Пока все было тихо и оставалось лишь дожидаться появления серого мистика. За это время архон успел себя подлатать и привести в чувство. Радовало, что не требовалось напрасно расходовать магическую энергию - Ева была слишком жадной до нее, и редко пользовалась магией без особой на то надобности. Разумеется, предложенная помощь задела Тала, но заклинательница, как и обычно, даже не удостоила эту деталь своим драгоценным вниманием. "Все ли взяли? Было бы неприятно обнаружить нехватку чего-либо в пустыне... Конечно, что-то обязательно забыли. Вопрос только в том, что." Не прошло и пятнадцати минут, как дверь резко распахнулась и на пороге оказался некто с каким-то ребенком на руках. Плащ хорошо укутывал его, потому Евангелина не сразу узнала в нем мистика. Рефлекторным движением она потянулась к кинжалам. Но вместо драки получила величественное шествие "незнакомца" до середины комнаты. Тут уж Ева разглядела манеры и знакомую физиономию, и тут же нахмурилась. Шутка с нервами не самая смешная. На пороге топтались служащие гостиницы, оттого выяснения отношений и нелепости поступков приходилось откладывать в сторону. Как ни в чем не бывало, Зик с безразличным выражением лица привел себя в порядок. Дождавшись ухода посторонних, Ева односложно произнесла:
- В твоем досье не упоминалась сердобольность. - сложив руки на груди, она издалека осматривала ребенка. - Неужели этот смельчак решил последить за тобой?
Ее вопрос требовал по сути простейшего ответа "да" или "нет". Хотя сама заклинательница предполагала, что скорее был вариант "да". Тогда нисколько не удивительно, что мистик приволок паренька с собой - нужно узнать, на кого он работает, и, возможно, выйти на нужный след. Поскольку в случайности здесь не верил никто, мог оставаться лишь вариант глупости и любопытства. Способов получить информацию из человека было много.

Вы когда-нибудь замечали некие сходства, что присутствуют у людей и нелюдей различных, скажем так, профессий? Евангелина замечала. Отчего-то поголовно все, ну или если не все, то по крайней мере восемьдесят процентов общего населения точно, воины обожают убивать время за затачиванием и без того острого оружия. То ли им от этого думается легче, то ли еще что, но Еву это занятие жутко раздражало. Особенно тот звук, что столь мерзко звучал при соприкосновении камня с металлом. Ева терпела, хоть и с трудом держала себя в руках. Некстати вспомнился Венум, что просто обожал испытывать терпение заклинательницы на прочность подобными шуточками. И ведь что самое противное - ничего не скажешь. Как бы это выглядело? "Немедленно это прекрати!", - иначе что? Пронзит бестолковый субъект солнечным копьем? А зачем тогда вообще в спутники брала? Вот так и боролись в ней скверный характер и трезвый рассудок. Вошедший "посетитель" заставил архона оторваться от этого занятия, за что Евангелина была готова того хоть расцеловать, хоть золотом осыпать из благодарности. Конечно, когда это оказался опоздавший, да еще и с мальчишкой на руках, Грейсон, раздражение Евы уже оборачивалось чем-то пострашнее, и вместо благодарностей она была готова уже обоих наемников задушить голыми руками. Увы, она была не так воспитана, чтобы срывать свою злость, и тем самым терять свое достоинство, пусть и в глазах таких типов.
Лучший способ справиться с раздражением - постараться переключиться на иной вид деятельности. А именно - решить, что делать с мальчишкой. Или хотя бы для начала узнать, кто он вообще такой. Однако, поразмыслить на эту тему Холикросс не дал, тут же предоставив свои услуги спутникам.
- Если мальчишка располагает какой либо ценной информацией, то я смогу ее добыть.
"Пытками? Ребенка? Всемогущие боги, да чему вообще их обучают в этих орденах?!" Такое предложение было несколько неожиданно, но и вновь Еве удалось сохранить самообладание. В конце концов, после "невинной" шутки про рабыню чему еще можно удивляться? Так или иначе, именно ей предстояло решить, что делать с мальчиком. Ева промолчала, решив никак не комментировать предложение архона. "Пытки, не самый лучший метод. Не исключено, что он попался просто из-за своего любопытства. Таких детей много, и в этом возрасте каждый норовит попасть в неприятности, будто испытывает жизнь на прочность. Можно ему преподать урок, но вид этих двоих, думаю, и без того заставит его как следует понервничать." Ева признавала, что просто не хотела думать о том, что мальчик на самом деле шпион. Ведь в таком случае самым лучшим было бы его просто убить. Когда ты в пылу схватки, такое сделать относительно легко, ведь все вокруг сливается воедино, и ты едва ли своих с чужими различаешь. Но вот так просто... Нет, она не убийца, она не станет марать своих рук, и не будет отдавать никаких распоряжений другим на сей счет, даже если будет худшее. "Есть, конечно, еще способ достать из мальчишки нужную информацию." - заклинательница взглянула на Грейсона, что усердно пытался избавиться от доспехов. "Нет уж. Не хочу быть в долгу у этого... Такое впечатление, будто у меня своих методов нет."
Ева забрала оставленный у дверей тазик с водой, и поставила его рядом с пареньком, опустившись на колени. Она смочила компресс водой и положила пострадавшему на лоб, начав вглядываться в его лицо. Затем девушка проверила, нет ли каких-либо амулетов или отметок на шее и запястьях. Многие культисты обожали помечать своих подчиненных. Тут же почти незаметная ухмылка коснулась ее губ. "Министерство тоже этим грешит. Если подумать, мы не такие уж и разные. У нас всего лишь разнятся представления о свободе и порядке."
- Зик, будь любезен, поведай нам, как и при каких обстоятельствах ты с ним столкнулся, прежде, чем мальчик придет в себя. - тон голоса у нее, как и всегда, был спокойным, ровным, безразличным. Но Евангелину жутко раздражало это самодовольство Грейсона и такое поведение, словно он всем делает одолжение.

