1 августа. Вечер.

Лэрт: Друг орков. Рад, что ты очнулся... Арисами открыл глаза и огляделся. Он находился в храме одного из странных оркских богов и совсем не собирался выяснять какого именно. Он был полураздет, лежал на соломенной кровати, что никак не вписывалась в интерьер храма, видимо занесли. Тут же проверив свои вещи человек обнаружил их рядом, сбоку. Там же находилась и оставшаяся одежда. Голова более не болела, разум был ясен как никогда, да и магический потенциал почти восстановился. Ари заметил, что вне храма светит вечернее солнце. Озадаченный взгляд заметил и Лэрт.

Лэрт: Да, ты проспал весь день. Ты был сильно истощён ритуалом, как и я. Нас отпаивали специальным восстанавливающим зельем, к несчастью для тебя, на людей оно действует медленнее и возможно даже немного вредно. Но это мы узнаем позже. Шаман вздохнул. Всё кончено. Как нежизнь Глаада, так и существование нашего клана. Лэрт помрачнел.

Пребывание среди орков отныне больше не вызывало у Арисами чувства тревоги. Разделив с этим народом все горечи и радости человек начал лучше их понимать. Перед лицом общего врага зеленокожие оставляют все распри и ссоры позади, они направляют свою ярость и гнев против того, кто этого действительно заслуживает. Орки не оставляют своих на поле боя, дерутся до последнего, дерутся, даже если знают, что погибнут. В этом Ари убедился воочию.

Лэрт: Ты во многом прав. Мы действительно предотвратили множество смертей и мои браться были рады отдать свои жизни во благо всех нас. У меня нет права сожалеть об этом, все мы выполнили свой долг, а они... Они отправились в мир духов, в лучший мир. Орк немного запнулся, когда человек был уже одет и встал, Лэрт поднялся вместе с ним. Я благодарен тебе, человек. Ты спас меня там... В мире духов. Я перед тобой в неоплатном долгу. Орк крепко обнял Ари, тот явно не ожидал такого отношения к себе, особенно от орка. Озадаченный взгляд человека был замечен. Действительно, ведь О'Нидзиру знал, что Лэрт в опасности и сознательно не пошёл к нему на помощь, но тем не менее спас его...

Лэрт: Всё просто. Ты напугал Глаада. В тот момент, когда я его встретил... там... Мы сражались, его воля была сильнее и я знал, что в итоге он победит... Но ты... Орк засмеялся. Ты орал так громко. Ха-ха... Великие духи! Как можно было так безответственно относиться к собственным мыслям! Глаад понял, что ты нашёл духов и поспешил вернуться в реальный мир, оставив меня наедине с поисками собственного тела.

Орк и человек медленно отправились к выходу из храма, Лэрт перекинул руку через плечо Ари и держался так всё время. Несложно понять, что так поступают только лучшие друзья. Странно... Но, приятно.

Лэрт: Арисами. Шаман улыбался. Я тебя запомню навсегда как спасителя, как брата-воина, как друга. Помни, самое важное для любого орка это - Сила и честь! Ты показал и то, и другое. Мои братья всё знают. Тебя ожидает сам вождь. Ари задумался. Вождём у орков стать крайне сложно, этот орк должен быть сильным и мудрым, а также крайне занятым и гордым. То, что вождь ожидает человека... Это крайне не вписывается в стандартные рамки... А значит либо вождь плохой, либо поступки Ари вызвали у того как минимум уважение, раз сам глава всех орков ожидает, а не требует присутствия. Этот вывод подбодрил человека, ведь его задачей было заключить союз между людьми и орками, и раз вождь настроен подобным образом, то проблем в переговорах быть не должно.

Орк и человек вышли из храма. Этим вечером на улицах орочьего города никого не было, что так же удивило Ари.

Лэрт: Все внутри, все ждут нас. Я поведал вождю о твоей миссии. Он был недоволен, однако твои поступки заставили его задуматься. Тебе предстоит убедить его в честности своих намерений. Пара друзей шли довольно спешно, хоть вождь и ожидал, было крайне не красиво проверять его терпение. За поворотом показался дом Вождя, почти пришли. Двери как таковой не было, так что Ари видел, что внутри собрался чуть ли не весь город. Это было не просто видно, но даже и слышно, внутри о чём-то спорили, причём крайне громко.

Лэрт: Прежде чем мы зайдём, я хочу тебе кое-что подарить. Орк достал из сумы странную верёвку. Когда Ари рассмотрел её поближе, то увидел на верёвке клыки, кости и странный неогранённый фиолетовый камень. Это был амулет. Это Урук-Кугар. На вашем звучит как "Сила Старейшин" или "Сила Предков". Этот амулет принадлежал главному шаману нашего клана, который жил до меня. Далее он перешёл ко мне, но я не мог его носить, вскоре узнаешь почему. Поскольку нашего клана более нет, то и Урук-Кугар мне больше не нужен. Ты доказал, что являешься сильным шаманом, ты достоен его. Носи с гордостью и помни о нас. Лэрт самолично надел амулет на шею Арисами. Тот сразу же почувствовал, движение эфира в этом предмете... Знакомого эфира... Эфира разума... Я не знаю, как работает амулет, но надеюсь ты узнаешь. Позже... А теперь нам пора к вождю...

Получено: Урук-Кугар
Ари перемещён >>> Арбакараш. Дом Вождя.

>>>Восток города Арбакараш. Шатёр вождя клана Грим'Харгт.

Понурившийся Кхан брел бок о бок с шаманом, и на замечание о памяти ему оставалось лишь глубоко вздохнуть признавая собственную неправоту, извиняющимся взглядом  ответить Молчаливому и молча идти дальше.
Орк пребывал в смятении.
Резкая, и даже кардинальная, смена поведения имела весьма серьезную подоплеку и не являлась случайной. Происходящее было связано с событиями произошедшими лишь пару лет назад и сильно повлиявшими на душевный покой монаха.

Гамашиноху пришлось убить собственного младшего брата.

