Сури-Лилта был куда меньше того города, в котором родилась Эрилимия, но отличался от Саур-Сил не только размерами. Расположенный в обширной вертикально вытянутой пещере, он имел удивительную ярко выраженную многоуровневую конструкцию. На разной высоте находились дома, мосты и даже целые площади, соединяясь переходами и порой даже и лестницами. Витыми и широкими, по которым, при должном желании и крайне странном стечении обстоятельств, могли бы пройти и десяток эльфов, выстроившись в ряд. И именно здесь, насколько слышала девочка, там, на самом дне города располагались питомники маэлиндо - непредсказуемых злющих тварей, используемых Тёмными в качестве ездовых животных.
Не сказать чтобы Эрилимия любила животных или как-то по-особенному наоборот, скорее была с ними осторожна и старалась, по возможности, не входить ними в контакт. Они казались девочке слишком неуправляемыми. Может именно по этой причине она также не старалась лишний раз контактировать и с разумными... ибо они были не подконтрольны даже в куда большей степени.
С того прохода, с которого они подъезжали открывался вид на развязку уровневых сплетений, используемых в основном рабочими эльфами. Каким-то непостижимым образом именно сейчас здесь проходила довольная большая группа Тёмных, возможно как раз таки направляясь именно вниз, в питомники. Иначе было довольно трудно предположить зачем здесь, на окраинной развилке, могла собраться такая толпа.
Возглас же, внезапно врезавшийся в слух, вырвал Эрилимию из плена потока информационных сигналов. Башни, шпили, мосты, переходы, всё огромное далёкое и безопасное "там", схлопнулось и сузилось до размера одно единственного, почти невыносимого "здесь".
Девочка отвернулась. Коснулась серым бесцветием глаз этого странного, слишком громкого высокородного и отвернулась, так и не заметив стоящего подле него, юнца. Так словно бы и вовсе не было ни его, ни этого незнакомого города. Так, как она никогда не будет делать потом, дальше по реке времени...

- Ширру Сириоф, - учтиво кивнул Амброн в качестве приветствия и по его голосу было понятно... ровным счётом ничего,  - да прибудет с тобой милость Малласы.
Эрилимия не знала что связывает её безродного отца и этого странного, высокородного незнакомца - у них не было принято зазря рассказывать о прошлом. Единственные истории, которые слышала девочка - это странные, сложенные словно бы из кружева слов, сказки её матери Ло'Арилей. Не добрые и не злые, сумрачным шелком стелились они, срываясь с её тёмных губ, и сколько бы она не рассказывала новых - дочь запоминала их все.
Подъехав ближе, отец натянул поводья и остановив ящера, готов был спешится и помочь спустится дочери. Им негоже было оставаться в седле, когда представители знатного клана оставались пешими.

