11 июня, Запасная стоянка лагеря Обсидиановых Сердец; после полудня.
Небо заволокли светлые перистые облака, ощущаётся лёгкий ветерок.

Лагерь оживал. Вернувшись с добычей, Владыка на некоторое время вернул своим людям веру в то, что происходящее может измениться в их пользу, что впереди ждёт нечто великое, а не вечность пребывания в гнилых болотах. Удивительно, но даже самые недовольные действовали весьма воодушевлённо, шумно обсуждая наличие пленников да отпуская солёные шутки по поводу добытых окровавленных доспехов. Как и ожидалось, кузнец был чрезвычайно доволен обретённому точилу, тут же прихватив его с собой для подготовки ремонтной площадки вместе с своим помощником.

Кроме этого, важной новостью было возвращение Темира. Шедимец, верный своей истинно-восточной терпеливости, выступил с приветственным словом только по завершению всех необходимых мероприятий по разгрузке, обработке ран и согласованию списков. Как подтвердил Герамир, у Ордена теперь хватит ресурсов на проведение «полутора» заявленных ритуалов – то есть в случае ошибки была возможность что-то изменить в ходе проведения, но только один раз, так что действовать стоило только после подготовки. И в этом случае вернувшийся маг был как нельзя кстати.

Т'мир: Владыка, – одетый в лёгкую броню, этот мужчина среднего роста смотрелся достаточно хрупким даже на фоне северян, что уж говорить про самого Алфария, но эта показная слабость убийцы была ему только на руки. Многие уже поплатились своими жизнями за то, что беззаботно пытались поймать этого ловкого угря голыми руками, - я запутал следы идущих за нами на столько, на сколько это было возможно, – шедимец говорил достаточно чисто на общем языке, лишь изредка проскальзывали нотки иноземного акцента. Единственное, что отличало его от местных жителей – он всегда начинал повествование по нарастающей, начиная с собственных простых утверждений и заканчивая более сложными вопросами, - кроме того, удалось перехватить одного из нападающих. Жалкий шакал умер до нужных мне ответов, но и того мне было достаточно. Какие будут дальнейшие указания? – Судя по отсутствую бумаг на руках, добыть каких-то серьёзных письменных свидетельств житель песков так и не смог, но какие-то сведения у него были. Последний его вопрос имел следующий подтекст: Т’мир мог в развёрнутой форме поведать то, что он вызнал во время отсутствия, либо же ограничится краткой сводкой и приступит к иным поручениям.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-07-13 14:15:14)

Добыча была красноречивей любых слов, но выступление столь способного оратора, как Альфарий, только усилило ощущение собственной силы каждого представителя Ордена. Да, уже через час они заикнутся про невесть зачем взятых пленных, а утром самые слабые вновь напомнят о ржавеющих в болотной грязи ножах, но то будет потом. Пока же атфосфера была весьма воодушевлённая, так что стая шакалов радостно повизгивала добытым ресурсам. Последним, к слову, не преминули прихвастнуть и северяне, разжившиеся новыми элементами брони, оружия и прочей мелочи. Особенно был рад, конечно же, Аварон - шрамы, метки доблести, ещё раз отметили его тело. Шпион Ордена наблюдал за подобным бахвальством с ноткой лёгкого пребрежения, предпочитая считать количество полученных трупов, а не собственные раны. Может, поэтому, или откликаясь на вопрос обо всём, Темир произнёс:
- Я так понимаю, Омегон не знал о нападении? События грядущих дней... Их размах меня настораживает, - для тех, кто не знает Т'Мира, подобные слова окажутся пустым звуком, но Альфарий уже достаточно времени изучал шедимца, чтобы разобраться в скрытом подтексте речи: мужчина был крайне обеспокоен агрессивным характером происходящим, возможно находился в молчаливой оппозиции касательно последних событий. Ссылка на Омегона была лишним тому подтверждением, обычно взгляды двух приближённых Альфария не совпадали в таки вопросах. Да и как иначе, если Т'Мир никогда не выступал в открытых боях, предпочитая действовать в тени, сплетая интриги и вылавливая зазевавшихся? Впрочем, альтернативы у жителя Востока всё равно не было, так что после непродолжительной паузы он продолжил диалог.

