Воскресительница была уверена в том, что Филипп справится. Кто, как не он, маг Огня, был в состоянии противостоять тому, что её саму могло уничтожить в считанные секунды? Весь этот ад был источником его силы, а не его смертью. Как могла она сомневаться? Лишь страх - страх за его жизнь сопровождал шаманку всегда. Неважно, где он был и что делал, так как однажды Ровена уже почти потеряла его. Думать о том, что станет с ней, если он исчезнет, некромантка сейчас не могла себе позволить. До тех пор, пока она видела огненный туман, это означало, что он жив...
Её кровь буквально вскипела, когда она услышала в голосе Рэймела едва уловимые нотки... страха? Уловка Ровены удалась. Она выбрала правильную точку для удара. Жало некроманта было заготовлено, однако элементаль исчез, и в этом случае воскресительнице, при наилучшем раскладе, следовало отправить заклинание в птицу войны, если она увидит её. Если птица будет сбита, это несколько облегчит задачу Филиппу. В ином же случае - ударить в птицу смерти. Харону было приказано бежать в обратном направлении прочь из пещеры. Возможно, птица смерти могла погнаться за ним - это отвлечёт её внимание и не позволит высматривать чародея в тумане.
- О, право у меня есть. Я та, кто может положить твоим извращённым фантазиям конец одним прыжком... или, допустим, порезом. Мне не нужна магия, чтобы лишить себя жизни. Посмею и смогу, - ощущая невозможность концентрироваться на своих заклинаниях как прежде, Ровена продолжала говорить громко и отчётливо, теперь уже не отводя от Рэймела взгляда. Она сделала ещё один резкий шаг навстречу туману, срывая с пояса один из чакрамов.
- Мы начнём с маленьких вопросов и маленьких игр, - с этими словами воскресительница полоснула лезвием себе по руке. Действие собственных магических щитов на этот миг стоило заблокировать, чтобы спектакль наверняка удался. Этот порез не представлял опасности для жизни Ровены, но кровь брызнула на одежду. Шаманке было больно, однако даже в эту секунду она не позволила себе отвести взгляда от Рэймела. Физическая боль была ничем в сравнении с тем, как долго это чудовище мучило её кошмарами, манипулировало, запугивало, угрожало. Теперь пришёл черёд Ровены внушить ему страх.
- Дёрнешься или тронешь его - порежу себе вены и прыгну в туман, и тогда поглядим, кто будет смеяться. Я не знаю, что произойдёт быстрее - сгорю я или же истеку кровью. Возможно, я просто задохнусь, а исцелить меня ты не сможешь. Более того, Филипп тоже не сможет. Даже если ты его очень хорошо попросишь. Человеческая жизнь - такая хрупкая вещь... - улыбка, хищная улыбка вновь проскользнула на её губах. Адреналин зашкаливал. - Так что спасай свою мёртвую задницу, пока я даю тебе такую возможность. Я всегда держу свои обещания. Отвечай на вопрос. Я долго думала об этом с момента нашей последней встречи... если тебе известно всё о древней крови и о том, что необходимо делать для того, чтобы сохранять и продолжать её из поколения в поколения, то твоя избранница, должно быть, была могущественной некроманткой родом из не менее древней семьи. Назови мне её имя. Вероятно, оно должно быть знакомо мне.
Ровена прекрасно догадывалась, каким был ответ на этот вопрос. Разговор с Аррукой помог воскресительнице собрать некоторые свои догадки в единый пазл. От Хвади шаманка знала о том, что продали её родители и родная бабушка, носившая фамилию де Мортикус. Поскольку Аррука рассказала о том, что об этой женщине никто и никогда не слышал в Безымянных Землях, не видел и не знал её, из этого следовало, что она, вероятнее всего, была простым человеком, не обладающим даром Смерти даже ни на грамм. В таком случае, почему Рэймел женился на ней тогда? Выходит, он сам всё "испортил"? Испортил чистоту собственной крови, которую так отчаянно защищал. И что же он скажет на это? Если призрак всё же решится наброситься на Ровену, длань света у неё была наготове... более того, воскресительница была полна решимости вывернуть всю грязь и лицемерие предка наизнанку, демонстрируя ему, сколько ошибок совершил он. Какое право имел он указывать ей?

Было очень больно. Так больно, что хотелось закричать.
Ровена не понимала, почему. Мгновение назад ей казалось, что ей удаётся взять контроль над Рэймелом: она совершенно точно была нужна ему живой, и его тщетное движение, готовое будто бы помешать шаманке прыгнуть в огненный туман, придало ей уверенности в том, что ему необходима её жизнь. Однако, подобно какому-то порождению хаоса, призрак сменил свой настрой в считанные секунды: он сам нанёс ей урон! Такой урон, который едва ли не стал для воскресительницы смертельным. Когда она пришла в себя, первым делом шаманка опустила взгляд вниз и взглянула на собственное ранение, выглядело которое ужасно. Длань света тут же коснулась её живота, а также раны на руке, чтобы шаманка могла избежать излишней кровопотери и действовать дальше. Рэймела не было рядом. Никого не было рядом. Был только огонь, кровь, туман...

...и страшное предчувствие. Не теряя ни единой секунды, уже во время исцеления собственных ран дланью света, шаманка сконцентрировалась на плетении духа света, чтобы точно определить местоположения Рэймела и Филиппа в тумане. Отличить ауры друг от друга воскресительница будет в состоянии: Мортикус с огромной вероятностью обладал темнейшей из аур, с которой Ровене когда-либо приходилось сталкиваться. Ей хотелось нестись вперёд, мчаться, как ураган, чтобы не позволить Рэймелу нанести никакого вреда её возлюбленному, но Ровена не могла. Она не могла идти практические вслепую, не могла тратить время на блуждание в неизвестности, если в действительности желала успеть. Какова была вероятность угодить в лаву? Какова была вероятность угодить под ужасающее воздействие волны смерти? Магические щиты некромантки не были вечными, и новая ошибка, чрезмерно сильная атака, могла разрушить их все вдребезги быстрее, чем Ровена того ожидала. Несколько мгновений, и она сможет действовать, сможет прямиком отправиться туда, где она была необходима. Перед глазами невольно возникло лицо наставника, который обучал шаманку магии Света с того момента, как она открыла в себе этот дар. В ушах звучали его слова. Что бы он только сейчас сказал? Осудил бы её за самонадеянность и легкомыслие? Или, как и всегда, усмехнулся бы и сказал, что, чтобы прийти к успеху, достаточно лишь верить в него? Ровена верила всей своей душой. Верила, что Филиппу удастся избежать встречи с Рэймелом в тумане. Верила, что Рэймел не нагонит его. Верила, что заблаговременно сотворённая молитва вовремя проявит себя и защитит его. Верила, что совсем скоро ему удастся добраться к пункту назначения. Верила, что успеет спасти... в то время, как ей самой требовалось его спасение.
Секунды концентрации, необходимые для активации духа света, длились как целая вечность. Ровена боялась ощутить то, что ей предстояло ощутить.

