Далекий от придворных интриг, лишенный чутья, того самого, что позволяет по смене музыки, блюд и положения столовых приборов определять смену обстановку, Саладин не обратил внимание на перемену. Разве что, поспешный уход Аль Алиахата мог бы вызвать наводящие вопросы, если бы не выпитое вино и сытый живот - Заря пристрастился к кусочкам жаренной баранины в томатном соусе и свежим луком, и бархатному вину, такому вкусному и сладкому, словно нектар, с коварным алкогольным послевкусием. Когда же заиграла веселая музыка и в зал ворвались прекрайснейшие из созданий, Саладин обмочил руки в кувшине и стал весело прихлопывать в такт движения бедер танцовщиц; их прекрасные тела пленили взгляд, разжигая в хмельном теле огонь чресел, а когда аль-Фалах заметил повышенное внимание одной из девиц, улыбнулся ей в ответ.
Самый голос разума пробивался сквозь веселье и музыку, напоминая о Летисии, о осторожности, о том, что нельзя расслабляться. Но, разве возможно за один воспитать из воителя аристократа? Сейчас он наслаждался достигнутым, не думая ни о чем, поддавшись всеобщей радости, купаясь в лучах заслуженной славы.

Плавные, но энергичные движения бедер, сверкание мягких розовых пяток, переливы шелковых тканей и звон драгоценных украшений - калейдоскоп красоты, страсти, музыки, ярких и нежных красок пленил, разгоняя жидкую от алкоголя кровь. Вино, конечно, брало свое, но благодаря сытной закуси и хорошей выносливости, Аль Фалах созранял некоторую ясность ума - интерес танцовщицы э, сначала забавный и приятный, стал интригующий и даже подозрительный. Конечно, как мужчина Заря был хорош собой, у него была слава, сила, всеобщее внимание, но все же такой интерес казался необычным, подозрительным. Чтобы он мог значит? Личная заинтересованность рабыни в новом господине? Какая то хитрая придворная игра, смысл которой ускользал от бывалого вояки и новоиспеченного аристократа?
Так или иначе, но пока шел танец Саладин решил воздержаться от дальнейшего распития напитков, сменив вино на ломтики апельсина и мандарина. В итоге, танец завершился, но даже тогда девица не отрывала взгляд от мрачнокрова, ему даже показалось, будто бы юная танцовщица приглашала его за собой, что имело свой отклик в напрягшихся бедрах и жаре, пыхнувшему в лицо.
Как же ему теперь поступить? Он давно не видел Летисию, скучал по ней, ее ласкам. Увидется вновь они смогут лишь завтра, так сказал Аль Алиахат. А если он сейчас покинет пир - не будет ли это оскорблением Наиба? Нет-нет, совершенно точно нельзя совершать необдуманных поступков. Но как же быть? Имеет ли он право обратиться сейчас к главе Шахамир, по какому либо вопросу... Без Аль Алиахата и Летисии рядом, Салах ад-Дин вдруг ощутил себя совершенно беспомощным и уязвимым. Так или иначе, необходимо было что-то предпринять, а не сидеть истуканом, будто вокруг ничего не происходит - если не ради удовлетворения желаний, так хотя бы потешить любопытство, ведь и Жрец-Настоятель был явно не в себе, омраченным.
- Мне нужна уборная, - поманив к себе одного из слуг, произнес мрачнокров, и встал с стола. Вот только он не чтал идти за слугой, а, взяв осторожно его (или ее?) под локоть, повел в сторону двери, где скрылись танцовщицы. Если только, конечно, слуга сам не собирался отвести его туда. Именно таким образом мрачнокров собирался проникнуть за заветную дверь...