Т'Мир: К сожалению, я не выяснил всех подробностей вашей встречи, - что, собственно, не удивительно - из непосредственных свидетелей был только сам Владыка; Тормунд и Омегон, более ли менее посвященные, на разведке, а Пэл и вовсе был с Магнусом в недавнем бою, - и тем не менее, согласен: противники разобщены, словно небесные ветры, и каждый тянет в свою сторону. Что хуже, каждый из них стремится уничтожить всех остальных, и действуют с звериной жестокостью, - немного цветистая речь была обычным делом для восточника. Он немного боролся с своей любовью к эпитетам, но до конца изжить ещё не успел, - когда я отправил Пэла в лагерь, пришлось действовать с предельной осторожностью. Те, кто убил посланника на переговорах, были уничтожены в ответ всего за сутки, и всё, что я смог успеть, это обнаружить их тела. На место погибших прибыли другие, и тайная война продолжилась. В тот момент, когда вмешалась Инквизиция, многие уже никогда не оценят доброту света Инноса, пылая в вечности Ада, - последовала усмешка, - впрочем, костры фанатиков горели не менее ярко, так что одна из сторон затаилась. Тот, кого я смог поймать, скрывался под личиной обычного пекаря, и вместе с этим - это был настоящий воин, который держался до последнего во время всех моих...изысков. Всё, что он открыл, были лишь намёки на истинный размах происходящего. После этого вокруг моей шеи затянулась столь хитрая петля, что избежать её удалось лишь чудом, - судя по нервному подрагиванию пальцев, Темир действительно столкнулся с смертельными трудностями в тот момент. Кроме этого, подобная реакция служит знаком о том, что шедимец готов перейти к "прямой" стадии разговора, тезисно подводя всё обнаруженное собой, - что да наших противников в целом... Одни из них - Маски? - действуют грубо и решительно, пользуясь услугами тех, кого поймали с улицы за звонкую монету. Порой среди наймитов попадаются достойные умельцы, и это их спасает, в остальном их действия слишком запутаны и наивны, чтобы быть эффективными. Другие, я уверен, состоят в демоническом культе Шедима. Мне приходилось сталкивался с ними там, в песках, и вижу знакомый "почерк" действий. Никто, кроме них, не разбрасывается своими людьми столь просто и безжалостно, обрубая любые следы преследователям. И всё же на сей раз они выступают смелее, похоже что "Маски" некогда сильно насолили им...или обладают чем-то, что может вывести к Якорю Ишранкоха, - в глазах шпиона мелькнули странные огоньки, выдавая его острую заинтересованность этим артефактом, - что хуже, возня в тенях подстегнула Инквизиторов, и те хотят уже через день "решить вопрос Хранилища". О последнем, увы, я слышал слишком мало, чтобы судить конкретнее, -  в отличии от Альфария, конечно. Остаётся только надеяться, что разведка Ордена на сей раз выяснит местоположение вскользь озвученного Грюнвальдом схрона, иначе последняя серьёзная ниточка в этом деле оборвётся навсегда.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-07-15 22:14:12)

Кирк.
17087 год. 12 Июня. Раннее утро.
Лагерь Ордена Обсидианового Сердца. Плац.

На секунду Кирку могло показаться, что Торвальд засадит ему по лицу вот прямо сейчас. В глазах мужчины промелькнуло нечто очень недоброе, какая-то потаённая, животная ярость. Ярость, присущая убийцам, садистам, насильникам и ублюдкам. Однако уже в следующий миг Торвальд взорвался хриплым хохотом и подобрал с земли один из баулов.

Торвальд: - За словом в карман не лезешь, кех! - крякнул он, впечатывая в грудь Кирка баул. Кто бы мог подумать! Разумеется, сам мужчина надевать на себя его не собирался. Дождавшись, пока Кирк возьмёт протянутый ему предмет, либо же попросту сбросив к его ногам, Торвальд похлопал парня по плечу и отправился к костру, бросив напоследок:
- Ты только поосторожнее с нею в лесу. Смотри не споткнись... - отчего-то, то, как звучала эта фраза, Кирку совершенно не понравилась. Несмотря на то, что тон всё ещё оставался притворно-дружелюбным, при желании в нём легко было найти угрозу.
За прошедшее время Герант уже успел забрать часть оставшегося снаряжения, не забыв присвоить одно из двух огнив. Второе взял себе Кирк, невольно почувствовав удовлетворение от того, что хоть где-то успел обойти проныру Лэрса. Тот настолько увлёкся спектаклем, что не сразу спохватился и приступил к разбору снаряжения самым последним.
Когда парни добрались до костра, то обнаружили, что Торвальд успел наполовину опустошить свою тарелку. Судя по остаткам густого варева в чане, мужчина забрал себе львиную долю того, что предназначалось на весь их отряд. Парням оставалось довольствоваться малым, либо же драться за полноценную пайку. Настроения для последнего варианта не наблюдалось ни у кого из двух спутников Кирка. Настроения не добавлял так же и хмурый повар... вернее тот, кому эту неблагодарную роль поручили этим ранним утром. Не перекидываясь ни словом, он навалил остатки варева по трём чашкам и зыркнул на Кирка так хмуро, словно бы это сам парень был виноват в его утреннем времяпрепровождении.
Нечто из грибов, картошки и чего-то не очень свежего было не самым лучшим и уж тем более не самым аппетитным началом дня. Но это нечто было хотя бы горячим, и пока оно таковым оставалось, Кирк был уверен, что сможет это съесть. Оставалось лишь закинуть эту невеликую пищу в своё брюхо, да отправиться следом за Торвальдом, который их уже поджидал, стоя на ногах, готовый в любой момент отдать команду на выход.
Собственно, эту самую команду он и отдал, не дожидаясь даже, пока парни закончат. Остатки варева пришлось закидывать в себя в спешке, после чего догонять мужчину. Увы и ах, перечить ему здесь, в лагере, пока поблизости находился Омегон, который и передал мужчине полномочия - было сущим самоубийством.

Кирк получает: Рюкзак походный (низкого качества), фляга малая (низкого качества), заплечный мешок - баул (низкого качества), огниво, запас провианта на сутки.

Кирк перемещён >>> Запад Мидленда: Старый Ристел

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-07-17 02:12:42)

Слушать шедимец умел как никто другой, даже без встречных вопросов создавая атмосферу пронзительной заинтересованности, словно бы он старался запомнить каждое сказанное слово. Смуглое лицо помрачнело при упоминании новой резни и нарастающих вспышек безумия – не в том ли долг лидера, чтобы совладать над собой, а потом вести вперёд других? – а уж вызов на бой всего Монастыря Огня был для Темира смерти подобен. Прямой указ укрыться в этом случае оказался тем самым запретным плодом, обладать которым ты жаждешь, но просить не смеешь. И что ещё лучше, это свершится уже после ритуала, участие в котором для мага было крайне важным событием.

