Эрилимия озадаченно склонила голову к плечу, наблюдая за лишившемся сознания вифреем. Она было подумала, что в своём неумении обращаться с живыми существами,  приложила его головой о каменный пещерный пол слишком сильно. Да и откуда было этому умению взяться, если при обращении с ней также никто не проявлял осторожности. Никто не показывал ей где пролегала граница дозволенного, никто не объяснял, в чём заключалась ценность жизни. Поэтому иногда Эрилимия могла вести себя грубо, а порой и откровенно жестоко. Потакая же собственной жажде, она могла действовать даже изощрённо, вскрывая чужой разум подобно безумному анатому, исследующему ранее неизведанный ему организм. Злого же умысла во всех этих действия было столько же, сколько может быть у старого сухого дерева, свалившегося на голову случайному путнику.
Поднеся ладонь к губам Бесхвостого, эльфийка убедилась в том, что тот был ещё жив - чужое дыхание слабым колебанием воздуха касалось её пальцев. После этого девушка наконец отстранилась от бесчувственной жертвы обморока, оставшись сидеть сбоку подле лисьего тела.

Сейчас он оказался в довольно неприятном положении - холодный камень быстро высасывал тепло из всё ещё мокрого вифрея. Эрилимия знала как это бывает. Знала, что на смену продирающему до костей ознобу может в конце-концов прийти блаженное тепло, означающее только одно - близящийся конец. Самой Тёмной сейчас было чертовски холодно, но это значило, что смерть ещё не сомкнула на ней свои пальцы.
Следуя необходимости как можно быстрее привести лиса в чувство, Эрилимия провела ладонью над его головой, проясняя его рассудок озарением. Её магия должна была вернуть вифрея в сознание, собрать воедино его постоянно разбредающиеся мысли и помочь наконец сосредоточится на выживании... во всяком случае, девушка надеялась, что они наконец смогут выйти за пределы того полного непонимания, которое могло стать серьёзной помехой на их пути к выходу из системы затапливаемых пещер. Что же касается его поведения, ей вполне хватало сознательности понять, что Бесхвостый, последним своим действием не стремился причинить ей вреда, хотя при этом ей не была ясна ни его мотивация ни сам смысл. Теперь же она просто сидела рядом, внимательно всматриваясь в лицо вифрея и молча ожидала его пробуждения, которое должно было произойти в самые ближайшие мгновения.

Течение мира представляет из себя отнюдь не ровную линию с выверенными, заранее определёнными решениями и событиями, которым необходимо было следовать. Нет, Эрилимия давно уже поняла, что мир это путаный, извилистый клубок множества одинаковых с виду нитей, ведущих в абсолютную неизвестность. Сотни выборов разворачивались перед тем, кто шел этими путями подобно разветвлению безумного лабиринта. И вопреки мнению поэтов, это было далеко не всегда что-то глобальное. Далеко не всегда это было что-то однозначное. Не обернулся за звук - погиб, сохранил осторожность - выжил. Сказал то или иное слово, и каждое вело уже по своему пути, каждое оставляло позади старую нить. Любой шаг, вперёд или в стороны, меняли направление дальнейшей жизни. Эрилимия только не была уверена в том, можно ли было шагнуть назад. Да и не было это таким важным. Куда важнее было то, что она была уверена, что каждый мог самостоятельно выбирать. С большей или меньшей осознанностью и пониманием того, куда может завести этот незначительный, сокрытый от внимания поворот. Бабочка летящая в пламя едва ли осознаёт грозящую ей опасность, однако, люди, эльфы и вифреи были отнюдь не бабочками... что однако, порой не мешало им проявлять схожую степень этой самой осознанности. Впрочем, в отличие от бабочек, они с куда большим энтузиазмом потом предавались рационализации. В ход шло всё. Характер, воспитание, гордыня, мировоззрение, мораль, страх. Страх был самым опасным, ибо его сложнее всего было взять под уздцы. А ещё Эрилимия не была уверена в том, у что бабочек вообще есть энтузиазм...
Эльфийка молча наблюдала за тем как бесхвостый лис вскочил и бросился в один из пещерных ходов.
А вслед за ним, ни отставая ни на шаг, неслась его Тень. Скалила бесцветные, тусклые зубы, тянулась изрезанными, болезненными пальцами к его дыханию. И у неё было его собственное лицо. Только другое, застывшее в жутком, голодном зверином оскале. Вот только как решиться, остановиться, обернуться и открыть глаза? Никак, когда безумие хлещет по ногам жгучей плетью, а от той толики осознанности что была ранее, ни осталось и следа. О том, чтобы принять это чудовище и долго успокаивать, прося прощение за отвержение, конечно же не могло быть и речи. А как было известно, отверженная Тень рождает Кошмары.

Эрилимия поднялась с холодного камня и коснулась темноты взглядом. Темнота шевельнулась, отворяя свои ставни перед мерцающим, в чём-то птичьим, взором. Её собственная прирученная Тень тёплым, мирным клубком свернулась в сердце, едва ли способная избавить от настоящего, живого холода. Единственный вздох отрывает прошедшее от грядущего в бессмысленности самой сути сожаления. Сделанный ранее выбор не стоит виной за неизбежность следующего. Одно следует за другим и никак иначе - такова природа вещей. И лишь в паутине живых мыслей все смешивается в одно, пребывая всем сразу и в единым миг. Тенью прошлого и иллюзией будущего и очень редко тем, что действительно имело вес - настоящим, тем, что было здесь и сейчас.
- Ночь по спинам холмов рассыпает лунное серебро...
В одиночестве, без страха соскользнула с рук родная Тень, оборачиваясь звуком. Звук оборачивался словом, слово то пропадало впустую и падало камнем к ногам. Эльфийка снова шагнула на путь. Не на тот, которым хотела вести не слишком хорошо приспособленного к подземелью вифрея, а на тот, которым могла бы пройти сама. Она чувствовала, что он был короче, хотя и забирал слишком резко вниз, суля сложностью перехода. Эрилимия сбилась со счёта и теперь ценность ускользающих секунд была слишком очевидна. Сколько времени она была не в себе? Минута? Две?...  в такие моменты время текло совсем иначе...
- Легче воздуха вязь паутин-травы...

Ничто так не учило выбору, как пещеры...

