"Повезло, он еще здесь. Ну, теперь главное - держаться до последнего. Если уж я выстояла против Кира и инквизитора, должна же я морально победить и профессора. В конце концов, он не имеет права просто так делать то, что ему вздумается." Шаг, еще шаг. Поначалу казалось, будто ноги наливаются свинцом. В животе как будто застыл холодный тяжелый ком, и оттого казалось, что в помещении холодно. Но вот она сделала еще пару шагов. Знакомая фигура профессора - он сидел и разбирал бумаги. Вполне обычное занятие. Когда Грейсон спокойно заговорил, Лине стало легче. Задумчивый и ровный тон голоса говорили о том, что профессор в неплохом настроении, значит шансы на успех возрастали. И Лина ощутила куда большую уверенность.
- Сегодня после урока доска осталась не вытертой... - тем временем продолжил он. В другое бы время адептка задохнулась от возмущения, но не здесь и не сейчас. И уж точно не с этим человеком. Уже по опыту адептка знала, что профессора Грейсона истерики, особенно девичьи, только раздражают. "А когда он раздражен, он неадекватен чуть больше, чем полностью." - Надеюсь ты все поняла?
Хмурый темно-синий взгляд был обращен на адептку для пущей верности и убедительности. Год назад Лина бы многое сделала, чтобы просто больше никогда не сталкиваться с таким взглядом. Но с тех пор ей приходилось видать взгляды и похуже. Она набрала в легкие побольше воздуха, для пущей уверенности сжала ладошки в кулачки и ответила:
- Об этом я и хотела поговорить, профессор. - Отступать было некуда, потому адептка продолжила идти вперед. Она подошла поближе к столу, дабы ей не приходилось повышать голос, чтоб донести свои слова до ушей Грейсона. - Вы решили так меня за что-то наказать? Я хочу знать - за что. Очевидно ведь, что худшей кандидатуры на должность старосты группы просто нет. Это даже звучит смешно. Более того. Вы не спросили моего мнения. Как будто специально это сделали: взяли и распорядились. Я не могу справляться с задачей старосты, даже если бы очень этого захотела. В общем, я хочу получить объяснение.

Поначалу Лина была готова сквозь землю провалиться, но по мере того, как она говорила, беспокойство отступало на второй план, пропуская вперед наизусть выученные вопросы, которые она хотела высказать. "Все должно получиться. Даже если у меня не получится отмазаться от проблем, то хотя бы узнаю, почему меня выбрали вместо какого-нибудь зубрилы, который больше подходит на эту роль."
- И ради этого ты уже две недели пытаешься со мной поговорить? - судя по тону голоса, Грейсон считал "проблему" сущим пустяком и даже не задумывался о том, что кому-то своим решением может доставить неудобства.
- Ну... да. - адептка слегка опешила от такого вопроса. Впрочем, Лина действительно была еще слишком наивной для того, чтоб понять, что Зику было сугубо фиолетово на такие подробности и всякие там душевные терзания. Он довольно быстро оправился от удивления и вернулся к своей работе, начав игнорировать Лину. Ответом же на ее вопрос послужила лишь сухая фраза об ответственности. Лина стояла и "обтекала" сама с удивленным выражением лица. "В смысле?! Причем тут другие? Что за чушь?!"
Нахохлившись, как воробей на холоде, адептка хмурилась с каждой секундой все больше и больше, а внутри понемногу начинало закипать возмущение. В конце концов, достигнув своей конечной точки, возмущение стало выливаться в слова.
- Впервые слышу, чтоб маги несли ответственность за кого-то, кроме себя и собственных сил! - выпалила она, продолжая сердиться на скупость речей профессора. - Или, по вашему, кто-то несет ответственность за то, что люди творят сейчас на улицах? Маги за это отвечают? Маги виноваты в том, что люди - идиоты?! Что за глупости! - В пылу, как обычно бывает, адептка стала активно жестикулировать, а в итоге даже стукнула кулаком по краю профессорского стола.
- Вы просто не желаете признавать, что назначить меня старостой всего лишь захотела ваша левая пятка!

