Вскочив, мальчонка рванул куда-то - скорее всего, туда же, откуда явился - но через несколько шагов вернулся и попросил помощи. Гвендолин и так собиралась последовать за ним, руководствуясь простой логикой: если он, пребывая в таком плачевном состоянии, носился по городу в поисках помощи или в попытках убежать, значит - случилось что-то плохое; а если он так торопится обратно, значит, ситуация настолько неприятная, что даже постороннему человеку нельзя пройти мимо, а уж тем более - ей, лекарю.
Повсюду кровь... - это значило больше всего. - Все умрут... - это, пожалуй, единственное имело больше значения. Волшебница поняла главное сразу, без путаных просьб со стороны нежданного пациента.
- Веди скорее, - коротко ответила девушка, и тут же подтолкнула парня в плечо, поторапливая его, и ни о чём не спрашивая. Всё будет видно на месте, разговаривать на бегу не слишком удобно, а магия и аптечка у неё всегда с собой.

Парень привёл её к странному складскому помещению. Складскому - потому что жить в таком будут только бездомные, которые обычно хоронятся в пустых ларьках на рынках, да вот в таких складах. А потом их вышвыривали оттуда. И потом они возвращались снова. Приходилось иметь с ними дело однажды... Такие складские помещения были и в Ярнхейме; как-то раз Гвендолин, ещё работавшей при анатоме санитаркой, пришлось бежать туда к человеку, умудрившемуся неосторожно толкнуть какой-то стеллаж, уронить ящик и раскроить себе череп... да и вообще много разных производственных травм случалось на складах. В том числе и весьма тяжёлых.
Но чтобы... такие?
Вокруг помещения земля была усеяна буро-красными пятнами, из открытой, словно пасть чудовища, двери, виднелась лужа крови. Сначала лекарка не заметила этой множественной сыпи, потом решила, будто ей это мерещится, а потом - поняла, что это вполне настоящие пятна. Пятна крови. О, этот запах волшебница не спутает ни с чем... его невозможно не узнать. Слишком он липкий.
Да что же здесь произошло такое, что столько крови? Для зрелища убивали, что ли? На потеху? Кормились, быть может? Гнев жизни удалось пока что подавить, и девушка решительно вошла внутрь следом за провожатым.

- Что делать, что делать? - парень упал на колени, обхватил голову руками, и чуть только головой об землю биться не начал. Гвендолин резко остановилась, вернулась к нему, и вкатила юноше звонкую пощёчину. С размаху, чтобы уж наверняка. Это должно было купировать истерику в зародыше. Резкая боль всегда отрезвляет.
Схватив парня за плечи, лекарка поймала его взгляд и быстро, громко, отчётливо произнесла, не отрывая взгляда от его глаз.
- Осмотри углы и поищи, кто жив. Едва найдёшь - зови меня. Давай, помогай, ты нужен.
Конечно, парнишка будет изрядно мешаться ей (лучше бы никто не лез под руки), но девушка боялась, что состояние бездействия и осознание собственной беспомощности единомоментно доведут его до гробовой доски. Она знала, как это бывает. Сначала ты вроде бы просто ждёшь, и вот-вот узнаешь, что нужно делать, а потом время становится густым-густым, словно смола, ты увязаешь в нём, ты теряешь хотя бы приблизительный счёт прожитым секундам, и в конечном итоге мир вокруг тебя превращается в каменный колодец, где ты медленно сходишь с ума, где время уподобляется капающей сверху воде. По каплям. Через равные интервалы. Прямо на гладко выбритую макушку. Есть такая пытка...

Ожидание убивает, словно длительная и тяжёлая болезнь, но иногда - вовремя заметив симптомы - это можно предотвратить. Убедившись, что юноше не грозит нелепая смерть от бездействия, Гвендолин поспешила глубже в помещение, из которого несло кровью. Чувство жизни, как и слух, и даже остатки зрения (которое никак не могло не лгать в мелочах, добавляя то движущиеся тени на стены, то смутные иллюзии наподобие человеческих силуэтов) были напряжены до предела. Первые замеченные тела Гвен осмотрела сразу же, чтобы сделать вывод - можно ли их ещё спасти, или уже никак? Если ещё можно - она, разумеется, будет пытаться до последнего. Магия жизни прекрасна тем, что позволяет сделать чудо несколькими прикосновениями целительных ладоней.

