Анкета персонажа

1) Имя, Фамилия (прозвище или псевдоним, если есть):
             Аминаэль Таварилл, для родителей - Нэли, остальным представляется как "Ивица"

2) Ученик/Учитель/Свободный персонаж: Свободный персонаж

Деятельность: Сильфида

3) Раса и религия Светлая эльфийка, почитает Этерию

4) Дата рождения и возраст/На сколько выглядит по человеческим меркам:

              784 года, выглядит на 26-28 лет. День рождения: 2 апреля 16301 года.

5) Характер (не менее 8 полных строк):

Аминаэль - единственный ребёнок в семье. Так получилось, что после рождения первенца мать больше не могла иметь детей, поэтому весь запас родительской любви водопадом обрушился на неокрепшую детскую психику. Казалось бы, что тут плохого? Но каждый шаг юной Нэли был под строгим материнским контролем. Каждая новая царапина на коленке приводила почтенную госпожу Таварилл в сильное волнение, а Аминаэль - в слёзы. Ведь очень не хотелось расстраивать маменьку, но та статуэтка на верхней полке шкафа в гостиной так заманчиво блестела... Искренняя и деятельная любознательность девочки толкала её на почти постоянное изучение окружающего мира, а врождённая упёртость не позволяла бросить начатое, не добившись результатов. К счастью, родительская мудрость и рано открывшаяся способность к магии Жизни перенаправили энергию Ивицы в более мирное русло - к книгам богатой отцовской библиотеки.
Несмотря на более чем большой объём получаемых знаний, учёба давалась Ивице довольно легко. К ста пятидесяти годам в ней стал проявляться отцовский перфекционизм, поэтому доступные заклинания оттачивались до блеска, теория зубрилась до последнего слова, а неудачи приносили горькое разочарование, переходящее в настойчивое желание продолжать дальше, "до победного", даже если было далеко за полночь, а усталость брала своё. Увы, здесь даже любящая и любимая мать ничего не могла поделать - ведь именно она в своё время в красках рассказывала ей о долге сильфиды и о её возможностях. Даже упоминала, что, если изучить все тонкости магии Жизни, можно будет возвращать души умерших. Это не могло не оставить след в чуткой душе Аминаэль.
Всё это развило в эльфийке пытливый ум, упорство и целеустремлённость. Однако в её душе бушевали страсти, порождённые юношеским максимализмом и идеализмом чистейшей пробы: мир делился на чёрное и белое, и лучше было умереть, но спасти как можно больше несчастных. Подобные черты были в её характере ровно до тех пор, пока она "нос к носу" не столкнулась с суровой реальностью, её болезнями и страданием. Время и жизненный опыт привели её к понимаю того, что в мире больше цветов, чем два, а каждая жизнь ценна сама по себе, без оговорок. На смену максимализму пришла спокойная деловитость, чужие ошибки уже почти не вызывали возмущения, а собственные - злых слёз. Как-то незаметно Ивица поняла, что лечит уже не во имя долга и восстановления справедливости, а просто потому, что искренне хочет помочь очередному соотечественнику, пусть даже болен он будет подхваченной по собственной же глупости простудой.
Но это вовсе не значит, что неуёмная энергия и сильные переживания остались в прошлом. Её мать часто любит сравнивать сильфиду с водой: бурный, но мелкий горный ручеёк впоследствии разливается в широкую реку. Неспешно течёт она, но кто сможет изменить ход течения? А о том, какие течения, ключи и стремнины скрываются под внешне невозмутимой гладью и вовсе не получится разглядеть.

6) Внешность (не менее 9 полных строк):

Треск пера, скрип пергамента... в тихих и спокойных отсветах свечи видны черты нежного, милого лица. Они несколько остры, словно отточены движениям умелых рук, давших рождение не одному магическому трактату; но они же изящны, мягки. Небольшие розоватые губы, аккуратные, в меру выразительные скулы, спадающий на лицо локон рыжевато-каштановых волос, - эльфийка улыбается и добавляет к своему образу несколько новых строк. Она редко пишет о себе, но сейчас — особый случай. Раз в десять лет Аманиэль отмечает собственные изменения, строго вовремя, дабы отмечать для себя множество интересных моментов. Эта строгость и некоторая холодность читаются во взгляде изжелта-зелёных глаз, неотрывно следящих за текстом.
Интересно же, отнюдь, не только лицо. Эльфийка меняет позу, закидывая ногу на ногу и опираясь подбородком о ладонь. Не так уж просто, при росте в 183 сантиметра, удобно устроиться на стуле за не очень широким столом. И рука затекает без движения, быть может, пора размяться? Эльфийка неспешно встаёт, с наслаждением потягиваясь и скользящей походкой подходит к зеркалу. Из его глубин на неё смотрит высокая, худощавая - шутка ли, при таком росте вес застыл на 69-и килограммах -  девушка... Нет, женщина... Или, всё-таки, девушка? Слишком много лет таится в глубинах её жёлто-зелёных глаз, губы изгибаются в тонкую улыбку, и в такие минуты даже неверный свет свечи не обманет случайного наблюдателя - перед ним ровесница вековых дубов Левиана.
Ивица откидывает тяжёлую косу за спину, придирчиво оглядывая себя с головы до ног и довольно хмыкая. Всё-таки на внешность ей жаловаться не стоит: как говорит её мать, вид Ивы "в полной мере отражает её происхождение". Кроме того, такие глаза и волосы оттенить проще простого.
Аминаэль любит под настроение вплетать в длинные, до середины спины, волосы,  тонкие стебли цветов и яркие, свежие бутоны. Одежду, в силу мягкого климата, тоже легко подобрать, особенно в цвет яркой зеленой листвы с золотистыми или иными орнаментами. Только, что ни говори, чаще приходится обходиться одеждой совершенно иной, удобной и прочной, способной переносить трудности длинных переходов.

7) Биография (не менее 20 строк):

Аминаэль родилась ранним весенним утром,  в возвышающемся среди прекрасных левианских садов доме эльфийского дипломата Морнэмира Таварилла и его жены, сильфиды Анкалимэ Таварилл. Как это часто случается у светлых эльфов, роды были тяжёлыми, и, пусть и закончились благополучно как для матери, так и для новорождённой, лишили госпожу Таварилл возможности впоследствии иметь детей. Поэтому вся сила материнской любви (а хватило бы её на троих, не меньше) была направлена на попискивающий комочек в ажурной колыбельке. Сколько ночей Анкалимэ просыпалась от каждого шороха, испуганно подбегала к спящей дочери, а потом, убедившись, что причин для беспокойства нет, долго вглядывалась в по-детски безмятежное личико. Эльфийка и надеялась, и боялась одновременно: вполне возможно, что дитя унаследовало от неё талант к магии жизни, что не могло не радовать Анкалимэ, но участь сильфиды... почётна и горька. Эх, знать бы наперёд, какие камни и стремнины встретятся на пути её крошки...
Не доверяя нянькам и сиделкам, госпожа Таварилл почти всё своё время проводила с дочерью. Но Нэли оказалась любознательным и подвижным ребёнком, с первых же шагов стремившимся исследовать всё, что её окружало. К вящему неудовольствию Анкалимэ Морнэмир всячески поощрял подобное поведение дочери, не видя ничего ужасного в паре царапин или даже (о, ужас!) в разбитых коленках.

