К силе ведут многие пути: короткие и длинные, широкие и узкие, беспокойные торговые тракты и тихие, безжизненные тропы меж скал. Сила, как бы эфемерна она ни была, есть желанная и манящая, великая цель. Ну а если есть цель, то есть и те, кто желают достичь её...
Начало истории великого тёмного магистра не сохранилось ни в одной из книг. Ни родственников, ни точного места рождения, казалось, что он пришёл из пустоты и тьмы веков. Вселенная знала немало темных волшебников, подчинивших себе по-настоящему устрашающую мощь и явившихся из неоткуда, но был ли и он таков? Магистр Марагор — имя, только от произнесения которого содрогаются миллиарды сердец по всей галактике, когда-то было слабым и жалким. Лишь отзвуком далёкой легенды об Искуплении, в которой несчастному, но праведному герою восполняются с избытком все его страдания и лишения. Легенды, в которой, вопреки привычным нам, нет ничего светлого или темного, а есть лишь серость... Легенды столь скучной, сколь и захватывающей как сама жизнь.
На пороге одинокой башни в Кровавой пустыне появился юноша. Снаряженный лишь книгой и горящим взором, он отчаянно стучал кулаком по неприступной стене магического сооружения, тщетно надеясь привлечь к себе внимание её обитателя. Маг, живущий в башне, неспешно медитировал и наблюдал за всей окружающей пустошью, даже не подозревая о том, какое сокровище пропускал прямо у себя под ногами. Но юноша был неутомим. Отдохнет и начнет стучать снова, и днём, и ночью, не зная усталости, не зная голода. Казалось, что само время не властно над оборванцем, а человеческое терпение — тем более. Маг оторвался от своего сна и спустился, желая воочию узреть того, кто преодолел одни из самых безжизненных пустынь и провёл у его башни более трех недель без еды и воды. Сколь же сильно было его удивление, когда он увидел крепкого юношу, смотрящего на него в ответ. Маг спросил его имя, ибо не было ничего важнее имени в этих местах и славы о нём, но юноша лишь промолчал. Он не мог ответить и так и стоял перед магом, пока, наконец, не раскрыл свою книжку и назвал первое попавшееся из имён — Одемар, и спросил имя мага, к которому так старательно напрашивался. И услышал он впервые его: Марагор.
Нуролия - неприветливое место. Один из древнейших миров, скалистый и жаркий, находившийся в тысячах и тысячах звезд от ближайшего светлого мира Империи Архонов. С незапамятных времен эта планета была объята тьмой и безвременьем, побуждая своих обитателей на вечную борьбу, и поиск места под светом холодной звезды. И было то место лишь у сильнейших мира сего, у тех, кого называли Темным Советом. Собрание величайших магов, каждый из которых нашёл свой путь к силе и не желал уступать его никому другому. Однако даже среди величайших всегда был тот, кто превосходил всех остальных, и в той эпохе эта честь и слава принадлежала владыке Кровавой пустыни, великому Марагору.
Чем дольше Марагор смотрел на юношу, тем более поражался его силе и стойкости. Одемар, не имея ни сильной магии, ни огромных душевных сил, казался посланником самой судьбы, не желавшей отдавать его жизнь, пока тот не исполнит предначертанное. Так же думал и великий маг, принявший юношу, давший ему и кров, и пищу, и будущее, как своему ученику.
Шли годы и Одемар преображался вместе с ними. Вскормленный секретами и мудростью, на себе испытавший все трудности и тяготы темной Нуролии, юноша оказался превосходным волшебником с потенциалом столь сильным, что в глубинах своей медитации Марагор терял свет звезды, освещавшей планету, затменный тенью собственного ученика. Но с каждым полученным знанием и с каждой прочитанной книгой рос и долг Одемара перед Марагором, долг, которому однажды суждено будет пролиться кровью и забыться смертью.
Таков был закон Нуролии: жил достойно лишь сильнейший, лишь тот, кто достиг Совета. Но ни один из совета не желал отказаться от своей власти, и новые советники появлялись лишь одним образом: доказывая своё превосходство над другими. Марагор, уже давно достигший предела своего могущества и растерявший интерес к возне и вражде, увлёк себя новой, занимательной целью: доказать что не только он сам, но и его ученик способен превзойти всех заседающих в Тёмном совете. И только этого желал Марагор от Одемара, готово отплатить своему создателю. Но к силе всегда вели многие пути и путь триумфатора, путь победителя не был путём некогда слабого, но преисполненного стремления юноши.
