Война с нежитью была тяжелой и кровавой.  Юный маг достаточно хлебнул ее за время своей службы. Но именно это яростное противостояние мертвых с живыми позволила ему обрасти друзьями. Да их было немного, но за каждого из них волшебник не задумываясь отдал бы жизнь. В первую очередь ими были члены первой команды Грау: Феликс и Мелисандра. Вместе они пережили не одну схватку с нежитью, не сразу но уверенно становясь командой, достойной лучших команд Империи. Каждый из членов был не обделен своими тараканами в голове, что многие высказывали сомнение из этого получится толк. Да сам Грау не верил в положительный итог дела. Но схватки и трудности скрепили коллектив, а потери породили чувства дружбы через общие потери. Третьим другом, а точнее подругой была Джессика. Их дружба слабой тонкой нитью тянулась в далекое детство и должна была бы прерваться, оставшись приятными полузабытыми воспоминаниями. Однако все кардинально поменяла встреча в Иридиуме в мае 17084-ого. При самых глупейших обстоятельствах в погоне за вором столкнулись маг и девушка детектив. Яркие события и впечатления не только возродили полузабытую дружбу, но и вывели ее на новый уровень. После той пьянки в столице Империи, Грау призвали на войну. Джессика не была военнообязанной и их ждала долгая разлука, но каково было его удивление когда в конце лета пред ним предстала, улыбаясь в тридцать два зуба, Джессика. Не говоря долгих слов она просто сграбастала Грау в охапку. Такого сюрприза волшебник не ожидал. Девушка пришла на фронт добровольцем. С тех пор их ждали приключения, боевые задания и много чего еще. Наконец война закончилась, но появилась это задание. Как ни странно на него первым вызвался наш ленивый герой. Он почему то решил, что в другом мире ему будет проще раздобыть невесту, а может друзья наградили его авантюрским азартом. Его выбор поддержали Феликс и Мелисандра, каждый по своей причине. О чем не подумав, Грау сообщил Джессике. На следующий день не известно каким способом, но девушка выбила себе место в экспедиции.  Остальное проходило по плану. Грау понравился новый мир. Магов здесь любили и почитали в отличие от родного мира, когда попасть на плаху инквизиции было не так уж и сложно. А потом следовало это жуткое разделение. Грау много раз помянул про начальство и известную болезнь на одно место. Все его друзья охраняли южную башню в то время как он северную. Чувство, того что он был нужен своим товарищам не покидали его, приводя обычно спокойного мага во взбудораженное состояние.
Командир был гном Мордред. Во время войны он уже командовал Грау и ко. Но это длилось всего лишь сутки, до того как стало известно, что гномам участвовать на стороне людей запрещено. Так что маг не мог сказать точно насколько хорош их командир. Пока гном общался с инструктором, Грау предпочел оценить выданное им помещение. Нужно было узнать высоту потолков,  открыта ли винтовая лестница, что бы, например, перехватить противника поднимающегося по ней прыжком, оценить крепость дверей и наличие засовов.
- Командир, разрешите обратиться к инструктору? - военщина и в Грау слегка проникла. К тому же он хотел подчеркнуть роль командира для отряда и представителя другого мира. Волшебник дождался формального жеста и задал вопрос, - Каковы данные разведки? Какова численность врагов их кадровый состав и моральное состояние?

Пути. Пути физические – дороги, коридоры. Не то. Пути магические – порталы и врата между мирами, а также те странные пути, по которым, судя по названию, ходят Мироходцы. Лестерос никогда не слышал о таких существах, но это было интересно. И напрямую связано с его текущей деятельностью. Все еще не то.