Безмятежная и ни к чему не обязывающая жизнь маленькой эльфийки закончилась в четыре с половиной года. Увлекшись чтением, Анкалимэ не заметила, как Нэли в очередной раз пытается залезть на старую яблоню, чтобы проверить, цело ли спрятанное в ветвях птичье гнездо. Однако радоваться находке долго не получилось - слабые детские ручки не могли долго удерживать Аминаэль, и она с визгом и шумом рухнула вниз. К счастью, было невысоко, а упала девочка на недавно разрытую клумбу, но руку себе всё-таки разодрала. Задумчиво любуясь проступившими на светлой коже капельками крови, она уже с тоской представляла разговор, после которого, её, несомненно, лишат на день сладкого и отправят в постель, не дав посмотреть на обещанный вечером фейерверк. Эх, а Нэли так его ждала... Неизящно шмыгнув носом (папа говорил, что благородные эльфийки не плачут), она хотела уже пойти к матери, втайне надеясь разжалобить её своим от головы до пят несчастным видом - вдруг получится? Окрылённая надеждой, маленькая эльфийка вприпрыжку побежала к Анкалимэ, которую, к слову, уже насторожила подозрительная тишина в саду. Когда любимое дитя, с растрёпанными волосами, в испачканном и кое-где порванном платьице застыло на пороге, смущённо глядя в пол, госпожа Таварилл только вздохнула и покачала головой. Будь здесь Морнэмир, он бы понял, что было у неё на уме. Но эльфийка, взяв себя в руки и придав лицу строгое выражение, спросила у "нарушительницы", что случилось на этот раз. Как это часто бывало и раньше, сбивчивый рассказ прервался ещё на середине извечной фразой "Почему нельзя было просто спросить?..." И тут Анкалимэ заметила тщательно скрываемую до этих пор руку. "Покажи", - непреклонным голосом сказала она. Нэли замялась, прекрасно зная, как расстраивают госпожу Таварилл её "ранения". Испуг, нежелание огорчать любимую мамочку, саднящая боль в оцарапанной руке, желанный, но становящийся таким далёким вечерний фейерверк - всего этого оказалось слишком много для детского сердечка, и нахлынувшая волна эмоций нашла привычный для неё выход - Аминаэль расплакалась. "Хоть бы ничего не было!... Ну пожалуйста..." - казалось, все мысли девочки слились в эту расплывчатую, но горячую просьбу. Анкалимэ, больше встревоженная слезами дочери, чем её внешним видом, опустилась на пол рядом с ней, и, прижав девочку к себе, шептала на ушко слова утешения. Едва водопад слёз начал иссякать, как эльфийка ласково повторила просьбу показать руку. Тихонько всхлипнув, Нэли закатала рукав и зажмурила глаза, шагнув в неизвестность, как в ледяную воду. Вдруг до неё донесся слегка изумлённый голос матери: "Так чего же ты испугалась, маленькая моя?" Девочка недоверчиво раскрыла глаза и быстро посмотрела на потолок, чтобы ненужные уже слёзы закатились обратно. После этого перевела взгляд на руку. Испачканную в земле, но абсолютно здоровую руку. Несколько раз моргнув, она провела пальцем по тому месту, где раньше была царапина Анкалимэ сразу всё поняла. Чтобы удостоверится в своей правоте, она приподняла изорванный подол платьица девочки и пристально взглянула на её колени, к которым ещё вчера терпеливо прикладывала корпию, смоченную в настойке подорожника - сильфида предпочитала не пользоваться магией, когда вполне можно обойтись иными, не менее действенными средствами. Колени тоже были абсолютно здоровы, ни следа от вчерашних "приключений". "Скажи, Нэли, ты давно так умеешь?" - осторожно поинтересовалась она у притихшей девочки. Та решительно замотала головой, превратив остатки косичек в каштаново-рыжий ураган. Анкалимэ поднялась, протягивая руку дочери: "Думаю, на сегодня хватит беготни. Пойдём, я покажу тебе кое-что".
А фейерверк вечером всё-таки был.

Так, осторожно и постепенно для крошки Нэли начал открываться таинственный мир волшебства. Зная неусидчивый характер своей ученицы, госпожа Таварилл не заставляла её неотрывно сидеть в классной комнате, грызя гранит науки. Она постаралась превратить всё в игру, сплетая буквы и цифры из стеблей плюща и дикого винограда (за долгие века своей жизни эльфийка почти в совершенстве овладела магией природы). Так же Анкалимэ, видя, что непоседливое чадо опять откуда-то упало, теперь предлагала девочке сперва использовать свой дар и с удовольствием и гордостью наблюдала, что получается это у Нэли всё лучше и лучше. Со временем маленькая сильфида стала лечить больных птичек, простуженных щенков и синяки всех домашних. А по вечерам она замирала, слушая завораживающие истории, рассказываемые певучим голосом матери.
...Однако с каждым годом за учёбой Нэли проводила всё больше и больше времени. И дело было вовсе не трудностях - трудности только разжигали интерес эльфийки, - дело было в стремлении. Жажда новых открытий, многим свойственная в юном возрасте охватила эльфийку с головой. Твёрдое для столь раннего,  - всего лишь 120 лет, пустяк для любого светлого эльфа, - возраста, решение стать сильфидой придавало ей сил и упорства, а возможности матери и прочитанные о легендарных целительницах книги убедили её в правильности выбранного пути. Пока что Аминаэль под руководством приглашённых учителей постигала основы и теоретическую часть необходимых для любого врача наук: анатомии, ботаники, алхимии, математики, зоологии (на последней настояла госпожа Таварилл, утверждая, что сильфида не столько врач, сколько целительница, следовательно, должна уметь оказывать помощь всем страждущим). Отдельный педагог преподавал основы магических наук, таких как мистика и эфирология, чтобы юная эльфийка разбиралась в теории волшебства (на протяжении всего срока домашнего обучения, которое длилось более сотни лет, изучение этих дисциплин стало чем-то вроде хобби: древние законы магии и загадочность эфира тревожили молодой ум, поэтому по выходным, когда уроков не было, Аминаэль можно было найти в саду с учебником, сборником очерков или научным трактатом). Контроль за развитием дара к магии Жизни и изучение всех тонкостей этой стихии взяла на себя её мать. Ведь было необходимо не только объяснить, каким заклинанием или зельем лечить ту или иную болезнь... Нужно было собственным примером показать, какой должна быть сильфида. Не была оставлена без внимания и другой, начавшийся пробуждаться дар Нэли, так же унаследованный от матери - дар к магии Природы. Нэли вслед за матерью считала её неотделимой от магии Жизни и с удовольствием смотрела, как по мановению руки перед ней расступаются ветви и кустарники или оживают прекрасные цветы.
Однако не стоит думать, что всё её образование было подчинено исключительно желанию стать сильфидой. Справедливо полагая, что развиваться следует в разных областях, родители обучали Аминаэль различным искусствам: Анкалимэ прекрасно играла на лютне и на свирели, а картинами Морнэмира восхищались все гости особняка Тавариллов. Так же с подачи отца Нэли полюбила верховые прогулки, порой позволяя себе долгими часами пропадать среди завораживающей красоты Вечного Леса. Но больше всего ей нравились совместные прогулки с Морнэмиром, во время которых дипломат рассказывал забавные истории из жизни двора, рассказывал о странах где ему доводилось бывать, объяснял различные хитрости дипломатического искусства. Увы, прямота и искренность эльфийки не позволяли ей (даже если бы у неё и возникло такое желание) пойти по стопам отца, но это не мешало ей внимательно слушать и тщательно запоминать его уроки. "Доченька," говорил он, "порой словом можно добиться большего, чем сотней мечей, если это слово произнесено в нужное время и в нужном месте".

