- Ничего особенного, просто заходишь, представляешься, рекомендуешь себя и отдаешь бумаги. Если пригласят, остаешься на вечерний стол, если нет - вежливо откланиваешься и уходишь. Все как обычно, плевое дело. Понял?
Голос был глух и тих настолько, что если не прислушиваться - ничего не услышишь. Спейси кивнул на всякий случай, но мысленно он уже был там, в стенах этого большого дома, к которому они подъезжали в крытой повозке, прощупывал внимательным незаметным взглядом стены на предмет тайников, оценивал обстановку и хозяев на предмет того, насколько можно было их пощипать. И, одновременно, был при этом мыслями в гостинной, где декламировал разученную роль, словно бы вновь играя на сцене на публику роль из любимой постановки. Какая ирония, что была та история о запретной любви, в которой он ни в зуб ногой, однако персонажа, которого он играл, Спейси понимал всем сердцем,
и потому зритель верил в его игру. Благо что и играть почти не приходилось.
- Приехали. Соберись, Спейси. Скорее всего, хозяин тебя завернет, так как учитель требуется для молоденькой дочурки, а ты сам пока еще малой шкет, и тебе самому требуются уроки и воспитание. Потому времени у тебя будет немного, и за это время ты должен все сделать как можно лучше. Успехов.
Кивнув на всякий случай еще раз этому надоедливому шепотку, вкручивающемуся, минуя уши, прямо в сознание, молодой человек оправил на себе одежды, окинув взглядом и высокий забор, и крепкие ворота из черненого дерева, возле которых они остановились.
Привратник в легкой кольчуге и гербовой накидке поверх нее вышел через незаметную до сих пор калитку, которая отворилась, не скрипнув петлями.
- "Настоящая крепость" - Отметило его сознание помимо его собственной воли, которая еще пребывала в стране грез. Отчего-то ему казалось, что именно сегодня случится что-то, что перевернет его судьбу, какое-то томительное ожидание чего-то хорошего, как тогда, когда крепкая нога сухой старушенции отправила его, еще маленького, на поиски денег, а он вернулся к ней домой с целым состоянием в руках.
- Господин?.. - Привратник, молодой человек возрастом ненамного старше самого Подмостского, окинул его пристальным взглядом, особенное внимание уделив хорошим одеждам из дорогого сукна, и холеному лицу, после чего глубоко в его взгляде появились презрительные нотки, тщательно скрываемые, но заметные для внимательного взгляда. - "Что поделать, милый друг" - Улыбнулся ему одновременно губами и мыслями Спейси. - "Такие как я зарабатывают своим внешним видом."
- Подмостский. - Продолжил за охранника парень. - Прибыл по личной просьбе одного уважаемого человека. Вот мои бумаги.
Привратник взял протянутый конверт, немного помятый за время, которое Спейси провел в пути. Маленькая деталь, делающая его игру достовернее. Пусть его лучше сочтут растяпой, чем лгуном.
Бегло пробежав написанное глазами, привратник слегка поклонился, сложив их обратно в конверт и возвращая назад. - Все верно, господин Подмост-ский. Проходите, вас ждут.
- "Запнулся." - Опять же бесстрастно отметил его разум. - "Из далека, наверное. Скорее всего, наемник, потому как хорошо вышколен. Наверняка в доме есть деньги, раз хозяин может позволить себе такую стражу. Однако будет проблемно их достать."
Сам дом ему понравился. Ведомый по тропинке еще одним наемником, которого к нему приставил уже знакомый ему стражник, Спейси до поры не видел его, так как от взгляда того скрывали кроны деревьев, аккуратно обстриженные умелой рукой. Зато потом он разом предстал перед ним во все красе. Огромный и неприступный, словно крепость, с маленькими окошками первого этажа, или же вовсе без них там, где того позволяла планировка, и с широкими оконными проемами начиная с третьего этажа и выше, что примечательно - застекленными, - он при этом был богато украшен вставками из дерева поверх голого камня стен и окрашен в тех местах, где этих вставок не было в приятный глазу светлый цвет,
трудноуловимый в сумерках. При всем этом, он относительно главного входа оказался повернут к подъездной дороге боком, и потому, вздумай какая-нибудь шальная голова штурмовать этот особняк, она наткнется на град стрел с удобной высоты. При условии, конечно, что ей удастся преодолеть высокий забор и крепкие ворота. Это, конечно, не замок лорда, но тоже весьма и весьма недурно укрепленное строение.
Провожатый повернул на тропинке, и вместе с ним свернул и Спейси. Его вели не к главному, парадному входу, а к одному из боковых, что должно было бы оскорбить человека его положения, будь он благородный, но было абсолютно наплевательно для Подмостского, так как благородным он не был.