Осмотрев раны и почти равнодушно приняв ещё одну смерть, как повитуха принимает младенца на руки, волшебница моментально сопоставила два факта. Вспоротые вдоль вены - и лужи крови. Вспоротые вдоль вены - и надпись на стене... значит, раны были таковы именно для того, чтобы получить кровь. Чтобы было, что использовать в качестве краски для этих уродливых художеств. Чем больше - тем лучше.
И умерли эти люди от кровопотери, как предполагала Гвен, не имевшая времени на более детальный осмотр.
Эфраим, значит? Девять к одному, что именно этот самый Эфраим устроил здесь этот бардак.
Гвендолин никогда не слышала о том, чтобы кто-то имел манеру увековечивать своё пребывание в том или ином месте надписями наподобие "здесь был Джон". С этим волшебница столкнулась, что и говорить, впервые в жизни. И тем не менее, у неё не вызвало никаких сомнений, что это именно имя, и принадлежит оно именно той мрази, чему авторству принадлежит наблюдаемое ей кровавое безумие.

Стон, прозвучавший из-за ящиков, даже не встревожил девушку - лишь напомнил, что здесь есть ещё люди. Лекарка вскочила и, без лишних раздумий, поторопилась туда, откуда её звали. Единственное, что немного встревожило волшебницу - а где, собственно, девался юноша? Парня, который её сюда позвал, и правда что-то не было видно. Только теперь волшебница поняла, что не знает даже того, как окликнуть этого горе-проводника.
Сейчас посмотрим, где его носит.
Направившись к зовущему на помощь, Гвен заранее заготовила парализацию тела - она не торопилась её применять, не завершала заклинания, поберегла на потом: кто знает, что её ждёт? Может, этот художник Эфраим до сих пор прячется где-то на складе? Поневоле Гвендолин вздрогнула, неприятное, липкое чувство - ещё не страх, но уже где-то очень близко к нему - приклеилось, словно паутина, и никак не хотело отстать.
Спокойно, осинка, потом потрясёшься. Тут, вообще-то, люди нуждаются в твоей помощи.

У мальчишки снова жалко тряслись губы, но было уже не до того, чтобы успокаивать юнца. Велев парню сидеть на месте и ждать, волшебница сконцентрировалась на заклинании и попыталась приступить к целительским обязанностям.
Впрочем, с тем же успехом лекарка могла бы сесть на истекающее кровью тело, достать вышивку и спокойно ждать - ворвавшийся на залитый кровью склад человек прервал её концентрацию и перехватил работу целительницы. Это был давешний паладин, и вид у него был ещё суровее и одухотворённее, чем в храме. Лекарке только и осталось, что смотреть и злиться: она терпеть не могла, когда в её колдовство вмешивались, будь то хоть паладин из храма, хоть последняя Сильфида всего Мистериума.
- Что здесь происходит? - смотрит, будто я ему сейчас вынуть да подать должна этого Эфраима. -Что тут творится?
- Не имею понятия! - ответила Гвендолин, так же прямо смотря на паладина. - Здесь убивали людей. Их резали, добирались до артерий и вспарывали вены: пытались добыть как можно больше крови. Вон, автор даже подписался, - махнув рукой в сторону стены, украшенной именем, Гвендолин наморщила лоб и поднялась. Только бы не подумал ещё, что я тут сильно рада всё это лицезреть. - Этот парень - он, кажется, был здесь, и успел удрать - может быть, он знает, что тут было, помимо резни.
Девушка поднялась и, шаря в поясной сумочке в поисках флакона с нюхательной солью, подошла к своему горе проводнику с намерением сунуть открытый флакон ему под нос. Острая вонь шедимской отравы приводила в чувство почти как пощёчина. Правда, средства лучше холодной воды и тёплого чая из пустырника, мелиссы и донника Гвендолин не знала. Но тут уж капризничать не приходится... чего нет - того нет.