Пути… метафизические. Пути судьбы. Возможности, шансы, случаи, причины и следствия. Вот это оно. Не ожидал волшебник оказаться здесь, но боги, Вселенная и кто там еще имеют свои мнения на грядущее и редко считаются с мнениями своих пешек. Здесь и сейчас, реведант ощущал себя лишь одной фигурой, частью барьера перед неведомой силой, вот-вот собиравшейся обрушиться на мир, к которому волшебник даже не имел никакого отношения. Но все же каждая фигура важна. За последнее время он от нечего делать научился очень даже неплохо играть в шахматы и теперь смотрел на все через призму своего нового увлечения. Весело чувствовать себя солдатом и думать всякие нехорошие мысли о командующем, вот что он воображал, сравнивая армии живых, орду нежити и деревянные фигуры. Сам он, впрочем, был лишен всего этого по десятку причин, воспринимая по отдельности свой теперь уже тактически мыслящий разум и свое тело, все так же бывшее всего лишь магом-одиночкой. Его мало интересовала собственная судьба. Но как тактика, он считал себя сторонним наблюдателем, в мыслях комментируя все вокруг. Ему и самому не особо нравилось такое странное восприятие реальности, вызванное как минимум его склонностью к магии тьмы и теперешним положением.
Предстояло тяжкое сражение на два фронта. Насколько реведант понял, победить одного из противников достаточно, чтобы обезопасить этот мир, но вот второго добивать, судя по всему, также придется. Что, впрочем, объединенными силами должно быть легче. Немногочисленные и.о. героев осваивались с положением, местностью, строили планы. Сам волшебник просто принял к сведению все то, что было сказано. Много времени на размышление ему не требовалось, что оставляло простор для творческого представления о том, чего он не понимал. Конструкция барьера, например, была крайне интересна и непонятна.
Компания, видимо, все-таки перешла к обсуждению тактики боя. Точнее, один гном раздавал ценные указания. Опыт командования в нем чувствовался, но вот про магию он знал не так уж много. Но у него хватало ума не лезть в хитросплетения книг, а использовать базовую классификацию. Так как Лестерос не имел ничего сказать после более опытных, как он надеялся, стратегов, то можно было и выполнить приказы.
Для начала, зачаровать клинки одного из самых странных членов экспедиции, нага, Прикосновением тьмы. Едва ли упомянутый Мордредом полукровка или кто он там мог сделать это лучше. Уже потом – Теневой щит на самого себя. Щитов у него было крайне мало, так что на других не оставалось, ну да пусть всякие там Ари и Грау их страхуют. Ну а на этом полезные заклинания как-то внезапно закончились. Да, волшебник мог призвать Тень, только смысла в этом уж точно не было. Ну а яд, пусть даже магический, вряд ли вообще был страшен этим непонятным существам. Зато в его распоряжении была еще Пентаграмма теней, которая будет поставлена на предполагаемом поле боя, перед башней. Кстати, учитывая наличие времени на подготовку, сейчас вся местность будет усеяна этими пентаграммами.
И оставался главный вопрос, повисший в воздухе. Ответ на него, видимо, мог знать только противник. Во всяком случае, им не сказали, значит, спрашивать бесполезно. И вопрос тот был: кого же из двоих придется встречать и поздравлять именно им?

Каноны воинской касты умалчивали об искусстве осады и обороне укреплений - исключительно из-за бесполезности оных  - и поэтому Эйзекилю нечего было сказать. Он лишь почтительно кивнул-гному-лидеру в знак согласия с его указаниями и извлёк из ножен тальвары и достал из-за пояса крисы дабы магам было на что накладывать заклинания, после чего последовал за Мордредом наружу, на тёплый свет и свежий, влажный воздух этого мира.
Экспедиция... Эйзекиль не помнил, как он прошёл в этот мир - из-за пребывания на суше у него всё чаще случались провалы в памяти, приступы кашля и другие расстройства здоровья. Если верить учителям, то от постоянного нахождения вне родных вод срок жизни уменьшается на тысячу лет. Наг надеялся, что он не проверит это утверждение, умрёт гораздо раньше, ибо это безумие сухопутных, их импульсивность, изменчивость, лживость вместе с позором изгнания долго терпеть невозможно. Всё это рано или поздно сами по себе сведут нага в могилу и это будет ужасная смерть, бесчестная и бесполезная.
