И лишь в одно мгновение команда следопытов превратилась в диких цепных псов, сорвавшихся с места, учуяв лишь немного крови в воздухе. Жажда мести затмила их разум. И когда Эдзард последним прибыл на поляну, его взору предстала до боли в сердце знакомая картина - умирающий безоружный человек, и стая стервятников, коими были следопыты. К бессмысленным смертям, скоро добавятся такие же бессмысленные пытки. И хоть бывший капитан и не был образцом милосердия, но никогда не позволял себе такой забавы, вроде издевательства над пленными. А мозаика тем временем почти сложилась в голове человека, в некое подобие целой, хоть и гротескной картины. Где-то там далеко, ходит неизвестный ему демонолог Альфарий де Кэссель, дезертир и предатель. Но был ли он реальностью? Следопыт не был в этом уверен, но сейчас видел перед собой лишь разбойников и дезертиров. Что мне эти золотые, когда эта чернь творит такое? Они ослушались всего плана, который казалось согласовали ранее. Инициатива всегда хорошо, но не когда доходит до такого самосуда и мести. Чужие изречения всплывали в голове бывшего капитана: Дезертирство с поля боя, малодушие и самосуд должны караться на месте с приведением высшей меры наказания … Был ли он лучше тех, кто творит самосуд? Эдзард не уходил настолько глубоко, чтобы поколебать собственные убеждения. Сейчас же наоборот, его сознание избегала новой реальности, прячась в прошлом, цепляясь за то что было когда-то. Я - имперский офицер, и я не потерплю такого зверства. Спасти умирающих и раненых, дело благородное, но пока перед между ними стояла преграда, он не смог бы сделать для них ничего. Или же дождаться, когда вся эта троица столкнется с местью демонолога, чтобы ударить в спину и убить всех? И несмотря на то, что Альфарий был с их слов предателем и дезертиром, но так же его фамилия выдавала в нем благородную кровь. Не пристало им дворянам так себя вести - ударять в спину. Или же пристало? Слишком много факторов, а выбор необходимо сделать сейчас. Но, что не замечал за собой следопыт, это собственной психологической нестабильности. Непрекращающаяся война слишком долго задержавшаяся в его жизни и нескончаемый шлейф смертей, забирали каждый раз по крупице в нем что-то человеческое, заменяя чем-то иным и чуждым. Может быть превращая его в дикого зверя, алчущего крови или в нечто иное. Сомнение, есть смерть … Хотя смерть, это и не конец пути ...
Зачем убеждать и вести какой-то диалог с разбойниками? Время вышло. Секунды раздумий слились в одно единственное разумное решение, которое Эдзард принимал уже не первый раз, и возможно не последний раз.
Эти крики боли раненого, скрип жесткой тетивы и движение болта по лафету арбалета. С едва слышимым шелестом, две шашки из алмазной стали выскользнули из своих темниц, крутанувшись в воздухе. Рот наполнился привкусом крови, все меркло перед глазами становясь блеклым и серым, приобретая жесткий контраст с ярко выраженными деталями. Удар сердца разогнал горячую кровь по мышцам. Словно инстинктивно, он уже занял тот участок на котором не было препятствий между ним и его целью. Как бы я хотел, чтобы мальчик с черными глазами умер первым, но … Холодная ярость боя вступила в свою власть, изменяя состояние сознания человека.
На вдохе, сделав шаг в сторону Джокса, бывший капитан совершил шаг в пустоту и направил рубящий удар  в шею. Он рассчитывал с одного удара отсечь голову, но в сражении нельзя быть уверенным, поэтому чуть погодя после удара правой руки, пошел второй рубящий удар с левой руки, направленный на то, чтобы отсечь руку по локоть. Почему именно, Джокс, а не садист Ламанак? Эдзард опасался заряженного арбалета с отравленными болтами больше, чем стрел эльфа. И в своему плане Эдзард рассчитывал больше на неожиданный удар - сократить количество противников до двух, а затем успеть убить Ламанака, до того как-то поймет, что произошло.
Лишь сражаясь, я становлюсь тем, кто я есть на самом деле. Лишь хаос боя, позволяет мне быть собой…

Отредактировано Эдзард (2018-07-23 13:50:55)

