*акция на последователей Марагора.

1. Имя, Фамилия (прозвище или псевдоним, если есть):
Асдрубаэль Морнэ'Элгар Ази'эль
«Предатель»  – в основном таким именем награждается попавшими в плен темными эльфами. Ну и теми немногими со стороны «сил света», что знают о его личности и нынешнем состоянии – а таких на поверхности крайне мало.

2. Классификация игрока:
Свободный

3. Деятельность:
Боевой маг, культист, старший мастер на службе у Марагора

4. Раса и религия:
Темный эльф
Сохраняет, как ни странно, веру своего народа. Правда, в сильно искаженной форме, имеющей мало общего с принятыми в обществе темных эльфов традициями: пожалуй, медленное садистское убийство оскорбивших Малассу – одна из этих немногих общих черт.

5. Дата рождения и возраст/На сколько выглядит по человеческим меркам:
13385 г.р. 
3700 лет
Около 30 человеческих

6. Характер:
Заносчивый и беспощадный, горящий холодным пламенем в темной пустоте, и вместе с тем страстно преданный своей вере, своему народу и своему клану. Сотни лет назад Асдрубаэль был именно таким – настоящим сыном Нури, горделивого народа, ничуть не стеснявшегося страшноватой репутации. Репутация среди других народов, впрочем, никогда его особенно не волновала: все они были в его глазах чем-то вроде животных. Порой смышленых и забавных, порой опасных, порой полезных, но тем не менее – животных. Единственными достойными были его братья и сестры, и ради них он был готов на все – так же, как и они ради него. Конечно, жизнь не бывает монохромной, и даже среди самых близких порой разгорается ненависть куда более жаркая, чем между давними врагами – но перед лицом внешней опасности все междоусобные свары отходят на второй план. А чаще – трансформируются в состязание по сбору вражеских черепов. Он любил свой народ, свой дом и своих близких, но вовсе не тихой любовью верного пса – и когда перед лицом дома встала опасность, Асдрубаэль, никогда не отличавшийся особенной уравновешенностью, одним их первых вышел ей навстречу, не тратя время на подготовку. Именно эта неуравновешенность и самоуверенность в конечном счете его и сгубила.
Впрочем, сгубила ли? Так или иначе, прежний Асдрубаэль не имел и тысячной доли возможностей, открывающихся перед нынешним, и клеймо Предателя – вполне допустимая цена. Он изменился – но из неизменных вещей в мире существует только смерть. Не то чтобы темный эльф нуждался в оправдании тому, чем он стал: чужое мнение волнует его в тысячи раз меньше, чем ранее – но иногда, в те краткие минуты, когда безумие отступает, в нем просыпаются частицы былой жизни, заставляющие делать весьма неожиданные поступки.
Следует остановиться и на другом немаловажном моменте: религиозности. Как известно, темных эльфов-атеистов не бывает – особенно среди тех, кто прожил немало лет и особенно среди знакомых с магическим искусством: ведь боги – не выдумка, а богиня темного народа едва ли не самая живая среди всех богов. Подвергнувшийся порче, потерявший большую часть прежней личности, Асдрубаэль тем не менее не перестал быть темным эльфом – и религиозная сторона жизни не утратила своей важности. Богиня по-прежнему следит за ним и ведет его – правда, в совершенно ином качестве. Он знает: Ей не нужны ни молитвы, ни малодушное самоистязание. Маласса – богиня сильных, а не слабаков; охотников, а не добычи. Его вера не налагает на него ограничений, но лишь придает сил в вечной борьбе за чужие души. Весьма удобная, надо сказать, позиция. И от того – весьма убедительная.
Не стоит обманываться – в темном эльфе не осталось и следа добра или чести.  Для него не существует ни морали, ни авторитетов – а те, что волею судьбы стали его союзниками, никогда не станут его друзьями. Не стоит говорить, что отношения с подчиненными полны жестокости не намного меньшей, чем по отношению к врагам – и в данном случае это не только всем знакомая цена железной дисциплины. Что же касается всех остальных, особенно не принадлежащих эльфийской расе…  Предатель и ранее не отличался толерантностью – что же следует ожидать после падения? А если учесть фабулу его безумия, связанную со страхом человеческого влияния на мир – то людям, попавшим в его руки, и вовсе не позавидуешь.
Это жестокое, извращенное создание, буквально упивающееся чужими страданиями, с легкостью бросит на чудовищный алтарь тысячи жизней, лишь следуя голосам в собственной голове… голосам, что вкрадчиво шепчут о невообразимом ужасе, готовом накрыть этот мир, и лишь темному Магистру под силу справиться с ним. Асдрубаэль из клана Ази'эль – хрестоматийный пример того, что может случиться, если слишком часть и глубоко всматриваться в бездну.

7. Внешность:

На первый взгляд со стороны, это существо обладает присущей всем темным эльфом красотой. Высокая – для темного эльфа – изящно сложенная, истинно эльфийская фигура, словно вырезанная из мрамора, лишенная столь любимых людьми излишеств вроде уродливо торчащих комков мышц и жира. Прекрасное лицо – кажется, навсегда застывшее  фарфоровой маской надменной гордости.  Плавные и при этом выверенные, словно бы танцующие движения – не похожие на театральные приемы или дикие вифрэйские пляски, но поражающие своей естественностью, доступной, пожалуй, одной лишь эльфийской расе. Он был одним из прекраснейших существ на свете, как и подавляющее большинство его народа.
Был.
Впрочем, и сейчас в его облике есть нечто неуловимо притягательное, заставляющее невольно восхищаться совершенством эльфийской природы. Если смотреть издалека. Из очень-очень далекого далека.
Потому что рассмотревшие Предателя близко, в основном, живут после этого не очень долго, совсем не счастливо, и уж точно едва ли смогут рассказать о том, каков истинный облик падшего. А он, поверьте мне, ужасен.
Его образ навечно искажен печатью ненависти и садистского веселья – и застывшая маска, в которую превратилось некогда прекрасное и гордое лицо, есть лишь одна из частей этого облика. Его глаза цвета крови, кажется, горят неистовым пламенем  ледяной ненависти ко всем, кто посмел попасться ему на глаза, прервав незримую беседу с голосами невидимых демонов. Даже прическа его выглядит как насмешка над традициями его народа: длинные черные волосы, уложенные по давней моде знатных Нури на правой половине головы – и абсолютно лысый череп, обожженный неведомой магией, покрытый уродливой сыпью, слева. Довершает эту картину полукольцо коротких, но весьма прочных и острых роговых шипов, торчащих прямо из головы в тех самых лишенных волос местах – а также из некоторых других участках обожженного, покрытого шрамами и рубцами тела, скрываемого за броней и плотной одеждой.
Когда-то давно, три тысячи лет назад, подобное уродство вполне могло бы заставить эльфа покончить со своей жизнью. Сегодня же столь устрашающий облик ему, пожалуй, даже на пользу.

