1. Имя, Фамилия (прозвище или псевдоним, если есть):
Джинлин Ю

2. Классификация игрока:
Свободный

3. Деятельность:
Бард, писатель, иногда - вор и убийца. А также бывший торговец и бывший капитан пиратского судна, мечтающий вернуться к штурвалу. Многих, в общем, талантов женщина.

4. Раса и религия:
Темный эльф, исповедующий нечто весьма самобытное (нет, помидоры кидать рано). Это не всеобъемлющая любовь к Природе вифрэев, скорее - отчаянные попытки почувствовать свою связь с ней, сменяющиеся деланным безразличием.

5. Дата рождения и возраст/На сколько выглядит по человеческим меркам:
4 февраля 16803 года, 282 года, выглядит как молодой взрослый, не только успевший полностью растерять трогательную нескладность юности, но и наживший первые морщины - пока не слишком заметные, однако обладающие богатым потенциалом.

6. Характер:
Джинлин в полной мере не похожа ни подземную кровную родню, ни на свое ушастое семейство. Впрочем, в ней есть по пригоршне и от первых, и от вторых, и еще по щепотке от всех, где встретился не ее пути и произвел впечатление. Да-да, Лин можно впечатлить! Пусть для этого и потребуется нечто значимое, спесь темных ей не свойственна, хотя на первых порах знакомства она может быть чрезмерно покровительственна и раздражительно авторитарна. Особенно с теми, кого считает младше по возрасту или социальному положению. Но эй, разве обязательно быть подземным червем чтобы наслаждаться этим грешком время от времени?
Жизнь с вифрэями научила Лин глядеть по сторонам и мотать на ус, правда делает она это с темноэльфийским прищуром и, порой, кривой ухмылочкой, от вида которой иному господину приходит пора менять портки. Особенно если дело происходит в темной подворотне, а в руках у мисс Ю что-нибудь колюще-режущее. С другой стороны, свежее белье еще никому не вредило!
Лин отнюдь не почитатель бессмысленного насилия, зато в осмысленном она души не чает! По ее мнению, даже горячий настой тонизирующих трав, вылитый в постель, не бодрит по утру так же, как хорошая драка. Особенно за материальные ценности или правое дело (что тождественно в мировосприятии мисс Ю).
Понятия «мое», «твое» и «общественное» по версии Лин очень абстрактны. Впрочем, только пока ее собственное имущество не оказывается под угрозой. Тут она уже с завидной уверенностью отделяет правых от виноватых и начинает замышлять что-нибудь злокозненное, если здоровье и материальное положение позволяют. Если не позволяют - таит обиду до тех пор, пока не подворачивается удачная возможность обмазать ручку двери обидчика мышиным пометом (изобретательность и любовь к проделкам у нее от вифрэев)... или самого его вымазать мышиным пометом и оставить связанным у логова черноволков (а еще говорят, что жестокость не передается по наследству).
В целом Джинлин не склонна к меланхолиям, но какое-нибудь серьезное происшествие вроде гибели друга способно сильно ее подкосить - настолько сильно, что обнажатся обычно спящие смертным сном общеэльфийские корни. В часы настоящей скорби она становится похожа на эльфов из легенд, способных окаменеть от тоски и всего такого… хотя более реальный исход для Лин - спустя неделю очнуться в канаве в минимуме одежды и тщетных попытках припомнить, как ее зовут и что это такое она пила. И тогда кажется, что лучше было все-таки окаменеть.