Слова свои и чужие, вспышкой проносились как падающая звезда в кромешной тьме, давая лишь миг, чтобы едва разобрать, что они значат. Кто-то говорил Эдзарду, что невиновных нет и есть лишь разная степень вины. Кто-то говорил, что никогда не стоит быть героем, ибо герой, всегда мертвый герой и никак иначе не бывает в жизни. Только в обреченности смерти человек пытается превзойти свои пределы. В эти  кратчайшие моменты времени, между ударами сердца, в сражении, где жизнь зависит от туго натянутой тетивы и взведенной стрелы, человек пытался обрести, того чего не хватало ему долгое время. Некой целостности его сознания и понимания смысла собственных действий.
И казалось лезвие шашки должно было отсечь голову как масло, но не хватило силы или сноровки? Эдзард должен был бы усомниться в собственных силах, но лишь убедился в смерти Джокса. Словно безумный палач и судья в одном лице, утопая в чужой крови. Мстителю было плевать на все, и лишь краем взгляда он видел звериный оскал черноглазого мальчишки.  Все меньше человек походил на того весельчака, что был в лагере. Все меньше его волновала концепция чисты и грязи этого мира. Справедливость суда и глупость героизма. Всю его стену из доморощенной философии смывала чужая кровь. Все быстрее его собственная горячая кровь растекалась по телу.  Не нужно было оправданий. Столь много путей, столь много выборов и что же ему предпочесть? Или же выбор был сейчас лишь между смертью и жизнью? Лишь упорная тренировки, отточенная годами реакция, ловкость почти доходящая до пределов человеческого тела и верный клинок были спасением дворянина в этой непростой схватке, которую он породил сам. Или же само провидение привело его к такому решению, без возможности выбора? Но смел ли Эдзард уповать на судьбу?
До того, как стрела сорвется в свой смертельный полет, человек понимал, что сделать практически ничего не успеет. Раскрывать свой второй козырь остаться без всего было бы опрометчиво. Его выбором стало состязание реакции и стали, против меткого черного глаза, и тугой тетивы. И исполнив заслон алмазной стали было единственно верным решением, когда Эдзард едва повернулся на пол-корпуса, чуть согнув шею, с ледяным спокойствием глядя на своего врага или же жертву? Сам человек сейчас даже не определялся дать определение. Может быть ему удастся и вовсе увернуться от стрелы или же перерубить ее в полете, но он не рассчитывал, что такой трюк удастся второй раз или даже третий.  И не стоило забывать ни в коем случае о Тормунде, чья стрела могла быть сейчас нацелена на него. Мозг лихорадочно работал, пытаясь инстинктивно найти сиюминутное решение, которое позволит может не спастись, но выгадать пол десятка секунд, так сейчас необходимых ему. Позади были валуны, но достаточно ли они высоки? Смутно казалось, что может их не хватит для полного роста, но хоть каким-то укрытием, но они могли бы послужить. И зная опытных лучников, вряд ли Ламанаку потребуется больше половины секунды, чтобы сделать новый выстрел - и необходимо исполнить смещение не теряя, из виду свою цель, чтобы отступить немного в сторону и назад. И дальше оставалось лишь полагаться на свою скорость и гибкость, чтобы в перекате уйти под укрытие. Сомнениям не было места, хоть это и не уменьшало шансов схлопотать стрелу.

Отредактировано Эдзард (2018-07-26 00:31:30)

Где же ты Тормунд? Ты наблюдаешь за нами или ждешь своей минуты? Как бы это не казалось Эдзарду странным, но после своего маневра, он был чуть более живым, чем полностью. Держась спиной к камню, так, чтобы его силуэт не выступал за него, следопыт опустил клинки. Что все это время делал? Я не судья им, но почему, эта вспышка негодования и кровожадности, заставила так действовать, лишь за одно полное пренебрежением плана. И кто все эти люди для меня, что я решил будто их жизни для меня хоть чего-то стоят? Борясь с врагами и самим собой, собираясь с силами в ту небольшую передышку, что он выиграл для себя. Эльфу возможно понадобятся секунды, прежде чем, он либо выйдет на новую позицию для стрельбы, либо попытается сбежать. Нужен был еще один шанс, чтобы закончить начатое. Лишь отсчитав десяток ударов сердца, почувствовал, как вновь его ноги были способны нести его сквозь пространство, дворянин был готов совершить свой новый ход. В отражении окровавленного клинка на миг он увидел каменную и бездушную сосредоточенность собственного лица. До того, как хоть часть тела покажется за край валуна, воин вновь приготовился уклониться от новых стрел, с помощью изматывающего силы заслона, лишь раз отбить или уклониться от стрелы, чтобы увидеть свою цель и путь до неё, чтобы совершить еще один шаг в пустоту. И в конце наконец-то дотянуться до Ламанака - в изящной эльфийской стойке, как будто в насмешку на происхождением эльфа, рубящими ударами рассечь его руки вместе с его оружием на части.

Отредактировано Эдзард (2018-07-26 23:01:42)

