Ранее утро "10" июня 17087 года.
День обещает быть солнечным, воздух пахнет застоялой болотной водой и местными травами.

Утро не предвещало чего-то кардинально нового. Только вернулся отряд разведки – за гордым названием скрывалось два человека, один из которых имел только общие представления о своей деятельности – и доложили о том же, что Альфарий слышал уже не в первый раз: никаких следов подготовки нападения, попыток выход на контакт не имеется, инквизиция не обнаружена. Магическая силы Ордена, обычно подстраховывающая разведчиков в их непростом ремесле, в настоящий момент отсутствовала, задействованная в поисках возможной работы в окружающей сумятице нынешнего состояния Империи. Из-за палатки, тем временем, раздался окрик Омегона

- Стойка шире! Бездна тебя поглоти, парень, меня бы так нежно резали. Сильней, размахнись шире! Х-ха! Вот так, запомнил? Давай.

Рыцарь занимался тренировкой выживших представителей Ордена уже не первый день, и случайные зрители становились либо участниками учений, либо получали не менее важные поручения. «Нет ничего хуже безделья. Пусть времена не лучшие, но расслабляться не стоит,» - заявлял старый вояка, не забывая, конечно, применить это и к себе – десятник кой-чего смыслил в охоте, так что порой выходил в лесок с арбалетом, всегда обеспечивая свежую мясную похлёбку для отряда. Этим утром, похоже, обучение всё же оказалось важнее.

- Х-ха… Так, сэр Омегон?

– Что-то в этом роде, Пэл…

- Ладно, оружие на стойку. Разведка отчиталась, пора и нам с командиром потолковать. Остальные – продолжать! – Мужчина с юношей показались из-за палатки где-то через минуту после этой фразы, демонстрируя себя во всей красе.

Омегон, на полголовы возвышающийся над Альфарием, был крепко сбитым мужчиной, чьи виски только-только коснулся иней прожитых лет. Взгляд был тяжёлым, и где-то в глубине бездонных карие озёр плескалась затаённая сила и холодная решительность. Как и обычно, рыцарь был одет в лёгкий комплект брони. Сколько не пытались убедить мужчину в полной безопасности укрытия, он упрямо отказывался снять кольчугу и плотные штаны из кожи, обливаясь потом в жаркий полдень. Пэл на фоне бронированного здоровяка выглядел совсем безобидным и хрупким юношей, едва достигая макушкой уровня предплечья, но и в его облике угадывался будущий воин: лицо, некогда обладающее аристократически тонкими черточками, закалилось в последних бедствиях, стало острым, осунувшимся. Руки, как можно было заметить, больше привыкли к мечу, а на левом плече располагалась окровавленная повязка.

- Командир, - кивнул Омегон, после чего сразу приступил к делу, оставляя вступление, - Пэл вернулся. В Югосе намечается какие-то движения, так что Т'Мир может что и найдёт для нас. Только распоясалась там шпана без меры, отчего и отряды стражников, как можете заметить, усилили бдительность, – я сам ошибся, сир – юноша торопливо прикрыл рану рукой, - зато удалось достичь большего, чем ожидал. Позволите? – Пэл, всё ещё разгоряченный тренировкой, буквально дрожал от нетерпения как-то показать свою пользу командиру, а потому протянул Альфарию письмо ещё до разрешения, заслужив недовольный взгляд Омегона. Письмо, за некоторым исключением, выглядело насквозь обычным, только вот родовая печать… Де Кэссель явно видел его раньше. Но где?

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-06-27 04:53:09)

Омегон с молчаливым упрямством воспринял отповедь командира, ни словом, ни видом не выказывая какой-либо возмущения. Возможно, в его взгляде даже прочиталось одобрение, хотя на этот счёт говорить было сложно. Чего, в свою очередь, здоровяк не мог понять, это отсутствие ясно установленных обращений в Ордене. Прошагав армию от самого низа до текущего положения, для него титулы и звания были словно бы воздух, без которого воин не мог существовать. Он не вкладывал в это каких-то сложных идей, не пытался осознать необходимость существования явной или фиктивной вертикали, но сам факт определённости лидера и последующих ступеней Омегону требовался. Даже обращение к себе, как "рыцарю" и "сэру", Омегон определил только из необходимости выделить свой статус, не обращаясь к идеям имперского института рыцарства. А потому ответ мужчины был неизменен, - да, командир. Подобное не повторится, - вояка, вроде, даже вытянулся во фронт, нависая над стоящим рядом подростком несокрушимой глыбой.

Пэл отреагировал острее. В его глазах мелькнула злость и обида, правая рука сжалась на ране, но алая струйка крови вскоре отрезвила подростка, да и внимание Альфария было сосредоточено далеко не на беседе, - да, командир, - глухо повторил юноша, склоняя голову перед сказанным. Впрочем, это было не так уж и важно...

Печать, при рассмотрении, оказалась более, чем знакомой, хотя она пришла из того времени, которое было словно бы в иную эпоху - то был герб Сареллов, ленников рода де Кэссель. Пять или шесть поколений назад глава семейства Сарелл оказался в достаточно сложной ситуации, когда ему было предъявлено поклонение тёмным силам. Никакой конкретики от стороны обвинения не последовало, но этого оказалось достаточным, чтобы уважение к этому роду со стороны других благородных стало стремительно падать. В конечном итоге суды разорили Сареллов окончательно, и те, кто ещё решился сохранить за собой родовое имя, перешли в подчинение других родов, в том числе к де Кессель. Что больше всего вынудило задуматься и встрепенуться - Маграт Сарелл был старым "другом" - если так можно сказать - Альберта де Кэссель, и, помнится, порой присутствовал при рассказах о демонах. Только вот после казни Альберта Маграт исчез, словно его никогда и не было.

После вскрытия конверта удалось подтвердить идею о том, что письмо писал минимум знакомый Альберта - на первой строке присутствовал один из оккультивных символов, который встречался в известном Мяснику мемуаре. Сам по себе символ давно утерял своё ритуальное значение, но он с успехом используется для опознания "своих", посвящённых в таинство. Подобное сложно было назвать простым совпадением, и текст удостоился пристального внимания. Что сразу показалось странным - писал его явно не один человек. Цвет чернил, стиль написания, даже манера речи скакали от предложения к предложению. Составитель, похоже, страшно опасался оставить даже малейший чёткий след на самого себя.