7. Внешность:

Невысокая крепкая барышня, неожиданно увесистая для своей комплекции: мышечная ткань и тяжеловатые для эльфа кости на пользу тонкости стана и общей эфемерности не идут, зато выручают в трудную минуту.
Женщине свойственна вальяжная манера держаться, однако она сохраняет неизменно прямую осанку, а в напряженные моменты держится с почти военной выправкой. Ее тело будто помнит предыдущие жизни, проведенные в служении Сумеречной Госпоже.
У Лин темно-каштановые волосы, спереди прямым пробором разобранные на два длинных хвоста, а сзади остриженные под горшок; высокие скулы и острый подбородок; узкий нос - от рождения прямой, стараниями хозяйки обзаведшийся легкой горбинкой; темно-карие глаза с миндалевидным разрезом, длинные темные ресницы и довольно широкие брови, расчерчивающие широковатое лицо эльфийки не хуже боевой раскраски. Глаза подводит углем.
Под глазами стойкой черной краской нарисованы небольшие окружности; такого же цвета широкая (примерно с подушку большого пальца) полоса рассекает нижнюю губу, спускается по шее и интригующе исчезает в глубинах декольте. Шутка. Декольте у Лин может появиться только если в результате какого-нибудь нелепейшего случая одна из любимых безразмерных рубах с потайными карманами треснет в неожиданном месте.
Помимо означенных рубах, обыкновенно прихватываемых широкими поясами, Лин жалует котарди и жилеты из неокрашенной кожи, такие же штаны (но достать чаще выходит матерчатые) и легкую обувь на небольшом каблуке.
Плечи Лин усеяны россыпью не то темных веснушек, не то светлых родинок.
Джинлин питает пагубную страсть к перстням, браслетам, кулонам и вообще всему, что каким-то образом можно на себя водрузить. Но после того случая с плотом, когда пришлось часов пять к ряду держаться на поверхности среди открытого моря и каждый лишний грамм тянул ко дну, с опаской относится к вещам, которые нельзя быстро с себя скинуть, ограничиваясь парой наиболее изысканных (на её вкус, поскольку каменюку с голубиное яйцо размером вряд ли многие сочтут изысканной) перстней и кулоном с потайным отделением, в котором, как сообщается наиболее доверенным лицам, содержится сушеный глаз бехолдера. От сглаза.

8. Биография:

• Место рождения: пещеры Южных Роковых Гор

Когда жрица Сумеречной Госпожи по имени Ишшашан сказалась тяжело больной, она врала только отчасти. Чувства, которые она испытывала к Джараку Ша’Риссу, видному военачальнику Нур’Цурага, были сродни болезни - столь же мучительные и навязчивые. Внутри нее действительно росло нечто, чего не должно было быть. Нечто, сулящие серьезные проблемы. Ишшанан из дома Лювитан ждала ребенка.
Джарак находил Ишшашан красивой и даже чувствовал к ней нечто особенное, но в конце концов легкость, с которой он получил желаемое, его разочаровала. Он даже начал попрекать ее во время их коротких встреч, становившихся все реже: и тем, что она соблазнила находящегося в браке, и тем, что она опорочила их обоих, сделав их положение в обществе шатким. Ишшашан знала, что теряет возлюбленного, и поэтому она решилась.
Сохранить подобную новость в совершенном секрете, разумеется, невозможно, пусть верховная жрица и отослала сбившуюся с пути Сестру в дальний храм… к слову, вряд ли с перспективой возвращения. Сказать, что верховная была недовольна произошедшим - самое мягкое из возможных описаний.
Джарак, которого известие поначалу разъярило, через время остыл и даже начал оказывать умеренные знаки внимания. Разлука пошла на пользу его чувствам. Кроме того, он недавно потерял сына во время конфликта с другим кланом, и часть его ожидала этого ребенка, надеясь восполнить потерю. Ишшашан уже знала, что будет дочь, но боялась разрушить свое хрупкое счастье.

Однако ему суждено было разрушиться. Помимо Джарака, Верховной и Сумеречных Сестер в отдаленном храме кто-то еще знал о существовании ребенка. Младенец, которого мать нарекла Джайев - в честь отца - был похищен в день своего рождения, прямо из рук Сумеречных Сестер. Или же их руками? В этой истории много вопросов.
Похититель, должно быть, знал, что по воле богини Ишшашан хорошо видит все, что под землей, но стоит вынести ее дочь на поверхность…
Однако он не был по-настоящему готов встретиться с поверхностью, пусть и смог далеко уйти от пещер. К моменту, когда подоспели вифрэйские охотники, спасать было уже некого. Ну, кроме орущей в расколовшейся заплечной корзине крохи.
Вифрэи оказались в сложном положении: кто знает, как их беспокойные соседи отнесутся к делегации непрошеных гостей, завладевших ребенком из их рода. С другой стороны, оставить младенца умирать в джунглях не сможет, наверное, даже самый низкий из вифрэев.