Воин океана помнил сражения Догмы с мертвецами Марагора на севере - от Нордторга до побережья холодного океана. Он помнил последующие сражения с Империей и внезапное перемирие. Личный приказ Старца для Эйзекиля - завербоваться туда-то и так-то, принять помощь от того-то и согласиться на предложение. Процесс перехода и первые несколько часов в нём затерялись в дымке утерянной памяти, но то что наг помнил было достойно воспоминаний. После белоснежным пустошей Севера, грязных и вонючих городов двуногих и их мрачных лесов джунгли Ахоста показались воистину райским местом. Обилие дождей, множество рек, тёплая погода - всё это приятно удивило нага. Если бы не миссия с приказом возвращаться назад он бы остался тут - ведь наверняка здесь есть и океаны. Но это повеление омрачало приподнятое настроение Эйзекиля, сводя всё ощущение от пребывания здесь к усиленному стремлению по-быстрее выполнить миссию.
И ещё двуногие. Та гудящая толпа слабых обезьян-переростков, к которым был вынужден присоединится наг. Три женщины, которые просто сами по себе были отвратительны; четверо хилых, слабых сухопутных-магов, один из которых - эльф; двое неживых; одно непонятно что, напоминающее скорее наземное животное, чем разумное существо; и три бойца, которые хоть какими то положительными чертами блистали.  Некоторые из них не замолкали ни на секунду, другие очень любили издавать странные, резкие гортанные звуки, которые выражали высшую степень их удовольствия. Они постоянно высказывали желание общения, в чём даже мёртвые, к которым наг относился со злобой после Нордторга, были лучше их - их спокойствие, отстранённость и невозмутимость вызывали искреннее уважение. Лишь у некоторых их воинское искусство оправдывало их отвратительное поведение и общую ущербность, но таких было меньшинство.
Эйзекилю никогда не приходило в голову, что он смотрит через призму мировоззрения общества наг на сухопутных и он искренне не находил причины, кроме действительной неполноценности этих существ. Если раньше он в этом сомневался, видя героизм отдельных личностей во время войны, то столкнувшись же с двуногими в мирной жизни он их начал от всей души презирать. И это, разумеется, только усиливало горечь изгнания.
Выйдя из башни, наг ненадолго уполз вправо, что бы ещё раз осмотреть эту территорию - она вызывала какое-то особенное подозрение. Конечно, он с большим сомнением относился к решению сражаться вне башни - ведь если там невозможна телепортация, то и противники уйти не смогут - но не смел оспаривать решения гнома, ибо предполагал, что он знает о тактике защиты этих нелепых каменных строений больше, чем житель морей.

Отредактировано Эйзекиль (2013-10-27 03:47:10)

Кенбрет явился как раз тогда, когда набирали добровольцев для экспедиции ни много ни мало в другой мир. Братишка хотел сорваться туда, но лекарка настоятельно попросила его не мешаться. У неё у самой руки чесались причинять добро и насаждать справедливость - иными словами, впервые за долгое время как-то действовать.
Всю войну Гвендолин просидела в Иридиуме, заливая жажду действий усыпляющим отваром и настоем валерианы, прячась в чужих мелких повседневных болезнях и молясь, молясь, молясь о здравии и за упокой... к началу первой военной осени скончалась матушка, далеко не во сне, далеко не мирно, не помогла даже целительная магия - жизнь потеряла ещё один оттенок серости, самый близкий к цвету неба на рассвете. После этого из относительно ярких событий Гвен помнила только редкие письма брата, в которых почти всегда так или иначе была зашифрована просьба "не иди добровольцем, сиди дома и жди, береги себя и мою матушку". Ну, и дни Поминовения Усопших. В общем-то, письма и удерживали дома. Плевать на то, что впору на стенку лезть, она брату обещала дождаться, и с рук на руки передать ему родительницу, кажется, понемножку очумевающую от такой заботы.
А теперь, раз уж лекарка ничего не смогла сделать для своего мира, своей страны и своей семьи, имело смысл воспользоваться шансом и поучаствовать в судьбе чужого государства из далёкого мира. В общем-то все знали, что будут делать: сражаться, предотвращать развал мира. Ну и в самом деле, не отправлять же всяческих добровольцев на простую экскурсию по чужим странам. Уж это - ясно; на экскурсию отправят других, тех, кто в верхах, например, или тех, чья жизнь положена на исследования.