Событие, по сути своей, способное изменить уклад жизни любого разумного, что топчет земли Мистериума за исключением разве что самых темных представителей высших рас, что с годами утратили теплые чувства или же никогда их не имели вовсе.
Произошло это не за долго до смены вождя: папенька в силу возраста и, это можно признавать откровенно, ослабевающей хватки, был вынужден оставить трон в шатре и потому наследовал ему Ругз. Для всех Грим'Харгтов предстоящее было бы праздником - клан набирал вес в обществе, постепенно укрепляя свои позиции, и вот-вот оставалось до предстоящего союза с Арбакарашем. Однако события стремительно разворачивающиеся в стане племени грозили перечеркнуть любые благородные начинания.
Г'орг Отчаянный был младше Шома всего на полтора года. Он и его близнец М'орг с самого детства были верными партнерами в играх Кхана, да и в тренировках ему старались не уступать, стремясь стать сильными и умелыми воинами. К сожалению события повернулись таким образом, что в своих странствиях Отчаянный слишком долго яшкался с некоторыми из тех, кого даже орки считают темными личностями из числа своих сородичей. Выпивка и бабы без меры, неуемная жажда власти и наживы - все это весьма точно характеризовало близнеца, впоследствии решившего, что на традиции можно наплевать и вождем он станет лучшим. Наплевать на принцип старшинства, наплевав на то, что раскол в клане череват такими ужасающими последствиями, после которых клан вообще рискует исчезнуть.
Г'орг начал сначала потихоньку подбивать молодых и недовольных на смену режима. На совете клана дерзил отцу и старшим братьями, постоянно оспаривая их решения и пытался проталкивать свои безумные планы. Видимо так было суждено, и если один брат был избран Хартом, то другому досталось безумие Хеша.
Ситуация требовала решения и решения быстрого, в какой-то момент конфликт мог перейти от резких слов и оскорблений к резне - младшенький даже не стеснялся в лицо, пусть уже и в личном общении, угрожать их отцу. Вождю!
Гамашинох принял решение и не обсуждал его ни с кем. Кхан прекрасно понимал, что его непутевый братец ведет их в Бездну своими поступками и в добавок никогда не смог бы стать на место главы клана: он был слаб. Дело шло к утру, они говорили в шатре Кхана, куда он пригласил изменника, и их спор зашел в тупик. Младший не хотел признавать ни авторитетов, ни аргументы и доводы разума, он не хотел отступать от идеи, которой уже был болен. У Шома попросту не оставалось выбора, и он хотел дать брату мак'гару. Честный бой до смерти. Однако к тому моменту монах уже третье десятилетие практиковал рукопашный бой и только его и достиг порога мастерства, который вызывал некий ропот уважения среди племени. Г'орг выбрал мечи. Младший жаждал власти и только ее. Он хотел вести клан вперед без оглядки на мнение других. Он был готов убивать за него, но не был готов умереть сам. Г'орг был бы плохим вождем.
С первыми лучами солнца окрестности огласил звон стали, исходящий из-за личного шатра Кхана, стоящего подле леса на опушке. Казалось, что все решилось в мгновение. Вот два молодых и крепких бойца стоят друг на против друга, без доспехов, только штаны и ботинки. Взгляд полный ненависти у одного, взгляд полный боли у другого. И вот уже на поляне стоит только один орк, его грудь пересекает глубокая рана от рубящего удара, а подле него на траве лежит тело его брата. Любимого младшего брата. И лишь клинок подрагивает, раскачиваясь на ветру, что остался воткнутым в грудь поверженного.
Руки будущего вождя клана были чисты от братской крови. Закон племени был соблюден. Похороны. Праздник в честь нового вождя. И только одного орка не было на этом пиру.

Гамашинох никогда не стеснялся говорить то, что было у него на сердце и не видел в этом ничего плохого. Да, порой в наше время, слова сказанные могут быть не правильно поняты окружающими и восприняты искаженно, однако Кхан всегда искренне болел душой и сердцем за родные края и народ. Происходящее вызывало боль в груди и зеленый попросту не мог сдерживать порой праведного гнева, яростно критикуя власть вождя, его поступки и идеи, если те порой казались Шому трусливыми. Однако каждый раз после этих громких реплик пред взором монаха вставало мертвенно бледное лицо брата, на котором даже после смерти оставалось выражение презрения и гадская усмешка, и как бы говорило: "Давай, отвергни всё. Стань вождем! Покажи кто тут главный!"

Поэтому Кхан стремился бежать.  Бежать от вечной войны за ресурсы, за выживание. Бежать от внутренних распрей, политики как таковой. Бежать от самого себя. Свет и тьма испокон веков бьются между собой. День и ночь. Вода и огонь. Добро и зло. В мире серых красок, которые заполняют будни, зеленый стремился жить улыбаясь каждому дню, однако не мог и потому так отчаянно рвался на север. Не ради челюсти гидры, что была утеряна. Не ради славы и добычи. Гамашинох хотел докопаться до некой правды, неких тайн прошлого, о которых ходят только слухи и легенды. Стремился найти ответы на вопросы, которые боялся озвучивать себе порой даже в мыслях и гнал их прочь, как нечто лишнее. Жаждал найти себя в снегах и льдах, что таят под собой руины древних, их тайны, их знания. Хотел найти противника не из числа себе подобных или из иных представителей высших рас. Две половинки, на которые медленно, но так неумолимо, в последние пять лет раскалывались душа и сознание монаха в отчаянии выли и ревели, стремясь, чтобы их беззвучная мольба была услышана хоть какой-то сущностью в этой огромной вселенной.

И потому на реплику Громобоя боец ответил невпопад, даже не сразу сфокусировав взгляд на встречающем.
-А-а-а? Здравствуй, друг... Давно...Давно не виделись, - тихий и неуверенный голос, несколько вымученная улыбка - К великому, брат, к нему самому. Странные вещи творятся нынче, и не обойтись без помощи тех, кто мудрее. На границе наши вновь и вновь сражаются с людьми, и не понятно кто проложил тропу войны вновь, когда она только только начала затягиваться молодой травой мирного времени. А мы с Шаарой смогли лицезреть то, как гневаются на нас и наши поступки духи лесов. Бродячий вселился в тело медведя и тому океану ярости и боли, что я видел в его глазах, не было предела. Наша умница смогла его успокоить, пока я не прибегая к холодному оружию держал его дикий нрав в узде. Мы справились.
Говоря это зеленый уже по настоящему улыбался, а сказ вел ровным и спокойным голосом, было видно, что ему приятно вспоминать о произошедшем.
-Не знаю как поступили бы другие отряды - попытались бы убить беднягу, или еще чего похуже, однако я рад по настоящему, что мы смогли докричаться до бедного духа и он ушел с миром.
Боец пожал могучими плечами и задал встречный вопрос:
-А ты как сам? Все так же летаешь в облаках? - незамысловатая шутка пришлась по душе самому Шому - Что слышно? Или может пройдешь с нами внутрь да переговорим там?
Гаминоку может и не по нраву прийтись такая откровенность да говорливость, вот только не поделиться новостями с другом было бы не хорошо, а присутствие внутри шатра, когда будет вестись тяжелый диалог, может оказаться полезным. Взгляд на вещи со стороны да весомое слово этого шамана могла не мало помочь им.