Т'Мир: Чернью рождённый, во Тьме укроюсь. До этого момента все мои стремления последуют за твоей Тенью, - нараспев произнёс шедимец, протягивая свою руку в ответ на рукопожатие. В карие глазах мужчины вновь проявились те глубокие озёра, за которыми он привык скрываться самого себя. Это достаточно сильно отличалось от его последующих слов, сказанных словно бы в шутку, - но лучше я там останусь известен как Серый змей. Так легче оставаться на грани двух сил, и уцелеть, - после чего, вежливо откланявшись, дитя пустынь отправился в свою палатку. Кроме обдумывания, у него было немало иных дел, накопившихся за время отсутствия.

Таковые же нашлись и у Владыки. Первым на пути встретился кузнец, который, со своим помощником, уже разжигал меха импровизированной кузницы для начала работ над доспехами. Как он пояснил, «нарастить» кирасу под рост Альфария будет достаточно сложно, так что изворотливый ум железных дел мастера видел в использовании стальных лент, на которые он пустит добытый в том же бою нагрудник одного из лучников. Это, конечно, увеличит вес доспеха и уменьшит удобство использования, но всё лучше, чем оставить оголённые участки плоти. С кольчугой забот меньше, благо требуется нарастить три-четыре ряда звеньев, так что уже к утру латы будут готовы. К тому же времени Герамир гарантировал очистить от крови захваченный стёганный поддоспешник. Сложнее всего, собственно, оказалась ситуация с мечом: единственный, кому удастся справится с таким тяжёлым оружием, был Маат – озвученный ранее помощник кузнеца, до этого бывший лесорубом. По причине такого прошлого доверять ему подобное оружие было опасно, ибо владение таким оружием требовало от владельца некоторую ловкость и подвижность, коей Маат не обладал.

У травника, когда удалось его найти, дела были в том же состоянии: что-то уже решилось, что-то требовалось уточнить. Например, среди захваченных камней маны оказалось ровно по десять единиц для стихий воздуха, природы и огня, парочка от земли. В зависимости от того, к какому отростку Инферно будет происходить обращение, и зависит выбор изначального эфира. Самый непритязательным был план Бездны, поглощающий любой дар обратившихся. Только вот шанс того, что Ишранкох из этого подвида демонов, всё ещё низок, а потому воззвание к этому плану чревато последствиями. Голодными, злыми, уничтожающими материю последствиями.

Герамир: В остальном я почти готов, Владыка, через час мы можем начинать подготовку, – травник указал на котелок с кипящим отваром, который поможет телам выдержат присутствие демонических созданий поблизости, а также на заготовку пасты для нанесения пентаграмм. Основным компонентом, конечно, была человеческая кровь, которую целитель – о, ирония, - сцедил у беспамятных пленников, но туда же добавлялись и иные компоненты, позволяющие сдержать гнев демона и ослабить его след в этом мире. Разумно, но некоторые демонологи предпочитают отказаться от подобных мер, ибо потусторонние силы охотнее откликаются таким призывам.

Герамир привык ко многому за время своей жизни. Утраты, поражение, искусство на грани тайного, нечто недоступное простому обывателю. Так ли много нового опыта принесёт ему демонология, с которой он сталкивается всё чаще и чаще? Сложно сказать. Так или иначе, полуэльф выглядел ни противник, ни соратником в тех делах, которые ожидаются на ритуале, и действовал чисто механически, практически не рассуждая о какой-либо иной стороне вопроса, кроме достижения поставленной цели. Происходящее для него было словно бы столбик цифр или очередной хитрый отвар, с которым он будет работать день ото дня.

Герамир: Постараюсь проследить за тем, чтобы всё прошло удачно. К слову, стоит ли тогда сделать больше пасты? На случай создания дополнительных символов, - в этом был смысл. Некоторые пентаграммы могли блокировать действие щита на теле Пэлагеля, делая его ещё более восприимчивым к тёмному знанию. В то же время, иные оккультивные надписи помогут привлечь внимание более сильных демонов, несколько искажая общий круг призыва. Это небезопасно, конечно, особенно в присутствии Темира. Тёмный маг большую часть ритуала проведёт в достаточно напряжённом состоянии, концентрируясь на достаточно тонких материях. Сам по себе, он будет не в силах прикрыться от дыхания сил Инферно.

Получив необходимый ответ, лекарь поручил своему послушнику доставить пленника, и уже через минуту страдальцы предстали перед Альфарием. Забавно, что столь разные личности казались практически близнецами - подслеповатый взгляд, растерянность, и вязкий, буквально ощутимый, страх. Они боялись не столько личности, стоящего перед ними, сколько созданного ими же самими ореола безудержной опасности. Что задумал этот обожжённый изгой, который сохранил им жизнь? Кто он, наконец?

Вместе с пленниками в палатку вошёл и Пэл. Не успев - или не пожелав? - снять походный комплект, он выглядел на удивление воинственнее двух куда более взрослых мужчин. Его безусое лицо прямо-таки излучало желание избавиться от помех прямо здесь и сейчас, что никак не добавляло оптимизма служителям Инноса. Положив десницу на рукоять меча, юноша тихонько пристроился рядом сбоку под левую руку, чтобы в случае удара не пришлось бы тратить времени на разворот. Коротко бросив, - Т'мир подойдёт чуть позже, - Пэлагель замолчал, предоставляя слово своему лидеру.

Герамир кивнул головой, соглашаясь с рассуждениями Альфария, и приступил к заготовке ещё одной порции пасты, в то время как демонолог использовал изначально созданную часть. Оккультивные символы, пентаграммы и гексограммы легко ложились на обожённую, израненную плоть, словно бы для них это было лучшим покрытием. Некоторые из них получились на столько замысловатыми, что почти гарантировали шанс удачного общения с низшим демоном. Только вот, кто всё же откликнется на зов?...