***

Длинный тёмный тоннель петлял, но на счастье вифрея, не разветвлялся, постепенно забирая ниже и ниже. Когда он наконец остановился, вокруг не было ничего особенного. Стены, камень, холод. И едва прорезаемая чуть фосфорицирующим мхом темнота. Недружелюбная и прохладная в своём бесконечном равнодушии. Всё это место с одинаковой лёгкостью могло растоптать и простака, и великого героя, отрицая ценность жизни в том превратном смысле воспалённого самолюбия, который был характерен пониманию многим разумным. Но здесь они не имели ценности. Никто бы из них не имел. А ещё здесь они все были бы равны. И это тоже могло очень не понравится тем, кто почему-то считал себя лучше...
Вдруг где-то на краю ощущений мелькнула мерцающая искра - чья-то жизнь. Не сзади или спереди, но в отдалении, в другом проходе, сбоку. Эта жизнь ничуть не грозила Бесхвостому, она была сама по себе. Искра горела ярко, ровно, уверенно, неторопливо изменяя своё направление дальше, сейчас почти параллельно тому пути, которым шел вифрей, только лишь ещё сильнее забирая вниз.
Озарённый чужой магией разум, сейчас отчего-то хорошо сейчас представлял... время. Да, время. Ранее запутанное в этом вечном сумраке, сейчас оно выстроилось в чёткую структуру проделанного им пути. Вифрей мог бы сейчас сказать сколько времени у них ушло на то или иное действие и даже когда он провалился под землю. Последнее, правда очень примерно. А вот когда случилась стычка с пещерными животными он мог сказать практически с точностью. А было это примерно пол часа назад...

Голодная Тень. Wiharal'μå Saδåe.
Всё самое дурное, противоречащее идеальному представлению о себе. Недостатки. Отверженные, прикрываемые самообманом и слепотой. И голод, способный взрастить кошмар в каждом, кто оставался к нему глух. Нужно ли было лишний раз говорить, что когда впервые без прикрас смотришь на свою Тень, она смотрит на тебя в ответ? Ещё не приятие, но уже и не полная слепота... и можно было даже снова отвернуться, ужаснувшись её вида и голода, горящего в этом ответном взгляде. Забыть, уснуть, притвориться. Но даже одного этого взгляда, даже на короткий миг хватает, чтобы она успела сделать навстречу свой неслышный шаг. Ближе...

Пол часа. Казалось бы, что могло быть такого в этих числах?
Сама Тёмная, что пробиралась дальше по подземному проходу, не подозревала о том, что всё это время была под воздействием чужой магии. И что у этой магии была обратная сторона...
Адреналин, в течении получаса выжигающий ресурсы организма Эрилимии прекратил своё действие оставив её в полном опустошении. Бессилие обрушилось на неё быстро и внезапно, темнеющим пологом заволокло глаза и бросило в бездну дурноты, оставив после себя лишь смятый разум и горящую, муторную боль в голове. Она даже не помнила как упала...
Смутный протест метался внутри в бессмысленной попытке поделиться своей силой. Силой которая была неприемлема столь многими, но при этом могла бы стать источником ресурса выживания. Яростная, стихийная сила позволяющая отделить гнев, дарующий жизнь, от смирения, дарующего смерть. Эрилимия силилась подняться, но даже не была уверена, что это не происходит лишь в пределах образов её разума. Что может разум без тела? В дурном мареве смешения иллюзий и реальности эльфийка представляла себе, как сплетает эйфорию, в надежде обмануть это абсолютное бессилие. Вот только получилось ли? Иллюзия была так реальна, что подёрнутый пеленой разум легко верил в эти образы. Но то был лишь сон...
Все подземные жители знают одно - пока чувствуешь холод, есть шанс. Потому что именно чувствительность к боли и дискомфорту означает, что тело ещё не начало отмирать. Возможно, тот же принцип был верен и по отношению душе...

Чужой голос шелестящим мороком пробрался в её сознание, хотя едва ли она, пребывая на грани сна и яви, могла разобрать весь смысл сказанных слов. Сквозь беспамятство, которое упрямый разум так и не мог окончательно принять, силясь бороться до конца и оттого лишь сильнее погружая Эрилимию в путы пустых образов. Может и голос тоже был иллюзией? Последней фантазией агонизирующего в предсмертии мозга. Как глупо...
Целительный эфир теплом коснулся похолодевшей кожи, стирая с неё отвратительные следы жестокости. Мерзость. Если и была на свете настоящая мерзость, то именно она и оставила эти отметины. И магия Жизни затирала их. Выжигала, как скверну, возвращая тому, чего касалась, первозданный облик. Ссадина на виске и несущий смерть холод пещерного камня, всё это растворилось во времени, осталось в прошлом. Всё, кроме бессилия.
Приходить в себя она начала спустя пару минут, медленно, всё ещё пребывая во власти последствий заклятия магии крови.
Сначала вернулась дрожь - организм снова вступил в борьбу за жизнь, не только впитывая чужой жар но и стремясь восстановить собственный утраченный ресурс как можно скорее. И уже очень скоро растрачиваемое вифреем тепло перестало словно бы бесследно исчезать в холоде озябшего, хрупкого тела. Оно возвращалось обратно. Ведь отдавалось не ненасытному бесконечному пространству, а живому существу, поневоле пригревшемуся у него в руках. И пусть лис воспользовался ненавистной ему силой, именно она позволила вытянуть эту эльфийку из цепких лап пещерного холода, и теперь, вместо отвержения, страха и ненависти объективно он мог чувствовать лишь ответное тепло, выровнявшийся стук сердца и окрепшее дыхание подземной девушки. И в этом не было зла...
В какой-то момент Тёмная пошевелилась в некой, словно бы полузвериной, казалось бы совсем несвойственной эльфам, попытке свернуться клубком в дарующих тепло объятиях. Но разве стремление к максимальному сохранению жизненно важного ресурса было свойственно только детям природы? Ошибутся те, кто будет полагать именно так - инстинкт жизни был свойствен всем.
Сами же движения Эрилимии были слабыми и неверными. Едва ли она смогла бы ещё в течении этих десяти минут сделать что-то большее, чем спрятать руки на груди мага Жизни и просто уткнуться носом ему в шею. Тем временем эльфийка пришла в относительное сознание и вифрей мог это почувствовать. Прямо сейчас или несколькими мгновениями ранее, но он знал, что теперь она могла более менее воспринимать действительность. Воспринимать, но увы, ещё не действовать. Вопреки чуть ускорившемуся сердцебиению, дыхание девушки стало медленнее и осторожнее, словно бы она прислушивалась к окружающему, в попытке подобрать к нему свой уникальный шифр понимания. Понимания хотя бы того, действительно ли она жива или всё ещё находится в плену иллюзий, рождённых из упрямо стремившегося к жизни разума.
- Ты вернулся... - не то утверждение не то вопрос едва слышно сорвался с вечно бледных губ и невесомым шелком дыхания коснулся его кожи. Не было ясно даже обращается ли Эрилимия непосредственно к вифрею, или просто давала свободу своим ещё неокрепшим мыслям. Сознание её было ещё далеко от чистоты - неодолимая магическая усталость делала своё дело. И всё же мороки постепенно отступали прочь, забирая с собой и холод, и казавшуюся неминуемой, гибель.
Что же касается самого лиса...
Он держал в объятиях тонкое девичье тело. Он контролировал свою кровь, чтобы подарить ей своё тепло. За его спиной скалилась в улыбке Тень...