Поэтому в самом письме не было ни имён, ни даже намёков на личность составителя. Тем не менее, пишущий в мягкой форме настаивал на том, чтобы встретиться в установленном месте "для важного разговора, касающегося вашей потаённой цели" и "готов поделиться сведениями, чья ценность несомненна". Место встречи было обозначено на вложенной карте, и располагалось оно не так уж далеко от текущего положения орденского лагеря. Этот факт также вызывал определённые вопросы касательно информации, что была в руках пишущего...и кто её вручил.

Пэл: Могу я внести некоторые пояснения? - аккуратно уточнил юноша, успевший справиться с своим кровавым ручейком путём перевязывания повязки. Кроме того, Пэл, похоже, хотел вручить ещё пергамент, который уже не обладал какими-то отличительными признаками.

Юноша буквально засиял от слов Альфария, на какое-то мгновение забывая и о ране, и о всём мире вокруг, пока аккуратный кашель Омегона не вернул его на грешную землю. Спохватившись, Пэл опустил рвущиеся с языка слова благодарности и приступил непосредственно к сути.

Пэл:- Как вы и приказывали, нам с Т'Миром удалось сбить следы. Вот, с поискового листа, - пергамент перекочевал в руки Альфарию. То была обычная листовка с обрывами по краям - похоже что Пэл срывал её в спешке - на которой неровными корявыми буквами было написано о том, что злобные бандиты с Альфарием во главе, которые поклоняются демонам, уже второй раз ограбили судно на Ристеле, и их логово, скорее всего, располагается на острове Малом, что севернее Югоса. К поимке приглашаются наёмники, готовые постоять за спасение мира от Зла, и прочие завлекающие эпитеты. Всё завершалось печатью местного управляющего, - эту я сорвал у божницы Инноса. Похоже что и они купились, - Пэл словно бы выплюнул местоимение, не желая конкретизировать термин. К счастью, мужчина помнил, что "Они" для Пэла - храмовники и паладины Инноса. Доподлинно неизвестно, что было причиной, но дед юноши как-то поддался "наветам" жрицы Огня и отрёкся от "нечестивого" сына, лишая того право на род и герб. Времени с той поры утекло не мало, но для юноши свет Инноса до сих пор был раздражающе-ярким, и вызывал искреннее желание растоптать его источник.

Пэл: - И... Про письмо. Я забрал его у неизвестного мне посланника, никогда раньше Т'Мир с ним не работал. И действовал тот крайне осторожно: сперва он подкинул к нам в дом записку, где с ним можно встретиться, и место выбрал одно из самых надёжных. Я вроде подстраховался, когда шёл к нему, но... - Рука вновь коснулась раны, - стража как-то нашла нас. Только вот ожидали, что встретят там двух рослых мужчин, вот и промахнулись в потёмках, болт только царапнул мякоть плеча. Но важно другое - перед нападением мы успели немного поговорить. Тот человек потребовал, чтобы вместе с письмом я сказал вам несколько слов. Если точно, то... Ам,хмм... "Гримуар Альберта, Якорь Ишранкоха", вот, - юноша замолчал, потому как для него это сочетание слов не значило ничего, когда в памяти де Кэссэля всплыла ещё одна зацепка. Якорем традиционно именовался некий предмет, через который демон может взаимодействовать с этим миром. Чаще всего он использовался для разговоров, но то была лишь верхушка пирамиды истинных возможностей. Кроме того, припоминался и демон Ишранкох, подробности о котором стоило поискать в книге или постараться вспомнить самому, - потом ещё... "За ним охотятся и те, и другие", да. Большего он сказать просто не смог, - Пэл виновато развёл руками, словно бы в этом была его личная недоработка, - и я не хотел говорить об этом, но сир Омегон настоял... Мне кажется, что тот мужчина смог выйти на вас только отыскав меня. И печать дяди на письме... Но он уже как год в бегах. Не понимаю... - Пэл вновь прервался, захлопнувшись как устрица, которой надавили на больное место. Сейчас, как и прежде, юноша не спешил раскрывать своё прошлое.

Юноша, погрузившись в болезненные воспоминания, не приметил горящий взгляд своего командира. Омегон, напротив, ясно заметил этот признак верного направления, едва заметно кивнув головой. Слова Альфария подействовали на юного Сарелла отрезвляюще, позволяя ему вынырнуть из омута памяти.

Пэл: - Принадлежал, - потерявшись, поправил юноша, - да, вы правы, это довольно…необычно, – похоже что о славном прошлом своего рода Пэл практически ничего не знал, особенно про подробности довольно запутанной генеалогии. Что, собственно, и не удивительно – о своих долговых обязательствах многие представители дворянства стараются сокрыть от потомков, тем более от отречённых, у которых кроме мечты о возвращении ничего и не осталось. С другой стороны, родители могли просто не успеть поведать пареньку об этом.

Не без труда управившись с терзающими душу растерянностью и радостью грядущего посвящения – пусть и бесконечно далёкого, но уже вполне реального – Пэлагель с готовностью ответил, - да, командир, я справлюсь, – к вопросу о втором «шпионе» юноша задумался, беззвучно пошевелив губами. Это длилось недолго, и через несколько мгновений доклад закончился:       

- Т’Мир сказал, что ему не нравится тот след, которые оставили мои преследователи, и он собрался его проверить. Как просил передать маг, это вполне могли быть «гости его малой родины»…

Пэл: -…так что пока он задержится в Югосе. Это всё, командир? – Уточнил юноша, и после утвердительного ответа направился к палатке «поддержки», где заседал местный лекарь, совмещающий обязанности интенданта – бывший травник с Заросшего ручья Герамир. Омегон, по завершению опроса Пэла, неоднозначно хмыкнул.

