1. Имя, Фамилия (прозвище или псевдоним, если есть):
Элизабет Гринграсс. Среди близких друзей известна так же как Элси. Есть у нее и эльфийское имя – Иритиль, о последнем мало кто знает и еще меньше кто использует.

2. Классификация игрока:
Член организации: Орден Белого Креста

3. Деятельность:
Целительница, практикующий мастер коллегии Ордена Белого креста со специализацией на магии жизни. В узких кругах так же известна как автор исследований и нескольких научных работ о лечебных аспектах магии разума.

4. Раса и религия:
Полукровка (отец человек, мать светлая сильфида). Сама себя причисляет скорее к людям, они куда ближе Элизабет по мировоззрению и образу жизни чем бессмертные эльфы. Верит в Инноса и Этерию, но в частом посещении храмов или святилищ замечена не была. Она скорее предпочтет положиться на собственные силы и окружающих ее людей, чем воззвать к богам, у которых наверняка полно своих дел, недоступных пониманию смертных.

5. Дата рождения и возраст/На сколько выглядит по человеческим меркам:
Родилась в 16871 году 17 февраля, что позволяет предположить, что в настоящий момент ей двести шестнадцать лет. Выглядит при этом лет на двадцать.

6. Характер:
С детства она отличалась довольно спокойным и созерцательным характером, ей больше по душе было наблюдать за событиями чем влиять и направлять их.  Разумеется, если того будет требовать долг, Элизабет сделает все, что посчитает правильным, или хотя бы попытается добиться справедливости. Вмешиваться в чужую жизнь или осуждать человека за принятые решения она не станет, пока последствия этих самых решений не начнут вредить окружающим. Она никогда не откажет в помощи тем, кто ее просит. Хотела бы сказать, что не приемлет насилия, да только жизненный опыт, работа в больнице и война с нежитью давно заставили понять, что жизнь не полянка с бабочками и цветочками, и порой выбора действительно не остается. Это не значит, что Элси готова убивать сама, но закрыть глаза и не становится на пути других она вполне способна. Она редко позволяет себе показать, что думает или чувствует, скрываясь за этикетом и врожденным тактом. На ее вежливую улыбку и приветствие может рассчитывать и маг смерти, что бы там она на самом деле о нем ни думала, правила хорошего тона никто не отменял. Да и не так уж непримиримо, пожалуй, она относится к темной магии и запретным знаниям, полагая, что само по себе наличие запретного дара не делает человека плохим, как его отсутсвие не делает никого хорошим. Дело только в том, как и для чего применяется магия, каковы ее последствия для людей. Преследовать кого-либо только за возможность навредить остальным при помощи темных сил, по мнению Элизабет, очень глупо, ведь и стихия света может убивать. Дело тут не в оружии, а в руке его держащем.
Пожив как среди людей, так и среди эльфов, Элси поняла, что люди куда ближе ей по духу. Она умеет ценить красоту, но все же ей не хватает эльфийской созерцательности и неторопливого принятия сути вещей. Зато она разделяет человеческое стремление двигаться вперед, познавать новое и менять мир. Правда, разница в длительности жизни дает о себе знать, и скорость, с которой взрослеют, меняются и умирают люди, все больше пугает полуэльфийку. Люди то кажутся ей детьми, за которыми необходимо присматривать, как она присматривала за потомками младшей сестры, то проносящимися по небу кометами, успевающими за невообразимо короткий срок прожить и понять больше чем когда-либо было доступно самой Элси. К остальным расам она относится дружелюбно, ей нравятся легкость и открытость вифреев, но длительная история войн с орками заставляет девушку испытывать некоторое предубеждение против зеленокожих. Впрочем, в войне с нежитью они были союзниками людей и часто ее пациентами, и Элизабет очень старается увидеть в них хорошее. Отношение к нежити у целительницы сложное – немертвые, по ее мнению, ошибка богов, они не должны существовать в этом мире. Не испытывая ненависти, Элизабет верит, что вернуть нежить в правильное состояние, то есть убить, самое милосердное, что только можно придумать. Пожалуй, она готова сделать исключение и дать отсрочку в случае, если немертвый при жизни не успел закончить действительно важное дело, касающееся его семьи или близких, и ему требуется всего лишь немного больше времени, чем было отпущено жизнью.
Ей кажется, что нет ничего хуже страха и растерянности, поэтому девушка приложила немало усилий для того, чтобы отучить себя бояться. Пусть она и не может сказать, что не испытывает страха, зато вполне умеет с ним справляться и не позволит помешать ее долгу. Долг же... В первую очередь она целительница, маг жизни, и долг перед самой жизнью имеет немалое значение, так же она Гринграсс, и как от любого из семью от нее с детства ожидали многого. От Гринграсса традиционно ожидают, что он или она окажется именно там, где помощь нужна больше всего, и сумеет оказать эту самую помощь любому живому существу, независимо от расы или религозных убеждений. Элизабет горда тем, что соответствует этим ожиданиям, и прекрасно понимает, что ответственность на ней лежит куда большая чем на других магах-целителях. Что касается работы, то она куда больше гордится не написанными книгами или исследованиями, а довольно тривиальным ежедневным трудом в  больнице. А когда самомнение начинает поднимать голову, на ум приходят наставления ее первого учителя и маленькое клеймо на обратное стороне броши. Казалось бы, мелочи, но именно они не позволяют забыть, что в работе лекаря по-настоящему важно.
Она ценит семью, вот только чувствует, что с каждым новым поколением все больше от нее отдаляется – была невероятно близка с сетрой, стала хорошей подругой ее сыну и внучкам, но для следующих поколений превратилась всего лишь в дальнюю родственницу. Заводить собственную семью женщина пока не собирается, а когда одиночество становится невыносимым, с головой ныряет в работу или изучение новых аспектов магии. Быть полуэльфийкой в человеческой семье непросто, и Элси очень хотела бы знать, какой выход нашли для себя другие полуэльфы, оказавшиеся в схожей ситуации. Друзей у Элизабет тоже немного, она не умеет быстро сходиться с людьми, да и ее положение в коллегии и приверженность к этикету возводит вокруг невидимую стену. Еще и за это Элси любит вифреев – им обычно плевать и на условности, и на этикет, поэтому они легко делают первый шаг навстречу и общаются со всеми так, будто они давние друзья. С детства ее воспитывали как леди, учили, что говорить и делать, как выглядеть достойно. И Элизабет очень старалась, правда, вот только в книгах по этикету не было сказано, как должна вести себя леди, когда ее балахон с головы до пят заляпан кровью, или подобает ли леди смотреть на неодетого мужчину, если он ее пациент. А полагается ли леди резать людей скальпелем? Так что Элизабет для себя решила, что будет достойной представительницей своего класса, только пока это не мешает ей быть хорошей целительницей. Судя по тому, что на светских раутах она чувствует себя ничуть не менее свободно чем в больнице, у нее неплохо получается совмещать казалось бы несовмещаемое.
Элси не задумывается, нравится ли ей заботиться  о других, она просто всегда это делала. Порой даже бессознательно и мимоходом, как лечила ребятне разбитые коленки и расквашенные носы по дороге к работе и на обратном пути. Делиться силой жизни с другими для нее естественно. По складу ума она ученый и исследователь, привыкла анализировать слова и поступки, искать разные варианты выхода из ситуации, которые по возможности позволят обойтись без убийства. Свободное время посвящает неторопливым прогулкам по городу, чтению книг, пошиву новой одежды или украшению ее вышивкой, порой заходит в храм Инноса дабы собраться с мыслями и полюбоваться его архитектурой и внутренней отделкой. Шумному вечеру в таверне она скорее предпочтет посиделки в чайном салоне и неторопливые беседы, но, конечно, никогда не откажется от возможности потанцевать.