Неожиданность и шок взрывной волной прокатились внутри Эдзарда. Он убедился в легендарной меткости эльфов - всегда смертельные выстрелы, без единого промаха. Такому глазомеру и таким навыкам можно было лишь бессильно завидовать. Но что они были столь ловки, как в этих сказочных легендах, чтобы взять и перехватить руку с клинком в ударе. И это было чем-то новым для человека в его жизни. Первый раз в жизни, когда у кого-то хватило скорости провернуть столь опасный трюк. И следопыт нисколько не опешил от такого - это лишь было новым вызовом, знаком того, что он еще далек от того, чтобы зваться мастером меча. И эта ярость, что почти осязаемая сквозила сквозь черные глаза, молнией передаваясь в наконечник стрелы, как последний рубеж обороны. Эдзард часто видел такое стремление в смертельно раненных солдатах, что на последнем дыхании уносили противника с собой. И после удара руку увело в левую сторону и внизу, что вывести клинок на позицию было невыполнимо, и следопыт воспользовался самым простым приемом - свободной рукой резким движением вверх заблокировать траектория удара Ламанака.
И уж лучше еще один шрам во всю голову, чем проколотое горло, как у того бедолаги на поляне. Но это было лишь одной частью всего комплекса маневров, что человек инстинктивно претворял в жизнь в этой кошачьей свалке. Одновременно с движением правой руки, Эдзард резко рванул в сторону левой руку и попытался нанести прямой удар ногой в область живота, чтобы оттолкнуть эльфа. И если весь этот порыв физических сил будет успешен, человек уже был готов в еще одном шаге устроить настоящий кровавый натиск, лишив эльфа жизни. В случае, если эльф окажется слишком цепким - дворянин видел, таких среди людей, способных как клещи вцепиться в свою жертву, то решение был лишь хлесткий рубящий удар, чтобы отсечь одну руку,а затем другую. И в итоге лишь принести покой этому воину.
Мысли о спасении двух людей лишь роились где-то на периферии, не вызывая особого энтузиазма. Лохматый конечно держался молодцом, и даже помог, хоть и по страхом своей жизни. Второго еще предстояло осмотреть. И Эдзард верил, что человек способен выжить и не после таких ран. Его душа не может просто так взять и покинуть тело. Внутренний лекарь уже перебирал действия, какие необходимо сделать - вытащить стрелу, задействовать зелья и бинты, если такие имелись в распоряжении этих двух.

Излишняя кровожадность натиска была слишком чудовищной, и главное непрофессиональной. Лишняя кровь и лишние удары, лишь пачкали одежды и тратили физические силы. Кровожадность и холодная ярость вновь подвели мстителя, отозвавшись острой болью в плече. Такова была цена за любую ошибку. Хоть по мнению Эдзарда она была смехотворна. Последний участник этого трио дал о себе знать в их маленьком гротескном спектакле. И все же столь долгая и казалось тщательная подготовка - и в конце несмертельный выстрел? Было что-то странное в том, что Тормунд так действовал и решился вступить в бой только после смерти эльфа. Не раньше и позже. Может быть рассчитывал на то, что Эдзард выдохнется и истратит свой запас сил. А затем ранить выстрелом и вступить в схватку с преимуществом. Но вдвоем у них было бы большее преимущество, загнать добычу и убить не подвергая себя лишнему риску.  И все же зачем ты вышел на поляну, дурак? Действия следопыта все больше обескураживали - раскрыть своё местоположение, после таких приготовлений и маневров. Или же все же этот человек не был столь хладнокровен как казался ранее?
Только дикая удача, и сравнимое с божественной волей, проведение, были на его стороне, но так вечно продолжаться не может за свои необдуманные поступки и эмоции всегда идет расплата. И Эдзард надеялся, что если выживет, то усвоенные уроки пойдут ему лишь на пользу. А пока предельно учащенные удары сердца отсчитывали бег времени и шаг Тормунда, как литавра дополнял сцену. Был еще один трюк рукаве бывшего капитан, не абы какой, но такой, что сможет спасти ему жизнь. Дерево рядом с укрытием Ламанака - какое-никакое, а способно скрыть часть его силуэта. Не сводя взгляда с действий противника, боковым шагом он начал двигаться в сторону дерева. Хотя быть пару шагов... Таково было внешнее демонстрируемое намерение, на деле же Эд лишь выжидал момент, когда он начнет натягивать тетиву, чтобы совершить резкий боковой перекат в сторону дерева и занять низкое положение. Пускай стрела и сломается в процессе переката, и наконечник останется в кровоточащей плоти, человек был готов к боли, вдыхая запах собственной крови, растекающейся по щеке алыми каплями. Оставалось лишь надеяться на меткость Тормунда и собственную удачу, как бы это суеверно не звучало.
И когда наступит момент для последнего рывка, когда сила пустоты наполнит его тело и душу, заставив все сущее внутри содрогнуться под страхом небытия, только тогда Эдзард совершит шаг в пустоту. Не выпрямляясь сделать небольшой гусиный шажок в сторону следопыта, чтобы из нижнего положения нанести одновременно два рубящих удара, словно овечьими ножницами рассечь коленные суставы. И пусть удар с правой руки будет более слабым и болезненным, но воин лишь скрипя зубами шел к одной цели. Только выжить и других вариантов просто не было.

Отредактировано Эдзард (2018-07-31 22:08:01)

Эльфийская стойка? Эту стойку Эдзард считал больше потешной, нежели реально применимой в настоящему бою. Он знал ее и использовал ее лишь в редких случаях с нежеланием и насмешкой. Теперь на него самого смотрели из этой гибкой и скоростной стойки, ожидая атаки? Он боится? Или решил испытать? После своего неудачного удара, Эдзард выпрямился в полный рост, держа клинки параллельно земле. Он устал после взрывной вспышки боя, и теперь ему нужна была быстрая победа и наверное Тормунд, это понимал. Решить одним ударом исход поединка, и кто-то один продолжит свой путь по этой земле. Больше ничего не имело значение лишь выложиться еще раз. И когда смерть так близка, действительно чувствуешь себя живым? Словно внутренний демон насмехался над его недавними порывами обретения собственного пути. Чего ради тебе сдались эти жалкие жизни? Защита, не смеши лжец. Тебе плевать на все, тебя ни волнует ничего. Ни доблесть, ни воинская отвага, ни верность. Может это было лишь игрой разума, что рвал себя на части изнутри, бросая тело в горячая пламя битвы, пытаясь в огне сжечь себя само.
Шаг в право и намерение нанести резкие выпады по кисти лишь было очередным обманом.  И в момент контратаки Тормунда, которую Эдзард ожидал, сместить центр тяжести влево и применить смещение, мгновенно сместится на левый фланг, и сделать всю ставку на хладнокровный натиск, даже если это будет ошибкой и стоить ему в итоге смерти. Первым под руку, второй под ногу, секущими ударами рвя мышцы и жилы.