Магическая усталость тянула сознание в сторону сна, но выдрессированный разум, восстанавливающий свою целостность с каждым мгновением, не позволял ей провалится в обманчиво спокойное беспамятство. Как бы не хотелось просто уснуть, имеющиеся данные не позволяли этого сделать - ещё не был пересечён второй порог. Нельзя. Просто нельзя. На смену дурманной мути наконец вернулось и время и странный анализ - пустой и невзрачным перебор уже имеющихся у неё шаблонов. Не слишком богатый выбор...
Почувствовав непрошеное прикосновение, эльфийка напряглась и открыла глаза. Время статическим напряжением застыло в воздухе словно в ожидании хоть какого-то пояснения или смысла. Но время не получало ответов. Самой же Эрилимии они были и не особо нужны. Ей не нужно было спрашивать, чтобы получать некоторые ответы. Она могла их просто забирать. Без спроса. Её Тень благоволила к этому. А Эрилимия в свою очередь, потакая своей Тени имела возможность сохранить себя.
Тонкая рука, до того момента покоящаяся на груди бесхвостого, медленно скользнула выше и осторожно коснулась его шеи. Мягкий, почти нежный жест отогревшихся эльфийских пальцев, он, однако, теперь давал ей возможность в случае необходимости быстро и болезненно вцепиться тому в уязвимую точку горла. Не имея иных шаблонов, она просто не осознавала, что к ней можно было прикоснуться просто так, без какой-либо крайней необходимости, магии или не стремясь сделать больно. Было бы ошибочно полагать что Эрилимия не боялась боли. Почему она не заготовила заклятие? А дело было в том, что она уже колдовала...
Без спроса, идя на поводу у глубинной тёмной жажды, она вторглась в сознание вифрея, считывая его мысли и в надежде прикоснуться к чувствам. Напиться чужого. Отнять, взять в руки, прижать ближе. Все то, что как казалось самой эльфийке, она была лишена.
И всё же ненавистный страх успел коснуться её краем своего крыла.
Ты поможешь мне, а я тебя выведу... - Тёмная отчасти вспомнила, что он произносил на грани слуха и беспамятства и теперь её собственный голос, при помощи мысли-вестника, звучал прямо в голове у безумного лиса. Своего контакта с его разумом она так и не прерывала, создавая тем самым странный канал обратной свази на уровне одной только мысли.
Эрилимия пришла в себя, но не хотела вырываться. Она просто хотела, чтобы он отпустил её сам.

Оказавшись на свободе столь радикальным способом, Эрилимия, перекувырнувшись в сторону спешно вскочила на ноги, после чего, на всякий случай, ещё и отпрыгнула назад, набирая безопасную дистанцию. Тело всё ещё казалось ей немного чужим и мягко спружинив в последнем прыжке девушка таки не рассчитала сил и припала на одно колено, уже после чего так и замерла, неотрывно наблюдая за самым странным существом, из когда либо ею встреченных и, возможно, даже из тех, кого ей ещё предстоит повстречать. Сейчас они были больше похожи на двух вспуганных и разбежавшихся по сторонам горностаев, замерших в нерешительности и не сводя друг с друга настороженных взоров.
Тёмная внезапно поймала себя на осознании того, что не воспринимает бесхвостого лиса как нечто, что имеет имя. "Тёмный эльф", "высокородный",  "человек", "вифрей" "маг", "живой", "мёртвый" - все эти обезличенные названия мало отличались от других: "стол", "стена", "каменный", "душный". И сами по себе, без слов и мыслей, без содержания и сути и те и другие имена имели примерно одинаковую значимость - крайне низкую. Этот же вифрей удивительным образом оказывался... безымянным.
- Kaulen... - едва слышно прошептала Эрилимия с прищуром наблюдая за телодвижениями лиса. Всё её существо в странном, почти инстинктивном отторжении перед тем, что не имело названия, готово было выщериться и не допустить, не допускать его слишком близко, дабы не разрушить этот хрупкий, уже готовый дать трещину, покров ясности. Ясности, где у всего было своё время и своё место, своё название, суть и применение, именно такое, какое нужно, такое, какое эффективнее или какое положено. То была не слишком питательная среда для Тени и та уже давно бы сомкнула на горле Тёмной свой пламенный обруч безумия, если бы сама Эрилимия действительно была столь слепа и радикальна. Но нет...
И потому она не разорвала связь...
Не разорвала, продолжая, пусть и с бОльшего расстояния вслушиваться в чужие мысли - удивительное сплетение ростков безумия. Она могла наблюдать как они произрастают на благодатной почве из страхов, сомнения и отвержения, как всходят, распускаются, цветут. Голодная, голодная Тень...
Рационализм мешался с дурнотой, которая была готова захватить с собой и её, дабы та неслась бездумно по нескончаемым, путанным лабиринтам чужого ума. Соблазнительно просто - стоит сделать один лишь шаг, забыться и вот уже сорвётся та грань, разделяющая суть и искажённое в мутном зеркале, отражение.
- Послушай меня... - мягкий, осторожный и вкрадчивый голос. Так могли говорить с безумцами в надежде достучатся до той единственной, спрятавшейся светлой части ума....
Эрилимия сама едва удержалась, каким-то чудом не сорвавшись в этот утягивающий на дно водоворот и приняла решение не дать ему утянуть за собой и вифрея. Почему? Потому что могла. Пустое размусоливание собственных реакций и поиск тайных смыслов, вместо непосредственных действий, забирало слишком много времени и ресурсов. Куда больше, чем само принятие решения и соответственно - следование задуманному.
Сейчас, обратившись к нему не как к чудовищу, не как бездумному, непредсказуемому созданию, она надеялась заставить его услышать. Наконец-то услышать. Хотя бы потому что она устала... устала говорить в пустоту и сражаться со скалами, каждый раз в кровь сдирая кожу на тонких пальцах. Она уже один раз была готова оставить его. Более того, она уже сделала это... но он вернулся...
- Я знаю как выйти отсюда, - выпрямившись, Эрилимия сделала ещё один шаг назад, почти бездумно, сама не зная почему отстраняясь физически, хотя объективно всё ещё была у него в голове, - и я помогу тебе выйти отсюда. Но ты должен будешь слушать то, что я говорю, хорошо? Бояться бесполезно, это тебе выжить не поможет. Зато помогу я.
Она не была уверена, что её поймут и это тяжестью утомления ложилось не плечи вновь возвращая ощущение тянущей, неприятной головной боли. Кажется, именно поэтому Эрилимия предпочитала всегда быть одной...