Впрочем, роль его считала иначе, и Спейси должен был с этим мириться.

***

- У вас всегда так встречают гостей? - Ровно, разве что с капелькой сарказма в голосе спросил он у шагающей впереди него спины. Провожающий обернулся, состроив на лице виноватое выражение.
- Прощения просим, но главный вход на ремонте. Через него никого не пускают.
- "А этот вот попроще будет. Но что за дела заставили знатного вернуться в свой дом во время ремонта? Неужели у него нет других домов, более комфортных, и находящихся не на границе империи? Любопытно..."
За размышлениями время текло быстро, парень и не заметил как они добрались до нужной им двери и вошли в здание, оказавшись в округлой зале со стенами, покрытыми зеркалами. Это... Весьма озадачило актера, и тот не замедлил перевести изумленный взгляд на своего провожающего, который, казалось, ожидал такой реакции, и потому улыбнулся сразу же, как Спейси обратил на него свое внимание.
- Не извольте беспокоиться, молодой господин. Это, - он обвел рукой зеркала, и те отразили его действия в десятках, если не в сотнях проекций. - Против всяких штучек. Ну, знаете... Колдовство.
Последнее слово солдат произнес так, что Спейси не удержался и изогнул бровь, сначала смерив собеседника странным взглядом, к котором сочеталась ирония и почти детская обида, а затем добавил к этому взгляду слова, сказанные как можно более спокойным голосом, в котором насквозь сквозила едва прикрытая насмешка, тем более что ему и скрывать-то от такого обнаружения было нечего.
- Мне лестно ваше предположение, но я не маг и не колдун.
- Безопасность не бывает чрезмерной. - Взамен открывшего было рот для ответа солдата веско обронил кто-то, вошедший в залу с противоположной стороны, которого до поры скрывала статуя в центре зала. Однако, судя по тому, как напрягся охранник, вытягивая спину и одаривая новую фигуру в их спектакле уважительным взглядом и кивком, это была важная персона в этом доме. Как бы не начальник охраны, а то и сам хозяин. Ну да нет, не станет же хозяин приветствовать гостя его ранга у входных дверей. Ведь так?..
- Благодарю, Амберг, ты можешь быть свободен. - Сильный голос говорившего без труда наполнял залу, в которой и без того была шикарная акустика. - По приходу на пост доложись лейтенанту, пусть тебя сменят. - И без перехода обратился к Спейси. - Негоже держать гостя на пороге. Прошу за мной.
Как исчез охранник, Спейси, к своему стыду не заметил, на миг очарованный игрой света и отражений в зеркалах, и пришел в себя только когда дверь за его спиной тихонько хлопнула, а говоривший с ним властным голосом исчез за дверью, из которой появился.
Неловко потруся головой, чтобы скинуть наваждение, актер едва слышно выдохнул, приводя мысли и чувства в порядок, и поспешил к оставшейся приглашенно распахнутой двери.

***

Человек этот оказался крепким мужчиной на вид далеко за пятьдесят, судя по белоснежной шевелюре аккуратно остриженных волос, который куда уместнее смотрелся бы, на взгляд самого актера, в тяжелой броне и на коне, сжимая верный двуручный меч в крепких мозолистых руках, чем в домашних одеждах, вышагивающий обманчиво-неловким шагом кавалериста по каменным плитам, каждая из которых по цене могла бы обеспечить безбедную жизнь Спейси по крайней мере на месяц. Шли они уже довольно долго, сам актер,
чувствуя себя все более и более неловко от дурного предчувствия в груди, и немолодой мужчина, до сих пор так и не представившийся, и не уделявший ковылявшему позади него Спейси никакого внимания. Молчание становилось все гуще, и все больше тяготило молодого человека, и он решил хоть как-то ее прервать.
- Эм... Бумаги... - Напомнил он в спину человека, которого язык не поворачивался назвать стариком, и чуть замялся, раздумывая, как бы лучше к этому самому человеку обратиться.
- ... Сэр.
- Это ты брось. - Ровный голос мужчины нисколько не изменил интонацию, но Спейси каким-то нутряным чувством почуял его недовольство. - Я уже увидел, какой ты актер. Нисколько не сомневаюсь, что и бумаги у тебя так же в полном порядке. - Окончание фразы было сказано с каким-то едва ощутимым нажимом, от чего неловкость Спейси возросла десятикратно, преодолела качественный барьер и переросла в легкую панику одновременно с выступившими на спине прохладными мурашками. - "Он знает! Чертов старик знает, кто он такой, и зачем пришел в его дом!"