8. Биография:
• Место рождения: Дал'Тану, Нур'Цураг

Этот эльф, родившийся в не отличающейся особым влиянием семье на самой границе с поверхностью, вполне мог бы стать надеждой своего не самого выдающегося клана – а то и вовсе всего своего народа. Его род, хоть и никогда не занимавший мест в Совете Чернокнижников, был весьма известен в клановых кругах как поставщик будущих мистиков – высоко одаренных к магии детей, впрочем, нередко расплачивающихся за это определенными физическими, а иногда и душевными дефектами. Злые языки вовсю шептались, что подобная одаренность – несколько удивительная даже для темных эльфов, известных своими магическими способностями – есть не то целенаправленная селекция Маласса ведает какими методами, не то следствие чрезмерного увлечения близкородственными связями – даже для столь изолированного и закрытого общества Нур'Цурага. Истина, как водится в подобных случаях, лежала где-то посередине – и нашему герою, родившемуся в результате подобного «эксперимента», весьма повезло родиться без всяческих отклонений.
Асдрубаэль был плодом тайной, извращенной –  и, по тщательно замалчиваемым слухами, санкционированной старейшинами –  любви весьма одаренных близнецов Райлага и Риэнны из семьи Морнэ'Элгар клана Ази'эль. Конечно, ни об этой связи, ни о настоящем происхождении ребенка не распространялись: Риэнна, будучи  в браке по расчету за воином из другой семьи клана, совсем не нуждалась в славе шлюхи, спавшей с собственным братом, и с успехом применяла все свое женское коварство, дабы убедить мужа в том, что ребенок, одаренный склонностью к Тьме чуть ли не с самого рождения – его сын. Ксай'Векст не отличавшийся ни проницательностью, ни умом, поверил ей без всяких сомнений – одаренность же сына, совсем не характерная для его рода, была признана благословением Малассы. Тем более, что дальнейшие события и вовсе снизили ценность этого вопроса до маловажной.

С самого детства Асдрубаэль создавал впечатление существа настолько же импульсивного и самолюбивого, насколько и талантливого. Неконтролируемые проявления темного дара – вроде неестественно ведущих себя теней, быстро приходящих в негодность надоевших игрушек и резко ухудшающегося самочувствия всех, кто пытался утихомирить капризного ребенка – начали проявляться чуть ли не в колыбели – и, естественно, были тотчас же замечены и учтены. Он был надеждой своей семьи, а в будущем – всего клана, и его учили принять именно эту судьбу. С ранних лет каждый день маленького эльфа был наполнен строгой дисциплиной и длительными занятиями, готовящими будущего чернокнижника не только к поступлению в элитную академию Сан-Моран, но и к глубокой и непререкаемой верности своей семье и своему народу – именно в таком порядке. Подобная жизнь оставляла мало времени для того, чтобы полноценно общаться со сверстниками – а когда это все-таки удавалось, практически неизбежно возникали соперничество и конфликты. Детям не нравился заносчивый и хвастливый Морнэ'Элгар, ему же не нравились бездари, завидующие его успехам – гармония в отношениях установилась полная. И все-таки тогда для маленького темного эльфа было важно мнение окружающих: порой Асдрубаэль мечтал о том, что совершит великий подвиг и, защитив этих идиотов, докажет, что они в нем сильно ошибались. Уже тогда он мечтал войти в историю – но лишь спустя пару тысяч лет будет понятно, насколько жестокой может быть ирония судьбы.