Ситуация решилась сама собой, когда охотники принесли свою странную добычу в деревню. Сэню Ю, недавно давшая жизнь собственным близнецам, сказала, что, мол, где девять, там и десять. Так в доме Ю стало одним странным щенком больше. С другой стороны, четвертый по старшинству сын, Рас, рисовал рыб с ногами, так что Джинлин была не самой странной в компании...
Кстати, об имени. Тут такая история: Бабушка Ю, настоящего имени которой никто не помнит - такая она была старая! - едва посмотрев на “праправнучку” сказала, что это вылитая ее внучатая племянница, которая была очень хорошей женщиной с пушистым хвостом, поэтому девочку нужно назвать Джин. С другой стороны, Сэню хотела девочку уже давно, и даже имя приготовила - Лин! Замечательное имя. Будто камушек упал в воду или стрела рассекла воздух.

И так вот они спорили - одна скажет “Джин!”, другая “Лин!”, и так до бесконечности: “Джин”-”Лин”-“Джин”-”Лин”“Джин”-”Лин”...
- Джинлин! - рявкнул, в конце, концов, отец семейства, и от его рыка обе группы поддержки (справа собрались те что за “Джин”, а слева - те, что за “Лин”) из числа детей, дальних родственников и детей дальних родственников разбежались по углам, а самый маленький упал в казан с кашей.
Так разрешился самый серьезный спор в семействе Ю со времен выяснения, можно ли дойти до края земли, а Джинлин стала Джинлин.

В детстве Лин много болела - должно быть, сказывалось то, что ее так рано отняли от матери. Пока подросшие братья и сестры носились по улице, свисали гирляндами с деревьев и подбрасывали грязекрабов в окна соседям, Джинлин сидела дома с Бабушкой Ю, осваивая лютню и чтение. Именно Бабушка Ю впервые нарисовала символы на лице Джинлин: всегда открытую «вторую пару глаз» - точки под ее собственными глазами, чтобы злые духи думали, что Лин не спит, и не могли напасть на нее, принося болезнь; и линию, идущую от рта к сердцу, «указывающую дорогу добрым духам». Не понятно, помогли обереги или Лин просто миновала опасный возраст, но очень скоро она составила компанию братьям и сестрам, которых уже понемногу учили собирать хорошие травы и охотиться.

Лин все давалось хуже. Сказывались и годы, проведенные взаперти, и другие возможности ее тела. Но Лин уже тогда ненавидела проигрывать, поэтому она работала дольше и тяжелее там, где вифрэи справлялись просто дурачась. Все-таки она была… другой. В то время Лин была еще слишком мала чтобы понять разницу, но годы шли, девчонка все больше узнавала о себе и окружающих. А значит, приближалось время неприятного разговора…

По сути, Джинлин сама выбрала сделать его неприятным. Однажды они с братьями видели темных эльфов на вылазке - тогда-то она все поняла, осколки ее догадок сложились вместе. И тогда же она начала замечать всякое.
То ей казалось, что ее реже обнимают, то данные ей поручения казались ей самыми скучными и никудышными… На самом деле, немолодые уже родители и думать забыли, что они не рожали бледного эльфенка с тяжелым взглядом - просто щадили ее, слишком опекали, опасаясь новых болезней. Для Сэню и Дана Джинлин была просто медленно растущим бесхвостым вифрэем, во всем равным остальным их чадам.