Актер украдкой выдохнул, и убрал обратно протянутые было бумаги, тайком переводя дыхание и скрывая это действие за шелестом конверта.
- "Или не знает наверняка, и проверяет его, и от этой проверки зависит, выйду ли я из этого дома. Соберись, Счастливчик, и просто продолжай дальше играть самого себя."
Между ними вновь повисло молчание, к счастью, недолгое, так как в конце коридора, в который вывел его мужчина, Спейси заметил двустворчатую дверь, выгодно отличающуюся от всех тех прочих, мимо которых они прошли и на которые ведущий его мужчина обратил столько же внимание, сколь уделил изучению фигуры молодого актера. Ноль.
- Входи. - Дверь тихонько, как-то по уютному скрипнула, пропуская их в большую берлогу... Пардон, в кабинет, обставленный мебелью темных пород дерева, укрытый таким же уютным полумраком, прерываемым разве что изящного вида светильником на столе, возвышающегося посреди комнаты, как крепость на господствующей высоте. Которую тут же занял мужчина, недвусмысленно обозначая свой ранг в этих владениях.
Признаться честно, он больше нравился Счастливчику со спины, так как когда он обратился к нему лицом, изучая его поверх сцепленных перед лицом пальцев, тяжело опершись массивными локтями на стол, казалось, приглушенно пискнувшей под подобной тяжестью, Спейси почувствовал себя... Как бы это описать. Невольно вновь вспоминается случай со странным колдовским котом, который точно так же пригвоздил его тело ногами к полу, доводя мысли в голове от страха до консистенции вяло трепыхающейся желешки. Вот только где же тот мешок со специями, чтобы вновь метнуть его и удачным броском выиграть время для побега?..
Наверное, даже если бы сейчас его уже резали на куски и внимательно изучали бы пытливым взглядом каждую деталь его тела, это не принесло бы актеру большего дискомфорта.
- Итак, Спейси, - мужчина тоном подчеркнул его воровское имя, напрочь игнорируя то, что было указано в ставших в миг бесполезных документах у него за пазухой. - Ты знаешь, зачем я позвал тебя в свой дом?

***

Спейси в тот момент очень хотелось бы нервно сглотнуть и оправить ворот его одежд, который, казалось, удавкой захлестнулся вокруг его шеи. Еще сильнее ему хотелось просто развернуться и дать стрекоча прочь из этого дома, прочь от этого взгляда, прочь от тона этого голоса, в котором густо намешалась угроза, насмешка и любопытство. Прочь из этих темных стен, пахнущих старым деревом, бумагой, чернилами и каким-то тонким запахом, напоминавшим лаванду и можжевельник одновременно.
Вместо этого он с неожиданной в первую очередь для самого себя храбростью встретил этот взгляд, и, шалея внутренне от собственного нахальства, вопросительно поставил брови домиком, изогнув уголки губ в робкой улыбке, словно бы решая внутри себя, была ли эта фраза удачной шуткой, или просто ошибкой его собеседника, который его с кем-то спутал.
Учителя, если бы они были в этот миг с ним, без сомнения гордились бы своим учеником.
- Спейси? - Удержав тон голоса под контролем, и не пуская в него ту дрожь его потрохов, которую чувствовал внутри себя, переспросил актер, словно ослышался. - Боюсь, я не до конца вас понимаю, господин. Мне кажется, вы меня с кем-то...
- Тебе знакомо выражение, - Прервал его мужчина, поднимаясь со своего кресла-тире-трона, и обходя стол ленивой походкой, утратившей всю неловкость и выглядевшей больше уверенной поступью пока еще сытого хищника. - "Хорошая мина при плохой игре"? Кажется, у актеров оно пользуется особенным спросом.
Счастливчик послушно заткнулся, уловив намек словах мужчины. В конце-концов, уже примерно в это время он мог бы вопить от боли, заливаясь соловьем и рассказывая любому, кто согласен был бы слушать, самые убедительные сказки и любою, даже кажущуюся невероятной правду и о себе, и о своих товарищах. Так что стоило ценить подаренную ему судьбой возможность немного помолчать и послушать, благо что мужчина, кажется, собирался продолжить свою речь.
- Знаешь ли ты, кто навел твоих друзей на мысль посетить именно этот дом? Догадываешься, кто подсказал послать из всего сонма подобных тебе именно тебя, неопытного и еще толком не оперившегося? Ответ на оба вопроса звучит просто, и ровно в одну букву: "Я".