- Объективно я нахожусь не там же где и вы, ибо обладаю другим источником, но да, я знаю, как выбраться отсюда и даже готова показать дорогу... - к голосам в голове вифрея девушка решила обращаться отдельно от него. Во всяком случае пока не была уверена в том, какую связь они образовывают со своим носителем и какой степени им же самим осознаются. Наблюдая картину лишь со стороны, Эрилимия не знала был ли это простой внутренний диалог или полноценное расщепление. Пожалуй именно интерес к этому феномену не давал ей окончательно замкнуться, превратившись в простой безликий механизм по вытаскиванию горе-лис из сети Каталийский лабиринтов.
- Ты... ведь не против, что я разговариваю с голосами в твоей голове?... - внезапный вопрос, сорвавшийся с губ подземной эльфийки, со стороны мог бы показаться совершенно абсурдным, особенно в том случае, если сам вифрей о существовании альтернативных личностей внутри себя не догадывался. Впрочем, сама девушка тоже выглядела несколько растерянной от пребывания в столь странной среде, для которой у неё просто не было ни объяснения, ни готовых к использованию, устоявшихся шаблонов.

Едва ли Эрилимия, могла оценить весь спектр абсурдности того, о чём говорили голоса в голове странного вифрея. Конечно, она была несколько обескуражена происходящим, хотя это скорее относилось к самой сути, а не к тому, к чему завело их необычное общение. Куда больше впечатления на неё произвела реакция бесхвостого лиса...
Воздействие чужой магии она почувствовала так, будто получила удар изнутри собственного тела, притом не в какой-то определённой точке, а отовсюду сразу. Это заставило Тёмную отшатнуться назад и судорожно кашлянуть, в попытке избавиться от огня, внезапно поселившегося в её лёгких. Тёмная почувствовала вкус собственной крови на своих губах. Ненавистный вкус.
Но было в этой ситуации нечто хорошее - долгожданное ощущение нормальности происходящего. Да, это могло бы показаться странным, но для Эрилимии, каждый день которой, после поступления в Сан-Моран, больше походил на нескончаемую борьбу за крохи спокойствия, подобное стало нормальным и привычным. Ненависть, презрение... боль. В этом было трудно запутаться, к этому не надо было подбирать ключи - они у неё уже были. Непонимание, удивление и интерес в мгновение ока рассыпались в ничто. Как карточный домик, как хрупкий пепел от сгоревшего пергамента, оставляя после себя лишь обыкновенность. Пустоту и бесцветие - её привычных спутников.
Три коротких мгновения подготовки и малая доля секунды чтобы поймать чужой взгляд...
Поймать чужой взгляд для того, чтобы с помощью взгляда рока заставить сорвавшегося с цепи хищника оцепенеть. Замереть перед ней, внезапно поменявшись ролями.
Единственное, что выбивалось из привычной картины, так это внешняя дикость лиса и немного другая природа ненависти, читающаяся в серых глазах. Но на вкус - всё та же горечь.
Девушка даже была готова встретить спиной холодный каменный пол пещеры, если ей вдруг не хватит времени. Сердце неприятно сбилось с ритма, когда она в который раз насилу заставила свой разум смириться с неизбежностью боли. Приготовится к ней. Так было проще. Он знала это очень хорошо. Хуже, когда не знаешь...
- Упс... кажется, я пошутил...
Вместе с набросившимся на не неё вифреем, чужой смех непрошено и внезапно ворвался в её голову и гулко застучал в ушах вместе с совершенно неуместным воспоминанием годичной давности. Не место. И не время. Не сейчас...
Сцепив зубы Тёмная выдержала падение, лишь благодаря готовности не ударившись затылком о неровные камни. Ненависить обращённая в стремительность, не успела... почти. Чтобы он не хотел с ней с делать дальше - её сила не позволила сделать этого...
Заставив оцепенеть бесхвостого лиса, Эрилимия собиралась выдернуть кинжал из ножен и приложить лезвие к его горлу. Девушку мелко трясло, то ли от боли и полученных повреждений, то ли от чужого, гадкого смеха в собственной голове, и ей приходилось держать острие чуть дальше положенного, просто чтобы случайно не отравить лиса раньше времени. Она не понимала почему должна была делать это. Или почему не должна. Самое коварное, что и в этой, казалось бы привычной ситуации всё оказалось не так уж и просто - здесь она не обязана была терпеть.
- Ты... - голос не послушался, но не было понятно, было ли в этом повинно всё ещё обжигающее лёгкие заклинание вифрея или же бьющееся в голове слова... "...пошутил...", "...пошутил...", "пошутил...". По кругу, как заведённые, - ты мог просто сказать "нет".
Что-то щекотнуло её под носом и Эрилимия, не прерывая воздействия, провела по коже тыльной стороной свободной ладони. Кровь.
Времени было немного. Чужая, неодолимая ненависть обращалась в волю и разрушала воздействие гораздо быстрее положенного. Убить? Рука сжимающая кинжал дёрнулась, но не произвела удара. Верно... убить, чтобы не быть убитой. Это было правильно.
Пещера решила всё раньше. То, о чём всё это время предупреждала Тёмная - поток воды, набравший скорость под наклоном, стремительный и бурный ворвался в галерею и понёсся дальше, быстро заполняя собой пространство. Едва ли вифрей и эльфийка, сцепившиеся в своём недопонимании, смогли бы удержаться на местах. Ледяная подземная вода безжалостно сносила всё на своём пути.