Наверное, любая другая девушка на месте целительницы, увидев, что кто-то взял на себя её заботы, тихо разомлелась бы от счастья и наслаждалась бы моментом, пока он ещё не прошёл. Но только не Гвендолин. Волшебница терпеть не могла тех, кто лезет под руки, ещё меньше терпела тех, кто умудряется делать это эффективно - бестолкового дурака хотя бы можно прогнать, а тут и не подкопаешься. А то чувство, которое испытывала сейчас, и вовсе ненавидела: чувство собственной ненужности, чувство того, что она лишняя и как бы ни при чём.
Своеобразным маслом в огонь оказалось ещё и место действия - всё же тёмный, залитый кровью склад далеко не храм, и образ паладина как-то разом потерял блеск. Вся святость его персоны, осиянной благословением Инноса и золотисто-рыжим огнём свечей, рассеялась, явив обыкновенного и далеко не лучшего представителя рода людского - или кем он там был, Гвен не смотрела пока на длину его ушей, но полагала, что среди служителей Инноса легче встретить человека, чем кого бы то ни было ещё.
- Эфраим, значит, - слух Гвендолин зацепился за негромко сказанную фразу. Девушка уже заочно ненавидела этого конкретного Эфраима, и разом, за компанию, перестала доверять и симпатизировать любому носителю этого имени, будь он хоть трижды целитель, священник или добродетельная многодетная мать. Но такая заметка - вслух, но как бы про себя - значила, скорее всего, то, что...
- Вам что, известное это имя? - спросила целительница, догоняя паладина уже на улице.

Кто такой Марагор, Гвендолин знала. Смутно. Впрочем, она сомневалась, что кто-то не слышал имя этого врага хоть раз - разве что этот гипотетический неосведомлённый кто-то проживал в отдалённых восточных провинциях, где реальнее всего подпирающий сбоку Шедим, а не какие-то там зомби и скелеты. Но здесь, в Иридиуме, вряд ли кто-то не слышал о Марагоре. Это - тот, кто сидит за болотом и гонит в бой легионы ходячей мертвечины, с одной стороны - злодей из страшной сказки, с другой - вполне весомая и реальная угроза всему живому. Волшебница помнила его голос и примерный смысл того, что он орал откуда-то с неба в ночь на Чёрный понедельник...
Вампир? Ну почему я не догадалась осмотреть шеи!..
Конечно, если он очень сильный - может быть, он считает невкусным и неэстетичным грызть немытые человеческие шеи. Но, с другой стороны, если это вампир - вряд ли он устоял бы перед таким количеством крови.

В кабинете было почти уютно. И не поверишь, что тут обитают суровые паладины, и сложно связать это место с темой разговора, который вот-вот состоится в этих простых и светлых стенах. Место было очень уж умиротворённое. Тут бы сидеть с душой нараспашку, да исповедоваться бесконечным монологом, а не о вампирах, сектантах и убийствах толковать.
Впрочем, мало задерживаясь взглядом на красотах интерьера, Гвендолин сосредоточилась на заданных ей вопросах. Как человек, волей-неволей мыслящий прежде всего практическими категориями, лекарка уже выкинула из головы воплощённый кошмар, который увидела на складе, и даже перестала возмущаться варварским поступком неизвестных. Теперь она собирала всё, что сумела разглядеть и понять, в стопочку. Сесть ей не предложили, поэтому она стояла, но говорить это не мешало нисколько. Даже, скорее, наоборот: как-то спокойнее она себя чувствовала, глядя на паладина почти свысока.
- Я уже говорила, - Гвендолин покачала головой, понимая, что может только повторить сказанное ранее. - Не знаю, что там произошло. Раны позволяют заговорить о том, что этих людей убили... ну, не просто так их убили, в общем, а специально сделали именно так, как сделали. Им вскрывали сосуды, поэтому и крови там столько, что утонуть можно. И я, вот честно, не знаю, что и думать. Мне кажется, что убийца, кто бы он ни был, проявит себя ещё раз, а может быть, даже не раз. Что вампир, что тёмный культ, что ещё кто-нибудь - не могут же они уйти просто так? Ведь преследовали же они этим убийством какую-то цель?
На этом девушка замолчала, хмурясь на самую пустую стену кабинета. Страшно признаться в этом хотя бы перед самой собой, но ничего, кроме самого очевидного, волшебница сказать не могла.