Зачисление в Сан-Моран не стало новостью ни для кого. Как известно, способности – главный пропуск в элитную волшебную академию, а способностей Асдрубаэлю хватало. Сыграла свою роль и рекомендация влиятельных колдунов клана Ази'эль: эти, видя потенциально качественный материал, ни за что не упустили шанс сделать из него лучшее оружие для собственных целей. В конце концов, даже самому юному эльфу – хотя его мнения, конечно, никто не спрашивал – было очень интересно учиться и становиться сильнее и искуснее, дабы доказать свое превосходство всем окружающим.
Реальность, конечно, оказалась куда более скучной. В Сан-Моран не было бесталанных – а потому «избранность» Асдрубаэля не оказала на учителей ровным счетом никакого впечатления; строгость домашней подготовки оказалась ничем по сравнению с жесткой, почти жестокой дисциплиной академии, что совсем не порадовало амбициозного и своенравного подростка; ну а необходимость часами копаться в пыльных свитках вместо того, чтобы учиться убивать взглядом и вовсе поначалу повергла его в шок. Тем не менее, у него хватило ума для того, чтобы подчиниться этим требованиям – а после хитросплетения магической науки и вовсе затянули его похлеще, чем немногие из доступных развлечений, что совсем не способствовало появлению новых друзей. Нельзя не отметить, что эльфа интересовали главным образом практические, так или иначе связанные с боевым применением дисциплины: мистика, некро- и спектрология, даже основы анатомии разумных обитателей Мистериума, казалось бы, не касающиеся магии напрямую, в его глазах выглядили куда более интересными, чем скучное изучение эфира, астрономии или, упаси Маласса, ботаники. Асдрубаэль так и остался честолюбивым, заносчивым и нетерпеливым юношей, учившимся скорее даже не ради знаний, но ради подтверждения собственного превосходства, во имя которого был способен действительно на многое. Предательство, подставы, угрозы, даже прямые столкновения – не было ничего, на что бы не пошел этот эльф ради того, чтобы представиться в лучшем свете перед преподавателями. За время обучения этот эльф так и не завел близких друзей, а краткие отношения с одной из сокурсниц вполне предсказуемо закончились разрывом – однако через тринадцать лет из всего выпуска кафедры Тьмы – в отличии от многих, Асдрубаэль изучал только эту стихию – он оказался одним из лучших. Руководство академии не оставило без внимания его тщеславный и импульсивный характер, выдав рекомендацию не в касту Чернокнижников, управляющую государственной политикой, но в касту Воинов – справедливо посчитав, что там, на линии  фронта с кровожадными подземными тварями и коварными внутренними угрозами, недостаток хладнокровия и дипломатичности вкупе с отличными, но весьма узкоспециализированными магическими способностями сойдет за преимущество.
Сегодня подобное решение было бы спорным. Но тогда, более трех с половиной тысяч лет назад, Нур'Цураг отчаянно нуждался в сильных бойцах – провидцев же, умевших заглядывать в будущее на столь долгий срок, в подземном королевстве не существовало.
Молодого Асдрубаэля такое назначение, вопреки ожиданиям, совсем не смутило: пожалуй, он даже был рад отсутствию перспективы прожить всю свою жизнь в корзине с арахнидами-политиками. Не то чтобы подобное общество сильно пугало – скорее, не радовало наличие влиятельных конкурентов, вполне способных затмить его способности, тогда как война – хороший путь к славе и признанию. И пусть он не владел оружием – его магия, его ум и его характер, как тогда ему казалось, были оружием куда более опасным, чем все копья и мечи Нур'Цурага вместе взятые. Так началась новая жизнь.
Темные туннели Нур'Цурага, населенные таинственными и кровожадными тварями, стали его новым домом. Каста Воинов поступила весьма мудро, не назначая чародея в гарнизон заштатного городка вблизи относительно безопасной поверхности, каким был,  к примеру, родной город самого Асдрубаэля – но позволив ему совершенствовать мастерство в реальных условиях. Десятилетиями и даже веками он выполнял самые  разные задачи, уходя на сотни миль в неизведанные и заброшенные туннели вместе с отрядом бойцов, отбивая набеги диких тварей и совершая рейды на их подземные гнезда, порой – жестоко и эффективно пресекая попытки нападения на земли родного клана. Доводилось ему прокладывать и куда более дальние маршруты: в охране высокопоставленных Чародеев – главным образом, связанных с родным кланом – в таинственно сокрытые места, пульсирующие переплетениями эфира и привлекающие весьма сюрреалистичных созданий; сквозь давно забытые порталы на поверхность, немилосердно обдуваемую горячими ветрами – прокладывая путь торговым караванам,безмолвной тенью следуя за их спинами и защищая от алчных жителей поверхности, жаждущих чужого богатства. За все годы службы Асдрубаэль изменился – и дело не только в физических качествах. Разум эльфа обуздал его характер, превратив из отчаянного авантюриста в холодного профессионала – по крайней мере, на время выполнения задачи. Не оставалось в стороне, конечно, постоянное совершенствование и в магическом, и в боевом искусстве. Дополнительное обучение в боевой академии, дабы владеть оружием и не оказаться беспомощным в тех таинственных местах, которые сами потоки магии обходят стороной; многочисленные боевые столкновения с пещерными тварями, в которых Асдрубаэль намеренно не применял магию, обходясь лишь своей природной ловкостью и любимым двойным глейвом; совместные действия с признанными мастерами тактики – и не только из народа темных эльфов, но даже с людьми… Все это стало неотъемлемой частью его жизни – также, как и длительные занятия с учителями магии, помогающими постичь темные тайны стихии Крови, открывшейся совсем недавно, и часто требовавшими за свои лекции весьма значительные суммы. Однажды, в рамках программы обмена опытом между Империей и королевством Нур'Цураг, ему довелось даже побывать в Аклории, известной – и единственной – магической школе на поверхности, предсказуемо отстающей от Сан-Моран на тысячи шагов, но все-таки весьма недурной для низших, не-эльфийских рас. Такой образ жизни, повязанный на совершенствование и службу, почти не оставлял времени на развлечения, не говоря уже о создании собственной семьи… впрочем, удовлетворение амбиций в самосовершенствовании, в превосходстве над многими собратьями по касте и в кровавой агонии умирающих врагов, пускай чаще всего и являющихся неразумными тварями, само по себе многократно превосходило большинство из мирских удовольствий; семью же вполне заменяли каста, клан, случайные знакомые на одну ночь и жадные до денег жрицы любви. Десятилетия бессмертных незаметны, и за века в жизни темного эльфа кардинальных изменений происходило немного… однако именно тогда, в этой гармонии бесконечного пути к совершенству, он чувствовал себя абсолютно комфортно.
Пока еще.

…К моменту, когда жизнь нашего героя начала резко и непредсказуемо меняться, прошло уже более полутора тысяч лет. Асдрубаэль Морнэ'Элгар из касты Воинов, к тому времени уже весьма известный боевой маг со своеобразной, но заслуживающей уважения репутацией, вновь ведет солдат клана Ази'эль в неизвестность – вслед за магическим источником, скрытым в далеких песках пустыни Нуар. Зачем? Ведомо одной лишь Богине: именно ее служительницы провозвестили об этом – заодно прозрачно намекнув, что добывшего источник ждет нечто значительно большее, чем простая благодарность. Клан Затмения, изрядно потрепанный и за последние века медленно, но неуклонно теряющий остатки силы, отчаянно нуждался в любой поддержке – так что эта экспедиция была весьма обоснованной и полезной. До тех пор, пока все шло по плану.

…Их было не так уж и много. Смутные тени, мелькающие в пыльных миражах, рожденных иссушенным воздухом – такими видели их мрачные солдаты, ведомые  капитаном-чародеем. Впрочем, видели ли? Ведь хотя бойцы и имели за плечами немалый опыт, в том числе и на поверхности, противостоящие им силы были творением чьего-то неизмеримо более искушенного разума.
Они напали на рассвете. Бледные фантомы, бритвенно-острыми когтями рассекающие живую плоть, словно невесомую паутину; полупрозрачные зубастые создания, напоминающие диковинных рыб-скатов, но при этом плавающие не в отсутствующей в этой дьявольской пустыне воде, но в самом воздухе; воющие бесформенные призраки самых различных цветов, меняющие свою форму и плюющиеся потусторонним пламенем; убивающие и гибнущие в поражающем своей неестественностью безмолвии. Яростная схватка заняла считанные минуты – и тени исчезли столь же внезапно, как и появились, не оставив ни тел, ни крови – а впереди, под медленно рассеивающейся завесой песчаной бури, уже тускло сиял потусторонними огнями призрачный силуэт покинутого города.