Сложно было вообразить все хитросплетения мельчайших событий, находясь в них посредственно и одновременно понимать, что к чему. Эрилимия понимала. Понимала, что этому вифрею с самого начала везло. Ему повезло найти её, повезло, что она оказалась недостаточно внимательной к его магии, повезло вернуться. А теперь ему повезло с потоком воды. Сам он наверняка проклинал пещеру, ненавидел её стены и её ловушки, но сама пещера отчего-то была к нему благосклонна. А вот к самой Тёмной она наоборот повернулась спиной. Эрилимия знала в чём именно была её вина - она была недостаточно внимательна к её голосу и предупреждениям, и теперь платила сполна. А теперь ещё пещера решила сохранить жизнь её обидчику. Надолго ли?
Холодному, стремительному потоку едва ли можно было противостоять так просто. Пальцы соскальзывали с неровных выступов, оставляя на ладонях кровоточащие порезы. Эльфийка же знала, что это бесполезно и даже не попыталась удержаться на месте, заботясь лишь о том, чтобы не разбиться о скалы и не захлебнуться. Пещера гнала воду вниз и она, вторя изгибам тоннеля, извивалась по тому пути, по которому они могли бы пройти нормально. Могли бы.
В какой-то момент тоннель чуть расширился и оборвался тупиком. Дно окончательно ушло из под ног и Эрилимии, толком не умеющей плавать, пришлось сильно постараться чтобы уйдя с головой под воду, умудриться вынырнуть и успеть схватить ртом так необходимый для жизни воздух. Не найдя дальнейшего просторного пути, поток воды швырнул её в стену, сильно приложив девушку спиной об острые камни, однако именно это и позволило ей вонзить в щель между камнями лезвие мифрильного кинжала, который всё также крепко сжимала в своей ладони и тем самым снова не уйти под воду.
- Зачем ты это сделала?! - злость, направленная на пещеру звенела в голосе Эрилимии и, растекаясь в её крови, делала почти незаметными боль и холод. Она не понимала, почему пещера решила остановить уже готовую нанести удар руку, но не сомневалась в том, что это была не случайность, а её прихоть. Пещера могла бы подождать... хотя бы мгновение подождать.
Вифрей не умер. Ни от руки Темной, ни от вод, но едва ли мог справиться со столь бурным потоком, чтобы не оказаться здесь, рядом с ней. Теперь она просто смотрела на бесхвостого и её Тень упивалась его страхом. Эльфийка не нападала, но и не собиралась помогать. Пещера спасла его, но сама она этого делать не собиралась.
- Полагаю, моё обещание прекратило действовать в тот момент, когда ты попытался меня убить, - холодный голос в этот раз нельзя было назвать бесцветным или пустым. О нет... теперь он был окрашен сталью. Густо и остро. Жестко и твёрдо. Серые глаза горели живым, злым серебром, остро отдававшим терпким оттенком приспущенного на волю безумия, и отчего-то могло показаться, что стремительно поднимающийся уровень клокочущей воды отнюдь не самое опасное, что находилось в этом месте. А ещё Тёмная не боялась. Несмотря на напряжение в стиснувших рукоять кинжала, пальцах, несмотря на то, что это место, из которого, казалось не было выхода, обещало полностью оказаться под водой в течении минуты. Даже несмотря на повреждения, которые девушка получила о время их незапланированного путешествия по этой реке. Она знала выход.

- Нет! - инстинктивно отпрянув, Эрилимия резко остановила его, подкрепив свои слова всплеском магии. Её слова не имели ценности, но сила - другое дело. Только за счёт неё она могла жить, иметь право на безопасность и только так она могла заставить других с собой считаться. С каждым годом девушка всё больше убеждалась в том, что для неё... нет, для таких как она, это было вполне справедливо. Сама по себе безродная не представляла ценности. Была никем. Даже сейчас только благодаря своей магии она отвоевала себе право на неприкосновенность.
- Не смей ничего со мной делать, - эльфийка выщерилась на вифрея так, словно бы сейчас сама была во власти внутреннего зверя. Взгляд её цеплялся за малейшие движения лиса, дабы не дать ему снова воспользоваться магией. Нежелание чувствовать влияние чужого эфира было настолько ярким и неодолимым, что заставляло её сжиматься в ощетинившийся злобой комок. Она теряла контроль и если какая-то её часть неслась вперёд по той реке, то другая всё ещё могла адекватно оценивать происходящее. Именно это и позволило ей сообразить к чему всё идёт и вовремя наложить на себя эйфорию, заглушившую столь навязчивое бормотание так и не получившей своё Тени.
- Серьёзно? Вот так просто? Даже не попытаешься забрать меня с собой? - немного отдышавшись, спокойно спросила Эрилимия и покривилась. Одно только дыхание приносило боль в рёбрах и жжение в лёгких - теперь, когда её собственная магия успокоила яростную бурю, внутри неё освободилось место для осознания своего физического состояния. Впрочем, это было не настолько важно.
Эльфийка успокоилась после взрыва и разница между тем, как она говорила тогда и как сейчас, была настолько очевидна, что бесхвостый вполне мог бы заподозрить девушку в настоящем безумии. Так ли он был бы неправ, если бы сделал это?
- Я бы это поняла, если бы ты не пытался меня убить минутой ранее. Так что ты либо хитришь, либо сумасшедший. Последнее наиболее вероятно, учитывая, что твориться у тебя в голове, - рассуждения Тёмной не были лишены адекватности и всё бы ничего, если бы не то, насколько ровной была её речь. Ни осуждения, ни презрения. Только сухая, холодная констатация. Жесткий контроль своего психоэмоционального состояния при помощи магии Разума, был для неё в порядке вещей. У неё просто не было другого выхода.
Эрилимия наблюдала и ждала. Ледяная вода вода всё прибывала, и хоть уже и не бурлила, но ещё не была достаточно спокойна. Ждать оставалось совсем немного.

