с землёй. Но и эта заминка едва не стоила ему жизни. Бдительность подвела Мертвеца, который на мгновения упустил из виду второго краба – так ему показалось, когда генерал уже летел в него в стремительном прыжке! Будучи невероятно ловким пронырой, Живко в последний момент сумел избежать столкновения, увернуться и под треск рвущейся ткани отпрыгнул на несколько метров в сторону – краб же, словно не вынеся такой дерзости, на всей скорости влетел в валун, на вершине которого всё ещё разворачивался его собрат, с трудом удерживая баланс без одной из своих опорных конечностей, лежащей на траве. Определённо, крабы были куда менее расторопными, чем сам Оулич, но, благодаря своим сильным задним конечностям, могли достать его в прыжке, если он сам совершит ошибку. Пока же он отделался лишь порванной штаниной. «Битва на холме была битвой прыгунов», - так записали бы в хрониках очевидцы… если бы они были. На пляже же события развивались своим чередом – со всех сторон к месту скоротечной бойни стекались «подкрепления»!

Оказавшись лицом к пальмовым зарослям, Мертвец вновь увидел морскую черепаху, выбравшуюся на берег как раз у подножия холма – возможно, ту самую. Огромная, массивная, в высоту достигающая, наверное, живота Оулича, она в два раза превосходила в размере крабьих генералов, но находилась не в своей стихии – ластовидные конечности, дающие преимущество в воде, на суше сковывали её передвижения, заставляя медленно, но яростно загребать под собой песок. Казалось, что черепаха опасалась своим весом просто-напросто раздавить крохотных черепашат, а потому огибала поле битвы стороной, пытаясь в первую очередь отогнать крабов, устрашив их своим грозным видом и громким сопением. Безуспешно. Одного из мелких крабиков она схватила своей огромной клювовидной пастью, с хрустом смяв его массивными челюстями, но тут из-за холма выпрыгнул ещё один крабий генерал – уже третий…

Отредактировано Вольный мастер (2023-10-03 13:02:47)

Вряд ли краб понимал человеческую речь, однако даже он не сумел устоять перед столь вопиющей дерзостью жеста Живко, бросившего в него камень, дразнящего. Сыграв на инстинктах противника в не меньшей степени, чем на его физиологических слабостях, Мертвец не прогадал – ловушка «схлопнулась»! Спрыгнув с камня на землю, раненный краб недвусмысленным движением тела и клешни буквально отпихнул своего собрата в сторону, неуклюже балансируя без одной конечности, после чего первым в стремительном прыжке бросился на нашего героя и… тоже с грохотом «впечатался» в поверхность стоящего на пути валуна, так как самого Оулича там уже не оказалось – парень, проиграв эти события в голове, за миг до того отскочил влево, развернулся и в пробивающей атаке вонзил острие навахи точно в ближайшую заднюю лапу краба, взявшись за нож обеими руками и навалившись вперёд. Не подкачала в этот раз и внимательность Оулича, бдительно держащего в уме также и наличие второго противника: в момент его контратаки отставший краб мистическим образом выпустил в человека поток воды шириной, наверное, в локоть и который даже с нескольких метров наверняка сумел бы сбить Живко с ног, если бы попал в цель – но не попал! Своевременно заметив-таки боковым зрением сотворение водной струи, Мертвец успел сориентироваться и резко податься назад, отступая на шаг и не без везения уворачиваясь также и от клешни первого краба, который в своём безумии размашистым движением махнул наотмашь ближайшей клешнёй в сторону человека, но не достал того совсем чуть-чуть – лишь рассёк воздух, судорожно истекая чем-то тёмным и склизким. Иннос определённо благоволил Оуличу этим утром. Наваха каким-то чудом всё ещё оставалась в его руке, вынутая из податливой плоти краба, а потому парень с чувством удовлетворения отпрыгнул ещё на пару метров назад одновременно с прыжком второго краба аккурат на поверхность одного из ближайших валунов – прыжок тот, надо сказать, был куда менее стремительным, более «нормальным», чем предыдущий, что, наверное, указывало на то, что слишком уж часто совершать практически мгновенные рывки крабы не способны. А значит, противник стал куда более предсказуем. Другой же краб, вероятно, и вовсе выбыл из «битвы прыгунов».