В той же бессознательной запутанности пребывали солдаты монастыря Огня, на чьих лицах проступил благоговейный ужас от представленной им картины. Как могло показаться, озвученное имя только подкрепило ощущение безысходности, ввергая слушателей в состояние шока. Стало быть, демонологи!? Зубы одного из них стали отбивать мелкую дрожь. О нет, не будет им спасения ни от рук "дворянина", ни в Небесных Чертогах, даже если одному из них удастся купить свою жизнь ценой другого. И всё же, почему бы не попробовать? Бросив затравленный взгляд на своего товарища, один из пленников сунул связанные руки прямо под нос Пэлагелю, удостоившись за такой поступок хотя бы искорки благодушного презрения. Но дальше, едва движения стали свободнее да увереннее, мужчина первым делом решил испытать окружение на прочность, накидываясь, как ему показалось, на самого слабого из присутствующих.

Лёгким пируэтом юноша ушёл в сторону, подбивая колено нападающего да обрушивая его на землянистый пол палатки. Надсадно усмехнувшись, Пэл выждал несколько мгновений, достаточных для осознания узником своей ошибки, после чего обрушил на фанатика удар рукоятью кинжала. Бессильное тело, обмякнув, растянулось пред Альфарием и вторым пленником, неприятно подкупая своим полным бессилием.

Пэл: Ха, да я облегчил твоё спасение. Цени это, или понеси заслуженное наказание за глупость, - быстрым движением юноша вспорол верёвки на руках мужчины, слегка подталкивая его к шлему. Растирая кисти и пронзительно шипя, очередной трус затравленно осматривался вокруг, изыскивая иные пути спасения, отличные от безумной попытки его собрата. Стоит ли сказать, что он их не находил? Шанс выжить у него был один единственный, и обрести его можно было только ценой жизни другого. Напряжённо сглотнув и скрючив пальцы в защитном жесте, солдат всё же взялся за предоставленное оружие, преклоняя колено пред телом без сознания

Мерно постукивала ступка травника, отмеряя неумолимый ход часов жизни солдата. Руки, словно корни растения, оплели шлем в неумолимой жажде жизни, к которой стремилось вся сущность фанатика. Но такой ли ценой? Мелкая дрожь пошла по телу мужчины в тот момент, когда Пэлагель стал ещё на один шаг ближе к нему. Он не решится, - говорили Альфарию глаза юноши, в которых ожидание ритуала подстегивало и без того пылающую ненависть к служителям Инноса.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-07-24 23:02:50)

Решения не было ни внутри, ни снаружи. Возможно, будь ему отдан конкретный приказ или же страх чего-то большего, чем смерть, окончательно навис бы над головой, и фанатик бы ещё посмел отступиться от собственных устоев. Из него не вышло бы воина, конечно, но и рабы могут быть полезны. Если это рабство не проистекает из клетки собственного страха.

Пэлагель, получив указание, тихо фыркнул в сторону нерешительного пленника, добавив вслух, - надеюсь, тебя отправим в Ад первым, - после чего покинул палатку. Мелкая дрожь, словно воздействия ветра на листок дерева, пронеслась по всему телу фанатика. Он, вроде бы, уже готов! Но нет. Что-то его остановило, а затем события вернулись в иное русло, отвлекая Магнуса от труса. Собственно, Пэл успел достаточно шустро обернуться с приказом, и вот уже на пороге стоял знакомый житель Шедима.

Т'Мир: Настала пора прикоснуться ко тьме внутри нас, и затребовать ответ от Первородной, - маг, как можно было заметить, тоже подготовился к ритуалу, правда, по-своему: открытые от плаща и одежды части тела покрывали различные символы религиозного или неизвестного для Альфария значения. Возможно, всё это имело отношение к культу Белиара, либо же как-то относилось к клану самого пустынника. Увы, демонов обычно мало заботят такие бесполезные для них вещи, как организованная людьми вера. Или же тайные знания тёмных культов как-то способно помочь в столь тонком искусстве, как призыв демонов?

Забытый всеми фанатик уже не издавал ни звука, ни вздоха, а лишь сидел с тупым, устремлённым в никуда, взглядом. Последняя соломинка в виде шлема выпала из его обессилевших рук, окончательно определяя для него судьбу. Возможно, где-то в глубине его трепещущей души ещё осталась надежда. Надежда на то, что его товарища скормят тварям Инферно, а его оставят впрок. Пожалуй, это было последнее, на что он ещё рассчитывал. - Чей круг заготавливать? - Герармиру было абсолютно безразлично душевные метания пленника, так что своим вопросом он забил прочнейший гвоздь в гроб сознания мужчины. Сама фраза, конечно, была адресована Альфарию, который выбирал одну из сторон Инферно для обращения. Странное чувство, практически граничащее с эйфорией сражений, окутало разум демонолога, намекая - выбор был верный. Остаётся только подготовиться и провести ритуал.

Пентаграмма была заготовлена услужливым лекарем, который после выполнения своей роли встал поодаль, заготовив под рукой кинжал. Он не знал, поможет ли ему это против одержимого и не окажется ли он сам по ударом, но вера в опыт Владыки перевешивала страх перед неизвестным. Т'мир, тем временем, заготовил пять кристаллов с природным эфиром, усаживаясь во внутреннем круге внешней границы. Это позволяло магу принимать непосредственное участие в формировании необходимых эфирных преобразований, при этом избегая большей доли опасности. Пэл пристроился рядом с Альфарием, почти у истока пентограммы, с холодной решимостью протягивая меч.

