8. Биография:
• Место рождения: Ардения

Глава I
Зануда, многострадальная сковородка и Аклория (17054-17079)

Тишина. Вечер плавно перетекал в ночь. Корто, помешанный на своём ремесле ювелир, пожелал беременной жене спокойной ночи и продолжил умиротворённо полировать какое-то кольцо, которое ему нужно было отдавать заказчику через полмесяца. Из комнаты Эми вдруг резко донёсся истерический вопль. Пробормотав под нос что-то про то, что всё это очень не вовремя, вифрэй с тоской отложил изделие и быстро пошёл к жене. Всё было именно так, как он и предполагал, пусть и с некоторыми поправками на не такое злое дитя: ребёнок коварно дождался, пока мать уснёт, а затем решил, что теперь можно и родиться, чтобы с неприкрытым злорадством полюбоваться на выражение её лица.
Когда Одри появилась на свет, истерически вереща (её вопли, кстати, неплохо сочетались со своеобразным аккомпанементом её отца, монотонным ворчанием, вызванным скорее желанием ворчать и вредностью, чем поводом для того), Эми поняла, что спокойной жизни настал не очень счастливый конец. Жаль, что дошло это до неё слишком поздно. Успокоившись, девочка уснула, решив, что мать со своей бессонницей, возникшей на почве прослушивания бесконечного детского ора, сама разберётся.
Ребёнок требовал бесконечного внимания. Едва кто-то из родителей отходил от кроватки дальше, чем на три метра, Одри принималась верещать, искренне возмущаясь тем фактом, что эти огромные существа не готовы постоянно наслаждаться её обществом и вечно пытаются сбежать по каким-то мелким делам. В итоге или Корто, или Эми вынуждены были или слушать истерические вопли, со временем ставшие привычным фоном, или же вечно сидеть у кроватки с новорождённым манипулятором и разглядывать его светящееся злорадством лицо.
Со временем крики утихли, конечно. Первое слово, которое она выдала в год и два месяца — это «подойди», ибо именно его один из родителей, который с ребёнком сидеть уставал, использовал для того, чтобы подозвать другого и радостно свалить выбивание из юной вифрэйки дури на него. Дурь из неё, кстати, так и не выбилась; родители не особо и старались, настойчивее нужно было выбивать. Возможно, получили бы не любопытную зануду, обожающую совать нос куда не надо и не интересующуюся местами, куда надо, а более интересную личность со здоровым чувством юмора и адекватными жизненными приоритетами.
Но до размышлений о собственной нормальности ребёнку ещё далеко. В год и восемь месяцев он, прости Этерия, начал ходить. Теперь родителям не было покоя даже тогда, когда они куда-то уходили, ибо Одри нагло шла прямо за ними и даже слушать не хотела их жалобный писк про то, что они чем-то там заняты. Назойливость — страшная сила, особенно в руках любопытной вифрэйки, понятия не имеющей, что такое личное пространство.
И Белиар бы с ней, пусть ходит, да вот только своё умение ходить, полученное родительским трудом, и умение забираться на различные поверхности, добытое уже собственным, она использовала не в лучших целях. Отец что-то готовит? Надо залезть на стол, открыть шкаф, забраться в лежащий в нём пакет с мукой, высыпать её на пол и устроить митинг против того, что вифрэю еда важнее дочери. То, что еду он готовил именно для неё, никого не волновало. Зато в мешках из-под муки было очень удобно сидеть, успокаивало это. Правда, удобно было до тех пор, пока она не перестала в них помещаться.
А время, сволочь бессердечная, и не думало останавливаться, радостно таща за собой отчаянно сопротивляющуюся вифрэйку. Ей безмерно нравился тот счастливый возраст, в котором она только пряталась в шкафу и бросалась пакетами с мукой. В три года она уже не помещалась в довольно узкий шкаф (кто же мог ожидать, что родится такой кошмар и решит отобрать у муки и сахара их законное место?), что её расстроило ещё сильнее, чем слишком маленькие пакеты с мукой. Митинговать приходилось внизу, отбирая у отца сковородки и бегая от него по всему дому, через силу поедая полусырое блюдо под крики «ОНО ЖЕ НЕ ГОТОВО!». Было не очень вкусно, но вредность требовала забыть о вкусовых предпочтениях и творить зло во имя мести узким кухонным шкафам. Через некоторое время Эми сжалилась над мужем, который уже всерьез думал забросить второе (после изготовления украшений) дело своей жизни, кулинарию. Поймав возмущающуюся такими радикальными мерами девочку, она попыталась хоть чем-нибудь её занять. Сама Эми любила читать, и в её комнате было немало книг. Она поняла, что если научить этот живой кошмар чтению, он вполне может успокоиться на хоть какое-то время и перестать из вредности измываться над ювелиром-кулинаром. Попытка успехом увенчалась. Поначалу Одри было лень хоть чему-то учиться, зато она любила слушать, как читает мать. Вальяжно развалившись и наслаждаясь чаем, вифрэйка могла слушать как древние мифы, так и нудную книжку по ботанике. Истинный хаос начался позже. Приблизительно через три месяца относительного затишья, во время которого девочка перестала хватать сковородки и бегать по дому, случилось что-то, что заставило её отца тихонько взвыть. До Одри внезапно дошло, что мать её беззастенчиво отвлекает над издевательств над отцом; она догадалась из-за того, что Эми всегда звала её слушать очередной рассказ, когда девочка начинала коварно приближаться к отцу. Подобное положение дел её категорически не устраивало. Вифрэйке показалось, что Корто живёт слишком хорошо, и решила напомнить ему о том, что у него и дочь есть, нечего таким радостным быть. Выждав, пока мать уйдёт в лес за грибами, девочка зашла на кухню и взгромоздилась на стол, иногда бросая на отца многозначительные коварные взгляды. Корто стало откровенно не по себе. Сама девочка несколько нервничала, ибо несколько часов назад успела пообщаться с вифрэем своего возраста, у которого был дар к магии Воды, и теперь места себе от зависти не находила. Одри, прищурившись, воззрилась на сковородку, пытаясь понять, под каким углом ей нужно прыгнуть, чтобы схватить оную и иметь возможность удрать. Едва она смогла примерно всё это кое-как представить, сковородка вдруг взмыла в воздух и спокойно проплыла мимо Корто, который просто замер, не понимая, что происходит. Долетев примерно до середины комнаты, сковородка решила, что на сегодня с неё хватит, и приземлилась на пол, раздражённо стряхнув овощи. Повисла тишина. Одри сидела и таращилась на мирно валяющуюся сковородку, которая несколькими секундами ранее летела именно туда, куда вифрэйка, пусть и неосознанно, указывала взглядом.
— И как это понимать? — поинтересовался отец, жалобно смотря на неё.
— Что именно? — невозмутимо отозвалась Одри, делая вид, что это всё входило в её планы.
— И в кого ж ты такая злая? — вздохнул Корто, пытаясь придать взгляду хоть какую-то серьезность и упрёк. Ничего не вышло: глаза по-прежнему смотрели на наглую вифрэйку насмешливо, с типичным для её отца вредным огоньком. — Сковородки обычно не летают.
— Я не злая, меня окружение вынуждает. А сковородка просто не выдержала твоего общества, ты в ней уже три дня один и тот же набор овощей тушишь. Так же нельзя.