Омегон: - Если позволите, командир… - Мужчина бросил прощальный взгляд вслед уходящему юноше, после чего переключился на Альфария, - Я подумал, что было важно  узнать про Сареллов, пусть это было весьма болезненным воспоминаниям для Пэла, – Омегон принадлежал к тому типу людей, у которых относительно других существует только настоящее и будущее, причём второе зависит лишь от общих целей и стремлений. Личную заинтересованность в чужом прошлом воин отметал в сторону, уважая тайны и скелетов в шкафу. Поэтому, наверно, он так легко сошёлся с Темиром, не смотря на кардинально разные точки зрения в иных вопросах, - признаюсь, это было несколько неожиданно, никогда не подозревал наличие родства между вами. Но это вторично, пока есть проблемы и насущнее, – воин замолчал, предоставляя инициативу главе Ордена. Судя по мерному постукиванию пальцев по рукояти булавы на поясе, Омегон уже обдумывал полученную информацию и пытался изыскать возможные варианты исхода для Ордена.   

Цели миссии: обновлены!

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-04-17 11:11:41)

Тишина… Многие боялись этого состояния, в своём бессилии мысли путая рабочее молчание с отсутствием смелости начать разговор. Омегон, к счастью, умел воспользоваться моментом, и , пока молчал Альфрий, сам не проронил лишнего звука, лишь с некоторым напряжением всматриваясь в пламя костерка. В определённый момент мужчина прекратил свой дробный танец пальцами, сжимая рукоять оружия всей ладонью. Фраза от мужчина разразилась в затишье подобно сухому степному грому, но Омегон, похоже, не растерялся, лишь скулы чётче прорезались на напряжённом лице.

- Ваша правда, командир. Пэл один из немногих кто сможет выдержать инициализацию, – кивнул рыцарь. Его собственный обряд прошёл в совершенно иной жизни Ордена, хотя повышение до доверенного круга мужчина получил, как то и следовало, на поле брани, вырывая у смерти и Богини Войны свой статус и положенную тому ответственность, - но его проблема глубже, чем у братьев Кракхов, - братья Кракхи были третьим и четвёртым сыном одного из маркизов севера, которые влились в Орден с целью прославить свой род, что характерно, на поле битвы. Как и многие другие северяне, Хигрун и Аварон были рослые, светловолосые и излишне увлечённые дракой как таковой, - воспитать из бешенного малолетка взрослого убивца – вопрос терпения и их собственных усилий, но с восторженным щенком этого не сотворить, потому что он сам не поймёт как он этого достиг. Пока Пэл не откажется от своей слепой веры, и все испытания, которые он переживёт, он пройдёт только ради вас, отказываясь от собственной силы. Вера в другого, как говорил наш капеллан, штука тонкая, и рвётся в неожиданный момент. Осознанное принятие целей Ордена выйдет надёжней, и я думаю, что это можно в нём взрастить, – подытожил Омегон, предлагая, тем самым, обождать с этим вопросом до лучшего времени. В конце концов, пока парень был в весьма подавленном состоянии после возвращения теней прошлого, чтобы можно было привлекать его к столь серьёзному шагу.

Письмо рыцарь выслушал со всем вниманием, как и Альфарий заострив внимание на символе, который выступал словно бы вводным словом. Омегону он был совершенно незнаком, но, как верно удалось рассудить, если уж это единственная отметка, то она несла в себе какую-то цель. Объявление о «новой банде» Альфария было встречено одобрительной ухмылкой – идея реализовывалась совместными усилиями ближнего круга, и в своей реализации затребовала немалую часть и без того скромных запасов.

- И те, и другие… Что-то мне подсказывает, что в нападении была причастна та самая «другая сторона». Чтобы стража да не попыталась захватить кого-то из поклонников тьмы живым, пока была возможность? Слишком расточительно, – мужчина покачал головой, - также меня беспокоит этот всезнающий составитель. Сколько лет книгу не видели чужие глаза? Если судить по словам, он словно бы читал её вот-вот, недавно…или обладает чем-то, что не даёт ему забыться. При этом, при всей своей осторожности, к нам обращается высокородный, безрассудно шлёпая свою печать для скрепляющего сургуча. Ещё и разноцветные чернила? Тонкая бумага? Высокопарный стиль? От этого за версту тянет богатством. Кто бы ни был наш «помощник», он не растерял своих средств. И всё же он желает обратиться не к крупным отрядам наёмников, а к проклятому инквизицией Ордену. Ещё и демоны… Дрянное дело командир, – заключил Омегон, дернув свой ус, - но отказываться не стоит. Коль скоро он смог выйти на нас и не сдал информации храмовникам, то стоит хотя бы выслушать прошение. Возможно, это наш шанс подняться, - губы тронула хищная ухмылка, - если позволите, я хотел бы взять Тормунда и сходить до указанного места встречи, – Тормунд был второй охотник и единственный смыслящий в своём деле разведчик лагеря, -  сомневаюсь, что проситель выбрал его случайным образом, так что хоть определим направление неприятных неожиданностей. Заодно проверим дальние ямы, лагерю пора переходить на «походную» снедь, – с согласием кивнул Омегон. «Походным» или «боевым» обедом рыцарь, по привычке, именовал особо сытный мясной обед из лесной дичи, позволяющий без особых затруднений отмахать классический дневной переход не отвлекаясь на другие приёмы пищи. То, как можно было понять, не только подготовка к переходу по указанному Альфарием маршруту, но и предупреждение будущих сложностей в целом, - свёртыванием и подготовкой отхода пока займётся Герамир, – обычно на подобные миссии с Тормундом отправлялся Т'Мир, однако по причине отсутствия мага Омегон вызывался сам. Впрочем, конечное решение оставалось за главой Ордена, так что рыцарь был готов приступить и к непосредственному указанию.

- О! И ещё, командир, - словно бы что-то вспомнив, добавил здоровяк, - если тот родственник Пэла всего год как в бегах, то парень может что-то да вспомнить о нём. Правда, захочет ли говорить, – не смотря на имеющийся след, рыцарь не был до конца уверен в том, что проситель и Маграт Сарелл, дядя Пэла, есть одно лицо, а потому не горел желанием допытываться у юноши на счёт этих подробностей.

Омегон, кивнув в знак понимания новой информации и согласия, отправился к ранее оставленной «тренировочной площадке», преступая к первому этапу подготовки отхода и собственной разведывательной миссии. Впрочем, это уже отошло на второй план, потому что некоторые ответы таит в себе только прошлое, а оно весьма ревниво относится к чужому вниманию.