Решив не упускать момент и добить и так искалеченного краба, Живко резво принялся осматривать холм на наличие подходящих для этого камней, дабы попытаться размозжить им панцирь твари и плоть под ним – поувесистее, но в меру. Разумеется, таких здесь было вдоволь. И разумеется, Мертвец старался не терять из виду второго краба, который, надо сказать, тоже вовсе не собирался отсиживаться не месте и безо всяких раздумий перешёл в атаку практически одновременно с движением Оулича, как раз отпрыгнувшего за «центральные» валуны, где заприметил несколько каменных «снарядов»: краб этот сначала соскочил на землю с явным намерением сократить дистанцию с человеком после чего, клацая клешнями, с небольшим промедлением прыгнул на тот же самый валун, за которым всё ещё вертелся вокруг своей оси его раненный собрат – было заметно, что он хоть и не отпускал Живко далеко от себя, но в то же время и не напрыгивал на человека слишком уж рьяно, вероятно, также адаптируясь под новую для себя угрозу. Осторожничал. Тем временем Мертвец, уже поднявший с земли камень размером едва ли меньше своей головы, находился теперь всего в метре от преследовавшего его «генерала», а потому тут же бросил снаряд именно в него – бросок вышел всё равно куда более слабым, чем представлялось нашему герою, да ещё и бросать пришлось не вниз, а вперёд, так что большой скорости камень не развил, когда влетел в цель и отшвырнул ту прочь с валуна, на землю. Вот только того первого краба за ним уже не было – вероятно, инстинкт самосохранения и банальный животный страх перед Мертвецом заставили-таки отступать кровоточащее животное, с позором покинуть поле боя, потому как недобитая тварь сначала без успеха попыталась отпрыгнуть к краю холма, подальше от человека, и, потерпев в этом неудачу из-за травмы задней лапы, принялась бежать в том же направлении, ковыляя на оставшихся у неё конечностях, оставляя на траве за собой тёмные пятна и с высокой вероятностью намереваясь скрыться где-то внизу. Другой же краб, отброшенный, но не поверженный, к неудаче Оулича приземлился на лапы, а не на спину, а потому всё ещё был опасен, пусть и казался дезориентированным от столкновения с камнем. Вполне возможно, что он получил и иные травмы, но сейчас сказать об этом было сложно. Брошенный же Живко снаряд лежал теперь по ту сторону ближайшего валуна, однако были тут и иные камни ничуть не хуже.

Сражение на пляже было бесшумным, скрытым от глаз Мертвеца – лишь кружащие и кричащие над тем местом птицы напоминали о нём теперь.