Действия Саладина не остались незамеченными, оно и не удивительно - не имея должно опыта в подобных делах, работая грубо и неуклюже, он оказался как овца в волчьей стае. И главный вожак обратил на него внимание - впрочем, никаких санкций не последовало, лишь немое одобрение от Наиба. Его оказалось достаточно, чтобы Заря успокоился, набравшись решимости. Нездоровое любопытство по поводу дел танцовщицы и Аль Алиахата будет удовлетворено...
Оказавшись за дверью, перед Аль Фалахом предстала необычная картина. Он отлично знал, на собственной шкуре, как наказывают провинившихся рабов, и то что мрачнокров наблюдал в коридоре не было на то похоже.
Достаточно быстро его обнаружили, и разговор жреца с танцовщицей прекратился, оставив больше вопросов, яем ответов.
- Исчезни, - тихо произнес Аль Фалах слуге, выпустив его руку и расправляя плечи для встречи с Аль Алиахатом. Тот Вно был раздражен ситуацией, к тому же удивлен появлению протеже, но и в этот раз черного фариса минула какое либо наказание, даже отчитывание. Кажется, еще недавно Жрец Настоятель был довольно груб и прямолинеен...
- Мы можем заняться делами, господин Аль Алиахат... Боюсь, если я задержусь в зале, завтра с утра буду не в силах вспомнить собственное имя, - слабая улыбка скользнула по лицу мрачнокрова, посчитавшего шутку забавной. Но в действительности он зотел спрятать беспокойство по поводу слов жреца. Записать подробности ритуала? Зачем? Конечно, это их святая обязанность... Не в данной ситуации, знание было его надежным оружием и главное, щитом. Лишиться монополии на знание - значит сделать себя более уязвимым.
- Господин Аль Алиахат... Разве это столь необходимо, сейчас завладеть ритуалами Полночного Омута? Не стану кривить душой, я это не умею... Но единоличное владение подобным знанием - некоторая гарантия для меня не оказаться в дураках.
Так или иначе, они могли направиться в сокровищницу, дабы оставить там Омут на сохранение.

"Тень старшего сына отца Наиба... Значит, слухи не врали, Шахамир действительно в опале из-за брата Джамбулата." Мысль скользнула в голове мрачнокрова змеей,давно сидевшая там, слившаяся средь камней и песка, и лишь сейчас подавшая виду. Да, Аль Фалах слышал слухи, на базарах и караван-сараях судачили всякое, но только теперь он столкнулся с истиной - это было приятное чувство. Значит, до селе Заря все делает правильно, его с Бэйлишем размышления оказались верны... Мало ли, вдруг слухи оказались бы просто слухами, ловкой и сложной игрой с информацией? Всегда оказывалось приятно приоткрывать завесу тайны.
Когда же речь зашла о делах и молодой жрец остановился, Аль Фалах стойко выдержал его взгляд. Сомнения? Какие могли быть сомнения у того, кто отказался от своего имени и прошлого? У правоверного шедимца, отмеченного Всевышним, не может быть сомнений в избранном пути.
Впрочем, не сомнения ли привели его сюда? Жизнь, вера... Сложная штука.
- Господин, я чрезвычайно ценю оказываемое доверие. И чтобы не оскорбить Вас, я мог бы записать ритуалы, и передать на свадьбе, как мой дар новой семье, - красивый и изящный жест. Может быть, бывший раб действительно может стать хорошим аристократом? По крайней мере, честолюбия Саладину не занимать...

Оказавшись в подземелье, черный фарис стал ощущать надвигающийся религиозный трепет. Конечно, мрачнокров часто бывал в храмах, святилищах, темных купелях, но то были места поклонения для черни, простолюдинов. Да, они несли в сете какую то частицу бога, имели ореол святости и величия, как полагается Белиару, но ни одно из тех мест не могло сравниться с этим - сколь многих жрецов-теургов ступали ноги по этим камням? Сколько жертвенной крови они видели, тайных молитв, сакральный собраний. Сами стены, должно быть, дышали святостью, а статуи словно готовились ожить в тенях, воскреснуть образами святых прошлого и Его мистических посланцев, сотканных из силы, тьмы и ужаса.
Громадная, пятиметровая статуя нависала во главе зала. Могучий силуэт, клинок, звенящий от силы, от образа Всевышнего, облаченного в камень, у Аль Фалаха перехватило дыхание, его сердце затрепетало, ноги пробрала предательская дрожь. Он вдруг ощутил себя чудовищно слабым, позорным псом, в этом глупом белом одеянии, этих сандалиях. Кого он из себя корчит?! Он воин! Он клинок Его, паладин Полночного Омута, ревнивый страж веры и гроза неверных! Его платье - сталь кольчуги и лат, его оружие - топор и щит, и сама кровь, с частицей божественной мощи.
Заря и сам не заметил, как оказался на коленях, предавшись жаркой молитве. Он молился, неистово и страстно, преклонившись у ног статуи, у чаши, наполненной неизвестной жидкостью. Ее следовало наполнить кровью, добавить, умножить. А если Он увидит, а если посчитает его недостойным, слабым?!
- Господин... - с усилием Заря поднялся, ища взглядом Аль Алиахата, - Прошу прощения. Это место... Оно особенное.