В комнату, негромко посвистывая и помахивая забитой грибами корзинкой, зашла мать. Сначала она увидела сковородку и разбросанные по полу овощи, затем — Одри, сидящую на столе с таким видом, как будто сковородка не просто сама во всём виновата, но ещё и по голове её огреть успела. Когда Эми заметила Корто, ковыряющего мыском ботинка пол и бросающего на дочь насмешливо-обвиняющие взгляды, она поняла, что произошло что-то нехорошее. Давно, правда, произошло, 27 октября 17054 года, когда на свет появилось вот это существо, которое только что одарило Эми наглой ухмылкой.
— И как это понимать? — повторила она вопрос, который Корто задал минуты три назад.
— Забери её, она даже на сковородки плохо влияет. Они становятся неуправляемыми.
— Вот ещё! — искренне возмутилась Одри. — Наверняка сам что-то сделал, лишь бы меня обвинить! Это всё из-за муки, да?
Эми нетерпеливо фыркнула, не желая даже вспоминать про прятки в пакетах из-под муки. Она и так до сих пор не могла спокойно смотреть на узкий шкаф, постоянно ожидая, что оттуда выпрыгнет этот хвостатый кошмар. Решив не слушать девочку, которая наверняка свалит всё на освещение и выходки Корто, она решила узнать версию мужа. Тот описал всё максимально подробно, сделав предположение, что Одри каким-то образом получила от своего дедушки дар магии Воздуха. Похоже на то, ибо этой магии не было ни у одного из родителей (у Корто имелся дар к Огню, у Эми — к Земле), а вариант с внезапно научившейся летать сковородкой никто всерьез не рассматривал, сколько бы Одри его ни предлагала. В своё время Эми закончила Аклорию, поэтому теперь она гордо принялась за обучение дочери основам мистики. Корто вздохнул с облегчением, прекрасно понимая, что дочь не будет заниматься воровством сковородок, когда есть возможность научиться более серьезным и увлекательным вещам.
Магия Воздуха действительно давалась ей хорошо. Осознанно заставлять предметы летать, как она это случайно проделала с несчастной сковородкой, у неё не получалось, зато очень и очень скоро Одри научилась выпускать из рук потоки воздуха и притягивать предметы. С помощью последнего заклинания она несколько раз воровала еду со сковородок, даже не приближаясь к ним, но быстро потеряла к такому интерес и вернулась к старому способу, ибо вытягивать готовящиеся блюда магией было откровенно скучно. Ребёнок жаждал приключений и пытался создать их самостоятельно, а почему же гонки с отцом, изо всех сил желающим (на самом деле, конечно же, нет — взрослый вифрэй при желании легко смог бы догнать свою четырёхлетнюю дочь, он просто подыгрывал ей) его поймать и отобрать еду, нельзя назвать приключением?
К четырем с половиной годам Одри смогла научиться читать, оправдав надежды матери, которая уже полгода её учила. У Эми было не так уж и много свободного времени, ибо если муж сидел дома и занимался ремеслом, имея возможность оторваться от процесса в любой момент, то она являлась членом Ордена Зрячих. Тем не менее, Корто наотрез отказался пытаться научить Одри читать, ибо он понимал, что под его руководством она из вредности учиться не станет.
Когда девочка научилась читать, оба родителя сразу пожалели, что вообще решили её этому учить. И в комнате Эми, и в комнате её мужа было немало книг, поскольку обоим нравилось изучать что-то новое. Если Одри не спалось, она могла преспокойно дочитать книгу, прийти к комнате отца и назойливо избивать дверь, не думая о том, что сейчас четыре часа утра. У неё книга кончилась, ей новая нужна! Вифрэйка грозилась, что выбьет дверь потоком воздуха, если ей никто не откроет. Пока что она такого не умела, но Корто (сколько бы Эми ни говорила, что на данный момент девочка не может выбить магией дверь) хотел спать, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как открыть дверь и дать ребёнку книгу. Если дверь не запирать, она могла зайти вообще в любой момент, просто проходя мимо, без особой цели. Если интересующая девочку книга лежала в комнате матери, она могла лезть в четыре утра и в её комнату.
В октябре 17059 года Одри вела себя относительно мирно. Эми ушла то ли в какую-то лавку, то ли к знакомой. Её муж готовил какой-то салат, пытаясь не обращать внимания на дочь, которая сидела на столе и увлечённо копалась в корзинке со сладостями, которую Эми принесла утром. Корто знал, что этот процесс только выглядит так, как будто вифрэйка принесённое рассматривает. На самом деле она уже половину незаметно стащила и спрятала в карманы. Есть ей никто не запрещал, но брать просто так было скучно. Тишину нарушила, разумеется, Одри.
— А если пустить поток воздуха в миску, наполненную овощами, она же упадёт? — задумчиво выдала девочка, бросая на отца хитрый взгляд.
— Разумеется, упадёт. Заодно со стола упадёт и маг, выпустивший поток.
Прежде чем Одри ответить в том же тоне, дверь кухни распахнулась. По правде говоря, девочка и до этого слышала некую возню в гостиной, но думала, что это мать вернулась. На пороге комнаты же стояла незнакомая вифрэйка. Рыжие лохматые волосы, усмешка, куча сумок, меч в ножнах на спине... Выглядела она откровенно странно.
— И как это понимать? — передразнила отца Одри.
— Лора! — дурным голосом заорал Корто, бросаясь к незнакомке. Отобрав у неё сумки, отец кинул их куда-то в угол (некую Лору такое обращение с её вещами ни капли не возмутило) и принялся что-то невнятно бормотать. Бесцеремонно его отпихнув, вифрэйка уставилась на Одри.
— Ага. — задумчиво выдала Лора.
— Не разговаривай с ней! — донеслось до вифрэйки тихое шипение Корто (она так и не поняла, серьёзно он или нет), не желавшего портить первое впечатление о своей дочери, которая наверняка ответила бы даже на одно слово какой-нибудь гадостью. Он не ошибся.
— Какая глубокая мысль. Могу ответить на неё словом «гыхр».
— Такого слова нет.
— У меня всё есть, это только ваши проблемы, что у вас такого слова нет.
Повисла тишина. Секунд через двадцать Лора вдруг расхохоталась, закрыв лицо руками. Терпеливо дождавшись, пока она прекратит смеяться, Одри поинтересовалась у отца, кто это вообще. Корто грустно сообщил, что это его старшая сестра.
— Мне даже не верится. Пойти характером в бабушку, а не в кого-то из родителей — это сильно. Тебе, Нытик, не повезло.
— Нытик? Ему идёт. — злорадно выдала Одри, всем своим видом демонстрируя, что она только что избрала для отца новое прозвище.
— Ну вас, мало мне одной такой было. — Корто обиженно кивнул на дочь, специально выделив голосом «такой». Прежде чем Одри возмутилась и уточнила, что он подразумевает под этим словом, Нытик удалился.