7. Внешность:

Элизабет впору считать метаморфом, так по-разному описывают ее люди. Эльфийка с золотисто-каштановыми кудрями и светлыми зелеными глазами? Да нет же, темноволосая и голубоглазая молодая женщина, причем определенно человек! Никакой магии здесь нет, лишь прихоть природы, подарившей девушке нечто, что сама она в шутку называет способностью менять цвета. Глаза у нее светлые и чуть раскосые, точь-в-точь такие как у ее матери-эльфийки, а цвет... зеленовато-голубой? Голубовато-зеленый? Сразу и не скажешь, тем более что он зависит от настроения девушки и освещения. Летом, когда улицы полны зелени и мягкого золотистого света, они становятся светло-зелеными. Зимой же, среди холодной серости и голубизны, из них исчезает даже намек на зелень, появляется бледная синева. Элизабет умело пользуется тем, что цвет ее глаз зависит и от одежды – в зеленом платье они кажутся зелеными, в синем же – голубыми. Секрет меняющейся расы и цвета волос и того проще: Элси полукровка с аккуратными и чуть удлиненными заостренными ушками, впрочем, они заметны лишь когда девушка распускает вьющиеся каштановые волосы или заплетает их в простую длинную косу. Летом ее волосы быстро выгорают на солнце и приобретают золотистый оттенок, но зимой так же быстро темнеют. Да и прически Элизабет предпочитает сложные, как правило, сооружает на голове искусное переплетение кос в виде короны, а с правильно уложенными волосами о ее заостренных ушах никто и не подозревает. Черты ее лица сами по себе не выдают принадлежности к какой-либо расе, высокие скулы, курносый нос, изящная линия подбородка – целительницу легко можно принять как за красивую девушку с примесью эльфийском крови, так и за светлую эльфийку с довольно посредственной для этой расы внешностью. Тут стоит сказать, что сами эльфы никогда не ошибаются, видя в ней полукровку, но вот люди и представители иных рас нередко принимают ее за представительницу лесного народа. Кожа у девушки очень светлая, но золотистый загар в теплую пору ложится на нее буквально за пару дней, чтобы за ту же пару дней в отсутствие яркого солнца исчезнуть без следа.
За исключением вышеперечисленного никаких особых примет у Элизабет не имеется. Рост средний, телосложение стройное и пропорциональное, а в глаза бросаются разве что осанка, поворот головы и особая манера держать себя, свойственная аристократам. Пусть титула и земель у Гринграссов никогда не было, но дети их все равно воспитывались так, чтобы в высшем свете выглядеть естественно и достойно. Даже после тяжелой ночи в больнице, когда пряди волос беспорядочно выбиваются из прически, а балахон заляпан кровью, Элизабет держится так, что ее легче представить в светском салоне среди изящной мебели, дам в сложных платьях и букетов в высоких вазах, чем где-либо еще. У нее плавная грациозная походка, не то привет от маминых генов, не то следствие столь любимых ею танцев.
Одевается она как правило в длинные платья из шелка, льна или шерсти, украшенные сложной вышивкой, причем одежду всегда шьет сама. Предпочитает длинные плотные плащи с капюшоном или же отороченный мехом полушубок в холодное время года, из обуви носит либо легкие кожаные сапожки, либо мягкие туфли на небольшом каблуке. Рабочая ее униформа ничем особенным не отличается, те же замшевые ботинки и просторные балахоны как и у любого другого в коллегии. Правда, к балахонам или платьям крепится серебряная брошь с сапфирами, искусно выполненная в виде ветви с ягодами и листьями, что является знаком высшего мастерства в области медицины. Из других украшений у нее есть лишь пара колец, гребней и шпилек для волос из серебра, но лишь брошь Элси носит постоянно.

8. Биография:
• Место рождения: Левиан

Я незаметно на дереве в листьях
Наполняю жизнь свою смыслом,
Пряду свою тонкую нить...
Нас очень много на дереве рядом
И каждый рожден шелкопрядом
И прядет свою тонкую нить...