Отступающий краб продолжал стремительно и трусливо отдаляться, в конечном итоге скрывшись за каменистым краем холма, а потому Живко сконцентрировал всё своё внимание на оставшемся противнике – и пошёл в решительную атаку, взяв на изготовку наваху. Перепрыгнув через разделяющий их валун, Мертвец начал теснить краба, и так фактически зажатого в угол меж другими каменными изваяниями, уверенно «танцевал» перед ним, маневрируя и каждый раз оказываясь в неудобной для твари стороне и дистанции – все контрвыпады клешнями проходили мимо, запаздывали, пока после очередного такого взмаха краба передней лапой Оулич не перепрыгнул через неё в стремительном уходе во фронт – в «слепую» зону для генерала – и не вонзил лезвие ножа прямо в сочленение меж панцирем и левой «средней» конечностью, повторив свой недавний трюк. Почти. Удар был успешным и клинок, казалось, на треть успел войти в бок краба, однако, и сам противник на этот раз проявлял недюжее стремление к выживанию: вновь плюнул в Живко потоком воды, неуклюже поворачивая корпус к человеку и, рефлекторно оттолкнувшись от земли сильными задними лапами, отпрыгнул в сторону от угрозы – от плевка, летевшего в лицо Мертвеца, тот ожидаемо увернулся, но не от острого шипа той самой лапы, которую пытался обезвредить своей атакой и которая в судорожном и скорее всего неконтролируемом крабом движении вонзилась-таки прямо в один из пальцев правой босой стопы человека. Вонзилась, судя по всему, глубоко, потому как практически сразу разум Оулича пронзили сильная боль и желание одёрнуть раненную ногу вверх, как и нож. Но ножа в руке более не было, ибо клинок его оказался намертво зажат меж защитных пластин твари, там и оставшись, выскользнув из руки человека. Разум быстро прояснился, но чувства никуда не ушли. Алый мизинец правой ноги Живко неестественно свисал вниз, казалось, на одном лишь клочке кожи! Оба «прыгуна» истекали кровью, и хорошей новостью в сложившейся ситуации было то, что крабу досталось куда сильнее: последствия удара навахой явно оказались серьёзными если не смертельными, так как тварь в бешенстве металась между вполне понятными, но взаимоисключающими желаниями достать клешнёй инородный предмет из своего тела, сбежать вслед за своим пока менее удачливым собратом и атаковать человека – и неизвестно, какое стремление окажется более сильным.

Больно!

Отредактировано Вольный мастер (2023-11-05 01:45:18)

Кокосовая вода подступала к горлу, глаза слезились от боли, обиды и гнева! Справедливо негодуя от утраты части своего и так небогатого имущества – навахи и, возможно, целого пальца, – Живко поборол тошноту и дал волю эмоциям: злился на треклятого краба, на судьбу и даже на остров и в этой злобе бранился во всю глотку, распугав, похоже, всех птиц на пляже, с недовольным гарканьем взметнувшихся в небеса где-то позади, аккомпанируя человеческим восклицаниям. Похоже, лишь теперь девственная фауна этого места по-настоящему поняла, что на их остров выбросило «сверххищника», с ходу занявшего верхнее положение в пищевой цепи! Понял это и сам Мертвец, наблюдая настоящий животный страх в круглых глазах краба, за которым принялся хромать, отринув мысли о необходимости остановки кровотечения и уже интуитивно стараясь касаться земли лишь пяткой раненной ноги – он быстро ковылял за генералом, подбирая лежащие на пути камни и швыряя их в противника, который уже оставил попытки вытащить из своего тела нож, в спешке развернулся в противоположном направлении от громкого человека и прыгнул… Прыгнул бы, если бы не летящие в него каменные снаряды: первый как раз угодил точно в беззащитную заднюю «прыжковую» лапу краба, подкосив и, похоже, сломав её в неестественном изгибе, от чего тварь так и осталась на земле, виляющая в стороны в судорожных движениях продолжающегося побега – пока под натиском столкновения с одним из последующих камней, наиболее увесистым, подкошенного краба не повело к ближайшему валуну именно тем боком, из которого торчала наваха. Судя по всему, животное всем своим весом буквально само насадило себя на нож, вбив клинок по самую рукоять, ибо предсмертные судороги были скоротечными, беззвучными – тело как-то проползло ещё немного и обмякло у ног Оулича, исполнив его желание. Второго беглеца видно не было – лишь свежие тёмные пятна на камнях, земле и траве указывали на общее направление его движения вниз по склону, у подножия которого терялись близ очередной груды больших валунов. Вероятно, где-то там кроется их нора или жилище иного рода, однако, можно было констатировать победу Живко над двумя противниками, пусть и волевую, не без потерь. Боль никуда не исчезла! Передняя часть ступни Мертвеца была тёмно-алой от крови, вытекающей из раны медленно, но непрерывно. Мизинец так и болтался неприкаянный – клочок кожи, удерживающий его на стопе, не был совсем уж тонок, однако, кость точно была раздроблена и отсечена полностью у самого основания пальца… Так, по крайней мере, казалось сейчас на первый взгляд Оулича – в лекарском деле его познания крайне скудны, да и лекарств и мазей при себе никаких нет, так что придётся импровизировать! И как можно скорее. Непросто было мириться с мыслями о том, что палец, похоже, потерян окончательно. Что дальше? Промыть рану и попытаться как-то её перевязать? Оставить туши честно убитой дичи здесь, на холме? А с черепахами что? Да и есть ли теперь Живко дело до этих черепах? Вернув себе наваху, измазанную в уже знакомой слизи, и обернувшись, Мертвец заметил пару мелких крабов, которых, вероятно, привлекли и отвлекли от трапезы неизвестные крики – они благоразумно не приближались и опасность едва ли представляли. Ближайший, только заметив человека, и вовсе развернулся и начал двигаться в обратном направлении, к пляжу, откуда доносились ещё некоторые звуки и где, как также помнил Оулич, мог быть и третий «генерал» – сражение местной фауны всё равно лежало на его пути к лесу и, кажется, ещё не утихло. По крайней мере, птицы вновь хищно пикировали вниз.