За эти несколько минут Лора не успела оценить все прелести характера племянницы.  Сначала ей показалось, что это существо просто получило от своей бабушки язвительность и привычку насмехаться над окружающими. Она не учла того, что ребёнку досталась занудность его матери, бесцеремонность дедушки и любопытство отца. Всё это делало её поистине невыносимой, особенно в детстве. Разумеется, до своей тёти девочка тоже добралась. До этого она не так часто видела мечи, а так близко к ним ещё никогда не подходила. Правда, Лору назойливость и любопытство племянницы не пугали и не отталкивали, она находила девочку довольно забавной. Через несколько дней тётя принесла два деревянных меча, один из которых отдала Одри. Она решила обучить её хотя бы основам владения мечом, ибо видела горящие восторгом глаза, которыми вифрэйка смотрела на настоящий меч. Родители к этим урокам отнеслись с радостью, так как им нравилось всё, что могло хоть ненадолго занять их дочь и отвлечь её от придумывания планов по захвату мира. Они не понимали, как Лора может добровольно оставаться с Одри, вооружённой мечом (пусть и деревянным), в одной комнате, но радовались, что это не приходится делать им.
Выяснилось, что сестра отца — заядлая путешественница. Около пятнадцати лет назад, аккурат к своему совершеннолетию, она попрощалась с семьей и отправилась бродить по миру. За всё это время она успела лишь отточить навыки владения мечом, несколько раз прибегнуть к своим нехитрым познаниям в магии (стихия Воды) и заработать кучу мелких шрамов. Она успела забраться даже в Захрэм, но немного и только в Мглистый бор, дальше заходить не стала, ибо резко жизнелюбие проснулось. Одри с восторгом слушала её рассказы про другие расы и государства. Девочка могла живо себе всё это представить благодаря неплохо развитому воображению. Описание столицы людей и Аклории, магической академии, которую закончила её мать, маленькую вифрэйку воодушевили. Она тогда слабо себе представляла своё будущее после совершеннолетия, но первая мысль о поступлении в голову уже закралась. А Лора решила ненадолго, месяца на три, остановиться у брата и передохнуть. Назойливый ребёнок, то и дело бросающийся едкими репликами, был лишь неожиданным дополнением сомнительной приятности. Она знала, что брат женился и обзавёлся потомством, но она не ожидала увидеть девочку, которая по язвительности, кажется, даже бабушку свою превзошла, а с той ведь вообще разговаривать невозможно было, каждое слово высмеивала.
Через полмесяца Лора и Одри выбрались в лес. Ни особых целей, ни здравого смысла у них не было, поэтому вифрэйки просто взяли с собой необходимый минимум, добавив к нему не очень большое количество лишних, но греющих душу вещей, и отправились наслаждаться природой. Одри сразу же завела себе дурную привычку идти напролом, царапая лицо и игнорируя заботливо раздвинутые прямо перед её носом ветки. Вечером они развели костёр. Когда девочка жарила хлеб на веточке, она неосторожно дёрнула рукой и практически коснулась огня. Испуганно отдёрнув руку, Одри с недоумением увидела, что пламя тянется за ней. Недоверчиво покрутив рукой и убедившись в том, что пламя наклоняется в такт её движениям, вифрэйка задумалась, пытаясь понять, что это: проявление магического дара или её галлюцинации. Второй вариант, честно говоря, удивил бы её куда меньше.
— Тебе не идёт задумчивое лицо. — фыркнула Лора.
— Ага, я обязательно вспомню об этом, когда буду зачитывать жителям покорённого мной мира их новые права.
Через два дня они вернулись домой, и Одри практически сразу же поведала о произошедшем отцу. Тот так обрадовался, что, похоже, был готов за этот магический дар простить дочери все её прошлые грехи, но вовремя одумался. Если раньше он просто радовался, что Эми учит дочь мистике, а он в это время может отдохнуть от необходимости постоянно оглядываться, то теперь он ратовал за интенсивное обучение руками, ногами и хвостом. Он даже самостоятельно обучил  девочку самым основным заклинаниям Огня, вроде шара, хотя это было весьма травмоопасной затеей, если учесть характер несчастной будущей магессы. Лора уехала и продолжила путешествие, оставив племяннице на память меч, предварительно взяв с неё обещание, что она никому не будет им угрожать хотя бы до своего совершеннолетия. Это обещание Одри сдержала. Для угроз, кстати, она его ни разу не использовала и до сих пор, хотя уже Дежурной магессе помахать им перед носами особенно драчливых учеников не раз хотелось.
В шесть с половиной лет Одри встала на путь истинный. Он таковым считался, конечно, лишь в глазах маленькой и крайне вредной вифрэйки. Она всегда подозревала, что любопытство и спортивный интерес, комбинирующиеся с полным отсутствием инстинкта самосохранения и здравого смысла, ни к чему хорошему не приведут. 12 мая Одри Мистрим стащила из соседского сада карамболу.
По правде говоря, никакой необходимости в этом не было и подавно. В Ардении карамбола стоила сущие копейки, дома она всегда была. Более того, соседка, из сада которой наглый ребёнок радостно умыкнул вышеупомянутый фрукт, несколькими днями ранее сама поделилась с семьёй Мистрим корзинкой с несколькими плодами, порадовавшись особо плодоносному дереву.
Но есть карамболу из той корзинки было ничуть не интереснее, чем воровать еду со сковородки с помощью магии Воздуха. Нет, разумеется, сами фрукты были вкусными, только вот вкуса гордости, вызванной удачным воровством и осознанием собственной ловкости, у них не было. О таких ощущениях девочке поведали знакомые, до этого она у других ничего не таскала, предпочитая штурмовать кухню собственного дома.
Первый опыт её впечатлил. Перелезть через забор, помогая себе магией Воздуха, было довольно просто, сдирать карамболу с довольно низкого дерева — тоже. Убегать из сада было не только просто, но ещё и весело. Соседка так ничего и не сказала; Одри подозревает, что она вообще пропажу фрукта не заметила. После этого девочка ещё несколько раз воровала разную ерунду, но делала это не в пример реже, чем её знакомые. К тому же, она ни разу не стащила деньги, ограничиваясь лишь фруктами и один раз позволив себе стянуть дешёвую книжку.
Приблизительно через два месяца у неё появился младший брат. Новорождённого вифрэя назвали Полом. Отец слёзно умолял дочь не приближаться к ребёнку ближе, чем на три метра, хотя бы до того момента, как ему исполнится год. Одри и не собиралась к нему приближаться, ибо брат орал чуть ли не громче, чем она. Желания подходить и слушать эти душераздирающие крики на более близком расстоянии у неё вообще не было. Причём Пол кричал даже тогда, когда кто-то из родителей стоял рядом. Выходит, что ему просто нравилось орать — Одри в его возрасте просто привлекала внимание, мгновенно замолкая, как только кто-то к ней подходил. После просьбы отца ей захотелось из вредности стоять в двух метрах от брата, но здравый смысл и жажда тишины вредность совместными усилиями победили.
Едва Пол встал на ноги, Одри на своей шкуре поняла, каким несносным и отвратительным существом она сама была в этом возрасте. Брат ходил за ней, мгновенно начиная истерику, если девочка пыталась его игнорировать. Корто злорадствовал и говорил, что Пол родился, чтобы отомстить за него. Но Одри очень скоро придумала решение. Едва брат начинал кричать, она делала то же самое. Пол замолкал, кидая на сестру недоуменные взгляды: когда он проделывал такое с родителями, те или пытались его не замечать, или успокаивали. Орать на сестру он перестал, ибо она кричала громче. Теперь злорадствовала уже Одри, каждый раз награждая отца полным триумфа взглядом, когда тот пытался успокоить отчаянно орущего Пола.