Хрип поднятого тела был пронзителен, словно бы все остатки сил ещё живого, треплющегося разума были направлены на этот скорбный жест. По глазам было видно, что его трусливый план по жертве другого провалился, а скованный страхом разум не смог найти иного выхода. Пожалуй, его смерть была более, чем заслуженной, и густая кровь послужила отличным поспорьем в делах демонологов. Разливаясь по истоптанной земле, окутывая линии и символы, они питала пентаграмму необходимой силой, тогда как призывы Альфария указывали направление.

Всё происходило постепенно. Скрюченное тело суетливо пыталось уцепить остатки своей жизни, только усиливая ток крови и приманивая потустороннюю энергию. Как было видно по пылающему "щиту" на теле Пэла, а также по визгливому писку пиявки в собственном теле, обращение было услышано. Накапливаясь, энергия инферно всё больше и больше проявляла себя, искажая природный эфир в необходимую форму. Один из потоков, словно бы играясь со смертным, вскользь коснулся тела Магнуса, выжигая с его тела одну из приманок. Удивлённый вздох оруженосца был подавлен в зародыше, потому как всё только начиналось.

Скрип симбионта стал почти нестерпимым, что означало лишь одно - дар плоти пришёлся по вкусу созданиям Бездны, и скоро одно из них явится в этот мир. Эта сущность, судя по поведению червя, будет демоном, и не самым низшим в иерархии. Впрочем, не в этом ли суть ритуала? Нужны ответы, а их знают, увы, не все, так что отклик даже такого монстра можно обернуть себе на пользу. Только как ему дать проявиться? Ещё живой сосуд второго фанатика лежал у ног, выступая новой жертвой либо вратами для выхода демона в этот мир. Одержимый будет лучшим проводником, чем бестелесный отпечаток, и способен задержаться в этом мире подольше. Решить этот вопрос предстояло Альфарию лично.

Вторым, не имеющим ответа, был юноша, вокруг которого хаотические вспышки проявление инфернальной энергии словно бы гасли, натыкаясь на невидимую стену. Харамидан гарантировал спасение души, но никак не тела, а значит некто постарался оградить юношу и более мощными средствами, неизвестными пока даже де Кэсселю. Символы Темира, напротив, уже проигрывали неравную схватку против всеразлагающей энергии, постепенно опадая с тела вместе с кожей. Процесс кислотного гниения был медленным, но достаточно опасным для тела жителя пустынь.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-08-02 21:11:09)

Ощущение кардинально отличались от описанных. Вместо разжигающегося костра, Альфарий ощутил погружение собственной руки в кипящий серный котёл. Озеро боли со звериной жадностью терзало его плоть, словно бы желая сожрать и преобразовать эту плоть как и всё сущее во Вселенной. Тело фанатика, до сего момента обессиленное, постепенно видоизменялось под действием демона. Появлялись уродливые язвы, мышцы, словно змеи, ползали под кожей, а лицо, некогда человеческое, обернулось жутким оскалом потусторонней твари. В этот момент кинжал легко оборвал тонкую ниточку сознания фанатика, лишая его глаз.

Т'Мир, сконцентрированный на поддержании потоков, ещё выдержал этот театр превращений, а вот Пэл ощутимо подался назад. Вцепившись в кинжал на поясе, юноша нервно облизывал побелевшие губы. Словно бы чувствуя страх оруженосца и отстраненность мага, одержимый едва ощутимо дёрнулся в их сторону, пытаясь нащупать жертву своими пустыми глазницами, но удерживающий его демонолог и сочная груда мяса под ногами были куда прельстительней. Вкусив потрохов принесённой жертвы, демон постепенно обретал законченную форму. И видит Бездна, лучше бы явился кто иной.

Ингр'Хвэ, в шутку ради или от горькой иронии, именовали «Добрым дедушкой Скверны», и демон активно потворствовал этой легенде своим образом и поведением. И вроде бы нельзя сказать, что он был одним из сильнейших порождений Каада, но тысячелетний опыт и воистину паронормальные умения делали его крайне опасным противником. Как назло, в «совете» он чаще всего откликался на зов – потому как знал много больше других – и многие неопытные демонологи пали на этом ритуале, попадая в глухие тенета голода Ингра. С другой стороны, «дедушка» отличался некоторой «честностью», давая один более ли менее ясный ответ на первый услышанный вопрос. С какой целью и для кого он выработал этот принцип – неизвестно. 

Ингр'Хвэ: И кровь, и плоть, и ещё три жертвы… На столько сильно ты желал нас призвать? Хэ-э, – Голос старца постепенно становился глубже и чётче, в нём стали проявляться нотки различимых эмоций. Судя по интонации, демон был доволен и жертвой, и предложенным для него сосудом, однако проскальзывало в его речи и что-то насмешливое, словно у Ингра было своё мнение на исход происходящего события. Тем не менее, его мутации прекратились окончательно, формируя законченный образ без демонстрации клыков.

Новых слов от демона пока не последовало, лишь терпеливое выжидание, сопровождаемое неспешным пожиранием живой плоти. Для «старца» оно было и лучше – чем больше материала будет в его теле, тем легче пойдёт преобразование, а потому Альфарию стоило спешить со своими вопросами. Неизвестно, сколько времени у него есть до того момента, как Ингр окончательно закрепится в новом обличие. Возможно, стоило и вовсе лишить его такой привилегии, одним ударом меча разрывая связь с плотью.

Судя по ощущениям, демон несколько удивился прямоте требований Магнуса. Возможно, он желал пикирования словами, битвы умов, но получил удар молота против своей шпаги. Нельзя сказать, что Ингр совершенно растерялся, но этот этап ритуала был выигран за счёт грубой силы Мясника.

- Ишранкох-изменник, Перевёртыш Гнилых Болот. Его «врата» находятся в руках старого дурака, который не представляет ценности полученного дара, – в голове Альфария на единый миг вспыхнул уже знакомый образ одного человека.