Действительно эта ошибка уже почти стоила ему жизни. Вся атака пошла не так, захлебываясь в свежих силах Тормунда. Ни чистой физической силы, ни ловкости не хватало Эдзарду. И чем ты думал, с раненым плечом атакуя равного тебе по силе?! Нужно принять другое реше.. Голос будто бы стал настойчивее, не обладая каким-либо характерными чертами, оставаясь безликими и пустым. Удар, еще удар и еще удар. Пот стекал по телу, едко щипля кровоточащие раны, загрязняя их с каждым ударом пульса. Тяжелое дыхание, вырывалось из легких. И вот клинок Тормунда дал маленькую трещину, разбившись на части. Неужели мадам фортуна все таки на моей стороне? Но врага даже не дрогнул, поняв, что сейчас был тот момент, когда он должен был одолеть Эдзарда. Никого нет на твоей стороне, и никогда не было. Удача лишь очередная ложь. Гулкий шепот не унимался. Ну не осталось уже той силы и той скорости, с которой вступил в бой. Но ни Тормунд, ни сам Эдзард не учли, что клинки следопыта были не только быстрые и легкие, что разумеется давало фору. А также, то, что у них не было гарды. И стоило лишь Тормунду скользнуть клинком вниз, возможно он смог бы рассечь пару пальцев. Или же лишиться самому оных. И врага приближался все ближе, передавливая в силовой схватке, блокируя оружие. Чего ты медлишь, неужели ты забыл всему, чему учился?! Надеяться на второе дыхание, это было бы глупостью с его стороны. Но сила воли мстителя - это было чем-то другим. Мрачная и темная решимость стремительно росла внутри него, и в момент меньше, чем удара пульса перейдя в действие. Намеренное ослабление силы противодействия, давай Тормунду подобраться ближе, еще ближе, чтобы чувствовать дыхание, и нанести резкий удар головой в нос противника. Попытайся блокировать это и я отрублю твои руки. И снова это было лишь частью движений. Вернер всегда говорил - всегда наноси серию ударов. Никогда не останавливайся на одном. Немного повернуться, сместить центр тяжести и наступить левой ногой на правую ступню врага, чтобы ударом локтя, нанести удар, со вложенным в него весом тела. Обычного удара было бы мало, но когда опора будет заблокирована, Эдзард надеялся, что трюк Вернера сработает. И все это все еще зависело лишь от того мига, сможет ли бывший капитан нанести удар головой, чтобы выиграть хотя бы половины секунды. Мстителю стоило бы помолиться богам и проклясть тот миг когда он пожелал сразиться в одиночку против троих следопытов. Но никто не ответит на твои молитвы. Но если ошибешься, то смотри как надо… И в миг выполнения своего приема, Эдзард осознал, что с шашкой он может совершить небольшой прием - резко отведя назад, с блокирующего наруча на своё плечо, следующим движением совершить секущий удар без замаха, под таким наклоном, чтобы раскроить голову Тормунда. Мститель верил, знал, надеялся, что даже если заблокировать в этот раз наручем, угол был таков, что срежет пол кисти как масло, не встретив сопротивления. А вместе с болью и раной наступит слабость.

Отредактировано Эдзард (2018-08-02 20:28:08)

Потеря оружия не была страшна, как и та боль, что причинял Тормунд. Будь Эдзард на его месте, то нанес бы другие удары. Но все же судьба была такова, что несмотря на всю схожесть они были слишком разные.  Боль - это лишь иллюзия. И понимай как хочешь. Иллюзия твоего существования, или же иллюзия разума. Ложь, что скармливает тебе твое собственное тело, заставляя зациклиться на собственных страданиях. Кровь заливала глаз, стекая дальше вниз, окрашивая рот и губы в алые тона, покрывая собой горло. Отчего бледность и мертвость глаз лишь больше подчеркивались, пустотой взирая на последнего из троицы. Не боли, ни жалости, ни сожалений -  не читалось в них. И еще один хлесткий удар отсек ухо, но это было равноценно промаху, коли противник продолжал сохранять свою возможность сражаться. И следом получил яростный удар - капитан видел когда-то, как совершался этот прием опытными бойцами, но что Тормунд окажется хорош и в этом, было в некоторой степени сюрпризом. Но реверансы и почтение мастерству врага стоит оставить на потом. Сцепившись как две дикие кошки, они пытались одолеть друг друга, лишь испытывая свою выносливость. И вторая шашка была ему помехой, отчего Эдзарда сместил руку вниз - казалось вот-вот он попытается нанести еще один безнадежный удар от пояса. Возможно это был последний козырь в его рукаве, и действовать необходимо было быстро и метко. Отвлечь внимание следопыта на левую руку, чтобы рывком правой руки вцепиться в волосы Тормунда, наклоняя его голову вниз. Эдзард инстинктивно пытался вызвать рефлекс человек -  вцепиться в руку и попытаться в этот момент освободиться от хватки. И в этот момент, ни раньше и не позже, чтобы отпустить шашку в свободный полет к земле, и следом одним движением выдернуть нож из лунной стали. Прокалывая воздух, резким тычком направить лезвие в шею следопыта. Мстителю не нужно было еще больше крови - лишь пробить трахею и добраться до позвонков, не перерезая артерий. Может быть он не сможет убить таким ударом, но знал, что точно собьет дыхание, после чего тот станет легкой жертвой, лишившись столь драгоценного воздуха.