В отчаянии Ровена выругалась сквозь зубы, когда поняла, что придётся тратить драгоценные секунды на лечение; а если этого окажется недостаточно, чтобы снова привести свой организм в норму и вернуть себе боеспособность, придётся и вовсе сразу сосредоточиться на великом исцелении, о заклятии лечения даже не думая. Это была её роковая ошибка - на мгновенье допустить, будто Рэймела интересовало что-то кроме его самого. Угасающий огонёк веры в то, что она всё же что-то значила для него, огонёк настолько слабый, скрытый в самых глубинах её души, что некромантка и сама не воспринимала его, не желала воспринимать после всего того, что сделал Рэймел... детская надежда, которая ещё не умерла до конца; надежда, мучившаяся сейчас в самой страшной агонии и болью отдававшаяся в ощутимом, реальном ранении воскресительницы. Было ли это какое-то скрытое желание найти компромисс с ним? Убедить его в том, что она жила далеко не так неправильно, как он полагал? Что она имела право делать всё, что считает нужным, что имеет право выбирать свою стихию, выбирать своего спутника жизни? Что Рэймел и сам допустил такое множество ошибок, которое не позволяло ему осуждать свою внучку за что бы то ни было? Надежда пряталась за ненавистью и яростью, как дети прячутся под кроватью от страшных монстров. Вот только монстр нашёл её, маленькую девочку, которая всю свою жизнь мечтала отыскать семью, которая отчаянно рыдала, когда впервые получила известие о том, что он был мёртв. Тот, кого она никогда не знала! Но ему было наплевать на это. Ему в действительности было наплевать, и никакие разговоры, никакие манипуляции не были способны расшевелить его мёртвое сердце, или хотя бы разум. Потому что сердца у него не было. Никогда. Даже тогда, когда он ещё оставался жив. Нет, Ровена не позволяла себе осознать, что глубоко в своём сердце ещё хранила эту надежду, и потому, концентрируясь на собственном исцелении, не могла понять, почему из её глаз вдруг хлынули слёзы. Шаманка не чувствовала ни разочарования, ни печали: она не чувствовала ничего, кроме страха за жизнь Филиппа и кроме решимости уничтожить Рэймела окончательно. Слёзы появились сами собой, и некромантка просто игнорировала их, объясняя это своим шоковым состоянием и болью.
Необходимо было окончательно взять себя в руки и начать действовать. По причине своей излишней опеки Ровена довольно часто забывала о том факте, что Филипп являлся опытным магом, который был более чем в состоянии постоять за себя. Огненный туман был для него огромным преимуществом, в то время как Рэймелу и Ровене приходилось блуждать в нём вслепую; более того, чародей располагал достаточным количеством магических щитов, и самое главное - мог оказывать весьма разрушительное воздействие на магическую защиту Рэймела как при помощи стихии Огня, так и при помощи иных способностей, доступных чародеям. Ровена столь мощным разрушительным потенциалом не располагала, однако она владела стихией Света, которая вполне была способна уничтожить Рэймела, когда тот останется без необходимой защиты. Вдвоем они вполне могли избавиться от призрака, вот только для того, чтобы увидеть хоть что-то и быть в состоянии атаковать, воскресительница должна была войти в туман: она не владела ни подходящими заклятиями прямого действия, ни заклятиями, воздействующими на область, которое возможно было применять без всяческой видимости с такого расстояния. Одним из таких заклятий являлась мортификация, однако применение фамильных заклятий против самого Рэймела было бы безрассудством. По этой причине шаманке не оставалось ничего иного, кроме как ступить в туман, завершив должную подготовку. Покончив с исцелением, Ровена всё же приняла решение инвестировать пять секунд своего времени в сотворение духа света. Пожалуй, ей следовало сделать это ещё до начала боя, однако некромантка не могла предположить, что ей придётся блуждать практически вслепую, а рисковать сейчас, буквально ныряя в море в ожидании, когда её проглотит подводное чудовище, воскресительница не могла. Дух света был её единственной возможностью избежать неожиданной атаки со стороны Рэймела, позволял прятаться и уходить из зоны его видимости вовремя, позволял контролировать дистанцию. Дальнейшие действия Ровены целиком и полностью зависели от того, какой результат покажет дух света; вот только если шаманка была вынуждена воспользоваться великим исцелением в самом начале, о духе света следовало забыть и идти вперёд на свой страх и риск, без помощи магии обнаружения; не позабыв, однако, о соответствующих мерах предосторожности, которые в этой ситуации могла себе позволить воскресительница: предварительно наложенном солнечном щите и бегстве в Астрал. Направится она в ту сторону, в которую ушёл Филипп.
При помощи духа света Ровена легко могла обнаружить Филиппа и направиться к нему, чтобы кратко и экстренно обговорить дальнейший план атаки. Он вполне мог благополучно скрываться от Рэймела, и именно на это рассчитывала воскресительница: выиграть несколько секунд времени и нанести выгодный удар, пользуясь с одной стороны возможностью Филиппа видеть в тумане, а с другой стороны – собственными ощущениями, основывающимися на духе света. Магия Смерти обнаруживающими заклятиями не обладала, и из этого следовало, что немёртвый был вынужден бродить вслепую, если не владел соответствующими уникальными заклинаниями. Дальнейших вариантов действий было два: либо уничтожить воплощение Рэймела при помощи магии, либо же заставить его бродить в неизвестности до тех пор, пока его силы не иссякнут и он не вынужден будет возвратиться в свою филактерию. Для того чтобы принять конкретное решение, Ровене, тем не менее, всё ещё требовалась точная информация о местоположении обоих магов. Точный план действий постепенно выстраивался, главное – не попасть под нежелательную атаку и соблюдать крайнюю осторожность, внимательно глядя по сторонам, под ноги, не упуская ничего из вида. Выбирать верное направление, ориентируясь на собственную магическую интуицию. Опрометчивость и спешность в данной ситуации могла привести к критическому исходу, а этого шаманка допустить не могла. Рэймел был занят поисками Филиппа, Филипп же в свою очередь мог скрываться от призрака некоторое время; Ровене следовало подойти к своей дальнейшей тактике с умом, не принимая импульсивных решений. Кроме того, была совершенно не ясна ситуация с огненными элементалями и птицей войны. Если некромантка будет вынуждена двигаться вперёд без духа света, ей следует внимательно следить за окружением и не позволить Рэймелу подобраться слишком близко к себе, опасаясь как и областных атак (к примеру, волны смерти), так и иных типов воздействия, от которых шаманка, возможно, не была защищена. В астрале Ровена была защищена несколько сильнее и могла позволить себе игнорировать некоторые препятствия и помехи, однако оставаться под воздействием этого заклятия на постоянной основе она не могла.