Их честью была верность. Темные эльфы чувствовали, что впереди их ждет ловушка: даже самые неодаренные ощущали пульсацию далекой, невообразимо чуждой энергии, само существование которой, казалось, нарушает все законы бытия. Но у них был приказ – а темный эльф скорее умрет, чем примет бесчестье, бежав из боя.
Никто из них не удивился, когда пустые улицы покинутого города встретили их мертвой тишиной, внезапно сменившейся хаотичной какофонией разрывающих разум звуков, десятками раскрывающихся и схлопывающихся порталов, а также ордами уже знакомых кошмарных созданий. Асдрубаэль сражался вместе с ними, поражая воющих порождений первозданного хаоса   зачарованными клинками и сгустками тьмы, не обращая никакого внимания на то, насколько неравными были силы.
Мысль-вестник, брошенная в далекий Нур'Цураг, была жестом отчаяния без малейшей надежды на успех – как и бросок к большому разноцветному порталу, в отличии от других оставшемуся на месте после выброса порции тварей. Боевой маг не знал, можно ли его уничтожить оружием или магией, и не надеялся вернуться. Он провалил задание, несмотря на то, что сделал все верно – и теперь, в окружении умирающих товарищей и прибывающих неведомых существ, у него оставалась только одна возможность все исправить. По крайней мере, хотя бы попытаться. Тьма бессильна остановить эту чуждую всему миру стихию – но Кровь, с заключенной в ней жизненной сущностью мага, если верить учителям, иногда способна на многое.
Широкий размах глейвом, отбрасывающий кровожадных призраков на почтительное расстояние, бросок к порталу, еще один взмах. Темная стрела, иссушающая низкорослого темнокожего гуманоида с кривым мечом и весьма недобрыми намерениями, невесть откуда взявшегося посреди этой вакханалии. Портал уже рядом – в двух шагах. Лезвие глейва вонзается в горячий, залитый чужой кровью песок, устремляя второй клинок навстречу оранжевым лучам рассвета. Демоны окружили его, злорадно щелкая призрачными челюстями и словно чего-то ожидая. Что ж, на этот раз они дождутся своего: несколько напевных фраз на древнем языке срываются с губ темного эльфа. С его лица не сходит улыбка – даже когда его левая ладонь с размаху опускается на острие оружия, пронзая плоть и кости, щедро заливая пульсирующую пасть чуждого портала горячей кровью. Потусторонняя орда срывается с места, и волшебник чувствует, как тысячи острых, как иглы, зубов вонзаются в каждую клетку его тела и пожирая живьем – но боли больше нет, есть лишь багровое марево, медленно заливающее проклятую пустыню до самого горизонта; есть лишь пульсирующее в ритме пируэта сердце портала, чья агония разливается по каждому из сотен порождений хаоса, сорвавшихся за чужой плотью, и есть всепоглощающее чувство мстительной радости, заполняющей каждую клеточку там, где еще совсем недавно была больше. Кровавые реки срываются с неба – и, сталкиваясь с зияющей раной на месте портала, порождают ослепительную вспышку, в которой исчезает абсолютно все, и приходит пустота. Навсегда.

…Вечность имеет границы. Он просыпается – и не видит своего тела. Он не видит ничего, кроме черной пустоты, словно в этом мире разом исчезло все, что хоть как-то похоже на свет. Он пытается двинуться – и волна боли пронзает его миллионами зазубренных игл. Темнота не исчезает. Боль – это хорошо, думает он. Боль – значит, жизнь. Попытка двинуться еще раз – безуспешно. Он закрывает глаза – впрочем, не исключено, что они и так закрыты, ведь в полной, идеальной темноте  этого не понять. Вполне может оказаться, что глаз у него и вовсе нет. И хорошо, если только глаз. Еще один рывок и еще одно безбрежное цунами боли.
Темнота сгущается, забирая его к себе. Теперь ничего не видят не только глаза, но и разум.

…Кровь. Кровь повсюду – он чувствует это, хотя и не видит. Тьма окрашена кровью.  Ее шепот звучит на границе искалеченного сознания. Он не разбирает слов, но все понимает. И все-таки он в сомнениях. Кровь бьется в ушах, отрабатывая новый ритм. Очередной незаданный вопрос звучит в пустоте – и на него уже готов ответ.
Так нужно.
Для всех.
Для будущего.

И он проснулся.

В багрово-фиолетовом мареве холодная линия горизонта кажется божественной драгоценностью вроде тех, что вмонтированы в стены храма Богини. Его глаза на месте и даже открыты – Асдрубаэль осознает это с запозданием, подобным тому, как иногда пьяницы вновь открывают для себя удивительный мир вещей.
Он жив. Но где он? И что случилось? Память дает лишь смутные образы, так плохо похожие на реальность.
Кажется, он был в пустыне. Но сейчас он явно не здесь. И тело – его тело – испытывает весьма странные ощущения.

Цепи. Он не может оглянуться и посмотреть на себя – потому что закован в цепях. Кем? Когда? Память не может дать ответа.
Порыв ледяного ветра режет кожу, словно нож. Над горизонтом в фиолетовых тенях медленно восходит черное солнце.
«ГДЕ Я?!» – кричит разум, но его никто не слышит. В голове словно взрывается ледяная игла – и сознание покидает его тела, вновь погружаясь в пустоту.

…Он открывает глаза – и видит… дом. Неужели все, что было – лишь сон? Наваждение?
Издалека он слышит голос – и этот голос кажется ему таким родным и знакомым.
Мама?
Что-то не так.
Уютная постель не хочет отпускать – но надо идти. Надо узнать, что происходит.
Каждый шаг дается с трудом, словно на деревянных протезах – но он продолжает идти на голос матери. Тяжелым рывком он сдвигает шелковую занавеску – за ней действительно стоит женщина, говорящая таким знакомым и родным голосом. Она стоит спиной, и Асдрубаэль все сильнее чувствует неправильность происходящего.
Женщина медленно поворачивается, продолжая что-то говорить – и эльф понимает, что не может понять ни слова.
А женщина впереди – не его мать. Она вообще не эльф.
В его доме хозяйничает человек. Человек.
Как и он сам.
Милосердная пустота забирает его прежде, чем он успевает сойти с ума.

…Тело отдает болью, а в глаза немилосердно бьют лучи полуденного солнца. «Солнце? Здесь?»
Откуда-то с севера отчетливо веет гарью и жареным мясом. Желудок тотчас же сводит голодная судорога – еще один признак того, что он жив. Измученный эльф идет на запах, напрочь забыв о былой гордости. Под босыми ногами хлюпает скользкая и липкая грязь.
Запах ведет вперед – уже близко, уже слышен гул толпы. Праздник какой-то, что ли?
Эльф бежит вперед, спотыкаясь и падая лицом в грязь, имеющую какой-то странный сладковатый запах – но тут же поднимаясь и продолжая свой путь к долгожданной пище. Кажется, он не ел целую вечность.
Все ближе и ближе.
Впереди – разноцветные шатры, меж которых поднимается столб сизого дыма. Ярмарка, что ли?
Толпа людей обступила источник дыма, весело смеясь и улюлюкая. «Ну нет» – проносится в голове эльфа – «Я не позволю себе умереть от голода из-за них».
Он стремглав бежит вперед, расталкивая чернь, к вожделенному костру с жарящемся мясом. Добрые люди помогут несчастному собрату, пусть и его уши несколько длиннее, чем у них самих.