***
Ахрост оказался прекрасным, но и пугающим миром. В первые два или три дня Гвендолин во всех без исключения местных видела жуликов, обманщиков и ещё чёрт знает кого: ну не могут люди быть так просты. Потом поняла (не совсем, конечно, поверила, но и кто в такое поверит сразу?): тут так принято. Улыбаться друг другу. Приходить на помощь в случае беды. Так принято... как в Иридиуме было невозможно представить осень без дождей и человека без заначки под матрасом и скелета в шкафу, так и здесь не было пословиц наподобие "сделай другу гадость - будет сердцу радость". Самым близким к местным жителям мистерийским явлением была раса вифрэев, только здешние были куда ответственней, куда честнее и куда серьёзней, чем хвостато-ушастые весёлые жулики с Каталии. И это всё, как выражался в своё время учитель Гвен, "по совокупности преступлений", однозначно предрасполагало к робкой симпатии.
А природа? Девушка никогда не видела такого цветущего великолепия даже в конце весны и начале лета в лесу или в садах. Более того, с детства занимавшаяся травничеством и знавшая множество ярких и нежных, вычурных и простых, но однознано красивых цветов, Гвендолин и представить себе не могла, что бывает такое. Что бывают цветы, похожие на крылья бабочек и на дорогущие десертвы в витринах кондитерских, что бывают такие сладкие и, наоборот, такие жгучие и резкие запахи, что бывает такая шёлковая трава.
Неведомое до этой поры чувство - теплота в сердце при одной только мысли и улыбка, иной раз против воли рвущаяся с губ - захватило целительницу с головой. Это было удивительно похоже на первую любовь - по крайней мере, на первую любовь в том виде, в котором её пишут в романах. И если раньше Гвендолин стремилась в этот бой, просто-напросто спасаясь от мерзкого чувства безысходности и собственной бесполезности, то теперь ей от всего сердца хотелось сделать для Ахроста что-нибудь хорошее, что-нибудь, в чём этот мир нуждается; защитить, то есть сделать всё возможное для успеха миссии, возложенной на плечи посланцев Мистериума - это было проще, очевиднее и малозначительнее всего.
***
В таком романтическом настроении (правда, изрядно подпорченном присутствием нежити и отрезвлённом боеготовностью) Гвендолин в составе своей группы прибыла в Северную искажающую башню. До поры она старалась помалкивать, тем более, что большинство участников этой авантюры вызывали у целительницы так мало симпатии, что напрашиваться на разговор с кем бы то ни было она считала не только бессмысленной, но и неприятной затеей.
- Гвен, твоя задача сбегать в погреб и посмотреть нет ли там чего интересного. И вернуться мигом к нам.
- Кхм... - Гвендолин поперхнулась мыслью о том, что в погреб стоило бы отправить Орнеллу с её призраками, раз уж их действительно будут призывать. Неосвещённые, труднодоступные холодные складские помещения - самое место для тёмных спектральных сущностей. - Сейчас.
Конечно, лекарке не пришлось по душе уменьшительное имя, особенно при том, что до сей поры девушка поправляла тех, кто обращался к ней коротко, но ещё больше ей не понравилась мысль о том, чтобы отделяться от группы. Даже от такой, какая наличествует: с нежитью, змееподобным воином и сомнительными полукровками. Из всей подобравшейся компании целительница более-менее спокойно реагировала лишь на Грау и Мордреда, и, тем не менее, боялась сейчас оставаться в башне, пусть и в целях разведки.