В год становления Одемара произошла ужасная война. Архоны, вновь возжелавшие изничтожить столь ненавистную им тьму заявились на Нуролию со Священным походом. По всей планете гремели сражения и везде и всюду несли потери светоносные, не жалея жизней и сил. Так бы и захлебнулся в крови их очередной поход, принесший лишь несколько смертей из Совета, если бы не новое оружие, принесенное с ними. В переломный момент на одной из лун Нуролии архоны применили Вечное сияние Астара и мощнейшим ударом изничтожили более половины совета, чем вызвали, наконец, гнев Марагора, лично явившегося расправиться со вторгшимися в тёмный мир. И преуспел он, ибо и до великих магистров во вселенной существовали великие. Но не учёл сильнейший из совета лишь одного: прежде он был одинок, а сейчас, за спиной его стоял Одемар и на руках его было заклинание невиданное ни в одном из миров. Так и наступило Искупление, наступило предательство и воздалось Одемару за терпение и труды его, и достиг он и места и имени. Грозного и сильного имени — Марагор.
Но не нашёл молодой маг счастья в этом свершении. Победив и свет, и тьму, он всё еще был снедаем стремлением достигнуть большего. Как и в легенде, должно было воздаться ему за труды его, но долгожданный покой так и не наступал, а сила была так же далека, как и прежде. И тогда Марагор покинул свой мир, оставив его хаосу и смятению, унося вместе с собой все стремления Тёмного совета, что был повержен в самой его вершине.
Поиск тот был долог и труден. Ни один из миров, хоть серых, хоть светлых и темных, не мог утолить необъяснимого чувства. Чем дольше Марагор путешествовал, тем сильнее становилось его необъяснимое стремление к большему и странствия его, ведомые лишь безликой судьбе, завели его в далёкий зарождающийся мир — Онексус. И были слабы его обитатели и разгневался Марагор, сокрушая их безграничной силой своей, пока не встретил он свет истинной звезды, свет, некогда поразивший его учителя, свет Астара.
День и ночь шла их битва, день и ночь светлые и темные всполохи испаряли воду и терзали землю, пока не исчерпали друг друга и обнажили создателей своих. На Пустошах Начала, среди разрушения и смерти встретились два пути к силе. Но, как и гласил закон Нуролии, лишь одному из них следовало стать сильнейшим, и Марагор знал, что не ему принадлежит этот путь. Тёмный магистр проникся уважением к силе архона и смирился со своим поражением. И смирение то не было противно ему, ибо подходило пути, избранному им. Пути судьбы, столь необычному и непредсказуемому. Пути, длинною в вечную жизнь, обретенную вместе с новым соперником и другом, каковым и оказался Астар.
Так Марагор стал вторым в Круге и олицетворял он силу и мощь, признаваемую всеми. И по стопам его взошли на путь новые Принявшие Силу, что в новых мирах Ордена несли с собой «серость» и стойкость, силу преодолевать невзгоды и справляться со всякими трудностями. Но сколь бы ни была велика их сила и сколь бы не были велики достижения, не утихали стремления Марагора. Даже сотворение миров опостылело ему и в своем бессмертии, своей безграничной мощи он продолжал совершенствование и борьбу, не будучи в силах искоренить из своей памяти первый закон Нуролии: сильнейшим может быть только один.
Однако победа над Кругом — непростое свершение. Говорили, что лишь силы богов было достаточно, чтобы победить магистров, но даже с помощью цепных заклинаний и миллионов последователей Марагор не мог открыто выступить против «братьев и сестер». Но в подобном и не было нужды, ибо с самого начала, с той самой битвы над поверхностью моря Астар огласил свою главную слабость — Идеал. Идеал, что не мог быть угодным всем. Идеал столь далёкий и недостижимый, что ни один из магистров истинно не верил в его свершение, кроме его создателя. Идеал сколь сближавший, столь и разделявший магистров на протяжении веков. Марагор, в поисках ответа, покинул магистров и вернулся на Нуролию.
В тёмном мире, посреди Кровавой пустыни как и прежде находилась башня его учителя, а в ней, потрёпанная временем и забытьем находилась книга. Книга с его прежним именем и легендой, книга с его прошлым и будущим — легенда об Искуплении.