Переход из Запад Мидленда: Старый Ристел

Старый Ристел вновь встретил своих обитателей. Множественные речушки, притоки, тихие, мрачные омуты, чавканье влажной, мягкой земли. Отступая, объединенный отряд Обсидианового Сердца и "Непризнанных" ещё долго преследовало темное око густого дыма, вознесшегося над Риверлэндом, словно сюрреалистичная башня. Сигнал, для всего Старого Ристела - сигнал Империи, красноречивый и ужасный... Альфарий мог только представлять, какой переполох начнется в штабах местного имперского лорда, его подчиненных и, конечно же, отдела инквизиции. Если бы Владыка задумался об этом, то, возможно, он понял бы, что в действительности это было первое крупное и по настоящему болезненное поражение Мистерийской империи впервые за два года, с того самого момента, как мрачные орды нежити были отброшены от столицы... И все это происходило на её территории, в опасной близости от крупного торгового города. Жаль, что варлорду было не до этого - как только они покинули лагерь, ум Владыки стало лихорадить... Постепенно приходило понимание физических увечий и духовной усталости. Потерянная рука болела, болела так, как будто все ещё была на месте, а обрубок неистово зудел, олицетворяя старания демонического паразита залечить все раны. Жизнь более не утекала из тела Берсерка, но понимание поистине пирровой победы подкашивало дух не слабее... Вот только не было времени у Альфария сокрушаться. Он продолжал вести людей вперед, прокрадываясь по болотам, уходя в тень и растворяясь в тине.

Они двигались на двух лодках, одна принадлежала Ордену, другая - та, что доставила ренегатов к лагерю инквизиции. Места, до этого занятые Темиром и Маатам, теперь были облюбованы Торвальдом и Лэрсом. Парень, словно восставший из посмертия, смотрел на Владыку такими преданными, почти любящими глазами... А вот старый пес был совсем плох. "Равноценный ли вышел обмен", цинично было подумал Магнус, но довольно быстро отбросил эти мысли. Равноценный. Спасение братьев есть достойная цель, а Темир и Маат сами принимали свое решение, они знали на что шли... И их пример сам по себе шел на пользу всему Ордену. Он скреплял их, он воодушевлял и распалял злобу. Злобу остальных, но не Альфария, конечно же... Гнев Берсерка до сих пор не имел границ, но разбираться в его причинах уже не доставало сил. Хотелось просто спать и очень хотелось жрать...

Прибыв к назначенной бухте, Альфарий привычно распорядился замаскировать лодку, то же самое указав и Морне, вместе с тем оказав помощь. Возможно, им предстоит здесь переночевать, прежде чем они смогут продолжить путь, поэтому Владыка не забывал об осторожности. Вместе с тем, он не упускал и возможности переговорить с Омегоном - мнение старого рыцаря до сих пор было действительно важно для демонолога, на счет сложившейся ситуации и об "Непризнанных" и даже о Лэрсе и Торвальде, хотя в лодке они были свидетелями этого разговора. Как только же отряд высадился, у Магнуса пробудилась надежда - быть может, Герамир сможет помочь ему? Гениальный, нелюдимый знахарь умел творить чудеса. Возможно и Кая придется подключить на помощь... Лишенной руки Владыка был настоящим инвалидом и ему было остро необходимо восстановить боеспособность, найти замену, и одержимый желал прибегнуть к помощи кузнеца и лекаря для сотворения боевого протеза. По крайней мере, эти фантазии отвлекали берсерка от травмы, не давая ему зациклиться.

Но что-то явно было не так... Оказавшись на берегу, Альфарий не смог бы с точностью сказать что, но его предчувствие неистово закричало - это было не предупреждение, но некая беспричинная тревога, не имеющая источника... Привыкший доверять своему шестому чувству Берсерк понял, что возникло оно задолго до этого, но отвлеченный мыслями о руке и разговором с Омегоном, он не замечал его. Теперь же виднелся ясно... Мрачно окинув взглядом своих людей, Владыка махнул целой рукой, призывая идти за собой. Первым в нос ударил запах крови... Нос дворянина за последний год уже настолько привык к этому запаху, что ощущал его загодя - это была свежая кровь, обильная, в своем обилии задевающая уставшие струны души, пробуждая что-то сродни кровавому ражу... Лагерь был пуст. Следы боя ещё ускользали от взгляда демонолога, но не потому что он был невнимателен, а потому что он видел сидящего мужчину, облаченного в легкую броню, перевязанный и держащий на коленях до боли знакомый лук. Не произнося ни слова, Владыка мягко положил руку на титановый гладиус и шагнул на открытое место. Первая мысль Магнуса: "Где Кай и Герамир?"