Мордред - командир. Ему виднее, что делать, а я получаю отличную возможность побыть подальше от нежити и, как следствие, дышать посвободнее. Отличное утешение, только, вот незадача, фальшивое насквозь, как и все подобного рода попытки самовнушения. Целительница скользнула рукой в карман набедренной сумки, которая, хоть и лишилась половины былого содержимого, но привычно висела у левого бедра; там, в сумке она нащупала флакончик, в котором хранилась очень резкая по запаху нюхательная соль - она отлично прочищала мозги. Эту соль она переложила повыше, поверх свёртка с корпией и тканевного бинта, а рядом с флаконом расположила обеззараживающую мазь. А нож из сумки вообще перекочевал за пояс, потому что - мало ли, окажется нужен.
Все эти нехитрые приготовления Гвендолин совершала, быстрым шагом направляясь к помещению, где был вход в разнесчастный погреб. План башни был знаком целительнице, поэтому тратить время на осмотр всех комнат от дальних до ближних она не стала. Чувство жизни должно было подсказать, есть ли в погребе кто живой, а Гвендолин тем временем вспоминала всё, что касалось обнаружения колдовства в академическом курсе теории магии. Эти знания малость подзабылись за давностью лет и отсутствием ежедневной необходимости в них, но ещё не осели камнем на дно памяти.
Люк оставлю открытым, свет будет падать сверху... мало, но хотя бы что-то. Потом, если... успею, попытаюсь осмотреть другие комнаты.

День за днём стирающиеся из памяти, но невероятно близкие и знакомые символы таинственно переплетались между собой, описывая на земле пентаграмму Порчи. Орнелла была лишена возможности колдовать с довольно давних пор, однако сейчас, как ни странно, новое сплетение чар после долгого расставания со Стихией не доставило некромантке никакого удовольствия. Это было... непривычно и вместе с тем нестерпимо больно. Мортен не испытывала ни ярости, ни вдохновения, ни единства с родной Смертью: Орнелла чувствовала лишь разрушительную пустоту.
Говорят, мёртвым не ведомо, что значит изумление или страх: в тот момент Дарк была готова поспорить с этим утверждением. Некромантка непонимающе смотрела на собственную пентаграмму, будто бы ожидая чего-то, но ничего не произошло – ничего не изменилось. Прежде, стоило лишь Мортен произнести одно-единственное магическое слово, стоило лишь позвать свою Стихию, как душа её начинала согреваться, стремление идти вперёд – напрямик к своей цели, становилось ещё более острым и ярким, а сейчас... всё это исчезло. Всё, ради чего Орнелла существовала, исчезло.
Мортен испугалась. Как бы комично, глупо и безумно это ни звучало, но она испугалась, и отчётливо слышала свой страх. В панике некромантка попыталась сотворить ещё одну Пентаграмму Порчи, уже на другом месте, однако, ничего по-прежнему не желало меняться. Слова, жесты, концентрация – действия, за долгие годы отточенные до автоматизма... действия, ныне ставшие пусть не бессмысленными, но убийственно пустыми.
Ахрост ли, Мистериум ли, божественный ли обитель – Орнелла забыла о том, где находится. Безусловно, она осознавала тот факт, что после войны существование её никогда не станет прежним, осознавала, что рано или поздно Смерть ускользнет от неё, но сейчас обстоятельства лишний раз подтвердили всё это; заставили абсолютно убедиться в этом. 
Скоро, совсем скоро.

Грау пожал плечами на слова Мордреда. Гном проявил твердолобый характер своих собратьев и снова назвал слова Грау глупыми. Волшебник к счастью был не из кичливых дворян или просто злопамятных, так что решил больше надеяться на себя. Ну а уж после слове гнома о снятии с себя полномочий, у мага вообще оказались развязаны руки. Но был Мордред и кое в чем прав. Требовалось организовать оборону. И маг начал создавать пентаграмму заморозки прямо под лестницей. Ему предстояло сделать путь наверх неимоверно сложным. После создания пентаграммы, волшебник начал подниматься наверх. Уже через двадцать пролетов он понял, что ему надоело, еще через пять Грау решил начинать действовать. Заклинание каток, подстроенное под лестницу легло ровным слоем льда от двадцать пятого пролета до самой двери. Волшебник был более чем уверен, что это подпортит противнику жизнь, если он отважится подняться по крутой гладкой ледяной горке. Волшебник с удовольствием прокатился вниз, ведь теперь не надо было работать ногами. К сожалению для него гордо стоять на ногах он не смог и почти сразу плюхнулся на пятую точку, на которой доехал до конца. Скорость набралась приличная, так что пришлось тормозить дуновением. Иначе бы маг пробил бы своим телом и стену и дверь. Только после этих незначительных приготовлений маг пошел наружу.