Апогей наступил неожиданно. Был какой-то праздник - Лин постаралась стереть из памяти тот период, поэтому точнее не сказала бы - и родители сделали страшное, по мнению тогдашней Лин, преступление. Они подарили ей хвост!
Хвост (как потом узнала эльфийка) был сшит Сэню из мехового воротника мужчины, возле которого и нашли короб с малышкой Лин. Его в то время прихватили до кучи, очистили от крови и из соображений внезапной хозяйственности сложили в сундук. А потом, через много лет, нашли, и решили сделать из него что-нибудь красивое. Хотели порадовать Лин, а заодно как-то рассказать о прошлом. Родители знали, что рано или поздно Лин поймет - но тянули, тянули, тянули. Вифрэи не любят сложные моменты.
И Лин действительно поняла, но не то и не так. В ярости она швырнула родительский подарок в огонь, крича, что они никогда не принимали ее такой, какая она есть - все хотели согнуть под себя, переделать, вот теперь хвост подарили! Что дальше?!
На крики пришла взволнованная Бабушка Ю, попыталась успокоить праправнучку - но куда там… Лин обвинила ее в сговоре “с этими”, объявила, что знает, что они никогда ее не любили на самом деле, а в заключение заявила, что всех их ненавидит и лучше бы, мол, они оставили ее в лесу умирать “с человеком из ее народа”. После этой яростной обвинительной тирады Лин убежала в лес, заливаясь слезами. За ней никто не последовал.

Лин забралась на дерево так высоко, как только смогла - и плакала, плакала, плакала, а сердце изнутри будто выскабливали ножом. Вся боль обиды на мир, на настоящую семью, на приемную семью и еще кого-то неназванного бурлила у нее в груди, кусалась, будто прогрызая выход наружу как раз там, где заканчивалась черта, нарисованная бабушкой Ю. Какая глупость!
Лин с ожесточением терла раскрасневшееся от плача - а теперь и бешеных движений ладоней - лицо, уничтожая точки под глазами и линию, бегущую ото рта вниз… Соленые слезы въедались в краску, да еще пошел дождь - затяжной, тяжелый, как частенько здесь бывало. Скоро от уверенных темных линий остались только грязные разводы. А потом они пропали вовсе.
Никто не пришел за ней ни вечером, ни ночью. К утру Лин перемерзла. Она чувствовала себя больной и усталой, но холодная тупая злость придавала сил. В груди было пусто; слез не осталось тоже. Лин точно знала, что сделает - вернется, соберет кое-какие вещи… И пропади пропадом эта деревня. Лин пойдет к своим, или еще куда-то. Не важно. Только бы не быть здесь.

Уже на полпути к деревне Лин знала, что что-то не так. Чего-то не хватает. Теперь не сказать, была это простая мнительность, порожденная издерганным разумом, или Джинлин правда кое-что взяла от своего хвостатого семейства, научившись чувствовать мир тоньше, чем любой остроухий когда-либо сможет.
Бабушка Ю умерла той ночью. Может, просто пришел ее срок, а может злые глупые слова Лин ударили в самое сердце существа, которое искренне ее любило.
Джинлин никогда по-настоящему не удалось оправиться от того дня. Родители не говорили ни слова, но Джинлин чувствовала, что они не злятся. Они просто не знали, что сказать.

Эльфийка пробыла в деревне еще несколько дней - в основном лежала, глядя перед собой. Как только ей удалось собраться с духом достаточно, чтобы снова управлять своим телом, Лин собралась в дорогу, как и хотела. Она не обняла родителей, не сказала, как ей жаль, хотя все существо маленькой эльфийки до краев было наполнено горьким раскаянием. Ей было слишком стыдно и больно.
На выходе из деревни ее догнал брат - Рас, тот самый, с ногастыми рыбами. Не говоря ни слова, он сгреб Лин в охапку и прижал что было сил. Та пыталась вырваться, но брат вымахал здоровенной детиной и даже не заметил, наверное. Сказал чтобы держалась подальше от морских змей. Поставил на землю. И ушел, шмыгая носом. Странный был мальчик.

Лин колебалась удивительно недолго. Родные пещеры сейчас казались еще более чужими, чем обычно, поэтому она пробралась на торговый корабль и, используя свое мастерство скрытности, осталась незамеченной целых пять часов после отплытия. Чудо еще, как ее за борт на радостях не выкинули.