Владыка остановился, расправляя плечи и выпрямляясь. Мужчина, на деле оказавшийся худощавым, продолжал недвижимо сидеть, казалось, не обращая внимания на явившегося из подлеска Берсерка, позади которого уже собиралась толпа раздраженных, уставших и явно агрессивных личностей. Прежде чем что-либо предпринять, демонолог склонил голову в бок и произнес короткую команду:
- Осмотрите лагерь... Найдите Кая и Герамира. Не беспокойте нас.
После чего Альфарий вновь замолчал... Тяжелая тишина повисла над поляной, разбавляемая дробным топотом людей, рассыпавшихся по округе, их тихими командами и косыми взглядами, то и дело перескакивавшими между двумя воинами. Варлордом и кем-то... Кем-то, кто явно принес смерть в этот темный, тихий омут. Альф был напряжен и хмур, он теперь смотрел на мужчину изучающе, заинтересовано и угрожающе... Рука продолжала сжимать гладиус, но ни капли дрожи не пробежало по его жилам. Словно матерый волк, Берсерк глубоко втянул воздух носом, прислушиваясь к своим ощущениям: кровь, болотная тина, торфяник, тонкие нотки папоротника и мха, и сплошной вал стоялой воды... Выдохнув, Владыка наконец сделал первый шаг, прерывая ментальное знакомство.
- Ты храбрый или глупый. Я вижу на тебе кровь, но не вижу своих людей. Так или иначе, это значит, что ты достаточно дерзок и силен, чтобы совершить то, что совершил... Но не кузнец и знахарь нанесли на тебе эти увечья, будь я проклят, - короткими шагами, слегка по дуге, Альфарий приближался к мужчине, не спуская с него глаз, а с клинка руки, - Мое имя Альфарий Магнус де Кэссель, я - Владыка Ордена Обсидианового Сердца. Владыка этого места и тех земель, где ступает моя пядь. А вот кто ты так...
Варлорд осекся и замер, наконец замечая то, что лежало перед мужчиной. Статуэтка... Обычная, деревянная статуэтка. Таких много во всей Мистерии, выточена она была не слишком искусно или в большой спешке. А может просто была не доделана... Альфарий в жизни видел множество таких, не проявляя и тени интереса. Но эту... Эту он мог узнать из тысячи. Нет, не почерк мастера бросался в глаза, но поза юноши, короткие растрепанные волосы, высеченные острым ножом. Пэлагель... Это был Пэлагель. И из всех, кого знал Альфарий, только один мог сотворить её - Тормунд.

В следующую секунду целый вал информации обрушился на Альфария. Обнаружили Кая и тело Герамира, нашли Тормунда, Джокса и Ламанака, чьи тела были разбросаны по округе... Их раны были жестоки, беспощадны. Сотворивший эту бойню был настоящим бешеным зверем ничуть не уступавшим в ярости самому Берсерку. Выводы Владыка уже сделал сам...
- Невидимое, значит... Я прозрел, гость. Ты исправил мои ошибки, но не избавил меня от тяжкого бремени их последствий. Каждый должен нести ответственность, каждому по заслугам. Как тебя звать?
Крайние слова Магнус буквально выцеживал между своих зубов, хмурясь от новых вспышек боли... Герамир мертв. Тормунд - мертв. А между ними тела Джокса и Ламанака... Альфарий не хотел верить в это. Но это место мог найти только тот, кто точно знал где искать, и из четверки гостей такой был всего один. Тем любопытнее становилась личность чертвертого, все ещё живого. Кто он? Связан ли он как-то с Магратом? И если да... Почему он жив, а остальные - мертвы? Много вопросов и Владыке оставалось теперь лишь дожидаться ответов.

Вскоре мужчина встал. Он назвал свое имя, но... едва ли это было правдой. Сквозь пленку запекшихся ран Альфарий едва ли смог бы разглядеть черты дворянина, но он увидел куда более важные детали в пронзительном взгляде бледно-голубых глаз. Перед ним стоит неистовый воин, безумный, брошенный обществом, отшельник и изгой, волк без стаи - боец без ринга... Или же ринг был слишком широк, чтобы тот мог осознать его наличие. "Лихо... Вот значит как..." Владыка задумчиво склонил голову, погружаясь в только было зарождающиеся мысли, как Лихо совершил свой следующий шаг - маленькая статуэтка пересекла пространство между людьми и быстрее, чем можно было заметить, рука Магнуса метнулась на перехват. Теперь демонолог мог разглядеть её сполна, каждую деталь, каждую царапину и это отозвалось страшной болью в душе Берсерка... Он шумно задышал, вновь наполняясь злобой, от которой застрекотал воздух вокруг. Он выглядел как калека, но не был им - это чувствовали все, кто видел Альфа в эту секунду. Он был куда больше, чем просто человеком - достигший пределов, на грани реального и готовый уже подняться туда, куда ещё не ступала нога человеческой эволюции.

