Миста, ещё секунду назад мирно спавший, одним рывком вскочил на ноги - армейская выучка продолжала напоминать о себе даже спустя годы - и принялся озираться вокруг, пытаясь понять, где он и что происходит. В ушах затихал крик, но воин не был уверен, слышал ли его наяву. В течение последних суток его всё чаще посещала мысль о том, что к цели его ведёт чья-то воля. Мотивов неизвестного покровителя Миста не знал, хотя и имел насчёт них пару неприятных догадок. Как бы то ни было, противиться ему казалось делом безнадёжным - тот, кто мог настолько аккуратно подстроить такое количество совпадений, явно обладал очень большой властью. Должно быть, из-за этих невесёлых размышлений сон алхимика и был таким беспокойным. В стране своего отца он провёл уже месяц с лишним, лицо мужчины загорело и обветрилось, так что с виду он теперь ничем не отличался от местных, но в душе уже тысячу раз успел проклясть и вездесущий песок, забивающийся буквально повсюду, и постоянную жару. Ночной холод был немногим приятнее, но с ним воин хотя бы мог справиться. Он закрыл глаза, которые всё равно мало что различали спросонья, вместе с кровью разгоняя по телу красный эфир, пока теплота не начала действовать. Миста внимательно прислушивался к окружению, но разбудивший его крик не повторялся. Впрочем, беглый осмотр лагеря показал, что причины для беспокойства у него имеются самые серьёзные. Никого из спутников в поле зрения не обнаружилось. Вооружившись и нацепив на себя пояс с зельями, алхимик двинулся к видневшимся у края каменного островка припасам, собираясь выяснить, все ли они остались целы, и попытаться обнаружить следы остальных членов группы.

-Что за... Неоконченная фраза повисла в воздухе.
-Нет, нет! - едва слышно прошептал воин, хотя для него самого эти слова прозвучали оглушительным криком. Вид истекающего кровью и явно обречённого человека поверг его в шок. Несчастному наверняка оставалось жить меньше минуты, удивительно, как он держался до сих пор. Реальность оказалась намного страшнее ночного кошмара, вызывая желание проснуться ещё раз. Миста никак не мог взять в толк, кто оказался способен сотворить такое с его товарищем. Остальных, судя по кровавым следам на песке, тоже постигла незавидная участь. Враг, кем бы он ни был, действовал быстро - ведь не мог же алхимик просто взять и проспать такое побоище? Впрочем, пока он не видел трупов, оставалась надежда, что кому-то из группы всё же удалось выжить. Умирающий мог знать, куда они направились, или хотя бы пролить свет на то, кто их атаковал. Если успеет, конечно... Миста со всех ног бросился вперёд. Он не стал задавать никаких вопросов, просто упал на колени рядом со своим недавним спутником и, низко склонившись над ним, пытался расслышать его последние слова.

Миста как заворожённый наблюдал последние мгновения жизни товарища, не в силах прийти ему на помощь. Он узнал зубастую тварь, хоть и видел её прежде только на картинках в детских книжках. Песчаная акула. Надо сказать, на тех рисунках она была меньше. Намного меньше. Чудовище оказалось просто огромным, и то, что оно передвигалось под толщей песка с той же лёгкостью, что и давшая ему название рыба в воде, внушало настоящий ужас. Надежды на то, что зверюга сочтёт свою трапезу завершённой, почти не было - прожорливость песчаных акул давно вошла в поговорку, известную и тем, кто никогда не отходил от дома дальше соседней деревни. На этом достоверные знания алхимика заканчивались и начинались бесчисленные слухи, ни один из которых не мог дать ответа на вопрос, как выжить, оказавшись один на один с акулой посреди пустыни. Со всей отчётливостью воин понял, что его путь домой теперь будет лежать через труп этой твари и никак иначе. Не издавая ни звука и не шевелясь, он смотрел, как монстр погружается в песок, но едва жуткая пасть скрылась из виду, сбросил с себя оцепенение и рванулся вправо, в сторону сравнительно широкой каменной площадки, чтобы снизить риск быть атакованным внезапно. Предположительно безопаснее всего сейчас было бы вернуться к месту ночлега, но Миста полагал, что чудовище способно передвигаться гораздо быстрее бегущего человека, недаром же ему удалось так легко расправиться со всем отрядом. Разделяющее каменные островки расстояние алхимик преодолел одним длинным прыжком, не желая даже на миг касаться песка, способного в любой момент раскрыться смертоносной пастью. Дрожащей рукой он нашарил на поясе склянку с эликсиром регенерации, и осушил парой торопливых глотков. Весьма вероятно, что действие эликсира вскоре ему потребуется, но уж лучше пусть будет так, чем просто стать десертом без лишних дёрганий. Взглянув на опустевший сосуд, мужчина зашвырнул его далеко вперёд, поверх оказавшегося недостижимым мешка с припасами. Он не знал, ориентируется акула на звук, запах, или же нечто совсем иное, и пытался это проверить. Возможно, упавший на песок предмет отвлечёт внимание хищника, давая возможность всё же добраться до заветного мешка. Миста не имел представления о том, что будет делать дальше, всего лишь хватался за любую призрачную возможность выбраться из этой передряги живым.