В порту прибытия творился полный бардак, а бардак был родной стихией Лин сколько она себя помнила. Юркая быстроногая девица, которой в ту пору едва минуло 80, споро прижилась, приспособилась к новым условиям: научилась жульничать в наперстки, а уж тащить все, что только не было приколочено гвоздями, она еще со времен жизни в деревне умела. Это, можно сказать, национальный спорт был. Особым шиком считалось украсть что-нибудь у охотников, обносящих темноэльфийских лазутчиков в их краткие походы на поверхность. Украсть у лучшего вора, вы понимаете? Правда, обычно удавалось стащить лишь полную безделицу и только когда хозяин дома спал, а сидеть потом бывало больно еще неделю… Но это уже совсем другая история.

Хотя и похожая. Здесь Лин тоже в конце концов серьезно обожглась, украв не в тот момент и не у того парня. И ей снова крупно повезло: парню её наглость (да и некоторое мастерство, что уж) понравилась; правда, он сказал, что если девчонка продолжит быть такой дурой, он своими руками ей шею свернет, и быстро. Так Лин получила учителя и место в низах преступной шайки. Не очень теплое, отнюдь не почетное, но теперь у нее было больше возможностей регулярно питаться и чуть меньше шансов всплыть в ближайшей бухте лицом вниз. Впрочем, зная крутой норов ее нового учителя, с последним утверждением некоторые бы поспорили.

Этот самый норов помог ему подняться наверх (подтягивая за собой и протеже, которая изо всех сил старалась его не расстраивать - а то, знаете ли, с отрубленными руками нынче плохо живется), он же его и сгубил: Крошка Микки был хорош, но не слишком хорош; в конце концов он оступился, не рассчитал силы против молодого и хитрого противника.
Перед Лин и компанией стал выбор - подняться еще выше, присягнув на верность самопровозглашенному теневому барону, или попытаться двигаться своим путем. Они выбрали второе. Но далеко не сразу…

Поначалу Лин попыталась соскочить. На человеческий лад ей уже минуло полтора века, она кое-что поднакопила и надеялась начать с чистого листа в другом городе. Заняться торговлей, к примеру.
Ей дали фору (хотя тогда-то Лин казалось, что она всех обхитрила и смогла улизнуть). За несколько лет, используя немногие связи, которые ей казалось безопасным использовать, Джинлин удалось наладить торговлю тканями. Уж в чем-в чем, а в тканях она понимала: чем пестрее, тем красивше. На ее счастье, народу с дурным вкусом среди покупателей хватало, поэтому ее дело понемногу росло. Пока не доросло до состояния, когда Барону пришло в голову его «сорвать». Вряд ли, конечно, Барону позарез понадобилась ничем не примечательная лавка. Это был эффектный способ напомнить о себе.
Джинлин не предлагали возможность сохранить свое дело, но предложили возможность сохранить свою жизнь. Такие предложения редко поступают дважды, поэтому Лин вскоре вернулась в Кардос. Точнее, в грязные дела, творящиеся в Кардосе.

Крошка Микки, кормивший нынче разноцветных рыбок на дне морском, был знатным засранцем, и под его началом шайка наворотила много бед для мирных людей. Но одной погани они не делали. Они никогда не убивали без необходимости. Если можно было обобрать человека до нитки и пустить по миру, они так и поступали. Но Гаспару Онье, предпочитавшему называться просто Барон, этого было мало. У него была коллекция чаш из черепов людей, которых он самолично убил - а это кое-что говорит о человеке. Там были люди всех сословий, пола и возраста. Если бы Лин попросили выделить свое самое важное знание о людях в одно предложение, этим предложением без сомнения стало бы “видишь парня с коллекцией чаш из черепов - хватит пялиться, кончай больного ублюдка”.