Эльфы говорят, что в юности годы лёгкие, как пух - ты и не чувствуешь, как они ложатся тебе на плечи. И без того высокая планка, намеченная вначале, постепенно поднималась дальше вверх. Поскольку училась Аминаэль одна, ей не с кем было соревноваться, некого обходить и некого оставлять позади. Следующие полторы сотни лет Нэли продолжала прилежно учиться, добиваясь весьма достойных результатов для своего возраста. Правда, она начала замечать одну странность: как только мать задавала ей вопрос или же нужно было вспомнить заклинание, то в голове словно вспыхивал правильный ответ. Сперва юная ученица не обращала на это внимания, списывая всё на хорошую память. Даже радовалась во время очередного "экзамена", устраиваемого педагогами или самой Анкалимэ после изучения каждой обширной темы. Если учителя проверяли усвоенный эльфийкой материал в классной комнате, то мать не терпела подобных "формальностей", придерживаясь мнения, что практика - лучший способ показать свои знания. Сперва мать и дочь за чашкой заваренных цветков жасмина непринуждённого беседовали, обсуждая наиболее интересные или сложные аспекты изученного. Говорила больше Аминаэль, тогда как Анкалимэ лишь задавала вопросы и поправляла её, если было нужно. Затем они отправлялись прогуляться по городу, в конце променада неизменно оказываясь в доме какого-нибудь из многочисленных пациентов сильфиды. Там Нэли делала серьёзное лицо и "маминым" тоном начинала расспрашивать о хвори несчастного. Оставалось только прописать необходимые травы или применить заклинание - благодарный эльф или эльфийка угощали гостий чаем и сладостями, недолго беседовали, после чего целительницы покидали дом, обычно направляясь в следующий. Несмотря на обширные теоретические познания, с кровавыми ранами или тяжелыми болезнями Аминаэль ещё не сталкивалась. Не потому что эльфы не болеют ничем страшнее ветрянки - просто мать как могла, оберегала свою "девочку". Знала, что всё равно рано или поздно любой лекарь встретится с подобным - и всё равно как могла, оттягивала этот момент. До тех пор, пока Нэли не решила посетить один из городских госпиталей.
В тот год был необычайно богат на дожди, но после них остались не только налитые соками плоды на деревьях и покрытые светло-зелёной травой пастбища. Раздувшиеся болота скрывали в себе страшное наследство тихой весны и влажного лета - тинистую лихорадку. Болотный жар. Малярию. Подобная напасть обходила Вечный лес стороной уже более десятка тысяч лет. И если в городах заболевших почти не было, а редкие несчастные могли найти и грамотного врача, и нужные лекарства, то затерянные лесные деревеньки могли опустеть за несколько недель. Уцелевшие жители снимались с насиженных мест и старались уйти как можно дальше от подкрадывающейся беды. Потоки беженцев устремились к крупным городам и, прежде всего, к Левиану. Перед королевой и Советом встал вопрос, что же делать со всеми этими эльфами: в город их пускать опасно, но и ворот перед ними не закроешь: столица - их последняя надежда получить хоть какую-нибудь помощь. Узнав от вхожего в королевский дворец мужа (сама сильфида не жаловала придворную жизнь) о сложившейся ситуации, Анкалимэ предложила свою помощь, а так же помощь от имени всех её знакомых целителей и целительниц, находящихся в Левиане и на расстоянии двух лиг от него. Помощь будет заключаться в том, чтобы осматривать новоприбывших и, если они здоровы, отдавать их на попечение городских властей, а если есть хоть малейшие признаки заражения - отправлять в городские госпитали, где специально для них будут выделяться изолированные этажи или корпуса. Несмотря на срочность и неожиданность (вести о начинающейся эпидемии обогнали первых беженцев всего на три недели), работа пошла довольно споро. Заражённых непосредственно лихорадкой оказалось мало, и их быстро отправили в ближайшие больницы. Но беда, как известно, не приходит одна. Большое количество собравшихся вместе и утомлённых долгими путешествиями эльфов оказалось прекрасной стартовой площадкой для распространения других хворей, с регулярностью вспыхивающих в разных частях временного лагеря у городских стен, причудливо смешивающихся друг с другом и порождавших нечто и вовсе до селе невиданное привыкшими к относительно спокойной городской жизни лекарями. Тут как никогда ясно стал виден дефицит рабочих рук и сведущих голов, но Анкалимэ, оглядывая открывающуюся ей картину, поступила не как сильфида, а как мать - приказала Нэли полностью принять на себя её обязанности в "верхних" кварталах, где, как ни странно, всё по прежнему было тихо и благостно, хотя все знали об опасности и тоже старались помочь - как правило, деньгами, одеждой и пищей, но, по понятным причинам, отказываясь даже близко подходить к эпицентру событий. Юная эльфийка быстро разобралась, что к чему: оставшись здесь, в тепле, покое и безопасности, она, безусловно, сохранит свою расцветающую жизнь, но вот сможет ли называться сильфидой? В любой больнице сотни эльфов нуждаются в хоть какой-то помощи. Да, она не так хороша в искусстве целительства, как мать, но уж в качестве помощницы врача точно сгодится. В крайнем случае, будет резать простыни на бинты и отпаивать зельями больных. С удивлением Нэли обнаружила, что стоит принять решение - и перед тобой словно открывается прежде не замеченная дорога, только не бойся начать по ней идти. Днём приняв и навестив всех прежних пациентов (и каждому детально расписав курс лечения), вечером она притворилась, что легла спать пораньше. Проспав до глубокой ночи (неизвестно ведь, когда удастся выспаться в следующий раз), она тихо оделась в купленное утром платье - специально выбиралось самое неприметное, - проверила содержимое сумки - зелья, компоненты для них, инструменты для возможных операций и толстая тетрадь с выписанными за последние годы заклинаниями (отец приучил её не полагаться исключительно на память, справедливо считая, что самое тупое перо лучше самого острого склероза). Наконец она заплела свои густые волосы в две тугие косы и уложила их вокруг головы, спрятав под капюшон плаща - остричь их, как предполагалось в начале, у юной эльфийки не поднялась рука. Теперь осталось самое важное: записка, которая должна успокоить отца и дать ему понять, что с любимой дочуркой всё в порядке. Над этим Нэли мучилась дольше всего: получалось или слишком глупо, или слишком туманно, или вовсе нечто в духе "надоело всё! ухожу от вас!" Когда стало понятно, что врать или утаивать что-то не имеет смысла, эльфийка пошла на рискованный шаг - написала правду:
"Отец, я знаю, что сейчас происходит в городе и хочу помочь. Ты сам говорил, что практика - лучший учитель. Ещё не знаю, куда пойду, но как доберусь, обязательно пошлю весточку. Прошу тебя, убеди маму, что со мной всё в порядке. Я знаю свои силы. Нэли."
Коротко и честно. К тому же, скрываться нет смысла - кто знает, какая помощь может понадобится, да и денег и еды она с собой не взяла, решив, что лучше будет увеличить запас лекарственных зелий. Положив аккуратно сложенный листок на постель, Аминаэль Таварилл открыла окно, цепляясь за обвивший стену плющ, спустилась вниз и растворилась в предрассветной дымке пышного сада.
...Спустя пару часов в боковую дверь одной из больниц "нижнего" квартала постучалась эльфийка, назвалась Ивицей, после чего, продемонстрировав содержимое своей сумки и уровень владения магией жизни спешно вызванной Старшей сестре Исилиэль (успешно исцелив её от затяжной головной боли и начинавшейся простуды), отправилась обживаться на новом месте и знакомиться с первыми серьёзными обязанностями.
Сколько нужно времени, чтобы развеять без остатка романтический флёр не раз возвышаемого искусства целителя? Ивица с уверенностью могла сказать: три часа. Именно столько понадобилось, чтобы обойти весь этаж, выделенный захворавшим в дороге беженцам, и не пропустить при этом ни одного эльфа. Нельзя даже сказать, что среди них были истекающие кровью, тяжело больные или умирающие. Но каждый из них словно тянулся к эльфийке, желая обрести хоть кратковременное облегчение, позаимствовать немного жизненных сил, а то и просто поделиться свой непростой историей. Некоторые из тех, у кого малярия забрала родных или друзей, начинали плакать, стоило только заговорить. Некоторые просто смотрели в потолки покрасневшими, немигающим глазами, до побелевших костяшек сжимая руки. На одной кровати сидели совсем крошки, испуганно прижавшись друг к другу.
Затейливая вязь букв, описывающих подобное в учебниках и трактатах, рухнула, столкнувшись с реальностью. Среди гнутых обломков стояла молодая эльфийка и смотрела на открывшиеся перед ней пути. Открытое окно комнаты и плющ на стене ещё были частью игры, настоящий выбор совершался именно сейчас. Ива вздохнула - удивление и испуг придётся отложить до лучших времён. За ближайшие сутки ей нужно повзрослеть минимум лет на сто. Она улыбнулась последнему пациенту (грустной эльфийке с вывихом лодыжки) и отправилась за сестрой Исилиэль в её кабинет. "Кабинет" оказался маленькой опрятной комнаткой, в которой самой большой мебелью был покрытый вышитой белой скатертью стол. "Итак," - сказала Исилиэль - "Вы увидели, что происходит. Большинство наших лекарей ушли к воротам, а тем, что остались нужно иногда отдыхать. Вы согласны днём взять на себя заботы о новоприбывших и, если потребуется, решать сложные случаи?"
- О насколько сложных случаях идет речь? - спросила сильфида.
- Мы достаточно далеко от ворот, поэтому не думаю, что тинистая лихорадка до нас дойдёт. Я говорю о возможных операциях и о столь же возможном применении магии Жизни высоких порядков.
- Думаю, я справлюсь.
Исилиель усмехнулась.
- Подобное мы слышим каждый день. Я убедилась в том, что Вы владеете магией жизни и разбираетесь в медицине. Но прошу рассказать о себе подробнее. Если это важно, обещаю сохранить Вашу тайну.
- В этом нет нужды. Моё имя Аминаэль Таварилл, я дочь Анкалимэ Таварилл, если Вам что-нибудь говорит это имя. А если нужны доказательства...
- Вашего происхождения? Оно здесь не важно. Хотя имя Вашей матери говорит о многом. Очень надеюсь, что Вы унаследовали её таланты. - тут сестра наклонилась почти к самому лицу эльфийки, и её прежде мягкий голос стал тихим и очень строгим, - Но я хочу предостеречь Вас: как только Вы решите остаться здесь, придётся полностью погрузиться в работу. Полностью отдавать себя каждому, кто попросит помощи в этих стенах. Внимательно вслушайтесь в эти слова, предельно трезво оцените Ваши возможности. Если пришли сюда, наслушавшись красивых историй о целителях, то разочарую Вас: здесь мало красоты, а о той, что есть, истории не расскажут. Если пришли сюда доказывать что-то кому-то, лучше сразу уходите. Такие обычно видят только себя и свои свершения. А если просто привыкли к лёгкой жизни... - тут она горьковато усмехнулась и взглянула не собеседницу - впрочем, это о Вас вряд ли можно сказать. Я представляю себе, сколько учатся сильфиды. Вы ведь тоже хотите стать сильфидой?
От неожиданной смены тона Аминаэль поначалу растерялась. Слишком уж разительно он отличался того, что был в начале беседы. Поэтому она ответила не сразу.
- Да, я с самого детства хочу быть сильфидой. И... я знаю, что это не лёгкий путь.
- Вы уверены в том, что хотите остаться?
- Да.
Исилиэль встала. Во внезапно наступившей тишине её голос прозвучал неожиданно торжественно.
- Тогда ступайте дальше по коридору. Ваша дверь - предпоследняя с правой стороны. Вам принесут всё необходимое. Будьте готовы к семи утра.
Тут встала и Нэли. Встала, не веря своему счастью. Наконец-то! Наконец-то она сможет действительно помогать, действительно лечить!.. Впрочем, воспитание не позволило ей на радостях начать клясться в будущей самоотдаче, поэтому она кивнула, прикидывая, сколько времени осталось в запасе.
Целительница проводила Аминаэль до выхода из комнаты, открыла и, с материнской заботой оглядев её с головы до ног, сказала:
- Постарайся немного успокоиться и поспать. Силы тебе пригодятся.
- Конечно, - ещё раз кивнула эльфйика.
Новая дверь, новая комната, новая постель. Ивица присела в простенькое кресло, негромко вздохнула и взглянула в окно. Из его тёмных глубин на неё выжидательно взглянули изжелта-зелёные глаза. Неуловимый сквозняк играл пламенем свечи. Так, в триста семнадцать лет, закончилось детство.