Раны воскресительницы были излечены и, к счастью, она не затратила на процесс исцеления слишком много времени. Дух света показал результат недостаточно чёткий, но одно было ясно - Ровене стоило поторапливаться, времени на отдых и слишком долгие раздумия не было. Однако и действовать импульсивно некромантка себе позволить не могла: найти золотую середину в столь опасной и быстротечной ситуации было крайне сложно. Шаманка точно знала, что никогда не сражалась в битвах труднее этой, ведь слишком многое стояло на кону, слишком многое могло быть уничтожено в считанные секунды... и уже ничего Ровена не сможет вернуть. Ничто не будет как прежде. Рэймел захватит власть над ней, разрушит её жизнь, и в лучшем случае воскресительницу постигнет такая же судьба, какая постигла Орнеллу. Сон, тот самый сон, который Ровена увидела в первую ночь, проведённую в Безымянных Землях... слёзы и боль, отчаяние настолько острое, что от него хотелось кричать; её отчаяние. До этого видения Ровена не могла себе представить, что человек может страдать настолько, что скорбь буквально проскальзывает в каждом его движении, в каждом слове, каждом воспоминании. Однако сейчас, концентрируясь на очередном заклинании, шаманка на короткий миг увидела перед собой Орнеллу вновь и лишь ещё раз убедилась в том, что не может позволить сотворить подобное с собой. Всё, что некромантка могла сделать сейчас - мёртвой хваткой вцепиться в собственную жизнь, собственную душу, и не отпускать ни при каких обстоятельствах. Этот бой не будет лёгким...
Действие щита тьмы уже должно было прекратиться, и шаманка не решилась двинуться с места без дополнительной защиты солнечного щита. Это был последний щит, который оставался в её распоряжении, и он обладал некоторыми недостатками; к примеру, яркое сияние вполне могло ослепить Филиппа при неудачном стечении обстоятельств, и потому - в лучшем случае - Ровене следовало находиться за его спиной. Тем не менее с принципом работы этого щита чародей был знаком, и стоило надеяться на то, что щит не станет чрезмерной помехой, так как в одной лишь ужасной броне и под щитом чумы отправиться в бой с Рэймелом воскресительница просто не могла.
Следующим шагом должно было стать бегство в Астрал. Если Ровена отправится в туман собственными силами, её прибытие в точке назначения может весьма сильно замедлиться, так как шаманка прекрасно помнила и о лаве, и о странных испарениях, и о прочих препятствиях, в которые она могла бы угодить. Кроме того, где-то в тумане блуждали и огненные элементали, а также была не ясна ситуация с птицей войны. Ровена не могла позволить себе отвлекаться на все эти препятствия, а бегство в Астрал обеспечивало её более высокой скоростью передвижения, делало слабо заметной, менее уязвимой к различным воздействиям, и таким образом позволяло игнорировать некоторые преграды и помехи; возможность контролировать высоту также могла оказаться полезной. Целью Ровены в первую очередь являлось прояснение боевой обстановки. По возможности некромантка должна была оставаться незамеченной Рэймелом - насколько этого позволяли возможности. Дальнейших вариантов развития событий было два: Ровена либо обнаружит всё ещё скрывающегося Филиппа в тумане, либо же бой был уже начат без её участия, и шаманке придётся немедленно вмешаться. В первом случае она покинет астральную форму рядом с чародеем, и у них, быть может, будет ещё несколько мгновений для того, чтобы позволить себе концентрацию на более затратных по времени заклятиях. Тогда Ровена сконцентрирует своё внимание на радужном ударе, чтобы выпустить вихрь в тот момент, когда Рэймел настигнет магов. В ином же случае, если шаманка поймёт, что этих нескольких секунд у них нет и Филиппу уже приходится сдерживать немёртвого самостоятельно, она покинет астральную форму в наиболее безопасной для себя точке и прибегнет к быстродействующим заклятиям магии Света: к солнечным копьям и позже, когда магические щиты более не будут преградой - к изгнанию нежити. Разумеется, эти заклинания возымеют должный эффект лишь тогда, когда щиты Рэймела будут уничтожены, и в этом по-прежнему стоило надеяться на Филиппа; в частности это относилось к изгнанию нежити, так как солнечные копья были вполне способны ослабить защиту призрака. Необходимо было соблюдать дистанцию с Рэймелом: бесспорно, чтобы использовать заклятия-выстрелы, Ровене требовалось видеть его, однако намеренно подставляться под удар и рисковать вовсе не следовало. Воскресительница должна была быть готова к тому, что в любой момент может произойти неожиданная атака, от которой необходимо будет уходить. Перемещаясь в астрале, следовало параллельно подготавливать хватку смерти для Рэймела. Применить заклятие следует лишь в том случае, если Ровене придётся вмешаться в бой незамедлительно и сравнительно короткая дистанция с призраком будет неизбежна с самых первых секунд. В случае же более выигрышного варианта, располагавшим временем на подготовку к радужному удару, подготовленное в астрале заклятие придётся отменить. А ещё следовало брать во внимание тот факт, что призрак умел скрываться в межмирье: трата каких-либо заклятий в том случае, если Рэймел неожиданно скроется, была неприемлема.

Ровена, наконец, оказалась там, куда стремилась в течение нескольких минувших секунд, показавшихся некромантке целой вечностью. Вариант развития событий был не самый выгодный, однако Филипп был жив, и это не могло не обрадовать воскресительницу, представлявшую в своём воображении самые жуткие картины, самый жуткий исход событий. Чародей оказывал достойное сопротивление Рэймелу, но Ровена прекрасно понимала, что слишком долго он этого делать не сможет, что требовалось её вмешательство, чтобы одержать победу... в самый последний момент шаманка отменила заранее заготовленную хватку смерти, так как поняла, что применение этого заклятия с большой вероятностью выдаст её. Ни Рэймел, ни Филипп не замечали её, однако, если бы немёртвый ощутил на себе воздействие, несомненно, знакомой ему магии, он бы тут же понял, что Ровена находится где-то рядом. Быть может, это бы несколько отвлекло его от Филиппа, однако вероятность этого была мала, а незаметность, которая пусть и иссякнет совсем скоро, давала воскресительнице небольшое преимущество. У неё в запасе оставалось три секунды, и ими следовало воспользоваться с умом.
А именно - сместиться несколько назад, в сторону, и из Астрала немедленно выйти, тут же начиная концентрацию на радужном ударе. Ровена могла бы попытаться начать сотворение этого заклинания непосредственно в Астрале, однако вероятность того, что заклятие сорвётся при возвращении в истинную форму, была слишком высока. Некромантка надеялась занять выгодную позицию за сражавшимися между собой элементалями и нежитью, уходя из прямого угла обзора Рэймела, который целиком и полностью был сосредоточен на Филиппе в эту минуту. Заметит ли он появление Ровены, скрывающейся за всполохами и заклятиями противостоящих призракам элементалей? Рэймелу, очевидно, было некогда глядеть по сторонам и в точности наблюдать за собственным окружением; щит Ровены пусть и сиял, однако туман по-прежнему усложнял видимость, а отвлекающие факторы вполне могли оказать шаманке некоторую пользу. Нежить и элементали были же слишком заняты друг другом для того, чтобы переключить своё внимание на Ровену: нежити был отдан приказ сражаться с огненными существами, и вероятность того, что либо те, либо другие переключатся на некромантку, была достаточно низкой.
Ровена без труда узнала применённое Филиппом заклятие, поток пламени. Она знала, что чародей сможет поддерживать это заклинание около двадцати секунд, а значит, в течение этого времени некромантка должна будет вмешаться. Подготовка радужного удара суммарно занимала около восьми секунд, с учётом всех необходимых Ровене магических слов и жестов. Она была обязана успеть, так как вихрь света мог оказаться очень эффективным против Рэймела, сбивая его с толку и давая Филиппу преимущество над немёртвым. Заклятия-выстрелы в сложившейся ситуации не оказали бы должного эффекта и, кроме того, это была последняя возможность Ровены сотворить заклятие, требующее некоторого времени подготовки, так как после первой атаки она полностью выдаст себя и будет вынуждена прибегнуть к быстродействующим атакам. Непосредственно перед завершением заклятия некромантка сделает несколько шагов вперёд, чтобы Рэймел ни в коем случае не смог скрыться от вихря...
Тем не менее целиком и полностью надеяться на удачу воскресительница попросту не могла. Рэймел вполне мог заметить её при неудачном стечении обстоятельств, а Филипп мог не продержаться достаточно долго. В случае, если что-то пойдёт не так, Ровене придётся забыть о сотворении радужного удара и вмешаться незамедлительно, отправляя в призрака шквал солнечных копий. Филипп ещё был защищён магическими щитами, однако даже они не давали абсолютных гарантий. Шаманке следовало внимательно наблюдать за противостоянием, чтобы вовремя оценить уровень опасности и принять решение либо продолжить плетение радужного удара, либо же атаковать незамедлительно. Возможно, для того, чтобы видеть всё необходимое, выступить вперёд Ровене придётся несколько раньше, примерно в тот момент, когда радужный удар будет готов приблизительно на половину. Однако, если обзор будет достаточным с более дальней позиции, сделать это следует лишь в самом конце. Не забывать стоило о собственной безопасности: глядеть под ноги, не угодить в огненные испарения, не попасть под удары Рэймела или Филиппа, который о присутствии Ровены ещё не подозревал. На данный момент оба мага были сосредоточены на потоковых заклинаниях, и это значило, что в течение нескольких ближайших секунд атаки по области с их стороны не должно было произойти. Тем не менее полагаться на что-либо с неоспоримой уверенностью в этом бою было бы наивно и глупо. Воскресительница могла лишь надеяться на то, что в действительности успеет, что успеет среагировать вовремя и в случае экстренной опасности скорректировать свои действия, не угодив при этом под атаку Рэймела и не позволив Филиппу понести какой-либо урон.