16871-16897

Будучи ребенком, Элизабет никогда не задавалась неудобными вопросами, что не могло не радовать семью, коей в противном случае пришлось бы вести продолжительные неловкие беседы. Все же даже в насыщенном магией и просвещенном Иридиуме время от времени появляются темы, которые сложно объяснить ребенку любой расы и происхождения. К примеру, почему ее мама и папа люди, но у Элизабет ушки слегка заострены? Почему она полуэльфийка, но не просто живет с людьми, а и настоящих эльфов лет до двадцати лишь издалека видела? Ну, если не считать Элианну – и та была бесспорно потрясающая, но то ведь папина коллега и давняя подруга, а потому совсем другая история.
Впрочем, что с того, в сознании детей органично уживаются и не такие противоречия. Элизабет – Бет, Бетси, Элиза, Лиз – играла с другими детьми в саду, устраивала кукольные чаепития, выводила корявые буквы под присмотром гувернантки и как послушный ребенок не делала ничего, что ей запрещали. Она была частью семьи Гринграссов, и Гринграссы были всем в ее счастливом и радужном детском мире. Поводов задуматься, а что конкретно принадлежность к полуэльфам значит лично для нее и чем она может обернуться в дальнейшем,  у Элизабет не возникало.
Но вот Сильви, Сильви, которая была младше нее на добрый десяток лет, сменила кукол на книги с печатью Аклорийской библиотеки и поцелуи украдкой в парке. И как-то вдруг оказалось, что вчерашние товарищи по играм уже воспитывают собственных детей, а Элизабет все еще никто и не думает отдавать в обучение.
В тот день она пряталась в саду в кроне старого дуба и рыдала тихо как только могла. Занятие это было в высшей степени предосудительным для леди в возрасте немногим менее тридцати, вот только Лиз все еще выглядела лет на двенадцать, и с жизненными трудностями и несправедливостями сталкивалась впервые. Она должна была пойти в Аклорию! Это всегда казалось таким неизбежным, само собой разумеющимся будущим, что ничего другого девочка и представить себе не могла. Закончить академию и стать целительницей как отец – ни о чем другом она и не мечтала! Да и не было еще Гринграсса, что не учился бы в Аклории (если откровенно, то не все ее заканчивали, о чем в семье говорить не любили, но уж шанс продраться сквозь шесть лет наук получали все). Годами они с Сильви заплетали косы перед зеркалом, а после завтрака садились за книги и учебные атласы под присмотром мадам Бреннер или Илио Ноара – девочки были на домашнем обучении сколько себя помнили. Мадам Бреннер давала им основы этикета, истрии, музыки и  искусства, не говоря уже о примере того, как полагается вести себя в обществе. Элизабет старалась изо всех сил, она вообще была на удивление усердна итерпелива, но Сильви музыка и танцы давались легко как дыхание, и на ее фоне Бет не выигрывала. Она научилась разбираться в живописи, но не вкладывать душу в то, что писала сама. Ее рисунки все как один годились на иллюстрации из учебников (красиво, информативно, но за душу не трогает), и Лиз не думала, что когда-либо займется рисованием после обучения. Она сносно играла на рояле и виолончели, но именно что сносно, то есть была не из тех, кого просят музицировать в узком кругу друзей. Пожалуй, в танцах ее природная полуэльфийская грациозность спасала положение, но Элизабет не часто выпадал шанс показать себя в движении вне гостиной, служившей три раза в неделю танцевальным классом. И если честно, сама она всем светским развлечениям  предпочитала неторопливые беседы в тесном кругу друзей, книги или шитье.
Совсе иначе дела обстояли с Илио Ноаром, преподававшим грамматику, математику и выжнейшие основы иных наук. Сильви все казалось скучным и пресным, Элизабет же все подряд восхищало. Правила запоминались так легко, что казались забавной игрой, звезды будто сами собой ложились на карту во время уроков астрономии. Элизабет втайне нравилось, что она может найти на небе любую из основных пяти десятков звезд или назвать все реки и озера Мистерийской империи, очертить на карте границы болот и не глядя указать высочайшие горы северных хребтов. Литературой, ботаникой и зоологией мама занималась с ними сама, предпочтя привить дочерям скорее любовь к историям чем умение анализировать длинные и скучные романы. Она водила девочек в зоопарк и подбирала лучшие книги о животных и растениях из семейной – очень даже немалой – библиотеки. Она же научила Элизабет шить платья, как нарядные так и совсем простые, и украшать их вышивкой, лентами, полудрагоценными камешками и стеклянные бусинами. Занятие это полуэльфийка находила успокаивающим и как нельзя более подходящим для отдыха, по итогам которого у нее выходила новая красивая одежда.
В общем, после многих лет проведенных на домашнем обучении с лучшими преподавателями, что только смог найти Джонатан Гринграсс, Элизабет считала себя готовой к Аклории как никто другой. Но ей даже не дали испытать себя на поступлении, тогда как Сильви уже переоделась в студенческую мантию! Да, если подумать, последние два года ее сестра особенно много училась, в то время как у Элизабет все еще оставалось время на игры, но... Но и она бы училась втрое больше, зная, что пришло время становится студенткой! Неужели родители совсем не верят, что она способна на большее чем частные уроки, что она обязательно справится с аклорийской программой? Или... неужели ее магического дара недостаточно для академии?! Может ли она вообще в таком случае носить имя Гринграссов?
Здесь стоит сделать небольшое отступление и рассказать о Гринграссах, не имеющих ни высокого происхождения, ни значимого положения в обществе, но тем не менее широко известных в определенных кругах. Они всегда были целителями, лекарями и исследователями. Семейные заветы и знания накапливались и передавались из поколения в поколение, и не было времени когда в городской больнице Иридиума не работал хотя бы один представитель этой семьи. Да что там! Говорят, они исцеляли жителей Мистерии задолго до того, как городскую лечебницу вообще построили, но докуметнальных подтверждений этому, конечно, не было. При этом нельзя сказать, что все и каждый из них обязательно посвящали себя медицине в той или иной форме, но соотношение три к четырем о чем-то да говорит. Слыша одно только упоминание имени Гринграссов, люди полагали, что имеют дело с лекарем высшей квалификации, и тем из семьи, что выбирали для себя иной путь, далеко не всегда удавлось их переубедить. При этом далеко не каждый был магом именно жизни или света, но уж дар к магии в принципе проявлялся у них довольно рано.
