Покуда волки воют на луну…

Мир, словно малое дитя, рождаясь в колыбели звёзд, окутанной холодными ветрами, был столь
беспомощен и слаб без покровителей своих, что хрупкий вскрик его огнями и искрами
при столкновенье глыб был слышен сотни тысяч лет. Овеянный божественной любовью, что
покровители дарили вновь и вновь, утих капризный Мир, утих и Мира плач, без лишних фраз и
слов, и глыбы, что недавно рьяно били друг друга лбами ледяными, утихли. И стали боги населять
бездушные планеты Мира.

Амунис пролетал где-то в космосе, сопровождая кометы, блистающими вблизи него искристыми хвостами и пыхтящие ледяными газами и пылью, испаряющиеся где-то позади. Среди такой  красоты Амуниса и не было видно, хотя и отроду он не имел почти ничего, что имели его создатели. Он представлял собой невидимую материю, не поддающуюся каким-либо визуальным искажениям. Теперь, словно ищейка, он бороздил эту «чёрную пустыню», скапливал в частицах своей сущности информацию, знания, что нашёптывали ему тенистые леса планет, свободный ветер полей и невнятные волны, бурчащие на поверхности морей. Мир был безлюден.
Амуниса создали древние боги, те, кого, возможно, уж никто и не вспомнит, ибо в то время и не было тех, кто вздымал их на вершину Олимпа. Они хотели сделать его лишь слугой, что открыл бы им дорогу к знаниям, получить которые они либо были не в состоянии, либо были не в ладу со своим временем. Тогда  у богов было множество обязанностей, к тому же мир только развивался, и было много несделанной работы. Но боги просчитались, один из них слил душу и материю. Отныне Амунис не был мёртвым, хоть и без тела, но он был живым существом. У него даже не было призрачного покрова, чтобы сказать, кто он есть чисто физически, ни силуэта, ни напарницы-тени. Но боги этого не заметили, отправив Амуниса кочевать по просторам космоса и собирать знания и мудрость каждой частички вселенной.
Всю дорогу Амунис, слуга всевышних, размышлял о планетах, плывущих в космическом «аквариуме». С каждым разом он понимал, что планета – это не простой клок земли посреди звёздного пространства, нет, это живая душа, заключённая нести такое бремя. Каждый раз, вслушиваясь в рассказы лесов, морей и степей, он был уверен ещё больше, что с ним разговаривали не деревья, не волны и не травы, а сама планета, и оттого их рассказы были так похожи. И отчасти Амунис был прав, ибо боги заточали средь недр планет души иных богов, не столь важных в создании жизни, но оттого более важных для существ, населяющих планеты, ибо лишь благодаря этим богам их планета «дышала», согревая теплом землю, порождая растения и животных. Отныне каждая планета, где уже существовала или же имело право существовать жизнь, была наделена «душой», отчего взаимосвязь с существами, населяющими её, была крепче, чем обычные между хозяином и домом, почти неразрывные…
Минули века, а Амунис всё так же верно служил богам, странствуя по планетам, вслушиваясь в шёпот всё тех же стройных лесов, сливаясь мыслию с привычным ветром, рассуждая о повторяющихся сказаниях прибрежных волн. Он, казалось, облетел всю вселенную, знал каждый её кусочек, каждую крупинку «чёрной пустыни». Однажды он приблизился к Мистериуму, в то время запрещённое место, ибо Хаотичный бог создал его без ведома Совета Пантеона Богов. Однако Амуниса пленило нечто, что тянуло его к этому мирку. Даже не сам мир, а его спутница. Амуниса тянула луна. Он чувствовал, что она тоже жива, хоть на её земле нет растений, животных и других существ. Холодная спутница «оковала» Амуниса, и каждый день, пролетая по космосу, он заглядывал на луну.  Луна вскоре тоже привязалась к нему, и богиня, заточённая в холодных недрах, но все ещё чувствующая жизнь, ждала встречи с ним. Вскоре она подарила Амунису внешнюю оболочку. Из серебряной пыли луна сплела ему покров. Он походил на оборотня в серебристой шкуре, ибо она хотела видеть его именно таким, похожим на благородных волков  из мирка Мистериум. Луна любила смотреть на Мистериум, ибо у неё не было своих существ, которые она согревала бы теплом. И каждый раз она видела, как люди обращают на неё внимание, поднимая взоры к небосклону и любуясь небесной красавицей. Затем она и Амунису рассказывала об этих существах, живущих по соседству с ней, власть над которыми захватил Хаотичный бог. Луна чувствовала, что скоро народы поднимутся на мятеж, и в их мире, живущем по соседству, настанет мир и радость. Амунис же, опьянённый её рассказами, никак не мог очнуться от великой радости, бушевавшей в его душе. Он долго не замечал, что же действительно творится в Мистериуме, или просто не хотел замечать.