Однако в те времена никто не называл её так и магистры, нашедшие в далёком, неисследованном мире, пыльный труд прозвали меж собой новую, неведомую силу Явлением. Явлением, взбудоражившим сердца, явлением открывавшим путь к сотворению желаемой вселенной, явлением столь абсолютным, что было способно затмить Идеал. И Марагор, наблюдая за тем, как Круг становится тоньше, лишь ждал решающего момента, ждал секунды разрыва. Ибо таков был его новый путь, путь непререкаемой Силы.
И никто не помнит как всё началось. Магистр Астар, отказав всем в использовании силы Явления, обрёк Новую Эру на окончание в бушующем пламени войны. И содрогались от битв звезды, и раскалывались планеты и скрывались боги от безумства смертных, вкусивших бессмертия! И радовалось сердце Марагора и было утолено его стремление в миллиардах смертей, зазвучавших в унисон тысячелетия скорби! И ни закону Файрана, ни творению Гирхарда, ни миру, ни свободе, ни любви было не под силу остановить его, пока он не прибыл для последней битвы с порядком. Ибо не могло быть в мире двух истин, и лишь одной из них суждено было одержать победу. Но проиграли обе... Ибо не была Сила путём к Искуплению, и тщетен был выбор юноши, пришедший не в то место и не в то время... Судьба бросила вызов судьбе, Сила бросила вызов Порядку, но лишь разорвала себя в клочья, разлетевшись мириадами осколков по пустоте... Но стремление Марагора живо и в каждом тихо шепчет стремление стать сильнее, напоминая вселенной о её скором закате.

Будучи уже не столь юной и невинной, вселенная стала домом для множества народов. Эльфы, люди, архоны, гномы, простые и сложные, богоизбранные и забытые богами, - каждый находил место среди бесчисленных благоприятных миров, жемчужин мироздания. Однако среди всех выделялся Фьюнис, удивительный мир, давший кров сразу двум народам: огня и воды. Немало легенд сложено о битвах льда и пламени, но многим народам известна лишь одна сторона сих событий, сторона безмятежности и мудрости, в то время как страстность и гнев обошли их стороной. Что же, именно таковой была история народа огня.
Южное полушарие Фьюниса — неблагоприятное место. Чем дальше от экватора, житницы и рая планеты, на юг, тем суровее и суше становится климат. Бескрайние пустыни, небо, затянутое сернистыми тучами, безжизненные равнины, проступающие реки лавы и даже огненные вихри, идущие от полюса по поверхности. Но даже в этом краю нашёлся немногочисленный, но сильный народ, выживающий среди пламенных бурь. Народ огня никогда не славился терпением, привыкнув к постоянной борьбе за жизнь, они не останавливались ни на секунду в поисках нового дома. Немногие островки жизни, оазисы среди пустынь, да скрытые среди гор долины — вот и все места, где уставший путник мог найти кров и часы долгожданного затишья. Что же за остальными? Народ огня — народ кочевников. Постоянные рейды и набеги к селениям экватора, многие битвы, - всё это взрастило небывалых в своей жестокости и стойкости воинов, их жизнь состояла лишь из войны, но так не могло продолжаться вечно и в Век свершений родился ребенок, которому суждено было изменить свой народ.
В одном из крупных племён народа огня, среди шаманов, давно ходили легенды о пришествии пламенного лика, что освободит земли экватора и поведёт за собой народы пустынь к земле обетованной. В год предначертанного, в крупнейшем городе огней, сокрытом средь скал Пасти Фьюниса, собрались путники и маги из многих племён. В течение всего года было суждено им пройти страшное испытание, что должно было окончить тысячелетия смятения и бессмысленной войны. Им надлежало предать пламени семнадцать детей, по одному в начале каждого нового месяца. И было предначертано, что одного из них изрыгнёт пламя, ибо не может поглотить огонь самого себя и будет ребёнок сей избранным...
Дни сменялись неделями и шли месяцы своей чередой, погружая народ огня во всё большее смятение, пока не пришло время последней жертвы. Все знали: если пророчество окажется ложным, то правители кланов поведут народ на войну, в самую жестокую и кровавую, какую только знал Фьюнис за все тысячелетия битв. Но случилось чудо... Огромный костёр, вокруг которого собрались десятки тысяч людей, лишь коснувшись самым верхним язычком кожи младенца взвился пламенным вихрем. Огонь бушевал и метался, дым клубился и застилал ночное небо, но настал миг покоя. Пламя собралось в фигуру человека, держащего на руках ребёнка, не пострадавшего и живого, кричащего от страха и непонимания. Шаманы приняли знак и возвестили о рождении властителя племён и спасителя народа огня. Отчаянию пришёл конец и наступило ликование, война, насытившаяся молодой кровью, отступила, но отнюдь не сдалась...