И он замирает. Впереди действительно стоит огромный костер, защищаемый от толпы зевак строем рослых солдат в полных латах и с алебардами на перевес.
Вот только жарится на нем вовсе не то мясо, о котором кажется голодному эльфу.
Совсем не то. Для того, чтобы понять это, хватает и одного взгляда на корчащуюся в ярком костре женскую фигуру, привязанную к металлической решетке. Явно эльфийскую фигуру.
Толпа начинает истерично смеяться, громовыми раскатами заглушая крики несчастной эльфийки. Эльф пытается бежать, но натыкается на монолит из безумно смеющейся толпы. Удар алебарды сбивает его с ног и вновь бросает лицом в ту странную грязь. Но расширенные от ужаса глаза эльфа открывают ему истинную картину: под ногами толпы хлюпает вовсе не грязь. Он понимает это с первого взгляда на порубленные, разорванные, разлагающиеся останки, густым ковром усеивающие дьявольскую поляну. Крюк алебарды пронзает его спину и тянет к костру – но милосердная темнота приходит первой.

…Черная пустота рассеивается – и ужасное наваждение исчезает, оставляя его одного посреди пустого дома. Асдрубаэль с удивлением осматривает свое наконец-то полностью материализовавшееся тело – и не обнаруживает никаких следов той страшной битвы с потусторонними тварями, в которой он чуть было не погиб. Доспех цел, оружие на месте… Но что это? Стук в дверь?

- Войдите! – кричит он, не спеша подходить. Дверь раскрывается, и внутрь врывается тяжело дышащий темный эльф. С оружием и в доспехах.
- Генерал! Его сиятельство Рэй'н'хенг запрашивает помощь! Имперцы прорвали оборону в третьем секторе и ворвались на его позиции!
- Принято. Передавай Рэю, что я уже иду. Эти выродки лысой обезьяны захлебнутся своей кровью! – Асдрубаэль с изумлением слышит, как слова сами слетают с его языка, тогда как на деле ему хотелось бы сказать вовсе не это безумие. И что вообще происходит? Какие имперцы? Какой генерал? Но для вопросов просто нет времени – и вот уже он бежит вперед, прочь из дома, навстречу салютующим темным эльфам. Резким скачком он прыгает в седло ездового раптора – и, высоко вскинув глейв, с громким кличем бросает рептилию в галом, возглавляя атаку всадников – туда, где посреди сумрачных пещер уже пылает яркое зарево битвы.
Темные всадники яростно мчатся вперед,подобно ядовитым стрелам, выставив длинные пики и прижимаясь к шеям своих холоднокровных скакунов – а впереди, на фоне горящих домов и затихающих криков раненых, с неумолимой медлительностью разворачивается им навстречу ощетинившаяся алебардами стальная баталия с изорванным, но гордо реющим в потоках подземного ветра знаменем Мистерийской Империи.

…Тишина. На сей раз не было ни вспышек, ни темноты – ничего. Время и место неуловимо перетекли из одной формы в другую, без всяких переходов и полутонов.
В новом мире не было места ни огню, ни яростному свету, ни людскому зловонию – лишь сумрак ласкал уставший разум. Запутавшийся в миражах эльф растворяется в нем, растекаясь по миру в этих темных потоках. Тела больше нет – но оно и не нужно: его телом стал весь мир… и он увидел.
Бесчисленные колонны закованных в сталь убийц, втаптывающие в пыль мудрость древнейших цивилизаций. Сквозь черную завесу он видит тысячи измученных существ, что неуловимо давно, тысячи лет назад были похожи на него – но теперь являющихся лишь безвольными рабами. Он чувствует, как в агонии бьется земля Нойра, терзаемая стальными машинами, как волны жидкого огня, заливаемого через огромные трубы в подземные каверны, сливаются с криками миллионов пожираемых заживо.
Он видит холодные огни над шпилями циклопических башен – огни, разгоняющие великий сумрак и вечным клеймом напоминающие о бесконечном рабстве, ставшем единственным смыслом жизни всех, кто населяет поверхность измученной земли… о тех же, кто жил под этой поверхностью, напоминают лишь застывшие в вечном ужасе стеклянные скульптуры. Тот, что когда-то был темным эльфом, прикоснулся к новому миру и в ужасе отпрянул – в этом мире не осталось ничего, кроме страха и отчаяния.
Его взгляд устремляется ввысь, к черным тучам, застилающим отравленное небо – и он будто бы слышит далекий зов с той стороны, резонирующий с эманациями страданий и ненависти жителей проклятого мира.
«Теперь ты знаешь» – шепот десятков голосов отражается от каждой из клеток его растворенного в мире тела. – «Ты видел будущее. Твое будущее».
Голоса смеются каждый на свой лад – и в этом диком гоготе он ощущает, как сжимается окружающее пространство. Голоса теряют смысл, превращаясь в образы – образы будущего. Его протягивает через тайные тропы мира назад, к отправной точке – и картины безбрежных страданий встают перед ним. Толпы грязных людей, громящих древние храмы в поисках хлеба; величественные города, заваленные разлагающимися трупами по самые крыши; разнузданные извращенные оргии, соседствующие с кровавыми жертвоприношениями, разрывающими завесу между мирами и выпускающими на свободу орды невообразимых созданий… Он видит стремительно приближающееся будущее мира – мира, который еще недавно был его домом. Незримые пружины деформированного тела бьют его по тысячам направлений – и фрагментированное сознание, сливаясь воедино, вновь проваливается в благословенную пустоту.

…Голоса. Снова и снова. Но не такие, как раньше.
Попытка открыть глаза отзывается страшной, невыносимой болью – но сейчас, в отличии от бесчисленных видений будущего, ему удается это сделать.
Темный лес кажется странно знакомым – несмотря на то, что никогда ранее Асдрубаэль не встречал ничего похожего.
И голос. Он не рожден внутри головы, как все до него, нет.  Кажется, темный эльф даже видит его источник, растворяющийся в лиловом сумраке – и странное чувство заставляет его встать, превозмогая боль, встать и идти навстречу наваждению.
Голос все ближе – и кажется все более знакомым. Не из памяти прошлой жизни – нет, этот голос не принадлежит живому существу. Он куда более далек и при этом куда более близок. Не разум – сама сущность темного эльфа говорит об этом, и он знает, что не может ошибаться.
Несмотря на то, что тысячи лет назад одна мысль об этом заставила бы его броситься на собственный глейв.
Сумерки сгущаются, становясь похожими на размытый силуэт – и в голосе, вдруг приобретшем насмешливые нотки, проявляется непреклонность.
Темный эльф делает шаг и падает на колени, закрывая лицо руками и стараясь даже не дышать: он не достоин подобной благодати. Никто из живущих не достоин.
Сумрачная фигура возникает прямо перед ним и безмолвно приказывает подняться. О неподчинении не может быть и мысли: любой из его народа отдал бы свою душу за то, чтобы подчиниться Ей.
Божественное сознание обнимает его, продолжая что-то говорить – но слова уже не имеют смысла. Он потерял способность к их восприятию, едва коснувшись Ее взглядом. Время замерло, оставляя их наедине – а потом, спустя мгновение, вся окружающая реальность вспыхнула разноцветными огнями, такими непохожими на мертвое сияние из фантомов будущего, и новая волна пустоты, затягивающей темного эльфа, казалась куда более реальной, чем в тысячах видений мгновения назад…