Эльфийка молчала. Чуть нахмурив брови и впившись в бесхвостого взглядом. Её глаза серебром бликовали в полутьме, как порой бывало у ночных зверей, радужка которых поглощала и отражала обратно весь свет, который только удавалось найти во мраке. Контроль и влияние фиолетового эфира было прочным - во взгляде Тёмной не было ни злобы, ни раздражения, только пристальное внимание. Но даже так, едва ли оно могло показаться лису приятным. 
Вода уже успела подобраться к подбородку вифрея, и вместе с воздухом постепенно таял и свет. Он не мог видеть как тень неопределённости легко коснулась лица девушки.
...Что вообще с тобой можно сделать?
Слова эти царапнули сознание, оставляя после себя неприятное послевкусие даже несмотря на то что Эрилимия понимала изначальную ошибочность всех суждений странного лиса. Безумец. Разве может безумец понимать хоть что-то?
- Ошибка... - тихо сказала эльфийка, скорее для себя чем для кого бы то ни было ещё, а некоторая напряженная сосредоточенность теперь была ещё более явственно различима в её чертах. Кажется, она прошептала что-то ещё прежде чем оттолкнуться от стены и одним рывком преодолеть то небольшое расстояние тёмной воды между ней и её невольным спутником. Движение это могло показаться мягким только на первый взгляд, но уже спустя мгновение тонкие пальцы Тёмной довольно жестко впились бесхвостому в плечи, а сама она оказавшись опасно близко, сбросила его со сталагмита и просто толкнула его вниз. Под воду...
- Значит ли это, что будучи убийцей я должна бы была просто сразу убить тебя? - ледяная тёмная вода должна была схлопнуться вокруг них, но голос эльфийки продолжал звучать также чётко как и до этого. Воздушная сфера, покрытая рябью ветряных потоков, образовывала пузырь с воздухом и не давала воде подземной реки забрать их жизни, - ты можешь думать что между этими понятиями есть большая разница, но правда в том, что любое действие совершенное без согласия является насилием. Я не даю своего согласия.
Спокойный голос эльфийки сейчас был лишен стали и из-за этого казался до странного мягким. В противовес этому пальцы её причиняли вифрею вполне очевидную боль, цепко удерживая безумца на месте и не давая тому вырваться из-под защиты воздушного пузыря.
- Ты сказал "нет", я тоже говорю "нет", - подытожила она, словно бы могла опасаться, что её снова не поймут.
Эрилимия не обманула бесхвостого. Она действительно говорила то, что считала правдой. Однако ей самой это никогда не мешало проникать в чужие головы пока её жертвы и не подозревали о её вмешательстве. Насилие? Несомненно. Она не считалась с другими также, как другие не считались с ней. Сейчас же, выдав себя и оказавшись втянутой в этот странный разговор, Тёмная впервые в жизни имела возможность оговорить собственные границы. И соблюсти чужие.
- А сейчас я хочу услышать тебя, а не твоё безумие, Kaulen, кем бы ты ни был,  - ещё тише произнесла девушка, когда темнота окончательно поглотила её черты, - отсюда нет другого выхода. Лишь русло Shie Laoda, реки под рекой. Пещера сохранила тебе жизнь, но также быстро она может её забрать. Если я отпущу тебя - ты умрёшь. Скажи, мне отпустить тебя?
Тёмная не угрожала, она просто говорила как есть и едва ли могли оставаться сомнения в том, что она выполнит просьбу вифрея. Теперь он не мог видеть ни воздушного купола, ни саму эльфийку. Лишь ощущение чужих пальцев, до боли сковывающих его руки, было единственным, что отделяло его бездны. В ушах бесхвостого появилось странное, гулкое ощущение. Кажется, они погружались всё глубже...

Отредактировано Эрилимия (2016-12-12 20:47:43)

Так было даже проще. Эрилимия поудобнее перехватила лиса и сосредоточилась на погружении. Теперь не нужно было полагаться на чужую волю, на чужие желания. Всё зависело только от неё одной. И от настроения Shie Laoda. Никаких побочных факторов, случайностей, непонимания, задержек. Только она и знакомое устройство миро вокруг. Некоторые, возможно, испугались бы этого одиночества и неразделённой ответственности за собственную жизнь, но для Эрилимии такое положение было наиболее приемлемым. Может поэтому она и приходила в эти пещеры время от времени, чтобы хоть ненадолго, но не зависеть от чужих капризов. Безродная, она не могла не зависеть от них там, где вся возможная власть была заключена в чужих руках. И она ненавидела это чувство настолько, насколько вообще могла что-то ненавидеть. Тускло. Ненависть - слишком сложное чувство. Оно требовало жизни...
Твоя магия - ужасна.
Слова, которые она никогда бы не произнесла бы вслух ни одному магу. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. И всё же они были правдой. Нет, не магия Крови, другая...
Та, что могла причинить боль тому, что было мертво.

Темнота и безвременье сливались в единый поток, что крылом небытия касался всего окружающего пространства. Это не было правдой для того, кто прокладывал путь, но становилось реальностью для идущего следом. Того, кто отринув власть над собственной жизнью, передал её в руки Тени. Погружение в темноту лишившегося точки опоры сознания было сродни погружения в недра Shie Laoda, реки под рекой. Здесь властвовала бездна. Ни воля подземной эльфийки, ни его собственная, ни чья бы то ни было ещё. Лишь только Тень мириадами глаз наблюдала за тем, как сознание вифрея, вслед за его телом, медленно погружается в темноту.
У глаз этих были сотни лиц. У лиц этих были тысячи рук. Здесь, за гранью добра и зла, за пределами всех сил, доступных живущим, за пределами всего времени, доступного умершим, Shie Laoda хранила ключи от всех дверей. Из вечности в вечность. В каждом. Всегда. И нераздельно. Раз за разом она оставляла на песке свои следы, чтобы всякий мог различить в этих отпечатках свои собственные. Стоило лишь прислушаться, как она отвечала на этот зов. Стоило лишь отпустить и позволить ей затянуть себя в Бездну. К истоку...

Отредактировано Эрилимия (2016-12-17 18:35:36)

Иногда, погружаясь в самые тёмные глубины, можно ожидать увидеть что угодно. Мрак, пустоту, затаившиеся кошмары. Но чаще всего там можно найти вещь, куда более ужасающую и неприглядную - себя. Те вечно отвергаемые части, томящиеся в темнице непонимания, отрицания и страхов. Те части, которые и образовывали Тень. Она росла на этой почве как цветок скверны, как безумие и как наваждение. И чем крепче становились двери, чем изощрённее становились замки, тем больше она разрасталась и крепла. Сначала как шёпот, как необъяснимое чувство тревоги и неправильности происходящего, как нечто, пытающееся побудить просто остановиться и взглянуть. Но чем больше стен, тем больше власти становилось у того, от чего все так яростно стремились избавится. И тогда навязчивые мысли и кошмары не стали бы окончанием... ибо в самой худшем развитии такой путь грозил полным поражением перед этим порождением собственного подсознания.
Здесь можно было почувствовать на себе взгляд собственной Тени. Различить черты её замершего в вечном напряжении лица. Собственного лица. Отзвуки её голоса становились громче, вот только разобрать их можно было лишь в том случае, если осмелиться прислушаться...