Никто и не думал удивляться, когда маленькая Элизабет вылечила найденную под деревом птицу парой осторожных касаний, или когда синяки и царапины на детях заживали за считанные минуты, стоило полуэльфийке оказаться рядом. Девочка считала вполне естественным умение заглушить или убрать чужую боль, убрать ожог с ладони кухарки или залечить случайный порез, и не видела в этом ничего собенного. Вот Сильви умела звать ветер и поднимать им к потолку бумаги со стола и пускать бумажных птиц в настоящий полет – это было весело и красиво. Элизабет знала, что Джонатан, их общий отец, один из немногих человеческих магов, что умеют при необходимости возвращать мертвых, и в сравнении с этим ее собственные целительские способности казались девочке незначительными. Вот после Аклории, когда она выучится всему, что только возможно и станет настоящей целительницей...
Пока что Элизабет знала названия всех костей в человеческом теле как знала имена своих кукол, и расположение внутренних органов как планировку родного дома. Нет, никто не занимался с ней специально, но в то же время девочкам не возбранялось заходить в кабинет отца и рассматривать там любые книги. До картинок анатомических атласов Элизабет добралась еще до того, как научилась читать, и Гринграссы не увидели в этом ровно ничего необычного. Быть в роду еще одной целительнице, иначе просто и быть не могло.
Но пока что Элизабет плакала, забравшись на любимое дерево, пока снизу ее не окликнул знакомый голос:
- Элси! Элси, спустись ко мне.
Внизу стол Дин, ее лучший друг и товарищ по играм, которого Элизабет видела с каждым годом все реже и реже. Такова человеческая жизнь, мальчишки растут и начинают проводить больше времени в ювелирной лавке отца чем в саду друзей, а потом и вовсе задерживаются там допоздна с заказами, и мамы отчего-то уже не гонят их в постель.
Лиз наскоро вытерла слезы и спрыгнула с ветки прямо в руки Дина – и только тогда заметила, что уже не достает ему даже до плеча! Она совсем недавно смотрела, как мальчишка вырезает деревянных лошадок и ловит лягушек, откуда же у него такие широкие плечи, заметно шире чем у папы, и застежка на плаще совсем как у взрослого?
- А ты совсем не изменилась, Элси, - улыбался он все так же, чуть склонив голову на бок, и Элизабет от этого отчего-то стало легче.
- Как ты меня назвал?
- Элси. Я только что придумал тебе это имя и теперь всегда буду так называть, - довольно заключил он. – Чего ревешь-то?
Новое имя полуэльфийке совсем не понравилось, и она понадеялась, что длинный рассказ о том, как она изо всех сил старалась и училась, а в Аклории не оказалась, отвлечет Дина от ужасной выдумки. Она ведь так старается быть леди, чтобы не огорчать маму и мадам Бреннер, а «Элси» звучит как кличка для питомца. В обмен Дин показал ей эскизы нескольких ювелирных украшений, то ли брошей, то ли поясных пряжек, и тихо сказал:
- Это пока очень большой секрет, мне нельзя об этом говорить, так что ты сейчас пообещай никому ни словечка не говорить! Обещаешь?.. Я тебе скажу, почему в Иридиуме сейчас столько лекарей со всех концов страны, и почему господин Гринграсс последние три года столько раз ездил в Левиан – помнишь, что никому пока что говорить нельзя? – они объединяются! Целители всех рас объединяются, они уже годами договариваются, только, кажется, на этот раз все серьезно. Твой отец передал часть семейной библиотеки в Мал-Ферос, а в больницу в Иридиуме приедут работать двое архонов, и я слышал, что любой желающий скоро сможет поехать к эльфам для обучения целительству!
- Ты откуда знаешь? – поразилась Элизабет.
- Они хотят себе герб и знаки отличия, - Дин помахал сложенными листами, - нам эти знаки отличия и заказали, я как раз нес эскизы показывать. Тебе что нравится?
Бетси быстро выбрала брошь, похожую на ветку с листьями и ягодами. Скоро откроется новая школа целительства! Конечно, она все еще очень хотела в Аклорию, но кто знает, вдруг в новой школе будет ничем не хуже. Или вдруг там можно будет учиться у практикующих магов-целителей и помогать им в работе.
Через пять минут Элизабет стояла в коридоре у двери отцовского кабинета. Для того, чтобы подслушивать, она была слишком хорошо воспитана, но девочка знала, что там внутри кроме других незнакомых людей и эльфов есть Элианна, которая умеет выращивать из ничего потрясающе красивые цветы и как-то раз даже похвалила вышивку Элизабет. Было бы здорово с ней поздороваться. К ее удивлению, скоро ее позвали внутрь. Кроме отца, Дина и Элианны в кабинете оказалось не так уж много народа: всего несколько человек и еще одна незнакомая красивая эльфийка. Элизабет сделала реверанс, как ее учили, и краем глаза заметила, как Элианна заговорщически подмигивает ей.
- Позвольте представить мою старшую дочь Элизабет, - представил ее отец. – Надеюсь, скоро она станет ярким представителем Гринграссов.
Не удержавшись от широкой улыбки, девочка поприветствовала собравшихся и ответила на пару ничего не значащих вопросов, что взрослые задают детям из вежливости. Смешно, в общем-то, ей ведь уже двадцать пять, но все делают скидку на то, что она полуэльф и осведомляются лишь об уроках и любимых книгах. Незнакомая эльфийка вообще говорила так ласково, будто Бет пять и она заблудилась в лесу – девочку такое отношение смутило, она напротив привыкла, что окружающие считают ее взрослее и рассудительнее чем она выглядит.
Уже за дверью она услышала обрывки разговора:
- У нас на эту девочку грандиозные планы, - голос мужской, незнакомый.
- Значит, сильфида?..
Элизабет направилась дальше по коридору. Она не сильфида, это точно, они  о ком-то другом. Может, о ее родной матери, эльфийке из Левиана. Кажется, она тоже была целительницей, но больше ничего девочка не знала, и в доме о ее происхождении не говорили. Айлинн Гринграсс была ее матерью уже двадцать лет, любила ее не меньше Сильви, и Элиза часто забывала, что на самом деле они не родня по крови.
Школа целительства в Иридиуме! Это будет лучшая школа в мире, и она обязательно станет там лучшей ученицей!