Ещё у брата была отвратительная привычка бросаться вещами. Он не понимал, что остальным больно и неприятно, ибо сам воспринимал подобное лишь как весёлую игру. Веселье прекратилось, когда брошенную в неё тряпичную куклу Одри ловко словила и невозмутимо метнула обратно. Пол хотел начать орать, но вовремя одумался, понимая, что до сестры по громкости ему ещё далеко. Кое-как её перекрикивать ему удавалось лишь в совсем раннем возрасте, а потом вифрэйка показала ему, кто тут имеет право на всех орать.
В итоге Одри воспитывала брата куда эффективнее, чем родители. Истерики, непослушание и поступки, которые Пол совершал просто назло другим, она прекрасно понимала, ибо сама страдала тем же самым как в его возрасте, так и в более позднем. Она просто отражала всё, что Пол делал, в результате чего мальчик быстро оставил её (а через некоторое время и других) в покое. Родители же только потакали истерикам, пытались успокоить его и стойко терпели летящие в них игрушки. А с тем, что маленький Пол напрочь игнорировал чужие просьбы, Одри тоже боролась. Например, если он из вредности отказывался что-то делать, она поступала так же: брала, например, какую-либо из его игрушек или сладостей, а затем прятала их. Требования немедленно вернуть вещь девочка игнорировала не хуже, чем он, а на крики, как уже упоминалось выше, начинала орать сама. У вифрэйки не было цели воспитать брата: дети ей никогда особо не нравились, она считала, что родители сами должны с ним разбираться, раз уж породили. Но Одри видела, что они ведут себя не самым правильным образом, и боролась за личный комфорт.
Мальчик научился читать в пять лет. Он, в отличие от своей вездесущей сестры, к книгам интереса не проявлял. Пол больше любил проводить время на улице; точнее, это он предпочитал так говорить, Одри же считала, что он это время там не проводит, а впустую тратит. И правда, перманентные драки ради драки (надо заметить, что ехидно посмеивавшаяся над этим Одри в итоге сама будет в Аклории биться с другими учениками чисто ради битвы) с кем попало, размахивание палками, которые в глазах Пола были полноценными мечами и редкие мелкие кражи полезным для развития ребёнка времяпровождением назвать язык не поворачивался. Однако, в отличие от той же самой сестры, он не доставлял родителям особых неприятностей (всё закончилось годам к трём, во многом благодаря Одри) — никуда не лез, ничего не разбирал, предпочитая заниматься тем же на улице, а не разрушать дом. Его старшей сестре же куда-то идти ради разрушения и хаоса было откровенно лень.
Ещё через пару лет, когда Полу исполнилось восемь (а его сестре, соответственно, стукнуло примерно пятнадцать, и она уже начала занудствовать, погружённая в изучение магических наук, которые могут пригодиться во время экзаменов для поступления в Аклорию), он ухитрился затопить всю кухню водой, когда помогал отцу. Самое странное — это то, что потоки воды хлынули прямо из его рук, когда он неосторожно перевернул какую-то лепёшку и наверняка обжёгся бы, если бы не внезапный поток, резко подбросивший сковородку, которую он держал в руках, куда-то к потолку. Перед этим Пол поругался с матерью, в результате чего довольно сильно нервничал. Возможно, это пробуждению дара и поспособствовало. В дальнейшем Пол не станет поступать в Аклорию, как его сестра, ибо магия его всегда интересовала очень слабо. Его магические способности, к тому же, были весьма посредственными. Когда Одри увидела затопленную кухню, она откровенно позлорадствовала, наблюдая за выражением лица Корто (что-то в духе «я вроде и рад, но за что вы мне такие?»). На попытку поделиться с ним учебниками по мистике брат отреагировал истерикой и категорическим отказом тратить время на нудные толстые книги, которые его сестра тогда обожала. 
В семнадцать лет Одри отправилась в Иридиум. Эми и Корто предлагали ей добраться до города с помощью корабля (подходящий как раз скоро отплывал из Вилии, можно было успеть), но от их предложений хвостатая бестолочь гордо отказалась, решив, что трудности нужно создавать и преодолевать самостоятельно. Она занялась поисками мага Пустоты, ибо ей было интересно воспользоваться порталом. За свои услуги маг потребовал восемь золотых, которые девушка буквально от сердца отрывала, но своё любопытство решила всё же проспонсировать.
В столицу людей её выбросило очень и очень быстро. Вифрэйка, побродив по городу около часа, добралась до академии и относительно успешно сдала вступительные экзамены. Одри заселили в комнату с очень ворчливой соседкой-человеком, Дороти. Дот, как новая знакомая сразу попросила её называть, увлекалась самокопанием и ненавидела свой внешний вид. Больше всего на свете она любила крутиться перед зеркалом и придирчиво осматривать каждый сантиметр, критикуя его. Тем не менее, всё это касалось не только внешности. Она осуждала свой характер, интересы, манеру поведения, но менять ничего не спешила. Одри сделала вывод, что ей просто нравится себя оскорблять, и решила не мешать соседке. У всех свои хобби.
Без драк, само собой, не обходилось. Особо конфликтной вифрэйку назвать сложно. Она билась с другими студентами два раза, и в обоих случаях это была драка ради драки. Одри и её оппонент придумывали какой-нибудь дурацкий повод для ссоры, неуверенно изображали скандал и радостно начинали выяснять, кто сильнее. В обоих случаях так и не выяснили, ибо сражающихся разнимали или дежурные маги, или преподаватели. Как ни странно, обе её отработки проходили в библиотеке, благодаря чему их и наказанием назвать было сложно. Об отработках других стоит сказать отдельно: девушка не раз злорадно косилась на особо раздражавших её личностей, которых за какой-то проступок заставляли, например, убираться в столовой.
Первую глупость девушка сделала уже на первом курсе. Не устояв перед соблазном, она на спор подожгла в столовой стул. Несчастную студентку за такое никто из Академии выкидывать не стал, ибо училась она вполне сносно, зато потом она неделю копалась в архиве, сортируя какую-то ерунду по датам. Зато выиграла золотую, на которую изначально и спорила. Жаль только, что она её через пару дней посеяла где-то, расстроившись из-за предстоящей монотонной работы. Вторая и последующие глупости воспринимались и окружающими, и Одри как должное. Большая часть её однокурсников от девушки в этом плане ничем не отличалась, за исключением некоторых. Правда, к третьему курсу вся беспечность куда-то пропала. Ещё на каникулах, вернувшись со второго года обучения, вифрэйка с головой ушла в изучение различных книг. Одри-третьекурсница перестала притягивать вещи, выбираться во внеурочное время из Академии и парить, убеждая мелких детей в том, что она на самом деле назгулка, просто слишком добрая. Одри-третьекурсница резко начала учиться гораздо лучше, а также увлеклась магией Разума. На неё бросали полные подозрения взгляды не только однокурсники, но и, конечно, учителя. От вифрэйки все подсознательно ожидали какой-то масштабной гадости, которую она наверняка пытается спрятать за маской прилежной студентки. Зря ожидали, кстати. За оставшиеся три года она выкинула лишь пару безобидных выходок. Подралась, например, и угрожала первокурснику элементалем воздуха. Оба события произошли на четвёртом году обучения, на пятом и шестом курсах девушка являла собой образец прилежности. Масштабной гадости она не готовила, хотя втайне очень хотелось.