Почти торжественный момент, почти миссия по спасению мира. В локальных масштабах. Девушка аж рот приоткрыла от удивления - челюсть со страшной силой потянуло вниз.
Но я всего лишь слабая женщина, к тому же - целительница, а не воин... - в панике подумала волшебница, и тут же себя одёрнула, понимая, что такие мысли просто недостойны того, чтобы она их думала. - Но кому же ещё, как не целителю, спасать жизни? Если его не остановило даже то, что я ничего, абсолютно ничего особенного и неочевидного не могу сказать по этому вопросу, значит, и впрямь больше не к кому обратиться.
В конце концов... если кто-то ещё, как тот мальчишка, прибежит окровавленный и будет звать на помощь, а там будут задыхаться и истекать кровью люди, смогу ли я пережить этот стыд?
Гвендолин представила ворвавшегося в лечебницу гипотетического окровавленного - он, кстати, неуловимо напоминал паладина - и лекарку почти замутило от отвращения к себе и к тем убийцам, которые обязательно вернутся. Одновременно с этим ей пришло в голову кое-что ещё, что-то, на что, с её опытом, конечно, можно было обратить внимание и пораньше. Что ж, день шёл наперекосяк, Гвен, выбитая из привычного ритма очередным приступом у мамы, посещением в храме, могла бы себя простить... если бы не была Гвен. Девушка в который раз обозлилась лично на себя.
Так или иначе, следовало об отмеченном сказать паладину.
- Возьмусь. И буду очень благодарна, если вы действительно предоставите мне охрану, - прямо глядя в глаза паладину, ответила Гвендолин. - Но если бы вы рассказали всё, что знаете об этом сильном вампире Эфраиме, это было бы ещё больше помогло... и о том, замечали ли в последнее время в Иридиуме сильных магов крови. Это ведь не является тайной? Просто... я подумала - эти люди слишком быстро истекли кровью. Даже если мальчишка прибежал через какое-то продолжительное время после того, как началась бойня, а люди умерли от болевого шока - кровь бы текла ещё какое-то время, дольше, чем их убивали, дольше, чем рисовали надпись. Да и такое обилие... просто море крови, этого слишком много даже для нескольких человек. Может быть, им немного помогли? И ещё... не найдётся ли у вас листа бумаги и карандаша или пера с чернилами?
Если скажет, что является - значит, врёт. Нельзя же, чтобы от людей скрывали, кто их враг. А на работу всё-таки надо сообщить, что я не приду.

Канализация под городом.>>>
В собор девушка зашла совершенно не обращая внимания, как на неё смотрят окружающие. А посмотреть было на что: вся грязная, со слипшимися волосами, кровавыми разводами на лице, руках, одежде и с непередаваемым душком, от которого не избавила даже прогулка по улице до собора.
Иравари уже хотела отчитаться о выполненном задании, предъявить неопровержимые доказательства в виде останков нечисти, которые девушка тащила в мешке на своем собственно горбу, и получить свою законную оплату. Ей прямо не терпелось явиться пред светлы очи того, кто послал её на это задание. Возможно девушка обняла бы мужчину, прижалась к его чистой одежде, поцеловала в чистую щеку и от души "поблагодарила".
Бенедикта была рядом с совершенно идентичным видом, вот только мысли могли отличаться.
- Где он может "прятаться", как думаешь? - задушевным таким голосом спросила Ира Дик.

Служки были практически незаметны и при этом вездесущи. Будучи едва ли не в самом низу служебной иерархии на них достаточно редко обращали внимание, в то время как преимущественно с их помощью совершалась большая часть бытовых дел, включающих и передачу сообщений. Стоило гвардейцу ступить в храм как едва ли не в ту же минут об этом узнал и инквизитор Треин Ингрис. Он вышел из служебных помещений и двинулся к коленопреклоненному воину - его походка выдавала в нем человека решительного, уверенного в себе, но тот кто знал его достаточно хорошо обнаружил бы что несмотря на все эти качества, в этот раз он торопился. Мужчина не нарушал благочестивой тишины до тех пор, пока гвардеец не закончил молитву.

Треин Ингрис: - Приветствую в обители всемогущего Инноса. Я призвал тебя, Зак Хаммер, потому что ты один из лучших. Ситуация такова - отряд инквизиторов не вернулся с задания на угольных складах. Там была обнаружена одна из общин не так давно появившегося культа. Но, судя по всему, не последняя. Необходимо найти оставшиеся, пока они не затаились в своих норах, а затем уничтожить их во имя Инноса.
Инквизитор медленно перевел взгляд на алтарь, задержал его на нем, а затем снова обратился к гвардейцу.

Треин Ингрис: - Есть вопросы - задавай и двинемся в путь.

Зак Хаммер - получен вызов: Культ.