Тон голоса его до сих пор безымянного и грозного хозяина обладал какой-то гипнотической силой. Спейси и не заметил, как тот оказался за его спиной, возвышаясь в полумраке кабинета над подростком подобно могучей скале, и положил ладонь на его плечо, сжимая то словно в тисках. Невольно вздрогнув от этого безобидного на первый взгляд действа, Спейси скосил глаза, и успел заметить на пальцах мужчины перстень, с которого, хоть и видно было плохо из-за окружающего их полумрака, кажется, оскалился зубами волк или пес.
- "Странная печатка. Такому больше подошел бы какой-нибудь медведь или лев." - Мелькнула в его сознании непрошенная мысль.
- Вернемся же к вопросу, с которого начинали. Зачем ты, по твоему мнению, здесь стоишь, и почему я говорю тебе все это? - Прервал его размышления голос из-за спины.
Прилагая неимоверные усилия, чтобы мужчина своим прикосновением к нему не почувствовал его дрожь, Счастливчик как мог незаметнее сглотнул вязкий комок и повел плечом, намекая мужчине, что ему неприятно это прикосновение. Пересохшие губы чуть не лопнули от попытки их разомкнуть и выдавить из себя слова. Которые, кстати, звучали на удивление равнодушно, словно бы это не он сейчас стоял под прицелом внимания хозяина этого дома, и не его только что без особого труда убедили в раскрытии его наивной легенды.
- Как мне сказали, вашей дочери требуется учитель... Господин.
Зверь за спиной издал звук удовлетворения, и спустя мгновение перед взором актера вновь явился прежний хозяин дома, слегка прихрамывающий на обе ноги.
- Именно. У тебя неплохое самообладание, сынок. Рад, что не ошибся в тебе.
Это хозяин знатно покривил душой, говоря про самообладание. Больше чем сбежать Спейси сейчас хотелось только бухнуться в ноги этому страшному человеку, и молить пощадить его, и не наказывать слишком строго. Сколько сил молодому человеку стоило просто стоять спокойно и поддерживать отстраненное выражение на лице - того не передать словами.
Между тем мужчина вновь доковылял до своего кресла, и уселся в него, медленными задумчивыми движениями принимаясь перекладывать какие-то бумаги на столе с места на место, и, кажется, больше не уделяя гостью особого внимания, как и в начале их знакомства. Стоило воспользоваться этой передышкой, и перевести дух, собравшись, наконец, с мыслями.
Из поведения мужчины было ясно одно - прямо сейчас и прямо здесь его наказывать не собираются, оказывая больше моральное давление, и не сказать чтобы безуспешно.

***

Однако надолго его в покое не оставили. Не успел Спейси толком успокоить мысли, как вновь оказался под облучением грозных глаз хозяина дома.
- Вот только учить ты ее будешь не только, и не столько актерской игре, сколько тем навыкам, которые нужны для выживания... Там.
Он кивком головы указал на окно, за которым темнота опустившейся на город ночи скрывала под собой шум засыпающего города.
- И одновременно с этим будешь ей другом и телохранителем, уберегая от опасных авантюр. Разрешаю задать вопросы. - Кивком уже в его сторону поощрил тот Счастливчика, немного ошарашенного тем давлением, которое вылилось на него всего в паре фраз.
- Эм... - Собрался тот спустя некоторый период молчания, после чего прочистил давшее петуха горло. - Почему я?
- Глупый вопрос. - Кивнул мужчина. - И одновременно с этим ключевой. Все просто, малец. Ты выживаешь там уже... - Он кинул взгляд на бумаги перед собой. - Четырнадцать лет. Пережил несколько крупных дел, в том числе встречу с тем, что иным ворам оказывалось фатальным. И при этом не успел толком нигде засветиться. Не связан словом или делом с мокрушниками, хоть и в чести у них за счет не по годам мудрого выбора покровителя...
В мыслях актера что-то щелкнуло, заглушая - невероятно! - голос мужчины.
Это что же, все его топтание в попытках избежать острых углов в подпольной жизни города, удачливые совпадения, позволявшие ему выбираться буквально сухим из воды и дружба с нужными людьми, опять же сложившаяся по большей части благодаря удачным стечениям обстоятельств, а вовсе не благодаря его личным качествам или холодному расчету сейчас аккуратно вынимают из прошлого и ставят ему в заслугу?.. Захотелось крепко зажмуриться и ущипнуть себя за мочку уха, чтобы проснуться и выдохнуть в потолок, утирая мокрый от пота лоб: "Вот это был сон! Как же меня накрыло-то!"
- ..."Помимо прочего, к противоположному полу отношение имеет равнодушное, и даже пренебрежительное." - Вновь вкрутился через уши в ошалевшее от этих мыслей сознание Счастливчика голос мужчины. - Что тоже немаловажный момент. - Закончил с перечислением мужчина и с некоторым подозрением уставился Спейси в глаза взглядом, на самой глубине которого загорелись какие-то непонятные искорки, то ли смеха, то ли издевки.