Готовится надо к худшему, а надеяться - на лучшее. Это самый верный способ сохранить в целости нервы, и в ясности - рассудок. Спустя месяц
тинистая лихорадка отступила, и беженцы, от всей души благодаря за спасение, начали разъезжаться. Кто-то хотел остаться в Левиане, кто-то собирался вернуться в родные места. За это время Ивица поняла, что всё происходившее с ней ранее было лишь подготовительным этапом к по-настоящему суровой больничной реальности. Именно сейчас она и усвоила вышесказанную мудрость, убедившись, что главным качествам любого целителя - терпению и чуткости можно научиться лишь на практике. Она часто писала отцу домой и матери - к воротам, рассказывая самые интересные события, происходившие за последнее время. У Анкалимэ она спрашивала совета, если сомневалась в своих решениях. С сестрой Исилиэль они поладили, и вскоре она уже не боялась за сильфиду и спокойно доверяла ей в вопросах лечения, убедившись, что Аминаэль настроена серьёзно.
Но однажды утром от матери пришла записка: "Попроси Исилиэль отпустить тебя домой. Сегодня произойдёт, возможно, самое важное событие в твоей жизни. (После твоего рождения, конечно же). Целую. Мама." Заинтригованная не только содержанием письма, но и его краткостью - Аминаэль письма писать любила и умела, поэтому её "весточки" всегда занимали пару страниц, - Ива поспешила в "кабинет", а, получив, согласие, направилась к дому.
В особняке Таварилл её встретили родители. После радостных объятий с Морнэмиром и бурной встречей с Анкалимэ, Нэли было сказано полностью привести себя в порядок и нарядно одеться, так как предстоит важная встреча. Весь день и вечер были отданы подготовке к таинственному событию - тело до хруста отмыто в ванне, волосы тщательно расчёсаны и уложены в затейливую причёску, а одних только платьев было перемеряно пару десятков. Наконец-то, когда всё село, разгладилось и одёрнулось, слуга возвестил, что пора отправляться. Анкалимэ, чуть бледная от волнения ещё раз бросила взгляд в зеркало, перед которым стояла вместе с дочерью, после чего спустилась вниз. Ива, глядя на все эти хлопоты, только пожала плечами и спустилась вслед за матерью. Надев плащи, они сели в открытую коляску, которая понесла их вдоль притихших улиц. Тут Аминаэль поняла, что едут они по направлению к городским воротам. "Кто может назначить важную встречу ночью за городом?", напряжённо думала юная сильфида. Видимо, её беспокойные мысли отразились на лице, потому что мать ободряюще сжала её руку и шепнула: "Всё будет хорошо. Просто кое-кто хочет с тобой познакомиться". Удивлённая ещё больше, Нэли притихла.
Они выехали за ворота. Солнце послало им вдогонку прощальный поцелуй, после чего скрылось. Около старого дерева с раскидистыми ветвями Анкалимэ остановила коляску, вышла из неё, помогла выйти дочери и направилась по курчавой траве в лес. Ивица шла за ней, вглядываясь в быстро темнеющий лес. Вскоре между ветвями мелькнул отблеск далёкого фонаря, и эльфийки уверенно зашагали на свет. Чуткая интуиция, обычно заранее предупреждавшая Аминаэль об опасности теперь помалкивала, поэтому испуг очень быстро сменился любопытством. Свет мелькнул ещё раз, гораздо ближе, и уже через пару мгновений из-за дерева показалась высокая эльфийка в точно таком же плаще, какой был надет на Аминаэль и Анкалимэ.
- Mane andune (добрый вечер - эльф.), - поприветствовала она их. Её голос удивительным образом вплёлся в ночное многозвучие Вечного леса. От лица веяло спокойствием, а из глаз, казалось, мягким светом лилась мудрость тысячелетий.
Анкалимэ тепло улыбнулась загадочной лесной страннице, после чего что-то негромко спросила. Вопрос, как и ответ Нэли не расслышала, но, если судить по лицам, он полностью устроил собеседниц. Затем госпожа Таварилл повернулась к ней:
- Иди, доченька. Ничего не бойся, но с Ней ты встретишься наедине.
- Иди прямо, как бы ты ни шла - ты не заблудишься, - загадочно добавила другая эльфийка, после чего они обе плавно отошли назад и растворились в причудливых лесных тенях.
Ивица огляделась. Неплохое напутствие, что ни говори. А главное - как обнадёживает! "Как бы ты ни шла - ты не заблудишься". Ладно, нужно хоть попытаться сориентироваться. Эльфийка подняла голову к небу, ища глазами знакомые созвездия, но из-за высоких крон ей был виден лишь небольшой участок неба, с которого на неё круглым белым глазом смотрела луна. Следуя ребяческому порыву, Ива показала луне язык и ещё раз вгляделась в небо, наконец-то узнав в блестящей россыпи свои ориентиры. "Так, значит север - там... Восток... Если захочу выйти... Всё, теперь иду."
Прямо. Прямо, прямо и прямо. Прошло совсем мало времени, как Аминаэль вновь заметила между деревьями свет и на этот раз вышла на круглую поляну. Голубоватый ровный свет лился от... деревьев? В том, что это не магия, она могла бы поклясться, так как настолько сильную магию эльфийка бы ощутила. Тогда что же это?
- Это светлячки, дитя моё.
Как же все тут любят появляться из ниоткуда.
- Mane adune, - Ива сделала вежливый реверанс, ориентируясь на звук.
- Довольно тайн, Ивица. Моё имя Селиримэ и я - одна из старейших сильфид.
- Зачем я здесь?
- Твой разум пытлив и беспокоен. Это хорошо. - неторопливо начала Селиримэ, - ты здесь, чтобы завершить свою Инициацию. Чтобы принять сладость и горечь избранного пути, только без возможности повернуть. Если путь тяжёл для твоих ног, то мы не станем настаивать. Жизнь нельзя дарить по принуждению, тёмные мысли отравят её, и то, что прекрасно, как нектар, станет невыносимым, как уксус.
- Вы не первая, кто говорит мне подобное. Я не сомневаюсь в своём выборе и готова идти до конца. - твёрдо сказала Аминаэль.
Эльфийка слегка усмехнулась.
- Юность всегда отрицает сомнения, забывая, что как часто они становятся вестниками поступков. Но мне приятно слышать такой ответ. Знаешь ли ты, в чём мы, сильфиды, отличаемся от остальных магов?
Ивица покачала головой. Лучше сразу признаться, чем ещё полчаса играть в "угадайку". К тому же, собеседнице явно больше нравятся честные и прямые ответы.
- Тогда я спрошу тебя последний раз: ты тверда в своём решении стать сильфидой?
- К чему столько вопросов? К тому же одинаковых? - однообразие начинало надоедать, и голосе юной эльфийки скользнули нотки раздражения, - я ведь не раз говорила о своём решении. Оно было принято давным-давно, спокойно и осмысленно, а все сомнения были пережиты ещё раньше.
На сильфиду минутная вспышка, казалось, не произвела никакого впечатления. Она оставалась всё так же спокойной и доброжелательной.
- Открою тебе секрет, дитя: сильфидам не важна твоя магическая сила. Не важно, сколько книг ты прочитала и сколько заклинаний выучила. По настоящему важен лишь твой выбор и твоя готовность следовать ему до конца. Твоя Инициация началась в тот момент, когда ты решилась помогать жертвам малярии. Именно тогда ты повела себя как настоящая сильфида. Решала и действовала, как настоящая сильфида. Всё остальное придёт с опытом. Мы живём тысячелетиями - есть время научиться всему, к чему испытываешь склонность. Поэтому я и спрашиваю у тебя. Поэтому и жду твоего ответа.
- Я готова.
Тут голос сильфиды стал несколько иным:
- А теперь, войди в круг, и я начну ритуал.
На траве прямо перед Нэли зажёгся тем же холодным светом идеально ровный круг. Носки её туфель были лишь в паре сантиметрах от его границы.
Глубоко вздохнув, эльфийка вошла в круг.
- Закрой глаза, - теперь голос звучал словно бы отовсюду, - и не открывай, пока я не скажу тебе.
Ива крепко зажмурилась. Как оказалось вовремя: вокруг всё утонула в белой вспышке, лавина звуков затопила сознание. На краткий миг эльфийка ощутила себя огромной, как звёздное небо, и, в то же время, крошечной, как горчичное зёрнышко. Она сжала руками уши, боясь, что перестанет существовать - её, Аминаэль Таварилл, просто смоет этим чужеродным потоком тысячи сознаний, как лавина в горах смывает одинокого путника. Всем существом желая выжить, она пыталась сосредоточиться. "Нельзя забывать, кто я. Нельзя забывать, кто я. Нельзя.... забываааать.... кто.... я...." Эльфийка не могла сказать, сколько времени продолжалась эта борьба. Само понятие времени было безжалостно скомкано и отброшено прочь за ненужностью. Но вдруг она поняла, что всё закончилось. Как человек, настолько привыкший к своей боли, что не сразу замечает её исчезновение, так и она не сразу осознала, что просто сидит, обхватив руками голову.
"Хорошо".
Незнакомый голос шёл... из неё самой. Аминаэль даже не могла с точностью утверждать, слышим ли во вне или раздается внутри её сознания. Потом она даже поняла, что не знает языка, на котором с ней разговаривали. Но понимала всё до слова.
"Ты уже слышала меня. Раньше".
Когда?
"Всю твою жизнь я говорила с тобой".
Моя память. Это был ты?
"Мы вместе".
Кто ты?
"Проводник твой магической силы. Твой главный помощник. У других тоже есть мои собратья. У всех есть, но ты и подобные тебе - единственные, кто говорит с нами напрямую"
Так ты мой элементаль?!
"Вы называете нас так".
Какое твоё имя?
"Имена нужны, чтобы звать отсутствующих. Я всегда буду рядом. Нет тебя - нет меня".
Я могу тебя увидеть?
"Позже. Сейчас ты к этому не готова. Тебе нужно время, чтобы отделить мой голос от своих мыслей".
Когда ты появился?
"Я коснулась тебя, когда ты была ещё младенцем".
И у меня появилась сила?
"У тебя появилась возможность черпать силу. Черпать её полными горстями".
Почему я?
Молчание.
Мне говорили о выборе. Ты говоришь, что был со мной с самого начала моей жизни. С самого начала у меня был дар сильфиды. Кем я ещё могла стать?
"То был лишь дар. Ты могла развить его, принять, как должное или зарыть в землю. Всё зависело от твоего выбора".
Да. Теперь понимаю.
"Пора заканчивать. Теперь ты сможешь говорить со мной, когда пожелаешь."
Это всегда будет... так?
"Нет. Труднее всего было явить себя перед тобой. Если бы не было этой беседы, ты продолжала бы считать меня частичкой самой себя. Своей памятью. Своим внутренним голосом"
На Ивицу накатила слабость. Она заворачивала её в своё пуховое одеяло, лишая возможности пошевелиться. Эльфика потеряла равновесие и начала падать назад, даже не зная, что будет ожидать её в конце падения. Тело двигалось медленно, воздух стал густым и тягучим, как мёд, даже запах имел похожий. Почувствовав спиной, что падение закончилось, она повернула голову. Чихнула от резкой щекотки в носу. И открыла глаза. Аминаэль лежала на траве, окружённая хороводом деревьев. Над Вечным лесом светило солнце.

