Сон всегда был одного и того же содержания: сплошная чернота - и где-то впереди - светлая арка. И путь к ней был один, и был он перегорожен, и преграду эту невозможно было ни обойти, ни уничтожить - потому что взамен каждого. Тени... тысячи, целые легионы теней разных форм и размеров, и всегда - одинаково агрессивные, одинаково жаждущие крови. Клыки их блестели в оскалах, и когти были заточены, как лезвия мечей, и крылья обнимали мраком обморока - а глаза светились краснотой и обещали быстрое и мучительное погружение в ничто, даже не смерть, потому что от души их жертвы ничего не осталось бы, её разорвали бы на клочки вслед за телом. Легионы - против одиночек... но теням неведомо понятие чести, зато очень даже ведомо понятие силы. Удивительно, что каждого из пятерых разорвали не сразу, удивительно, что каждому была дана возможность сопротивляться, прорубаться к арке, спасать свои жизни...
...Арка впереди манит призрачным светом, обещает спасение. Вроде бы и есть выход, но до него невозможно было добраться.
Потом свет, игнорируя теневых существ, расширился, объял сновидцев - и снова отступил, погружая в темноту. Только эта темнота была тише, спокойнее. Она была лишена кровожадных обитателей.
Очнулись они все пятеро почти что одновременно, в глухой тишине, в неопределённом полумраке, на огромной, кажется, ничем не ограниченной равнине. Всю её толстым слоем засыпал серый снег или песок, сразу было не понять: этот материал был холоден и сыпуч. Тем не менее, когда сновидцы очнулись настолько, что стали способны оценивать окружающую обстановку, они все, независимо друг от друга, осознали, что равнина покрытым пеплом. Странным холодным пеплом, сыплющимся с тёмно-синего, в высшей степени беззвёздного неба, кружащим в метели, едва слышно шуршащем под прикосновениями пальцев или дыханикам ветра. Весьма обширные участки этого пепла были покрыты инеем, и отвердели, как корка наста на зимнем снегу. Между тем, когда кто-то попытался встать, ноги его провалились в серую массу почти по щиколотку.
В этой сплошной каше было трудно что-либо разобрать. Только Дамиан, драконьи глаза которого вряд ли было возможно ослепить полностью, оставив их целыми и не заколдовав, смог различить впереди какой-то массив тёмного цвета, и стоящие перед ним две неясные фигуры в светлых одеждах.
Рене повезло особенно: он лежал на спине, и, с трудом распахнув глаза, на которых смёрзлись и покрылись инеем ресницы, обнаружил над собой вдобавок к мельтешащему пепельной вьюгой небу чью-то уродливую обсидианово-чёрную рожу, искажённую откровенно демонической усмешкой. Из-под толстых, вывернутых губ скалились клыки из чьей-то кости, ослепительно белые на фоне лица этого страшного явления.
Адепту показалось, что кошмар ещё продолжается, но уже близок к финалу - он уже видел, как страшный монстр, что восседал на высоком постаменте, изготовился к прыжку... но когда Рене всё же вскочил, как-то даже рефлекторно стряхивая с себя серый, липкий, рассыпающийся окончательно в пальцах и остающийся на коже серым налётом пепел, он убедился, что над ним стояла мёртвая, безмолвная, неподвижная статуя. Камень, которому придали форму уродливой толстой горгульи. И всё же глаза у этой статуи были почти как живые.
Неподалёку, в нескольких метрах, стояла статуя, на вид - такая же. Оскаленная и готовая прыгнуть. То есть, конечно, кажущаяся готовой.
Каждый из них помнил эту адскую боль, которая чувствовалась во сне, когда тени с мрачным ликованием извлекали их сердца, разрывая кожу и без усилий, как шкатулки, раскрывая грудные клетки... но тела всех пятерых ощущались вполне материальными, целыми и живыми. И тела эти, упакованные в свою обыкновенную одежду без какой-либо брони и без зимних плащей, уже очень замёрзли.
Кстати, оружия тоже не было. Венум явственно помнил момент из сна: какая-то особенно сильная, нахальная тень с красными глазами, просто отобала у него оба клинка... вместе с кистями рук, когтями вырвав суставы из сочленений. Теперь руки были на месте, а вот мечи так и не вернулись. Другим сновидцам припомнилось нечто подобное, но чуть менее ясное. Целость их нынешних оболочек, тем не менее, не вызывала сомнения. Да, они живы... вот только где они все? И почему кажется, что если они не выберутся, то придёт даже не смерть, а вечная пустота?