*    *    *

16900-16908

Через четыре года Элизабет на дрожащих ногах вошла в приемный зал Аклории и едва не разрыдалась на экзамене от стресса и напряжения, но выполнила все задания и ответила на все вопросы. Последние годы ей наняли учителей мистики и эфирологии, необходимых для поступления, и пожалуй, учителя могли бы ею гордиться. Полуэльфийка так боялась оказаться недостаточно хороша для академии, что испортила два бланка анкет для поступления, и вспомнила, что могла бы дописать еще пару абзацев к вопросу о совместимости стихий, но практическое задание выполнила так быстро и хорошо, будто это вовсе не она а кто-то другой внутри проснулся. Кто-то, кто бы никогда не упал в обморок во время экзамена.
Еще Элси – глупое имя прицепилось как репей, и теперь даже в семье ее называли полным именем лишь в официальных случаях, - прошлась по залу и машинально вылечила все те раны, синяки и ушибы, без которых почему-то не приходили поступать на военное направление академии и которые студенты по умолчанию классифицировали как «само пройдет». Председатель приемной комиссии тогда многозначительно покивал головой: «А-аа, Гринграсс», еще до того, как прочел ее фамилию на бланке.
На следующий день имя Элизабет Гринграсс появилось в списках поступивших на бюджетное отделение, что оказалось большим подспорьем для семьи. Сильви все еще училась, и за ее учебу приходилось отдавать по двадцать пять золотых в год. Зарплата отца как мага-целителя была единственным источником дохода для Гринграссов, но деньги, которые на первый взгляд казались немалыми, уходили на содержание двухэтажного дома в Верхнем кольце и новую школу для лекарей. Говории, что школа начнет себя окупать через несколько лет, но пока она даже толком не работала – преподаватели менялись чуть ли не каждые полгода, программа согласовывалась и пересогласовывалась, ученики шли неохотно, по-прежнему больше доверяя бабушкиным рецептам. Профессиональным целителям зачастую просто не хватало времени на новые проекты. И вне зависимости от результата все это требовало финансов, финансов и еще раз финансов. Элси знала, что при необходимости отец нашел бы деньги и для нее, но не могла не радоваться, понимая, что эти два десятка золотых в год, возможно, обеспечат родителям привычный им уровень жизни.
Сама учеба оказалась и сложнее, и проще чем представлялось раньше. До поступления в академию Элси не общалась со сверстниками-магами, лишь иногда с друзьями отца, а сравнивать себя с ними и их опытом было глупо. Она, оказалось, и понятия не имела о том, как была сильна на самом деле – может, сказалась кровь многих поколений волшебников, может, гены матери-сильфиды или каприз природы, но только когда необходимо было вливать в кого-либо исцеляющую силу, Элси казалось, будто внутри у нее океан без конца и края. Или река от горизонта до горизонта, текущая по спокойному широкому руслу. Чем тяжелее было задание, тем отчетливее и реальнее казались ей эти ощущения – так биение и течение жизни, что полуэльфийка чувствовала в огромном городе звучало в ней тем громче, чем нужнее оказывалась ее помощь.
Оказалось, далеко не всем это нравится. Нет, дело не в зависти, но в академии собрались студенты самых разных рас, верований и традиций. Не все понимали безотчетное стремление разливать повсюду свою магию и исцелять случайные травмы, полученные на тренировках без позволения «страждущего». Дроу с рассеченной в поединке бровью не подпустил ее к себе, однокурсница-огненный маг солгала в лицо, заявив, что не получила ни одного ожога на практике, и предпочла зайти в лазарет за зельем. Конечно, были и те, что предпочитали прийти к Элизабет – на легкие и средние раны ее способностей всегда хватало, но и отказывающихся от помощи находилось немало. Были те, кому не по нраву приходилось ее полукровное происхождение – меньшинство на самом деле, в Иридиуме к полукровкам относились спокойно, беда только, что не все студенты до этого жили в столице и разделяли ее вольный дружеский дух. Были и те, кто с предубеждением относился к ее небогатым, но новым и качественным нарядам или громкому семейному имени. Даже планы на будущее становились камнем предкновения – Элизабет в любом случае ожидало хорошее место в городской больнице, даже не сдай она ни одного экзамена в конце года, родственники найдут способ обеспечить ей легкую жизнь.
Сама Элси до сих пор и не подозревала, насколько домашним и избалованным ребенком была, и это тоже не добавляло ей обаяния. У нее и у всех ее друзей до сих пор было все, чего только могут пожелать дети, в голове не укладывалось, что у кого-то может не быть ни родителей, ни крыши над головой, не говоря уже о полном игрушек сундуке в собственной комнате. Конечно, Элизабет знала, что так бывает, но плохое она видела лишь на страницах книг, и оно всегда принадлежало какой-то вымышленной жизни, с которой больше нигде не столкнешься. В ее же мире не существовало ни серьезных потерь, ни болезней, ни увечий – в иные дни Джонатан Гринграсс возвращал людям по нескольку утерянных конечностей, а то и воскрешал мертвых (иногда по предварительной договоренности, но чаще «работу» приносили маги министерства, а то и забрасывали целителя порталом куда необходимо). Даже смерть не казалась непоправимой. С самого детства она видела прямой путь к жизни, которую хотела иметь – крепкая семья, магия, любимая работа и счастье в глазах излеченных.
А жизнь оказалась совсем другой. Сестра со временем сосредоточилась на магии воздуха и огня, не проявив никакого интереса к семейному делу, и стала больше времени проводить с новыми друзьями. Учеба в самой академии – долгие часы теории и зубодробительные тома – не давалась с той же легкостью как  необходимые для поступления основы, и Элизабет проводила дни напрлет в библиотеке чтобы только справиться со списком литературы. Больные, как уже было сказано, не всегда ценили ее помощь и часто вообще не хотели ее. Еще больше студенты не любили ее попытки останавливать драки и дуэли, ведь «теоритически возможные ранения вообще не дело лекаря, пока они не становятся реальными, а потому госпоже будущей целительнице лучше погулять где-нибудь минут пять, а потом ей наверняка найдется занятие». И ей все еще нельзя было помогать в больнице, хотя и очень хотелось наконец показать все то, чему учили ее маги жизни в академии. Отец настоял, чтобы Элизабет полностью сосредоточилась на учебе, и она как и всегда послушалась.
Когда Элси поняла, что справляется с бешеным темпом обучения в Аклории, и задания уже не отнимают все ее время, настало время подумать об овладении следующей стихией. Она выбрала изучение стихии разума и о своем решении не пожалела ни разу. Открытие дара произошло совершенно случайно и так тривиально, что сама Элси бы могла его и не заметить, не окажись рядом знающего преподавателя. Подумаешь, разозлилась, что пациент пытается всеми силами откреститься от поддерживающих и усиливающих чар перед дуэлью, мол, так будет не честно и непонятно кто сильнее. Она сумела внушить особо упертому студенту если не желание принять помощь, то хотя бы согласие с ее аргументами. А оказалось-то, что это не аргументы были убедительны, а неконтролиуемое пока воздействие новой для девушки стихии... Магия разума в целительстве веками использовалась как анестезия, и сочетание стихий жизни и разума считалось удачным для целителя. Правда, зачастую после анестезии магу могло не хватить сил на действительно серьезное ранение, поэтому в одиночку и тем, и другим сразу редко кто занимался. Но Элси в глубине души чувствовала, что у этого искусства куда больший потенциал в целительстве, чем принято полагать. Да хоть истеричных «умирающих от укуса пчелы» успокаивать!
За шесть лет в академии у нее так и не появилось близких друзей, и огорчение от этого затмевало даже высокие оценки (Элизабет была одной из лучших на курсе, что стоило ей немало времени и усилий). Она осталась в Аклории на дополнительные два года и всерьез думала о продолжении обучения уже у сильфид в Левиане, что все как один советовали ей профессора. Но ехать одной в эльфийский лес было страшновато, ведь до сих пор она всего-то один раз выбиралась за город искупаться в реке с большой студенческой компанией, да и там все время просидела на берегу – плавать не умела. 

*   *   *

Кто-то в паутину религий попался,
Кто-то бредит пришельцами с Марса,
Я пряду свою тонкую нить...
Кто-то открывает секрет мирозданья,
Кто-то борется с твердостью камня,
Я пряду свою тонкую нить...