После окончания базового курса обучения Одри решила не доставлять всем такого удовольствия и осталась ещё на два года, чтобы пройти дополнительный. К этому времени девушка успела хорошо понять, что ей же будет хуже, если она вместо учёбы начнёт опять страдать ерундой. Её скверный характер никуда не делся, вифрэйка просто умело замаскировала его под мягкий и спокойный. Она ничего не крушила и не портила, спокойно доучившись в академии и вполне неплохо её закончив.

Глава II
Начертательница свитков и братец-наёмник (17079-17085)

После выпуска из Аклории осталась в Иридиуме и занялась начертанием свитков.
По словам родителей, с которыми Одри связалась, Пол примерно месяца два назад сбежал, оставив сухую записку о том, что переезжает в Мистерийскую империю. Никаких конфликтов с родителями у него не было, а когда Одри приезжала в последний раз (около трёх месяцев назад), брат был таким же, как и всегда — импульсивным, шумным и инфантильным. Вифрэйка, в отличие от Эми и Корто, за младшего брата не переживала. Ему было свойственно совершать глупые и опрометчивые поступки, ибо он почти всегда руководствовался схемой «сначала делай, потом думай».
Одри поддерживала отношения с бывшими однокурсниками, ибо среди них было много людей и нелюдей, которых она по своей классификации относила к группе номер два. Например, она общалась со своей бывшей соседкой. Дот ещё в Аклории увлекалась руническим делом и алхимией, и все её знакомые ожидали, что она посвятит жизнь или рунам, или составам. Дороти же, плюнув на всё это, стала частным детективом. Одри подозревает, что профессию она выбирала по старому человеческому принципу «всем назло». Сама вифрэйка им не руководствовалась, предпочитая делать что-то назло кому-то конкретному, а не абстрактным «всем».
Спокойно пожить ей удалось месяца два.
Пять с половиной утра. Одри, уснувшая к двум ночи, уютно свернулась на кровати, наслаждаясь сном про волшебную планету, которую она захватила и превратила в оплот знаний, просвещения и ферм, специализирующихся на кошках. Громкий стук в дверь всё испортил. Причём стучались так, как будто за дверью было как минимум десять некромантов, которые мечтали о создании нового реведанта из ещё живого тела, а теперь как раз обсуждали, кому же достанется вот это, вифрэйское. И стучали друг другом в белиарову дверь, доказывая свою правоту. Грустное «входите» Одри выдала не самым дружелюбным голосом.
В комнату вломилась Дот, таща за собой за руку какого-то странного долговязого типа. Девушка светилась такой радостью, что вифрэйке захотелось в неё чем-нибудь кинуть, ибо чужое счастливое лицо действовало на Одри, поспавшую три часа, как красная тряпка на быка. Дороти поставила несчастного спутника к стенке, как будто не человека притащила, а дерево в горшочке (тип и не сопротивлялся, послушно встав у стены и начав бесстрастным взглядом скользить по комнате). Коротко бросив что-то про то, что типа зовут Франц, бывшая соседка с порога поинтересовалась, не знает ли она Пола Мистрим.
Одри крепко задумалась, а затем обречённо кивнула.
— Ура! Просто фамилии одинаковые, и я подумала, что это может быть совпадением, а может и не быть.
— Железная логика, потрясающая проницательность. Твоя профессия тебе очень подходит.
Не став слушать вифрэйку, чьими устами глаголил недосып, Дороти невозмутимо продолжила.
— Что именно тебе о нём известно?
— Вечный ребёнок, легкомысленный и импульсивный. Хорошо машет мечом. А ещё у него есть старшая сестра, которая сейчас находится в шаге от жестокого убийства двух человек.
— Уверена, сестра сможет с собой справиться. Мы в неё верим. Где сейчас Пол? — Дот знала ответ, но хотела проверить, что скажет на этот счёт Одри.
— Белиар его знает. Месяца четыре назад укатил в Мистерийскую империю. С тех пор я его не видела. Тебе это вообще зачем? Только не говори, что внезапно решила разобраться в моей родне. Время не самое подходящее.
— Как будто ты мне так нужна, ещё о родственниках твоих слушать... Пол Мистрим, судя по моим записям, около двух дней назад украл у одной семьи аристократов золотое кольцо. Всё совпадает. Приехал в город четыре месяца назад, подружился с дочерью семьи, был последним, кто приходил в дом в день пропажи кольца.
— Сюда приехал? Я думала, он выберет какой-нибудь мелкий город. Оказывается, он ещё глупее, чем я ожидала. Отлично. В его возрасте приехать в Иридиум, при этом не имея целей вроде поступления в Аклорию — это верх глупости. Если уж сбежал, нужно было ехать в мелкую деревушку, там хоть можно пожить у кого-нибудь, взамен, например, помогая с садом. А раз приехал сюда, мог бы обратиться ко мне, а не страдать ерундой.
Слушать вифрэйские рассуждения о способах эмиграции из Ардении Дороти было не очень интересно. Тактично дождавшись окончания монолога, она кашлянула и продолжила.
— Так вот. Твой братец не просто умыкнул кольцо, но ещё и отказывается признавать свою вину. Отрицает всё, хотя факты указывают на него. И, пожалуйста, не напоминай мне о детективе, который ты прочитала на втором курсе. Там всё указывает на подозреваемого, все его обвиняют, а в итоге оказывается, что это не он. Я помню.
Вифрэйка, уже начавшая было говорить про тот детектив, обиженно замолкла.
— Он сейчас комнату в таверне снимает. Может, сходишь? Ты же всё равно не спишь. — Дороти насмешливо фыркнула. Одним из самых главных её недостатков, который Одри возненавидела ещё в самом начале их знакомства, был её ритм жизни. Девушка была яростным жаворонком, который засыпал к девяти вечера и радостно вскакивал в четыре утра. Одри же не имела никакого ритма, просыпаясь и вставая тогда, когда ей заблагорассудится. Вифрэйка понимала, что Белиара с два она после такого уснёт, поэтому немного поворчала для вида, но начала одеваться. Франц продолжал подпирать стенку. Не поддавшись соблазном потыкать в него палочкой, чтобы проверить, жив ли он вообще, девушка выползла из дома, продолжая бубнить под нос что-то про идиоток, не знающих, что такое личные границы и здоровый сон.
В таверне было практически пусто. Стараясь игнорировать женщину, уснувшую после двух бутылок чего-то крепкого (стояли рядом с ней) прямо на столе, и двух подозрительно бодрых мужчин, размеренно наслаждавшихся в углу пивом, Одри, Дот и невозмутимый Франц двинулись к жилым комнатам.
Заглянув в указанную бывшей соседкой дверь и убедившись, что это действительно её брат (сразу шумно вламываться в комнату, имея риск разбудить кого-то сонного и злого, вифрэйке почему-то не хотелось), Одри приблизилась к нему и одним резким движением сдернула одеяло, безжалостно отшвыривая его куда-то в угол. Дороти и её спутник остались за дверью, решив не лезть.
Реакция брата её просто шокировала: Пол мгновенно вскочил, на ходу вытаскивая из-под подушки меч и вставая в боевую стойку, ещё не успев толком проснуться. Девушка на всякий случай создала магический щит, делая несколько шагов назад. Пол окончательно проснулся, прищурился и опустил меч.