Как говорится, некоторых жизнь ничему не учит. К таким людям можно было отнести и Лину. Она до сих пор не могла понять, как добиваться своего иными путями, кроме угроз расправы и бессмысленных возгласов-требований. Для более спокойного человека стало бы с первых минут ясно, что профессор не станет общаться на скучные для него темы, когда под руками есть более интересные и важные дела. Адептка же слишком рано порадовалась тому счастью, что ее наконец-то согласились выслушать. И вместо того, чтобы мягко попытаться уладить проблему, с каждым своим словом она ее лишь усугубляла.
"Это просто поразительное невежество! Да как он смеет!" - Лина задыхалась от возмущения, не в силах что-либо изменить. Впрочем, как "не в силах"? Варианты всегда есть. Просто нужно чуть успокоиться, чтобы их увидеть. Но как можно сдержать эмоции, когда себя ведут таким образом? Казалось бы, давно нужно было привыкнуть к тому, что у каждого "светилы науки" есть свои тараканы в голове. Они особенные, ученые. Следовательно, самомнения у них больше, чем у всех студентов, вместе взятых.
- Теперь, будь добра, покинь аудиторию. - Зик всем своим видом показал, что видит на месте Лины только пустое место. Это невероятно задевало адептку, но год обучения все же помог ей научиться хотя бы в опасных потенциальных противников огненными шарами. Тем не менее, внутри все бушевало от негодования.
- Ах вот как? - она гневно прищурилась, поджав губы, - Не желаете даже объясниться. Предпочитаете продолжать вытирать ноги об людей. Хорошо. Тогда и досочку протрете сами. Будете наказывать? Как скажете. Неделя отработок? Две? Завалите на экзаменах в отместку? Прекрасно! Это лучше всего вас охарактеризует! - Она горделиво выпрямилась, что довольно забавно смотрелось при ее низком росте, - Но запомните раз и навсегда: я никому не позволю с собой обращаться, как с мебелью. Даже наставнику!
Высказав все, что пришло в этот миг ярости в голову, адептка развернулась на маленьких каблуках и стремительным шагом удалилась из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. "Неужели для того, чтобы быть гением в области магии, непременно нужно становиться черствым безразличным ко всему живому эгоистом?!" Лина чеканила шаг по коридору, все еще продолжая кипятиться. "Хочу что-нибудь взорвать!" И повинуясь порыву, адептка направилась к дежурному магу, который мог бы ее перенаправить с помощью портала на загородный полигон. Тренировочная площадка хоть и была огорожена особыми защитными кристаллами, но столь сильные заклятия, как взрывы, могли в них ранить самого ученика. Некоторые же дежурные маги владели магией пустоты и за небольшую плату могли открывать порталы на полигон, дабы студенту не приходилось тратить много времени на переход.

Всю неделю Лине приходилось тяжко. И причину она прекрасно знала. Ей много эмоций пришлось испытать, и на сей раз даже не было времени их как следует выплеснуть. Но она бы не была Линой, если бы не стиснула зубы и молча не сносила бы мести профессора. А это была именно месть, как полагала девушка. Грейсон тогда ничего не сказал ей, да и потом не вымолвил ни слова. Но все происходящие события были куда красноречивей слов. Лине было непросто, но она не желала признавать себя неправой. В чем, собственно, она не права? Ее взяли, молча назначили, не спросив, есть ли у нее на новые обязанности время и желание - ведь за этот даже небольшой труд никто не платит и поблажек в учебе не делает. Напротив, спрашивать начинают в два раза больше. А ей даже не соизволили объяснить, по какой причине выбрали на эту должность. И что самое неприятное и одновременно с этим глупое, никто кроме куратора - то бишь профессора Грейсона, не мог снять с нее эти обязанности. "Идиотизм какой-то!" - только и оставалось возмущаться адептке.

Но вот большая часть мучений от наказания за свою дерзость закончилась, и вместо заслуженного отдыха Лина получила листок с непроверенной контрольной работой. "Похоже, это война. Он только и ждет, что я приползу на коленях и буду молить простить меня. А в довесок мне прибавят обязанностей, вспомнят еще какие-нибудь грешки или долги. Иными словами - стоит сдаться, как отсекут голову. Ну уж нет. Второй раз я такой же ошибки не допущу. Он не посмеет меня унижать, даже если возомнил себя здесь богом." Так или иначе, перед тем, как ступить на путь, с которого обратной дороги уже не будет, Лина решила попытаться еще раз поговорить с профессором. Однако, поддаваться на его провокации и полностью соглашаться с его условиями она не собиралась. Адептка дождалась, когда в аудитории не останется учеников, и тогда вновь подошла к профессорскому столу.
- Вы объявляете мне войну, профессор Грейсон. - довольно спокойно, но уверено начала она, будучи полностью уверенной в своей правоте. - В этой войне у меня нет шансов на победу - итог можно предсказать заранее, имея капельку воображения. Но и сдаваться я тоже не собираюсь. - она положила листок с непроверенной контрольной на стол профессору. - И выходит так, что либо мы с вами пытаемся прийти к какому-то общему решению, которое устроит обоих, либо я сразу ухожу из академии, так как, даже если я переведусь в другую группу, вы мне не дадите доучиться спокойно. Поправьте, если я что-то упустила.
Брать Зика "на слабо" Лина и не собиралась - это тоже было довольно глупо. За время своего пребывания в Иридуме она уже дважды успела морально распрощаться с академией. И потому принять решение, которое вновь сильно изменит ее жизнь, она могла уже куда смелее, чем прежде.