И вот очередной раз, спеша на встречу с луной, Амунис вновь облетел уголки вселенной, дабы убедиться, что всё в порядке. Но, прилетев к луне, он впал в стопор. Она молчала. Казалось, что душа покинула её, ибо Амунис уже не чувствовал того, что чувствовал раньше. И вскоре он догадался, что Хаотичному богу эта спутница была не угодна. Ибо она питала надежду у жителей Мистериума, надежду, что вскоре всё закончится и власть их создателя рухнет. Он стал вспоминать всё, что она говорила, но до этого момента пропущенного его вниманием. О том, как люди при свете луны молились, и молились за то, чтобы утром проснутся, увидеть свою семью и восход солнца. Нет надежды, нет веры в себя.  Люди бы всегда потакали своему создателю, не живи в их сердцах надежда. Амунис был уверен, что именно луна и являлась крупинкой этой веры в светлое будущее. Только сейчас он обратил внимание на существ в Мистериуме, живущих в рабстве и постоянном страхе за себя и своих близких. И его съедала совесть за то, что он не мог помочь им раньше. Но Амунис знал, что нельзя складывать руки, ибо корить себя за несделанное можно лишь в случае критической отчаянности. Ещё был шанс всё исправить…
Тогда он решил, что нужно подтолкнуть людей на свержение Хаотичного бога. Их сущности балансировали на лезвии, и в любой момент лишь толчок мог стать преддверием всеобщего бунта. Странствовав по космосу и скопив клады знаний, Амунис мог применить кое-какие из них. Но вмешиваться в войну и тем более спускаться на земли Мистериума он не желал. Запрет есть запрет, он не хотел преступать эту черту. Тогда он решил внушить идею о бунте существам в этом мирке, способных вести за собой народ. Амунис долго следил за ними, подбирая нужных людей, которым вскоре предстояло стать героями. И он нашёл таких людей. Внушив им необходимость поднятия бунта, Амунис просто затих, ибо теперь судьба этих существ была в их руках. Долго шла кровопролитная война, и людям удалось одержать победу. Оставшись без покровительства, Мистериум нуждался в богах, что будут приглядывать за ними, делать их сильнее духовно, придавая веру. И Амунис вступил в ряд этих покровителей, ибо уже он не являлся слугой богов. Он поведал столько тайн мудрости, что превосходил в этой области многих из них. Другие боги, покровительствующие Мистериуму,  избрали его одним из решающих в Совете Старших богов…

В память луны, вечной его спутницы и подруги, Амунис нарёк волков, что так влекли её своим благородным видом, смелостью и силой, петь серенады, перерождаемые в волчий вой, при появлении серебристого диска на вечереющем небосклоне. Это было памятью и данью его почтения к ней, что открыла ему глаза и пострадавшая во имя народа Мистериума…

Однажды собрал бог Воды и Равновесия Аданос вместе Героя и Мудреца, дабы отвлечься на время от небесных дел и окунуться в мирские радости. Они втроём глотнули старого терпкого вина, попробовали отменные угощения, обменялись последними новостями Мистериума и завели вечные разговоры на несбыточные, утопические и любимые темы. Вскоре Аданосу это наскучило, да и каждому бы приелось слышать всегда одно и то же, и вот говорит он своим гостям:
– Не хотите ли сыграть в бирюльки, друзья, дабы развеять скуку?
– О, поверь, гостеприимный хозяин, нас скука не настигла, но коли ты желаешь увидеть нашу битву в эту благородную божественную игру, мы не будем противиться твоему желанию, – ответили гости, почтительно склонив головы.
– Я буду рад, друзья, спасибо вам.
Аданос несказанно обрадовался, что и Герой, и Мудрец согласились без долгих раздумий. Они сели друг против друга и завели любимый разговор о вечном, а бог начал приготовления к игре, любимой всеми от мала до велика. Аданос достал из складок в одежде простенький деревянный ларчик, откинул с него крышку и высыпал на свою грубую ладонь три десятка палочек обычных и две более длинных. Зажав их в кулаке, бог присоединился к Герою и Мудрецу, расположившись так, что игровое поле было ему видно с третьей стороны.
– Прошу меня извинить, почтенные, но играть будете только вы вдвоём. Я лишь скромно понаблюдаю за вашей игрой, – спокойно произнёс Аданос, откидывая назад, на плечи, капюшон, обычно скрывающий его лицо. Мудрец и Герой не стали настаивать, они лишь пожали друг другу руки и нетерпеливо устремили свои взгляды на бога. Он же улыбнулся и положил ладонь с зажатыми в ней бирюльками на стол.