Треин не стал посвящать воина в причину отсутствия полноценного отряда возмездия - то что мужчина сам нашел причину столь небольшой численности участников похода полностью его устраивало. Но знание правды не приносило покоя. Инквизитор проигнорировал взгляд гвардейца - в этот момент он был полностью поглощен своими мыслями. В глазах парня полыхнуло пламя охвативших его эмоций, оказавшихся настолько сильными что смогли вырваться за пределы носимой молодым человеком маски невозмутимости. Эта вспышка длилась лишь мгновение, спустя которое инквизитор вернул пошатнувшееся самообладание.
Он по достоинству оценил как сам вопрос гвардейца, так и отсутствие иных, кроме него. Но перед тем как ответить он позволил себе лишь чуть дернуть уголками губ, намечая на удивление грустную улыбку. 

Треин Ингрис: - Полное уничтожение. Никто не должен уйти от наказания за поруганную веру. - произнес инквизитор и, взглянул в глаза собеседнику, убеждаясь что тот его понял, направился в сторону выхода из собора. Едва ли кто-то слышал как напоследок он шепнул себе под нос: "Да простит меня Инос..."
>>> Угольные склады.

Все же Серкэ была задержана для проверки на более длительный срок, чем она рассчитывала.  Нельзя было наверняка сказать что именно послужило тому виной, но логика говорила о том что судя по всему, в городе происходили далеко не самые благостные события. Её подозрения подтвердились, когда несколько человек так же подверглись тщательному досмотру.

Путь до храма оказался не долгим. Солнце постепенно клонилось к закату и несмотря на то что на улицах было еще светло, удлинившиеся тени казались ей на редкость зловещими. Углубившаяся в свои мысли тенелов лишь краем глаза заметила большое количество патрулей на улицах. Пришлось пару раз остановиться чтобы еще раз продемонстрировать бумаги - все же её внешний вид наемницы привлекал к ней достаточно много внимания. Но вот, показалось величественное здание храма и мелкие неурядицы оказались забыты...
В помещении оказалось многолюдно. Судя по всему, по завершению дневных дел многие шли сюда чтобы вознести молитвы. На глаза Евангелине попались несколько богато одетых мужчин-аристократов, небольшая процессия женщин в дорогих одежда. Глаза их были полны скорби и надежды. Тягостное ощущение грозящей беды в виде приближающейся лавины нежити вынуждало многих обращаться к религиозным обрядам в надежде хотя бы молитвами помочь сдерживающим армию не-мертвых воинам. Серкэ склонилась перед статуей, как это делали и другие пришедшие до неё люди. Отблеск света на статуе ревнителя и хранителя истинной веры вторил мысленному вопросу девушки.
Послушник был найден и отправлен за тем кто был компетентен в вопросах ложной веры и её искоренения. Но стоило служке скрыться в подсобных помещениях, как поднялся воин, ранее коленоперклоненно стоявший у статуи - заметно поодаль от заклинательницы.

Воин: - Я инквизитор Бельфиос Рандарс. Ты можешь доверить мне информацию о темных последователях.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2015-05-10 11:14:50)

Мужчина нахмурился, выслушав речь странной наемницы, но глаза его были полны искреннего интереса и участия. Он на мгновение задумался и с сомнением взглянув на посетительницу, все же ответил.

Воин: - Послушник отправился к Наблюдателю чтобы он проверил истинность твоих слов. Я же призван благостью Инноса истреблять тьму. - он говорил медленно и взвешенно, глядя на собеседницу сверху вниз своим светлым покровительственным взором. Он тяжело вздохнул и замолчал на несколько мгновений. - И часто бывает что из-за подобного рода промедлений злу удается скрыться от праведного гнева.
Ни единое слово могучего воина не вызывало в голове Евангелины сомнений - открытость и искренность его слов казалась чем-то само собой разумеющимся.
Вернулся послушник и склонился перед собеседником девушки в приветственном поклоне. Тот в ответ кивнул ему. Служка предложил девушке следовать за ним. Бельфиос отправился следом. Непродолжительное блуждание по узким коридорам и вот, её встречает обыкновенный с виду кабинет - простенький стол, полка с книгами и свернутыми свитками. Серкэ он напомнил помещение в котором принимают обыкновенных просителей Министерства когда им нужно заявить о чем-то, что не должно коснуться чужих ушей. За столом находится мужчина с проницательным, цепким взором. Он приветствует мужчину, благодарит служку за службу и внимательным взором ощупывает вошедшую.