Слова профессора прозвучали так, словно в нее только что молнией ударили - болезненно и шокирующе, на миг адептке даже показалось, будто ее тело парализовало. Вновь, как и год назад при подобной беседе, дверь была закрыта на засов. Правда, в этот раз вручную, что не могло не радовать. Как оказалось, дальше было еще хуже. Профессор Грейсон умел припирать к стене фактами и втаптывать в грязь, почти изничтожая надежду. Упоминание про темный дар было неприятным, даже обидным. "Неужели он специально все делает так лишь потому, что ему этот дар настолько ненавистен? Или я? Или, может, все вместе? Такое впечатление, что если он выжмет из меня все силы, дар будет под контролем. Или что я буду очень много общаться от того, что буду старостой."
- А значит на мне всецело лежит ответственность за твое существо... - продолжил тем временем профессор. И от этих слов Лине стало как-то совсем грустно, что она даже опустила взгляд себе под ноги. "Иными словами, у меня просто нет выбора. Я теперь всегда буду, как собака на цепи. Всегда буду обязана своему учителю и возможному палачу." В который раз случалось так, что, столкнувшись с проблемой, Лина метала огненные шары в разные стороны, за что отрабатывала наказание и уже потом получала нравоучения с полными разъяснениями своих ошибок. Похоже, это уже становилось обыденной историей про обучение адептки. На удивление теперь все не выглядело таким уж криминальным, если не считать персонального палача и рабовладельца в одном флаконе. "Похоже, ему доставляет особое удовольствие так издеваться." Стало же все на свои места после последних слов профессора. Выходка с непроверенной контрольной всего лишь означала своеобразную иллюзию выбора, которую он предоставлял адептке. Отчего-то стало стыдно. Но вместо того, чтоб подумать над своим поведением или просто извиниться, Лина принялась защищаться новым "нападением". Ведь признать свою неправоту прямо сейчас - означало убить всю накопленную за последнее время уверенность и остаться у разбитого корыта, слабой и по сути беззащитной перед пугающей участью смирения.
- Я хочу у вас учиться, иначе зачем бы я столько прикладывала усилий и терпения? Но неужели вам так сложно хоть чуточку уважать меня? Или я этого недостойна из-за темного дара и потому противна? Потому достойна лишь пренебрежения? - адептка переборола в себе мимолетную слабость, желающую пролиться слезами наружу, и продолжила, хотя в голосе все равно звучала горькая обида. - Мне хотелось понять, почему вы выбрали не кого-то полезного на роль старосты, а меня, человека, не представляющего себе ничего об организаторских обязанностях. Вместо ответа я получила полное игнорирование. За что? И вы потом удивляетесь, что я сразу же начинаю злиться. Нет ничего хуже игнорирования. Это самое настоящее презрение. Неуважение. Почему? Чем я заслужила такое отношение?