Малыш, получивший имя Файрана, рос подобно истинному человеку огня. Стоило ему стать достаточно взрослым, чтобы переживать трудности жизни кочевника, он тут же отправился в путь со своим племенем. Но не суждено ему было познать все тяготы жизни своих соплеменников, ибо текло в нём само пламя и расступалось перед ним и подчинялось ему, как и было предначертано. Оно отступало, лоснилось, заискивало, - какие только не встречались слова в летописях, описывавших взаимоотношения буйной стихии и её властителя. Файран наслаждался своей силой, но перед ним всё еще лежал долгий путь.
Бытие избранным — тяжёлая жизнь. Стоило властителю пламени вырасти, обрести стойкость и мужество, как перед ним встала бесчисленная толпа недовольных. Племена, кланы, деревни, - слишком долго народ огня ждал своего героя и их терпение подходило к концу. События грядущих лет навсегда скрылись на просторах несохраненной истории, но это время стало известно как Годы мрака. Дым застилал небо и горели костры войны в оазисах и долинах — Файран оказался жестоким завоевателем, но справедливым правителем. Менее пяти лет ему понадобилось чтобы покорить большинство племён и доказать всем свою силу, но куда больше времени заняло начатое им восстановление. Подобно тому как феникс воскресает из пепла, воскресал и народ огня из пламени войны, охватившей его самого.
Файран навсегда покончил с раздробленностью своего народа, научил то обуздывать пламя и бороться с ним, побеждать жестоких и древних чудовищ. Пустыни, непокорные и жестокие, наконец стали домом мятежному народу, сложным и горьким, но домом и пламя их более не пугало, а согревало и давало надежду. Но то было лишь началом долгого пути, лишь отголоском грядущей судьбы: великой предначертанной войны, войны за Фьюнис!
Народ воды, не ожидавший годов мира, ослаб и размяк. На былых руинах фортов и замков не стояли дозоры, а многие воины, десятилетиями не покидавшие границу, наконец получили возможность вернуться домой. Но безмятежность сея была мнима... Народ огня атаковал организованно и неумолимо. Подчиненное им пламя, рвущееся с самого полюса, выжигало немногочисленных защитников, оставляло пепел от былых укреплений и испаряло озера и реки. Файран, стоявший во главе тысяч магов и воинов, не знал поражений и сокрушал врагов задолго до их появления на поле битвы. Экватор пал за считанные дни, склонившись перед явившейся Империей пламени. Предначертанное было исполнено и богатые и безопасные земли подчинились угнетенному народу, но глаза Файрана затмила ярость...
Пользующийся бесконечным доверием своих соплеменников великий маг пламени продолжал победоносную войну. Но чем дальше он забирался в океанические просторы, тем больше слабел и близился час битвы в золотых морях, где было не избежать ему поражения. Но Файран был слеп и стремился вперёд, не ведая преград. Сражение завязалось стремительно и спасительница Народа воды, мудрая Вадия, повергла силы Империи пламени и погнала их прочь. Так бы и завязалась новая кровопролитная война, если бы не пришествие великого света: магистра Лайтона.
Файран противился его воле и не желал слышать голоса разума, но сердце его повиновалось. Владыка пламени и ярости явился вместе с Вадией на «Предел» и застыл, ибо был потрясён. Некогда процветающий и живой, могущественный «Предел» пал под натиском ярости и разрушения и пламя былых битв еще догорало в глубине охладевшего мира. Вадия, устрашившаяся не менее своего грозного врага, не смогла долго выдерживать сего места и скоро вернулась на Фьюнис, возвращая свой народ на тропу мира, но Файран остался... Файран достиг самых глубин «Предела» в поисках живительного пламени, но нашёл лишь скверну и смерть, изрыгающую адское пламя погибели. Яростный чародей вступил в противоборство с древней силой, но впервые ощутил всю горечь поражения. Поражения не из своей слабости или глупости, но из бессилия перед самим законом войны. Ибо не несёт война ничего кроме разрушения — истина, надолго запавшая в память Файрана, вернувшегося на Фьюнис другим человеком.