— И что тебя сюда принесло?
— Это ещё ты спрашиваешь? — возмутилась Одри. — Спала, никого не трогала, а тут ко мне в дом вламывается бывшая соседка по комнате и истошно орёт, что ты стащил какой-то перстень. Почему виноват ты, а страдаю я?
По классике жанра, Пол на этом месте должен был разразиться озлобленной тирадой о том, что он ни в чём не виноват и его подставили. Но брат молчал, стараясь не встречаться с девушкой взглядом.
— Ага. Значит, всё же стащил. Минуточку.
Высунувшись из комнаты, Одри попросила Дороти и её каменного спутника убраться. В противном случае она угрожала вломиться к Дот в три ночи и разбудить её, сбив ей режим, а потом угостить её сонным зельем и тортом. Тоже в три ночи. Не выдержав таких угроз, соседка возмутилась коварством вифрэйки и ушла, ворча. Заставлять брата разговаривать, когда под дверью стоит частный детектив, занимающийся этим делом, Одри не хотела. Она догадывалась, что всё не так просто, как кажется — брат бы не стал просто так воровать какую-то безделушку. Яблоко с рынка стащить мог, но не дорогое кольцо. Повернувшись к Полу, девушка приготовилась слушать увлекательную историю.
Лора Мистрим великолепно управлялась с мечом. А ещё около шести лет назад она всё же прекратила путешествовать, вернувшись в Ардению и обосновавшись в ней. С тётей Одри виделась, поэтому это сообщение для неё новостью не стало. Когда Эми и Корто в очередной раз были слишком заняты, они не хотели, чтобы Пол скучал, поэтому отправили его к Лоре. С того самого дня он как минимум раз-два в неделю ходил к сестре отца, и зачастую не столько из необходимости, сколько по личной инициативе. Лора начала учить его обращению с мечом, а затем обучила искусству метания ножей и стрельбе из лука.
Через некоторое время Пол по чистой случайности познакомился с человеком, приехавшим в Ардению с вполне определённой задачей — здесь же находилась его цель. Наёмник представился как Олаф, а о его работе Пол узнал уже несколько позже. Вифрэй смотрел, как Олаф покупает всё, что ему захочется, особо себя ни в чём не ограничивая, и загорелся желанием попробовать. Из интереса. Хотя бы раз. В четырнадцать лет он под вполне строгим присмотром Олафа впервые устранил свою цель. Первое убийство его потрясло. Пол нервничал и мучился, ибо поделиться этим ему было не с кем. Тёте он говорить боялся, про родителей и говорить не стоило. Одри же просто не было дома. Тем не менее, он продолжил. Продолжил, убедив себя, что это всё равно кто-то сделает — не он, так другой. А деньги ему были нужны. Серьёзные цели, разумеется, ему никто не доверял, предпочитая сваливать на вифрэя различных мелких торговцев, чем-то кому-то помешавших. В Иридиум он приехал именно по поручению организации.
Но всё вышло из-под контроля. Вифрэю тогда впервые доверили более важную цель, влиятельную воровку, вставшую на пути у другого вора. По плану, он должен был метнуть в неё отравленный нож или иглу (выбор предоставили Полу). Разумеется, нельзя было вечно стоять и пытаться попасть, у него было от силы две попытки. Вифрэй разнервничался и промахнулся дважды. Девушка успела обернуться и запомнить лицо убийцы-неудачника, что ничего хорошего явно не сулило. Всё это произошло три дня назад. А кольцо Пол умыкнул, чтобы продать и сбежать на вырученные деньги.
— Я всегда подозревала, — мягко, как обычно говорят с людьми, имеющими запущенные душевные расстройства, произнесла Одри, — что из отвратительного орущего ребёнка ничего хорошего не вырастет, но не до такой же степени. Куда, Белиар бы тебя побрал, ты собрался бежать? Что делать, чем заниматься?
— И ты туда же? — поморщился Пол. — Что с тобой сделала эта академия? Чем дольше ты остаёшься в Иридиуме, тем большей занудой ты становишься. Куплю дом, заведу семью, фрукты буду выращивать... Подожди! Эй, вернись! Хорошо, хорошо, алхимией я займусь. Да закрой ты дверь, по специальности я работу найду.
Вифрэйка удовлетворённо кивнула и вернулась в комнату. На фразе про семью она уже начала демонстративно подниматься и направляться к выходу, а реплику об алхимии уже не выдержала, распахнув дверь. Ну правда, какая семья и фрукты, какая алхимия? О последней брат всегда говорил, что занятия глупее и не придумаешь, а представить Пола в окружении фруктовых деревьев и кучи мелких вифрэев у Одри вообще не получалось.
— По специальности, как же. И когда же ты собрался отсюда катиться?
— Завтра.
— И ничего бы мне не сказал, если бы я не пришла?
— Конечно, я бы сам тебя нашёл, за кого ты меня принимаешь? Да оставь ты дверь в покое! Не сказал бы.
— Так лучше. Надо было придушить тебя уже тогда, когда ты в меня куклами тряпичными кидался. Сейчас бы спокойно занималась начертанием, совершенствовала свои способности... А теперь вынуждена всё бросать и радостно бежать к демону на кулички, потому что мой младший брат — полный болван. И как это называется?
— С кем поведёшься, от того и набер... ладно, молчу, можешь не вставать.
Одри при всём желании не могла бросить брата. Ей на тот момент было двадцать пять лет, а брату едва восемнадцать стукнуло, он даже совершеннолетним не был. Вифрэйка и не подозревала, что всё так серьёзно. Ей казалось, что он просто подцепил от своей тёти любовь к путешествиям, а сейчас просто шатается по стране. Бросить брата она не могла, и без разницы, что он делал и что будет делать. С собой Одри взяла лишь выданные в Аклории документы (удостоверение мага, аттестат, диплом и грамоту), деньги и несколько мелких вещей, нужных в быту. Книги девушка оставила Дороти, которой она соврала, что решила увидеть всю Мистерийскую империю, а не только Иридиум.
На следующий день Одри и Пол сели в повозку, которая везла какой-то товар в Инносом забытую деревню недалеко от Чаезы. За золотой владелец телеги согласился их подвезти, а за надбавку в виде десяти серебряных пообещал даже не задавать лишних вопросов. По его лицу было видно, что он с трудом лишает себя возможности пообщаться с неожиданными попутчиками и утолить любопытство, но монеты показались ему более ценной вещью, чем рассказ двух странных вифрэев об их прошлом и планах на будущее.
Через три дня повозка доехала до поселения. Одри имела неосторожность начать «играть» с потоками воздуха со скуки. К ней мгновенно прилипла какая-то буквально разваливающаяся на ходу старуха, которая сначала убедилась в том, что вифрэйка является магом, а затем потребовала, чтобы Одри заговорила её грядки. Старуха, не жалея животрепещущие подробности, рассказала, что урожая стало меньше, есть нечего, так и помереть недолго. На жалобный писк о том, что найденная старухой магесса такого не умеет, несчастная обладательница грядок никак не отреагировала. Пришлось бежать. Пол задержался, а через полчаса нашёл сестру. Вифрэй решил, что деньги лишними не бывают, и сообщил старухе, что на самом деле это он — настоящий маг, умеющий заговаривать грядки. Пол просто некоторое время там прыгал, размахивая руками и неразборчиво бубня под нос состоящие из отборных вифрэйских ругательств предложения, а затем взял со старухи три серебряных монеты, сообщив, что теперь урожая станет больше.