К удивлению самого воина, его действие возымело нужный эффект - зверюга отвлеклась на новую цель, роль которой исполнил брошенный флакон из-под зелья. По крайней мере, умом она не отличалась, раз позволила так легко себя обмануть. Беда была в том, что алхимик, получивший несколько секунд форы, очень слабо представлял, на что их следует потратить. Пока единственным заслуживающим внимания объектом в поле зрения оставался мешок с припасами, и Миста припустил к нему со всех ног. Тут же выяснилось, что скорость врага он оценил верно, вот только воин никак не ожидал, что акула решит преследовать его на поверхности. К счастью, это несколько замедлило её передвижение, позволив алхимику первым достичь цели, хотя бежать с щитом в руке было не слишком удобно. Теперь у твари была возможность видеть столь желанную пищу, а значит, во второй раз отвлекающий манёвр себя не оправдает. Мужчина со всей ясностью понял, что времени искать в мешке волшебную палочку, отгоняющую песчаных акул, у него нет. Посреди пустыни отступать ему было некуда, и Миста решил взять инициативу в свои руки, первым нанеся чудовищу удар. Вряд ли кто-то из его спутников оказал монстру сопротивление, скорее все просто пытались спастись бегством, поэтому воин надеялся, что такое агрессивное поведение завтрака произведёт на акулу нужное впечатление. Один широкий шаг навстречу жадно раскрытой пасти, за ним второй, и булава в мощном замахе из-за головы описывает дугу, направляясь прямо в острый нос хищника. Алхимик изо всех сил хотел верить, что сможет таким образом отбить зубастой гадине аппетит вместе с куском панциря, но рассчитывать так легко остановить разогнавшуюся тушу было бы слишком наивно, и потому удар он собирался нанести практически одновременно с боковым шагом.

Для своих размеров акула передвигалась просто с неприличной скоростью. К счастью, у такой туши явно были проблемы с тем, чтобы быстро затормозить или повернуть, когда в этом возникнет необходимость. Таким образом, задача алхимика сводилась к тому, чтобы не оказаться на пути у чудовища, когда оно вновь наберёт разгон. Акула же как раз вновь набирала скорость. В иной ситуации план, за долю секунды оформившийся в голове Мисты, можно было бы назвать рискованным, но в поединке с пустынным монстром абсолютно любое решение могло оказаться смертельным, так что терять мужчине было особенно нечего. Он поднял щит, будто собираясь встретить несущуюся на него тварь блоком, как обычного солдата. В стойке "на плече" такая позиция выглядела странно, но оценить её было некому. В действительности щит выполнял роль плаща матадора, привлекая к себе внимание и не давая врагу уследить за движениями человека. Как и прежде, он собирался в последний момент уйти из-под удара боковым шагом, нанеся животному удар по спине, а если удастся, то и не один. В том, что оно попадётся на уловку, алхимик уже практически не сомневался, заботясь лишь о том, чтобы точно угадать время, когда следует отскочить в сторону. В случае, если акула успеет вцепиться зубами в щит, Миста готов был им пожертвовать, предоставив чудовищу жевать окованный железом круг, хотя, конечно, предпочтительнее было бы сохранить щит или даже вырвать его из пасти вместе с зубами. Надежда на успех последнего действия, впрочем, была весьма призрачной - мужчина даже думать не хотел о том, какой силой должны обладать челюсти этого кошмарного создания.