Что поделать, в трезвом рассудке и адекватной логике Грейсону не откажешь. Мальчишку было необходимо привести в чувство в любом случае. Главной задачей теперь было не дать сорваться наемникам на обычном ребенке, поскольку заклинательница так и не нашла на нем ни одного признака принадлежности к какой-либо организации. Хотя не исключено, что маленький амулет или татуировка могут быть где-то на теле, просто скрыты под слоем одежды. Очередная усмешка заставила Еву оторваться от своего занятия и взглянуть на самодовольную физиономию мистика.
- Я оглушил его заклятием, посреди толпы, когда он убегал, а после, при помощи полета, унес в небо. - смело заявил тот, словно это был подвиг, сопоставимый с деянием одного из богов. Лично заклинательница не видела в том совершенно ничего восхитительного. Девушка недовольно поджала губы, но вновь промолчала, дабы не нагнетать обстановку. "Итого за сегодняшний день мы объявили о себе так, что можно было с тем же успехом заявиться в поклонникам Белиара в главный храм и высказать им в лицо, что думаем об их божестве. Да просто гении войны! И знаешь, дорогая, что самое отвратительное из всего этого? То, что ты была такой же бестолочью, как и эти двое." За короткий промежуток времени Евангелина умудрилась отчитать себя по всей строгости, правда, только мысленно. Ну еще бы! Не хватало для полного счастья при подобных свидетелях заниматься самобичеванием, им же на потеху. Нет, Ева была не из того теста сделана. Гордость, честь, достоинство - эти качества нельзя терять ни при каких обстоятельствах, даже если все вокруг погибло и сам стоишь на краю пропасти, а цепкие руки костлявой уже держат тебя за горло, ожидая твоего финального падения.
Несмотря на слова Зика, тенелов сильно сомневалась в том, что он убил бы без суда и следствия мальчишку, ведь она прекрасно помнила, как Грейсон кидал ей в лицо обвинения в том, что она "не защитила детей". Быть может, он ставил какие-то разграничения между своими учениками и прочими людьми, но это было очень сомнительно. Не первый раз она уже пересекалась с этим человеком, потому кое-какие выводы все же сумела сделать. Напускное хладнокровие и кровожадность с ее точки зрения были ничем иным, кроме как замечательной актерской игрой. Беда была лишь в том, что эту маску мистик носил настолько часто, что та уже стала его частью, срослась с лицом. И неизвестно, что может случиться, если эту маску с него снять, поддеть защитную скорлупу. Как говорилось в той хорошей поговорке: не стоит снимать с людей маски, вдруг это намордники? Понимала это заклинательца так же потому, что сама обладала схожими качествами, и оттого могла прекрасно понять ход и цель такого поведения.