Отредактировано Аль Фалах (2025-04-17 22:21:37)

Салах ад-Дин принял ритуальный нож из рук жреца, обжимая гладкую, полированную поколениями ладоней Шахамир, рукоять, разглядывая острое лезвие, его прозрачную кромку. Этот клинок был вечно голоден, как воин, Заря это чувствовал - даже всей крови мира не хватит, чтобы напоить лезвие. Все таки невероятно удивительно как обычные вещи, инструменты, обретают душу и историю, словно наполняясь смыслом с течением времени, с каждым сотворенным им деяниями. Пожалуй, этот ритуальный нож был не меньшей реликвией - пусть не такой мистической и сакральной, но само осознание сколь много крови он вкусил, в каких деяниях он мог участвовать за многие, многие поколения в этой пещере... Ошеломляет.
Как и все это место. Возмодно, первый храм Белиара в Нуаре... Никогда еще аль-Фалах не был настолько близок к богу. Может ли он стать еще ближе?..
- О Бог Ночи, прими этот скромный дар, и приумножь то, что останется, - голос мрачнокрова дрожал от религиозного трепета, очарования юноши, впервые увидевшего своего героя, сына, потерявшего и обретшего мать; матери, которой у Зари никогда не было. Белиар заменил мрачнокрову семью, он стал для него всем, что само по себе было удивительно для бывшего раба - не многие из невольников проникались в вере к Богу Ночи. Еще меньше привлекали его внимание. А может, и вовсе Аль Фалах был первым? Гордость и честолюбие, вера и преданность, трепет и даже страх, множество однотонных эмоций охватило мрачнокрова. Стоя у острия клинка Бога, сжимая в руке нож, он стремился замечатлеть этот момент, как еще один шаг в своем возвышениии... Вены потемнели, когда их наполнила мрачная кровь, неслышимым шелестом лезвие поцеловало ладонь воина и капли чёрной, как смола, крови потекли в чашу. То, что дано Богом, возвращалось к нему, кровь от кровь, сила от силы.
- Как жаль, что мне никогда не стать теургом... Но жалость - это слабость, одна из многих, что должны быть истреблены. Данные нам природой ограничения презрены, ведь только сильным они не писаны - и однажды я услышу Его голос, что бы Всевышний не сказал бы мне. Его воля будет исполнена. Таков мой священный обет.
Кому были обращены эти слова? Аль Алиахату, что мог увидеть капли мрачной крови, Богу, облаченному в камень, или самому себе... Не важно.
Заре нечем было останавливать кровь, но ему это было не нужно. Пусть запачкает его белое одеяние, пусть окропит пол, останется здесь, впитается в камень и растворится в воздухе. Это его дар.
Покончив же с риуталом, Салах ад-Дин извлек Полночный Омут и протянул его Аль Алиахату, позволяя жрецу унести реликвию прочь. Заря не чувствовал теперь ни обмана, ни уязвимости, ни даже горечи разлуки. Наоборот, что то подсказывало ему - скоро они увидятся вновь. Скоро он наполнит её кровью...

В отсутствие Аль Алиахата, Саладин предавался размышлениям и созерцанию - он разглядывал мрачную статую бога, стараясь уловить каждый элемент одежды, отиск камня, пытался рассмотреть остроту меча. И, конечно же, думал о себе, своих амбициях. Жизнь круто обошлась с Аль Фалахом... На каком именно отрезке сейчас? Как долго еще идти, сколь много еще нужно сделать?
Это место, этот скрытый древний храм навевал черного фариса на глубокие размышления, не заметив как вдруг Жрец-Настоятель вернулся, уже без реликвии. Мрачнокров ожидал, что почувствует укол ревности, подозрения, алчности, но ничего не произошло - все было так, как нужно. Сохранить ее лучше, не опорочив, не выйдет ни где более на Мистериуме.
Когда Аль Алиахат уже отошел, Заря задержался на мгновение, вглядываясь под каменный капюшон статуи. "Я буду достоин..." Наконец, шедимец поклонился с короткой молитвой и так же почтенно отступил, через три шага развернувшись к жрецу. Тот уже был у конца зала, так что мрачнокрову пришлось поторопиться, дабы нагнать его.
Во дворце их уже ждал Такалам, верный слуга жреца.
- С завтрашнего дня, начнётся подготовка к твоей свадьбе с моей младшей сестрой. Она состоится примерно через пять дней. Если у тебя возникнут какие-то вопросы или пожелания, пока обращайся лично ко мне или к Такаламу. На этом мы с тобой на сегодня попрощаемся. Если вопросов нет...
- Через пять дней? - Салах ад-Дин задумался, пытаясь вспомнить что то очень важное... - Хм... Кажется, близиться новолуние. Не через пять дней? Мне не хватает знаний, но... Если днем будет свадьба, то ночью - ритуал. Для нужного ритуала нам нужна будет кровь, так что следует подобрать и подобающую жертву... Не обязательно убивать ее, но Полночный Омут должен быть наполнен. Думаю, детали ритуала нам следует обговорить еще подробнее... Но не сегодня. Благослови вас Ночь.
Саладин дал молодому жрецу пищу для размышлений, поклонялся и последовал за Такаламом. Теперь он собирался лечь спать, раздумывая над всем что сегодня произошло - о новом доме, о грядущей новой семьи и, конечно же, о Летисии. Должно быть, волшебница в ярости... Или растерянности. Завтра точно следует навестить любимую... наложницу.