…Когда Асдрубаэль  пришел в себя, ему показалось, что ад существует. Он лежал на засыпанной песками времен площади, окруженный голыми скелетами и прахом, и готовился умереть. Он помнил все, что случилось с ним мгновения назад: орды призрачных тварей с острыми зубами, разноцветные вспышки, пульсирующий портал и самоубийственное заклинание из арсенала магии Крови, должное закрыть разрыв между мирами даже ценой его собственной жизни. Судя по всему, заклинание сработало... но где его люди? Почему вокруг нет и следа кровавой битвы? Что за странные воспоминания копошатся на периферии его сознания – далекие, но такие знакомые и резонирующие с предчувствием чего-то очень нехорошего? И что произошло с ним? Почему его левая рука больше походит не то на клешню, не то на когтистую лапу, а тело покрыто не только шрамами и ожогами, но и мерзкими костяными выростами?

По ощущениям все тело словно превратилось в кровоточащий кусок заживо освежеванного мяса – но после перенесенного в этом не было ничего удивительного. Превозмогая боль, эльф двинулся назад, вспоминая кратчайший путь к скрытому стационарному порталу, по которому его отряд и прибыл в это проклятое место. Сомнительное предприятие – шататься по пустыне в поисках, но лучше, чем сидеть в мертвых руинах и ждать смерти. Карт не было, как и еды, и воды. Не было ничего – лишь бескрайнее песчаное море, боль и палящее солнце Нуара.

Так прошло три дня. Темному эльфу было суждено умереть – но сама судьба, казалось, подарила ему еще один шанс. Обитатели пустыни не упускают перспектив для наживы – и валяющийся в песках эльф, изможденный, жутко изуродованный, но все еще живой, показался им именно такой перспективой: на рабских рынках за эльфов давали куда больше, чем за людей.
Его разум плыл в липком сумраке забвения, сопровождаемый ехидными голосами из забытых воспоминаний, пока тело, скованное до полной невозможности пошевелиться, везли по тайным тропам в ближайший шедимский город. Разбойники не знал, какой трофей им достался и что везут продавать боевого мага, но принятых ими мер предосторожности хватало с лихвой: даже если бы Асдрубаэль пришел в себя, крепкие цепи и кандалы не позволили бы ему сделать ни одного магического жеста. Когда сознание вернулось к нему – уже в предместьях города, названия которого он не знал – не было слов, способных описать всю величину его ярости. Гортанный смех работорговцев, наблюдавших за дергающей и метающей гневные взгляды жертвой, разъярял его еще больше – но стальные оковы невозможно разорвать одной лишь яростью… 

Шедимская стража оказалась сообразительней бандитов: те с ходу узнали в скованном уродце сильного темного мага и немедленно сообщили караульному офицеру. Офицер, оказавшийся еще более сообразительным, моментально прикинул, чем может закончиться продажа в рабство темного эльфа – существа хоть и мерзкого, но при этом обладающего – учитывая пульсирующую в изуродованном теле магическую силу – весьма кровожадными и злопамятными родичами, которые способны за своего не только прекратить весьма выгодную торговлю, но и банально развешать на хлипких стенах городка кишки его жителей. Бандитам прописали по десятку плетей за глупость и угрозу национальной безопасности, раба конфисковали и доставили к градлоначальнику. Там после допроса хранящего молчание эльфа поместили в хорошо охраняемую темницу – «ради его же безопасности, ибо безумен он» – после чего, спустя пару месяцев, передали первому же торговому каравану из Нур'Цурага – в обмен на увесистый кошель золота за «спасение жизни и заботу о тяжком здоровье мэтра чародея».
Все еще не восстановивший свои силы, грязный и израненный, терзаемый голосами и видениями, представляющий воистину жалкое и ужасающее зрелище Асдрубаэль возвращался домой.

Только для того, чтобы шокировать всех, и в первую очередь – самого себя.
Ведь с момента его пропажи, как оказалось, прошло около тысячи лет.
Время в Мистериуме течет незаметно, особенно для бессмертных, чей жизненный уклад не меняется веками, но тысячелетие – немалый срок даже для них. Клан Ази'эль сотни лет назад признал его мертвым – и его возвращение «с того света» для многих оказалось, мягко говоря, неожиданным и нежеланным. Впрочем, большинство из тех, кто пережил смутные времена междоусобных интриг и помнил его лично, встречали Асдрубаэля если не как легенду, то как героя – точно. Особенно внимательно слушали его чернокнижники и жрицы Сумерек – и по тому, как менялись выражения их лиц при рассказе о странных порталах и еще более странных существах, даже глупец смог бы понять, насколько серьезной оказалась та угроза, с которой отряд Морнэ'Элгар столкнулся тысячу лет назад. Спустя неделю долгих обсуждений, пока Асдрубаэль восстанавливал силы под наблюдением храмовых целителей, Совет все же одобрил его допуск к информации о том, с чем ему случилось столкнуться. И он узнал то, о чем, казалось, знал всегда.

Силы Хаоса и ранее прорывали барьер в Мистериум – более того, закрытый Асдрубаэлем портал-разрыв был далеко не самым крупным. Немногим было известно о их существовании, и вовсе никто не знал их мотивацию и характер мышления – более того, никто не даст гарантию, что создания Хаоса вообще ими обладают, а не являются слепой стихией. Или не слепой – но обладающей логикой, абсолютно чуждой и непостижимой для структурированного сознания. Так или иначе, показания Асдрубаэля свидетельствовали именно о влиянии Хаоса. За это говорили и изменения его внешности – впрочем, эти преображения не сильно беспокоили магов темного народа. Физические мутации от ограниченного воздействия энергии Хаоса – печальное, но едва ли не самое легкое из последствий. Объяснимым было и исчезновение на тысячу лет – разрушение нестабильного хаос-портала с последующим искривлением континуума времени-пространства порой вызывало и куда более странные явления. Всем было очевидно, что Асдрубаэль отделался относительно легко – и лишь нескольких советников из числа Сумеречных Сестер беспокоили видения и голоса, на которые жаловался воин после возвращения. Конечно, страшные травмы и влияние чуждой магии вполне способны вызывать галлюцинации – но галлюцинации ли это? Большинство Совета склонялись именно к этой мысли – тем более, что со временем боевой маг, казалось, полностью освободился от них и восстановил свою форму. И только потом, спустя еще тысячу лет, уцелевшие из них поймут, как жестоко они ошибались…