Всякое было. Теперь они хозяйничали не только на суше: у Барона была пара дырявых суденышек, которые он гордо называл флотом. И он хотел по максимуму использовать свои ресурсы. Он хотел результатов. И команда Микки, постепенно ставшая командой Джин Джонс (или Черной Джин, или еще десяток звучных бессмысленных прозвищ, которые надавала Лин охочая до звучных имен молва) давала ему эти сланые в бездну результаты. Но даже тогда Джинлин не решилась украсть у хозяина судно чтобы улизнуть подальше и заправлять делами на свой лад. Для этого потребовалась встряска.

В тот раз им предстояло захватить корабль с беженцами и переправить на нуарский рынок рабов. Она до последнего думала, что достаточно зачерствела за годы в ремесле, чтобы сделать это. Но все-таки не смогла. Да и ребята Микки не смогли. Зато они смогли порешить ребят Барона, превосходящих их по численности, и сделали это с удовольствием. Людей высадили на ближайшем безопасном берегу - еду, правда, себе оставили. Не то, на что люди подписывались, но всяко лучше рынка работорговцев.

Почти шестьдесят лет они плавали под черным флагом, снискав даже некоторого рода славу (грабили богатых; бедным, правда, не отдавали, но сам факт того, что лордов можно вот так запросто обобрать, голодранцев всех королевств знатно веселил и подбадривал). Кто-то умер, кто-то сгинул в пучине морской, некоторые счастливчики сошли на берег с кругленькой суммой. А другие, наоборот, взошли на борт, и из имущества у них иной раз бывал только старый клинок и пара дырок на рейтузах. Так или иначе, знакомых лиц вокруг становилось все меньше, и это просто не могло кончиться добром.

Джинлин до сих пор предпочитает считать, что появление на борту Алана Бирда было продуманным ходом давних врагов, а вовсе не чертовой случайностью, из-за которой все полетело псу под хвост. Но даже в этом случае непонятно, куда девалось ее хваленое чутье.
Куда-куда… Влюбилась не в того. С кем не бывает? Вот только не у всех неудачный роман заканчивается вздергиванием на рее. Их всех вздернули на рее! Всех, кто не согласился служить «капитану Бирду». Таким вот неожиданным финалом венчался абордаж «торгового судна» по наводке Бирда, подавшегося, как оказалось позже, во флибустьеры. То судно оказалось начинено солдатами его господина…

Джинлин вешали последней. Хотели, сволочи, видеть ее раздавленной, смятой, треснувшей на мелкие осколки. Но единственное, что по-настоящему треснуло в тот день - веревка, на которой Лин должны были повесить. Эльфийка исчезла под водой - надолго. Никто не думал, что она вынырнет. Но она вынырнула, и даже построила проклятый плот, если можно так назвать несколько балок и бочку, кое-как скрученные веревкой. Некоторое время течение несло обессилевшую Лин неведомо куда и, казалось, хуже быть уже не может. Но могло! И стало - с появлением едва различимой под водой темной полосы, с каждой минутой становившейся ближе и крупнее. Сомнений не было: морской змей чуял добычу.

К счастью, от Лин потребовалось только пережить первые секунды стычки: ей попался придурошный экземпляр, успешно избавившийся от себя сам путем заглатывания острой балки - одной из тех, что составляли плот Лин. Бывший плот Лин.
Эльфийка пыталась избавиться от остатков потяжелевшей от воды одежды, но быстро начала захлебываться, поэтому все, что ей оставалось - из последних сил держаться за бочку и дожидаться своей участи. Сознание временами становилось настолько мутным, что Лин не помнила себя, но в моменты возвращения способности мыслить она ужасно злилась: подумать только, пережить нападение морского змея один на один, будучи безоружной - чтобы нахлебаться воды и пойти ко дну без боя…

Но судьба в очередной раз была милостива. Лин очнулась на берегу, имея при себе все руки и ноги, которые полагаются эльфу по праву рождения. Более того, блуждающий взгляд Лин, все еще не полностью осознавшей свое спасение, наткнулся на лютню, которую вымыло на берег вместе с прочим мусором. Лютня, конечно, была безнадежно испорчена водой, но Лин слабо улыбнулась и даже приподняла голову (это она зря, потому как голова, будто налитая чугуном, мгновением позже снова рухнула на песок). Эльфийка знала, чем она займется теперь. Запишет свои истории. Сочинит песню про глупого морского змея. И вернет свой корабль, рано или поздно.