- А своим полом интересуешься?
- Простите?.. - Не веря собственным ушам, позабыв даже про собственную робость переспросил актер.
- Свой, говорю, пол тебе интересен? Мальчик, пенис, дрын, палка... В штанах хвостик не шевелится при этих словах?
На этот раз самообладание все же оставило Счастливчика, и он почувствовал как лицо переполняет жар, грозящий вот-вот выйти через уши паром, а руки помимо воли стиснулись в два не особо крупных но крепких кулака. Кажется, он даже скрипнул в порыве чувств зубами, судорожно стараясь нащупать взвившимися мотыльками мыслями хоть один достойный ответ.
- Об этом я и говорю. - Впервые за время их встречи улыбнулся мужчина, откладывая бумаги в сторону и с любопытством изучая пышущее жаром лицо Спейси. - Нормальный здоровый молодой человек со столь редким среди ваших кругов гипертрофированным чувством ответственности и собственного достоинства - как раз то, что нужно.
- С чего вы взяли, что мне можно доверять? - Почти перебил его слова Спейси, все никак не могущий справиться с собственными алеющими щеками - это же надо предположить подобное?!
И словно наяву почувствовал, как в кабинете стало холодно и словно бы темнее - это пропала улыбка с лица мужчины, сменившись выражением лица и глаз, которое с этим справилось, вернув цвету лица Счастливчика врожденную бледность, даже чуток с запасом.
- Тебе есть что терять? - Вопросил мужчина взамен ответа, взяв со стола какой-то пишущий прибор незнакомого вида, но с явными острыми гранями, и прокручивая его между пальцами. - Жизнь? Здоровье? Свой дом, за который ты еще даже не всю сумму выплатил, а кредиторы у тебя очень не любят должников. Свое имя? Как ты думаешь, что будет с тобой, если однажды вскроется, кто именно повинен в несчастьях некоторых хороших людей и даже нескольких благородных господ? Что будет с мальчиком, от которого вдруг резко отвернется судьба и бывшие друзья, ведь и тех самих постигнет Горе. - Последнее слово в его монологе звучало особо, именно с заглавной буквы, намекая на то, что это будут не простые неприятности, с которыми может справиться любой более-менее сильный духом человек. Нет, это было слово, которое обозначает то, что ломает судьбы и калечит личности, меняя их безвозвратно и далеко не в лучшую сторону.
- С другой стороны, я могу помочь тебе в благодарность за твои услуги закрыть кредит за дом, который ты будешь выплачивать еще... - Рука его вновь вернулась к документам, и он пробежал глазами пару строк. - Двадцать лет? Для меня ведь эта сумма - пустяк, не стоит даже слезинки моей ненаглядной. С моей помощью ты можешь вырваться из этой, - он пожевал губами, подыскивая нужное слово, - криминальной сети. А уж с моей рекомендацией ты сможешь выступать на лучших подмостках империи, о которых только мечтать твоим тайным покровителям. Станешь вхож в благородные дома не чета здешним отбросам. И, кто знает, может, для тебя приоткроет двери даже сама столица?
Мужчина отложил перо в сторону и вновь оперся руками на стол, приближая свое лицо к свету и прогоняя из глаз поселившийся в них на мгновение чернильный мрак.
- Я могу уничтожить твою жизнь, мальчик, а могу превознести ее туда, куда своим ходом тебе путь заказан. Других вариантов не дано. Выбирать тебе...
Дверь кабинета без стука распахнулась, заставив Счастливчика невольно вздрогнуть и несколько затравлено обернуться, все еще пребывая под впечатлением от слов его доброго хозяина. В образовавшийся проем просунулась белокурая головка, и девичий голос недовольно вопросил:
- Пап, вы долго еще будете заседать за вашими мужскими разговорами? Еще немного, и я дыру в полу прошагаю, так любопытно взглянуть на гостя, которого ты мне обещал.
- Что ты, родная, мы уже закончили. - Улыбка вновь вернулась на лицо мужчины, который от нее, казалось, даже помолодел, и лишь его взгляд больно царапнул льдинками глаз лицо Спейси. - Мы ведь договорились? - Уточнил он уже тише, тоном, который принимал только один ответ.
- Более чем. - Вновь с усилием возвращая на лицо маску вежливого внимания, с которой вступил на порог этого дома, ответствовал молодой человек.
Что поделать, это было предложение, от которого не отказываются.