Оказавшись в своих скромных покоях, Заря первым делом проверил сохранность оружия и снаряжения. Все было на месте, ровно так, как оставлял днём - топор из белой стали был практически неотличим во тьме, и все же его опасно острая кромка кокетливо сверкала в случайных лучах лунного света. Но ведь луна за облаками?
Заря стянул с себя тавб, аккуратно сложив на тумбе, омыл ноги у стоящего тут же кувшина, умылся, смочив шею и плечи, и только после этого лег в постель. Действительно, желанный сон не наступал...
Саван тьмы обвалакивал глаза, но разум оставался ясным. Что его ждет завтра? Как там Лети? Что о нем думает наиб Джамбулат, какие перемены его ждут, и что он упустил за то короткое время, что уже пробыл во дворце. Вопросы, ответы, загадки, мечты...
Размышления прервал не сон. Чьи то тихие, кошачие шаги вырвали аль-Фалаха из мучительной полудремы, заставляя мышцы напрячься, внимание заострилось. Он не услышал, как открылась дверь, но отчетливо расслышал осторожные шаги и шелест голодного металла - теперь он был не один, некто или нечто нарушило его покой, желая отведать крови мрачнокрова. Первой же мыслью Саладин обратился внутрь, вены под смуглой кожей вздулись, обретая розово-красный, яркий цвет кристальной крови; вытянув левую руку он мвсленным приказом притянул в ладонь рукоять топора. Все еще сидя на кровати, он уже был готов к бою, как вдруг...
- Вы не спите, господин? - тихий, слегка натреснутым голосом прощебетала незнакомка. Теперь очевидно, что это была девушка; более того, привыкшими к темноте глазами, в неверном свете луны из окна, Заря смог разглядеть лицо незнакомки, даже ее одеяние дорогое ночное одеяние. Это была та самая наглая рабыня, что крутила перед ним телесами, а после отчего то схлопотала недовольные причитания Аль Алиахата. Рабыня? Нет, Салах ад-Дин не был настолько глуп, чтобы поверить в это - песок в глаза, неумелый или явный дурман. Для мужчины же теперь многое становилось ясно.
- Вам ли следует обращаться ко мне, как к господину, ночная гостья? Вы в своем доме, и я Ваш гость. Прошу присаживайтесь, - Заря сел на край кровати, а после встал, оставляя топор у окна, где сам и остановился. Он подумал зажечь свечи, но свет сейчас был врагом, врагом всему, что аль-Фалах считал святым - что происходило под покрывалом ночи, там и должно оставаться, - Вы пожелали убить меня, госпожа? Сопротивляться нелегкой доли быть дочерью знатного семейства, презреть наказ отца, брата, и даже не побоявшись явиться в логово мрачнокрова... А вдруг моя кровь ядовита, и вы сложили бы голову на ту же грудь, что пронзили? Тогда бы мы умерли как настоящие супруги, вместе.
Сложив руки на груди, Саладин стоял у окна, разглядывая незнакомку, на его лице гуляла легкая ухмылка и, признаться, мужчина откровенно наслаждался сложившейся ситуацией. Однако, и бдительности не терял - он искал глазами оружие в руках незнакомки, готовый в случае чего уклоняться, но ни в коем случае не давать отпор.