Первое, на что удалось наткнуться в ходе чтения гримуара, это на информацию о якорях как таковых. По изысканиям Альберта выходило, что якорь может быть представлен минимум тремя различными видами, и каждый из них разительно отличается по свойствам друг от друга:

самым простым вариантом была фигурка с нанесённом на ней печатью демона-владельца, «стазис»-якорь. Он инертен к миру вокруг большую часть времени, «пробуждаясь» лишь в те моменты, когда «проведут обряд воззвания». Подобные якоря удобны тем, что в «спящем» состоянии они практически не демонстрируют признаков наличия инфернальной энергии;

другой был словно бы «наместник лорда на этой земле», когда некоторая сущность силы демона постоянно пребывает запечатанной в якоре. Подобная система позволяет демону непрерывно наблюдать за происходящим вокруг, общаться и слабо взаимодействовать с окружающим миром, насыщая пространство вокруг себя инфернальной энергией. Но, если якорь разрушить в момент его работы, демон лишается данной частицы силы, а потому эти предметы попадают только в самые надёжные руки;

наконец, о третьем типе автор писал лишь в форме намёков, определённо не сталкиваясь с подобным в своей жизни. Ссылаясь на некого другого исследователя, Альберт говорил про «малые врата», которыми может воспользоваться и не один демон, но с такими вещами можно столкнутся «в хорошо сокрытых от чужаков культах на территории Шедима».

Почему пришлось заострить внимание на подобном – Альберт потратил достаточно много сил на описание мер предосторожности по работе с якорями двух последних типов, и упомянул некоторые обряды, позволяющие «обратиться» к демону при «спящем» якоре, которые могут пригодиться в дальнейшем. Наконец, был описан простой способ определить тип якоря, с которым удалось столкнуться – достаточно приложить свою открытую рану к основной печати на якоре. Если при этом удалось ощутить нехарактерные для организма ощущения – «инфернальную боль ни с чем не спутать» - то перед вами, скорее всего, второй или третий тип. Точнее, увы, Альберт описать не мог, потому как работать с подобным ему не приходилось.

Якорь Ишранкоха, как подозревал автор, скорее всего принадлежал к первому типу, но описывать его приходилось «со слов Маграта, который, в свою очередь, узнал о нём от иных людей». Поэтому, как подозревал Альберт, «он может быть и иным».

Соответственно, о самом Ишранкохе было написано весьма скромно и информация была противоречива, так что автор оценивал свои изыскания по этому демону с значительной долей скепсиса. Демона то именовали «Великий», то «Тень былого», то просто «Двуличный». С ссылкой на другой источник, дядя Альфария неуверенно заявлял, что демон «противоречив в своих решениях, и сила его может быть безгранична для нас», но тут же поправился «если только под «силой» понимается не грубая мощь». Единственное, что автор заявлял более ли менее точно «Ишранкох хитёр, словно сотня демонов, и весьма требователен к своим последователям». Последним упоминанием об этом существе было то, что «Маграт нашёл след его якоря», но, судя по отсутствию упоминаний в дальнейшем тексте, получить на руки его так и не удалось.

Изыскания и записи затребовали некоторого времени, и когда Альфарий покинул свою землянку солнце уже щедро осветило землю, а голод, усиленный паразитом, волком вгрызался в плоть. Вместе с этим пришла не то чтобы мысль, но некое ощущение того, что решение отправить Омегона на миссию было правильным решением, пусть «отряд» пока и не вернулся с задания. Тем временем, появилась необходимость отыскать Пэлагея, который, собственно, не так уж сильно и скрылся – юноша помогал другому воину Ордену, копейщику из центральных областей Обуру, сложить снаряжение. Судя по сосредоточенному лицу, Пэл всё ещё переживал события утренних откровений, и пытался забыться в работе. На раненой руке уже сверкала чистотой новая повязка, наложенная, как можно было судить, умелыми руками интенданта.

Исследователи, сколько не бились над одним простым вопросом, так и не нашли ответа – есть ли у науки своё настроение либо любая из них требует холодного рассудка и горящего сердца? Достаточно ли просто осознать написанный текст либо требуется дождаться момента вдохновения? Увы, эта тайна не спешит приоткрыть свою вуаль, предпочитая работать из тени, появляясь из ниоткуда и лишь по своему желанию. Вот и сейчас, когда руки уже были готовы в ярости захлопнуть изученную вдоль и поперёк книгу, в память отпечаталась одна фраза «Ишранкох принимает достойных». Было ли то прямое указание к действию или лишь прозрачный намёк – неизвестно. В конце концов, то могла оказаться лишь игра сознания.

Впрочем, то было в прошлом, пора бы и поработать руками. Помощь пришлась весьма вовремя – Обур Инагор, как и следовало молодому бойцу, компенсировал отсутствие умения порывами молодости и настойчивостью; Пэлагею приходилось избегать излишнего использования повреждённой конечности, чтобы не разбередить рану, так что действовал он осторожно и неспешно. Могучий, вне всяких сомнений, хват Альфария порой заменял усилия обоих бойцов. Тем не менее, троице порой требовалось помощь периодически подбегающего долговязого Долсура, лучника из потенциальных разведчиков. Основные проблемы, как и всегда, возникли при погрузке телеги добытым с поля боя железом – средней повреждённости кольчуг, полулат и оружия. Подобное, с некоторых пор, стало неплохим подспорьем в деле Кая Огдурна, кузнеца из-под крепости Нокс, который требовал тащить хоть наконечник от стрелы, если то будет возможно. Низкорослый и коренастый мужчина, чуть выше среднего гнома, до вступления в Орден не занимался чем-то серьёзнее обычной сельской утвари, но желал «приступиться к серьёзному железу». Благодаря здравой крестьянской смётке, позволяющей заниматься крупными проблемами при минимуме средств, Огдурн пришёлся к месту в лагере. К слову, он успел сформировать небольшую термическую печь, которая работала на широко предоставленном в этой местности торфе.

Физические упражнения ощутимо сказались на ворочающемся в голоде и жажде желудке, так что на перерыве интендант поставил на всех четверых бочку обработанной воды. На вкус она была весьма противной, зато отсутствовала даже маленькая возможность подцепить какую-то местную дрянь. Долсур, благо что жилистый, обошёлся двумя тремя глотками и спешно скрылся за палатками, возвращаясь на оставленный ранее участок. Обур с Пэлом, напротив, оценили щедрость Герамира, усаживаясь на деревянные чурбачки вокруг поставленного питья.