Юноша наблюдал через окно, как во дворе на нескольких уже оседланных лошадей закидывают и крепят седельные сумки и некоторые другие пожитки, которые могут пригодится господину в длительном путешествии - тот, как оказалось в последствии, не смотря на особняк, был не особый любитель роскоши, и размышлял о превратностях судьбы. Еще, подумать страшно, какой-то неполный год назад он и подумать не смел, что его жизненный путь так резко изменит направление, и завернет во двор к одной светловолосой непоседе и ее грозному отцу. Еще он думал, что загар к нему не пристает, вспомнил он так же свои детские переживания по этому поводу. Однако же, глядя в отражение на стекле, он на миг усомнился в том, что это действительно он. Кто, вот этот глупо ухмыляющийся шкет в хорошей одежде и есть прежний чумазый мальчик Неженка, который, казалось, и слова такого "Улыбка" не ведал.
Между тем, это простое напряжение лицевых мышц теперь почти не сходило с его физиономии, особенно в обществе Ксаны. О, Ксана... Вечная головная боль юноши, за все проступки которой теперь отчего-то выговаривали ему. Но сколько было в ней гордости, когда она в ответ на его высказанные вслух сомнения о его месте в этом мире вздернула упрямо нос и заявила: "Как "Кто я теперь есть?"?! Мой верный друг, товарищ и оруженосец, конечно же!" Заявила со всей страстью, на которое способно ее сердце, а значит не кривила душой.
Правда, следом за тем она нагрузила его тренировочным оружием и потащила в оружейный зал - тренироваться, а в этих тренировках он до сих пор выступал больше в роли деревянного чурбака для битья, чем в качестве реальной угрозы для роста ее навыков, но зато и сам теперь держал меч более свободно, а при случаях они с ней пробовали совместить уличную работу с заточкой или длинным ножом, и приемы с мечем. Получалось не очень красиво, конечно же, да и если получалось вообще. Но зато если что-то выходило, то это очень радовало Ксану, которая тут же разучивала новый прием, преисполненная мечты однажды назвать своим именем целую школу мастерства одноручного меча.
Да и, стоит признать, она словно жила в бою с одном ритме со своим оружием, и было в этом что-то... Сверхъестественное. Сама Ксана называла эту свою особенность "Око мира"
и требовала от юноши повторить ее движения, но то ли у него не хватало для того навыков, то ли учитель из девушки был аховый, но путного из этого ничего не получалось. Задумавшись о минувших днях, он не успел заметить как мир за окном и вокруг него о один миг исчез, а затылка коснулось чье-то теплое затаенное дыхание.
В этом доме был только один человек, способный на такую глупость и одновременно с этим способны подкрасться к Спейси незамеченным и неуслышанным. Представив, как так крадется, стелясь по полу и покусывая губы, чтобы сдержать смех, юноша сам не заметил как тихонько усмехнулся, и выпалил, опережая девушку:
- Ксана!
- Ты должен был угадать... - Донесся из-за спины несколько раздосадованный его поведением девичий голос, но ладони с глаз Ксана убрала, переместив их взамен на плечи, а сам актер, или, как его поименовала девушка - оруженосец, повернулся к ней, чтобы видеть ее лицо.
- А я не угадал?
В результате у них получилась поза, как будто Ксана его обнимает.
- Я не успела ничего спросить. - Просто ответила она, отметая его возможные контр-аргументы, и разглядывая его лицо словно в поиске ответов на какие-то ее личные вопросы. Представив, как это выглядит со стороны, например, отца, заходящего в зал для прощальных слов с дочерью, юноша смутился, и опустил взгляд, делая при этом шаг назад, словно спасаясь бегством от ее ладоней. Обычно такой финт срабатывал, и на этом неловкая сцена заканчивалась, но сегодня девушка одновременно с ним сделала синхронный шаг вперед, и руки ее остались там же, где и были. Вдобавок к этому она еще и сама изогнулась, силясь поймать глазами взгляд Подмостского.
- Об отце думаешь? - Безупречно точно догадалась она, когда ей это все же удалось. Юноша давно уже понял, что от нее было бесполезно бегать, и если затягивать эту сцену, то не вовремя вошедший господин Фейрин рискует увидеть картину поинтереснее, чем просто сцену неловких односторонних объятий, так что ему было проще сдаться.
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты колдунья? - Вопросом на вопрос ответил тот, чувствуя спиной холод от окна, и понимая, что дальше ему от этой неловкости только прыгать вниз, чего делать не хотелось бы. Под таким-то дождем.
- Говорили. - Лукаво улыбнулась девушка, и словно зарядившись от его переживаний хорошим настроением отняла от него руки, и сама подошла к окну, окидывая собирающихся мгновенно погрустневшим взором. - Еще в детстве я любила ворожить на воде, предсказывая будущее. А еще говорят, что если взглянуть в свой клинок, то можно увидеть отблеск глаз своего врага, от которого примешь смерть. Знаешь, чей взгляд я там встретила?..