Заря позволял себе разглядывать девицу, ничего не стесняясь. Да и чего стесняться? Бывший раб повзрослел раньше, чем у него пробились первый волосы на лице, так что невинной красоте знатной незнакомки было его не очаровать, ни смутить. По крайней мере, пока она не предпринимала таких действий - все же, в своей способности сопротивляться очарованию Саладин справедливо сомневался... В бойцовских ямах, на базарах и постоялых дворах не учили галантности, вежливости, сдержанности. Только выживанию - в драке ли, в пустыне или на жестоких улицах пестрых городов Шедима.
Любить тоже не учили, равно как и плести интриги.
- Хвала Белиару, при всем старании я не смог уснуть. Должно быть, Всевышний желал этой встречи, именно такой, как она случилась, - Салах ад-Дин обратил внимание на хитрый кинжал, слегкостью определяя его угрозу. Стоило не расслабляться, вдруг вся эта игра в невинность - лишь песок в глаза? - Опасное оружие вы выбрали себе, юная леди. У него колотые рваные поцелуи, ударь таким в нужное место - и враг истечет кровью раньше, чем успеет придушить. Это выхывает уважение.
А тем временем, девушка разразилась вопросами. Как ему поступить? А как следовало? Откровенно говоря, вопросы незнакомки звучали скорее как провокация, либо она децствительно настолько отчаилась, что была уже готова принять смерть. Печальная участь... Сколько раз в жизни Заря думал о легкой смерти? Оставить все, бренную жизнь, полную страданий и неволи. Лишь вера в Белиара и уверенность в своих силах позволяла двигаться дальше - и вот чего он достиг. Знатная дочь Шахамир была готова слечь от его руки. Это ли не проявление чистой силы и власти?
- Жаловаться, звать стражу? И опорочить честь семьи Шахамир еще больше? Нет, я не желаю быть черным вестником для твоего рода. Белиар привел меня в ваш дом, чтобы дать ему еще один шанс - испытать вас, и испытать меня. Это то, во что я верю - пускай, твои старшие считают меня удобно подвернувшимся инструментом, но у меня есть своя воля и планы.
Наконец, аль-Фалах отошел от окна, медленно прошел вдоль стены к тумбе, наполненной прохладной водой. Набрав в чашу, он протянул ее незнакомке.
- Давай лучше познакомимся. Меня зовут Салах ад-Дин аль-Фалах, для друзей и... близких, Заря. Мы могли бы стать союзниками. Построить свою судьбу по своему желанию, если конечно тебе достанет силы и амбиций пойти на это. Впрочем... Ты была готова прирезать меня как барашка, прямо во сне. Сил тебе хватит точно. И не волнуйся, твои родственники не узнают что ты была здесь, чтобы ни произошло. Кстати... Ты когда нибудь поила его кровью - или я должен был стать первой твоей жертвой? - мрачнокров указал на кинжал, заключая в своем вопросе сразу два - убивала ли когда нибудь девушка, и был ли Заря первым, кому ее обещали?

Лейла... Раньше аль-Фалах не слышал этого имени, Аль Алиахат не посчитал нужным рассказать о будущей невесте хоть что то - кроме, конечно, своей степени родства с ней. Теперь же они познакомились лично, вопреки чьим то желаниям, или же по воле Всевышнего, и для мрачнокрова это казалось отличным окном возможностей.
- Кхм... Не могу судить о тяжести жизни в "золотой клетке" - мои клетки были иными. Однако, я вывел в этой жизни одно непреложное правило: всегда стремись к своей цели, стремись превозмочь себя и обстоятельства, и Бог Ночи заметит тебя. Трудом и кровью смертные способны достичь многого... - Заря отступил на шаг от девушки, скрещивая руки на груди и склоняя голову набок, словно в размышлениях, - Значит, Лейла. Аль Алиахат мне ничего не рассказывал - только то, что ты его сестра. Однако, у меня непременно возникает вопрос - что стало с твоими родителями? Как так вышло, что в ответе за тебя брат. Но прежде чем ты что то ответишь, пожалуйста, выслушай меня...
Заря и сам не заметил, в какой момент он перешел на "ты". Видимо, интимность обстановки, видимая беззащитность девушки расположили его растерял немного уважения. Или просто изменилось восприятие? Они теперь были знакомы, и оба ясно видели свое будущее, пускай относились к жтому по разному.
- Я не знаю, что ты ожидаешь от брака. Судя по всему, ничего хорошего - равно как и то, что тебя неустраивала твоя прошлая жизнь. Я дам тебе шанс измениться. Ты не убийца, да? Я могу научить тебя убивать. Ты станешь моей Первой женой, это неизбежно. Так отчего бы и тебе не найти для себя здесь выгоды? Но я так добр не по природе своей - мне нужен союзник в семье Шахамир. Для вас я новый человек, инструмент, но вы для меня - ночная пустыня. Я не знаю вашей внутренней "кухни", не ведаю порядков, союзов, интриг. Взамен стать моим проводником и защитником в семье Шахамир, я готов на многое. Ежели ты не согласна... Мне будет нечего тебе предложить, а своих целей я добьюсь так или иначе.
Саладин был груб и прямолинеен - как и всегда. Возможно, Лейла воспримет слова мрачнокрова как голос просточка, выскочки, что возомнил о себе слишком многое. Однако, он не любил, да и не умел тянуть змею за хвост. Либо все, либо ничего, да? А тем временем его внимание вновь привлек кинжал на кровати.
- Я могу стать тем мужчиной, с которым ты наконец сможешь быть собой. Но только если ты сама захочешь этого - вот тебе и свободный выбор. Можешь уйти, и никто никогда не узнает, что ты была здесь. Никаких последствий. Или согласиться, принимая всю тяжесть и награду за свое решение.