Первые дни после Инициации Ива помнила смутно - слишком много нового на неё обрушилось во всех смыслах, включая прямой. Эльфийка решила назваться именно Ивицей - детским прозвищем, данным матерью за худобу и гибкость, подобную гибкости ивовых ветвей. Как только к ней вернулась возможность трезво соображать, не задумываясь постоянно, собственные это мысли или мысли элементаля, она созвала родителей на семейный совет. На котором сказала, что хочет теперь заниматься делом, а не только украшать своей персоной фамильный особняк. На вопрос Анкалимэ, о каком именно деле идёт речь, последовало сообщение о намерении вернуться в тот госпиталь в нижнем квартале. Морнэмир поморщился. Он, конечно, понимал, что любая профессия имеет свои издержки, но зачем же загонять себя в такие условия? Чем ей так не нравится особняк, собственная комната, слуги, не стеснённость ни в желаниях, ни в средствах?.. Любимая дочь улыбнулась и ответила, что она всегда сможет прогуляться от нижних кварталов до родного дома, а вот их жители, если возникнет такая необходимость, могут и не успеть прорваться через немаленькую и хорошо вооружённую охрану благородного семейства Таварилл. Дипломат развёл руками, а лицо Анкалимэ осветила довольная улыбка. Она по праву гордилась своей дочерью - Нэли, то есть, Ивице, не исполнилось и четырёхсот лет, а она уже может называть себя сильфидой. Ведь главное - Инициацию - она уже прошла, теперь до конца собственной жизни она будет исцелять чужие и совершенствовать свои знания - тут верхней планки нет и быть не может. На сборы понадобились всего сутки, и то большую часть времени заняли долгие беседы с родителями о будущем. И вот, молодая сильфида вместе со слугой и парой сумок с самыми необходимыми вещами и с вещами, с которыми Ива так и не смогла расстаться, поехали по направлению к госпиталю сестры Исилиэль. Обе целительницы были очень рады новой встрече: за время работы Аминаэль зарекомендовала способной и ответственной, а Исилиэль старалась заботиться не только о пациентах, но и о лекарях. Была заключена договорённость, согласно которой сильфида могла покидать больницу, если её помощь понадобится в других местах не только Левиана, но и всего вечного леса. Весть о "могущественной целительнице" распространилась быстро, и к дверям больницы устремился поток хворых и немощных со всего города, причём болезнь, её стадия и тяжесть не играли никакой роли. Ивица с головой погрузилась в работу, отвлекаясь лишь на нечастые поездки домой и изучение новых заклинаний под руководством матери или же на чтение книг, позволяющими лучше разбираться во всех тонкостях медицины. Она немало поездила по Вечному лесу, прикладывая все усилия не только для того, чтобы лечить, но и чтобы предупреждать болезни. Как она впоследствии поняла, Сильфиды оказывали поддержку не только в виде цветистых метафор. Почти сразу после переезда в госпиталь эльфийке пришло многостраничное письмо от Селиримэ, в котором были подробно описаны способы связи с Кругом, а так же возможности получить помощь, не прибегая к встрече со старшими сильфидами. В частности, во время путешествий следует внимательно смотреть на входные двери домов: некоторые из них будут отмечены особой руной. Это означает, что дома принадлежат самим сильфидам или эльфам, заслужившим их особое доверие, и в таких домах можно беспрепятственно останавливаться в любое время суток, лишь назвав своё имя.
Так проходили годы. Так проходили века. Сменялась листва на деревьях в Вечном лесу, строились и разрушались дома, рождались и умирали эльфы. Сестра Исилиэль решила уйти на заслуженный отдых, отдав управление госпиталем в руки одной из своих учениц. Морнэмир уехал в качестве посла в Иридиум, столицу империи людей. Сама же Аминаэль почти не чувствовала хода времени: силы есть, работы полно – так к чему стоять на месте? Порывистая юность постепенно сменялась более спокойной зрелостью: сильфида стала гораздо терпеливее и к себе, и к другим.  Как говаривала Анкалимэ, самокритика – это хорошо, но когда она не переходит в самоедство.
Ещё она полюбила такие редкие теперь семейные ужины. Сидя за знакомым до каждой царапинки столом, глядя на оживлённо беседующих родителей, Ивица вновь чувствовала ту защищённость, ту детскую уверенность, что, если мама с папой рядом, значит, всё будет хорошо. В тот далёкий зимний вечер 17083-ого начался с неожиданности: впервые за триста лет Морнэмир оказался так погружён в прибывшие из Иридиума известия, что опаздывал к накрытому столу. Когда же он наконец спустился, его лицо не предвещало ничего хорошего. На просьбу жены рассказать, что всё-таки случилось, он нахмурил брови, вздохнул и вкратце пересказал содержание писем, и в конце рассказа Анкалимэ и Аминаэль уже не улыбались: в Иридиуме вспыхнула странная эпидемия магической болезни, называемой благодатью Астара. Характерными симптомами были резкое, многократное увеличение магического потенциала, повышенная агрессивность, затем следует полная потеря сознания, без возможности вернуть в нормальное состояние.  «О способах излечения, к сожалению, ничего не известно. Выздоровевших не было ни во время первой стадии, ни во время второй, что приводит целителей к выводу, что болезнь имеет не простое магическое или физическое происхождение. Паттерн и скорость распространения говорит о том, что заражение протекает неизвестным методом. Однако, целители не отрицают возможность подхватить болезнь от пострадавших ранее», процитировал Морнэмир строки из  одного письма.
Ивица задумалась. За столетия своей практики она ещё не сталкивалась с подобным.  «Что ещё известно об этой болезни?» спросила она отца. Тот, обычно сдержанный, резко отбросил вилку: «Это всё. Но мне ещё настоятельно рекомендуют остаться в Левиане, как и остальным дипломатам, что уже здесь. Тех, кто остался в Иридиуме отзывают. Вот только город уже закрылся на карантин, так что могут возникнуть затруднения. Послы, конечно, обладают определёнными привилегиями….» Тут Аминаэль пришла в голову некая идея:
- Эта «благодать» действительно не излечивается?
Морнэмир покачал головой.
- Так следует из писем.
- Может быть, она не подвластна только людским целителям?
Тут забеспокоилась Анкалимэ. Она слишком хорошо знала свою дочь, чтобы не заметить странного блеска в её глазах.
- И теперь ты хочешь поехать в Иридиум, - закончила она мысль дочери.
- А почему нет? – как можно непринуждённее ответила Ивица, - последние года четыре я занимаюсь тем, что вправляю вывихнутые конечности и излечиваю хронические головные боли. С этим вполне может справиться любой хорошо обученный эльфийский целитель, не говоря уже об остальных сильфидах. Люди Иридиума сейчас нуждаются в помощи, так почему не помочь им, тем более, что это в моих силах.
- Не стоит переоценивать свои силы, девочка моя, - ответил ей Морнэмир, - Не спорю, ты можешь многое, но с подобным ты вряд ли встречалась – здесь, в Левиане нет ни одного заболевшего.
Сильфида нахмурилась:
- Откуда ты знаешь?
- Ошибочно полагать, что послы если не находятся за границей, то видят исключительно королевский трон. Тем не менее, лично я удерживать тебя не стану, - тут дипломат хитро улыбнулся – знаю, что не поможет.
Ивица повернулась к Анкалимэ:
- Не буду скрывать, как мать я против этой затеи. Но как сильфида, понимаю, что ведёт тебя. В конце концов, ты вольна выбирать путь, которым пойдёшь, но направление должно быть верным, - тут эльфийка вздохнула – только прошу, береги себя, доченька. Там, в Иридиуме, тебе придётся полагаться только на свои силы.
Аминаэль прищурилась, удивлённая, с какой лёгкостью согласились родители отпустить её в почти полную неизвестность. Иве было бы легче, если бы пришлось уговаривать каждого по отдельности больше часа, а потом ещё час уговаривать их вместе. Как оказалось, интуиция её не подвела. Морнэмир чинно отложил салфетку и непреклонным голосом начал:
- Но, я надеюсь, ты понимаешь, что просто так мы тебя не отпустим. Во-первых, тебе понадобится охрана. Я попрошу Её величество отправить с тобой… двадцать хорошо вооружённых воинов и две крытых повозки с тем, что ты посчитаешь необходимым взять с собой. Так же я получу и передам тебе все необходимые бумаги: подорожную с королевской печатью, чтобы беспрепятственно пересечь границу и несколько писем для эльфийского посольства. Это позволит тебе там остановится, а так же брать деньги, если возникнет такая необходимость. Через посольство мы будем держать с тобой связь, как письменную, так и телепатическую – маги разума, как ты помнишь, там хорошие…
- Подожди, отец, зачем всё это? Неужели нельзя просто придти в больницу и сказать, кто я и почему я здесь?
- Боюсь, что нет. Это здесь ты известная и почитаемая сильфида, которую никто и пальцем не посмеет тронуть. В Иридиуме для всех ты будешь лишь ещё одной эльфийской волшебницей, а, как мне писали оттуда, люди перестают доверять магам. Мы не можем тобой рисковать. Сейчас я это говорю не как отец о дочери, но как эльф о достоянии своего народа. И как глава старинной и богатой семьи обо одном из её членов.
Нэли склонила голову, признавая его правоту:
- Как скажешь, отец.
- Хорошо. А теперь продолжим…
Он давал ей различные советы и указания ещё более двух часов. Напутствие матери было непривычно кратким: «Делай то, что должна». И, после короткого, тщательно подавляемого вздоха: «Только постарайся вернуться».