От необходимости отвечать юношу спасла открывшаяся дверь и вошедший в нее отец девушки, уже успевший облачиться в походное, оскоблить лицо, и, по традиции, принять на грудь стаканчик красного, и потому был свеж, несколько помолодевший, и с привычной непроницаемой маской лица, уголки губ которого были чуть приподняты в намеке на улыбку.
- "Легок на помине" - Подумалось юноше, который чувствовал, как в очередной раз судьба спасла его от суровой кары.
- Ксана, девочка моя. Заставляешь ты меня себя искать, бегая по всему дому. - Разумеется, он был с ней строг в этот момент, мысленно отметил актер, глядя в спину Ксаны, отправившейся обнять старика на дорогу.
Разумеется, строгость была притворной и наигранной, и они оба об этом были прекрасно осведомлены.
- А я взамен набегалась, разыскивая Криса. - Беззастенчиво указала на него пальчиком девушка, обнимаясь с отцом, улыбка на лице которого от этих слов стала более явной.
- Знаю, что обычно юноши бегают за девушками. Но чтобы наоборот - впервые встречаю.
Парень подавил в себе желание закатить глаза к потолку. Эта семейка стоила друг-друга, что дочь, придумавшая для него дурацкое имечко, и не величавшая его теперь иначе, как "Крис", и строго-настрого велевшая тому откликаться только на него, по крайней мере в их доме, что отец, поставивший ему железные условия и строго следивший за их исполнением, что не мешало ему вдобавок ко всему прочему над этим же еще и потешаться при каждом удобном случае.

***

Говорила девушка с отцом недолго, да и новоиспеченный Крис не прислушивался к их словам, больше внимания уделяя каплям не стекле, и ударяясь в привычную для себя старого равнодушную меланхолию. То ли танец дождя на окне состроил с его настроением такую шутку, то ли какое-то странное предчувствие, полузабытое за всей этой суетой, связанной с Ксаной и ее проделками, настроило его на этот лад. В любом случае пребывать ему в этом состоянии дали недолго.
Вновь глянув в сторону прощающегося семейства, юноша успел застать еще одни прощальные объятия с поцелуем, после чего Ксана, глянув в сторону Криса мокрыми от скорой разлуки глазами покинула зал через другую дверь. Мужчина же по своему обыкновению направился к артисту.
- "Сейчас снова будет напоминать об условиях, и грозиться." - Понял тот по глазам старика, и вновь задержал в груди рвущийся из нее вздох.
Однако хозяин не спешил претворять ожидания юноши в жизнь, вместо этого став рядом с ним и точно так же уделяя творящейся внизу суете капельку своего драгоценного внимания, как делал это до того Крис.
Молчание затягивалось.
- Это был хороший год. - Наконец, обмолвился Фейрин, по прежнему не понимая глаз на Криса. Тот хмыкнул, то ли солидарно, то ли протестующе, однако уточнять не спешил. Не спешил с этим и старик, будто заразившись стоя рядом с Крисом задумчивостью и нежеланием покидать насиженный угол у окна, в формате, применимом к этом странному господину.
Вступление затягивалось точно так же, как и молчание, и Крис, изучавший с некоторого расстояния лицо Фейрина в свете потухающего пасмурного дня, понял, насколько же тот стар. И еще понял, что то ли он сам за время, проведенное в этом доме успел вырасти, то ли сам мужчина как-то поник, гнутый к земле неясными для юноши тревогами и заботами, которые до сих пор оставались для последнего тайной. В которую, впрочем, Крис особенно не лез.
В любом случае, мужчина больше не возвышался над ним непоколебимой скалой, а, скорее, тактично нависал, как угрюмый замок с холма.
- Береги ее. Помни - случись что, мои люди знают где тебя искать.
Парень кивнул головой, решив, что где-то уже слышал эту песню, а затем нахмурился, заметив в словах Фейрина что-то странное наравне с все нараставшим чувством тревоги.
- Вы... Поручаете мне свою дочь? - Решив, что ослышался, или ему почудился этот смысл в словах старика, переспросил Крис, ожидая от того в ответ резкой отповеди, которая привела бы его в чувство и напомнила бы ему о его месте. Вместо этого мужчина по-прежнему смотрел в окно. И отвечал он потому больше не Крису, а каплям дождя на стекле:
- Если ты хотя бы в половину так же благороден, как твоя мать... Тогда без капли сомнений.