В самый последний момент Ровене думалось, что она уже не успеет, что она совершила ошибку, делая ставку на заклинание, требовавшее столь долгой подготовки. Нет, ей вовсе не показалось, что пламя чародея слабеет под воздействием Рэймела: как ускользающая жизнь, надежда, свеча, которая с каждым мгновением всё больше гасла. Для них обоих. Отчаяние охватило шаманку, однако она не могла остановиться: оставалось совсем немного, и вот... пламя затухло. Радужный барьер справился со своей задачей, но растворился под столь сильным воздействием магии Смерти. Ещё мгновение, и воскресительница наверняка обезумела бы от ужаса, охватившего её, однако именно в это мгновение Свет вырвался наружу, отбрасывая Рэймела прочь и возвращая некромантку к рассудку.
Я здесь... всё ещё... здесь...
Самая главная ошибка Ровены заключалась в том, что она, увидев перед собой Рэймела, предполагала, будто сможет одержать над ним победу без банального боя. Что сможет уничтожить его лишь благодаря его собственному тёмному прошлому, его ошибкам, которые он так страстно желал "исправить"! Это было заблуждением. Старший де Мортикус был потерян настолько, что уже ничто кроме окончательного уничтожения не было в состоянии остановить его. Некромантке не следовало говорить ему ни единого слова, а уж тем более - слушать его, отвечать, поддаваться. Иного выхода не существовало, и целиком и полностью Ровена могла полагаться лишь на собственную магию и на Филиппа. Больше ни на что и ни на кого.
- Не подходи слишком близко к нему! - её голос дрожал, когда на миг чародей обернулся к ней, а в глазах читался ужас не менее сильный, чем в его собственных. Быть может, было бы лучше, если бы она одна отправилась сюда, если бы не позволила ему рисковать ради неё? Заслуживала ли она его любви, вынуждая вместе с собой идти на верную погибель? Разве любящий человек допускает подобное? Стоила ли она того, чтобы... нет, ерунда, безумие. Всё это не было правдой. Это было решение их обоих. Решение связать собственные жизни. И смерть, если потребуется. Единственное, что Ровена могла сделать для него - не позволить умереть прежде, чем придёт время. Прежде, чем смерть станет желанна. Только в таком случая она имела смысл и право называться Продолжением, а не жестоким концом, ставящим точку на всём том, что ещё не было завершено. Ведь именно к этому стремилась Ровена - к свободе, ко власти над временем, смертью и жизнью, к возможности самостоятельно решать, как жить и сколько, когда умирать и умирать ли вообще. Путь, не выбранный самостоятельно, решение, принятое кем-то другим - будь то боги, судьба или же обезумевший старый некромант - был несчастьем. Лишь свобода выбора была истинна, и Ровена не могла позволить себе проиграть её, не могла смерти позволить забрать эту свободу у того, кого она любила больше, чем всё своё существование, и, быть может, даже больше, чем собственную магию.
На какие-либо беседы времени не было: шаманка желала сделать хоть что-то, желала предостеречь возлюбленного, хотя и прекрасно понимала, что для применения определённых заклятий ему придётся сократить дистанцию с Рэймелом. Если бы у воскресительницы в распоряжении было время каким-либо образом воспринимать и осознавать собственное эмоциональное состояние, она бы поняла, что находится в состоянии, близком к истерике. Если бы не критичность положения, если бы не годы боевого опыта, если бы не осознание того, что сейчас всё в ней попросту должно работать, шаманка бы потеряла самообладание. Она сразу же начала концентрироваться на создании солнечных копий, и огненный туман рассеялся. Шквал копий отправился призраку вдогонку: очень важно было не промахнуться, сделать удачный выстрел, так как солнечные копья оставались одним из наиболее эффективных атакующих заклятий магии Света, которыми располагала шаманка. Элементали могли мешать обзору, и в таком случае некромантка должна будет выбрать выгодную точку обзора, при этом постаравшись не разгневать созданий окончательно. Ровене стоило оценить состояние Рэймела и его магических щитов, насколько это возможно было сделать: даже если защита ещё не была разрушена полностью, солнечные копья наверняка негативно повлияют на ослабевающие щиты, а Филипп сможет добить призрака, так как арсенал его атакующих заклятий был гораздо больше, чем у Ровены. Если только не...
- Фил... - она даже не успела договорить, крикнуть, предупредить о том, что следует быть осторожнее. Взрыв. Если бы на месте чародея оказалась Ровена, от неё бы, вероятно, и клочка не осталось. Первые  мгновения некромантку охватил яростный страх, паника; время будто бы остановилось, и единственное, что некромантка слышала в эту секунду - собственный пронзительный крик. На миг она застыла, не понимая, что будет дальше, хоть здравый смысл и подсказывал, что ничего страшного не произойдёт. Вырвавшаяся лава не являлась магическим огнём, а о том, что немагический огонь с большой вероятностью не причинит Филиппу никакого вреда, Ровена знала точно. Кроме того, на нём была огненная оболочка, позволявшая впитывать огонь, и беспокоиться, пожалуй, следовало лишь о том, что чародея попросту отбросит назад или же в сторону, что означало потерю времени. Всё это воскресительница понимала на подсознательном уровне, будучи не в состоянии размышлять рационально в эту секунду. Ей было страшно, однако она не могла позволить себе колебаться, смотреть дольше, чем этого позволяло время...
Соберись! Успокойся! БЫСТРО!
Рэймел готовил очередное заклятие, и всё внимание шаманки должно было быть приковано к нему, чтобы не позволить немёртвому застать врасплох ни Филиппа, ни её саму, ведь для них обоих он представлял угрозу гораздо большую, чем лава для огненного чародея. Элементали реагировали на Ровену агрессивно, но, кажется, пока что лишь видели в ней угрозу для Филиппа и пытались его... защитить? Воскресительница следила за каждым движением, жестом Рэймела, пытаясь предугадать, что было у него на уме, какое заклинание он подготавливал. Крайне плохое предчувствие сопровождало некромантку: вполне возможно, что призрак планировал какую-либо атаку по области, и этого следовало избежать. Ровена стала спешно осматриваться, ища возможные укрытия (к примеру, за одним из сталактитов), оценивая их функциональность и заготавливая мерцание луча... в экстренном случае это заклятие станет её спасением, унося прочь из радиуса действия атаки. Некромантка была готова вновь закричать, чтобы хоть каким-то образом предупредить Филиппа о том, что необходимо бежать подальше от немёртвого как можно скорее. Ко всему этому Ровена была готова! Вот только время застыло ещё в тот миг, когда произошёл взрыв...