Всё ещё больно!

Не смотря на то, что знания по оказанию первой помощи юному Робинзону были не доступны, он всё равно решил предпринять какие-никакие попытки остановить своё кровотечение. Не смотря на боль и проступившие на глазах слёзы, Живко всё таки справился и забинтовал ногу куском отрезанной ткани. Это конечно уменьшило кровотечение и возможно могло бы защитить рану от инфекции, но вряд ли настолько тонкая ткань была способна остановить кровь. Похоже надо было молиться богам, чтобы кровотечение остановилось до того, как Живко истечёт кровью. А для этого, надо было найти место поудобнее и оставить раненую конечность в покое хотя бы на какое-то время.
Охотничий трофей Живко решил забрать с собой, но тот оказался довольно тяжёлым, поэтому юноше пришлось ещё немного поднапрячься. Взвалив краба себе на спину, пошатываясь юноша отправился по пляжу обратно к пальме, с которой совсем недавно пытался добыть кокос. Дабы добраться до намеченного места, Живко пришлось идти по скользкой мокрой гальке под шум прибрежных волн. Каждый шаг искалеченной ноги отдавался ноющей болью, а носок получившийся из импровизированного бинта, тут же наполнялся чем-то красным и влажным. Без ошибки можно было определить, что это была кровь. Пару раз, юноша даже чуть не упал, из-за пропитавшийся кровью бинта. Вот так, ковыляя с грузом на плечах и оставляя цепочку кровавых следов, Живко не без потерь покинул поле боя.
По пути, Живко смог увидеть ту часть бойни, которая проходила на берегу с живыми камушками, в то время, пока он разбирался с другими крабами-блохами. Примерно половина маленьких черепашек так и остались на берегу. Их жизнь оборвалась почти сразу, после их рождения. Они никогда не смогут теперь оказаться в воде вместе с их братьями и сестричками. Они были мертвы и сейчас их маленькие тельца разрывали и растаскивали маленькие крабики. А вот тот самый крабий генерал, что остался тут и давал бой, оказался сильно покорёжен и так же как его собрат лишившийся конечности, решил отступить в голубые воды. Большая черепаха, с честью отбила большую часть своих детишек, но была сильно исцарапана и теперь хватала своей пастью-клювом мелких крабов и ломая их панцири пыталась уничтожить убийц своих детей. Когда Живко почти пересёк поле брани, черепаха устремилась вслед за детьми, оставив крабиков-падальщиков. Насколько же жестока иногда бывает природа.
Так или иначе, несмотря на все свои приключения, Живко пережил бой и добрался таки до той самой пальмы. У неё ничего не поменялось. Видать все, кто могли тут быть, уже устремились к черепаховому побоищу довольствоваться падалью. Еда, пусть и временная, была. Теперь было необходимо немного отдохнуть и приступать к поиску укрытия и пресной воды. К слову о пресной воде. Рот девяти-палого Мертвеца после всех этих злоключений пересох. Теперь, ужасно хотелось пить.