Слова Громобоя вызвали неподдельный интерес со стороны Шома, однако к его величайшему сожалению возможности остановиться и поговорить на тему планируемого странствия на север не было. Да и будет ли оно - странствие то? Не понятно. В свете последних событий реальность Гамашиноха ходила ходуном, будто бы при сильном землетрясении, а привычным уклад жизни трещал по швам. Потому и при появлении Охотника Кхан лишь сдержанно кивнул, витая мыслями где-то далеко-далеко.
Стоило ему оказаться около старика, Шом ощутил себя мальчишкой. Тем самым отчаянным парей, который на спор в четырнадцать, когда он с отцом и братьями приезжал в Абакараш, лез к шатру Белого Глаза, в надежде заглянуть во-внутрь.
Глубокий поклон в знак почтения, а после тяжелые речи старца, которые не могли оставить равнодушным любого простого орка. Тот памятный глаз, который приходил на ум каждому, кто слышал имя Ток'Аркоза, сейчас будто бы прошивал насквозь. Сам же Кхан, надо признать, придерживался мнения, что этот глаз всегда видит мир духов, позволяя великому медуму находиться в двух измерениях одновременно. И сейчас, пожалуй, старый шаман мог видеть два призрачных силуэта, что склонились над сгорбившимся монахом, в ожидании его решения. Решение которого, казалось, ждут сейчас все присутствующие.
-Я...Я не знаю, мудрейший. И я боюсь. - Немыслимое дело, орку, брату вождя, публично признаваться в собственных страхах. Однако Гамашинох не рисковал даже в мыслях лгать в присутствии главы Говорящих с Духами. - Я бываю скор на пламенные речи, и всегда готов ответить за свои слова, однако я не могу назвать Рогана плохим вождем. В последние годы все, что он делал было направленно на укрепление позиций Орды, и я вижу это. Я вижу, что наш мир не делится на черное и белое, и то, что на первый взгляд кажется слабостью, может ею не являться вовсе. Разница же между тактическим отступлением и позорным бегством мне известна не меньше и, кажется, ты понимаешь к чему я виду.
Голос зеленого дрогнул, однако в следующее мгновение его реплики были спокойными и тихими.
-На моей спине нет шрамов - только сквозные ранения. Я не бегу от боя, а на подлые попытки ударить сзади привык отвечать сторицей. И я не искал и не ищу титулов, все те имена, которыми меня наградила молва, лишь даны по разумению окружающих. Мне не нужно место брата, мне не нужно место Гатренчи и тем более трон Кровоклыка, видит Харт, мне никогда даже не снилось. Быть лидером, вождем или полководцем это тяжкое бремя, а великая сила приносит великую же ответственность... Я не бегу от того, что уготовил мне рок, но вести за собой Черные Доспехи и армию Орды должен кто-то другой. Я не дам убить брата...
Жесткий взгляд устремился прямо в глаза старца. Шом был уверен - он выдержит и не отведет взора.
Я не дам убить брата и я искренне верю, что происходящее не нормально. Правда была искажена, происходящего быть не должно и нам не след развязывать кровавую войну. За эту правду я буду стоять до конца и коли Духи считают, что быть поединку за правду, то я буду отстаивать там интересы клана и свои. Умру ли, за правду? Если придется. Но в эту темные времена жизнь таких отчаянных рубак и смелых вождей как Гатренча ценная для нашего народа. Я не хочу его убивать.
Голос Кхана стал тише,  а сам боец обводил взглядом присутствующих в шатре.
-Мир невозможно достигнуть силой, он достигается только пониманием, - зеленый посмотрел на раскрытую ладонь, после чего сжал ее в кулак. - Мой путь - достигнуть края мира и заглянуть за грань, в ту самую бездну, что таит в себе тайны. Путь народа - не войны за жалкие клочки земли, в стремлении утолить жажду крови, а поиск своего места в мире, обретения гармонии с самими собой.
Сидя в позе лотоса, Кхан склонил голову, обнажая шею.
-Молитва - жест сердца. Чувства в сердце принимают форму. Чувства в сердце приносят плоды. Я шёл к этой мысли два десятилетия, однако до сих пор не уверен, что понял ее до конца. Великий, не клану Грим'Гхарт и не Ругзу нужна твоя помощь. Твоя помощь нужна даже не просто Орде, которая не может существовать без великого вождя и сильного совета Шести. Лично о помощи прошу тебя и Духов  я - Кхан. Что мне делать? Как не допустить бессмысленных жертв? Как остановить войну?

Не было у бабы горя, купила баба порося.
Я не солгал.
Орк выдержал Взор Духов. Не дрогнул, не отвел взгляд. Разумеется, подобные речи могли быть приняты, а могли и нет, теми судьями, что следили за мытарствами монаха, но... Страха нет.
Лукавил ли в своих речах старик? Не было особого смысла гадать - на совете все разрешится. Путь же предложенный Белым Глазом невозможно было даже предположить заранее, однако против логики не попрешь.
-Зачем расшатывать лодку, когда надо просто-напросто укрепиться и твердо встать на родной земле? - задумчиво протянул орк, стоило им выйти из шатра. - Зачем воевать, если можно дружить? Наша дружба с младшими кланами и без того крепка, и нужно дружить не "против", а "за".
После чего, будто бы увидев впервые, зеленый сграбастал в медвежьих объятиях Громобоя.
-Зов Севера, брат! Я бы с радостью сел с тобой у костра, да обсудил бы те слухи, что дошли до тебя, однако... - лукавая, на сколько это возможно для орка, ухмылка озарила лицо Шома - Духи направляют нас, не переставая при этом подбрасывать все новые и новые испытания. Примет ли Орда тех, кого изгнали? Согласятся ли вернуться блудные сыны к домашнему очагу?
Зеленый вздохнул полной грудью и медленно выпустил через ноздри воздух, успокаиваясь и приводя мысли в порядок.
-Я иду к Ругзу, он - вождь, а не я. Решение о принятии кого-либо в клан принимать ему. Спасибо тебе, мудрейший, - боец поклонился Молчаливому. - Я прислушаюсь к твоим речам, их ценность недооценить невозможно. Брат.
На этих словах Кхан повернулся к владыке ветров и грома, которого звал своим другом.
-Если брат не будет против, и согласится с доводами Великого, то я собираю ребят и мы отправляемся в приключение. - еще буквально недавняя мрачность орка пропала, и тепеь он лучился мальчишеским восторгом. - Табличка, которая не может быть просто кусочком железа, принадлежавшая Герою Народа, одолевшего того, кого старцы в сказаниях звали Первобогом. Я мало чего знаю про великую сущность, что некогда единовластно владычествовала в нашем мире, однако мы оба знаем - великаны и их вождь были последними и самыми верными его слугами. Северные Огры....Великаны... Не буду ходить вокруг да около, я был бы рад стоять с тобой бок о бок. Да, это политика: порой грязная и неблагодарная, а ты клану Грим'Гхарт ничем не обязан, однако...
В голове монаха уже бешено метались образы, как он справляется с возложенной задачей, побеждает строптивого владыку клана, некогда считавшегося порченным, и вот его четверка...Нет, уже пятерка соратников ведет в северные пустоши экспедицию, в составе которой есть представители отчаянных рубак, что хранят границы Арбакараша. Сколько тайных знаний хранят их шаманы? Что скрывалось под легендой об Алом Копье?
-Однако я верю, что Крея, Харт и остальные духи не допустят беды и направят наши мысли в урочный час. И видится мне, что мой поход в край снегов случится очень и очень скоро - то, что творится сейчас, лишь начало этого пути. Неприятное, но необходимое. Ты со мной?
Напоминание о Братьях тоже не осталось незамеченным Шомом и не мало его озадачило. На фоне всего произошедшего с ним ранее, монах всерьез задумался о превратностях судьбы.
План был до банального прост. Сначала предстояло выяснить, не желает ли Громобой присоединиться к их лихой компании, пусть и не навсегда, но хотя бы на некоторое время и поможет ли он в их поисках. Затем отправиться к брату и поведать ему о воле старого шамана: мнение вождя о расширении клана является решающим. Однако тут и надо признать - Шому думалось Ругз не откажется. Он видит подводные камни не хуже Гаминока и Кхана, понимает возможные риск и и последствия, но и плюсы вполне очевидны.
Единая Орда.
Кажется, это может оказаться реальностью.
Если все в порядке, то останется отправиться на поиски их "головастого пополнения" - Моргораша. Гамашинох собирался переговорить с Терпеливым Охотником, прежде чем двинуться куда-либо. Только вот сначала надо найти Смертострела...