Справедливость и закон, собравшие народ огня воедино, были использованы Файраном вновь дабы остудить пыл войны и вернуть воинов к центру мира. Там, на экваторе, в первом городе воды и огня Вадия и Файран подписали соглашение, ставшее известным за именем «Слова Мира». Слова, написанные в нём знал каждый и воспрял Фьюнис в радости и ликовании, ибо наступил долгожданный мир между водой и огнём. Что же магистры? Лайтон был покорён их силой и было ведомо ему, что не случайно его появление на Фьюнисе. Вадия и Файран стали новыми членами Круга, а вскоре и открыли тайну Пламени души, обретя доселе неведомую им силу и решительность.
Идеал Закона, присущий культу Файрана принёс в миры магистров упорядоченность и равновесие. Закон нашёл место и сильным и слабым, и знаниям, и невежеству, - все от мала до велика зажили под единым ликом закона и если не счастливо, то справедливо и достойно. Файрана многие знали как магистра честного и благочестивого и слава его распространялась столь же стремительно, как и свет мириад звёзд, освещавших ночной небосвод. Тысячи войн, начавшихся и погрязших в битвах, были остановлены великим магом огня. Многие миры, приняв Закон, как никогда приблизились к Идеалу и стали верными сторонниками Круга. Так бы и продолжалось бытие миротворца от силы, если бы не тьма, тянувшаяся из глубины веков.
Не Явление и не разногласия привели к упадку мироздания магистров. Файран, явившись на судьбоносное собрание с переданной ему мудростью Вадии, призвал всех возжелавших силы отказаться от темных и недопустимых стремлений, прислушаться к мудрости Астара и Закону, ибо иначе приведёт их раздор к смерти всех сотворенных миров! Всё, чего достигли магистры, было поставлено на карту и Закон не мог допустить беспорядков. Но были бессмысленны собрания и соглашения, ибо многие магистры уже заняли своё место в грядущей войне.
Файран знал, что не мифические силы стоят за грядущей войной, а личные желания и страсти, сводящие с ума даже самых благороднейших из них. После подавления восстания на Фьюнисе, великий маг устремился на далёкий мир-фабрику, сокрытый Гирхардом от своих собратьев, но найденный благодаря Лайтону.
Разгорелась чудовищная битва, добавившая к эху войны свои голоса. Пламя опаляло землю, плавило металлы и разбрасывало искусные творения мастера, но не могло победить. Гирхард был сколь упрям, столь и талантлив и не уступал Файрану. Оба слабели, но продолжали бессмысленную битву, ибо не находил Закон управы для бесконтрольного Творения. Пытаясь их остановить, в битву вмешался Мир, принесённый Лайтоном. Поддержанный своим другом, Файран смог остановить Гирхарда и воззвать того к голосу разума, но было поздно. Все трое обессилевших магистров пали от руки подоспевшего Марагора, обрушившего на них невероятную мощь...
Так и закончился путь Файрана Пламенного, но помнят его, как и Вадию Мудрую, не за принесённые разрушения, а за сохранившийся закон. Многие развитые миры сохранили себя лишь благодаря строгости закона и было то величайшим даром вселенной, догоравшей в пламени великой войны. Закон Войны победил и помнят миры глубокую горечь принявших Закон, опасавшихся сего исхода и не смогших его остановить...

Что ни говори, а история — удел мудрецов! Ни одному герою, ни одному путнику не захочется читать книжку о своих похождениях, а вот пережить их вновь... эх! Нередко на страницах истории встречались удалые герои, отъявленные мерзавцы, мудрые старцы, и боги, и... Словом, кого только не приходилось терпеть фолиантам и свиткам, но слыла среди многих легенда об удалом Арвелире из Исинора, эльфийском стражнике, вернувшим честь королевской династии. Нет, стойте... то была история о Безымянном с острова Фу, что помог с монаршей долей, а молва всё клевещет о Ксарде и пламени тёмном! Да всё это враки и прав был владыка Видон, отправляя на казнь Сувелира, ну а...