Второе воспоминание относилось к месту, где, скорее всего, находился «Золотая маска». Сложно было сказать наверняка, но похоже что он скрывался неподалёку, где-то по ту сторону Ристела. Найти его по выжженным в голове зацепкам будет делом одних суток.

Ответив на вопрос, старец закончил лакомится предоставленной плотью, замирая на какое-то время. Очередная попытка метаморфозы привела к тому, что кожа покрылась толстым панцирем из корост и рогового слоя. Желая ещё потянуть время, Ингр, играясь, спросил: и это всё, что ты хотел узнать?– Кроваво-гнойная жижа под руками «старца» стала постепенно окутывать его когтистые пальцы, формируя на ладони некий глиф. Через мгновение этот символ смотрел на демонолога с предостережением и вызовом одновременно, - быть может, наша встреча выйдет чуть плодотворнее после небольшого соглашения…

Метка Скверны. Пожалуй, одна из самых неоднозначных и неизведанных пентаграмм, которая при всяком своём создании совершенно непредсказуемым образом влияет на тело и душу демонолога. Традиционно принято считать, что эта печать - гарант некого соглашения, которое будет заключено меж демоном и его призывателем, но что-то свидетельств выживших «отмеченных» было слишком мало, чтобы говорить об этом наверняка. Кроме того, метка куда как более заметна для магических способов обнаружения, так что скрываться в дальнейшем будет куда сложнее. Единственным светлым пятном в обретении такого знака было то, что он действовал до исполнения одной поставленной задачи. Только вот что это будет за повеление?

Ингр'Хвэ: Ишкранкох должен остаться в вашем мире – пленённым волей или скованным плотью, – «старец» определённо хитрил, устанавливая столь «простое» требование ещё до ответа Альфария. С другой стороны, Ингр в любом случае не остался бы без награды – у него уже было две души, и ещё одна трепетала в руках. Темир, - и если ты готов отдать ещё одну душу мне, поимка Перевёртыша пройдёт куда как менее болезненно, – на последнем слове Ингр рассмеялся противным скрежетом, осознавая безвыходность имеющейся ситуации.

Шедимец пострадал от двух вещей – собственной убеждённости в силе его веры и слишком большой жажды прикоснуться к потустороннему. В отличие от Альфария и Пэла, его тело никоим образом не закрывалось от дыхания Скверны, а разум, не подготовленный к общению с демоном, уже поддался на едва слышимые обещания «старца». В лучшем случае, житель востока будет одержимым на службе Ингра, в худшем – его плоть послужит пищей для демона. Так или иначе, магическая сила Ордена в ближайшие двое-трое суток будет сильно истощена, если вообще переживёт этот ритуал.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-08-11 07:43:13)

Первый же удар по "облаченной" панцирем шее отозвался ещё одним взрывом скрежетавшего смеха. Нет, коросты ещё не успели окрепнуть на столько, чтобы могучий удар демонолога не смог пробить бы их, однако такая попытка разорвать налаженный разговор показалась Ингру забавной. Вторым ударом голова была отделена от шеи, и вслед за этим произошёл ряд событий.

Первым на землю пал Т'мир. Побледневший и осунувшийся, шедимец был без сознания, на границе меж миром Жизни и Смерти. Его дыхание, слабое и прерывистое, отлично демонстрировало последствия ритуала для жителя Востока. Вместе с ним осел и Пэл, чья внешняя оболочка распалась, а символ, её создающий, выгорел без остатка. Отличаясь от трупа возможностью дышать и говорить, юноша непрерывно бормотал себе что-то под нос, то и дело хватаясь за отсутствующую рукоять меча. Отсутствие внешних повреждений и демонического огня в глазах ясно демонстрировало невозможность одержимости, скорее это был шок от увиденного...или услышанного. Всё же только разум Альфария был надёжно укрыт от льстивого шёпота старца. Последний, к слову, перед уходом в свой план оставил ещё одну выжженную метку в памяти: слишком размытую, чтобы осознать её, но в то же время достаточно ясную для навязывания, без возможности избавиться от неё как от случайной идеи. Метка, скорее всего, должна была навредить сильнее, потому как вместе с ней с тела ушла очередная пентаграмма, призванная обмануть демона.

В палатке наступила тишина. Герамир, "вооружившись" своими снадобьями и мазями, подступил к безсознательному телу шедимца. Едва лишь успев взглянуть на него, лекарь бросил короткую фразу, - сильно пострадал. Он не скоро встанет на ноги, - после чего началось священнодействие исцеления. Менее пострадавшему Пэлу полукровка буквально вручил бутылёк с резко пахнущей жидкостью, которую дрожащие руки юноши удерживали с большим трудом.

Альфарий, на фоне окружающей разрухи, мог бы ощущать себя наименее пострадавшей стороной, если бы не многочисленные повреждения, полученные в ходе ритуала. Утихнувший паразит постепенно возвращался к "жизни". Тело мужчины, прикоснувшееся к инородной стихии, постепенно разгоралось воющей болью. В особенности это чувствовалось в руке, которой демонолог удерживал ныне сгнивший труп фанатика, а также в пылающем от грубого вмешательства разуме. После такого испытания даже Магнусу потребуется длительный отдых, чтобы снова вернуться к делам с полной силой. Впрочем, выбор варианта развития дальнейших событий опять лежал лишь на его плечах.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-08-13 11:30:37)

Немой вопрос, беззвучная мысль об угрозе неожиданным образом отозвалась новым ощущением, схожим с испытанным ранее. В отличии от более яркой вспышки, подобное можно назвать искрой – словно бы небольшой огонёк загорелся перед туманной картиной, освещая неясный силуэт своим тусклым светом. Скорее всего, это был облик демона – на это ясно намекали непропорционально длинные лапы и словно бы изломленное тело. Впрочем, привлекало даже не это, но что-то другое. Нечто такое, что никак не связывалось с этим образом, словно бы лишний мазок на картине. Но что это?