Задерживаться в деревне было опасно, ибо жители (они там обитали в очень печальных количествах, кстати), прослышав о маге, способном увеличить урожай, начали паломничество к дому, в котором оный остановился. Одри откровенно веселилась, наблюдая за тем, как её брата, начавшего нервничать из-за такого повышенного внимания к его скромной шарлатанской персоне, упрашивают «хотя бы попробовать» помочь с урожаем и им. Сбежав от помешавшихся на магии жителей в Чаезу, брат и сестра приобрели двух коней и двинулись дальше. Их единственная цель была весьма простой — уйти от Иридиума как можно дальше. Одри начала входить во вкус. На лошадях она раньше не ездила, но под руководством Пола (его, в свою очередь, учила Лора) быстро освоилась.
Постепенно у них родился нехитрый и очень примерный план действий — доехать до Валенсии и обосноваться там. По правде говоря, Одри планировала через год-полтора вернуться в Иридиум, предварительно убедившись, что брат устроился и с ним всё хорошо. Но на самом деле она задержалась на три года, ибо быстро привыкла к обществу Пола. Было сложно представить, как она самостоятельно лишает себя общества практически единственного вифрэя, над которым можно поизмываться и получить то же самое в ответ, и всё это ради того, чтобы вернуться в огромный город и заниматься там ремеслом, пусть и интересным. К демону!
Но это всё впереди. Доскакав до Талькоса, вифрэи сняли комнату в таверне. Ситуация не вызывала у обоих такой паники, чтобы они неслись сломя голову, забыв про отдых и вкусную еду. Здесь Одри смогла создать несколько простейших воздушных свитков, которые на месте и продала, немного пополнив их нехитрые запасы.
Ещё дней восемь ушли на поездку до Валенсии. Вообще-то, в ней можно было и остановиться, но Пол один раз был в Бирвилии и восхищался им, слушать ничего не желая про какую-то там Валенсию. Примерно на середине пути они встретились с двумя разбойниками. Выпускница Аклории при желании могла легко от них избавиться, но простые пути — это слишком скучно. Одри не поленилась слезть с коня и побеседовать с ними, предварительно создав магический щит. Без магии Разума, чего уж греха таить, не обошлось. В итоге вифрэйка убедила их в том, что на самом деле им не нужно никого грабить. С любопытством наблюдавший за процессом Пол посоветовал ещё и в храм Инноса их отправить, чтобы посвятили себя религии и покаялись, но Одри решила, что перегибать палку не стоит. До Бирвилии обетованной удалось доскакать без приключений, если не считать таковыми внезапное исчезновение метательного ножа (одного из пяти) и нескольких пергаментов. Пропажу вифрэи заметили уже после прибытия, в итоге решив просто забыть про это. Правда, Пол из-за своего ножа расстраивался, ибо их ему дал Олаф, и на них была особая гравировка с гербом их мелкой организации (отколовшейся от Кредо Смерти), головой орла.
Время летело просто незаметно. Долгожданная рутина, которой девушка готовилась посвятить жизнь, радостно приняла её в свои объятия и нагрузила кучей заказов на самые разные свитки. Брат постоянно где-то пропадал, но о его занятиях Одри примерно догадывалась, а подробности узнавать не особо хотела.
Недалеко от Бирвилии было много мелких поселений вида «двадцать жителей и табличка с названием». С жителями одного из таких вифрэйка долго воевала: на табличке гордо красовалась надпись «Зилёные бубни», которая вызывала у девушки жгучую ненависть уже одним фактом своего существования. В первый раз Одри зачеркнула несчастную букву и заменила её на нужную. Когда она вернулась к табличке в следующий раз, её правка была стёрта каким-то доброхотом. Одри не поленилась зачеркнуть ещё раз. Исправление опять исчезло. Так девушка из чистого упрямства правила надпись четыре раза. В пятый оставила неправильный вариант в покое, решив, что у местных жителей какой-то свой диалект Общего наречия.
В самом городе странностей тоже было предостаточно. Сама Бирвилия, на придирчивый взгляд Одри, особой красотой не отличалась, таких городов много. Но раз Полу нравится, к демону. Зато в соседнем доме жил скверный мужчина, который сносное впечатление девушки о городе знатно испортил. Сначала он прицепился к новым соседям, пытаясь вызнать у них, кто они, зачем приехали и чем занимаются. Допросы вифрэи стойко игнорировали. Когда человек пришёл в третий раз, Одри не выдержала. Больше всего на свете желая избавиться от назойливого товарища, она наплела ему какую-то ерунду про двух инквизиторов, испытывающих жгучую ненависть к брюнетам и ратующих за их немедленную казнь за связь с тьмой от рождения (у мужчины были чёрные волосы). Больше он к ним не заходил, нервно ускоряя шаг при виде «инквизиторов». Человека вифрэи единогласно сочли чокнутым.
Тот чёртов день Одри запомнит, пожалуй, на всю жизнь. Впечатления сейчас не такие яркие, время помогло, но в Бирвилию вифрэйка больше не поедет никогда.
Всё началось очень внезапно. Пол с самого утра игнорировал сестру, делая вид, что её просто не существует. Накануне никаких скандалов и ссор не было, поэтому подобное поведение вызывало у Одри искреннее недоумение. В итоге брат сам закатил скандал: дескать, надоела, приехал сюда с сестрой, а сейчас живу с какой-то назойливой опекуншей, душит меня твоя забота. Никакой заботы сама вифрэйка со своей стороны не видела: каждый готовил себе сам, никаких вопросов о его делах Одри не задавала. Возмущаться стоило скорее из-за отсутствия заботы. В итоге начертательница серьёзно разозлилась, ибо она ненавидела крики в свой адрес. Необоснованные крики её окончательно довели. Девушка собрала вещи и твёрдо решила отправиться обратно в Иридиум. К вечеру она проехала от силы километров шесть,  при этом постоянно думая о том, что это вообще за истерика на пустом месте была. Любопытство гордость победило. Повернув назад, Одри добралась до дома, в котором жила с братом, и постучала в дверь. Никто не открыл. Вифрэйка постучала назойливее, но её проигнорировали. Нервно толкнув дверь, девушка замерла на пороге.
Брат лежал на полу, широко раскрыв глаза. Из его виска торчал нож, на ручке которого была изящная гравировка в виде головы орла. Пола сочли сбежавшим трусом, и поступили с ним соответствующе.
Одри похоронила брата, настояв на том, чтобы преступление не расследовали. Ничем толковым это всё равно не закончилось бы, а копаться вместе с детективами в грязном белье Пола у неё никакого желания не было. Вифрэйку как будто что-то душило. Что-то тяжёлое, что мешало ей дышать, мёртвой хваткой вцепилось в шею. Подобное девушка никогда не ощущала. Честно говоря, она до сих пор бы с радостью обошлась без этого опыта.
11 января 17084 года Одри Мистрим вернулась в Иридиум. Дом, налоги за который она оплатила заранее, стоял нетронутым. Девушка отправилась к единственному человеку, с которым она в таком состоянии могла поговорить, при этом не получив в ответ ничего, что могло ситуацию только усугубить.