- Что-то намечается, командир? – С Инагора, при желании, можно было сваять статую классического жителя центральной области: в макушке он достигал плеча Альфария, молодое безусое лицо было в чём-то красивым, если бы не оттенок самодовольного превосходства; волосы были тёмные и густые, переплетаясь друг с другом в причудливом танце. Не смотря на свой возраст, Обур обладал минимум двумя достоинствами – он спрашивал, прежде чем действовать, и умел отличить браваду от храбрости. В этом плане он выгодно отличался на фоне излишне скованных в мышлении братьев Кракх, - если не секрет, конечно. Мало ли окажется, что у Пэла и батя – император, и нам его искать, – слухи, как говорится, наполняют землю быстрее воды. Светловолосый вспыхнул и ткнул товарища кулаком в живот – беззлобно, но ощутимо, так что Инагор поперхнулся, отвечая ухмылкой. В этом жесте можно было разглядеть отсутствие утренней обречённости и подавленности – похоже что трудотерапия пошла Пэлу на пользу.

Пэлагель, принимая деревянный ковшик, несколько рассеянно кивнул словам Альфария - сидение на болоте успело доконать всех без исключения. Духота, испарения, местные травы и живность - и это ещё не всё, что ежедневно подтачивало дух и тела присутствующих тут. С другой стороны, всё, что не убило сразу, рано или поздно укрепляет плоть, так что кому-то этот "курорт" пошёл на пользу, позволяя взглянуть на себя с новой стороны. Например, уже видимый Долсур Эларан на удивление легко научился искать редкие болотные травы, да и поиску следов его Тормунд начал учить именно на чётких отпечатках в жидкой жиже.

Когда "чаша" достигла Обура, тот с удовольствием приложился к воде, без всякой мрачности довольствуясь и этим весьма скромным питиём. Слова Альфария юноша воспринял на редкость серьёзно, но сдержался и того меньше мужчины, срываясь на смех и, преодолевая его, хлопнул сидящего рядом Пэла по плечу.
- Граф, ты слышал? Да у меня в родне могут быть эти самые Харты! Я ж теперь не просто ублюдок, а настоящий бастард благородных кровей. Так это, давай, в ноги, не то своих братьев из принцев натравлю! - Инагор попытался слепить достаточно важную мину, которую, в его понимании, должен бы иметь грозный всевластитель Империи. Возможно, ему бы это и удалось, не поддержи начинания второй юноша.

Пэл: Конечно, ваше Обуричество... Клянусь Богами, да ты бы сам сбежал от такой родни на вторые сутки!

Обур: - А я и так сбежал, - с согласием хохотнул парень, смахивая с глаза слезинку. Да, быть бастардом нелегко, а когда тебя нагуляли на стороне простолюдины - и того хуже, так что Инагор с детства привык к различного рода лишениям, и скрылся с родного порога уже в десять лет, с тех пор пребывая неприкаянной душой где только попадётся. Для него прошедшая война оказалась неплохим способом показать себя, за что юноша вцепился руками и ногами, и вместе с Омегоном, бывшим командиром, оказался в Ордене. В отличие от разочарованного в судьбе Пэла, Обур воспринимал её удары как само собой разумеющееся, всякий раз игриво подмигивая госпоже удаче со словами "Что, и всё? А может добавишь?". Не смотря на негласные ставки, Инагор остался в Ордене после раскрытия, вполне осознанно принимая сторону рыцаря-наставника в вопросах с демонами - для него эти сущности словно бы не существовали.

Обур: - Ху, не. Спасибо, Владыка, но что-то это не по мне. Мне хватит и деревеньки для управления, - Юноша расслабленно уселся на чурбачке, разминая подуставшие мышцы рук и, видимо больше по привычке, шеи. Пэл, фыркнув, добавил, - когда и деревни много... А в иной раз и целый город не спасёт, если тебя прижмут, - последняя фраза была сказана вполголоса, перед тем как Сарелл снова воспользовался ковшиком, возвращая его обратно к Альфрию.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-04-20 17:33:56)

Идеи существуют для того, чтобы быть услышанными. Они терпеливо воспринимают спешку или медлительность, они равнодушны к злобе или восхищению. Всё, что требуется, это существо рассказчика и восприятия зрителей, это ситуация и настроение. В настоящий момент многое срослось воедино, чтобы история поразила преследуемую цель – возможно, даже слишком эффектно.

Оба юнца внимали словам Альфария: Пэл вдохновенно, словно упиваясь откровениями мужчины, в то время как Обур выглядел несколько настороженным, внимательно вслушиваясь в сказанное. Каждый, как было видно, представлял в озвученной истории нечто своё, так или иначе представляя себе ту судьбу, которая никогда не свершилась или что сверкает где-то вдали, заманивая в свои тенёта. В этом чувствовалось согласия, общая объединяющая идея, но, опять же, каждый следовал своим путём: жаждой власти или стремление обрести потерянное. Поэтому Сарелл, когда в повествовании был упомянут Маркат и связанные с ним истории о демонах, вскинул голову. В его глазах уже не было удивления или потерянности, только восхищение в смеси с некоторым осознанием. Инагор, напротив, оживился ближе к завершению, отреагировав на провозглашенное единение. Каждому своё.

Пэл: И ваш путь… – Юноша прошептал это словно бы неосознанно, отпустив фразу саму по себе, не в силах сдержать её внутри себя. Как ни странно, его товарищ поддержал случайно озвученную мысль, добавив, - …потому мы все здесь, – после чего на мгновения воцарилась тишина, пока Альфарий не обратился к Пэлагею напрямую.

Пэл: - Да, конечно, - Инагор, усмехнувшись, добавил, - ну, не дело лезть в чужие разговоры. Обсидиан всё же камень, он не потерпит попыток проковыряться внутрь, – копейщик легко вскочил на ноги и направился к другим палаткам. Юноша не очень-то жаловал откровенные истории о прошлом, предпочитая если и вспоминать, то лишь в шутку.