Наивно было бы предполагать, что Рэймел не воспользуется тем же трюком, которым воспользовалась его внучка буквально несколько секунд назад. Бегство в Астрал являлось крайне полезным заклятием, а Жрецам Смерти оно и вовсе позволяло пребывать в практически полностью неуязвимом состоянии дольше, чем остальным магам. Дольше, чем Ровене. До тех пор, пока некромант пребывал в астрале, шансов у Ровены и Филиппа было весьма мало: у шаманки в запасе по-прежнему не было подходящих заклятий прямого действия, и понадеяться в данной ситуации можно было разве что на чародея... разумеется, некромантка не могла знать список его заклятий, особенностей и возможностей наизусть, однако он сконцентрировался на сплетении нового заклинания, и это означало, что Филипп знает, что делает. Благодаря недавно активированному духу света воскресительница смогла определить местоположение Рэймела после его "исчезновения", о чём немедленно сообщила возлюбленному, спешно указывая ему в верном направлении:
- Впереди. Не двигается. Держись подальше!
Каждое мгновение, каждую секунду Ровена пребывала в ожидании того, что призрак вот-вот обрушит на них обоих очередную атаку. У пребывания в астрале, однако, было два небольших недостатка: невозможность произносить слова и физически контактировать с окружающим миром. Уменьшение количества слов для применения магии было, по большей части, привилегией шаманов, но некромантка понимала, что Рэймел был крайне силён и вполне мог владеть различными навыками, снимающими это ограничение и для него. Более того, он мог начать концентрироваться на применении своих заклятий в астрале и завершить их уже выйдя из него, что в достаточной мере расширяло арсенал возможных атак, которые Ровена одна за другой перебирала в голове... не говоря об уникальной магии, которой владел призрак. Потому её последнее слово, обращённое к Филиппу, прозвучало с некоторым нажимом: воскресительница по-прежнему предполагала, что совсем скоро и чародею придётся бежать. Он находился слишком близко к Рэймелу, что делало его очень уязвимым для как минимум двух более чем известных Ровене заклятий магии Смерти, которые Рэймел сейчас, предположительно, намеревался применить. Не успела Ровена договорить, как вдруг заранее заготовленное мерцание луча тут же пригодилось ей. Счастье, что Ровене удалось сплести это заклинание своевременно: атака собственной же призванной птицы могла закончиться для шаманки печально. Миг - и она выбрала подходящее место для телепортации, в первую очередь всматриваясь в области, которые могли бы оказаться опасными. Переместиться Ровена могла лишь в ту точку, в которой она была твёрдо уверена: без испарений, лавы и каких-либо иных видимых аномалий; ведь невидимых избежать она была не в состоянии в любом случае. По возможности ей также следовало попытаться скрыться за находящимся рядом сталагмитом хотя бы частично, чтобы защититься от прямого попадания заклятий-выстрелов и магии, требующей зрительного контакта. 
Чтобы нанести какой-либо существенный урон Рэймелу, требовалось выманить его из астрала как можно скорее. С одной стороны, выиграв для себя несколько секунд времени, он с большой вероятностью мог заняться созданием очередного уникального магического щита, и этого попросту нельзя было допустить, ведь в таком случае бой затянется. С другой стороны, прямо сейчас Рэймел мог выиграть для себя иное преимущество сильной атакой: магических щитов у Филиппа оставалось всего два, и если атака окажется слишком сильной, а чародей потеряет боеспособность, Ровена попросту не справится одна. Она не могла указывать ему, что делать, но всем сердцем надеялась, что ему удастся защитить себя вовремя. До тех же пор, пока Рэймел оставался в астрале, воскресительница существенной поддержки в прямой схватке с ним оказать не могла. Однако она могла заставить его астрал покинуть.
Наконец внимание шаманки было переключено на птицу войны, которая в когтях держала филактерию мертвеца... существо находилось в некотором отдалении, но взгляд Ровены был прикован к нему. Если случится так, что птица исчезнет, а кольцо упадёт на землю, Рэймел, возможно, пожелает спасти свою филактерию. Для того чтобы прикоснуться к ней, ему, однако, придётся выйти из астрала, и в этот момент Филипп вполне мог застать немёртвого врасплох новой атакой. Впрочем, вероятность того, что призрак тут же ринется за кольцом, бросая всё, была не слишком велика, и делать главную ставку на такое развитие событий некромантка не могла. Судя по всему, Филиппу удалось захватить над огненными элементалями какой-то контроль: Ровена не знала точно, в какой степени чародей мог управлять ими, однако элементали, быть может, были в состоянии заняться кольцом, перехватив его у уничтоженной птицы, в то время как маги будут отвлекать немёртвого. Вероятно, Рэймел даже переключит свой приоритет атаки на элементалей, чтобы обезопасить филактерию, однако и в этом случае Ровена полагалась на то, что для того, чтобы применить какую-либо эффективную магию и произнести слова, Рэймелу придётся покинуть астрал. Главная цель Ровены в эти секунды - заставить призрака показаться вновь как можно быстрее.
В уничтожении птицы войны стоило проявлять осторожность и точность. При падении филактерия ни в коем случае не должна была потеряться, упасть куда-то, откуда позже её больше будет не достать и соответственно - не уничтожить. Стрелять в птицу изгнанием Ровена должна была только тогда, когда создание окажется в относительно подходящей точке: скорректировать её местоположение можно было попытаться при помощи удара мысли, и уже после этого уничтожать. Даже если ни один из предполагаемых воскресительницей вариантов не воплотится в реальность, уничтожение птицы в любом случае могло дать ей определённое преимущество. Если все атаки окажутся безуспешными и выманить Рэймела из астрала никак не удастся, кольцом, в крайнем случае, мог вновь заняться сам Филипп, ведь до жерла было совсем недалеко... или обманчивая близость источника огня лишь играла с некроманткой злую шутку, внушая ложную веру в успех? Тем не менее, как только Рэймел покажется, Ровена немедленно отправит в него изгнание нежити.
- Элементали! Кольцо! - чародей не знал, какой план действий был у Ровены в голове, и потому она была должна каким-то образом оповестить его о том, куда следует направлять огненных созданий, если он, разумеется, был в состоянии сделать это.
Лишь бы только план удался. Лишь бы только Филипп не попал под чрезмерно сильную атаку. Лишь бы только щиты выдержали. Шаманке безумно хотелось держать всё под контролем, иметь какие-то гарантии, однако её стратегия никаких гарантий не давала. Ни одна стратегия в этой ситуации не могла давать каких-либо гарантий. Ровена могла лишь надеяться на то, что выбрала не худшую из них, что её план осуществится хотя бы частично... или надежду стоило оставить ещё при входе в эту пещеру?

Незавидно жить на свете, когда весь твой рассудок, вся твоя человечность, всё, что делает тебя именно тобой, держится на трёх хрупких жизнях, которые в любой момент могут угаснуть по чужой воле. Или уйти самостоятельно, добровольно, лишь потому, что они того желают, потому, что желают оставить тебя... потому, что они жестоки. Не жестоко только безумие, которое остаётся с тобой, приходит к тебе в тот момент, когда всё потеряно и сталкивает тебя в чёрную бездну отчаяния, пламенеющую и вечную, из которой нет никакого выхода. Ровена падала в бездну.
Рэймел, Арон, Филипп. Три имени, три существования, без которых бы не было возможно её собственное, и все они... все они ушли!

Рэймел покинул Ровену в тот день, когда она отыскала его филактерию в Безымянных Землях, в тот день, когда он решил, что имеет право вершить её судьбу, принимать какие бы то ни было решения за неё, лишать её свободы - того самого святого, к чему воскресительница стремилась каждое мгновение своей жизни. А точнее, решил Рэймел это ещё давно, вот только узнала некромантка об этом слишком поздно. Идеал, божество, которого когда-то шаманка мысленно благодарила за всё, что имеет, уничтожил себя сам; он покинул её, он никогда не был тем, за кого она его принимала. И когда, прежде, чем истаять в воздухе, призрак Рэймела де Мортикус с горящей ненавистью взглянул на свою внучку, она ответила ему тем же - тем же ядовитым пламенем, той же яростью, тем же взглядом, пугающе одинаковым. Быть может, Рэймел не думал, что родная внучка посмеет нанести ему финальный удар, убить его... однако он сделал то же самое. Он попытался убить Ровену. Разве не должен был немёртвый быть - в своей извращённой манере - рад тому, что хотя бы это воскресительница унаследовала от него, эту непреклонную ненависть и беспринципность, даже когда дело казалось собственной семьи? По правде говоря, в последнюю секунду Ровене было абсолютно наплевать на него. Буквально несколько минут назад надежда в лучшее в Рэймеле едва не убила её; теперь же надежда была окончательно мертва, избавившись, наконец, от мучительной агонии... рука не дрогнула, направляя в некроманта последнее заклятие. Сердце не забилось чаще. На глазах не появились слёзы, как в одну из тех многочисленных ночей, в которые Ровена просыпалась с криком ужаса, как в одну из тех ночей, когда она и вовсе не спала, часами размышляя о том, почему! Почему он был таким. Почему не дал ей и шанса... она любила его, когда-то. Теперь же всё было кончено. Первый шаг...

Скорее, дитя, иди ко мне!