Затопленный тоннель, превращённый в русло реки стал ширится и вскоре стало куда лучше видно и подёрнутые поволокой мутных вод скалистые образования и пещерные стены. Ещё один рубеж, казалось, был преодолён, но и здесь было важно соблюдать правила и никогда не терять бдительности. Под землёй одна ошибка могла стоить всего, а многие более всего были склонны совершать ошибки именно тогда, когда были уверены, что всё самое сложное осталось позади. Ошибок и так сегодня было слишком много.
Медленное всплытие из темноты к свету прошло незамеченным для всё ещё пребывающего в забытье вифрея. Даже когда вода, встрепенувшись, расступилась и в воздушном заклятии уже не было смысла, Эрилимия продолжала оставаться в условном одиночестве. Уцепившись за скалистый выступ высокого берега, эльфийка с некоторым трудом отыскала точку опоры и осмотрелась. Судя по всему - очередной зал, но из-за полутораметрового берегового склона об этом месте нельзя было сказать ничего более. Здесь не было совсем темно и скорее всего даже наземный житель смог бы нормально ориентироваться в пространстве, вот только с их положения источник этого свечения был неопределим.
Замёрзшие пальцы нещадно скользили по мокрому камню и попытка вытащить вифрея обернулась лишь тем, что девушка бессильно соскользнула вниз, уйдя под воду с головой и лишь чудом не притопив несчастного лиса. Да, было глупо предполагать, что она сможет своими силами вытащить на берег существо размером с вполне нормального взрослого Тёмного Эльфа и не потерпеть неудачу. Как бы она не хотела продолжать оставаться в этом подобии одиночества, следовало признать - лис больше и тяжелее. Она не справится. Никак.
- Проснись, - девушка встряхнула вифрея, хотя с тем же успехом успехом можно было пытаться встряхнуть одной рукой пятидесяти килограммовый мешок с овощами, будучи при этом в неустойчивом положении в ледяной воде, другой рукой цепляясь на скалы. Озарение ещё не восстановилось и оставалось надеяться лишь на то, что сон не сможет удерживать полузверя слишком долго. Надежда - совершенно немыслимая и бесполезная вещица. Нельзя было надеяться и рассчитывать на что-либо кроме себя и своих возможностей. Никогда и не при каких обстоятельствах. Это то, в чём Эрилимия была уверена наверняка. Но что оставалось делать сейчас? Пока эльфийка могла только подождать, тем более что преодолев этот путь и оказавшись на самой границе очередного рубежа, она чувствовала себя ужасно вымученной. Не будет ничего страшного в том, что она просто немного отдохнёт. Не больше минуты...

Совершенно недопустимо, но она пропустила тот момент, когда лис пришёл в себя. Лишь пара мгновений бессознательной, отрешённой статики, слишком хорошо знакомой из раннего детства. До того, как она начала осваивать первые основы фиолетовой стихии.
- Сосредоточся...
- ...
- Я сказал сосредоточься!
Отчётливое понимание "здесь и сейчас" вернулось в тот момент, когда вифрей уже почти выбрался с утёса. Мысли слишком непривычно - лениво ворочались в голове и Эрилимия, из всего возможного спектра ощущений, чувствовала лишь некоторое вялое удовлетворение от того что ей не пришлось объяснять бесхвостому что тому следовало делать. Освободившись от груза, как чужого тела, так и необходимости отвечать не только за себя, девушка чуть было окончательно не поддалась утомлению.
Ведь не будет ничего страшного, если она просто на пару мгновений закроет глаза и отдохнёт?...
- Ты не имеешь права на слабость Асор'рэ. Ты не принадлежишь себе, не принадлежала и не будешь. Смирись и действуй. Разум - твой якорь. Потеряешь контроль - и у тебя не останется ничего больше.
Верно...
Голос первого учителя врезался в сознание заставляя эльфийку открыть глаза и рассортировать реальность на упорядоченные сегменты. Всему - своё место, своя суть, свой поток. Усталость - это нормально в её положении. Но она не должна была поддаваться - тело не имело значения, оно могло и потерпеть. Тёмная уцепилась за выступ и насилу подтянулась, выбираясь из ледяной воды, которую она уже практически перестала ощущать. Дурной признак.
Помощь лиса оказалась кстати - едва ли закоченевшая девушка, не имеющая доступного для вифрея ресурса злости, смогла бы справится с подъёмом. Даже чужие прикосновения не казались пугающими для лишённых чувствительности рук. Главное было не засыпать и она не засыпала. Просто была, оставаясь вроде бы и здесь, но одновременно как-то слишком далеко. На стороне...
Чужая магия отозвалась ознобом, нещадно охватившим всё тело Эрилимии - насильно пробуждённая защитная реакция на холод. Вроде бы и хорошо, но одновременно до невозможности отвратительно, она заставила её рефлекторно съёжится, осознав себя уже на суше. Снова провалы. Мгновения просветления, а остальное - как во сне. Вроде бы и было, но не с ней, да и не здесь вовсе. Было ли так с ней всегда, если бы не магия Разума? Возможно.
А ещё он опять сделал это. Возможно, считал это необходимым... да что там, рациональная часть Эрилимии была с ним согласна. Большая часть. Точнее проявленная. Допустимая. Но это не отменяло того, что ей было неприятно это воздействие. Не физически, конечно, Тёмная ведь не была мертва, но что-то внутри неё определённо испытывало дискомфорт от происходящего.
- Так ты просто убьёшь меня, - собственный негромкий и безэмоциональный голос показался ей слишком убитым и эльфийка выдохнула, беря себя в руки. Лишняя встряска в виде адреналина и правда могла лишь сильнее измотать организм, хотя и предоставляла возможности, которыми Эрилимия не преминула воспользоваться. Она приподнялась и осмотрелась, оценивая обстановку.
Они оказались в довольно крупной, светлой, по меркам подземелий, пещере. В обманчивой близости к самой поверхности и тусклый свет застланного грозовыми тучами дня, освещал это место достаточно хорошо для неприспособленных к кромешной темноте, лисьих глаз. Разлом был широк и помимо света с его краёв срывались потоки дробящихся на капли вод. Разбиваясь мелким крошевом об острые, скалистые образования, вода собиралась в мутные озерца и стремительно уносилась куда-то вниз, в самые недра, где и сливалась в целые реки, одну из которых им пришлось преодолеть недавно.
- Здесь безопасно, можешь отдыхать, - вынесла она вердикт и не без труда поднявшись, направилась к одному из краёв пещеры, подальше от света. Что-либо ещё говорить Тёмная была, видимо, не намерена.