~~Мускулюс Гром~~
10 января, среда, 12:00

Столица орков, и по совместительству единственный крупный порт в этих землях, достойный такого громкого названия, встретил путешественника неприветливо. Словно стремясь стать похожим на давящие небеса, покрытых вместо облаков каменными громадами угрюмых туч, того и гляди сорвутся с неба и похоронят под собой не только Грома, но и земли на многие мили окрест, город производил сильное, пусть и гнетущее впечатление на любого, особенно на привыкшего к людским городам с их архитектурой орка.
Не сказать, чтобы местные были неприветливы с ним, но глазели открыто, пока без враждебности, но словно бы с недоумением, и в их глазах мелькал один и тот же вопрос "Ты кто такой, и откуда будешь?"
Недолго глазели, конечно. Были и другие, чья внешность выбивалась из ряда вон на фоне местных, но всех их роднила по крайней мере одна общая черта. Они были неплохо утеплены, пусть и по большей части в грубого вида дубленки и кожухи, сшитые добротно, но без особого внимания к украшениям или внешнему виду, как таковому.
Гром и сам чувствовал, что закаляться на промозглом, пронизывающим до костей ветре лучше сразу после натопленной баньки, да и то недолго, и потому вспомнил сразу после того, как доски трапа остались позади, что моряки, посовещавшись и покачав головой и глядя при этом в его сторону, ссудили ему в качестве сувенира и благодарности за работу в общей сбруе на благо всей команды, сунув ему на прощание в руки сверток.
Который на проверку оказался теплым овчинным тулупом, в котором так хорошо нести ночную вахту, и теплыми суконными штанами с подвязками на верёвочке.
И пусть на штанах в районе ягодиц зияла большая заплата из сукна другого цвета, закрывавшая не меньших размеров протёртость, а на тулупе красовался надрез с рваными краями, прихваченный большими стежками по краям, лишь бы не расходилась эта рана дальше, сейчас эта одежда орку пришлась как нельзя кстати.
Погода в этих местах не менее сурова, чем население, и уж точно куда более безжалостна.
Оказавшись в относительном тепле и обнаружив отсутствие каких-либо застежек на тулупе, Гром еще раз помянул добрым словом заботу моряков с их специфическим юмором, приподнял на голову воротник с тем расчетом, чтобы ледяной ветер не задувал с таким тоскливым воем в уши, закинул котомку с пожитками на плечо, да и отправился отвечать любопытством на любопытство - то есть осматривать местные красоты, при том не особо заботясь о том, куда его несут ноги.
Все равно особого направления он не имел, а интересным казалось решительно все.
Город орков не только на первый взгляд разительно отличался от известных Грому людских и прочих городов. Порядки у местных были... другими. И довольно шумными. Хотя казалось бы, вот толпа детишек под руководством и неусыпным надзором нескольких женщин толкаясь и шумя на всю улицу двигались куда-то по своим делам, но и здесь можно было заметить несоответствие привычной глазу орка картине.
Детишки шли точно по росту, от велика до мала, причем не было похоже, чтобы кто-то особо заботился дисциплиной в их строю. При этом шагали они не в ногу, но явно привычно для действий в толпе, да и костяшки кулаков у мальцов были бледными и сбитыми до состояния кремня - наверняка спешат не в сторону какого-нибудь детского сада, а на нормальный такой крытый тентом ринг. Причем у каждого из детишек был при поясе каменный топор взамен нормальной игрушке, что тоже было замечено монахом сразу же.
Такие же топоры, при ближайшем рассмотрении, были и у нянь, присматривающих за детьми. И у некоторых встреченных орков. У других же, которые обходились без этих каменных орудий труда, были заметны орудия посерьезней и помассивнее.
Откуда-то слышался мерный бой барабана, который неизменно сбивался при переходе на какой-то заковыристый темп, после чего следовал гулкий шлепок будто бы ладонью по лысому черепу и рычащая ругань, перекрывавшая даже шум улицы, после которой все возобновлялось с начала.
В воздухе витали самые разные ароматы, начиная от терпкого запаха пота от прошедшего рядом и чуть не задевшего монаха плечом бугая, ростом превышавшего даже не самого маленького Грома (наверняка в крови намешались горные тролли), до ни с чем не сравнимых ароматов местной кухни, в которой, казалось, вместо привычных Мускулюсу круп и мяса томились месяцами нестиранные портки.
Казалось, город дышал войной и жил войной. Даже в казалось бы относительно мирное время. Даже стражники местные, которых Грому удалось выцепить из общей толкотни благодаря специфическим повадкам (Они не кричали ни на кого, не жестикулировали и бдительно озирались по сторонам, держась вместе и удерживая руки кто-где, но всегда поближе к крепким дубинам, для проформы обмотанных какими-то тряпками, чтобы сильно не калечить в случае использования), озирались по сторонам не с затаенным страхом или жаждой поскорее добраться до койки или барной стойки, а с совсем иной жаждой, от которой чесалось не в чреслах или глотке, а в районе все тех же крепко сбитых кулаков.
Именно благодаря взгляду одного из этой банды, не злобному, однако какому-то... Обещающему, Гром и решил, что тропа его приключений сворачивает как раз здесь на удобно подвернувшимся перекрестке, и что на красоты припортового квартала он уже насмотрелся.
Заряда бодрости духа и резвости ходьбы хватило надолго, благо что и глаза пусть и по прежнему цеплялись за то и дело попадавшие в поле зрения странности, однако сам Гром воспринимал их уже спокойнее. Да и к нему самому будто бы стали относиться если не приветливее, то хотя бы как к пустому месту.
Не боги весть что, конечно, но на безрыбье, как говорится в одной мудрой пословице, и сам раком встанешь.
Постепенно неутихающий интерес влек орка по дороге судьбы все дальше от корабля, на котором тот прибыл, и все ближе к одному любопытному месту, в котором на первый взгляд все было как-то... Тише.
Где было больше женщин, чем мужчин, и больше рабов, чем воинов, благо что Гром уже научился их различать. И где в воздухе витали не ароматы жженых портянок, а в чем-то даже приятные запахи горящего сена и сушеных луговых и лесных трав.
Остановив какого-то пацаненка, упоенно тащившего куда-то огромный каменный котел, который даже взрослый мужчина из людей едва ли поднял бы, Гром вызнал у того, что место, которое он почтил своим присутствием, называется "Храмовый квартал", и что сам он получит в нос вот этим вот котлом, если сейчас же не отпустит ворот.
Опустив вторую часть фразы мальчугана и выпустив наконец боевитого ребятенка из могучей хватки, Гром сосредоточился на первой, почесав свободной рукой подбородок.
Отношение к шаманам у всех орков было смешанное, и потому сомнения начали терзать Грома вместе с начинающим побулькивать требовательно животом.
К счастью, недолго Гром терзался этими думами, ведь сначала его с дороги вежливо подвинула волокуша с дровами, а затем полог, к которому оказался прижат орк, распахнулся во вне, выпуская из под себя на свежий воздух новое действующее лицо, с которым Гром столкнулся в результате практически нос к носу.... Ну или нос к пупку, если быть более точным, так как это новое лицо оказалось нетипично низкого для орков роста и неожиданно изящного телосложения, насколько это можно было разглядеть под шубкой. Настолько эта странность выбивалась из общего ряда сегодняшних странностей, что Гром больше рефлекторно, чем из каких-либо соображений вежливости придержал полог, чтобы тот не пихался ему в нос, пока выходящая из дома сумеет таки преодолеть порог дома.