Берсерк был в ярости... Столь сильна была эта вспышка злости, что она вдруг заполнила его всего, порождая неистовое желание разрушать, уничтожать, кромсать и рука сжалась в стальном хвате. Послышался противный скрип, треск и статуэтка раскололась на несколько частей, сжавшись в гармошку... Пальцы от столь огромного, неконтролируемого усилия вдруг заболели, ещё не отдохнувшие после недавней схватки, но душа Владыки вдруг успокоилась. Ристел пройден, дороги назад нет - как ничего из прошлого более не держало одержимого в прежних, вредоносных рамках.
- Я чувствую в тебе силу, Лихо. Ты - несущий смерть шторм, окровавленная сталь. Ты покарал моих врагов и я перед тобой в долгу. Орден перед тобой в долгу... Твоя награда уже ждет, если ты готов её принять, - ладонь Владыки раскрылась и древесные осколки осыпались на влажную почву, после чего старый воин потер ею предплечье потерянной сестрицы... - Забудь о предателях. Их история мне не интересна, если считаешь, что я буду спрашивать. Мне все понятно и так... Мой долг хранить Орден и каждого его брата - тяжело осознать, что ушедшие по своей воли более не братья, но враги и предатели. Теперь я вижу. Благодарю. Поведай мне лучше... свою историю. И я поведаю тебе свою. Как герои из древних сказаний - за кружкой крепкой браги, как равные.
После этих слов, Альфарий повернулся и прихрамывая, тяжелыми шагами пошел в сторону, где нашли Кая. Там должна была быть оборудованная стоянка. Конечно, она едва ли вместит почти удвоенное количество людей, вместо ожидаемого - но поставить ещё палатку не составит труда. Сделав же всего один шаг, Владыка остановился вновь, бросая тяжелый, уставший взгляд на следопыта...
- Мы похожи с тобой, как две капли крови... Но я уже старею, а ты молод. Не оставляй просьбу старого Берсерка без внимания. Орден нуждается в тебе. А ты нуждаешься в Ордене. Я чувствую это.

Отредактировано Альфарий (2018-08-07 23:50:13)

Лихо не стал отказываться от приглашения Альфария, добровольно последовав за ним. Это было действительно разумным и, пожалуй, единственно верным решением... Люди Владыки вокруг были готовы в любой момент разорвать чужестранца, варлорд был в этом уверен. Сам он на сегодня слишком устал от резни, но и его рука не дрогнула бы отобрать ещё одну жизнь. Возможно, у мужчины даже получилось бы уйти, но не это есть суть важно... Владыка более не собирался повторять старых ошибок. Ему приходилось учиться, избавляясь от не по годам великой наивности, смывая её кровью и терпя страшные раны. Это мог увидеть и Омегон, когда Альфарий взглянул на своего верного рыцаря, давая тому одним лишь взглядом понять намерения своего Владыки.

Но Лихо поступил так, считал нужным - и поступил правильно, как считал демонолог. Излишние слова приветствия, излишние церемонии... Да, безусловно его люди негативно отнесутся к такой открытости своего лидера, но ведь каждый из них попал в Орден таким же путем. Владыка подкупал своей простой, честностью, прямолинейностью, он был оголенным нервом, скрученной, тугой спиралью скрытой силы. Такой же, как и все остальные, но он обладал стержнем, что притягивал. Чем же он заинтересует Лихо?.. В том, что перед Владыкой стоит новый брат Ордена, Альфарий уже почти не сомневался. С того момента, как Лихо принял приглашение...
- Доброта... И жестокость. Это понятия, придуманные нашей цивилизацией. То, что причиняет боль - плохо, а что удовольствие - хорошо. Функционально, составляются целые цепочки, когда за плохим следует хорошее, а за хорошим - плохое, и так составляется общественное правило... Я много размышлял о доброте и зле, Лихо. Я не считаю себя добрым и злым - я поступаю так, как считаю правильным. Я сам, и ничто не способно дать мне оценку... Ни Империя, ни Боги, никто либо ещё. Закон силы - единственный верный, что правит и должен править миром, - Берсерк замолчал, давая Лихо задать свои вопросы - важные, любопытные вопросы, вызвавшие у дворянина легкую ухмылку, - Мы не Культ, потому что Культ поклоняется кому или чему-либо. Мы никому не поклоняемся и не служим никому. Мы - сами по себе. У каждого из нас свои желания, но нас объединяет духовное родство. Мы даем каждому то, чего не хватает. Взгляни. Брошенные, оставленные гнилым обществом, изгои, отщепенцы, шакалы... Каждому из нас нужна стая. И нужно что-то, что приведет хаотичные мысли в порядок. Орден дарует это нам. Я верю в это и делаю все возможное, чтобы так оно и было. Что же до чувств... Ты ведь воин. Тебе ли не знать, что мир делиться на материальное и нематериальное, на золото, коим цивилизация измеряет свои владения и души, что даруют всему смысл и вдыхают саму жизнь. Маги возобладали над материальным, но истинные люди, истинные воин слились с духом, а дух общается с нами посредством чувств. Что из этого выше, каждый решает сам... Я считаю, что Империя сильно недооценивает мощь духа, ослепнув от блеска лживых богов и золота.
Берсерк перевел дыхание, собирая свои мысли в кучу. Было приятно дать волю своему сознанию, высыпать в мир то, что так долго и упорно зрело в душе, нарастая как плоть поверх костей Ордена. Даруя смысл всему, мелкими крупицами семян опадая в каждого слушателя.
- Ха-ха... Действительно много слухов. Но не все из них верны - лишь самые страшные и невероятные, - злая усмешка белоснежных глаз и озорной блеск в карих глазах мелькнул на лице Альфария...