"Еще жив". Девушка скептически фыркнула, тем самым выказывая все свои сомнения относительно подобного дерзкого утверждения. "Если бы это был какой-нибудь маг, который бы угрожал его ученикам, то да, он бы размазал его по стенке. Но нет. Это - всего лишь мальчишка. Такой же, как и его ученики. " Ощущение чужого взгляда на себе заставило ее поднять голову, чтобы в итоге пересечься на краткий миг с профессором в зрительной баталии. Выдержать взгляд стальных глаз было очень непросто, особенно после того, как она сама видела, на что способен этот человек. Однако, Евангелина тоже была не из простых рабочих и крестьян, а в гляделки играла профессионально с детства. Легкий прищур, почти незаметное отрицательное мотание головой. "Не ври мне, Грейсон."
И вот, она с такой же легкостью поворачивается к архону, словно никаких мысленных угроз и не было.
- Талориан, я ценю твои способности, иначе бы не выбрала. Но позволь для начала мне побеседовать с мальчиком.
Не особо дожидаясь согласия спутников, Ева сняла компресс, аккуратно опустила ткань в воду в тазике, и затем несильно, но довольно звонко похлопала паренька по щекам.

Взгляд Ливетты не был добрым, не был он и какии-либо ещё. Он говорил только одно - "ты врешь". Зик отправил встречный взгляд, ненавидящий. "Сам знаю" - говорил он - "но я не за что не скажу по другому". Смерть - это то, к чему следовало прибегать только в самом крайнем случае, если иного выбора нет. Безусловно, Зик не мог поставить жизнь одного побирушки выше всего общего дела, он не питал иллюзий, взвешивая количество жизней, лежащих на разных частях весов. В конце концов столкновение взглядов разошлось так же как и столкнулось, каждый не видел смысла продолжать...

Вскоре малыш уже очнулся, благодаря вполне примитивным стараниям волшебницы. Грейсон вообще-то хотел предупредить остальных о крикливости сего объекта, но как-то забыл этот момент, а теперь было уже поздно. Когда на лице паренька появился страх, Зику нечего не оставалось как импровизировать, он нахмурил брови и оскалился, карающим жестом указывая на мальца рукой и тем самым завершая заклятие Безмолвия. Хочешь покричать, ну хорошо, покричи, я тебе дам прокричаться вволю. Усмешка Грейсона была жестокой. Дав мальцу попробовать совершить Крик, Зик ещё пару секунд оставался безмолвным наблюдателем, после чего произнес недобрую фразу.
- Я бы на твоем месте вел себя хорошо, тогда, быть может, у меня появится желание вернуть тебе голос.
Сам по себе, Зик понимал, что заклинание вечно действовать не может, впрочем, это понимала и Ливетта, так что если предупреждение по-хорошему не сработает, маг знал, что Мирам просто кивнет Талу, чтобы тот закрыл крикуну рот рукой.

Так непривычно видеть кого-то, кто способен ответить на взгляд. Ева была не то, что удивлена, но совершенно не ожидала, что ответ ей будет в том же стиле, в котором "работала" она сама. Так или иначе, очередной шажок на пути к тому, чтобы собрать о Грейсоне побольше информации для отчета перед Звездой Запада Айрис, был сделан, и теперь можно было в полной мере погрузиться в более простое задание.