Неизвестная: - ...
Промолвила девушка, глядя на Мускулюса снизу-вверх глаза в глаза. И так и не дождавшись, или не став дожидаться, пока эта громадина отодвинется в сторону, проскользнула змейкой между ним и стеной на улицу, где и исчезла, тут же затерявшись где-то среди приземистых строений орков.

Неизвестный: - Заходи, - Голос был низким и рокочущим. И наполненным какой-то внутренней силой. Будто не приглашение это было, а приказ.
Внутреннее убранство было небогатым, а в воздухе плавала дымка сизого дыма с каким-то странным ненавязчивым ароматом, который извергала из себя низкая жаровня на треноге посреди большой округлой комнаты, наполненной коврами, подушками, неожиданно для орка полкой с книгами и большим каменным очагом, над которым сейчас и колдовал, тобишь, строчил что-то ножом приземистый массивный орк.
Неизвестный: - Садись. - Вновь не предложение, а приказ, сказанный таким тоном, с которым не спорят. И только сейчас Гром заметил, что сказано это было на чистом общем, тогда как даже тот же мальчуган на улице сперва не понял, что ему талдычит этот странный орк, и лишь потом перешел на запинающийся общий. При этом сам хозяин помещения на него, казалось, даже не взглянул.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2019-01-18 17:50:14)

Орк, в жилище которого, судя по всему оказался Гром, продолжал испытывать гостя молчанием, углубившись, по-видимому либо в какой-то ритуал, либо в какую-то готовку. Во всяком случае запахи, которые разносились по помещению, казались по большей части съедобными, пусть и весьма своеобразными... А может, так реагировал пустой желудок здорового мужчины после долгой и тяжелой дороги, а сам хозяин жилища то стучал ножом, то растирал что-то в плошке массивным каменным пестиком.
Разглядывая само жилье как и его хозяина можно было заметить несколько... Не странностей, но указывающих умеющему смотреть гостю на род занятий пока еще остававшегося безымянным хозяина особенностей.
Главным из которых по праву мог называться огромный бубен, обтянутый плотной даже на вид кожей и увешанный различными побрякушками с камешками и перьями хищных птиц. Подходящих больше женщинам, если говорить по правде, однако в сочетании с руной, видневшейся в центре бубна и нанесенной явно кровью, внешний вид этого музыкального инструмента казался весьма и весьма серьезным. Если не сказать - зловещим.
Краем глаза Гром замечал в тенях под потолком какое-то движение, и не он один, так как другой орк тоже полуоборачивался в ту сторону и что-то ворчал. На сей раз Грому не удалось разобрать, что же именно.
Сам хозяин так же представлял собой весьма колоритное зрелище даже со спины. Сейчас капюшон на его одеянии, напоминавшим массивный халат из тяжелой ткани с обрезанными рукавами, аккуратно прошитыми по месту срезов золотыми и серебряными нитями в какого-то рода узор или орнамент, был откинут на спину, открывая монаху обритую голову с волосами, стянутыми в тугие косички на от верха головы до затыка, которые в свою очередь были стянуты медной проволокой в один широкий хвост. Насколько Грому было видно, в некоторые из косичек были вплетены драгоценные камни, по виду похожие на аметисты, тогда как другие камни отливали красным, но в то же время рубины собой не напоминали... По всему выходило, что это какие-то амулеты, пусть и такие же странные, как прическа этого орка.
Но всякое в мире имеет обыкновение заканчиваться. Так и ожидание Грома завершилось, когда хозяин повернулся к нему вместе с посудиной, в которой исходила паром его готовка, и тот, подхватив сводобной рукой с этого очага-алтаря массивный череп, по виду бывший когда-то частью орка не менее массивного, чем Гром, устроился за небольшим столиком напотив Грома, так же устроившись на подушке и скрестив под собой ноги. Чаша, такая же каменная, как и большинство обстановки в этом доме, и такая же своеобразная по виду, что выражалось в тех же странных рисунках и орнаменте, была выставлена перед гостем, а её содержимое заставило живот орка призывно булькнуть.

Неизвестный: - Пей. - Рука орка указала на сосуд, а в его голосе все так же звучала прежняя сила, пусть сейчас тот казался более благодушным, чем был минуту назад. Видать, понравилось неизвестному то, что Гром не осыпал того вопросами, и вел себя вполне смиренно.
В плошке оказался густой наваристый суп, остро пахнущий пряностями, которые сыпанула в блюдо щедрая рука готовящего, и которые перебивали большую часть вкуса, отчего понять, что стало основными ингридиентами этого супа было решительно невозможно. Но по крайней мере какие-то бобовые в этой похлебке чувствовались явно, и суп при общей остроте был весьма неплох.
Неизвестный: - А пока ешь - слушай, Атким'гуппю. - Последнее слово явно имело отношение к Грому, но, кажется, оскорблением не было. - Мое имя - Гул-Дураг, шаман. Твое имя пока не имеет значения, иноземец. Как и твоя цель. Никто не станет помогать чужаку, не способному оплатить помощь или доказать свою силу. Особенно чужаку, с которого еще не обветрилась пыль дороги. - Гул-Дураг усмехнулся. - Или не обтряслись капли воды, как с тебя. Но духи считают, что ты - тот, кто мне нужен...
По выставленному на стол после плошки с супом черепу прошлись массивные пальцы шамана с остро обрезанными и обточенными на манер когтей животных ногтями. Грюму же показалось в тот момент, что из под широких надбровных дуг черепа на него кто-то или что-то глянуло двумя искорками, прикрытыми пологом тьмы. Или, быть может, всему виной неверное освещение этого жилища и общая его атмосфера?..
Гул-Дураг: - Зюданал. - Произнес Гул-Дураг, обращаясь к черепу, после чего вновь вернулся взглядом к Грому. - Принесешь мне пользу - получишь право моего гостя в этом городе. Нет... - жест рукой за дверь. - Катись за порог, и надейся, что тебя приютят из жалости в жилище у баб, и не требуй большего. Арбакараш не любит тех, кто выглядит как орк, но пахнет человеком.
Ладони орка сомкнулись с сухим хлопком, похожим на хлопок тетивы широкоплечего композитного лука.
Гул-Дураг: - Сейчас же пользуйся моим гостеприимством, чужак. И спрашивай. У тебя есть вопросы. Они у всех есть.

Гул-Дураг: - Ты видишь вокруг много поводов для смеха? - Спросил в ответ на любопытство Грома шаман, жестом ладони предложив тому оглядеться по сторонам, но явно имея в виду при этом много большее, чем пространство собственного жилища. - Его нетрудно принять за обнажающий клыки оскал, Гром-Со-Взглядом-Близнеца. И потому улыбка - удел уверенных в своих силах. Попробуй, выйди на улицу да высмейся в лицо первому попавшемуся на глаза мужчине, или улыбнись незнакомой женщине. Так ты поймешь больше и быстрее, и урок твой будет лучше усвоен. Как и любая наука, воспринятая через боль.
К тому моменту полог входного проема вновь откинулся в сторону, и в помещение сначала проникнула тень, неясная и призрачная, но будто обретшая глубину и плотность газовой ткани или неявной дымки от курительных принадлежностей, а затем вслед за ней показалась девушка, принятая недавно Громом за ребенка.
Вела она себя тихо, и чувствовалось орку в её движениях некоторая скованность.
Та приблизилась к сидящим за низким столиком мужчинам и села напротив шамана, замолчавшего при её появлении и все это время сопровождающего пришелицу непроницаемым взглядом темных глаз.