Пэл: Маграт… Странно слышать о дядя так часто. Его имя было проклято как в роду Сареллов, так и в Империи. В отличие от туманных обвинений моего отца, дядю едва не успели казнить в его же вотчине в пределах Чаезы. Целый город смеялся его чудачествам, а затем разом решили забыть «запретное» имя, лишь успев услышать от них обвинение в демонопоклонничестве, – юноша фыркнул, отражая своё отношение к подобной «трусости», - а ведь он скольким он помог! И он был единственный, кто не отказался от родства с нами, когда дед провозгласил отречение. Старался поддержать словом, предлагал различные способы избежать окончательной нищеты. Когда погиб отец, именно дядя Маграт помог мне добыть снаряжения и обеспечил учителя для обучения «достойного аристократа владения мечом», – юноша помотал головой, словно бы стараясь что-то вытряхнуть из памяти, - но в итоге он бежал, чтобы появиться вновь. Я не понимаю, что и почему его привело… – Юноша обхватил голову руками, - я так понимаю, именно о нём вы хотели поговорить, командир? – Сарелл не был глуп, и догадывался о направлении вопросов Магнуса-старшего, особенно в связи с утренними событиями, - я не так много о нём знаю – встретиться лично удалось всего пару раз, и про вас или Альберта он тогда не упоминал, – в голосе прозвучало удивление – дескать как так можно было утаить подобное? – но, простите, я немного спешу. Может есть что-то конкретное? – Чёткий вопрос, особенно несущий в себе какой-то якорь памяти, мог помочь юноше зацепиться за конкретный образ в воспоминаниях, позволяя сформировать ответ точнее.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-04-21 09:40:05)

Старый конь глубоко не вспашет, но и борозды не испортит - так говорят в народе, вполне себе точно обрисовывая людей подобных Маркату. Мужчине, по приблизительным подсчётам, должно быть под семьдесят, что для текущей эпохи можно назвать некоторым достижением. С другой стороны, имея определённые средства, можно добиться многих послаблений от природы, вполне уверенно себя чувствуя и в возрасте хорошо за сотню. Однако, это до сих пор не было гарантией того, что некто не пользуется личностью Сарелла с неизвестными пока целями.

Тем временем, Сарелл-младший стал чуть ближе к пониманию своего будущего. На его успевшем остыть после работе лице вспыхнули новые огоньки, дыхание стало прерывистым. Юноша буквально ощущал тот шаг, тот миг, за которым последует...возрождение? Нет - перерождение, воссоздание новой династии! Последний вопрос несколько сбил мечтания, и Пэл старательно замолчал, окунувшись в омут памяти.

Пэл: Я... - Юноша очень хотел бы дать хоть сколько-то полезный ответ, но, похоже, не находил подтверждения запрошенному, - я не так часто говорил с ним, да и сам дядя не очень-то любил делиться своими идеями. Последнее, о чём он говорил до своего исчезновения, это об "экспедиции", в которую хотел зазвать меня, но не успел. Хмм... О, точно! Он часто работал с Монетным Союзом, обращаясь к нему через различные гильдии, даже думал открыть собственную в Чаёзе. Помнится, он пару раз плавал в Торговую Лигу, по каким-то делам... - на этом заканчивалась информация, которую Пэлагель был способен сообщить, так что юноша вскоре покинул Владыку, отправившись на помощь другим неофитам. Тем временем, сам Альфарий смог преступить к решению основной проблемы своего естества на данный момент - голоду

Через два часа

Герамир успел привыкнуть к тому, что для могучего организма их лидера требуется почти непрерывная подпитка, так что он ещё вчера заготовил несколько кусков солонины вместе с сухарями. Блюдо было не самое сытное и только сильнее пробудило жажду, но это лучше, чем ничего. В остальное время до полудня Альфарий был свободен в своём выборе - лагерь действовал своим чередом, заканчивая с сборами скромного количества припасов, и мог сорваться с места в любой момент по приказу.

Омегон и Тормунд вернулись к тому моменту, когда солнце едва успело достичь зенита, щедро прогревая почку и насыщая её воздух незабываемым ароматом болотных испарений. Впрочем, были запахи и аппетитнее - аромат свежей крови выпотрошенной лесной дичи, которая пришла в лагерь вместе с охотниками. Тушка молодого кабанчика и два крупных кролика будут отличным дополнением к меню лагеря, и Тормунд с Герамиром уже приступили к их приготовлению. Рыцарь, едва успев избавиться от груза и походного плаща, уже был готов отчитаться.

Омегон: Командир. Есть новости по месту встречи, - обратился мужчина к Альфарию, - информация не срочная, но, как по мне, достаточно важная. Сообщить сейчас или после обеда? - Охотник обладал некоторым уникальным опытом в готовке лесной дичи, а потому был не против принять участие в текущей готовке. Тем не менее, это было необязательной частью, в отличии от сообщения обнаруженного в том месте.

Вопросы роились словно жирные крысы на заброшенном складе, кусая друг друга за хвосты в растерянности и злобе. Эфирология, мистика... Сложные науки о непростом мире мало что давали в понимании игры чувств и настроений, особенно в нынешней ситуации, когда души коснулось инфернальное пламя, а тело подтачивает червь иного мира. Какое тело способно жить с подобной ношей, какой разум справится с испытаниями вне принципов его существования? И в то же время, какой-то островок сознания подсказывал, что прошлая вспышка ярости и отпечатавшаяся в памяти фраза не была следом безумия, напротив то был миг необычного просветления сознания, словно бы ярость послужила ключом к некоторой части разума, до сих пор закрытой. Правда, стоит ли обращаться к такому непрерывно или сдерживаться, контролировать этот буйный поток? Вопрос на ответ поступит позже.

Также, как и Омегон решил немного отложить время доклада, с довольной улыбкой кивая Альфарию на извечную военную мудрость. Похоже что штурма не требовалось, хотя повествование обещалось быть затянутым. Впрочем, как "главный повар" рыцарь поучаствовал только в разделке дичи и формировании первичной картины будущего блюда, оставляя доведение похлёбки до ума своим помощникам. Этот недолгий акт кулинарии позволил мужчине немного отвлечься и привести мысли в порядок, так что его доклад мог получиться более структурным, да и шансы упустить нечто важное определённо снизились.