Простой способ привел паренька в чувство. Осматривался он недолго, и как только зафиксировал свой взгляд на мистике, впал в ужас. Евангелина дернулась закрыть ему рот ладонью, поскольку сидела совсем рядом, но не успела, поскольку паренек что есть сил стал ползти по полу как можно дальше от профессора. Догадаться, в чем дело, труда не составило. Девушке даже смотреть в сторону мистика было не нужно для того, чтобы понять, с каким тот сидит выражением лица. Фраза Зика, потом угроза Талориана... Отчего-то Еве стало искренне жаль мальчишку, что просто оказался втянут в опасную игру и мог расплатиться за это собственной жизнью. "Тупоголовые мужланы." - в сердцах подумала она, но тут же осеклась, ведь все было построено грамотно: если эти двое представляют угрозу и являются "плохими", то она может выступить в качестве защитника, заручиться доверием паренька и спокойно все выяснить. Евангелине пришлось переместиться вновь поближе к пареньку, при этом молча, но угрожающе взглянуть на Талориана, чтобы тот не подходил ближе и не пугал парня. Кто знает, на что в приступе паники он способен. Окончательно загонять в угол крысу очень опасно для загоняющих.
- Тихо, успокойся. - негромко проговорила она, склонившись к мальчишке. В его глазах читался ужас, на чем можно было выгодно сыграть. Тенелов медленно протянула к нему руку и ласково погладила по голове, словно общалась с каким-то зверьком. - Я не дам тебя в обиду.
Евангелина говорила спокойно и уверенно, будто несмотря ни на что в любом случае все зависело исключительно от нее. "Раз он подслушивал, значит, однозначно, понимает, на каком языке говорил Грейсон. Не думаю, что он знает ашрэфи. Откуда? Есть еще один неприятный вариант, что паренька изначально подослали, зная, что шпиона Зик заберет с собой, а значит, пока он был без сознания, нас могли подслушивать... Чтож, пусть так. Значит, наша стычка с врагом неизбежна, если уже и он ищет встречи с нами." Небольшая пауза требовалась для того, чтобы мальчик более-менее пришел в себя и переключил свое внимание на заклинательницу. Поймав его взгляд, Евангелина улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок.
- Ты ведь меня понимаешь? Как тебя зовут? - действие заклятия Зика вот-вот должно было закончится. Парень не выглядел глупым, значит, кричать не должен. По крайней мере, Ева на это очень надеялась. А начать беседу с подростком она хотела с самых нейтральных вопросов, чтобы разговорить его, чтобы тот мог в самом деле довериться ей.

Кто бы мог подумать, что суммированный эффект двух наемников может дать такой результат. С перепугу мальчонка умудрился даже обмочиться. Он пытался что-то промямлить, но через всхлипы тяжело было понимать, о чем именно он говорит. Захлебываясь в слезах, он свернулся калачиком, лишь бы его никто больше не трогал. Ева истолковала последнее его слово как "простите", это очень подходило к ситуации. Звук приближающихся шагов встревожил заклинательницу. Она взглянула на Талориана и кивнула ему в сторону двери, мол, будь на стороже. Может, за мальчишкой был "хвост"? Отступать было уже некуда: паренька следовало как можно скорее успокоить, и Евангелина пошла на крайние, рискованные меры. Она поудобнее села на полу и аккуратно приподняла мальчишку. Тот из-за страха решительно не хотел менять своей позы, потому заклинательница обняла его, прижав к груди и положив свою голову ему на лоб.
- Тише, тише. Успокойся... - полушепотом повторяла она, поглаживая ребенка по голове, словно любящая мать. Для кого-то в подобной роли Еву было видеть очень странно, но в детстве она так часто успокаивала младшую сестру. "Вот ведь как может неожиданно все получиться..." И в то же время девушка внимательно следила за тем, чтобы "невинный" ребенок ненароком не выхватил откуда-нибудь нож и не прирезал ее за такие неосмотрительные поступки. Возможно ведь было все. Кто сказал, что только она и ее знакомые способны на качественные спектакли? Подослать ребенка, чтобы избавиться от самых слабох членов группы - просто и гениально одновременно. - Если ты будешь послушным, тебе ничего не будет угрожать. Понимаешь? Ну же, успокойся. Мужчины не плачут. - вновь улыбнулась она, просто представив на минутку, как вся эта умилительная картинка с ее участием в главной роли смотрится. - Ты назовешь свое имя? Я - Мириам.
Беседу в любом случае нужно было начинать, несмотря на то, что где-то кто-то по коридорам шастал. Если она начнет сама изрядно нервничать, мальчишка это может заметить, а значит, может почувствовать шанс для побега, который для него обернется непременно смертью. Ева это понимала, как понимали и другие. Но понимал ли это неудавшийся шпион - тот еще вопрос. "Если все будет продолжаться в том же духе, придется все-таки просить Грейсона покопаться в голове мальчишки. Иначе только время потеряем. И без того рискуем, держа его здесь. Эти истерики привлекут постояльцев, а те в свою очередь начнут задавать никому не нужные вопросы..."