Отредактировано Аль Фалах (2025-05-14 15:16:44)

Диалог с Лейлой по ощущениям аль-Фалаха стал походить на торг, будто бы он покупателем, а девушка - упертым и не слишком умелым купцом, отчего то не желавший продавать единтсвенный товар на прилавке. Вся ситуация казалась мрачнокрову глупой, но не по идиотски, а скорее... Такая неловкая глупость, будто бы ему приходиться объяснять неразумному дитя прописные истины. Еще и чужому.
Пожалуй, так и происходит столкновение двух совершенно разных культурных мира - представительница знати, и выходца с самого дна. По существу они оба страдали от одного и того же - отсутствия свободы воли, но видели проблему диагонально иначе. Для Зари незнакомка была желанной ступенью на пути к вершинам власти, а для Лейлы новоиспеченный аристократ - ярмом, что утянет ее еще глубже в неволю. Какой вздор... Однако, что то было необходимо предпринять. Ситуация осложнялась тем, что Заря не мог предложить девушке ничего, кроме своей честности и прямолинейности - грубой, простой и от того искренней. Для Лейлы этого было очевидно мало; воспитанная в золотой клетке на шелковых подушках, юная аристократка иначе смотрела на понимание свободы, природу власти и силы, и собственного места в мире.
И что же было достойно для молодой особы? Конечно же жизнь... На лице аль-Фалаха, сокрытом полумраком, мелькнула улыбка зубов - драгоценная гряда белоснежных камушков, чудом уцелевших в горниле арен, битв и времен лишений. Зубы отражали лунный свет, делая бородатое лицо мрачнокрова зловещим, хотя испытывал он лишь смущение и радость понимания.
Очевидно, Лейла искала в нем чего то достаточно высокого, ценного. Вопрос казался с подвохом, и признаться Саладин оказался заставлен врасплох - он старательно избегал рефлексии о предстоящем браке в ключе чувств, любви... Есть ли место в душе воина Белиара для любви? Экзистенциальный вопрос, ключевой для того, кто посвятил себя всего служению жестокому богу Ночи. Он определенно любил Летисию и, возможно, ему предстоит полюбить и Лейлу - это неизбежно для него, как неизбежно полюбить свободу тому, кто никогда ее не имел, и вдруг обрел. Лейла ибн Шахамир неизбежно станет для него олицетворением новой жизни. Саладину еще предстоит разобраться для себя, какое место женщины станут занимать в его судьбе и жизни. А сейчас было необходимо что то ответить...
- Да. Конечно. Если ты согласна сделать то же для меня - ведь свобода, это не просто возможность получить желаемое. Это еще и способность заплатить цену выбора, - Заря сел на кровать, рядом с Лейлой, поднимая с пола клинок девушки. Разглядев его лезвие в руках в лучах луны, он протянул оружие Лейле рукоятью вперед: - Всевышний свидетель моим словам, ибо на все Его воля.

Отредактировано Аль Фалах (2025-05-20 21:39:58)

Похоже, девушка не желала ждать, пока мрачнокров что-то для себя решит. С женщинами всегда ведь так, они вечно все усложняют... Сейчас Саладин не мог даже предположить, что твориться в уме Лейлы. Искусная ли это игра? Или благородная юная особа действительно настолько поддалась чувствам? Если так, то такой напор искренности мог бы растопить даже ледяную корку души мрачнокрова.
Отчего-то он вспомнил сейчас пещеру в Денистинии, и Лети, сидящую рядом с ним - он отправлялся в страну кошмаров избранного безумным богом культиста, а она переживала за него, искренне. Тогда эта искренность пробила щит аль-Фалаха, теперь то же оружие применяла Лейла. Разумно ли сразу отдаться с головой этой слабости? Однажды он уже дал слабину, теперь Всевышний испытывал его снова. Летисия пообещала, что станет его силой, Лейла же требовала правды...
А такая ли это слабость? Брать то, что ты хочешь, владеть тем, что любишь, не зная границ. Ведь Заря хочет этого, более того, он этого заслуживает! А значит никто, кроме Всевышнего, не может запретить ему взять то, что причитается, покуда ему хватает силы и воли.
Эта мысль пробила как ударом молнии, она рассеяла сомнения мрачнокрова. Мужчина выпрямился, чувствая приливающую к лицу и чреслам кровь, его глаза неожиданно мягко смягчились, морщинки в уголках рпзгладились, а бездна карих зрачков блеснула теплом в лунном свете.
- Лейла, лунная дева моих сладких грез, ты жаждешь услышать от меня слов, но это обман, мираж пустыни, - Заря мягко сжал ладонь, коснувшись грубыми пальцами нежной руки девушки, что сжимала рукоять кинжала, - Не верь словам, не верь никому и ничему. Только деяниям. И кольскоро я Его длань, то вера моим действиям - вера в Него. Так верь в меня, Лейла. Верь. Ибо если я обману - быть моей душе на веки вечные проклятой за гордыню и тщеславное богохульство.
Он чуть потянул руку принцессы на себя, так что острое лезвие проникло под кожу на обнаженной груди. Слабый укол, и скупая капля кристальной крови потекла по желобу клинка. Действуя нежно, нетребовательно, но настойчиво, Заря обхватил ладонь Лейлы двумя руками, и поднял оружие, так что острие оказалось между ними, опасно близко к ее губам.