Предательство Арона Хвади было для Ровены не менее болезненным, чем разочарование в родном деде. Тот, кого всю свою жизнь некромантка считала едва ли не родным отцом, отвернулся от своих хранителей тогда, когда узнал всю правду о тайнах собственного рода. Они рисковали своей жизнью во время той экспедиции, лишь чудом избежав смерти и возвратившись домой, чтобы... быть отвергнутыми. Чтобы не услышать ни слова благодарности после стольких лет, чтобы лишь быть уведомленными о том, что теперь они вольны идти хоть к самому Белиару, ибо Хвади в хранителях больше не нуждался, потому что все те ценности, о которых он когда-либо говорил, на самом деле ничего не значили для него. С самого детства Ровена слышала, как окружающие, те, кто её воспитывали и, как казалось, любили её, то и дело твердили одно слово - семья. Семья. Семья! Арон относился к своим хранителям как к семье. Наставники относились к своим ученикам как к собственным детям. Ровене с самого детства внушали, что она должна стать талантливым магом, если однажды желает лично познакомиться со своим знаменитым предком, так как имя - имя было её гордостью. Некромантка была частью семьи, ожиданиям которой обязана была соответствовать. Она не привыкла быть одна. Она всегда твёрдо знала, что за её спиной стоит влиятельная династия Хвади, что рядом с ней есть старшие хранители, которые всегда помогут, что в Торговой Лиге она всегда будет дома. Да что там в Торговой Лиге! На западе обитал её родной дед, который наверняка примет свою внучку любой, при любых обстоятельствах, ведь Рэймел был таким мудрым, таким талантливым... в её мечтах. На самом же деле Ровена никогда не была нужна по-настоящему никому из них, у неё не было никакой семьи. Она продолжала оставаться маленькой девочкой, от которой отказались даже родители. То единственное, что делало её сильной на протяжении всей жизни, семья, никогда не существовало. Второй шаг...

Ну же, поторопись! Чего ты ждёшь?

Был только он. Филипп. Последнее, что осталось у шаманки, единственное, что позволяло ей не сойти с ума, единственное, что позволяло ей ощущать, будто семья у неё всё-таки есть. И это было правдой. Он был правдой. Он никуда не исчезал, не оставлял её ни в один из тех дней, что они были знакомы - а знакомы они были с самого начала. Это Ровена позволила ему исчезнуть. Это Ровена убила его. Ещё до того, как воскресительница лучом света метнулась прочь от огненного взрыва, она знала, что произойдёт, и потому говорила с таким нажимом, потому пыталась предупредить... волна смерти воистину была её собственным фаворитом. И слишком очевидным было то, что Рэймел предпримет, выходя из астрала. Нет ничего больнее, чем наблюдать за тем, как того, кого ты любишь, уничтожают твоим собственным оружием. Слишком хорошо эффект заклинания был знаком шаманке, слишком ясно она понимала, что это конец. Что всё это - её вина. Неужели ночные кошмары стоили того, чтобы превратить своё дневное, реальное существование в один сплошной ужас? Неужели она не могла потерпеть бессонные ночи? Неужели её эгоистичное желание обрести покой и свободу стоило того, чтобы убить его? Нет, она определённо его не заслуживала. Она должна была умереть вместо него! Третий шаг...

Так чего же ты ждёшь?

Как только Рэймел исчез, Ровена немедленно сорвалась с места, намереваясь подбежать к Филиппу как можно быстрее, однако достаточно быстро вынуждена была остановиться, когда чародей требовательным жестом дал ей понять, что подходить близко не стоит. Шаманка не понимала, что происходит: с абсолютной точностью в этот миг она могла лишь утверждать, что Филипп сошёл с ума, отклоняя её помощь и не позволяя приближаться. История повторялась. Как тогда, в последнюю ночь перед подъёмом в башню Хвади. Она снова его теряла.
- Нет! НЕТ! Я не позволю тебе умереть. Я НЕ ОТДАМ ТЕБЯ! - Ровена уже не могла скрывать той боли и отчаяния, которое испытывала в последние секунды. Она сделала ещё один неуверенный шаг - неуверенный от того, что не понимала, что было у её избранника в голове - и в этот момент произошёл взрыв. Всё кончилось. Его больше не было. Сердце воскресительницы - так казалось ей - остановилось, и она не хотела, чтобы когда-либо оно забилось вновь. Шаманке был незнаком эффект модифицированного заклинания, которое применил Филипп, и потому секунд было достаточно, чтобы сойти с ума. Чтобы упасть в бездну...

Падай. Падай. Просто падай!

Когда огненные потоки вновь стали принимать форму, возвращая чародея туда, где он находился, Ровена не могла поверить своим глазам, ибо в этот момент уже свято верила в то, что обезумела. Какой-то необъяснимый, нечеловеческий инстинкт подсказывал ей, однако, что теперь она могла идти дальше. Что она должна была идти дальше. Бежать, прямо сейчас! Секунду она позволила себе, чтобы ещё раз взглянуть на землю под своими ногами, чтобы определить, где было безопасно, чтобы не угодить в ловушку. Подходящих заклятий движения, чтобы мгновенно переместиться к чародею, у Ровены больше не было. Выбрав наиболее безопасную область для перемещения вперёд, лишённую всяческих испарений, необычных областей и разломов, некромантка побежала, параллельно начиная концентрацию на великом исцелении. Времени было критически мало. Всё вновь повторялось, точно так же, как и в ту проклятую ночь...
Боль от ожогов, нанесённых пламенем пурпурной смерти, была настолько сильна, что шаманке казалось, словно она и сама ощущает её. Не прерывая концентрацию, резко, спешно Ровена вынула из закреплённой на ремне сумки зелье неподверженности боли, заставляя чародея выпить его. Подготовка исцеляющего заклятия требовала некоторого времени, и было ясно, что необходимо было избавиться хотя бы от боли, чтобы избежать, во всяком случае, критического болевого шока, который только усугубит ситуацию. Кошмар, один в один, вновь стал реальностью, и Ровена уже знала, что ей следует делать, потому что делала это слишком часто... в ту ночь. В кошмарах о ней, в крови и смятении. Только слёз не было. Был безумный шёпот. Шёпот человека, находящегося в шаге от сумасшествия; секунды, жесты. Слова.
- Я не отдам тебя. Нет. Никогда. Не отдам.
Один шаг назад. Ещё один. И ещё один. Бездна отдалялась. Кольцо лежало где-то на земле, но в этот миг оно не было первостепенной задачей. Рэймел не появится вновь слишком быстро. Они непременно успеют, и всё непременно закончится хорошо... ведь это всегда было так. Станет ли сегодняшний день исключением?