Каждое слово владыки культа, было буквально разобрано на составные части, разбирая смысл сказанного. Но в этих словах не было намека на ответ  последнего вопроса Эдзарда, словно это был такой философский бред сумасшедшего или даже совершенно ничего не значащие слова. Собственное пустословие или же полная некомпетентность этих людей? От неимоверной черной злобы захлестнувшей сердце, Эдзард сузил глаза, смотря на владыку, не выдавая своих мыслей. Если бы это был простолюдин, он бы даже не стал церемониться, но такое момент, кажущийся мелочью, был оскорбителен для дворянина. Горький привкус удара по гордости человека. Но поведение культиста понять было несложно, но вот с принятием такого оборота вещей было крайне затруднительно. А что ты думал? Тебе в ножки кланятся будут? Целовать коленочки? Твоя благородная кровь здесь ничего не значит. Возьми своё Спасибо за проделанную работу и намажь на хлеб. Будет очень питательно, как вдыхаемый тобою воздух. Столько благозвучия в слове Орден, но как ни играй словами, это был настоящий Культ, правда еще только зарождающийся, но уже представляющий из себя что-то. И ведь у рыцарей высшую должность звали верховным магистром, но никак владыкой.  И Лихо был никто, лишь мимолетный призрак оказавший услугу, для них он должен доказать свою значимость большими деяниями. Но кто они для тебя? Стадо культистов и дикарей…. Ты пришел за его головой, но не выполнил цель…Но три головы за одну тоже неплохо... Может быть эта судьба, чтобы тобой командовали? Нет, не хочешь? Да, это правильный ответ...Иерархия, такой же обман... И человеку, они также нисколько не внушали доверия… Неужели они думают, что следопыт преклонит колено и будет следовать голой и абстрактной идее, которую не воспринимал и был слишком далеко от их реалий. А уж тем более речи не было и о заданиях.
И в конце концов, капитан остался со собственными голосами наедине в ночной тьме болотного лагеря. Благоухание странных трав было незнакомо человеку, но он старался определить, что это за растения, выудить из узилища памяти старые знания травника. И подойдя к неизвестному цветку, Лихо чувствовал как ему становится лучше, но вместе с тем было непреодолимое желание сорвать цветок и осмотреть его в свете костра, если это получится сделать. Аккуратно выкопать корень, отрывая по лепестку, рассматривая их структуру, и  добраться до центрального бутона, но все же если не получится, довольствоваться лишь тем, что наблюдать за этим неведомым ему растением. И вместе с тем, если не все было вытоптано культистами найти другие растения, что укрылись от чужих цепких взоров. Сейчас у человека не было ни малейшего желания знакомится с новыми людьми - утро будет мудрее вечера, как он считал, и на восходе солнца будут решены все проблемы.
Но не было у капитана ни палатки, ни чего-то подобного, поэтому в конце концов, он довольствовался малым - молча усевшись за костер Долсура и Лэрса. Без церемоний, без разрешений, без вопросов, молчаливо сев, впитывая в себя тепло, полузакрыв глаза наблюдая за лагерем и этими двумя людьми. В его понимании эти двое были более предпочтительными соседями - почему-то Эдзард остро ощутил внутри себя неприятие к варварам-непризнанным, хотя и к оркам он относился с долей уважения, как к хорошим воинам. И все же сиюминутном порыве отказался от Империи или в душе лелеешь мысль о возвращении, как ее истинный сын? Да ведь впитав в себя с малого детства имперскую культуру, будучи военным аристократом, сложно перейти те незримые границы. Твоя судьба туманна, и за любым шагом может быть смертельный обрыв. И пожалуй даже мудрости и удачи здесь будет маловато...
Эдзард медленно засыпал в вихре своих мыслей… И снова сны наполненные кровью и сражениями - в этот раз гротескная крепость от края до края, словно живая заполнила горизонт, и он был первым среди всех, кто поднимался по лестнице. Первым встретить лицом к лицу врага. Когда станет достаточно холодно, Эдзард воспользуется своей отточенной солдатской привычкой - кинет еще поленьев в костер, или сядет поближе к углям, еще сохранивших свое тепло. Так выживали воины до него в диких условиях и будут выживать еще долго и после него.