Лине очень больший усилий стоило держать себя в руках. Она и подумать не могла, что ее обида на профессора из-за какого-то нес ложившегося разговора может быть настолько глубокой. Впрочем, здесь была не только эта обида. Обижала несправедливость из-за темного дара, страх, огорчение и... осознание собственной слабости, эгоизма и глупости. Лина слушала профессора, уже опустив голову. Поначалу она даже не понимала, о чем он твердит. Что имеет в виду под отсиживающимися в углу и валяющимися в лазарете? Из своей жизни адептка все время невольно пыталась вычеркнуть, забыть Черный Понедельник. И никак адептка не хотела понять, что чем больше она пыталась избавиться от болезненных воспоминаний, тем неприятней и чаще о себе напоминали те события минувшего года.
- ...как к единственной достойной, приползут на коленях сотни две простых людей и тебе придется решать, кому из них жить, а кому умереть. - наконец адептка подняла взгляд на профессора и второй раз за сегодняшний разговор была шокирована. Она никогда не брала в расчет такие мысли. Да они, собственно, никогда и не приходили ей в голову. Вспоминать Черный Понедельник было неприятно ведь еще и потому, что Лина не могла понять сама себя. Рисковала ли она собой ради других? Или все-таки она пыталась что-то доказать себе и окружающим, добиться успеха? Слова профессора Грейсона легли тяжким грузом на душу, и одновременно стали озарением. Он словно открыл ей глаза на то, как ее видят и воспринимают со стороны. "Быть может, потому я так хотела именно от него услышать ответ на свой вопрос..." Эмоции стали вновь переполнять Лину. Смятение, боль, радость, гордость, осознание собственного эгоизма. Девушка поняла, что тяжело стоять на ногах, и потому уселась за первую парту, уставившись в одну точку перед собой. Ошибки в контрольной казались какой-то нелепой шуткой в таком разговоре. В голове стали всплывать обрывки событий из детства, почему она всегда так стремилась идти вперед. Зачем что-то делала. И даже не сразу адептка заметила, как на ладони, сложенные перед собой, стали капать слезы.
- В меня никто никогда не верил. - наконец она нарушила тишину, хотя говорила, казалось, больше для себя. - Восхищались сестрой. На ее фоне я выглядела всегда жалко. И мне оставалось лишь наизнанку выворачиваться, чтобы меня хоть чуточку замечали... - Лина опомнилась, начав тут же вытирать ладошками щеки. - Поначалу я хотела быть сильной, чтобы мной гордились. Но стоит мне встать на одну ступень выше, как вместо признания отовсюду сыпятся угрозы. Все время висишь на волоске... "Тогда нужно стать сильнее, чтобы уметь защитить себя" - думала я. Чтоб десять раз подумали, прежде чем связываться со мной. - адептка горько усмехнулась, - Но на эту проклятую силу, словно мухи, слетаются лишь враги сильнее, чем прежде. Для них это как будто немой вызов. Наверное, профессор, я никогда и не думала о других. Это всего лишь эгоистичное желание позаботиться о себе. Защититься. Теперь - только это.
Девушка спрятала лицо в ладонях ненадолго и затихла, сама обдумывая сказанное.
- И кто придумал глупую поговорку "большая сила подразумевает большую ответственность"? - вздохнув, добавила она. - Глупец, не иначе. Она подразумевает лишь новую опасность. И так будет продолжаться до тех пор, пока в итоге очередной враг не окажется настолько сильным, что никакая удача уже не спасет. Бессмысленный замкнутый круг. - Лина невольно вспоминала и последнее приключение, которое с ней произошло. Уловки Хроно. Нападение Кира. "Сколько еще таких осколков той истории будет? Сколько мне нужно испытать, чтобы наконец смириться и пережить, как дурной сон, тот день?" - От одной такой мысли можно повредиться рассудком. А вы говорите - невольно нести ответственность за других. Как с этим справиться, если одно твое присутствие рядом с людьми ставит их под удар?..

Чего ожидала адептка, открываясь черствому человеку? Зик Грейсон выглядел всегда суровым, но надежным. Возможно, все дело было в том, что подсознательно Лина и не хотела, чтобы ее жалели. Но поддержали, подсказали, как быть дальше и как справиться с реальностью. Сложно было себе представить, что профессор будет кому-либо утирать слезы и мирно гладить по голове, говорить, что "все хорошо", когда кажется, что хуже уже быть не может. Лина говорила и говорила, а на душе легче как-то не становилось. Все накопленное за два года давило тяжким грузом на внешне беззаботную девушку. Но мог подумать, что в качестве моральной пощечины дрожайший профессор выберет настоящее боевое заклинание!
- Лина Инверс! Готовься, через пять секунд я ударю тебя молний! - выпалил Грейсон, поднявшись со стула.
Лина не верила собственным ушам и на секунду застыла с открытым ртом и таким ошарашенным видом, как будто ей только что заявили, что ее тайник подчистую выскребли враги родины. Но угрозу следовало принять буквально и абсолютно серьезно, ведь в руках профессора уже появилась искра, что стремительно разрасталась. Внутри все напряглось, и в голове осталась лишь одна холодная сосредоточенность, твердящая об опасности. Лина подскочила со стула и, отринув все мысли в сторону, в миг приготовилась защищаться щитом тройной вспышки, встречая атаку по привычке в лоб. Под обратный отсчет профессора она завершала секунды подготовки заклятия, сплетая хитрое кружево заклинания, более сложного, чем простые щиты огненной стихии. Этот щит уже не раз выручал ее, и на него адептка полагалась куда больше, чем на классические. Последний жест, слово, - все должно было получиться. Но Лина продолжала следить за действиями профессора, предполагая худшее и намереваясь в случае необходимости просто уворачиваться от удара.