Омегон: Они ждут нас, командир, хотя и не знают точно - кого. На указанном месте располагается небольшой торфяник, в котором ведётся разработка силами временной деревушки - летом они добывают максимум материала, чтобы успеть высушить и реализовать его с наступлением холодов, после чего возвращаются по домам. Работников там сейчас предостаточно, и из Югоса да его окрестностей постоянно поступают желающие отработать этот сезон. Найти среди них наблюдающего было сложно, если бы он сам не вышел на нас: он определённо не знал, кого искать, ориентируясь только на общее описание: рост, телосложение, может им было известно про цвет волос и шрамы, - да, спутать Омегона с Альфарием, если обоих закутать в плотные тёмные плащи, достаточно просто - мужчины совпадали по многим параметрам. Только вот масса мелких и не особо деталей, которые должны бы быть известны ищущему конкретно Магнуса, отличались слишком уж разительно, - поэтому когда один из местных стал из кожи вон лезть, чтобы заглянуть мне под капюшон, многое стало ясно. Тормунд запомнил наблюдателя, и больше мы связываться с ним не стали, только осмотрелись в округе. Как мне думается, выбранная деревушка крайне неудобное место для засады, даже с учётом одного тупика меж двух бараков. Скорее, это подстраховка от "убийственных" неприятностей с нашей стороны, потому что весть об убийстве с того места разлетится по округе в считанные дни. Кто бы то не планировал, это весьма осторожная лиса, - Омегон вздохнул, - тем оно и хуже. Если наш "заказчик" всегда следует подобным мерам предосторожности, как с этой встречей или вызовом Пэла, то за ним гоняться весьма опытные ищейки, которые доставят неприятностей. Кроме того, как сам "наниматель" отнесётся к нам после выполнения собственных пожеланий? Воротит меня с такого расклада, - категорично заявил Омегон, на краткий миг позволяя взявшему душу отвращению прорваться наружу. Мужчина уважал военную хитрость, умел думать и прогнозировать весьма сложные тактические ситуации, но любые шпионские игры и подобные случаи были ему совершенно не по нутру.

Пища! Пища материальная может быть словно кнут для мыслей, которым пользуется неопытный погонщик, лишь пугая своих скакунов неумелыми ударами. Жирная похлёбка с сочный куском мяса лесной дичи, что всего сутки назад вела свою сытую довольную жизнь, не хуже звериной лени окутывает сознания, заволакивает его дрёмой. Но то характерно лишь тем, кто никогда не испытывал настоящего голода. Голода не столько физического, сколько духовного, потребности творить и двигаться дальше. Таких энергия только подстёгнёт. Альфарий после такого обеда ощутил определённый прилив сил, и бродящая в голодных потёмках интуиция воспорила, подтверждая его выбор отряда. С этим же согласился Омегон.

Омегон: Да, так будет лучше. И Тормунда, и Пелагеля наши наниматели – и те, что охотятся за ними – уже видели, не дело будет светить других людей. К вашему возвращению всё будет готово, мы тронемся в путь по первому сигналу. На случай «торжеств» запас дичи я пополню, – с согласием улыбнулся мужчина в ответ, демонстрируя своё чистое от застарелых ран лицо вчерашнего десятника, который до сих дней был свободен от сложных мыслей и столь высокой ответственностью, но с молчаливой решимостью вола брался за порученное дело.

После обеда лагерь успел разбрестись для короткого отдыха да завершения подготовки к отходу, так что поиски отряда на выход заняли некоторое времени. Совсем немного, конечно, на том клочке болотистой почвы просто негде развернуться дару скрытности, так что через пару минут пред очи Владыки были предоставлены кандидаты. Сходств между ними, кроме ободрившихся после такого обеда лиц, практически не было – Тормунд был на два десятилетия старше Пэлагеля, повыше ростом и покрепче телом. Лучник и охотник до мозга костей, Тормунд Заухмат сам, в чём-то, был подобен дикому зверю, будучи не только подозрительным и чутким, но и хранящий в себе достаточно простую истину – прав тот, кто выжил, а выживает приспособившийся. Из-за этой логики он, задолго до текущих событий, вырезал один помешавший ему охотничий отряд, с тех пор скрываясь и таясь, не доверяя никому более необходимо. В этом плане его несколько опасался даже  Т'Мир, однако раз за разом отправлялся на разведывательные миссии именно с Заухматом, потому что с способностью Тормунда предчувствовать мир вокруг сравнится не всякая логика и опыт.