Изменения в характере Асдрубаэля после возвращения происходили медленно, но неуклонно. Вернувшийся из неизвестности, он стал куда более замкнутым и непостижимым, чем раньше. Порой он долгими часами запирался в личных покоях и застывал в безмолвном трансе, в медитации словно общаясь с незримым собеседником – а потом, в спустя несколько дней, кидался в безумные развлечения и оргии, словно потоки плотских удовольствий были в силах стереть из его разума сами следы неизведанного знания, не приносящего ничего, кроме боли.
Его верность Малассе, обычная среди народа темных эльфов, неуклонно обретала все больше черт религиозного фанатизма, в некоторых отношениях странного даже для его расы.
Из пылкого и самовлюбленного гордеца, руководствующегося всем понятным эгоизмом, он медленно превращался в хладнокровную и жестокую машину для… для чего? Неясно. На словах его мотивация была кристально ясной – все для того, чтобы защитить свой народ – но в поступках его с каждым днем становилось все меньше и меньше милосердия. Солдаты, которых он учил искусству войны, жаловались на жестокую дисциплину, насаждаемую героем древности в их рядах – казавшуюся чрезмерной даже для воинской касты. Сначала. Потом они уже не жаловались ни на что – и были абсолютно глухи к чужим жалобам.
Тысячу лет назад военные ходы боевого мага были полны изящества и стиля. Сегодня в них не было ничего, кроме жестокой эффективности. Такой подход, впрочем, вполне устраивал Совет – Чернокнижникам требовались результаты, и Морнэ'Элгар их достигал. С санкции Совета он был произведен в должность Воителя – один из высших рангов в касте Воинов. Лучшие мастера касты из столичной боевой академии в течении сотни лет обучали его таинственной технике Лазурных Убийц – боевых магов, охотящихся на своих же одаренных собратьев – поскольку именно она должна была стать основным оружием в борьбе с надвигающимся Хаосом. А в том, что он надвигается, Асдрубаэль не сомневался: голоса, затаившиеся в глубине его сознания и предупреждавшие его об опасностях, пробуждали в памяти ужасные картины будущего, увиденные им за скомканные тысячелетия плена вне миров. Нашествия подземных тварей, обостряющиеся отношения с наземниками, раздираемая мором и мятежами Империя людей – все эти картины были знакомы эльфу, познавшему дыхание Хаоса и несущему на своем лице его клеймо. Он должен был защитить этот мир – или хотя бы свой народ. И ради этого он не остановится ни перед чем.
Но изучение боевого искусства и утопание в разврате не были единственным занятием этого эльфа. Грядущий шторм Хаоса близок – его всполохи касались всего мира, не обходя стороной и Нур'Цураг. Тайные культы, готовящие свержение существующего строя к его приходу, возникали и росли даже в подземном королевстве – главным образом, в городах, близких к поверхности и в кланах, ведущих тесные контакты с наземниками. Асдрубаэлю приходилось бороться и с ними – с внутренним врагом, стократ более опасным, чем все внешние вместе взятые. Он проводил месяцы и годы в архивах Сан-Моран, в таинственных источниках эфира и на границах миров вместе с сильнейшими чернокнижниками Совета, пытаясь найти ключ к природе этой угрозы и обуздать силу, способную защитить его народ от надвигающейся бури – и в этих поисках темный эльф заходил за многие грани, касаясь тайных стихий вроде Разума и Смерти. Он посвятил свою жизнь противодействию, как думал он сам. угрозе Хаоса – и вместе с этим каждый, кто не воспринимал эту угрозу всерьез и не хотел идти на жертвы ради своего народа, постепенно оказывался в списке его врагов. Одержимость патриотизмом ничем не отличается от любой другой одержимости.

Шли века. Страна темных эльфов вновь сближалась с Империей людей, а шторм Хаоса, предсказываемый опасавшимися его, так и не наступал. Тайная война Асдрубаэля все больше напоминала фанатичную одержимость презираемой им самим человеческой инквизиции. Клан Ази'эль, почти три тысячи лет назад видевший в нем свою величайшую надежду, к этому моменту весьма тяготился действиями фанатика, мешающего бизнесу и пугающего торговых партнеров. Надо сказать, причины для того, чтобы тяготиться, действительно были: отряд Асдрубаэля, состоящий из преданных лично ему бойцов и боевых магов, неоднократно совершал рейды на территории близ путей следования караванов Затмения. Не то чтобы эти рейды были особенно кровавыми – за пару сотен лет было вырезано лишь несколько мистерийских деревушек, подвергнувшихся порче мерзкими культами да с десяток имперских деятелей, проявлявших неуважение к вере темных эльфов – но хватило и этого. Как клан, так и Совет в целом нуждался в улучшении отношений с Империей, инкогнито рейдеров в любой момент могло быть нарушено, а потому Воителю было приказано прекратить нападения на людей.
Чего советники тогда не знали – так это того, насколько глубоко засела порча в самом Асдрубаэле.
За сотни лет после возвращения он видел много вещей, увидев которые трудно остаться прежним. Алчность людей, их беспринципность, пренебрежение традициями и готовность пойти на любые сделки ради личной выгоды – вне зависимости от веры и государственной принадлежности – только подтверждало его сомнения в правильности курса Совета. Да, конечно, торговля с людьми была выгодной – но та ли эта цена, которую можно платить за опасность потерять свою волю и душу? Шторм Хаоса не обрушился на мир сметающей все волной – но деяния людей при определенной оценке по разрушительности были вполне с ним сравнимы. В конце концов, именно среди этой расы цвело больше всего хаотических культов.
А еще были голоса. Каждую ночь они приходили к нему и шептали. Шептали о неизбежности будущего, увиденного им вне времени и пространства.
«Хаос» – шептали они – «Многолик и хитер, и никому не дано угадать его волю. Ты уже знаешь все. Империя людей. Эта раса станет твоей гибелью. Они могут казаться мирными и добрыми, но именно люди куют тот молот, что расколет ненавистный мировой порядок.»
Когда-то он сопротивлялся им. Но сегодня, преданный Советом и всем своим народом, Асдрубаэль понял, что голоса говорят правду. Он и сам это знал – за тысячи лет походов он успел понять природу человеческой расы, а сегодня он понял и то, насколько коварным может быть ее влияние. Он любил свой народ и ради его спасения был готов утопить в крови половину мира.
Сложно сказать, что сильнее повлияло на последующие решения темного эльфа. Возможно, голоса и воспоминания, сопровождаемые реальностью, явились той соломинкой, что сломала хребет верблюду.
Возможно, порча поселилась в его искалеченной душе еще тысячу лет назад, во время пребывания в плену у таинственных сил, природа которых до сих пор не выяснена даже им самим.
А возможно, что никакой порчи и не было вовсе – таковой была сама натура этого эльфа, никогда не отличавшегося терпимостью – настолько, что будучи освобожденной от внешнего контроля и предоставленной в относительную свободу, ударилась в исправление мировых порядков под собственное усмотрение.
Так или иначе – но спустя несколько недель после запрета на проведение рейдов и признания опасности приближение шторма Хаоса надуманной, Асдрубаэль вместе с группой верных воинов бесследно исчез из Нур'Цурага.