"Трусливый щенок," - подумал Талориан видя реакцию паренька. "И это так называемой шпион? У него еще и молоко на губах не обсохло," - с презрением подумал инквизитор и отвернулся в другую сторону. Смотреть на него Холикроссу было противно. Архон как и его нанимательница тоже услышал подозрительные шаги и следуя указаниям Мириам, тихо направился к двери перехватив поудобнее свой меч. Он встал сбоку от двери и замер. Ждать инквизитор умел.
Инквизитора серьезно беспокоило положение дел, творящиеся в этой стране. Влияние архонов в Торговой Лиге было очень слабым, вернее да же будет сказать, что его вообще здесь не было. И не удивительно, что именно здесь находили свое пристанище всевозможные отбросы со всех концов Мистериума. Талориан не имел достаточного "веса" в обществе, что бы хоть что то сделать. Да он состоял в братстве инквизиторов, что по сути было очень престижно, да он имел титул рыцаря, но не больше. Он оставался обычным воином света на службе своего народа. Все важные решения принимал совет Префектов в который он не входил. Так же Талориан был почти уверен в том, что совету Префектов было известно, о том, что здесь происходит, но видимо и они не могли здесь ни чем помочь. От этой мысли на душе инквизитора становилось грустно. "Сейчас не время думать об этом," - оборвал себя на мысли архон. Сейчас надо было сосредоточиться на задании, что он и сделал.

Отредактировано Talorian Holycross (2013-10-17 08:17:26)

Наемники молчали, и это не могло не радовать. Сейчас любое неверное движение, впрочем, как и всегда, могло обернуться серьезными проблемами. Ева не теряла бдительности. несмотря на то, что мальчонку ей было искренне жаль, она не поддавалась на слезы и прекрасно помнила, что все еще находится на задании.
- Очень хорошо, Абдулазиз. Успокойся, тебя не обидят. - вновь повторила Ева. Начало было положено. Однако, бесконечные слезы и ее уже начинали раздражать заодно с неприятным запахом. Прошептав несколько слов, девушка воспользовалась влиянием добра, чтобы внушить как можно скорее обратно пареньку душевное равновесие. Талориан сам должен был ответить служащему и исправить ситуацию к лучшему. Тем временем заклинательница продолжала своеобразный допрос, ведь весь день она не могла возиться с этим ребенком.
- Скажи мне, мальчик, зачем ты следил за этим беловолосым господином? - она приподняла лицо мальчика за подбородок, начав вытирать ему со щек соленые дорожки ладонями. - И почему стал убегать? Ты его испугался?
"Тут, пожалуй, любой испугается. Когда Грейсон разбрасывается заклинаниями, здравомыслящий человек предпочтет убраться как можно дальше от этого ненормального." - хмуро размышляла тенелов, продолжая разыгрывать из себя няньку-сиделку-воспитательницу детского сада. Что думают об этом наемники, честно говоря, ей было наплевать. Им платило деньги Министерство за то, чтобы они выполняли свою работу, а не разглагольствовали. И в данной ситуации остальное уже не имеет весомого значения.

Отредактировано Евангелина (2013-10-23 21:53:23)

Архон молча стоял около двери вслушиваясь в пустоту, вернее он пытался слушать, что твориться в корридоре.
- У вас там все в порядке? - раздался тревожный голос с той стороны двери.
- У нас все замечательно, - выждав какое то время ответил инквизитор. То что они всполошились, в этом несомненно была вина Грейсона. Еще бы притащил в номер бесчувственного мальчишку. "А хотя," - взвесив все за и все против подумал Талориан. Ничего "такого" по меркам этого города он в этом поступке совершенно не заметил. При желании и должном вознаграждении местного персонала можно наверняка было притащить и бегемота с жирафом и заставить их тут спариваться. Здесь очень любили деньги, и за лишний грош могли сделать все, что угодно, в том числе и убить. Дверь была достаточно плотной и увесистой, поэтому архону было сложно услышать, ушла ли прислуга или же нет. На всякий случай Талориан поудобнее перехватил рукой меч и замер в боевой стойке. Если начнутся какие то неприятности он всегда был готов к бою, а тело обладая хорошей боевой реакцией могло в миг среагировать на надвигающуюся угрозу, если она не была магической, но для этого были другие люди способные с ней справиться. без доспехов архон чувствовал себя немного неуютно, но носить их в номере тоже было глупо. "Да убережет Люммин своего верного слугу" - возвел молитву инквизитор своему богу. Пока все было тихо.