Салах ад-Дин не удерживал Лейлу, пускай тяжелая пульсация крови в ушах и давила на его, выталкивала из бездны самые темные, злые желания. Неуместные. Желание обладать, проявить избыточную, но контролируемую силу, казалось практически непреодолимым - увидеть девушку у своих ног, обнаженную, покрытую потом, тонуть в вздохах и страсти, задыхаться от ароматов влюбленных тел, и никогда более не отпускать благорадную леди. Стать ее хозяином, как он жаждал владеть Лией. Возможно, урок беглой рабыни-волшебницы и помог аль-Фалаху удержать себя в руках - побоялся вновь обжечься, в последний момент упуская драгоценности из рук. Нет, хищник должен быть терпелив, осторожен - змея на охоте гипнотизирует жертву, поет ей, шепчет, прежде чем совершить роковой поцелуй смерти...
Время их поцелуя еще настанет - и Лейла сама будет молить бывшего раба любить её, владеть ей, перевернуть мир. Гладиатор, покоривший аристократку! Чистый триумф, чистая власть... Его словам, его мыслям вторила сама Ночь - густой мрак обволакивал суженных, свет луны вдруг исчез, кровь в жилах мрачнокрова словно загудела - так ощущается присутствие Бога. Или это иллюзия, наваждение? Ночь священна, она кроет в себе обман, но и чистую незамутненную Правду. Похоже, слова аль-Фалаха оказались достаточно громкими, чтобы их внезапно услышали. Неудивительно, учитывая что произнес Заря их представительнице древнего, избранного Белиаром рода. Великая честь. Великая опасность.
Мысли об этом, экзистенциальный страх и мистическое восхищение, смешанные с зародившимися искрами любви и страсти, пьянили, как неразбавленное вино.
- Благослови вас Ночь, юная леди, - произнес лишь мрачнокров, неотрывая взгляда от мягких стоп Лейлы, словно парящих над полом, девушка мистическим образом двигалась совершенно бесшумно. Может, это все было лишь игра, может - нет. Но в чпм точно оставался уверен Заря - из Лейлы вышел бы прекрасный ассасин. Возможно, так однажды и будет...
Оставшись в одиночестве, Саладин рухнул на кровать, тяжело дыша, разгоряченный. Он попытался отвлечься, но не смог, так и ворочаясь пока сон наконец не свалит его в свои тугие объятия. Последней же мыслью мелькнёт лицо Летисии, и твердое намерение - им нужно встретиться наедине... Иначе мрачнокров точно сойдет с ума и натворит делов.

Отредактировано Аль Фалах (2025-05-27 18:24:45)