Тормунд: Владыка, я готов выдвигаться, - голос охотника был тихим, несколько скрежущим, словно бы это был шелест травы или хруст веток под ногами. За спиной охотник разместил колчан с коротким рекурсивным луком, на поясе висел привычный охотничий кинжал с презанятной руной. Пэл только сменил свою привычную одежду на лёгкую кожаную броню, да прихватил к имеющемуся короткому мечу ещё и кинжал. На раненое плечо он закрепил пластинку из вываренной кожи, чтобы повреждение не помешало в случае активных действий.
Пэл: Я готов, командир, - подтвердил юноша с некоторым задорным огоньком в голосе, предвкушая долгожданный путь к славе.

~~~
Путь до места занял немногим более получаса по извилистому руслу Ристела среди коряг и островков речной осоки. Искомый островок был примерно вдвое больше места лагеря Альфария, и имел небольшую деревянную пристань. Выгребая к месту стоянки, Тормунд с беспокойством бросил:
-  Вам стоит прикрыться, Владыка, – после чего, двумя мощными гребками, вывел лодочку к шесту. Привязав судно, охотник осмотрелся в поисках уже виденных лиц, но на глаза никого не попадалось – в жаркий полдень рабочие предпочитали сидеть по домам да заниматься разработкой осушенных участков в чащах, чтобы можно было укрыться пологом лесом от зноя. Более ли менее успокоившись, Тормунд зафиксировал вёсла и первым выпрыгнул на пристань, после чего поводил лицом по ветру, словно бы принюхиваясь к воздуху.
- Наблюдатель не здесь, –обращаясь ко всем и никому, пророкотал охотник, а затем застыл, дожидаясь Пэла и Альфария. Возможно, Тормунд и ошибался, но на островке определённо есть места, где Наблюдатель мог разместиться в настоящее время.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-04-26 19:34:38)

Тормунд лишь кивнул в знак понимания приказа, быстрым жестом указывая направление движения для Пэла. Юноша, двигаясь столь же ловко, определённо отличался от аккуратных и выверенных движений охотника своей неопытностью и угловатостью. С другой стороны, он учёл опыт своих учителей и умудрился за несколько коротких действий ни разу не продемонстрировать своей слабости после ранения, умудряясь как-то игнорировать левую руку как конечность. Подвижный кузнечик и старый пёс, парочка выглядела тем странее, чем они больше походили друг на друга. Стараясь не проронить лишнего слова, она скрылись за углом ближайшего домика, устремляясь к местному районному центру. Альфарий, тем временем, смог с уютом разместиться в тени под осинкой, своеобразным вызовом природы зябкой болотистой почве: дерево цеплялось за землю словно бы осьминог, далеко пуская свои цепкие корни.

Мир словно бы вымер. Где-то вдалеке виднелась лодочка, что курсировала меж островками - быть может, то рыбак проверял свои сети? - да пролетала редкая птица, столь же ленивая, как и дневная жара. И всё же, спокойствие было весьма условное. Для людей, что прятались по домам для неотложных дел, и особенно для сокрытой от глаз природы, которая пребывала в бесконечной борьбе. Не того ли ради рыскали по поселению представители Обсидианового Сердца, как не поиском новой цели для охоты? Или же стоит ожидать превентивного удар по охотникам? Пока они сами не вышли на нас...

Мужчина появился словно бы из неоткуда, вынырнув подобно чёртику из коробочки. Одет он был как зажиточный местный житель, с прочной деревенской рубахой и скрипучими сапогами. На его голове красовался совершенно нетипичный - в плане набора растений и трав - венок, который добавлял какой-то агрессивный комизм ситуации. Мужчина, тем временем, встал достаточно удобно для того, чтобы поймать взгляд Магнуса-старшего из под шляпы, вежливо обратившись к нему

Неизвестный: О, да вы тут новый. Представлюсь: извечный бродяга, Грюнвальд О'Ним.  Как погляжу, тоже из моей братии? - Грюнвальд был...никем. Не смотря на какой-то эмоциональный окрас голоса, он словно бы писал свои слова в сознании Альфария, напрочь минуя слух. На его пухлом, в чём-то добродушном, лице не было и тени нормальной человеческой мимики, хотя, казалось бы, он вполне себе улыбался. Признаться честно, если встретить такого человека где-то в трактире, то его облик будет забыт уже через минуту, потому что глазу, не смотря на множество зацепок, уцепиться просто не за что. О'Ним, тем временем, уселся на пристани спиной к демонологу, окуная свои ноги в воду.

Грюнвальд: Опасное же вы время выбрали для гуляний, милорд, уж больно всё неспокойно в округе. То некие гости под два метра ростом заглянут, то нелюдимые представители рода людского шастают по улицам. Что страшнее, опять зашёл разговор про банду Альфария. А ведь они, на сколько я помню, не так давно перебрались на север от Югоса, на более хлебные места. Эх, что же их всё не поймают? - Мужчина сокрушенно развёл руками, не в силах удержать в себе такого недоумения.

Первое впечатление в полной мере описало то, что мужчина искал в дальнейшем: в этом человеке нет и не было чего-то такого, что обострило бы интерес смотрящего. Широкополая одежда не содержала даже намёка на то, что под ней скрыто оружие или, хотя бы, броня. По его больше мясистой, чем мускулистой, спине воин наблюдал то, что физический труд для этой личности понятие крайне отдалённое. Наконец, даже не наблюдая его лица, Альфарий мог точно заявить - с самого начала разговора его выражение не поменялось ни на йоту. Словно бы кладовая вселенской пустоты, Грюнвальд восседал перед демонологом, нацепив на голову бессмысленный венок. И тем не менее, в его присутствии определённо виделась некая цель.

Грюнвальд: О-хо-хо, а что же я слышу?  - Мужчина даже повернулся в сторону Альфария, словно бы не доверяя своим ушам, - после всех проверок, после множества предварительных шагов, вы считаете игнорирование опасности делом вашего достоинства? Ох и сложная вы личность, друг мой, очень противоречивая, - О'Ним говорил это несколько вымученным тоном, словно бы некая сила обязывала его так говорить. И в то же время, в словах проскакивали некоторые нотки, которые отличали "никчёмное" создание от созданного собой образа. В нём присутствовала... настороженность. Не та, что у Тормунда, скорее как у ленивого домашнего кота. Он в любой момент ожидал пинка за свою наглость, но догадывался, что силы и ресурсы, которые в него вложили хозяева, гарантируют ему некоторую неприкосновенность, пока он не преодолеет порог терпения и, например, не полезет на стол за рыбиной. И кто-то, по-видимому, повелел ему ходить прямо перед запретным плодом, искушая не столько себя, сколько наблюдателя.

Грюнвальд: Омут Серафима? В этом есть некоторая красота, но так мало загадочности. Почему бы ему не стать Бездной Серафима? Да, звучит это громче, чем кажется, но эта размытость привлечёт к нам иных гостей. Деревенька уже слишком долго жила своей тихой болотистой жизнью, чтобы не встрепенуться пред крупным делом, - О'Ним наклонился ближе к воде, зачерпнув её ладонью. Потратив некоторое время, сидящий омыл своё лицо, - ведь аристократу свойственен размах. Коль отряд, то Орден; коль сердца ослабли, то их в камень. А вот скажите в этот жаркий денёк - если бы выпал шанс оставить вот на том светящемся в небе шарике свою метку ценой сгорания души и тела, вы бы это сделали? Или, хотя бы, подумали бы об этом безумии как о реальном способе заявить о себе? Быть может, ещё и друзьям эту мысль посоветуете? - Грюнвальд, на мгновение, обернулся в сторону Альфария. Левой рукой коснувшись своего виска, он двумя пальцами указал на демонолога, словно бы адресуя тому некоторую идею, после чего вернулся к своей расслабленной позе, ожидая ответа. На какой-то неуловимый миг в нём проснулась заинтересованность, которая была мгновенно подавлена аурой безликости.