– Правила просты. Каждый за свой ход должен вытянуть всего одну палочку, не пошевелив при этом другой. Если другая всё же была сдвинута, пускай даже на чуть-чуть, ход переходит к следующему игроку. Выиграет тот, чьих палочек к концу игры будет больше. Удачи, Герой! Удачи, Мудрец!
И Аданос резко разжал ладонь и убрал её со стола. Бирюльки рассыпались в разные стороны, легли друг на друга причудливой и замысловатой лесенкой. Игра началась, а первым сделал ход Герой, и бог с интересом стал следить за успехами его друзей.
На стороне Героя была ловкость, уверенность в своих силах, точность движений и хороший взгляд. Он был молод и твёрд, но и горяч, и нетерпелив одновременно. Он вытягивал бирюльки из кучи успешно, но часто мешал сам себе и совершал ошибки, сдвигая другую палочку. Мудрец находил самые невероятные способы вытягивать бирюльки, чем развлекал Аданоса, на то и были дарованы ему мудрость, усидчивость, внимательность и наблюдательность. Но Мудрец был уже стар, его волосы были белы, как снег, его руки дрожали, и ему тоже несчастливилось время от времени двигать другие бирюльки.
Аданос не без улыбки наблюдал за усилиями Героя и спокойствием Мудреца, и уже знал, кто станет победителем. Точнее, он знал, что ни победителя, ни проигравшего не будет, ибо так должно быть. И всё же бог обратился к Мудрецу:
– Мудрец, скажи, кто, по твоему мнению, выиграет в этой партии?
– Есть три варианта, – отвечал Мудрец, не отрывая взгляда от бирюлек. – Либо выиграю я, либо выиграет Герой, либо не будет победителей. Всё решит воля бога, следящего за этой игрой, и я не в праве что-либо решать, а высказывать свои догадки и вовсе глупо – каждый мыслит только для себя, для своей выгоды...
– Герой, а ты, ты как думаешь, кто одержит победу? – обратился Аданос ко второму игроку.
– Это мудрецы да учёные-астрологи загадывают вперёд, – отвечал Герой, – а я ни тот, ни второй. Я не собираюсь тратить своё время и силы на это бесполезное занятие. Будь, что будет. Я волнуюсь только о том, чтобы сейчас не сделать ошибки.
И Мудрец, и Герой, они оба правы, но каждый прав по-своему. И всё равно будет ничья.
Чтобы Мудрецу победить в этой схватке, ему необходимо научиться всему, что умеет Герой. Его мудрость вкупе с молодостью легко одержат победу над неопытной непоседливостью и слепой вере в то, что всё даётся легко. Но нельзя помолодеть, раз ты уже в годах, также как и нельзя повернуть время вспять и вернуть прошлое. А чтобы Герою одержать победу и вытянуть бирюлек больше, чем вытянул бы Мудрец, Герой должен в считанные минуты познать то, что познавал, копил, замечал, чувствовал и к каким выводам приходил Мудрец всю свою жизнь. Но ведь познать всю жизнь за  минуты – невозможно, человек бы просто сошёл с ума от такого обилия знаний. Наше сознание потому и уникально, что не может взять того, чего не в состоянии познать.
Но если в один прекрасный момент Мудрец помолодеет, сохранив свои знания, а Герой постигнет знания длиной в человеческую жизнь, сохранив при этом рассудок и молодость, то они станут подобны всемогущим богам. Этого уже не допустят сами боги в силу своих неоспоримых причин, но сейчас не об этом.
Мудрец спокойно взял последнюю палочку и отложил к остальным.
– Сейчас мы всё-таки узнаем победителя. Быстрее, меня съедает любопытство, подсчитайте свои трофеи, – нетерпеливо воскликнул Аданос. Герой схватил свои бирюльки и принялся быстро их пересчитывать.
– Шестнадцать, – расцвёл Герой.
– Всего бирюлек было тридцать две, – рассудил Мудрец. К своим палочкам он даже не прикоснулся. – Значит, и у меня шестнадцать. Ничья. Один из трёх вариантов, редкий, но справедливый. Спасибо за игру, Герой.
– Спасибо и тебе, Мудрец.
Конечно, ничья, иначе и быть не могло! Герой и Мудрец символизируют Силу и Мудрость. А Сила и Мудрость всегда находятся в хрупком, но постоянном равновесии относительно друг друга. В Силе нет долгих наблюдений и глубоких познаний в чём-либо, она импульсивна и иногда выходит из-под контроля, а в Мудрости нет вечной спешки, огня и ярости, она тиха, она спокойна и многим не по душе, но знания порою куда важнее слепых действий. И Сила, и Мудрость по-своему прекрасны и привлекательны, но, обычно, люди никогда не выбирают что-то одно, они познают всё и, что важно, не нарушают хрупкого равновесия. Кому, как ни Аданосу, богу Воды и Равновесия, это знать!
Оригинал старинной легенды из сборника "В наставление молодым"