16909-16915

Вскоре после окончания Аклории ее взяли в больницу помощницей целителя. Звучало это гордо, но на деле мастер скидывал на Элси все то, чем не хотел или не имел времени заниматься сам. Походы в аптеку за травами и простешие лекарственные зелья, что не испортит даже такая неопытная девчонка? Конечно, да! Элси очень хорошо успевала в алхимии и на самом деле могла варить и более сложные составы, но мастер предпочел оставть ее на длительном испытательном сроке. Зато он же научил полуэльфийку высаживать самые необходимые травы в горшки на подоконнике и ухаживать за ними, чтобы иметь иметь их под рукой в случае чего. Оказалось, маг жизни в садоводстве немногим уступает магу природы и делиться жизненной энергией с растениями сожнее чем с живыми существами, но вполне возможно. Еще Элси лечила детей – для мастера они были слишком шумными и порой увертливыми, а девушка скоро научилась подманивать их леденцами на палочке и быстро лечить, пока те не унеслись искать новых приключений. Хуже было, когда те болели по-настоящему и смотрели вокруг большими усталыми глазами. Тогда Элси оставалась с ними в палате на ночь и читала сказки или даже создавала иллюзии того, что им хотелось бы увидеть – рыцарей в сверкающих латах, корабли и драконов, короны и платья как у настоящих принцесс.
Хуже всего были люди, готовые умереть от первого же сквозняка, желающие лечить опаснейшую болезнь, которая себя еще никак не проявила, но наверняка затаилась где-то под сердцем и только и ждет момента! Были и люди, жаловавшиеся на боль и недомогание, которых на самом деле не было, и дающие советы как и чем их нужно лечить. Люди, которые одним несчастным утром не находили в себе желания жить и прежней бодрости и вставали в очередь, дабы поинтересоваться, что у господ магов найдется от внезапной старости и для поднятия настроения. Элси не упоминала, что она на самом деле старше большинства таких страждущих, для полуэльфа возраст имеет совсем другое значение, но всерьез задумалась о том, что некоторым людям нужно лечить голову, а потом уже все остальное. А вот мастера больше всего раздражала другая категория: те, кто не приходил к врачу до последнего надеясь на цельтельную силу природы или ссылаясь на нехватку времени или денег на лечение.
- Знала ты, девочка, что в прошлом веке в Кардосе едва чума не началась? Рабочим недосуг было по больницам ходить, все дома отлежаться пытались, вот и отлежались, два квартала пришлось спалить, чтоб зараза дальше не пошла.
Элизабет была уверена в своих силах и знаниях, но несмотря на это, лечить самостоятельно ей не давали – всегда и только под присмотром мастера, если, конечно, раны не были признаны им пустяковыми и не заслуживающими внимания. Ну и зимой, когда рук не хватало на все бронхиты, обморожения и воспаления легких, которые всегда в изобилии находились в беднейших районах города. Такие больные предпочитали искать исцеления в храме Инноса, не из религиозных верований, а потому что благословение его жрецов не стоило денег, за что мастер в шутку называл священников конкурентами. Элизабет знала, что на самом деле он до умопомрачения рад их существованию – иногда люди склонны были считать банальнейшую простуду происками темных сил и советы врачей побороть темные силы не помогали. Доходило до смешного, Элизабет приходилось просить знакомую послушницу Кейтару давать приходящим как можно больше воды (святой, живой, вообще любой) для облегчение той же простуды и добавлять в воду лимон для приходящих моряков для профилактики цинги. Из рук врачей целебные зелья были подозрительны и вредны для здоровья, в руках жрецов те же зелья становились панацеей для особо религиозных пациентов.
Послушница в храме Инноса стала ее первой настоящей подругой. Кейтара заинтересовалась шитьем и скоро смогла раздавать бедным простую, но добротную одежду своего изготовления. Выражалась она немного высокопарно, но вместе с тем Элизабет никогда раньше не встречала человека, в котором было бы столько добра и внутреннего света. Девушка стала чаще бывать в центральном храме Инноса. Атмосфера этого места вселяла надежду и уверенность, на его жестких деревянных скамьях легче думалось о жизни в целом и забывалось, что пора бы, пора ей стать целительницей, а не только помощницей.  Не то чтобы ей не хватало работы или она не считала важным то, что делала для своего мастера, но Элси знала, что способна на большее. Она бы тоже носила брошь в виде ветви с серебряными листьями и ягодами из лунного камня – девушка всегда невольно улыбалась, когда вспоминала, как Дин, по рассказам отца, так старательно подмигивал Гринграссу на собрании утверждения регалий, что сборище умудренных жизнью магов выбрало именно тот эскиз, что когда-то понравился Элси... Она уже могла бы состоять в Ордене Белого креста как ее отец и мастер и помогать тем, кому помощь нужна уже сейчас, кто не может ждать своей очереди, чтобы попасть к достаточно квалифицированному магу...
Но мастер все приносил ей книги по анатомии и медицине, которые Элси уже и до него зачитала до дыр, и полевые дневники практикующих врачей, содержащие до сих пор неразгаданные медицинские загадки и удивительные случаи. Трактаты о темных проклятиях, их влияниях и способах исцеления или в крайнем случае сглаживания последствий. Трактаты о благословениях и их опасностях, ведь воодушевленные магией воины порой забывали, что заемная сила может исчезнуть в любой момент и тратили ее так щедро, что не сразу чувствовали опасную усталость. Иногда Элизабет засыпала с этими трактатами, забравшись с ногами в кресло. Мастер заставлял ее тысячи раз варить  лечебные зелья из паучьей крови, подорожника и освященного мха, он покупал для Элси дорогие ингредиенты вроде жемчуга и крови гидры, чтобы девушка могла готовить и более сложные составы. Он оставлял ее в уголке приемной, чтобы Элизабет писала симптомы приходящих и ставила свои диагнозы, а потом указывал на ошибки и неточности.
Так прошло несколько лет, когда наконец мастер вручил ей в подарок набор серебряных инструментов (неожиданно в общем-то, ведь Элизабет умела пользоваться лишь своей магией, но никак не скальпелем и изогнутыми зажимами) и письмо с приглашением в школу целительства. Элси узнала на конверте почерк отца и была растрогана до слез – Джонатан Гринграсс был негласным куратором школы и приглашение это означало, что дела в ней наконец идут так, как виделось при ее основании.
- Только не старайся стать лучшим магом жизни, девочка, с нами ничего хуже и произойти не может. Пусть горячие головы соревнуются, у кого огненные шары больше и горячее, целителям не пристало мериться кто сегодня лучше а кто хуже. Мы все в сущности одно и то же, и делаем одно и то же – храним жизнь как умеем. Стань хорошей целительницей, потом сама поймешь, что большего и не требуется.
Конечно же, спустя секунду Элизабет рыдала на плече старика как какая-нибудь сопливая девчонка и не могла остановиться. Лишь десятилетия спустя она поняла, что мастер каким-то образом научил ее большему чем вся магическая академия, научил чему-то, что не прочтешь в книгах и не ответишь потом на семинарах.