Отдаляясь от места, где расположилась мачта, пальма и туша монстра, Живко стали окружать джунгли. В начале, его окружали точно такие же пальмы с кокосами, как та, возле которой Живко разбил импровизированный лагерь. Постепенно, пальм становилось больше, и они очень сильно видоизменялись. Тень от деревьев, немного спасала от жары создаваемой солнцем, но тут всё ещё было довольно жарко. Землю в этом месте стали устилать сухие пальмовые лапы. Опавшие лапти пальм, особенно те, что засохли, царапали ноги, так и норовя их порезать. К счастью, одна из ног была уже перевязана, а потому находилась в безопасности. Пусть и болела. Зато кровотечение кажется уже начинало останавливаться, а кровь на бинте, присыпанная песком, засыхать. Возможно стоило перед тем как углубиться в джунгли обзавестись чем-то похожем на обувь. Ещё чуть дальше в глубь острова и подальше от пляжа, песок сменился на редкую зелёную травянистую поросль. Потом начали появляться какие-то кустарники, чем-то напоминающие папоротник, а песок и вовсе превратился в коричневый дёрн. Отсюда прибрежные волны уже почти не слышались. Зато более отчётливо стали слышны звуки птиц и стрекот и жужжание насекомых.
К сожалению, звуков ручья, Живко так и не обнаружил. По крайней мере пока. Может зайдя подальше в глубь островка, он бы и мог что-то да обнаружить.
Не смотря на повышенную влагу в этом месте и тень, на растениях не было капель росы. Видимо уже было слишком поздно и она пересохла. Скорее всего придётся ожидать вечера, когда похолодает, или до следующего утра, чтобы не бродить собирать росу в потёмках.
Кроме тех крабов, никаких пакостей Живко пока не встречал. Пару раз ему попадались какие-то птицы, которые при его приближении разлетались в стороны, да растения. Некоторые похоже были с плодами. Но можно ли их есть? Поспели ли они? Кто знает.

С защитой на ногах ходить стало куда приятней, пусть и не так удобно. Всё таки это не нормальная обувь с твёрдой подошвой, а просто ткань обмотанная вокруг ступни и завязанная на голени. К слову об ткани. Живко добыл лоскут ткани уже знакомым и проверенным методом. Собственно и в этот раз досталось бедной рубашке Живко, которая теперь больше походила на что-то похожее на воротник с рукавами. Думается если её так использовать и дальше, то от неё ничего не останется. Собственно можно порвать остатки одежды ещё на четыре части, но носить это не получится уже после следующего надругательства над одеждой.
Постепенно углубляясь всё дальше в джунгли и приближаясь к скале в центре острова, Живко услышал до боли приятный звук, который так жаждал услышать. Он услышал тихое, едва различимое журчание ручья. Вода. На этом острове была вода. Видимо Живко очень везло и боги смилостивились над ним. Однако добраться до источника воды было довольно сложновато. Причиной тому была растительность, что тут разрослась так сильно, что превратилась в самые настоящие заросли. А ещё тут был не слишком приятный запах. Почему-то при ощущении этого аромата, в голову сразу же приходили разлагающиеся трупы и деревенский сортир. Правда было в этом запахе что-то ещё. Что-то сладкое и ароматное. В общем очень странный, кисловатый запах. Хорошо хоть он был не таким уж и сильным. В скором времени стало ясно что это. Это какое-то растение цветок в виде чаши, возле которого кружили насекомые. Некоторые забирались внутрь цветка, но обратно не возвращались. Возможно жучки устроили в этом цвете что-то вроде улья. Не может же быть такое, что растения едят букашек. Это было бы довольно странно.
Через какое-то время войны с растениями на своём пути Живко выбрался к подножию скалы. Отсюда она казалась куда больше, чем с берега. А ещё тут было небольшое озеро скрывающееся у подножия скалы. Скала словно приобнимало озерцо, нависая над ним. Тут было даже немного прохладно из-за влаги и тени от скалы. Тут же шумел и небольшой родничок который впадал в озеро. Родник стекал по камням у скалы и тёк из небольшой расщелины у самого её подножия. Собственно его журчание и слышал робинзон. У самого берега озерца росли пышные густые кустистые растения. Какие-то вроде были даже шипастые. В целом, это было бы райское местечко, если бы не одно Но. В этом месте по мимо звуков родника, не было больше никаких звуков. Будто бы возле воды воцарилась тишина. Зато Живко обнаружил долгожданную воду. Если она будет пресной, то о добыче воды можно будет забыть.