Отредактировано Эрилимия (2017-01-17 19:59:00)

Эрилимия же не терзалась. Ни сомнениями, ни противоречиями, ни чем либо ещё. Не терзалась сейчас, ни терзалась ранее. Спокойно принимая мир таким, каким он был, она не стремилась окрашивать его в свои краски и роптать на происходящее за то, что цвет не лежал как надо. Недостаточно ровно. Недостаточно ярко. Возможно... у неё и вовсе не было цвета. Бесцветная. Равнодушная. Пустая? Мёртвая...
Она не очаровывалась, а значит была защищена от разочарований. Всё было просто. Понятно. Сложный мир был прост, если не воспринимать большей части его хитросплетений, а другую часть лишать положенной им иллюзорной значимости. Видеть, но придавать значения, наблюдать, но не быть вовлечённой. Не быть частью. Да и разве она смела... быть частью хоть чего-то?...
Тёмная молча скрылась от света, молча подошла к каменной стене и достала из подсумка ромбовидный, прозрачный кристалл. Просто. Как и должно быть.
Казалось, она выпустила вифрея из поля своего внимания, окончательно потеряв к нему и так едва теплящийся интерес. Отчасти это было так. Она была слишком измотана чтобы чувствовать больше, чем ничего и теперь лишь отслеживала необходимый минимум - местоположение лиса и степень его агрессии. Точный инструмент...
Поставив кристалл на один из острых концов, Эрилимия раскрутила его наподобие юлы и оставила как есть. Вопреки всем законам кристалл не упал, а остался стоять строго вертикально, быстро вращаясь и испуская слабое, чуть красноватое свечение. Помимо света кристалл также источал довольно интенсивное тепло, сравнимое с теплом от небольшого костра. Совсем немного, учитывая степень полученной гипотермии, но даже это уже могло сохранить жизнь.
Так и не кинув на бесхвостого ни одного прямого взгляда и не проявляя никаких признаков нервозности, эльфийка потянулась к завязкам своей куртки и довольно быстро освободила себя от промокшей одежды. Вслед за курткой на камне возле теплового кристалла была разложена и остальные вещи, включая штаны и обувь. Сама Эрилимия осталась в одной единственной, довольно лёгкой тунике длиной не ниже середины бедра. Такая тонкая ткань должна была быстрее высохнуть на теле.
Никаких признаков смущения девушка не проявляла. В ней скользила странная, почти что пугающая естественность лишённая грубой, бросающейся в глаза сексуальности. Отсутствие лишней материи не делало её подчёркнуто желанной, также как не могло отсутствие материи сделать желанной змею, тигра или птицу. Тёмная просто не придавала особого значения незначительным вещам... в том числе и практическому отсутствию одежды. Пещера не была терпима к смущению и легко забирала тепло и жизни у тех, кто был готовить поставить мнимое выше фактического. И возможно Эрилимия была в чём-то на неё похожа.
Чуть развернувшись, эльфийка попыталась ощупать собственную спину, получившую наибольший урон от столкновения с острыми камнями. Хотя она и не чувствовала серьёзных повреждений, вероятно исчезнувших после воздействия магии Жизни, самочувствие всё же оставляло желать лучшего. Беглый, взгляд на собственные руки заставил её замереть... что было более всего непривычно, так это отсутствие отвратительных отметин на коже.

И всё же нельзя бы сказать что на Эрилимии совсем не было одежды. Другое дело что та что была, едва ли могла таковой назваться. Туника из тонкого паучьего шелка едва ли могла быть названа приличной в любом строгом обществе этого мира. Вот только саму девушку это ничуть не смущало. Закончив осмотр ранений, она выдохнула напряжение и прислонилась спиной к скалистой стене, прикрыв глаза.
Осталось немного, совсем чуть чуть и Эрилимия будет свободна от своего обещания. Не то, чтобы это составляло для неё больших трудов, нет, скорее утомляло. Исследовательский интерес к странному вифрею был заглушен усталостью, и до боли знакомым, отвратительным чувством безвластия. Она не смогла сказать "нет", когда лис снова коснулся её своей магией, просто потому что была не способна сказать хоть что-то, и это оставляло на её и так едва теплящихся чувствах невесомый, но оттого не менее паскудный привкус. Что ж... ей было не привыкать. Это случилось, произошло, вспыхнуло, погасло и тихо осело где-то там в глубине. Серым пеплом. Непроглядным, прогорклым. А разум всё также чист, как всегда и Тень спит, под покровом обещанной тишины. И сама не понимает она этот свой порыв - оставаться какой как есть, исцарапанной, раненой, но неизменно - нетронутой. Словно каприз. Но Эрилимия не капризна, не взбалмошна, не горделива и не тщеславна. Ей не цвести, не благоухать, ни гореть ярко. Она тиха и незаметна. Подземный сорняк, невзрачно распускающийся бесцветными лепестками в полной темноте. И она верит в это от и до настолько непоколебимо, что может быть именно поэтому так невыносимо ей было прикосновение Жизни. Но она не думает об этом, её незачем.
Едва приоткрыв ресницы, равнодушно мазнула взглядом по спине замерзающего лиса. Ему ведь холодно. Здесь, под землёй не может быть иначе. Но он не принадлежит Эрилимии, а значит ей всё равно. Как бы было если бы это было иначе? Кто знает. И она не знает. Не даже думает об этом. Тепло кристалла прогоняет холод, красный свет граней бликует на серости изрезанных скал. Лис мёрзнет, а ей всё равно. Эльфийка и хотела бы сказать ему не дурить, но вместо слов снова выдыхает бесполезный воздух. Он не понимает. Он дикий. И в голове у него настоящих Хаос. Он болен. Безумен. Покалечен. Его не существует. Рефлексы, простейшие реакции и всё. Бей, беги, притворяйся мёртвым. А Тёмная это видит. Тёмная это учила. Чужой разум... его даже не всегда было нужно вскрывать. Она знает, что сама не лучше. Но иначе...
Эрилимия снова взглянула на свои руки, рассматривая белую, ровную кожу тонких запястий. Вифрей наверное даже ничего и не понял. Но это было даже к лучшему. Она не желала чужой жалости. Она не жалкая. Не жертва. Не та, кого хочется защитить. Она сама по себе. Сама за себя. Всегда.
Пусть и он сам за себя решает...
Эльфийка снова закрыла глаза, наконец позволяя себе долгожданный отдых.
Бесхвостый лис мог слышать что девушка что-то бормотала себе под нос, но так тихо, что тот не мог разобрать ни слова. Возможно очередное страшное заклинание? Или она передавала страшным подземным тварям их координаты? Вариантов было масса...

Отредактировано Эрилимия (2017-03-13 01:10:09)