Мир, повлиять на который, не было возможности. Вторгающийся, непредсказуемый и неодолимый. Этот урок она усвоила ещё в эти годы - не всё в мире зависело от тебя. Точнее - практически ничего. Урок, который отчего-то было трудно усвоить многим, вне зависимости от расы. Урок этот был до банального прост: ты не бог, и нет смысла возлагать на себя ответственность за происходящее вокруг, если повлиять на череду событий у тебя не было никакой власти. Вот, отец берёт её с собой - она едет, вот он протягивает руки и помогает дочери спуститься со слишком большого, для ребёнка, ящера - она спускается. Был ли в том её вклад? Едва ли. И тем не менее беспомощность эта раскалённой добела спицей врезалась ей в мозг и это было почти также невыносимо, как и слишком узкие рукава платья. Бессилие - именно его и ощущала девочка, спущенная на землю перед чужаками.
Эрилимия была нескладным ребёнком даже по эльфийским меркам, учитывающим относительно долгое и далеко не всегда идеально равномерное физиологическое развитие. Слишком худая и невысокая даже для её небольшого возраста, с искренне серьёзным выражением на юном лице и большими светло-серыми глазами. В эти годы было трудно себе вообразить, что уже к концу своего обучения в академии она вытянется, догонит... а то и перегонит своих сверстников в развитии, превратившись в редкую красавицу даже по меркам своего народа. Сейчас же Ширру и его племянник могли наблюдать лишь девочку примерно одного возраста с самим Зиллианом, обременённую болезненной худобой и совершенно дурным цветом глаз - светлым, тусклым и неприятно бесцветным.
Несколько мгновений она продолжала смотреть куда-то в сторону и вверх, так, словно бы увидела на далёком своде пещеры что-то такое, что полностью захватило её внимание. Так, словно бы не было перед ней никого прочего, да и отца тоже. Какие-то несколько секунд, а затем Эрилимия повернулась, посмотрела в глаза сначала Ширру, а затем и его племяннику, поочерёдно поклонившись так, как и было положено приветствовать высокородных незнакомцев. Вот так просто...
Бесцветный взгляд резал совершенно недетской жесткой открытостью, а о таком понятии как смущение, девочка, кажется и вовсе не ведала. Окружающие могли быть для неё бесконечно чуждыми, не комфортными и даже пугающими, но такие элементарные вещи, как естественное детское стеснение или неловкость, похоже, обошли её стороной.
- Я бы предпочёл сначала сделать дело, - сказал тем временем Амброн, фиксируя повод маэлиндо в своей руке - в отличие от коней, эти ящеры всегда оставались опасными хищниками и нуждались в постоянном контроле со стороны всадника.
Некоторых несведущих бы удивила сцена, где в присутствии детей, этим самым детям не было уделено много времени, однако для тёмных эльфов, забота вовсе не была синонимом постоянного внимания. Опекали их обычно даже больше, чем было принято в иных народах, да только относилось это по большей части отнюдь не к эмоциональной вовлечённости и даже самые невзрачные семьи держали своих наследников в строгости и дисциплине. Лишь тогда, когда первые вопросы был улажены, они могли, при желании представить детей. При желании. Бывало и так, что те и вовсе оставались на периферии, следуя за родными подобно безмолвным теням. Вмешиваться же во взрослые разговоры, было наидурнейшим тоном даже в безродных семействах.
-  Надеюсь, ты не против присутствия моей дочери во время работ?

В отличие от высокородного одногодки, Эрилимия не произносила приветственных речей - она была персоной крайне незначительной и не должна была привлекать к себе лишнего внимания. Лишь благородные порой заставляли своих отпрысков оттачивать необходимое им в будущем мастерство светского общения, а для неё же это не имело никакого практического смысла. Лишь в случае успешного завершения обучения в Сан-Моран, она могла рассчитывать на роль придворного мага в каком-либо из благородных кланов, тем самым, позволив своей семье отринуть статус безродных. Впрочем, до Сан-Моран девочке было ещё далеко...
Безмолвной, покладистой тенью она последовала за двинувшимися в пещеру взрослыми, при этом не слишком вслушиваясь в то, о чём болтал знакомый её отца. Сам Амброн отвечал неизменно сдержанно, что, впрочем, было следствием его натуры, а не благородного воспитания. Да и самого Ширру нельзя было назвать типичным ни в одном, ни в другом сословии - вырастая в строгости и дисциплине, редко каким Тёмным удавалось сохранить яркость и своеволие. Да и были ли они присущи этой скрытной, таинственной расе? Едва ли.
Однако, несмотря на молчаливость, нельзя было сказать, что Эрилимия была отрешена от происходящего... во всяком случае, далеко не от всей его части. О нет... она совершенно беспардонно, даже не пытаясь скрыть своего внимания, рассматривала Зеллиана. Сосредоточенно, цепко, внимательно и... совершенно бесцветно. Светлая серость её взгляда касалась странных, совершенно необычных светлых волос юноши и его алых глаз. Посмотрел ли сам он на неё в ответ или нет - это не сильно бы изменило картину. Эрилимия не смущалась, не стремилась спрятать взор и, кажется, даже не испытывала ни по поводу внешности одногодки, ни по поводу его вероятного ответного внимания, никаких особых эмоций. О том, что происходило в голове у этой девочки, в этом возрасте ещё уступающей в росте и так не слишком хорошо кормленному Зеллиану, оставалось только догадываться.
А Амброн тем временем принял предложение Ширру, решив, видимо, что отказ будет не слишком любезным жестом с его стороны.