Сборы заняли чуть больше недели. Когда они наконец-то закончились, и сильфида отправилась к выходу из родительского особняка, то с изумлением обнаружила, что провожать её собрались две дюжины эльфов. Среди них были и коллеги целители, и бывшие пациенты, и даже её приятели среди уличных мальчишек. Тепло попрощавшись со всеми (Анкалимэ так и не смогла сдержать слёз, стояла, улыбаясь, а они текли и текли по её побледневшему лицу), Ивица села в ожидавший её экипаж и бросила прощальный взгляд на знакомые с детства улицы.
За воротами к ним присоединили повозки с багажом и охрана. Границу с Мистерийской империей эльфы миновали без проблем. Аминаэль, до этого перечитывающая свои многочисленные записи, теперь почти не отрывалась от окон, жадно впитывая виды, звуки и запахи такой незнакомой для неё страны. У ворот Иридиума их ждал один из служащих эльфийского посольства, благодаря которому въезд в город тоже прошёл гладко. Так как приехала сильфида поздним вечером, то на улицах уже было довольно тихо, а подозрительные тени, завидев процессию, спешили исчезнуть в своих углах. На следующий же день, перекусив и уладив все формальности с послом Левиана, (чисто случайно оказавшимся старинным, во всех смыслах, другом Морнэмира), целительница, прихватив нужные бумаги и «походный набор» зелий и инструментов, решила отправится в главную городскую больницу. Господин посол выделил ей проводника и пожелал успеха в её благородном начинании.
Переговоры со служащими больницы и с её старшим лекарем не нарушили сложившейся традиции: были краткими и завершились успешно. Эльфийке была выделена небольшая комната в самом здании больницы и практически полная свобода действий. Сказать по правде, старший лекарь, узнав о том, что Ивица - сильфида и получив доказательство в виде полного исцеления на его глазах случайно выбранного больного, был готов предоставить ей все, что она попросит. Но просила Аминаэль немного. Сперва она обошла всех, поражённых благодатью Астара, делая пометки в свою тетрадь, затем удалилась в теперь свою комнату, чтобы разобрать вещи и разобраться в наблюдениях. А со следующего дня вплотную приступила к основным своим обязанностям: лечению больных и поискам способа исцеления от странной болезни. Вот только если с первой она справлялась достаточно успешно, то со второй похвастаться подобным не смогла. Все её логические и целительские изыскания заходили в тупик. Единственное, чем она могла помочь несчастным, так это в поддержании их жизненных сил всеми известными целительнице методами.
Однако, после долгих усилий, больные начали поправляться. Вот только чутьё подсказывало Ивице, что она тут вовсе ни при чём. А понять, что именно послужило причиной, она так и не успела. В Иридиуме разразился Чёрный понедельник.
Аминаэль никогда не забудет испытанный ею ужас при виде апокалипсиса, разразившегося на улицах города. Ужас, застывший в глазах и горле людей, которые приходили, приползали, которых приносили родные, друзья или просто случайные прохожие. Если бы тогда были случайные прохожие. Не забудет она острую радость после спасённой жизни. Не забудет воющее осознание бессилия, когда спасать не удавалось. Именно в тот день она Ивица поняла горький смысл поговорки, что сильфида отдаёт свою жизнь и принимает чужую смерть. Сколько же раз она умерла в тот день?
На следующий день, изо всех сил взяв себя в руки, она продолжила лечить пострадавших. Вечером зашла в посольство и через мага разума передала отцу мысль-вестник, что с ней всё в порядке. Дни нанизывались, точно бусины, превращая потрясения в жизненный опыт.
...Вот уже несколько лет сильфида Ивица Таварилл работает в главной городской больнице Иридиума. О её необычном даре знают немногие, для остальных людей она просто талантливая эльфийская целительница. Задержаться в Иридиуме её заставили слухи о появлении неких Иных - уже умерших людей, но всё ещё неотличимых от живых. Оказаться таких может кто угодно, а выявлять их можно при помощи Чувства жизни - способности любого мага этой стихии, но особенно сильно развитой у сильфид.