Мрачнокров провалился в сон неожиданно быстро - это тот самый случай, когда желанное ложе словно обезоруживает, снимает с плеч тяжелый груз, и ты взлетаешь, падая в бездну сна.
Но эта бездна не была пустошью забытия - она оказалось туманом, пыльной дымкой холодной пустыни ночи. Заря тяжело дышал, чувствуя как пот стекает по его обнаженному телу, измазанному в грязи и крови; он сжимал иссиня-черный топор и отчего-то саблю, алую как восход. Холод обжигал горячую плоть, от тела мрачнокрова исходил пар, в абсолютном одиночестве пустоты ему не с кем было сражаться - и не кого боятся. Но он чувствовал страх, и усталость, и отчаянье, и разочарование, так, словно он все проиграл, но не понимал с кем сражался: хотелось выть и плакать, но Заря лишь продолжал дышать. Морок, навождение, дурной сон... Ему нужна ласка, и нежная прохлада Благосной Ночи - и словно отзываясь на его порыв, прохлада пришла, и нежность, и отдых. Чьи-то тонкие, холодные пальцы скользнули по торсу и груди, оружие исчезло из рук, и вот уже Саладин парит в звездном небе - некто любяще, страстно обнимал его и ласкал, но он не видел никого, не чувствовал дыхания, не слышал слов - лишь что то мягкое и холодное, прижимавшееся к себе, что то, что обнимало его с такой нежностью...
Ео кто же, кто? Попытка развернуться лишь закрутило звездную пустоту, каждый раз пытаясь развернуться, он видел лишь светлые пряди на краю зрения, и холодный смех. Безжизненный... Аль-Фалах вновь глянул на руки, и обнаружил обглоданные пальцы, бледную кожу, высохшую как древний пергамент. Вернулся страх, тревога, и порочное возбуждение...
- Ты не хочешь? Ты хочешь, ты хочешь, иди, иди, возьми, бери... Не бойся, Черный Рыцарь, господин хлада... - шепот Летисии раздался в голове воителя, именно возлюбленная обнимала и ласкала его, здоровыми, нежными, теплыми руками. Повернув голову, он смог увидеть ее лицо, так близко, что чувствовал... Нет, не чувствовал. Дыхания не было. Девушка была... Страстный, холодный, безжизненный и полный любви поцелуй сплел их губы, пока на горизонте занималась заря.
Она все приближалась, заливая небеса рубиновыми лучами, гася звёзды и даря тепло, желанное, живое тепло. И это тепло все росло, росло, приближалось, пока вновь не выступил пот, пока не стало горячо, пока не зашипела сама кожа он неистерпимого жара. Сщурив глаза, Заря всматривался в свет, не видя ничего... Он ослеп от света, от страдал от жара, но продолжал всматриваться, пока в центре не проявиласт тонкая, хрупкая фигура, с роскошными, ухоженными и черными как ночь волосами - Лейла приближалась к нему неторопливым, игривым, танцующим шагом, пока не оказалась совсем близко, обнимая за талию, прижимаясь, тянется к пересохшим губам Салах ад-Дина - и фарис ответил, жадно и страстно впитываясь в нежные и влажные губы девушки, как к роднику, как к желанному оазису в бескрайней пустыни, снедаемый от жажды...
Но облегчения не пришло. На зубах заскрипел песок, нежная плоть девушки вжруг загрубела и посыпалась, просачиваясь меж пальцами черным и золотым песком - Лейла растворилась, слилась с пустыней прямо в его руках.
Он снова был один - вот его обнимали две прекрасные девы, и вот он сам. Во тьме, в душной и пустой комнате.
Он проснулся.
Заря неторопливо встал, потратив некоторое время на уход за собой - умылся, испил прохладной воды и расчесал растрепавшуюся бороду простой расческой, что обнаружил тут же на столике.
- И что это, солнце побери, было? - риторический вопрос в пустоту. Похоже, качественный алкоголь имел свой особый эффект на фариса, а может бредовый, лихорадочный сон был связан с чем-то еще? Впрочем, в приличном обществе о таком не говорят.
Хорошо, что аль-Фалах не совсем еще был частью этого общества... Накинув белоснежный тавб, Заря вышел в коридор, подзывая ближайшего слугу.
- Слуга! Я желаю видеть свою наложницу, Летисию. Где я могу с ней встретится так, чтобы никто нам не помешал?

- Беседка в саду. Отлично. Проводи меня в это места, там я и дождусь её, - закончив с указаниями, Заря сцепил руки за спиной, намереваясь последовать за слугой, размышляя обо всем.
И о странном, бредовом сне, и о том что чувствовал, о прошлом, будущем и настоящем. Признаться, моментами все казалось ненастоящим - последствия резкой смены обстановки. Целой жизни... Он больше не бывший раб, не чемпион-гладиатор. В сути своей, он стал никем, чистый лист, что только предстоит наполнить - пусть с красивой аннотацией "Странствующий черный фарис, новоявленнфй повеса в благородном семействе".
Однако, из песни слов не выбросить, и дело даже не в том, что на свете есть множество людей, кто мог бы узнать его, сорвать маску. Самое главное, сам Аль Фалах все помнил...
А тем временем украшенные мозаикой стены коридоров сменились залитым солнцем садом. Сочная зелень, щебетание птиц, журчанье воды радовали глаз и слух... Настоящий оазис, легкие всего дворца, пускай конкретно этот сад не был особо королевским, как было видно еще из окна комнаты мрачнокрова. Все равно, островок жизни, цветущей природы в море безжизненного песка казалось настоящим чудом... Вскоре они должны были оказаться у нужной беседки, где мужчина намеревался присесть на лавочку и тихо ждать, когда придет Лети, проводя время в размышлениях и созерцании.