Инквизитор-дознаватель: - Итак, что вы хотели сообщить о прислужниках тьмы?

Отредактировано Нейтральный персонаж (2015-05-12 00:05:20)

Во время речи Серкэ, инквизитор никоим образом не выказал особенного удивления - лишь взор его стал более тяжелым и мрачным. Немного отстраненная, но поощрительная полуулыбка добродушного, но крайне участливого слушателя незаметно сошла с лица мужчины. Инквизитор по прежнему рассматривал девушку и, учитывая то как хорошо Евангелина знала человеческую натуру, эта острая внимательность была не спроста. Атмосфера стремительно сгустилась, став вязкой от неопределенности. Молчание затягивалось.

Инквизитор-дознаватель: - Спасибо за информацию. - наконец произнес мужчина и улыбнулся. Но улыбка эта была сродни той которой медузы одаривают свои жертвы перед тем как превратить в камень. Однако, что удивительно, предназначалась она не ей, а скорее неведомому оппоненту инквизитора, чей замысел он, казалось, если не разгадал целиком, то нашел первую подсказку для раскрытия замысла недоброжелателя. Напряжение, до этого подобно туману наполнившую комнату мгновенно спало и Евангелина почувствовала что вновь может воспринимать пространство комнаты в качестве простого помещения, отличного от готовой вот-вот захлопнуться ловушки. - Будьте добры и расскажите подробно что вы видели, почему решили что то были наши братья-инквизиторы. Кроме того, отдельно хотелось бы услышать что имеете ввиду под ключом к Черному понедельнику.
Дверь за спиной девушки открылась - в неё вошел человек, напоминавший служку. Он не задержался на долго - после того как беседующий с ней человек сделал какой-то жест, тут же юркнул обратно, видимо, получив какой-то приказ. Он вновь вернулся к разглядыванию Евангелины. На этот раз взор не казался пронизывающим - наоборот, он витал где-то далеко и судя по упрямо сжатым губам, мысли при этом были далеко не самыми благостными.

Инквизитор слушал посетительницу не перебивая. При первой же необходимости он предоставил ей небольшой клочок пергамента и перо с чернилами. Боковым зрением она заметила как в самых глубинах его глаз появилось выражение крайнего удивления и какого-то хищного, не доброго намерения. Но стоило девушке взглянуть прямо на него - мужчина вновь казался абсолютно невозмутимым. Рисунок он принял с легким безразличием, но в очах его сверкали искорки понимания.

Инквизитор-дознаватель: - Да, конечно. Это несомненно важная информация. - наконец промолвил человек и перевел взгляд с рисунка на посетительницу - Вы очень помогли священной инквизиции. Да благословит вас Иннос.
Мужчина поднялся было, показывая что аудиенцию можно считать законченной, как внезапно остановился и вновь обратился к замаскированной Серкэ.

Инквизитор-дознаватель: - Но позвольте задать последний вопрос - как считаете, почему агенту Министерства Магии могло понадобиться тайно сообщать стратегически важные сведения своим союзникам?

На этот раз ответ последовал немедленно. Какая-то странная широкая улыбка объявилась на лице мужчины, подобно кривоватой ране на шее у припозднившегося жителя трущоб. Жуткая, искренняя, она, пожалуй, пугала даже больше открытого проявления враждебности. Улыбка фанатика.

Инквизитор-дознаватель: - Истинно так. Мы лишь слуги Инноса справедливого на земле. Предателем для нас является каждый, кто сомневается и чинит препятствия в выполнении воли Его. Лишь пепел их собственных грехов остается от бренных тел - таков удел погрязших во тьме. - промолвил дознаватель и взгляд его лучащихся глаз остановился на Евангелине - Инквизиторы не нападают первыми - лишь на тех кто доказал что они служат темным силам. Но защищаются со всей истовостью и доведенные до крайней точки, готовы пойти на самопожертвование чтобы уничтожить могущественного врага.
Уверенность с которым он произносил эти слова говорило о том что он верил в то что именно так и обстоят дела. Добавлять что-либо он не спешил, взирая на посетительницу спокойным взглядом.

Инквизитор-дознаватель: - Если у вас все, я хотел бы вернуться к своим делам. О том что вы рассказали должно быть как можно скорее сообщено всем инквизиторам.