До сих пор в дурачка играешь? - Конечно же Зик не смирился. Пусть даже весь город скажет одно, а заклинание Мага покажет другое, Грейсон поверит своему заклинанию. Мнения, мысли, слова людей - нельзя на все это полагаться. Магия была с ним с самого начала и всегда была с ним до последнего, верно служила ему, и неоднократно спасала жизнь, люди же приносили Зику только горе. Ложь, лицемерие, притворство, грубость, жадность, сухость. Иногда люди искренне верят в то что говорят, допустим, в этом случае он мог говорить правду, не зная значения слова "следить", для него это было просто "узнать и доставить послание", даже чтение мыслей не помогает в таких случаях. Но похоже, здесь, все было несколько проще... Заклятие сработало не так? Быть того не может, я не делал ошибок со времен студенчества, магия такого порядка у меня доведена до автоматизма, мог ли я ошибиться? - Вопрос не требовал ответа - Само собой, нет. Это исключено. Нас действительно подслушивали. Я просто побежал не за тем. - Все это значило, что встреча с информатором, вероятно, предстоит очень веселой. На этой мысли Зик и усмехнулся. Нет причин оправдываться, нет причин жалеть. Рабы вообще не достойны жалости, безвольные существа, не способные сражаться за жизнь. Зик вырос рабом, но с самого детства он чувствовал, будто тут - не его место, нет, словно все вокруг какой-то бред, мир неправильный, так не должно быть! У сидящего перед ними пацана не было этого ощущения, потому взгляд Грейсона не на грамм не потерял презрения.
- Так ты раб? Сколько ты стоишь? - Без каких либо церемоний высказался Зик.
Конечно, рабам это не сообщают, но большинство рабов-одиночек продаются на аукционах, и потому каждый их таких рабов знает, за сколько он был продан. Конечно, бывают и такие "господа", которые проводят массовую закупку рабов, для работы на тех же рудниках или на арену, но именно этот раб - гонец, а значит скорее всего его покупали отдельно и знать свою цену он должен. Худощавый, высушенный солнцем, мальчишка, физически слабый, молодой, без особых талантов, наверняка цена ему довольно мала, по прикидкам Зика. Хотя цены могли здорово поменяться за эти годы... 

Да из тебя просто вылитая мамаша, Мирам. Забавно, что на твою долю выпало вляпаться в министерство со всеми его интригами, тебе бы лучше было работать где-нибудь в цирке. - То что "цирк" и "театр" очень многим отличаются, Грейсон не знал. Не интересовался, не говоря уж о том, чтобы побывать в одном из этих увеселительных заведений. Ну, а всю эту серию неприятных мыслей породило лишь то, что "Госпожа" решила пренебречь вопросом Зика в угоду это слюнтявой игры в защитницу сиротливых. Хотя внешне мистик оставался невозмутим.
Значит, рожденный в рабстве. Это интересно. Если выкупить его и бросить где-нибудь в центре Иридиума, а потом понаблюдать. Это может показаться жестоко, но это было бы действительно то, что могло бы этого мальчика спасти, или убить, зависит только от него. К сожалению у меня сейчас другие заботы.

Грейсон поднялся, и молча стал собираться, не дожидаясь ответа паренька. Да и что могло зависеть от его ответа? На его месте даже болван бы не отказался, он понимает, что если опоздает, то ему достанется, но если после опоздания, внимание господина будет отвлечено гостями, быть может, пронесет или хотя-бы меньше достанется. Увы, Зик к хозяину этого недоросли не собирался. Она решила меня идиотом выставить и заставить оправдываться перед неким тюфяком-рабовладельцем, за то что я его раба задержал? Уж прости, есть дела поважнее. Если так хочется, двигай, опрашивай местных буржуев, а я лучше пойду своим путем и пойду им до конца.

Грейсон продолжал собираться, особо не обращая внимания не на закленательницу, не на инквизитора, не на мальца, он теперь пустое место, не представляющее интереса.