Неизвестная: - Ты звал. - Проговорила девушка, сев рядом с Громом на поджатые под себя ноги, на которых спустя мгновение устроились её сомкнутые руки. Взгляд девушки при этом не поднимался с пола, и та, казалось, даже полуприкрыла веки, явно не желая ничего в этом помещении разглядывать.
Гул-Дураг то ли выдохнул воздух из могучей груди, то ли хмыкнул, услышав её голос, и вновь обратился к монаху.
Гул-Дураг: - А вот и пожаловал ответ на твой другой вопрос, странник. - Когтистая ладонь шамана указала на девушку. - Похожа ли Зюданал на бога?
Мужчина рассмеялся с рокочущими низкими нотками в голосе, и монаху стало понятно при этих звуках, что орк не испытывал при этом ни малейшего веселья. Слишком уж это походило на горькую иронию или насмешку, понятную лишь девушке. Которая в ответ лишь прикрыла полностью глаза и приобрела вид, более подобающий какой-нибудь каменной статуе. Столь же застывший и напряженный.
Гул-Дураг: - Я звал, да. - Смех шамана утих так же внезапно, как и начался, и эти его слова были обращены уже к новоприбывшей. - Духи смилостивились над тобой, женщина, и услышали твои мольбы. - Мужчина вновь издал тот странный звук, уже замеченный Громом ранее. - Хоть я и думал, что тебя даже собственный разум услышать не способен за грохотом чувств и ненужных мыслей...
Зюданал: - Отец... - Подала голос девушка, вскинув голову и набрав дыхания в грудь для дальнейшей речи, но оказалась незамедлительно прервана гулким стуком когтистого кулака по столику, на котором от этого жеста призвякнула посуда и подпрыгнул череп, косящийся на посетителей изумленным взором безглазых глазниц.
Гул-Дураг: - Ты отправишься за город сегодня же ночью. Сопровождать тебя будет этот. - Шаман ткнул пальцем в грудь Грома. - И этот. - Рука его легла на покатый лоб черепа.
Гул-Дураг: - До полудня начала следующей недели ты вернешься назад с рассказом. И отдашь ему свой топор. - Коготь указательного пальца вернулся к указанию на монаха, а каждое его слово гулким эхом отдавалось в ушах и висках обоих посетителей. - Если, - это слово было сказано с особым нажимом. - Духи даруют тебе успех в охоте. В противном случае вы оба можете не возвращаться. И на время твоего похода ты будешь относиться к ним, как к своим первенцам, не деля на любимого и нелюбимого. Тебе понятно?
Конец фразы орк буквально прорычал, нависая над столом и всем своим обликом буквально нависая над Зюданал. Та же вновь уткнулась взглядом в свои колени и смогла в ответ только коротко кивнуть.
Зюданал: - Спасибо тебе...
Гул-Дураг: - Не за что. - Грубо оборвал её слова орк, возвращаясь на свое место и возвращая свой взгляд на монаха. - Побереги благодарности для тех, кто пожелает их выслушать.
Гул-Дураг: - Ты закончил с вопросами, Атким'гуппю? - Эта фраза уже предназначалась для мужчины.

Гул-Дураг: - Тогда идите. - Голос Гул-Дурага теперь звучал глухо, доносясь словно со дна глубокой вазы. Череп, все это время обозревавший происходящее из под пространства массивных надбровных дуг будто сам собой оказался в руках девушки, но та не заметила этого неестественного перемещения. Или сделала вид, что не заметила, все так же больше изучая глазами собственные колени и картины дум перед глазами.
Однако поднялась на ноги одновременно с Громом.

Зюданал: - Я вернусь. - Девушка опустила плечи под шубкой и подняла взгляд, встретившись глазами с шаманом. На сей раз в её голосе, пусть и по прежнему тихом, звучало упрямство, твердость и еще какое-то странное затаенное глубоко под поверхностью чувство. Пусть она и не была ростом, статью и чертами лица похожа на типичного орка, которого рисует мысль обывателя Мистерийской империи при упоминании этого народа, но сейчас на миг Грому стало чуть более ясно видно, что и в этой хрупкой фигуре скрывается знакомый ему по собственным учениям дух. Не дух шаманов, зловещий, холодный, шепчущий. Но боевой дух, способный встретить преграды на пути и бороться с ними.
На миг - потому что в следующий миг ладони Грома коснулась прохладная ладонь Зюданал, и свою речь к ней он говорил уже на пол дороге к выходу из столь гостеприимного дома. Тот не сомневался, Зюданал наверняка бы хлопнула на прощание дверью. Если бы та была в наличии.
А так полог спокойно опустился за могучей фигурой монаха, и только сейчас Гром понял, насколько же трясет Зюданал после разговора с отцом. Ладонь, все еще касавшаяся его кожи, сообщала ему слабую вибрацию. Определенно, общение с Гул-Дурагом стало испытанием терпения и выдержки не только для Грома.
Зато Гром наконец смог потянуться и выпрямиться без опасения задеть что-то или что-то уронить, да и воздух снаружи после пахнущей благовонными маслами духоты дома шамана казался поистине сладким, щекочущим могучие ноздри.
Зюданал: - Я не малышка... - Услышал он тихий голос стоящей подле него в смятении девушки, пусть и по направлению её взгляда можно было бы судить, что обращается она к черепу, оказавшемуся в её руках. - Мое имя Зюданал...
Она вздохнула, стараясь взять себя в руки. То напряжение, которое заметил в ней Гром и мог принять за проявление боевой выдержки и бойцовского духа, куда-то ушло, как и атмосфера таинственности и загадочности. Пусть и необычная для привыкшего к другому монаха, Зюданал сейчас казалась совершенно не такой, как тот, кто назвался её отцом.
Проговорив это, она наконец взглянула в лицо орка-монаха, на его улыбку, благо что ту скрывать уже не было смысла.
Зюданал: - Первенец... - На её губах так же появился слабый намек на улыбку вместе с резким коротким выдохом, обозначившимся облачком пара. На улице холодало, или это казалось для только что вышедшего с тепла Грома?
Наконец, Зюданал то ли собралась с мыслями, то ли набралась решимости и ткнула в Грома черепом.
Зюданал: - Возьми. И идем. Время уходит, и нам стоит поспешить. С обычаями я тебя еще успею познакомить.
Убедившись, что Гром принял череп с её рук, она направилась вверх по улице, поманив жестом монаха за собой. Капюшон девушка накидывать на голову не стала, и теперь её зеленоватые, туго перетянутые в подобие косичек волосы, похожие сейчас на гибкие прутики или веточки служили для него своеобразным ориентиром.
Зюданал: - Пока что ты нужен Гул-Дурагу не как член племени, но как чужак, пришедший издалека. Откуда, если не тайна?
Девушка прекрасно общалась на общем, но в её голосе чувствовалось необычное произношение. Сглаженная "Р", тягучая и певучая "О" и несколько проглатываемая "Л" придавали её словам особое звучание. Видимо, это было тем, с чем Грому придется свыкнуться, помимо всего остального прочего. По крайней мере на то время, которое соединит их в путешествии.