Играть в кошки-мышки с тремя тоннами смерти - занятие не для слабонервных. Мисте снова удалось избежать новоселья в акульем желудке и даже сохранить при этом все части тела, но такой манёвр наверняка стоил ему года жизни и сотни седых волос. Страх придавал человеку сил, и монстр, возможно, впервые в жизни почувствовал на себе, что у добычи тоже бывает привычка огрызаться. А может, и не почувствовал. Акула по-прежнему оставалась на ногах, и трудно было сказать, сколько ещё придётся долбить костяной панцирь, чтобы нанести ей заметные повреждения. На этот раз она хоть и не оставила попыток полакомиться деликатесом, но действовала уже осторожнее, чем прежде. Похоже, зверюга наконец хоть чему-то научилась, к большому неудовольствию воина. Тихо матерясь сквозь зубы и не сводя с врага глаз, Миста отступал. Рассчитывать на то, что монстр промахнётся снова, теперь не приходилось, а встреча с адской пастью означала быструю, но не самую лёгкую смерть. Воин счёл, что в таких обстоятельствах никто не назовёт трусом того, кто ищет спасение в бегстве. Приняв таким образом, как ему тогда показалось, единственно верное решение, он, развернувшись, метнулся к мешку, предварительно вернув оружие на место, чтоб не мешало двигаться. Рыться в припасах алхимик, конечно, не собирался, его целью было забраться как можно выше на камни, где зубастая тварь, как ему очень хотелось верить, не сможет его достать.

Миста со всех ног мчался к спасительным камням. Можно сказать «так быстро, будто от этого зависела его жизнь», но ведь именно так всё и обстояло? По крайней мере, воин был в этом уверен, пока не оглянулся и не увидел, что зверь и не думает его преследовать. Вместо этого акула с завидной скоростью закапывалась в песок, разгребая его мордой и короткими лапами.
-Молодец, хороший монстрик... - прошептал алхимик, облизывая пересохшие губы. Сейчас или никогда! Панцирь проклятой ошибки природы был слишком прочным, чтобы пробить его одним-двумя ударами, а нанести больше мужчина даже не надеялся. После того, как он получит хотя бы одну рану, все последующие усилия будут лишь оттягивать неизбежное, хотя, скорее всего, конец наступит быстро. Положиться Миста мог лишь на оказавшееся под рукой боевое зелье, да ещё на невероятное везение. Прийти к такому выводу было несложно, но использовать даже такую мощную штуку, как «Огненный фонтан», требовалось наверняка, и именно сейчас алхимик увидел свой шанс. Нашарив на поясе сосуд с боевым составом, мужчина поднёс его ко рту и с силой впился зубами в руку у основания большого пальца. Процедура была, мягко говоря, неприятной, но жажда жизни пересилила страх перед болью, а действие выпитого ранее эликсира должно было в скором времени исцелить повреждение. Горячая кровь заструилась по ладони, стекая с неё вниз и покрывая стекло. В тот момент, когда над поверхностью песка остался виден только треугольный плавник, Миста лёгким движением бросил зелье туда, где парой секунд раньше ещё виднелась акулья голова. Песок должен был смягчить падение, не дав содержимому сдетонировать от удара, но воин рассчитывал, что монстр, как и прежде, мгновенно атакует цель, источающую аромат вожделенной человеческой крови. Учитывая вложенный в зелье магический заряд, оно, вероятно, сразу прикончило бы монстра, но человек уже схватился за следующий флакон, на этот раз с зельем огненной ярости, чтобы немедленно осушить его, если взрыв не станет для чудовища смертельным. В том, что тварь будет как минимум оглушена, он не сомневался, и готовился при необходимости от души поработать булавой, лишь бы избавиться от свалившейся ему на голову напасти. Если же и ему суждено потерпеть неудачу - что ж, да будет Жнец милостив к его грешной душе...

Боль в прокушенной руке обжигала, пульсировала, не отступала ни на миг. Если бы на кону не стояла его жизнь, Миста вряд ли решился бы подобным образом надругаться над собой. Он размахнулся, чтобы осуществить задуманное, и в этот момент повреждённая рука подвела его. Пальцы соскользнули с покрытого кровью сосуда, и бросок вышел куда слабее, чем следовало. У алхимика перехватило дыхание. Склянка ещё находилась в полёте, а он уже ясно представил, что его ждёт. Взгляд Мисты упёрся в лежащую на камнях флягу. Если сейчас прогремит взрыв, от неё останется только воспоминание. Жажда убьёт его не сразу... Воин отчаянно хотел жить, но стоит лишь остаться без воды, и помочь ему не сможет уже ничто. Он не столько сбежал, сколько скатился вниз, вызвав осыпь мелких камешков. Бесполезный щит был забыт и остался лежать наверху. Перед глазами алхимика произошло движение, и над поверхностью показался угрожающий острый плавник. Миста схватил флягу, прижал её к груди и, не оборачиваясь, полез обратно, помогая себе свободной рукой. До того, как акула заглотит наживку, оставались считанные секунды, и он собирался, не задерживаясь, соскочить на песок с обратной стороны, как можно дальше от эпицентра будущего взрыва. Да, он рисковал, но не испытывал и тени сомнения, что лишь такие действия дадут ему шанс спастись.