Последние три декады жизни Джинлин провела в странствиях, развиваясь как музыкант, фольклорист и трактирный дебошир, ищущий проблем, историй и рыцарских подвигов. Еще бы она не искала - вы удивитесь, узнав, сколько некоторые рыцари готовы отвалить за именную балладу!
Также - иногда по старой памяти, а порой и от дефицита подельчивых рыцарей - берется за менее уважаемую, но более оплачиваемую работу. С заказами осторожничает, потому-то до сих пор жива и не в розыске.

9. Мирные умения:

10. Боевые способности персонажа:
Владение кинжалом - первично как оружие обороны во время детства в порту, позже - как полноценное оружие и оружие для второй руки во время пиратской жизни. В настоящее время продолжает использоваться.
Владение одноручным мечом - освоено во время перестройки с воровства на разбой в поздние годы при Крошке Микки, активно использовалось до начала пути барда.
Владение длинным/коротким луком - освоено в детстве, до 80 лет, во время жизни с вифрэями. После становления бардом используется для охоты.
Рукопашный бой - освоено при Крошке Микки, до этого существовало как опыт драк. Не является самостоятельным стилем боя, скорее это набор приемов, больше пригодный чтобы  «выйти поговорить» с неподготовленным противником и выиграть возможность ускользнуть от более опасного, нежели для серьезного противостояния.

Есть способности к магии, пользоваться не умеет, о существовании не знает.

Лин старается избегать прямой конфронтации с опасным противником. Для нее не существует грязных приемов, есть только эффективные и неэффективные. Если ситуация выходит из-под контроля, Лин не из тех, кто будет биться до последней капли крови, как бы трусливо в итоге не выглядел ее выход из сражения. Однако она без тени сомнения нанесет удар в спину по какой-то причине пощадившего (или недобившего) ее недруга.

11. Тип распределения опыта:
Автоматический

12. Ваше состояние:
Одежда: темный матерчатый плащ с капюшоном длиной до  колена, короткие кожаные перчатки с обрезанными пальцами, вышитый двубортный жилет из некрашеной кожи, матерчатые штаны насыщенного лазурного цвета, котарди мужского кроя, широкий черный пояс, тонкая нательная рубаха. На ногах сапоги из темной кожи, длиной до колена.

Украшения: пара перстней с увесистыми каменьями и крупный кулоном с темным матовым камнем на передней поверхности.

19 медяков в кошельке на поясе, еще 6 серебряников в потайных карманах жилета - по 3 на борт.
Мех с сильно разбавленным вином на поясе.
Лютня в торбе с ремешками.

Заплечная дорожная сумка, в ней:
Две смены исподнего.
Небольшая пустая фляга.
Четверть головы сыра, сухари.

Стальной кинжал с причудливой гардой, годящейся для захвата (и слома, если повезет) чужого клинка - за поясом сзади.
Мизеркордия - за поясом сзади.
Кинжал с примесью серебра, с кривым лезвием - спрятан в голенище левого сапога.
Несколько отмычек за подкладкой жилета.
Длинный композитный лук и колчан примитивных самодельных стрел.

Анкета игрока

1. Имя: по нику будет нормально, Ани-Вани меня деролят.
2. Возраст: 23
3. Пол: ж
4. Связь с вами: ame.gdmn@gmail.com
5. Как часто будете приходить? Приходить - каждый день, писать - примерно раз в три дня, возможны перекосы в обе стороны.
6. Оцените ваш опыт в ролевых мирах 6
7. Читали ли правила форума, согласны ли вы с ними? С правилами ознакомлен(а), исполнять обязуюсь
8. Каким образом вы вышли на форум? Шарила по ЛИЛю.

Отредактировано Джинлин (2015-01-15 23:23:45)