Неизвестное время.
Неизвестное место.

    С огромным трудом Альфарию еле-еле удалось приподнять руку - и тут же уронить её. Дальнейшему движению руки мешали её онемелость, собственная усталость воина и окружавшее его давление, не дающее толком развернуться пошевелиться. Сознание его понемногу начинало проясняться. Кажется, он все же лежал, зажатый кем-то или чем-то со всех сторон.

    Что-то коснулось губ Альфария, и по ним потекла прохладная влага. На этот раз офицер смог разглядеть две руки, протягивающие кожаный мех для воды к его рту. Голос тем временем продолжал свою тихую монотонную речь.

Кашляющий: И воросиши его люди: как проведать, что езм дело право, а что ложно, и как не обшибитися в деяниях и мыслиях своих? Он же отвечаша: виже мя и творише, как я творю; слыше мя и речь ведише, как я веду; вот вам истина. И возрадовавшися народ, и вновь возносивши хвалы великие владыке своему, и стали творить, как он творивша, и речь вести, как он ведиша, и бывше могучи и довольны.
    Но вопросивше его возгордившиися: почто ведаем мы, коли истину ты молвишь, а не ведешь речи ложные? Повелвша тогда он гордецов сих посажать во котлы с маслом огневым, и пока варившися они в котлах тех, тако им молвил: виже, что глаголивши вы не так, как велю я, и ныне в котлах варишеся; виже, что родича ваши творили, как велю я, и ныне варят вас невредимы; кто же правый из вас: тот, кто варится, али тот, кто варит?

Неизвестное время.
Неизвестное место.

    В ответ на просьбу офицера монотонная речь с тихим хлопком послушно оборвалась.

Кашляющий: Прошу прощения, господин Магнус, если мое маленькое хобби утомило Вас. Я всего лишь надеялся скоротать наше общее время небольшой, - очередной приступ острого кашля, - небольшой историей. И пожалуйста, не нужно так грубо. Все мы теперь в относительной безопасности, если только сумеем отсюда выбраться. Несмотря на скромность нашего временного обиталища, хозяин был настолько щедр, что предоставил в наше распоряжение все имеющиеся запасы. Не желаете засоленных огурцов? Весьма недурственного качества, надо сказать.

    Закончив последнюю фразу, обладатель шепота звучно чем-то хрустнул. В голосе его за все это время не проскочило ни одной четкой эмоции: все говорилось исключительно ровным, бесстрастным тоном.

Неизвестное время.
Неизвестное место.

Кашляющий: О, Боги! - Впервые в шепоте проскочила нотка искреннего удивления и сожаления. - И вновь я приношу Вам свои искренние извинения... Должно быть, мои предыдущие пояснения были чересчур абстрактными для вашего пострадавшего сознания. Если Вы позволит... - Кх, кх, кхеркх, кхеркхеркххх, кххххеркх! - ...если Вы позволите, я восполню этот печальный пробел осведомленности. Мы с Вами, равно как и несколько десятков других счастливцев - или несчастливцев, как Вам будет угодно - заперты сейчас в подвале под тем, что осталось от трактира. Не самые комфортные условия, должен признать, но мы живы - а это главное, не так ли?

    Усиленные попытки Альфария разобраться в происходящем понемногу начали приносить плоды - теперь, когда боль была ослаблена, способность трезво осознавать свое окружение начинала возвращаться к нему, хотя детали все еще оставались расплывчаты. Белесое пятно наверху постепенно оформилось в масляный фонарь, очевидно, подвешенный к потолку; контуры теней проступили отчетливее, являя его взору людей, раздраженных и усталых; края зрения офицера загораживали огромные полки, уставленные деревянными и стеклянными сосудами, а странная вибрация голосов в воздухе на поверку оказалась лишь эхом от слишком громкой речи в замкнутом пространстве.

Неизвестное время.
Неизвестное место.

- Что?.. Подвал трактира? Нас кто-то... держит тут? Какого черта? Кхр...

Кашляющий: Сомневаюсь. - не уделяя особого внимания мукам Альфария, отвечал собеседник. - Буквально спустя несколько мгновений после того, как Вы и последние ваши солдаты были доставлены сюда, сверху раздался страшный грохот и крышка погреба захлопнулась. Все дальнейшие попытки её открыть обернулись неудачей. Большинство наших соседей склонно предполагать, что какая-то из опор трактира не выдержала, и люк завалило снаружи, отрезая единственный выход наружу... - В очередной раз голос был прерван присутпом кашля. - Впрочем, это всего лишь предположение.

    Чей-то короткий вскрик прервал диалог. Голоса вокруг вспенились, затопив помещение - и вновь спали обратившись в сонм вибрирующих шепотов.

Кашляющий: Судьбу вашего брата, боюсь, я не могу Вам поведать. В последний раз, когда он попал в мое поле зрения, я застал его сбегающим через окно вместе с другими беженцами. Есть шанс, что они смогли спастись. Возможно, они даже приведут к нам подмогу...но я бы не стал на это надеяться, кхе-хех.

    Дробный перестук ногтей по чему-то плотному заполнил новую паузу разговора. Надолго она, впрочем, не затянулась.

Кашляющий: Прошу меня извинить, Господин Магнус, я знаю, что Вы сейчас не в самом лучшем состоянии для столь настырного допроса с моей стороны, но все - кхех - же. Вероятно, мой вопрос покажется Вам странным, но я буду весьма признателен, если Вы возьмете на себя труд ответить на него так, как сочтете нужным. Скажите, - небольшая пауза, не заполненная даже кашлем, - что именно произошло этой ночью?

Подвал трактира.

- Погибло много... хороший парней... Неужели ты не знаешь?

    На некоторое время голос смолк, и с его стороны доносились лишь скрип пера да сдержанные покашливания. Затем вновь раздался хлопок закрываемой книги, и незнакомец продолжил.

Кашляющий: Благодарю Вас, господин Магнус, за уделенное Вами время и внимание. Мне бы очень хотелось отблагодарить Вас, но - кхеркх, кхерк, кхер-кхекх - увы, нечем.
    Впрочем... - Продолжил он после небольшой паузы. - Я мог бы облегчить Ваши страдания на время. Это абсолютно безопасно, хотя и может показаться... необычным. Я сам вынужден регулярно к этому прибегать, кхех-кех-керкх. Сожалею, что не могу предложить ничего более значимого, но я путешествую налегке. Так что Вы скажете?