В какой-то момент поток поступающей информации стал слишком большим для Эрилимии и она, опустив глаза в пол, очнулась только тогда, когда отец жестом приказал ей сесть. Учитель ненавидел, когда она так делала и говорил, что она недостаточно внимания уделяет дисциплине своего разума. Пожалуй, он был прав - когда нибудь это могло дорого ей обойтись. Пока он не стал ей преподавать основы этой магии, всё было ещё хуже - несмотря на послушание и старание, девочка часто неправильно распределяла внимание и из-за этого перегружала своё восприятие. Множество мелких деталей роем мошкары вечно крутились в её мыслях застилая собой главное - суть происходящего. Это мешало. Но теперь было лучше - как её и учили, эльфийка отыскала у себя внутри нерушимый стержень присутствия в данном месте и данное время, и мысленно заключив всю себя в эту конструкцию, теперь смотрела на мир, через его призму. Призму точности и рациональности, лишенной какой-либо эмоциональной оценочности.
"Укроти свой ум" - говорил ей учитель и она укрощала. "Умей отвергнуть себя" - и она отвергала. С каждым годом всё лучше.
Поблагодарив за напиток, Эрилимия попробовала травяной настой, но не ощутила вкуса. Даже рукава больше не доставляли слишком сильного неудобства. Перестаралась.
- Ты ведь знаешь что моя дочь метит в Сан-Моран? - как бы между прочим сказал Амброн и это заставило Эрилимию прислушаться. Кажется, это было не первым что говорил её отец, но именно эту мимолётом сказанную фразу она выхватила из общего контекста, - стихия Металла довольно сильна в ней для её возраста, хотя это и не первый проявившейся у неё Дар. Уверен, что когда-нибудь тебе может понадобиться маг Металла, учитывая, как ты не любишь обращаться к ресурсам своей семьи.
Последнее слово было сказано с какой-то странной интонацией, которую Эрилимия не могла интерпретировать. Складывалось впечатление, что это что-то предназначалось только для ушей Ширру и только он мог верно истолковать смысл сказанной отцом фразы.
В этот момент девочка поймала на себе взгляд Зеллиана и повернулась в его сторону. После всего сказанного ей оставалось только сделать что-то, что выбьет ровесника из его привычного миропонимания и оставит юную магиану, подобно безумному учёному, просто наблюдать за его реакцией. Например, показать язык. Эрилимия удержалась от это лишь благодаря волевому усилию.

В отличие от Зеллиана, Эрилимия отреагировала на внезапное и казалось бы даже не слишком своевременное изменение в планах лёгким прищуром и чуть сошедшимися на переносице тоненькими линиями бровей. Девочка перевела вопросительный взгляд на отца, но получив ответ сдержанный кивок, более не имела права проявлять своеволие. Смирилась с неизбежным, подчинилась, повернулась в сторону погодка и в очередной замерла, обнаружив протянутую в её сторону руку. Ну конечно. Разумеется. Птенец благородного клана уже был выдрессирован достаточно хорошо, чтобы в будущим стать... кем? Таких тонкостей Эрилимия уже знать не могла.
- Это было бы интересно, - ответила девочка и от Зеллиана не могло укрыться то, что ни энтузиазма, никаких либо иных эмоций не было в голосе этого ребёнка. Тёмная только сделала вид, что приняла помощь - протянутая в ответ рука не коснулась пальцев сородича и была отдёрнута в тот же миг, когда она слезла со скамьи и была готова направиться за следом за своим новоиспечённым проводником. Девочка не хотела расстраивать отца, но мысль о прикосновении к чужому существу вызывала настолько концентрированный внутренний ужас, что ворох неприятных мурашек, уже успел пробежать вдоль всего её позвоночника. Маленькая хитрость пришлась весьма кстати.
В остальном же Эрилимию нельзя было назвать хорошим собеседником. Просто потому, что собеседником её нельзя было назвать вовсе. Впрочем, возможно кому-то это и пришлось бы по вкусу. Эрилимия не мешалась, не лезла, не интересовалась и не проявляла инициативы, демонстрируя собой образчик идеального воспитания для юной тёмноэльфийской девы любого сословия. Но насколько эта идеалистическая картина соответствовала реальности?