Дороти открыла дверь, едва услышав подозрительно знакомый жалобный писк, некогда бывший злорадным, полным пугающего энтузиазма голосом. За чашкой чая Одри поведала о том, что с ней произошло за эти четыре года, о многом, разумеется, умолчав. Никакие слова тут помочь не могли. Девушка забрала книги и попыталась вернуться к начертанию. Тяжёлое чувство её всё ещё душило, и Одри пыталась спрятаться от него в куче свитков.
Вифрэйка была занята очередным заказом, когда вдруг услышала с улицы что-то странное.
Кромешная темнота. Семь фигур (прищурившись, девушка смогла понять, что от них остались лишь скелеты, что уже ничего хорошего не означало) парили на высоте 70 метров. Одна из них что-то прошипела, и с некоторым запозданием вифрэйка смогла различить что-то вроде «начинаем». Прежде чем Одри смогла понять, что именно странные фигуры собрались начинать, в небе появился чёрный дым, который в итоге превратился в неприятного чёрно-зелёного типа. Пафосная речь, начавшаяся с гордого присуждения всем жителям звания жалких червей и закончившаяся громогласным «прощайте», ей совсем не понравилась. А то, что началось позже, привело её в ужас.
Молнии, кислота, огонь. То ещё зрелище. Если добавить крики и трупы, можно будет с уверенностью назвать эту ночь худшей в жизни девушки. Ночь смерти брата ещё могла с ней потягаться, но в конечном итоге всё равно бы проиграла. Набросив на себя все мыслимые и немыслимые магические щиты, Одри сползла на пол, в любой момент ожидая смерти. Секунд двадцать протирания одеждой пола, в которые она была в состоянии, близком к обмороку, позволили вифрэйке понять, что ей не стоит сидеть просто так. Зачем она закончила Аклорию? Зачем потратила на это восемь лет? Неужели для того, чтобы теперь сидеть на полу и трястись? К демону! Если уж умирать, то в бою и с молниями, а не здесь.
Одри выскочила на улицу и двинулась вперёд. Она смогла разглядеть где-то вдалеке Министерство Магии, мимо которого бежали несколько фигур — какой-то подозрительный беловолосый тип, за которым неслась довольно странная компания. Хлопнув себя по лбу за поступок, определённо получивший звание одного из самых глупых в её жизни (она остановилась и секунд пятнадцать просто стояла, таращась на бегущих непонятно куда незнакомцев), вифрэйка резко ускорилась, сдержав боевой клич и понимая, что в этой ситуации он будет выглядеть, как белый торт с розочками на поминках.
Впечатляющими её успехи назвать сложно: метнула в пару представителей низшей нежити несколько огненных шаров, вытащила из горящих домов пару людей. Но девушка особо не жаловалась, понимая, что это было не соревнование, в конце которого участники сравнивают количество подожжённых ими ходячих трупов и выясняют, у кого больше, а вполне себе серьёзная битва, в которой она легко могла умереть. Выжить — уже достижение, а прибить с лёгкой руки пару немёртвых — подвиг. По крайней мере, Одри хотела так думать, чтобы не уподобляться Дороти и не начать увлекаться самокопанием, как бывшая соседка.
Кстати, о Дот. Наутро, когда этот кошмар наконец закончился, вифрэйка незамедлительно отправилась к единственному человеку, которого могла назвать хорошей знакомой (или даже подругой). Дом сгорел. Тело удалось опознать. На могиле Дороти Одри наткнулась на Франца, который с безмерно грустным видом о чём-то думал. Лучше бы и дальше без эмоций жил.
После этих событий вифрэйка поняла, что она больше не может жить в полном одиночестве и упиваться им. Теперь у неё не было никого, кроме родителей, а вернуться в Ардению после такого девушка бы уж точно не смогла. Им она даже о смерти Пола не рассказала, соврав, что он сейчас спокойно живёт в Бирвилии. Уведомив Эми и Корто о том, что она выжила, Одри задумалась, чем же ей заняться.
Она вспомнила своё обучение в Аклории. Пожалуй, это единственное место, где девушка чувствовала себя по-настоящему уютно. Непередаваемая атмосфера, великолепная библиотека, шикарный внешний вид самой академии и её окрестностей... Всё это вызывало какое-то подобие ностальгии. Вифрэйка поняла, что лучшего варианта, чем хоть какая-то работа в Академии, ей не найти. На счастье Одри, Аклории требовался Дежурный маг. Мысленно фыркнув, что худшего кандидата на эту должность, чем она, найти будет очень сложно, вифрэйка предложила свою кандидатуру, которую в конечном итоге одобрили, руководствуясь её успехами в последние годы обучения.
С начала августа 17084 Одри приступила к работе. За это время она успела разнять нескольких учеников, делая это весьма необычным способом (в духе «Ну вот как можно такие жесты делать? Ты студент Аклории или недомаг-самоучка? Вот так надо, вот так!»), и начертить немало свитков, которые гордой стопкой скопились в углу её комнаты.

9. Мирные умения:

10. Боевые способности персонажа:
Воздух наиболее сильный. Огонь слабее. Магия Разума развита хуже всего, если сравнивать. Немного владеет одноручным мечом, в бою предпочитает полагаться в первую очередь на себя, ибо не знает, что может в следующую секунду взбрести в голову союзникам (и Одри не волнует, что она — первое существо, которое в команде попадёт в категорию «кто знает, что им может в голову взбрести»).

11. Тип распределения опыта:
Ручное распределение.

12. Ваше состояние:
Комната в Аклории.

Вещи в комнате (помимо мебели):
1. Стопки книг на общем наречии, лежат в углу комнаты;
2. Одежда (две белые рубашки, фиолетовое платье (второе, на вид такое же), хлопковые штаны, кожаная куртка, пара сапог, пара ботинок);
3. Комплект брони из кожи;
4. Одноручный меч, который девушка не считает нужным таскать по академии, не учеников же им разнимать;
5. Письменные принадлежности;
6. Дневник;
7. Документы;
8. Стопки чистой бумаги;
9. Ворох свитков. Часть из них готова, часть в процессе.

С собой:
Небольшая сумка через плечо, в которой лежат:
1. Мелкий перекус из одного-двух фруктов, ибо прогулки по коридорам немного выматывают;
2. Книга, потому что в спокойное время, когда никто не дерётся и некого защищать, девушке становится скучно;
3. Странная мятая бумажка, которая, кажется, вифрэйке зачем-то была нужна полгода назад. Не выбрасывает, ибо надеется когда-нибудь вспомнить предназначение этой бумажки.

Деньги:
В банке пятьдесят лионов.
В комнате спрятаны восемь лионов и четырнадцать крон.

Анкета игрока

3. Пол: Ж.
4. Связь с вами: Skype audreymistream.
5. Как часто будете приходить? За форумом постоянно слежу, буду появляться как минимум два-три раза в день. Скорость написания постов напрямую зависит от необходимости в оных.
6. Оцените ваш опыт в ролевых мирах Отсутствует.
7. Читали ли правила форума, согласны ли вы с ними? С правилами ознакомлен(а), исполнять обязуюсь.
8. Каким образом вы вышли на форум? Заглянула в тему с рекламой на одном форуме.

Отредактировано Одри (2015-11-26 23:17:54)