В подвале было пусто, как в некоторых головах, однако девушка всё же обошла его, придерживаясь за стенку - полумрак не был союзником её слабых глаз - а потом, привыкнув всё же к рассеянному слабому свету и тёмному помещению, хорошенько осмотрелась. Нет, ничего особенного не появилось - пришлось вылезать обратно на вольный свет. Не сказать, чтобы это огорчало.
-Где?.. - не озвучив вопроса полностью, целительница глянула на открытую дверь на лестницу и ответила сама себе, тихонько, под нос. - А, спустился.
Гвендолин пренебрегла осмотром остальных помещений (походя рассудив, что в таком бою из снадобий и инструментов может понадобиться разве только нюхательная соль и нож, и то очень вряд ли, а значит, о воде можно не беспокоиться), но всё равно догнала гнома уже на улице. Она не слышала короткого и резкого диалога между ним и Грау, и потому пребывала в полной уверенности, что волей-неволей обязана отчитаться перед командиром. Отчитываться ей не нравилось: она не умела этого делать даже тогда, когда училась лекарскому ремеслу, и вовсе не горела желанием учиться. Стоило волшебнице представить, будто она стоит перед кем-то навытяжку и браво тараторит что-то наподобие "здравияжелаюразрешитедоложить", как ей становилось удивительно противно, как от самой себя, так и от всевозможных гипотетических командиров. Поэтому управление своими действиями лекарка постаралась взять в свои же руки... однако, всё же, рассказать о наличии отсутствия "чего-нибудь интересного", было необходимо. В конце концов, именно об этом её и попросили, отправляя в подвал.
- Мордред! В подвале пусто, никого и ничего особенного нет, но, скорее всего, и не должно быть.
Гвен помолчала несколько секунд, настороженным, почти что испуганным взглядом оглядывая горы вокруг Северной башни. Она никогда не была в такой местности, и горы не то, чтобы пугали её, но совершенно точно внушали некий полусознательный трепет пополам с уважением к этому обширному каменному массиву. Девушка внимательно присмотрелась к обстановке, прикидывая, что бы такого сделать, что могло бы помочь или подстраховать.
Из того, что она знала хорошо и отлично, на вооружении девушки было несколько заклинаний... но все они обретали смысл и точку практического приложения лишь после того, как станет ясно, кто именно противник защитников Северной башни. Им - защитникам, то бишь - сказали, что придёт кто-то из двоих. Брат или сестра. Воин или магиана. Кто именно - не сказали...
Значит, оставались пентаграммы. С ними не прогадаешь точно.
Если нам придётся отступать, моя пентаграмма должна сохранить силу и внутри башни. Значит, центр нужно расположить у входа, тогда я встану у стены и смогу колдовать и там, и там. Ну-ка!..
Волшебница, держась на всякий случай за широкой, но невысокой командирской спиной, прикрыла глаза, вскинула руки и принялась сплетать отточенные годами упорных тренировок жесты. Голос, которым она произносила заклинание, рисующее и напитывающее силой Пентаграмму Исцеления, вышел из её обычных пониженных интонаций, и звучал неожиданно звонко и гортанно. Она прикрыла глаза и сосредоточилась на магическом рисунке, давным-давно осевшем в её памяти.
- Это пентаграмма Исцеления, в помощь моей целительной магии. На... немёртвых она не окажет влияния, - пояснила целительница, опуская руки и оглядываясь вокруг. Линии пентаграммы были скорее салатового, чем зелёного цвета, и со стороны почти не просматривались на фоне травы и земли, но теперь всё, что окружало девушку, казалось каким-то другим, наполненным эфемерной прелестью и силой. Как будто появился помощник, опора, незримая, но от этого не менее действенная - а впрочем, так дела и обстояли. Чем пентаграмма не опора волшебнику? - Я встану у стены башни, и буду внимательно следить за ходом боя. Если что случится - моя магия не заставит ждать.