*    *    *

16916-16921

- Мое имя Арен Дэй-Тар, - высокомерно произнес темный эльф – и откуда только взялся здесь в школе? – и сегодня же вы все, чистюли, меня возненавидите. Заранее предупреждаю, дверь находится в другой стороне зала, воспользоваться можете в любой момент, но вернуться, - он криво усмехнулся, - только если мне во сне явится знамение от богини.
Темный эльф с той же кривой усмешкой сорвал ткань с длинного стола, открыв лежащий под ней труп. Мужчина, человек, совсем еще не старый и со следами колотых ран на груди. Элси поежилась. В морге кроме нее находилось еще пять человек и один эльф, желающие проходить обучение, и кажется, только эльф понимал зачем именно они сюда пришли. Остальные с недоумением перешептывались, на что преподавтель не обращал никакого внимания, у эльфа же нервно подернулся уголок рта. Хотя, может, он всего-то невзлюбил темного собрата. Дэй-Тар подманил Элизабет движением руки.
- Как устроено человеческое сердце?.. Мне неинтересно твое имя, отвечай на вопрос!
Элизабет вздрогнула, но объяснила. Грубый, высокомерный преподаватель нравился ей все меньше и меньше, но ненавидеть его девушка была пока что не готова. Строение сердца в общем-то простой вопрос, он в любом анатомическом атласе есть. Она бы и нарисовать могла, если бы пришлось. На середине ответа ее перебили:
- Отлично, теперь достань мне его.
-Ч-что?
- Достань мне его сердце, давай, он не будет сопротивляться, - Дэй-Тар указал на тело на столе. – В чем дело? Ручки боишься запачкать? – он взвесил на ладони длинный нож и передал его Элси, та взяла дрожащими руками.
Дэй-Тар с отвращением покосился на кольца на ее пальцах, и полуэльфийка тут же дала себе зарок на его занятия с украшениями больше не приходить. Элси не понимала, что происходит. Он должен был учить их лечить людей, лечить живых, а не резать трупы! Она знала все, буквально все о строении тел разумных существ, она наизусть заучила главные параграфы и знала, чем и как лечить болезни сердца. Да, ей не приходилось держать в руках настоящее сердце, только искусный макет из папье-маше, комок глины, смазанный мучным клейстером и оклееный крашеной бумагой. Но магу жизни и не нужно вскрывать пациенту грудную клетку! Это немыслимо и непредставимо!
Тем временем единственным, кто не отшатнулся в ужасе от предложения достать сердце, остался светлый эльф (Элизабет вдруг показалось, что тому на самом деле несколько больше чем триста лет, которые она ранее дала тому на глазок). Он сам взял нож со стола и сделал первый надрез внизу живота. Элси заметила, что нож оказался тупым – специально, что ли? – и не резал, а скорее рвал плоть. В следующий миг ее стошнило, и двое парней вынесли девушку на свежий воздух. Остальные особого восторга не испытывали, но и в обморок падать не спешили. Первое испытание было пройдено. Всеми кроме Элизабет Гринграсс.
- Я слышал, твоя магия лечит любые раны и любые болезни. Месяц назад ты вернула мельнику руку, это так? – лениво поинтересовался Дэй-Тар.
Элси молча кивнула. Чему она научилась за две недели так это иррационально бояться темного эльфа, в ее глазах он больше походил на чудовище чем на целителя. Как же Элизабет жалела о годах ученичества у своего доброго, мудрого мастера!
- В таком случае это единственная причина, по которой я еще не выставил тебя за дверь. Что ты можешь знать о работе лекаря, девчонка?! Ты вылечишь четверых, пятерых, вернешь одному руку, второму зрение, и они выпьют тебя до капли, и они будут идти и идти с новыми порезами, ядами и проломленными черепами, а ты будешь пить восстанавливающие магию зелья и снова лечить, лечить, лечить... Но однажды твои зелья закончатся, и закончатся силы, и вот тогда-то к тебе внесут бредящего, истекающего кровью солдата. Он будет медленно умирать у твоих ног, пока вокруг будут толпиться другие – со сломанными ногами, кислотными ожогами, и все будут смотреть на тебя как на спасительницу, как на высшее чудо. Что ты будешь делать тогда, волшебница?
Элси со страхом уставилась на темного эльфа. Ей всегда хватало сил для исцеления, всегда! Любые раны, любые болезни и хвори, лишь бы пациент был все еще жив, а уж она сумеет поспорить за него со смертью!
Что она будет делать?
Что она будет делать?..
- Сейчас ты спустишься в морг и найдешь в теле нашего нового гостя орган, пораженный темным проклятием. Ты скажешь мне, как называется это проклятие и как скоро оно привело к смерти, - зловеще заключил темный эльф. – А уже завтра ты забудешь о магии и будегь останавливать кровь, зашивать раны и складывать кости с помощью ткани, палок и кипяченой стали, чтобы идиоты, лезущие под мечи и булавы хотя бы доживали до момента, когда не ты так кто другой сможет их вылечить.
Арен Дэй-Тар был последним разумным, которого Элизабет Гринграсс заподозрила бы в отношении к медицинскому делу. Темный маг и истовый поклонник богини тайн, он запрещал унимать боль (потерпят, не сахарные, в следующий раз будут лучше думать), запрещал использовать на своих уроках магию и зелья (иначе эти тупицы решат, что им в тот же день залечат любые ранения, что бы они ни натворили, и значит, можно бросаться в бой без оглядки), более того, он прямо не рекомендовал начинать лечение немедленно по всем вышеперечисленным причинам. Нельзя сказать, чтобы его методы не работали, собственно, на второй прием к Дэй-Тару никто не приходил, и пациенты его начинали куда внимательнее следить за собственным здоровьем. 
После пары тихих истерик над трупами в морге Элси провела вскрытие сама, следуя советам темного эльфа, под аккомпанемент насмешек и издевательств. Через неделю у нее уже не дрожали руки. И Дэй-Тар очень хвалил ее стежки – кто бы мог подумать, как она будет использовать умение обращаться с иглой! – так быстро и аккуратно не у каждого профессионального лекаря получалось. Правда, когда Элси пришлось показать свое умение на живом человеке, руки у нее снова дрожали, и то, что пациент стонал будто его режут на кусочки совсем не помогало. Нестерпимо хотелось излечить его магией или хотя бы уменьшить боль, но наставник обладал сверхъесественным чутьем на магию и за самоуправство мог выгнать с практики на несколько дней. Элси вновь и вновь ловила себя на том, что пытается не плакать, не плакать, не плакать, и совала больным в карманы записки с адресом учителя или отца. Ей все казалось, что она делает недостаточно, что идет на поводу у жестокого темного вместо настоящей помощи, которую могла бы оказать как волшебница.
Через три года их перебросили порталом к границе орочьих степей на первую летнюю практику. Элси была счастлива как никогда: мягкие травы выше пояса, насыщенное течение жизни вокруг, еда с костра и главное – Ллиорель, светлый эльф, будущий коллега и первая любовь. Элизабет забыла думать о прошлом, о будущем, о школе, ей просто хотелось, чтобы лето не заканчивалось никогда. Чтобы были вечерние костры, объятия и поцелуи, одна на двоих комната в бревенчатом домике у небольшого гарнизона, совместные прогулки и завтраки... Арен Дэй-Тар, естественно, поехал с ними и глядеть на его унылое лицо тоже было радостно: темный эльф был последним, кто мог бы порадоваться хорошей погоде, яркому солнцу и летней жаре, но место для групповой практики выбирал не он. Наставник стал еще злее, требовательнее и язвительнее, вот только Элси это теперь ни капли не заботило. Устроив своеобразный бунт, девушка лечила гарнизонную ребятню магией жизни и даже сама приняла роды у жены кузнеца, чем особенно гордилась. Она пыталась научиться готовить для Ллиореля и они вместе смеялись над тем, что получалось, он учил ее плавать и держаться в седле, по утрам смотрел, как Элизабет плетет косы перед зеркалом...
... Элси зажимала ладонями рваную рану на бедре лейтенанта. Рана сама по себе была нехорошей, не хватало куска плоти и была разорвана бедренная артерия, кровь туго толкалась в ладонь, в голове шумело и все вокруг расплывалось.