Насущные проблемы временно вытеснили загадку старца Скверны. Из-за влияния инородной энергии, к слову, поиски свободного бойца несколько затянулись – все, кто только мог, укрылись подальше от палатки с проводимым ритуалом. Возможно,  это была бессознательная попытка бегства, а может и вполне себе осознанная защита. Что же, на примере Темира было видно, что Грюнвальд был прав в своей догадке: нет ничего страшнее для демонологии, чем безграничная жажда неопытного.

Вскоре был найден кузнец Кай, который, увлечённый работой с металлом, словно бы и не заметил проведённого ритуала. В этом деле ему помогал уже знакомый Обур и неприметный в последнее время Маат Нимор (помощник кузнеца). Медвежья сила последнего оказалась отличным подспорьем для лекаря, и вот уже через мгновение шедимца отнесли в его собственную палатку, оставив на месте ритуала отходящего от шока Пэла и Альфария. Юноша, по-видимому, стал ощущать действие лежащих на нём печатей – по крайней мере, ярко пылающий «щит» на шее юноши постоянно подвергался попыткам последнего прикоснуться к этой метке, словно бы она его тревожила.

Пэлагель: Не так я себе представлял счастливую воссоединение, - прохрипел юноша, тут же разбавляя речь щедрым глотком некого травяного настоя. Прокашлявшись, он пояснил свои слова, - не знаю, каким образом действовал призванным вами монстр, но он знал моего дядю и смог показать его мне. Его облик я увидел столь ясно, словно бы он вживую стоял передо мной. Что-то просил, о чём-то увещал… Были какие-то картины и до этого, но слишком неявные, размытые. А после Маграта во мне словно бы что-то надломилось, и образов стало куда больше… - Похоже, что внешняя защитная оболочка юноши была как-то завязана на силе духа, потому как после подрыва собственной веры юноша оказался уязвим для воздействия старца. Последний, судя по всему, любил играться с мыслями и желаниями живых ничуть не меньше, чем преобразовывать мясные оболочки, и достиг в этом деле значительных успехов. Последствие одного из изысканий Ингра Альфарий тут же ощутил на себе – лишь прозвучало имя дяди юного Сарелла, как очередной огонёк загорелся на оставленной картине. Возможно ли, что эта тварь была одержимым Магратом, который не смог справиться со своими желаниями? Или старец намекал на что-то иное?

Пэлагель: Кха, - юноша сплюнул острую колючку, попавшуюся в питье. Рассмотрев её внимательнее, он болезненно выдохнул, - было ещё…Что-то. Я не думаю, что это было со мной – история словно бы из другой жизни. Но дядя, однажды, занимался подобным ритуалом. Точнее, не он, но люди по его повелению. И вот эта штука, – Пэл указал символ на своей шее, в очередной раз попытавшись стереть его, - появилась у меня с того времени. Было убийство, и не одно. Все участвующие тогда погибли...от рук дяди. Их кровь сейчас на мне, в этом знаке, – шок Пэла становился всё более и более понятным – Ингр, похоже, смог пробудить в его памяти столь грязные моменты общей истории Сареллов, что юноша просто не выдержал такого крушения собственной веры в чистоту родственника. С другой стороны, этот эпизод демонстрировал удивительную заботу Маграта – скорее всего, пентаграмму «щита» он создавал, как говорится, «в живом присутствии» (то есть воспользовался помощью некого демона, на энергии которого защита проверялась) после чего скормил призванной сущности всех остальных участников и воспользовался прокажёнными останками для усиления созданного символа. В отличие от Альберта, Маграт определённо не желал вовлекать своего племянника в оккультивные таинства, но стремился защитить его от подобных воздействий в будущем.

Стремление к несбыточному – одно из самых сильных, которым может загореться человек. Ничто не манит за собой так, как далекая мечта, светлый образ величия, упоение собственными достижениями, о которых говорили как о чём-то невозможном. В этом смысле каждое слово Альфария затрагивало чувствительную в данный момент струну в душе Пэлагеля, так что к концу речи юноша был настроен столь решительно, насколько это было возможно для данной ситуации. Нельзя сказать, что он окончательно принял учения демонологов и смирился с жертвами Маграта, но ещё один шажок в этом направлении был совершён.

Пэлагель: Мы сами выбираем ту цену, которую готовы заплатить, да? Что ж, тогда пусть и они будут готовы к тому, что я затребую за свою душу, – фраза звучало несколько избито и слишком помпезно, только вот для юноши, определённо, это не имело никакого значения. Как-то отвлечённо кивнув в ответ на приказ, он покинул палатку прочь. Герамир, задумчиво хмыкнув, приступил к изучению останков фанатиков – похоже что у травника были собственные интересы, только вот самосохранение для него стояло впереди возможности обрести знание.

До ночи наступила привычное затишье перед бурей. Неизвестная метка Ингра больше не давала о себе знать – либо не хватало слов-катализаторов, либо частота её срабатывания была чётко определена иными неизвестными. О разведчиках также ничего не было слышно, и даже после возжигания первых сигнальных костров они не появились в лагере. Что же, в некотором роде это можно трактовать как успех возложенной миссии, иначе бы Омегон не рискнул затягивать вылазку на такой срок. Посвятив остаток вечера на работу с бумагами, Альфарий получил не только местонахождение лагеря масок, но и соотнёс его с одной из точек на карте Грюнвальда. Соответственно, обращаясь к данным вампирши, во второй зоне должны будут находиться культисты Шедима, если когда-нибудь потребуется наладить с ними контакт.