Только сейчас Ровена осознала, что всё... кончилось. Но кончилось ли? Кольцо всё ещё предстояло уничтожить, однако в этот момент медленно приходило осознание того, что они победили, что они оба были живы. Что Рэймел проиграл, что сама Смерть проиграла некромантке в очередной раз. Воскресительница всё ещё имела право говорить, что это она владеет Смертью, и никак не наоборот! Она никогда не позволит чему-либо владеть собой, она никогда не отдаст Смерти то, что принадлежало только ей одной, и никакая магия, никакая мощь не была в состоянии помешать этому.
Нет, Ровена совершенно не злилась на своего возлюбленного за то, что тот так рискнул своей жизнью, что не предупредил её о том, что собирается сделать, вселяя в сердце шаманки страх неизвестности, который это сердце едва не разбил вдребезги, едва не оборвал все струны её души, нанося такой урон, который Ровена не смогла бы исцелить ни одним из доступных ей заклятий. Как могла она злиться на него, на того, без кого сейчас бы она была марионеткой властолюбивого призрака, без кого она ни за что не смогла бы победить? Ведь это была по большей части заслуга Филиппа, что уничтожить некроманта удалось достаточно быстро, и что она, глупая, понесла лишь одно единственное ранение, и то по причине собственной опрометчивости. Как могла она винить его в том, что он был неосторожен в то время, как сама едва не убила себя? Когда чародей заключил её в объятия, ей было всё равно, что она едва ли могла дышать: в эту секунду Ровена думала, что подобное счастье, что Филипп, живой, не может быть реальностью; что она на самом деле умерла и теперь лишь видела то, что её больное, угасающее сознание желало видеть ещё при жизни. Ей был не нужен воздух, чтобы дышать. Ей был нужен только её огненный чародей, в чьи плечи она до боли вцепилась ногтями, боясь, что он был всего лишь миражом, что он вот-вот исчезнет. Ровена хотела что-то ответить ему. Но вместо слов он услышал лишь, как она отчаянно рыдает, прижавшись к его груди; ощутил дрожь, которая пробирала её, истерическую дрожь ужаса.
- Как же ты напугал меня. Как... ты... - с трудом шаманка взяла себя в руки, чтобы произнести хотя бы пару неразборчивых слов. Каждое из них давалось ей с трудом, дыхание сбилось: от слишком крепких объятий, от дрожи, от слёз, от сердца, которое ожило и билось так быстро, словно пыталось компенсировать те несколько секунд, в которые воскресительница считала себя мёртвой. В какой-то момент, впрочем, слёзы прекратились, дрожь ушла. Ровена ослабила хватку, однако лишь для того, чтобы взглянуть своему избраннику в глаза. Она всегда поражалась тому, насколько неподходящего для огненного мага цвета они были: серо-голубые, будто осколок льда, каким-то чудом не растаявший в океане лавы и пламени. Ровена продолжила говорить. Тихо, но теперь отчётливо. И очень быстро, не в состоянии сдержать поток собственных эмоций, освещающий темноту её страха подобно лучу света. Света, который помог одержать ей победу. Света, который спас её любовь.
- Это всё моя вина. Я не заслуживаю тебя. Ни секунды. Я никогда не заслуживала, потому что я только тяну тебя за собой в смерть! Я не понимаю. Я никогда не могла и думать, что ты... что я... хотя бы секунды твоей достойна, - она тараторила безостановочно, не отводя от Филиппа взгляд и лишь запнувшись на своих последних словах. Всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком хорошо, чтобы быть её реальностью... - Если ты - Жнец, просто скажи мне, что я умерла.

Он и вправду не исчезал, не обращался в жестокое божество, которому Ровена, сойдя с ума от горя и находясь на границе между миром мёртвых и живых, придала облик своего возлюбленного, желая увидеть в последний раз перед тем, как исчезнуть. Ничего не происходило. Это был не сон, а самая настоящая действительность, и окончательное понимание пришло к некромантке только тогда, когда Филипп договорил. С каждым его словом к ней полностью возвращался рассудок, и когда он окончательно вернулся, она, сдерживая кашель, терпя невыносимый жар камней, который, сейчас, впрочем, казался ничем по сравнению с пережитым несколько минут назад кошмаром, оставила на губах чародея поцелуй: отчаянный, но лёгкий, едва ощутимый, как будто воскресительница всё ещё позволяла себе бояться, что прекрасная иллюзия развеется от неосторожного жеста.
Кольцо. Времени сидеть на месте больше не было, да и зачем, если совсем скоро они могли бы возвратиться домой, избавившись от кольца? Ровена внимательно рассматривала чародея, желая убедиться в том, что все его раны в действительности были исцелены, все до последней. Она осторожно прикоснулась к его лицу, словно пытаясь стереть с него даже самую незаметную, последнюю царапину, ожог, всё, что угодно. 
- Как ты... - она всё-таки закашлялась, обрывая предложение на полуслове. - Как ты себя чувствуешь? Если тебе что-то нужно - только скажи.
Шаманка обратила свой взгляд к пылающему сердцу вулкана, которое теперь находилось ещё ближе к магам, и от этого захватывало дух. Ровена понимала, что скорее всего, попросту не выдержит этого неумолимого жара, если окажется совсем рядом, ведь уже там, где Ровена находилась сейчас, дышать ей удавалось с трудом, и больше всего на свете хотелось нырнуть в ледяной океан, чтобы только перестать ощущать, будто огонь сжигает её изнутри, поднимаясь из лёгких наружу с каждым выдохом.
- Осталось совсем немного, и мы сможем вернуться домой. Осталась только филактерия. Я не смогу подойти слишком близко. И я не хочу... чтобы ты подходил. Это выглядит опасно. Я, конечно, понимаю, что тебе всё это не страшно, просто... - некромантка снова запнулась, как-то виновато глядя на своего возлюбленного. Она боялась отпускать его куда-либо, даже твёрдо зная, что пламя не могло повредить ему, даже несмотря на то, что буквально минуту назад увидела, как он сам взорвал себя и появился вновь из ничего. - Можешь призвать что-нибудь? Кольцо должно находиться позади нас, а призывать нежить желание у меня, честно говоря, пропало, - Ровена попыталась выдавить из себя улыбку, и, следует признать, это удалось ей. Воскресительница обратила беглый взгляд к находящимся рядом элементалям, и в этот момент застыла, явно о чём-то задумавшись, что-то вспоминая. Харон! Неудивительным был тот факт, что в пылу битвы, сходя с ума от страха и беспокойства, Ровена позабыла о собственном питомце, которого ещё в самом начале отправила скрываться в пещерах. Если он не был уничтожен, Ровена могла отдать ему приказ возвращаться: Харон хоть и был для некромантки, по большей части, игрушкой, каких она могла сделать себе ещё в достаточном количестве, однако привязаться к нему она всё-таки успела. Она вновь перевела взгляд на Филиппа, ожидая ответа.
- Когда закончим, я сразу же займусь порталом. Не могу поверить, что скоро мы будем дома...

Ровена лишь молча кивнула, когда Филипп заговорил о броне. Действительно, это было разумным предложением, и воскресительнице давно было пора отказаться от своей привычки полагаться, по большей части, только на собственные магические щиты. В особенности в те моменты, когда ей приходило в голову блокировать их действие, чтобы продемонстрировать самовлюблённому мертвецу свою независимость и бесстрашие. Что же касалось росы, в этом он также был прав: им придётся задержаться в огненной пещере на несколько минут, а некромантке ещё предстояло открывать портал перед тем, как отправиться домой, что также занимало некоторое время. И всё это время вовсе не обязательно терпеть жар и назойливый кашель, когда под рукой находился достаточно простой способ облегчить своё состояние. Прочитав заветный свиток росы, шаманка спешно изучила собственные запасы алхимии и других магических свитков, посмотрев, что в конечном итоге ещё осталось и что можно было использовать. В этот момент Филипп уже призвал феникса и предложил свою помощь в поисках кольца: филактерия вполне могла потеряться после падения, и воскресительнице ничего не оставалось, кроме как в очередной раз согласиться с чародеем.
- Да, конечно. Только не взрывайся больше, пожалуйста. Во второй раз я этого не выдержу! - Ровена попыталась пошутить, ободряюще улыбнувшись Филиппу. Когда тот направился в указанном ей направлении - туда, где в последний раз шаманка видела птицу войны - также сделала несколько шагов вперёд, будто надеясь, что сможет помочь этим хоть как-то и облегчить поиски. Тем не менее приближаться к лаве и огненному сердцу вулкана Ровена опасалась и остановилась несколько позади, чтобы ненароком ни обо что не обжечься и не начать задыхаться от раскалённого воздуха ещё сильнее. Пока чародей занимался поисками, некромантка вытащила из сумки один из свитков "Порталов" - именно этот уже обладал координатами Торговой Лиги по нужному адресу. Беспокойный взгляд она обратила к выходу из пещеры, пребывая в ожидании Харона, однако вскоре вновь отвернулась, наблюдая за Филиппом и его фениксом. Пожалуй, если поиски значительно затруднятся, подойти ближе ей всё-таки придётся, однако укатиться слишком далеко филактерия не могла.
В мыслях она уже была дома, и невольно эти мысли начинали формироваться вокруг планов на ближайшие дни и недели. Им обоим требовался отдых, и о работе на несколько дней стоило позабыть, позволяя себе отойти от впечатлений и ужасов этого пусть и короткого, однако невероятно сложного путешествия. Привыкнуть к тому, что теперь её не будут мучить кошмары, никогда больше. Осознать, что теперь у неё в действительности было время, силы и возможности заниматься всем тем, чего она только пожелает. Встретиться с Итаном, который наверняка с ума сходит от неизвестности о том, вернулись ли его друзья домой. Договориться с бывшим наставником по магии Света о встрече, чтобы, наконец, закрыть все возможные на данный момент пробелы во владении этой стихией. Заняться созданием новой уникальной магии, позаботиться об упомянутом Филиппом защитном снаряжении... всё это было возможно, стоило лишь только дождаться чародея, дождаться Харона и открыть портал. В это до сих пор не верилось. Ровене до сих пор не верилось в то, что она не утратила свою жизнь, такой, какой она её любила, что она не утратила себя, что она могла вернуться в Торговую Лигу! В то единственное место, которое она называла домом. Есть ли что-то ценнее дома и того, кто его с тобой разделяет? Рэймел, безусловно, нашёл бы, что ответить на это наивное высказывание, сплошь пропитанное смертными идеалами, которые для него ничего не значили. Однако воскресительница знала, что до тех пор, пока это было у неё, она была способна на всё. Она, быть может, даже была способна переплюнуть Рэймела. Однажды. Во всяком случае, чтобы достичь бессмертия, обращаться в немёртвую ей не требовалось уже сейчас, и это был лишь первый шаг на пути к тому, что открывала для некромантки свобода от всяческих ожиданий, свобода от ожиданий собственного имени. Отныне она могла делать с этим именем всё что угодно.