Сейчас она осознала свою ошибку, но что в этом толку, когда сделать уже ничего нельзя?! Отряд орков напал на патруль почти у самых ворот, и как же глупо получилось, что дежурного мага убили метательным топором, а остальные просто не успели сорвать призыв орочьего шамана. Победа досталась людям только благодаря численному перевесу и отчаянной храбрости солдата, державшего горящий щит перед двумя гарнизонными магами. Что именно те сделали Элси не поняла, хотя наблюдала множество дуэлей в Аклории (с официальных тренировочный дуэлей магов жизни не выгоняли, мало ли что), раздался резкий грохот, земля содрогнулась, и боевая пятерка орков куда-то пропала. Это Элси помнила хорошо, после боя она лечила тому солдату почти до костей сожженную руку, не представляя, как он все-таки удержал щит.
Ее трясло от шока и страха, все вокруг происходило так быстро, что девушка совершенно растерялась и совсем не знала, что ей делать. Загорелся навес и мимо пронеслась обезумевшая от страха лошадь, кто-то оттолкнул Элси с пути животного и громко велел тушить пламя, пока то не перекинулось на жилые бараки. Видимо, маг воды его услышал, потому как рядом лопнула огромная бочка и вода вместо того, чтобы впитаться в землю, выплеснулась на навес, задев полуэльфийку. Мигом промокшая и замерзшая она использовала все что могла из арсенала магии разума для прояснения сознания и бросилась к раненым. Рядом возник Ллиорель, вооруженный двумя мечами, и, хвала Инносу, на вид не пострадавший, помог оттащить в сторону захлебывающегося кровью лейтенанта – легкие были пробиты двумя стрелами сразу. Эльф вытащил стрелы со сноровкой, выдающей немалый опыт, но единственным магом жизни в группе была Элизабет и лишь она могла поставить воина в строй достаточно быстро. Целительская школа Иридиума делала упор на практические навыки, а не магию, и обладание хотя бы одной потенциально исцеляющей стихией в требования к поступлению не входило.
Здоровый лейтенант тут же с боевым кличем отсек голову орку, даже не вглянув на целительницу. Вокруг смешивались в затянувшийся кошмар крики и ржание лошадей, огонь и кровь, лязг и треск, едкий дым и... и все закончилось. Ее хватали за руки и подол платья, тянули к раненым и умирающим, и полуэльфийка щедро раздавала целебные прикосновения, исцеленные отходили, но на их место вставали все новые и новые солдаты, зажимающие руками раны на животе, вытирающие залитые кровью лица, неспособные подняться без помощи товарищей... Элизабет окружили со всех сторон, чужая боль билась в виски, слышны были только стоны, проклятья, судорожные хриплые вздохи и крики сержантов, пытающихся организовать хоть какое-то подобие порядка вокруг целительницы. Элси запоздало сообразила создать над группой эгис Фреи, чтобы немного подлечить даже тех, кто не мог дотянуться до нее и до кого не могла дотянуться она. Скоро в глазах потемнело, боль, пульсировавшая в висках, словно проломила череп, девушка медленно осела на землю. Усталость была внезапной и такой сильной, будто она весь день карабкалась в гору в неудобных туфлях, чтобы потом скатиться с этой же горы, подвернув ногу. Солдаты не сразу поняли, что происходит, и продолжали тянуть руки и трясти ее за плечи, все еще надеясь на скорое излечение, пока Дэй-Тар после пары пинков самым настойчивым не выдернул девушку из толпы. Облил еще одним ведром холодной воды, влил в вялую девушку горький травяной настой и отправил перебинтовывать раны. Элси по-прежнему ничего не соображала, но муштра злого эльфа въелась в нее крепко, и руки делали перевязки со скоростью и мастерством, не зависящим от капризов головы. Голова, кстати, разболелась после настоя еще больше, зато усталость отступила.
Вот она рвет какой-то кусок линялой синей ткани, бинтов и чистой воды уже не хватает... Вот подает Дэй-Тару инструменты и стягивает руками края раны, чтобы мастеру удобней ее зашивать, а человек под ней дергается и вопит, и пытается вырваться, но его держат еще двое – потому что анестезии нет и не будет, Элси не хватит даже на простенький гипноз, и зелья уже закончились...
... вот она зажимает ладонями порванную артерию на бедре лейтенанта. Тот давно не приходит в себя, и темный эльф уже даже не хочет к нему приближаться, но и ее оттащить не пытается. У лейтенанта на камзоле две дыры в тех местах, куда попали стрелы. От ран не осталось ни следа, ни малейшего покраснения на бледной коже, но что толку, если не прошло и часа, а человек снова при смерти?
Теперь Элизабет знала, что ей не нужно было использовать магию, чтобы успокоить себя. Какие-то крохи, капли, но как знать, может, именно их и не хватило, чтобы убедить лейтенанта дожить до утра, когда она могла бы полноценно его вылечить. Вместо того, чтобы работать и наложить на солдат узы или ввести всех в ритм, она повела себя как нежная барышня и потратила силу на себя.
Почему Дэй-Тар не говорил им, что бывают раны, которые не зашьешь иглой, нельзя и пытаться, которые лечатся только магией и хорошо бы иметь хоть немного этой магии про запас, если нет под рукой восстанавливающих зелий? Почему боевой отряд орков пошел в сторону их гарнизона, он ведь намного южнее основных точек конфликта? Почему ей – ей, гордости и надежде Гринграссов! – не хватило сил спасти всех? Почему не хватило сил спасти именно этого человека, которого она же вытащила чуть ли не с того света немногим ранее и который все равно умирал у нее на руках? Еще минута и еще, резерв восстанавливается, жаль, что недостаточно быстро, еще минута, и лечение – пустяковое, чтобы хоть до утра дожил, - станет возможным... лейтенант перестал дышать, и Ллиорель унес слабую и безучастную ко всему Элизабет в дом.
Два дня она отказывалась вставать с кровати. Свернулась клубочком под одеялом и впала в тупое сонное оцепенение. Она лично вылечила больше двух десятков человек за минувший день, некоторых вытащила из лап смерти в последний момент. Она помогла многим даже лишившись маны, но думала о тех, кого спасти не удалось. Перед рассветом открылись порталы и пришли еще два целителя, так что скоро все были поставлены на ноги, но, как потом рассказывали, новоприбывшие не лечили все и всех, только самые тяжелые ранения от шаманской магии и сложные переломы, требующие месяцы для полноценного восстановления. Осмотрели зашитые и перевязанные практикантами раны, подлечили особо глубокие или воспаленные, затем ушли таким же порталом.
Вечером второго дня Ллиореля у ее кровати сменил темный эльф.
- Ты не справилась, - медленно проговорил он. – Ты ничего не сделала как надо, ты делала не то, не там и не тогда. Не догадалась наложить узы, слишком поздно потратилась на щит, наконец щедро лечила всех, кто оказывался поблизости без оглядки на серьезность ранений, - перечислил он. – Магией ты владеешь неплохо, признаю, но в первой же сложной ситуации потерялась как котенок. Сиди ты в своем чистеньком кабинете в городе, ничего бы не случилось: исчерпала запас – выпила зелье, вечером пошла спать, с утра вновь готова к работе. Исчерпала запас в бою – вылечила на пару легких порезов больше, - оглянуться не успела, а на чью-то смертельную рану сил уже не хватает. Какой бы сильной волшебницей ты ни была, когда приходит война, на всех магии не напасешься... Я ведь предупреждал. Осматривайся, жди, останавливай кровь, расставляй приоритеты. Боевой целитель – да какой из тебя, девчонка, боевой целитель?! – умеет оценить обстановку. А хороший командир заранее скажет, кого поддерживать в первую очередь, а кого лишь бы до конца боя живым довести.
Разум и логика подсказывали, что проклятый темный был прав – распыляя силы, она вылечила множество ранений, но на всех даже ее дара не хватило. Выжидать, лечить только самых тяжелых, кто не доживет до конца боя без ее помощи? Что-то внутри упорно отказывалось подчиняться разуму и логике. Темный был практиком и профессионалом, но никак не магом жизни. Элси не видела магию в его исполнении, но подозревала, что тот практикует искусство тьмы и проклятий. Он не понимал, что в ней как и во всем живом течет одна и та же река, и ее нельзя приостановить или направить в новое русло.
Элси молча натянула одеяло на голову. Какой из нее, девчонки, боевой целитель?

Отредактировано Elsie (2017-04-13 11:48:47)