Девушка сказала это Мордреду, но имела в виду всех живых, что окружали её. Она поглядела на гнома, ожидая его формального разрешения, и снова обвела взглядом окружающее башню пространство, внимательней прежнего прислушиваясь к Чувству жизни. Ей казалось (пау раз даже явственно мерещилось на фоне очередного камня), что вот-вот появится откуда-нибудь издали ещё одна фигура - и тогда уже придётся принимать более серьёзные меры. Одну из таких мер - заклятие Стойкости волшебница решила подготовить заранее и держать при себе до последнего; кому-нибудь да пригодится, точно так же, как и Чудотворная аура, сопровождающая целительницу (а значит, и её ближайших спутников) повсюду и всегда.

- "Может, создание Тени было все же не лучшей идеей?" - подумалось темноволосому парню, после того, как он почувствовал легкую головную боль. На поддержание Тени он тратил весьма приличное количество энергии. В прочем, не важно. Быть может, она все же окажется полезной юному адепту. Ожидание начинало утомлять, как вдруг послышался чей-то незнакомый голос и злобный хохот.
- "Похоже один из Мироходцев таки пожаловал на бал." - предположил Артемис, тут же решив отдать ментальный приказ Тени, чтоб скорее возвращалась. - "Быстрее обратно. Ты нужна мне здесь. Позволять ей продолжать шастать не пойми где, когда вот-вот начнется сражение, было бы весьма глупо по мнению Мориэла. Отдав приказ своему темному созданию, красноглазый юноша осмотрелся. Врага видно негде не было. Так же не было видно и некоторых членов их группы, что не очень радовало. Особенно учитывая тот немало важный факт, что оба отсутствующих - воины ближнего боя, являющиеся единственными таковыми во всем их отряде. Так что, если противник решит нанести удар по магам, вполне возможно, что это кончиться для кого-то из них весьма трагично. Первым выдвинул идею немертвый тёмный маг. Лестерос предложил товарищам пойти поискать обладателя голоса и выяснить, кто он.
- "А стоит ли? Здесь мы защищены сзади стеной башни и нашими пентаграммами. Если же мы уйдем отсюда, то у врага будет возможность нанести удар в спину. Хотя, в прочем, посмотрим. Все же в тактическом плане я полный ноль, так что, может я чего-то и не понимаю. Посмотрим, что скажут или сделают другие. В любом случае, будет лучше держаться месте." - для себя темный адепт решил, что пойдет на поиски неизвестного противника только в том случае, если и остальные решат сделать тоже самое. В противном случае парень просто останется где стоит и будет ожидать нападение врага, чтобы метнуть в него уже готовый магический снаряд, удержание которого, кстати говоря, сказывалось на полуэльфе ментально.
- Не растратить бы так всех сил к середине боя. Я конечно могу восстановить магическую энергию за счет «Ритуала теней», но учитывая длительность его проведения, я вряд ли смогу завершить это заклинание во время сражения." - факт головной боли, пусть и не сильной, начинал немного раздражать вкупе с тем, как опрометчиво тратил сейчас адепт свои силы. Идея призвать Тень все казалась все более и более плохой. А мысль о допущенной ошибке Артемиса и вовсе не радовала, ведь она вполне может сыграть с ним злую шутку.

Голос не обрадовал Грау как и остальных. Волшебник хотел не спеша подготовиться к приходу врага. Пентаграмма здесь, каток там, плюс еще пара интересных идей что громоздились в голове волшебника. Но видно сама судьба решила повернуться к магу не той стороной. После провала замысла с ледяной горкой Грау решил сделать хоть самое необходимое. Пентаграмма "Песнь ветра" отличное решение. Воинам хотелось ускорения? Грау их этим обеспечит, но сначала пентаграмма. Сей предмет он разместил центром на входе в башню. Таким образом она могла работать и снаруж башни перед входом, а так же внутри.