Спрыгивая со скалы, мужчина не думал ни о чём — разум выполнил всё, на что был способен, и отступил в сторону, давая развернуться рефлексам. И те проявили себя во всей красе. Он успел, успел в последнюю секунду, соскочил на песок, прижимая к груди флягу, и тут же за его спиной раздался взрыв, сменившийся рёвом рвущегося в небо огня. Миста стоял, прижимаясь спиной к камню, и видел только, как срываются с места песчинки, подхваченные потоком ветра, пропуская самое феерическое зрелище в своей жизни. По другую сторону каменной преграды, в каком-то десятке шагов от него, бушевал настоящий смерч. Огромная масса песка взметнулась в воздух, закручиваясь чёрной воронкой, словно сам бог тьмы, оглядев свои владения перед отходом ко сну, придавил перстом назойливое насекомое. Всё это продолжалось лишь несколько секунд, а затем эффект зелья прекратился, и песок с шумом обрушился вниз, насыпая погребальный курган над растерзанным трупом акулы и рекой стекая к его подножию.
Какое-то время алхимик оставался на месте, просто слушая тишину. Её можно было бы назвать полной, если бы не звон в ушах. В голове царила такая же звенящая пустота, посреди которой висела одна простая мысль. Жив. Страха больше не было. Враг мёртв, это воин мог сказать точно. По лбу скатывались крупные капли пота. Разжав пальцы, Миста уронил флягу на песок, поднял руку, чтобы стереть их, и не сразу сообразил, почему это несложное действие далось ему так тяжело. Рука заметно дрожала. Дикое, предельное напряжение последних минут схлынуло, забирая с собой все силы без остатка. Медленно, почти не поднимая ноги, алхимик обошёл своё укрытие, чтобы взглянуть на поверженного монстра. Тот по большей части был засыпан песком, а то, что осталось на поверхности, представляло собой просто кровавое месиво. И оно... двигалось?
В первый момент воин подумал было, что это всего лишь мышцы продолжают сокращаться, ещё не зная о том, что больше некому отдавать им приказы, но тут на свет показалась окровавленная рука. Миста в ступоре наблюдал, как на волю, разгребая песок и разрывая мёртвую плоть, выбирается нечто. Неизвестно кем высеченная из камня фигура казалась грубой пародией на человеческое тело. Она была с ног до головы покрыта кровью, опалена магическим огнём, но в остальном оставалась невредимой. Должно быть, проглоченный акулой, голем впал в спячку, а эффектная гибель чудовища вновь вернула его к жизни. Оставалось лишь подивиться размеру желудка зверя и тому, как он ухитрялся сохранять такую прыть с двухметровой статуей в брюхе, но алхимик вдруг увлёкся совсем другой задачей. Голем приближался к нему, и бурное выражение благодарности этой громадины не сулило человеку ничего хорошего.
Миста побежал, огибая свою новую проблему по широкой дуге. К счастью, теперь от него не требовалось спортивных подвигов — песок замедлял передвижение бродячей статуи, проваливавшейся под собственным весом. Вот только человеку, в отличие от неё, скоро потребуется отдых, а упрямства в каменной башке наверняка ещё больше, чем было у покойного монстра. У воина всё ещё было оружие и пара зелий на поясе, и он решил, что теперь настала пора пустить их в ход. Зелье огненной ярости не зря носило своё название. Усталость испарилась, словно её и не было, Миста вновь был готов к бою. Затем настала очередь оружейной смазки. Нанести её было не таким быстрым делом, задача осложнялась ещё и тем, что алхимик вынужден был сохранять дистанцию до голема, который, видно, не собирался отказываться от намерения познакомиться со своим спасителем поближе.

Всё было не так. Даже если забыть о том, что Миста находился посреди пустыни, где компанию ему составляли лишь жаждущие его крови монстры, всё было совсем не так. Алхимия, которую воин чтил куда выше магии, подвела его. Конечно, виноват был он сам — не рассчитал дозу, переоценил свои силы, и расплата за ошибку последовала незамедлительно. Боль ударила без предупреждения, вынуждая человека выпустить из рук флакон с «призрачным льдом». Причина была всё та же — хоть нанесённая самому себе рана и не была опасной для жизни, исцеляющий состав справлялся с ней гораздо медленнее, чем хотелось. О том, чтобы сражаться, находясь под действием токсического отравления, не могло быть и речи, поэтому Мисте оставалось только продолжать отступление в надежде на то, что организм достаточно быстро прекратит бунт против своего хозяина. Попросту говоря, алхимик обратился в бегство, насколько это слово применимо к передвижению в его нынешнем состоянии, неосознанно стремясь оказаться ближе к тому месту, где ночной кошмар сменился для него кошмаром наяву.