Лине как-то и в голову не могло прийти, что профессор решит попрактиковаться на ней. Более того, в эти напряженные секунды адептка вообще ни о чем не думала, кроме опасного заклятия, которое в иных случаях бывало и смертельным. Впрочем, полностью оценить угрозу она даже не успела. Огненная стихия вновь спасла, окутала, укрыла от напастей. Но Лина и не думала расслабляться - она была уже научена горьким опытом и готова была к настоящей схватке. "Это же безумие - я не смогу с профессором сражаться на равных. Тогда зачем?!" Но ответ пришел сам, вместе с ухмылкой "любящего" преподавателя.
- Знаешь, на Аскурии, ...
Адептка выслушивала свой урок с приоткрытым ртом, обескураженная происходящими событиями. "Да плевать я хотела, что там творится на Аскурии. Они ненормальные, если так! Жизни и покой им совсем недороги." Тем не менее, профессор Грейсон уже подвел свой итог. "Выходит, что у меня действительно нет иного выбора, кроме смирения и подчинения. неужели нужно сломать себя, чтобы стать сильной и при этом положить все, включая собственную душу, на алтарь силы, и все ради того, чтобы создать иллюзию спокойной жизни и воплотить мечты в жизнь? Это слишком жестокая правда." Профессор вернулся на исходную позицию, сев на стул и допроверив контрольную Лины, пока та пребывала в собственных мыслях и пыталась оправиться от потрясения из-за свалившегося на нее откровения. Наконец, придя в себя, она отменила защитное заклятие и подошла ближе, ощущая себя полностью опустошенной. Встав рядом со столом Грейсона, она с удивительным сожалением взглянула на холодного профессора, который сам едва ли когда-то раскрывался перед другими.
- Что же тогда означает быть настоящим магом, профессор? - тихо спросила она, даже не обращая внимания на свою оцененную работу.

Лина была готова к тому, что над ней будут усмехаться или что снова просто проигнорируют и выставят за дверь. Ведь ее вопрос хоть и был задан искренне, вынуждал в какой-то степени и собеседника раскрыться. Порой, в столь редкие моменты, адептка задумывалась, насколько же тяжело профессору Грейсону. Никто о нем толком ничего не знал, кроме того, что он показывал. Его поведение отталкивало всех, кто так или иначе пытался с ним подружиться. Он не подпускал к себе никого, и только сейчас Лина начинала догадываться о том, почему. В ее рыжей голове начинали созревать теории о причинах, ведь одна из таких причин могла изменить в ту же сторону и ее. Быть может, не будь у нее темного дара, она бы и смогла точно также держать всех на расстоянии вытянутой руки, но вряд ли смогла бы так долго протянуть. Новые друзья доказали ей, что она сама из другого теста. И как бы дальше ни стали разворачиваться события, у нее будет все равно свой путь.
- Подумай, чего бы ты хотела добиться теперь, когда тебя признали и стремись к этому. - у профессора был, как казалось, скучающий вид. "Должно быть, я его в конец достала своими истериками... Стыдно-то как..." Лина смотрела на профессора Грейсона исподлобья, взглядом нашкодившего котенка. Его слова в очередной раз заставили ее крепко задуматься. В действительности, цели у нее не было. Вот закончит она академию - а дальше что? Будет сильней сестры, родители будут гордиться - и? Неужели в самом деле "выращивать репу на дедушкиной ферме"?
- Вы, как всегда, правы, профессор, - вздохнув с некоторым сожалением, согласилась адептка. - Вы простите меня за то, что я сомневалась? Ну... И за те глупости, что наговорила. Я сама не своя, когда чего-то не понимаю.
Лина наконец-то взяла с края стола свою контрольную работу и мельком глянула на оценку. "Четверка. А ведь на первом экзамене у него не смогла вытянуть и выше тройки." На душе как-то стало полегче, а потом в голову пришла совсем какая-то глупость, но отчего-то Лина посчитала ее очень уместной.
- Вы знаете, профессор Грейсон, вы ведь в этом городе у меня единственный самый близкий человек. И столько возитесь со мной... Наверное, я вам кажусь ужасно неблагодарной. - она виновато улыбнулась, а на щеках появился легкий румянец. - Не сочтите за фамильярность, но вы очень похожи на дядюшку. Строгого, но справедливого. Простите, что со мной так хлопотно. Если вы считаете, что мне нужно быть старостой - я больше не буду вас подводить.