Маг следующим этапом после создания пентаграммы решился призвать Хвосс. Элементаль была безумно общительной и столь же безумно активной. Для мага было истинным мучением беседовать с ней. Прежде чем он отвечал ей на один вопрос, она успевала задать еще три, два раза предложить поиграть в догонялки и четырежды прокомментировать что либо. Но эта элементаль была сильной, а так же довольно славной, что Грау не мог на нее злиться, особенно после того как она спасла ему не раз жизнь.

Меня...Ронять! Плащ! Убью, гада!
Гном рывком поднялся на ноги, и тут же побежал в сторону башни, на ходу выхватив молот и одев петлю на руку, да приготовив руку с щитом, дабы резко отразить атаку.
С одной стороны стоило бы закричать предупреждая товарищей об опасности. Но Эмир и так наделал немало шума - слышали наверняка. Потому гном побежал максимально навострив уши и сосредоточив внимание  - любой посторонний звук мог означать атаку с фланга или со спины, и гном был к ней готов.
Блок и стена для обороны, и пара железных кулаков - нападение, лучшая защита. Да и быстрыми ударами куда проще откинуть противника подальше от себя.
Мор бежал так быстро как мог, внимательно следя за дыханием, что бы не запыхаться.
Началось...

Почувствовав тревогу, отряд стал более-менее стягиваться в одну точку. Отличилась Лишь Орнелла, бросившаяся навстречу Мордреду. Она заметил образанный плащ гнома и самого гнома в полной боевой готовности, бегущего навстречу. Со стороны Мордреда был довольно неестественно видеть встречающую его некромантку, но это было не страшнее, чем появляющийся непойми-откуда и непойми-как ВРАГ. На некоторое время все затихло. Гвен не чувствовала никакой заметной жизни, кроме живых товарищей, их ритм сердцебиения успокаивал. Пока, все ещё живы, никто не умер, ну...  не считая тех, кто уже давно был мертв...

Такое ощущение, что противник сам дал им всем собраться в одном месте, чтобы торжественно появиться пред их ликом. Ощущения не обманули. Первым откликнулось чувство жизни, а потом и внимательность всех остальных. Эмир стоял немного впереди все, на скале-возвышенности, плащ подхваченный ветром, маска в виде черепа, капюшон. Из оружия была заметна висящая на поясе боевая кирка с пробойником, остальное было спрятано. Руки были сложены на груди.

Эмир: Хе-хе, да я погляжу не все тут безнадежно. - Похоже, Эмир отвечал Гвен. Голос его был сильным, молодым, но с хитринкой, что немного не соответствовало его зловещей маске. - Что то вы все какие-то напряженные. Расслабьтесь, я пока ещё не убивать вас пришел, а словцом перекинуться. Ну так что, раз ваш бравый лидер решил бросить вас на произвол судьбы, что без сомнения, выглядело со стороны очень жалко, может быть найдутся добровольцы, например ты, красавищна, не хочешь поболтать? - Ловкач в маске показал пальцем, на Гвендолин, хотя сомнений нет, он уже всех осмотрел.

Хвосс: Хозяин, а можно мне с ним поговорить? Можно? Можно? Можно? Можно? - Хвосс говорила шепотом, инстинктивно понимая важность ситуации, но находясь рядом с Грау, потому он, да и остальные, её хорошо слышали. - Обещаю, что не буду рассказывать про тебя гадости. Честно-причестно! Ах да, хозяин, а тебе не кажется, что маска была бы забавнее, если её разукрасить? Например, нарисовать красные и синие полосы, можно и зеленые... Точно! Я придумала, хозяин! Купи себе такую-же маску и сделай её разноцветной! Здорово же! Так как приказа не было, элементаль крутилась на месте, говорила не громко, но много, как обычно, радовалась, что её призвали, иногда возвращалась к Грау, пролетала вокруг него и снова становилась рядом.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2013-11-09 07:28:12)