8) Мирные умения:

Травник
Грамотность
Математика
Ботаника
Зоология
Психология
Анатомия
Алхимия
Концентрация внимания
Лекарь
Художник
Музыкант
Ориентирование в лесу
Наречие Синдарин
Литература
История
Верховая езда
Дипломатия
Добродушие
Мистика
Эфирология

9) Боевые способности персонажа:

Учитывая мировоззрение и характер воспитания сильфиды глупо ожидать от неё каких-либо впечатляющих боевых навыков. В словесной перепалке она может за себя постоять, может, используя обширные познания в магии жизни, отогнать от себя нежить. Даже знает в теории, с какой стороны браться за меч и как натягиваются луки. Но и только.
Как было сказано, на высоком уровне владеет магией жизни (как-никак, более пятисот лет изучает все её тонкости и применяет на практике), разбирается в магии природы.

10) Тип распределения опыта:

Вручную

11) Ваше состояние:

Одета в удобное, элегантное платье тёмно-зелёного цвета, скроенное и сшитое по всем канонам светлоэльфийской моды, пусть и не покрытое кружевами и драгоценными камнями, но выгодно подчёркивающее внешность хозяйки. Под платьем - нательная рубашка и кулон с красивым зелёным камнем (подарок родителей  на первый день рождения). На ногах мягкие кожаные туфли без каблука. На поясе носит небольшой кожаный кошель с набором лекарственных зелий "на всякий случай" и стальным футляром, в котором хранится ланцет и игла с намотанной на неё нитью. Деньги при себе носит редко, поскольку живёт и питается при больнице, в которой работает.
В занимаемой ею комнате стоит сундук с необходимой на это время года одеждой и сундук с книгами. Книги так же можно увидеть на всех горизонтальных поверхностях комнаты. Остальное имущество (в большинстве своём, одежда) находится в эльфийском посольстве в Иридиуме.

12) Пробный пост (не менее 11 строк):

Загадка благодати Астара уже который день не давала сильфиде покоя. Странная болезнь не убивала, лишь погружала в глубокое беспамятство. От неё не исцеляли ни зелья, ни заклинания. Да что там "не исцеляли" - даже кратковременного и слабого улучшения замечено не было. Что же это? -  напряжённо думала сильфида, в который раз меряя шагами комнату. За окнами уже светало, забытые свечи давно погасли, а разобранная постель так и не дождалась хозяйку. Ещё одна ночь пролетела, - Аминаэль распахнула окно, наслаждаясь свежим ветерком на разгорячённых щеках, - сегодня точно надо будет поспать и, хорошо бы, не за книгой. Тут она оглядела раскрытые фолианты, на страницах которых Ивица искала ответы. После чего села за стол, придвинула к себе чистый лист и взяла в руки перо: наблюдения и мысли лучше записывать - самое плохое перо лучше самой хорошей амнезии. Итак, болезнь определённо магического происхождения, заразна, поражает носителей магического дара.Она воздействует на разум мага и на его ауру, тем самым многократно увеличивая силу его заклинаний, в рекордных случаях сила магии возрастала в 5-6 раз, но ценою этому последующий ментальный упадок. В любом случае результат один - разум мага отказывается работать, они все чувствуют, но их разум не в состоянии что-нибудь осознать или запомнить. Неизвестно, как точно распространяется болезнь, но не при физическом контакте с больными.
Она ещё раз перечитала написанное: фактов немного, но всё же лучше, чем ничего. Складывалось ощущение, что, если можно так сказать, целью болезни было не убить мага, а истощить или обездвижить его. Сильфида вздохнула и прикрыла глаза - час от часу не легче, но поспать определённо надо.
Размышления прервал тихий стук в дверь.
- Госпожа Ивица?
Рановато сегодня. Или случилось что-то, требующее срочного вмешательства? Ох, смилуйся Этерия.... Ивица открыла дверь и кивнула сестре.
- Доброе утро. Что-то срочное?
- Ещё трое: юношу и девушку привезли, ещё один юноша распознал у себя симптомы и пришёл сам. Я предположила, что Вы уже не спите и решила сразу же сообщить.
- Вы умница, Маргарет. Я сейчас спущусь.
Лёгкая улыбка, ещё один кивок. Тихо закрытая дверь и звук частых шагов на лестнице.
Ещё трое заболевших. Ещё три загадки.
Аминаэль бросает последний взгляд на висящее на стене зеркало, убеждаясь, что с внешним всё в порядке. Затем подходит к столу и шёпотом перечитывает записи, повторяя и так накрепко запомненное. Возносит молитву Этерии, прося богиню не оставлять её и тех, кто в ней нуждается.
Выходя из комнаты, сильфида надеется сегодня найти способ исцеления.

Анкета игрока

1) Имя: Антонина
2) Возраст: 20
3) Пол: Ж
4) Связь с вами: скайп в профиле
5) Как часто будете приходить? каждый день
6) Оцените ваш опыт в ролевых мирах 5
7) Читали ли правила форума, согласны ли вы с ними? "С правилами ознакомлен(а), исполнять обязуюсь".
8) Каким образом вы вышли на форум? Давнооооо тут сижу

Отредактировано Ивица (2014-07-03 15:08:48)