Никто не знал, куда и с какой целью он последовал, выйдя из портала, связывающего подземное королевство с десятками торговых путей на поверхности – лишь пустынные ветра шли за ним, заметая следы в горячих песках Нуара. Никто не видел, как посреди заброшенного и проклятого города древности один за другим загорались багрово-красные огни, и крики медленно умирающих разносились на десятки миль жадно воющим ветром. В тот день что-то изменилось – но последствия связали друг с другом очень нескоро – лишь после того, как одно за другим человеческие селения стали навсегда замолкать, представляя взору случайных путников башни из черепов, аккуратно отполированных ветрами.

Асдрубаэль больше не боролся с голосами. У него была новая война – война за очищение Мистериума от страшной угрозы, когда-либо встававшей перед ним. В своих снах он видел реки крови и циклопические башни из костей его народа, выстраиваемые торжествующими людьми, отдавшимися Хаосу – и фанатичные последователи, давно утратившие собственные личности и побуждения, мчались скозь ночь к очередным спящим жертвам, дабы эти сны никогда не стали реальностью.
Они ускользали от погони и искусно обходили тех, кто мог дать им отпор, словно сама Богиня предупреждала их – впрочем, Асдрубаэль был уверен, что так оно и было, ведь в тишине он слышал и Ее голос. Пускай в уничтожении беззащитных и бегстве от сильных мира сего мало чести – их задача состояла не в том, чтобы героически погибнуть, вовсе нет. Голоса шептали Асдрубаэлю, что погруженные в ужас люди неспособны стать силой, что повергнет его народ – а ради своего народа он был готов и на бесчестие… А потом, с каждой новой вырезанной деревней, голоса затихали, уступая место воодушевленной радости, исходящей от самого процесса. Никто из отряда не заметил, как миссия спасителей растворилась в потоках крови, пьянящих не хуже крепкого вина. Кровь постепенно стала их наркотиком, целью их существования – и не было ничего, что могло бы побороть эту неутолимую жажду.
Мистериум велик – и в хаосе, творящемся на его землях, деяния горстки темных убийц не выделялись ничем особенным. Их принимали за темные культы, за диких зверей, за разбойников, за кого угодно, кроме тех, кем они являлись –  ведь никому не удавалось настичь их и остаться в живых.
Они не были неуязвимыми – и спустя столетия наступил момент, когда Асдрубаэль потерял всех, кто следовал за ним. Смерть обходила его стороной – сам же он ничуть не стеснялся обращаться к ней за помощью, поднимая мертвых слуг и направляя их на ничего не подозревающих людей. Мертвецы не обладали и тысячной долей умения его погибшего отряда – и потому лихие набеги все чаще сменялись вхождением в доверие к этим жалким и глупым созданиям, которыми темный эльф видел людей, завершающимся предательством и коварной расправой. В его душе практически не осталось ничего доброго, что когда-то заставило его жертвовать собой ради своего народа, а если что и осталось – то затаилось в глубоком подполье остатков души. Лишь ненависть, бледная тень былой мотивации, повсюду следовала за ним.
Времена шли. Он чувствовал приближение новой силы – и готовился к встрече с ней. И дождался. Когда великая тьма обрушилась на Империю, возвещая о возвращении магистра Марагора, Асдрубаэль был готов к встрече с ним. Голоса, таящиеся в  сознании, жадно шептали о близости того, кто может стереть в прах угрозу для его мира. Он жаждал силы – и его не пугали трудности, возникшие перед ним. Его вообще ничего не пугало – как по большей части и не интересовало: в бледном подобии жизни осталось немного ярких ощущений, способных пробудить былые чувства. Асдрубаэля не волновали цели и мотивы Марагора, не смущала его власть и уж конечно не вызывали сомнений средства. Десятилетия службы, неоднократные доказательства верности и, наконец, достойное его навыков место старшего мастера армии тьмы – что может быть лучше? Мм просто было нечего делить, хитроумному Магистру и падшей твари, слишком долго всматривающейся в бездну и потерявшей там свою душу.

9. Мирные умения:

10. Боевые способности персонажа:
Асдрубаэль – боевой маг, сочетающий скоростной оружейный стиль с эффективной магической поддержкой. Несмотря на первично высокую магическую одаренность, спектр доступных стихий от природы весьма ограничен, как и у большинства воинов – что, собственно, и определило дальнейшее распределение в воинскую касту.
Из оружия, впрочем, владеет лишь двойныи глейвом – но владеет им действительно профессионально.
Обучен основам техники «Лазурный убийца», позволяющей эффективно противодействовать вражеским магам.
Любит чувствовать ярость схватки в первых рядах, однако не очень силен в затяжном бою с множеством сильных врагов и плохо держит удар – от того старается этих ударов вообще не получая, атакуя первым и ускользая до ответа, а по возможности еще и ослабляя противника магией, связывая боем с призванными к жизни существами, а то и просто заваливая телами подчиненных – благо что жизни этих самых подчиненных, особенно если они – живые мертвецы из армии Марагоа, беречь и не думает.
Боевая магия применяется сообразно целям. Чаще всего – до начала прямого контакта.

Кратко:
Класс: Воин +композиция Боевой маг
Владение двойным глейвом
+Техника «Лазурный убийца»
Магия тьмы
Магия крови
Магия смерти

11. Тип распределения опыта:
Ручной

12. Ваше состояние:
Все необходимое - включая энергию и услуги мастеров/зачарователей - предоставляет Марагор и его мастера. В денежных средствах по понятным причинам не нуждается.

Личное имущество:
- Полный комплект брони из легких материалов
- Двойной глейв
- Несколько комплектов "парадной" одежды темных тонов на особые случаи
- Несколько кристаллов эфира
- Пара зачарованных украшений
- Прочие полезные мелочи
+ Личные покои на захваченных Магистром землях

Анкета игрока

1. Имя: Михаил
2. Возраст: 24 года
3. Пол: Мужской
4. Связь с вами: Скайп есть у Экселума
5. Как часто будете приходить? Раза три в неделю
6. Оцените ваш опыт в ролевых мирах 10 из 10, конечно же
7. Читали ли правила форума, согласны ли вы с ними? Допустим, с правилами ознакомлен(а), исполнять обязуюсь.
8. Каким образом вы вышли на форум? Топ.ролеплей.ру

Отредактировано Asdrubael the Betrayer (2015-02-21 19:24:32)