Парень застыл, как громом пораженный, глядя в спину удаляющегося мужчины, и второй раз подряд не веря ушам своим. Некоторое время ему потребовалось на то, чтобы переварить в уме сказанное. Время, за которое спина человека, уносящего с собой ответы на множество вопросов неумолимо отдалялась от него.
Это что же... Все то время, которое он пробыл в этом доме, рядом с ним был человек, который знал его родителей, или хотя бы одну его маму, и ни словом об этом с ним не обмолвился, намекнув об этом только тогда, когда и времени-то для разговоров у них не осталось?! Неужели это настолько мало значит для Фейрина, что ему просто плевать, знает ли сын его знакомой о своей семье, или так и шатается по улицам приграничного города без роду без племени?!
- Постойте... - Пересохшее горло отказывалось издавать какие-либо членораздельные звуки. - Да подождите же!..
Юноша. не помня себя, потянулся было кинуться к мужчине, чтобы поймать его, удержать, расспросить, наплевав на все. Если потребуется, он был готов сейчас даже под ноги лошадям бросаться, только бы получить хоть частичку, хоть капельку информации о семье, которой у него никогда не было, и родителях, которых не знал...
Как оказался в хватке не по девичьи сильных рук. Той, судя по блестящим глазам, вновь пришла в голову очередная проказа.
- Только не сейчас! - Взвыл мысленно Крис, обращая на нее взор, полный мольбы, но тот разбился о неприступное упорство девушки как волна о прибрежные скалы, даже незамеченный.
Вместо того, чтобы пустить его, она притянула его ближе, чтобы опалить его ухо горячим шепотом:
- Крис, давай сбежим?
- Что?! - Ему хватило ума так же как и девушка затаить голос, однако предложение было таким неожиданным, а потрясение от него наложилось на и без того расшатанный признанием Фейрина рассудок, что получилось это восклицание все-равно громким.
- Да тихо ты! - Девушка уже тянула его к выходу, противоположному тому, через который покинул зам сам владелец особняка. - Сбежим, говорю. Ты и я, вместе. Понимаешь?
Этого оказалось достаточно для того, чтобы терпение актера лопнуло окончательно, и тот с неожиданной даже для себя силой рванул руку, вырываясь - невероятно! - из хватки Ксаны.
- Нет, не понимаю! - В глазах парня сверкнули огоньки злобы. Его подруга выбрала неудачное время для шуток, и тот намеревался, наконец, высказать ей это, не в силах больше терпеть подобные издевательства. - Куда ты меня тащишь?! А если я, например, не соглашусь?
- Согласишься. - В противовес звучавшему в шипении Криса раздражению тон самой девушки был спокоен даже безразличен, только вот в контраст этому она разве что то только ногой не притоптывала от нетерпения и досады на друга, который в неудачный момент вдруг заартачился, и отказался играть по ее правилам. - А если нет, - тут на ее лице мелькнула озорная гримаса, - То я расскажу всем, что ты ко мне приставал.
Острая обида полоснула нутро Криса, и раны получились куда глубже, чем он сам бы того хотел.
- "Сейчас я ее ударю." - Кристально ясно понял парень, глядя на то, как его руки помимо собственной воли поднимаются в боевую стойку, которой, кстати, обучила его сама же девушка. Он знал, что следует за этим движением - слитный удар локтем правой руки и кулаком левой по близкостоящему противнику. Понял это, успевал ужаснуться собственным намерениям и тем последствиям, которые за этим последуют, но движение уже было начато, и скрыть его было уже невозможно. Единственное, что оставалось Крису в тот момент, это замереть, чувствуя как звенит от напряжения промеж ушей.
Судя по лицу Ксаны, она и сама поняла, что в своей полушутливой угрозе перегнула палку.
Даже не пытаясь делать вид, что не заметила угрозы со стороны Криса, та перехватила застывшего Криса за рукав и ворот его одежды, словно бы в основном движении из рукопашного боя, за которым обычно следует бросок и захват. Чего-то этого и ожидал сейчас парень, даже прикрыл глаза в ожидании боли. Острой в разбитых крепким ударом губах или носу, или тупой от удара головой о каменные плиты зала, тянущей от взятой на излом руки... Чего угодно, но только не ощущения от прижавшегося к нему тела и тепла девичьих губ поверх его собственных.
И Крис почувствовал, как по его телу прошла дрожь, смывая собой скопившееся в том напряжение, а заодно и злые мысли из головы.
- Ну вот... - Подытожила девушка, когда их поцелуй распался, и она смогла обжечь его лицо с некоторого расстояния чуть виноватым взглядом. - Теперь легенда обрастает правдоподобными подробностями. Придется тебя спасать... - И коснулась пальчиками его губ, стирая с них следы помады.