Пробираясь сквозь кустарники, Живко немного поцарапался об какой-то куст. Зато довольно быстро добрался до своей цели и прижавшись к холодному камню щекой и стал пытаться поглотить небольшой поток воды. Ему это вполне удалось. Вода оказалась холодной, жёсткой и немного "тяжёлой", будто бы с лёгким металлическим привкусом. В ней явно много извести, но даже это гораздо лучше, чем пить морскую воду, воду из кокосов, или же и вовсе не пить. Тем не менее, Живко решил, что просто попить, ему мало. Да даже то, что он весь вымок пытаясь напиться его не остановило, поэтому раздевшись он тут же нырнул в скопившееся озерцо. Озеро было не очень глубоким, всего каких-то метра полтора, но даже так Живко смог окунуться и ощутить всю прохладу воды. На самом деле вода была настолько холодная, что всё внутри Живко резко сжалось, а дыхание на пару секунд сбилось. От первоначального шока, из-за быстрой смены температуры, организм отошёл довольно быстро, а потому выживший в кораблекрушении вполне себе мог понежиться в холодной воде. Вот только тут-то Живко кое-что и заметил. Возле берега озерца, неподалёку от того места, где он пробегал устремившись к воде, на месте крутилось странное создание. Вроде бы это было растение. Но очень странное. В высоту оно было примерно полтора метра, было зелёным и очень сильно сливалось с окружающей обстановкой. Не удивительно, что Живко пробежал мимо и не заметил это создание. У создание было пять веток на которых красовались зубастые пасти, по крайней мере эти штуковины на концах "Веток" растения очень сильно походили на пасти.

Оглядевшись по сторонам, Живко сможет заметить ещё пару подобных существ. Одно притаилось в одном из кустов справа. Его выдавала хищная пасть торчащая из куста. А второе существо медленно отползало от озерца к кусту, расположенному неподалёку от ручья. Существо медленно перебирало своими четырьмя не то лапами, не то корнями и двигалась почти бесшумно. Из одной из пастей этого существа торчало крыло трепыхающейся небольшой птички. Однако пасть даже не думала открываться.

Увы, выводы Живко были ошибочными. Монстры растения с ветками-челюстями, заметили прямоходящего человека с самого начала его пребывания у озера. Поэтому постепенно, медленно переставляя свои корни-лапы, переползая и раскачиваясь, растения обступали озеро и Живко со всех сторон. Благо на камни возле скал они не совались и лишь шурша крутились поблизости возле воды. Судя по всему, создания собирались преследовать Живко, пусть и делали это довольно медленно. Зато делали они это довольно тихо. Возможно ночью, от этих монстров будет очень много проблем. В лучшем случае, они просто опутают юного робинзона своими корнями-лианами, а в худшем, сильно и больно покусают.
Так или иначе, Живко удалось надеть на себя свою одежду и отойти от озера обратно в джунгли. Монстры-растения какое-то время медленно преследовали парнишку, но отойдя от растений метров на пятьдесят, они просто перестали его преследовать. Видимо решили, что не смогут угнаться, ну или юный выживальщик просто вышел из радиуса их обитания и охоты.