Да, немало на своём веку повидал Арвелир и немало легенд сложил о своих похождениях, а истина она где-то посередине и, как всегда, отнюдь не так красива, как говорят о ней или пишут. Великий Магистр в начале пути своего действительно был стражником-магом при малом совете в городе-щите Изумрудном, на окраине Империи Санктурм. Мир Георгит не торопился делиться своим богатством с Империей, да и не мог себе подобного представить, ибо не любили независимые миры отказываться от своей независимости. Георгитом правил совет, а председательствовали в нём издревле гномы, славившиеся, как известно, своей упрямостью и любовью к богатствам. Тошна и невыносима была сея доля для Арвелира, а потому он всё свободное время посвящал странствиям и путешествиям, благо Георгит мог порадовать ими всякого.
Кажущийся обычным и незаурядным, Георгит был домом для фактических всех известных народов, а велик он был столь, что на континентах его умещались сотни царств и королевств, и графств. Ни одному историку за всю свою жизнь не запомнить династий домов Георгита, но попытавшись, да заглянув в их историю, везде обнаруживалась лазурная нить, бегущая сквозь страницы. Арвелир, еще будучи молодым и полным сил, подобно ветру заглянул в каждый дом и за каждый порог и не было на планете человека, эльфа или орка не знавшего его имени.
Велика была страсть Арвелира к приключениям и не было достаточно раздолья городов Георгита и тогда понёсся он на горные пики, да в пещеры бездонные. Испытал герой и адского пламени, и невыносимой стужи, но лишь закалился и окреп. Силы он набрался немыслимой и обратил свой взор к звёздам, всем сердцем крича: «И до вас доберусь!». И добрался, да так, что запомнился подвиг сей многим кто видел его.
Во времена Века свершений и задолго до него не существовало надежного пути от одного мира к другому. Межмировые врата и всё то, что сейчас считают обыденным тогда лишь зарождалось и у истоков сего искусства стоял Арвелир. Злые языки говорят, что украл великий Магистр этот секрет у знатного математика и пустотника Рельмана, а добрые отрицают клевету, но справедливости ради добавляют, что да, знакомство сие место имело. Как бы то ни было, а Арвелир посетил множество миров и довёл до истинного совершенства систему звёздных координат, открыв перед собой невиданные дали.
Вместе с Арвелиром многие устремились к звёздам, но немногие их достигли. Перед будущим магистром раскрылся мир бескрайних открытий, и так и потеряла бы вселенная одного из своих гениев, если бы другой гений не спас его от пучины свободы. Ведь однажды попалась в руки к Арвелиру безделушка магическая, да не простая, а мифриловая и скрыт в её создании был удивительный секрет, который ему так и не удалось постичь. Арвелир долго путешествовал в поисках изобретшего загадку мастера, пока не вернулся к истокам, но не Георгиту, а гномам и их великому миру — Грауну.
На Грауне в те времена кузницы ковали чудеса, питаемые силами недр и гения Гирхарда, первого гнома достигшего ядра. Арвелир, прибыв на негостеприимную поверхность сего мира, было хотел пуститься в странствия в поисках мастера, но тот сам его нашёл. Состоялся долгий разговор и увлекательный, но интересный прежде всего тем, что Арвелир, по-простецки пытался выведать секрет головоломки у Гирхарда. Почтенный гном препирался, но не смог устоять перед обаянием героя и рассказал ему сею невинную тайну. Так Арвелир раскрыл гексаэдр Ругиха, а заодно и заразился другой легендой, легендой о Круге, что становилась всё известней в окрестных мирах.
Гирхард, давно достигший невиданных высот в своём мастерстве истинно восхищался силой магистров и слухами о необъятной силе Пламени души и заразил своим чувством Арвелира, нашедшем в гноме, к своему удивлению, верного друга. Человек и гном покинули Граун спустя несколько месяцев и пустились в странствия, раскрывая секреты и загадки мироздания. Долгие годы понадобились им дабы самим дойти до тайны Пламени Души и, кажется, в исканиях своих они погубили аж несколько необитаемых планет, но чем не пожалеешь ради разгадки? И разгадка пришла негаданно, открыв дверь перед магистрами в Круг, явившийся на место их «преступления».