Поиски несколько затянулись. Ровену начинало преследовать не слишком хорошее предчувствие: что, если кольцо потерялось? Упало куда-то не туда, откуда они больше не смогут его вытащить? Опрометчивым решением было надеяться на собственную птицу. Некромантке хотелось решить проблему быстро, однако в итоге само существование птицы войны усложнило задачу в разы. Сердце было не на месте, когда Филиппу не удалось отыскать филактерию ни через пять минут, ни через десять... за это время воскресительница всё же решила попить воды, однако, достав флягу, обнаружила, что та была пуста. Похоже, Ровене всё же придётся несколько потерпеть до возвращения домой. Лишь бы только ничего не случилось. Лишь бы не ещё одна неприятность.
Филипп вернулся не с самыми радостными новостями. Предварительно изучив все свои запасы алхимии и свитков, шаманка знала, что ничего подходящего в запасе у неё не оставалось, однако она всё ещё владела магией Разума, и это могло значительно облегчить чародею поиски. На секунду Ровена задумалась, однако затем приступила к сплетению озарения и предчувствия, намереваясь наложить оба благословения на Филиппа. В конце последовал светоч.
- Я думаю, это должно помочь. В запасах у меня нет ничего подходящего, но магия Разума повышает интуицию и концентрацию. Мне следовало сразу подумать об этом.
Некромантка в действительности не располагала способностями, позволяющими напрямую искать определённые предметы. Светоч не должен был оставаться рядом с ней, а следовать за чародеем, освещая область поисков в достаточной мере для того, чтобы не тратить на эти поиски ещё больше времени. Заклятие предчувствия было вполне в состояние помочь Филиппу выбрать верное направление, не исследуя безуспешно каждый камень, каждую трещину, каждый сантиметр; озарение же не позволит упустить из внимания никаких деталей, ведь утомлённый разум, безусловно, очень сильно сказывался на способности отмечать незначительное и видеть маленькие объекты, потерянные среди камней. Когда чародей во второй раз удалился, воскресительница сделала ещё несколько небольших шагов вперёд. Может быть, ей и самой следовало отправиться на поиски? Если и магия не окажет никакого воздействия, вероятно, ей придётся это сделать.

- Может быть, всё-таки вместе поищем? Я чувствую себя лучше, - когда Филипп развернулся, чтобы снова уйти, Ровена решила окликнуть его, так как времени на поиски кольца они - а точнее, Филипп - потратил уже достаточно. Некромантка опасалась, что что-то может пойти не по плану, хоть и понимала, что Рэймел не сможет покинуть филактерию очень быстро. Тем не менее разделаться с гнетущей проблемой, с которой шутки были плохи, хотелось немедленно, и потому воскресительница предложила свою помощь. Благодаря магии Воды она в действительности ощущала себя гораздо лучше, и можно было попытаться помочь чародею, вместо того, чтобы продолжать стоять в стороне. Однако Филипп и сам обернулся, возвратился и выразил новые мысли по поводу их безуспешных поисков. Ровена тут же сконцентрировалась на новом применении духа света: таким образом ей не составит труда проверить действенность предложенного чародеем способа.
- Да, возможно. Секунду... я могу попытаться, - ответила она коротко, сосредотачиваясь на ощущениях, которые подсказывала магия Света. Вполне вероятно, что скрытую в филактерии ауру обнаружить было несколько сложнее, и потому шаманке потребуется приложить усилия, чтобы попытаться распознать её. Так или иначе, попытаться сделать это стоило, прежде чем снова приступить к поискам практически вслепую, хоть и с повышенной интуицией. Дорога была каждая минута, и если Ровене необходимо будет всё же присоединиться к поискам напрямую, она была готова сделать это в меру всех своих возможностей, лишь бы только скорее покинуть Кальдеру. Кроме того, можно было попытаться заставить Харона поискать кольцо, насколько такая возможность была целесообразна: зрение у некроконструкта было хорошее, а если кольцо действительно куда-то закатилось или застряло, вытащить его Харону, возможно, будет легче, чем Ровене или Филиппу. Переместиться на другую сторону, минуя лаву, Ровена могла при помощи мерцания луча: пылающего огнём феникса с трудом можно было назвать подходящим средством передвижения для воскресительницы, а если искать филактерию ей придётся собственноручно, "мерцание" окажется наиболее эффективным вариантом. Разве что о Хароне придётся позаботиться Филиппу.

Ровену весьма сложно было вывести из себя до такого состояния, которое обычно называют раздражением, однако утомительные поиски, кольцо, как назло оказавшееся невесть где, сделали своё дело. Некромантка сделала глубокий вдох, затем - выдох; сконцентрировалась на мерцании луча, перемещаясь на другую сторону - туда, куда предположительно упало кольцо. Воскресительница уже едва не начала предполагать, что проклятая филактерия каким-то образом могла испариться в воздухе вместе с Рэймелом, однако через какое-то время шаманке всё же удалось отыскать её.
- Ненавижу дурацкие кольца. Немедленно выброшу все, что у меня есть, к Белиару, когда вернёмся домой, - Ровена вновь выдохнула, переводя дух и предпринимая лучшие попытки справиться с раздражением, которое вызвало у неё эта глупая, крошечная, уродливая потерянная филактерия. Раздражал даже собственный Росток Порчи в форме кольца на пальце, однако выбрасывать его в жерло вместе с филактерией было бы нерациональным расточительством, потому некромантка лишь сжала кулаки, медленно успокаиваясь. Действительно, после всего того, что было связано с этим безобидным на вид украшением, носить подобные когда-либо не слишком хотелось. Ровена, наконец, приблизилась к Филиппу, протягивая ему найденное кольцо. С задачей уничтожения кольца вполне мог справиться призванный чародеем феникс, однако шаманка всё же решила уточнить это, не желая ещё раз попасть в неприятную ситуацию.
- Прости. Нужно мне было сразу пойти с тобой. Я уже не в состоянии о чём-либо думать. Полагаю, птица должна справиться с задачей? - если у Филиппа не возникнет возражений, ответных предложений или же сомнений касательно феникса, ничто больше не мешало передать ему филактерию существу и отдать указание сбросить её в жерло вулкана. Если таковые всё же возникнут, то ему, придётся, вероятно, самому отправиться к жерлу, насколько это было возможно из соображений безопасности, здравого смысла и иных вещей, которыми можно было бы руководствоваться в данной ситуации.