Записи о демонах и печатях позволили структурировать полученную информацию, и, скорее всего, Мясник уже понимал принцип создания того «щита», который носил Пэл, а потому имел возможность воспроизвести его. Для этого, конечно, потребуются немалые ресурсы. Вторая печать, которая была сломана в ходе ритуала, тоже становилась чуточку понятнее – в отличие от духовной техники, которой владел сам Магнус, данная защита обращала силу духа наружу, отталкивая от себя энергию Инферно и ослабляя воздействие демонического эфира. Это нельзя назвать полноценной защитой от магии, но в ритуалах это может быть крайне полезно для дополнительной или основной защиты. Кроме того, использование подобного знака требует определённых познаний в силе духа, так что Пэл был невероятно близок к обладанию техникой, являясь кандидатом на третьего воителя после Альфария и Омегона.

Такие рассуждения и поисковая работа сильно вымотали и без того истощённый разум, так что дождаться разведчиков не удалось против всякого желания – ближе к ночи, сон окончательно взял вверх и утащил в пропасть Бездны. Ночь без снов, словно тёмное покрывало, окутало весь безумный тень сплошным непроницаемым полотном.

12 июня, утро.

   Пробуждение после такого ритуала сложно назвать приятным, но всё же определённые плюсы новый день преподнес – Обур, памятуя указание с вечера, представил на суд Владыки труды кузнеца. Да, доспехи наращивались за счёт других изделий, и в целом выглядели куда тяжелее, однако это уже была полноценная защита, способная выдержать удар меча или шальную стрелу. Кроме них, Альфарий получил обратно своё оружие, которое пострадало в той схватке с рыцарем, и было восстановлено трудами Кая.

Омегон, судя по его виду, оказался на ногах раньше Магнуса, и уже успел организовать некоторые работы по подготовке к грядущей вылазке. По крайней мере, братья-северяне стояли при полном вооружении, а Маат с любовью и гордостью всматривался в обретённый собой меч. Клинок двуручного чудовища пришлось укоротить, чтобы неопытный боец не навредил себе. Чуть в стороне от бойцов ближнего боя разместились Долсур с Тормундом, среди которых затесался Обур. Неизвестно, где и кого копейщик разжился арбалетом, но держал он его достаточно умело, чтобы заподозрить наличие полезных навыков. Пэл пока помогал Герамиру с кузнецом – у снабженцев было не мало забот о том, как подготовить такую ораву к выходу. Не хватало ещё трех человек, кроме пострадавшего Темира, и об их судьбе стоило разузнать до выхода.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2017-08-16 13:55:21)

Преемственность поколений прошла на удивление гладко – не смотря на отсутствие должного опыта обращения с тяжёлыми латами и всё ещё потерянный взгляд, Пэлагель действовал достаточно целеустремлённо в своей новой роли. Омегон, судя по двум коротким эпизодам, был весьма доволен подобным раскладом. Да, старый вояка ни капли не одобрил очередных заигрываний с демонами, но если юноша будет под личным надзором Владыки и в остальных вопросах, то это лишь упрочняет Орден. Последнего, в общем-то, сильно не хватало – даже сейчас, перед общим сбором, вояки скорее напоминали сброд, чем организованную армию, а потому на первый вопрос успели вылезти излишние комментарии. Обрывая повседневную болтовню резким окриком и грозным взглядом, рыцарь Ордена выступил вперёд. Едва взглянув на карту, он отрицательно покачал головой.

Омегон: Мы успели проверить оставшиеся отметки по эту сторону реки. Вот тут, - мужчина обрисовал небольшую зону указательным пальцем, - тишь, не осталось даже следов. Зато в этом районе был обнаружен заброшенный лагерь, из которого бежали в спешке. Снаряжение, остатки палаток и обоза – на эту добычу я уже отправил разведчиков: Кирка, Лэрса, Геранта и Торвальда. Если они справятся, то в ближайшее время у нас не будет забот с оружием, – эта извечная беда болотных скитальцев, по видимому, и подтолкнула Омегона на формирование такого выхода. Впрочем, что там могло случиться? Заброшенные лагеря обычно представляют интерес для болотного гнуса да мародёров, опасность минимальна. Соответственно, рыцарь не стал более заострять внимание на этом вопросе, переходя к другим, - последнее... Хранилище там, – уверено заключил Омегон, отмечая последнюю неизвестную точку на карте, - однако, мы не смогли приблизиться к нему. Не сказать, что Церковники хранят его как зеницу ока или их там целая армия, но Тормунд предостерёг от дальнейшего продвижения, – если, когда-нибудь, спросить мужчину на счёт того, кому он больше поверит: сухим фактам или призрачному ощущению охотника, то Омегон выберет второе. Слишком уж часто «потустороннее» чувство спасало из весьма опасных ситуаций, - в то же время, он не считал угрозу непреодолимой. Надо нападать, командир, и действовать решительно. У нас на это хватит сил, – мужчина отступил на шаг назад, накладывая правую ладонь на рукоять булавы. Омегон и Альфарий, два закованных в латы монстра – именно им предстояло решить будущее Ордена, потому как выиграть схватку сразу с двумя противниками не представляется возможным.

Вопрос выбора стоял тем острее, что неизвестность была в обоих случаях. Серебряная маска, если не покинул своего «лорда», может в любой миг исчезнуть в неизвестном направлении, утаскивая тайну с собой в неизвестность. Та же участь поджидает демонолога в том случае, если его нападение на Инквизицию окажется провальным. И в то же время, некий призрак успеха преследовал оба направления. Что же, куда направится остриё атаки?