Гирхард и Арвелир, закончив плетение, были столь истощены, что чуть не погибли от собственной магии и выжили лишь за счёт успеха своего. Благо пара героев давно слыла известностью во многих мирах и Круг будто ждал их величайшего свершения в лице Лайтона, магистре Мира, поджидавшего в окраинных мирах. Лайтону довелось спасти их и пригласить на Онексус, дабы дополнить Идеал новыми красками: Творения и Свободы. И если история Творения была для всех туманной и необычной, то Свободный ветер успел обежать тысячи миров и наконец нашёл себя в умах принявших Свободу, продолжавших нести удалой дух Арвелира и его стремление к прекрасному познанию и духу приключений. Пожалуй, принявшие Свободу были одним из самых многочисленных культов, ибо немногие могли в точности определить, что же это есть — свобода? Ответ, казавшийся и близким и далёким, объединил множество самых разнообразных существ, ибо нет числа приключенцам, слышащим мелодию судьбы.
Таков же был и путь магистра Свободы, никогда не задерживающегося подолгу на одном месте. Хотя Арвелир и участвовал в создании миров, истинной его страстью было открытие неизведанного, но уже сотворённого в безграничной вселенной. Именно он стал героем многих легенд для бесчисленного числа народов, восхищенных его силой и щедростью. Арвелир за время своих странствий открыл более тысячи независимых миров и даже создал свой собственный — Аскурию и свой собственный народ — аскурийцев. Пожалуй, лишь он и Иэления не питали особых чувств к своим родным мирам и если прекрасная магистрелла жизни любила всех фактически равно, то Арвелир скорее не любил ничего кроме собственного творения. Возможно, эта черта была подарена ему Гирхардом, как результат их многолетнего знакомства.
Но, так или иначе, ни одному из магистров было не избежать страшной участи. В своих странствиях Арвелир набрёл на давно погибший мир, в котором всё еще теплилась необъяснимая надежда и древняя магия. Среди разрушенных городов магистр свободы искал знания и книги, из привычки и, как говорят некоторые, желая сделать изысканный подарок Вадии, но нашёл он лишь отчаяние, кажущееся тогда невероятным триумфом! Сила Явления, описанная в книге, даровала необычайную возможность создать целую вселенную! И если бы для Гирхарда то было бы величайшим творением, то для Арвелира -  величайшей свободой.
Близился час собрания и Арвелир, посетивший множество миров Магистров вновь предчувствовал грядущую беду. После судьбоносных слов Астара, Арвелир на словах принял оглашенное решение и не желал ему противиться, ибо знал, что вместе с выбором придёт конец его свободе. Развязалась война и её страшное эхо разнеслось по вселенной, но подобно Лайтону, Арвелир видел не сражающихся, а невинных. Многие были обмануты, еще больше было тех кого затянул водоворот событий, но Арвелир боролся за тех кого еще можно было спасти. Среди прочих он пытался уговорить Лайтона и Иэлению бежать, но не преуспел и отправился один в неизведанные миры, оставив своих друзей и подопечных на растерзание войне...
На какое-то время Арвелир вновь обрёл покой в странствиях, но даже в десятках миров от фронтов безумных сражений он ощущал их эхо, разносящееся с ветром перемен. Тоска и грусть захватили его сердце и вынудили вернуться, дабы попытаться вновь, но было уже поздно. Сами Магистры вступили в войну и породили страшное несчастье. Мало им было миллионов загубленных жизней, так даже миры не выдерживали их натиска. Не выдержал и Арвелир, до селе всё время метавшийся меж миром и войной. Меж безграничной свободой и счастьем новой вселенной и загубленной судьбой этой, родной ему...
На одной из далёких планет он столкнулся с холодной принцессой, магистреллой Знания Вадией, убедившей себя в страшных преступлениях Арвелира. Говорят, что великий маг воздуха проиграл ей в честной борьбе, но на самом деле он не пытался сражаться. Арвелир больше убегал и отбивался, но силы его оказались недостаточны, дабы избежать мудрости поколений, собранной Вадией. Магистрелла победила и тем самым предопределила судьбу обоих магистров, ослабших и обессилевших после схватки. Марагор триумфально шёл по вселенной, и прибыв к их битве окончил страдания своих бывших товарищей. Сила стёрла с лика вселенной и знания, и свободу...
Ветра Аскурии в тот день затихли и в сердце каждого аскурийца возникла печаль. Врата миров были закрыты и дух приключений навсегда покинул некогда счастливые лица. Не одна лишь война погубила вселенную, но и недоверие и невежество. Идеал Свободы пал одним из первых, ибо не выдержал натиска скопившихся противоречий, а вслед за ним пали и связи, сложившиеся меж мирами и народами. И лишь песни нынче звучат в тиши, доставляя радость и грусть, триумф и отчаяние, как когда-то их нёс Арвелир...