Теперь, когда ему довелось ближе рассмотреть в руке их третьего спутника, Гром, кажется, начал лучше понимать выражение, начинающееся с "Не стоит слишком долго вглядываться в темноту...". Достоверно неизвестно, показалось ли ему, однако ощущение чужого, пристального и холодного, взгляда стало ему ответом на интерес, а затем в глазницах что-то колыхнулось. Будто марево, или будто внутри непроглядной тьмы черепа, куда не проникали лучи дневного света, поселился какой-то большой матово черный дымчатый жук, и стенки его панциря и мешали взгляду посторонних. В любом случае, после этого обмена взглядами ощущение у Грома возникло где-то в глубине желудка крайне неприятное. Можно даже сказать, отвратительное.
Понятно, почему девушка решила избавиться от этой неприятной ноши.

Зюданал: - Аккуратнее с ним! - Избавившись от наваждения, Гром смог увидеть, что его маленькое зеленоволосое божество успела уйти на пару шагов, но сейчас обернулась к нему, и её брови чуть нахмурились в знак то ли беспокойства, то ли осуждения. - Это не просто вещь из шаманского шатра. Но... - Тут в головку девушки пришла мысль, от которой она чуть шире распахнула глаза, и во взгляде её вместе с беспокойством проступил... Интерес?
Зюданал: - Ты тоже видишь его, да? Того, кто внутри? Только не присматривайся к нему, прошу...
Пара шагов расстояния между ними была преодолена ей в мгновение ока, и прохладные ладошки девушки вновь коснулись могучих рук Грома, на сей раз аккуратно но настойчиво изымая его ношу с его рук.
А затем все тем же взглядом заинтригованной лани ощупала его лицо, коснувшись взглядом поочередно сначала подбородка, от которого к обезображенному частыми травмами носу поднимались изогнутым мостком тонкие губы. Затем рыжие глаза девушки взглянули в его карие, и взгляд её не бегал, как к тому привык орче, от одного его глаза к другому, будто силясь сновь собрать разведенные природой глаза Грома где-то посередине. Вместо этого её взгляд словно осторожно притрагивался к его чертам, от чего складывалось впечатление, словно она, слепая, только что узрела еще одного человека в огромной ледяной пустыне... Орка.
Девушка не трогала его буквально, обе её руки прижали осторожно орочий череп к груди, но это ощущение прикосновения, теплого, как солнечный лучик от того не становилось менее явным.
Зюданал: - Ты тоже видишь их?.. - Вопрос повторился из её губ, но задавала она его будто бы обращаясь к себе.
Громкий звук прервал эту ниточку любопытства, что успела их связать на несколько мгновений. Громкий стук, звон падения чего-то тяжелого и грубая ругань, прорезавшая морозный воздух ломающимся мальчишечьим голосом.
В той стороне, откуда до них доносился этот шум, можно было разглядеть все того же пацана, которого Гром до этого уже отлавливал и которого вопрошал по поводу направления, и все тот же котел, падение на ногу которого и стало для терпения мальчишки финальным испытанием, после которого его терпение лопнуло.
Зюданал: - Не ругайся, Карен! - Девушка стряхнула с себя наваждение, после чего вновь обратилась к Грому, обращая на ответный вопль вперемешку с рычанием не больше внимания, чем на мороз и приглашая Грома вместе с ней продолжить их начавшийся поход. Заодно и реагируя на другие его фразы.
Зюданал: - Лемур это зверь с твоей родины? - Её голос теперь звучал мягче и тише, и девушка продолжала на него искоса поглядывать, пусть прямого контакта глазами теперь словно бы избегала. Да и было по ней заметно, что продолжает разговор она будто из вежливости, в то время как волнуют её совсем другие мысли. Что характерно, лицо черепа она теперь направила к своей шубке, прижав его таким образом, чтобы не дать ему видеть окружающих. Или чтобы не дать окружающим заглянуть в пустые глазницы?
Зюданал: - Причины могут быть разными, и я понимаю твое желание. - Девушка подняла лицо к хмурому небу. - Меня тоже иногда тянет стать ветром. Увидеть места, где солнце теплее, трава выше, а деревья заслоняют небо высоко над головой. Но для этого нужна сила и смелость...
Зюданал улыбнулась, вновь глянув в сторону Грома.
Зюданал: - Так что я даже немного завидую твоим.
Звук ругани удалялся по мере того, как они уходили прочь от источника беспокойства. Прочь вглубь храмового квартала, туда, где виднелись низкие домики вперемешку с шатрами, и откуда доносился запах горящих дров и готовящейся пищи.

После этих слов Грома почти тут же настигла маленькая награда - улыбка девушки. Блеклая как тень, и мимолетная, как дуновение теплого воздуха в прохладных сумерках приближающейся ночи, она выглядела на её лице непривычно, будто трещина на лице деревянного идола, но от того не казалась неестественной. Скорее, было похоже что девушке за свою жизнь нечасто выпадала судьба демонстрировать такие чувства, и она их стеснялась, чего с трудом можно было бы ожидать от орка в типичном представлении людей Мистерийской империи.
Тем не менее, череп вновь оказался в руках Грома, после чего вновь посерьезневшая Зюданал предостерегла Грома:

Зюданал: - Пусть так. Но даже если ты сам не видишь - эти слова она произнесла так, что стало понятно, она имеет в виду далеко не обычное зрение, - Что то в тебе дает духам поймать твой взгляд. Для неготового это может стать тяжелым испытанием, и особенно с этим. - Девушка положила ладонь на покатый лоб черепа, и немного задержалась прежде чем отступить от монаха и его ноши. После чего они вновь продолжили свой начатый было путь вдоль приземистых домиков и матерчатых крыш.
Зюданал: - У духов свое понимание человеческих чувств. Они, мм... - Зюданал призадумалась, забавно прищурив глаза в сторону хмурого неба, будто подыскивала слово для того, что невозможно или трудно описать простыми словами. - ...Как дети, наверное. Бывают смирные и послушные. Бывают вредные и даже жестокие. Но даже жестокие духи не всегда понимают, что своими действиями они приносят зло. Или не хотят понимать.
Короткий взгляд в лицо мужчины, чтобы убедиться в том, что тот слушает и ему интересно.
Зюданал: - Потому чаще всего посредниками между смертными и духами становятся женщины, так как нам природой завещано общаться и направлять детей. Мужская рука слишком жестка, пусть иногда и рождается тот, кто опровергает эти традиции...
Зюданал вздохнула, отчего её плечи под шубкой заметно дрогнули. Теперь она на Грома не смотрела.
Зюданал: - Не держи зла на Гул-Дурага. Он хороший шаман. Но он дорого платит за свое положение. Он помог, как мог - тебе и мне. Для него это главное. Для меня сейчас тоже...
Так они медленно, но верно продвигались все дальше от дома шамана с его тенями по углам, необычным убранством и густым запахом специй и трав, и район вокруг них менялся все более заметно.
Они все еще находились на территории храмового квартала, но теперь вокруг было меньше символов разных богов и духов, а окружающие больше напоминали собой воинов, чем одаренных магией.
Среди них по прежнему попадались женщины и дети, но теперь куда как чаще звучал смех и чей-то говор. По дороге помимо них проходили другие орки, но на парочку они обращали не больше внимания, чем на небо над головой, и в целом казались чем-то увлеченными или озадаченными.
Вспомнив, что Гром впервые в городе, девушка стряхнула задумчивость, напавшую на нее по дороге, и обратилась к нему с пояснениями.
Зюданал: - Здесь живут самые молодые и самые старые воины, некоторые с семьями. Те, кто еще не успел получить посвящение, или те, кто уже готовится уйти к предкам не на поле брани, а в своей постели, и хочет последние минуты своей жизни провести в общении с предками или духами. Или те, кто принял наказание за проступок, но тот был не слишком серьезен, чтобы смывать его кровью, но достаточен, чтобы не быть прощенным без пота. Мы почти на окраине храмового квартала. - Лицо девушки просветлело, и Гром понял что та явно вспомнила что-то забавное. - Шаманы не любят шум, но шаманы так же не любят работать своими руками. Здесь редко кто задерживается надолго, но здесь постоянно много орков. Здесь я живу. Нам сюда... - Девушка указала рукой на один из домиков возле дороги.
Который, в свою очередь, больше напоминал собой хорошо укрепленный и утепленный шатер, который чья-то хозяйская рука заботливо превратила из временного жилища в постоянное. И даже нанесла рисунки на матерчатую ткань и резьбу на видневшиеся в конструкции деревянные брусья. Это, как можно было заметить если приглядеться вокруг, не было чем-то из ряда вон выходящим. Многие из шатров, сделанных по той же технологии были украшены похожим образом, однако рисунки и узоры на резьбе никогда не повторялись, что придавало каждой палатке свою уникальность.
Та же, в которую они вошли, носила на своих стенах узор, напоминавший довольно схематичное изображение хвойного леса под черными точечками звезд., где над кронами деревьев виднелась красная полоска - единственная цветная деталь в этом монохромном изображении - закатного солнца. Или восходящего солнца, это как посмотреть.
В противовес виденному Громом жилищу Гул-Дурага здесь все было на удивление просторно, насколько это можно было сказать при почти полном отсутствии освещения, разве что полоска света из под опадающей на пол ткани входа позволила глазу мужчины выхватить некоторые детали.
Все жилище было одним помещением, разве что чуть поодаль пространство палатки было ограждено набранной из дощечек ширмой, по которой были развешаны на ниточках какие-то вещицы из женского гардероба.
Зюданал, когда Гром оказался внутри, махнула рукой на лавочку под столом, а сама закопалась в невысокий шкафчик, предварительно отомкнув дверцы тускло блеснувшим в полутьме ключиком.
Зюданал: - На столе лампа, запали. - Звуки возьни усилились, послышался сдавленных выдох, после чего в сторону монаха был протянут кожаный мешок, и голос девушки произнес из полутьмы: - И растяни шнуровку горловины. Им давно уже не пользовались, так что может быть трудно.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2019-06-16 10:15:45)

Тоса-Коов ----> Возвращение персонажа ---->

Шакра мягко и неспешно ступал по улицам Храмового Квартала Арбакараша, ни единым звуком не нарушая тишину этого места, или, скорее, не вплетая в звуки ветра и тихих разговоров даже звук своих шагов. Он был здесь по одной единственной причине – шаманы его племени советовали ему посетить одного из местных орков, а убийца клана знал: если шаманы что-то советуют, ослушается их слов лишь глупец. Они сказали, что в этой встрече, если Шакра будет почтителен и полезен, возможно, он сможет почерпнуть часть мудрости шаманов, пусть и сполна познать этот путь ему уже не суждено. Шакра никогда и не хотел принадлежать к этой касте, ему нравилось то, кем он был, однако глупо было отрицать тот факт, что он старел. Бой десятидневной давности особенно явно показал, сколь слаба его плоть по сравнению с молодыми да горячими, и пусть пока что мудрость и опыт сотен боев превосходили глупую мощь, пройдет пять-десять лет, и старческая немощь окончательно вырвет топоры из рук Горлоруба. Шакра не желал себе подобной участи, и его единственным выбором становились силы шаманов, ведь их колдовство оставалось могущественным вне зависимости от возраста. Конечно, он уже умел творить магию, превосходя в этом своем умении очень многих, однако все же его навыки были слишком уж однобоки и поверхностны, чтобы быть самостоятельной силой, а не просто полезным подспорьем.
Дом искомого орка не заставил себя долго ждать. Шакра не стал утруждать себя тем, чтобы убедиться, можно ли ему зайти, а просто неслышно скользнул вовнутрь и замер, ища глазами хозяина. Прожив большую часть своей жизни в тесном контакте с шаманами, Горлоруб знал, что не стоит отвлекать их во время любого из действий, пусть даже со стороны оно покажется совсем незначительным, а потому вначале лишь почтительно кивнул, и заговорил лишь тогда, когда убедился, что хозяин уделил ему свое внимание:
- Я приветствую тебя, Гул-Дураг, Темный шаман. Мое имя Шакра Горлоруб, из племени далеко на юге, что поклоняется Зулу. Шаманы моего племени велели мне искать встречи с тобой и заслужить твое расположение, в надежде почерпнуть мудрость того, кто общается со всеми духами.

Отредактировано Шакра (2022-08-09 10:52:20)

Шакра имел много терпения, а потому со спокойствием наблюдал за ссорой двух учеников цепким взглядом опытного убийцы. Шакра также не был обидчив, а потому со спокойствием и смирением относился к вполне заметному пренебрежению со стороны шамана. В конце концов, если забыть о личной силе, то Горлоруб был здесь никто, Гул-Дураг же был почитаемым шаманом, склонить голову перед которым не зазорно даже другому старому орку.
- Я знаю не так много. Души, что не нашли пути в мир мертвых, или же призванные колдунами да шаманами. Их можно развоплотить, но мне не доводилось сталкиваться с подобным врагом, а потому и тут я многого не ведаю, – Шакра слегка склонил голову, признавая свою некомпетентность. – Шаманы моего племени были щедры и выделяли свое время на то, чтобы вложить часть бесценных знаний в мою голову, однако должен ли многое знать простой воин? Лишь недавно они сочли, что прожитые года и седины на голове дали мне достаточную мудрость и, вместе с нею, право искать большего.
Вновь слегка склонив голову в едва уловимом намеке на почтительный поклон, Шакра легкой мысленной усмешкой отреагировал, как на слова о том, что выбрать его советуют духи, так и о том, что он не самый достойный кандидат. Разумеется, он не ставил под сомнения любую из частей этой фразы – во всяком случае, пока не узнал подробности этой щепетильной ситуации – просто старому орку виделось это несколько забавным.
- Раз духи говорили обо мне, значит, моих навыков должно быть достаточно, а потому я с радостью окажу тебе помощь, Гул-Дураг, темный шаман. Скажи лишь, что от меня требуется, и я докажу, что мое имя стоит того, чтобы его запомнить.