Скрип открывшейся двери разорвал ночную тишь, вынудив девушку замереть испуганным зверьком, не двигаться, перестать дышать и желать лишь об одном - чтобы можно было унять бешено колотящееся сердце, чья барабанная дробь слышна была, казалось, на другом конце города. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь излишне ретивый ботаник сейчас решил позаниматься и застал ее тут - лохматую и заплаканную, такую жалкую и слабую... нет, нужно было как-нибудь выбраться, или просто понадеяться, что здесь, в укромном углу за шкафом рядом с входом в запретную секцию, куда студентка не могла попасть, как ни пыталась, ее просто не найдут... Но раздавшийся голос развеял одни опасения, мигом наплодив другие, более кошмарные: чужак. Что могло понадобиться чужаку в библиотеке Академии ночью? Ив боялась пошевелиться, только потянула вниз рукав, скрывая под темной тканью подтеки крови, прислушиваясь, пытаясь понять, куда же направляется нежданный гость и придумать побыстрее, что же делать, чтобы остаться незамеченной. Но тишина была почти абсолютной - здесь все было сделано, чтобы рождать ее, многочисленные стеллажи глушили эхо, не позволяя звукам множиться и мешать чтению, а гость то ли стоял на месте, то ли шел так тихо, что девушка не слышала его шагов, и не знала, что делать - оставаться ли на месте, или пробираться к выходу. Паранойя истошно вопила, подкидывая самых худшие варианты развития событий, а колотящееся сердце глухо стучало в ушах, мешая распознать на слух хоть что-то. Медленно, осторожно, студентка поднялась, стараясь не шуметь, и вжалась в угол.

Почему, ну почему именно сегодня? Она часто приходила сюда, именно в эту ближайшую ко входу в ОКИЛАР точку - ближайшую доступную для нее, - хотя сама не знала, зачем. Ив знала, что он закрыт, знала, что никто не может туда проникнуть после случившегося, знала... но продолжала приходить, часами околачиваясь рядом с дверью в запретную секцию, вызывая лишь неодобрение Луара и его вечные отказы пустить девушку туда без стандартного разрешения. А его ей, разумеется, не давали. Какая неожиданность... Ив злилась и продолжала упорно слоняться по округе, почти забросив учебу и всерьез задумываясь о том, чтобы бросить все к кракену, и сбежать куда-нибудь. Все равно всем плевать, не осталось никого, кому было бы до нее дело... девушка вытерла мокрые щеки, не решаясь ни колдовать, ни уходить куда-то - ведь какому чужаку понадобится запретная секция ночью? Обычно гости приходили днем, и пользовались библиотекой под пристальным взглядом Луара, проникнуть туда силой и тайно все равно невозможно, да и не стал бы гость так открыто заявляться с провожатым, имея дурные намерения. Правда ведь? Наверно, стоило просто спокойно уйти - студентам сидеть за книгами по ночам это совершенно нормальное занятие, а разглядывать ее все равно никто не будет, кому сдалась посредственная водная волшебница... Девушка тихонько подняла нож, вытерла о штаны и сунула в ножны, забрала книгу, вцепившись в нее, как в спасательный кусок дерева в шторм, и неуверенно двинулась вперед, опустив голову так, что пряди почти закрыли лицо.

Едва дыша, как пробирающийся мимо спящего хищника зверек, Ив кралась по коридору, надеясь остаться, или, по крайней мере, вскоре оказаться в одиночестве, наедине со своими мыслями и демонами, с упоением рвущими сердце на куски. Увы, почему-то в огромной библиотеке в этот час они выбрали один и тот же путь, будто не было иных, более удобных дорог, будто остальные тропы закрылись, и Судьба решила ради шутки столкнуть двух людей, более всего на свете не желавших сейчас компании. Девушка крепче вцепилась в книгу, задержав дыхание и собираясь прошмыгнуть мимо - но кто бы не взглянул на ночного гостя, мельком, украдкой? Разве можно было просто пройти мимо, с головой спрятавшись в панцире, в конце концов, даже не прикинув возможность непосредственной угрозы, которая со времен памятных событий мерещилась за каждым углом? Разумеется, она подняла взгляд, самым уголком глаза зацепив образ - и замерла, будто скованная магией. Каждый знал героев в лицо, каждый знал историю их победы, каждый знал даже детали их жизни - те, что удалось вытащить на свет дотошным любопытствующим и растрезвонить по стране. Но юноша спешно удалялся, оставив зреть в душе сомнения, ведь это не могло быть реальностью! Не могли ее молитвы быть услышаны и исполнены - вот так. Слишком просто. Слишком... Не думая, не анализируя и не колеблясь, волшебница сделала то, что не сделала бы никогда в жизни - метнулась следом, и под звук упавшей книги мертвой хваткой вцепилась в руку незнакомца, как всамделишная пиявка, со всех сил сжав пальцы обеих рук, будто боялась, что он вырвется и уйдет раньше, чем обернется и развеет... что? В покрасневших глазах, с огромными зрачками, по краям которых плескалось ярко-синее море, не было восторга, восхищения или благоговения - лишь отчаянная, страстная надежда, и боязнь того, что образ развеется пылью, рассыпется и исчезнет. Это все игры воспаленного, истощенного разума, ищущего то, чего нет, и готового на любые ухищрения, чтобы это найти, это лишь желаемое, не действительное...

Кто мог бы удивиться раздражению в такой момент - наверняка столь многие желали завладеть хоть крохой его времени, привлечь к себе внимание и заставить запомнить себя, чтобы потом иметь возможность прихвастнуть этим в пивной. Наверняка столь многие глупые барышни мечтали упасть его на руки просто потому, что он - герой, один из тех, что одолели Марагора. Ей же все это было безразлично, волшебница даже не подумала о подобном, все, что ей было нужно - знания, подтверждение, и одного взгляда хватило, чтобы получить его. Только вот пальцы ухватили лишь тьму, а тень невозможно удержать - как и дождь. Ив опустила руки, не решаясь более на столь навязчивые прикосновения, которых сама не любила и старалась по возможности избегать и пресекать, но она не собиралась отступать, только не сейчас. Правда... студентка смотрела на него, внезапно осознав, что не знает, что сказать, не знает, как объяснить и заставить поверить. Вот же ирония - вот он. И что дальше? Магия Тьмы пугала девушку, до ужаса, накатывая воспоминаниями и застилая взор картиной человека, появляющегося из теней, чтобы всадить кинжал в спину ее отца - но она не могла отступить. Больше - нет. Несмотря на боль в руке, несмотря на отголоски боли на губах, несмотря на незабываемое ощущение полной беспомощности она не могла отступить еще раз. Но Ив не умела настаивать, тем более с человеком, который мог убить ее в мгновение ока, так что же делать? Время бежало - слишком быстро, не оставляя возможности все обдумать, а она все молчала, грозя упустить столь щедро подаренный судьбой шанс узнать хоть что-то, шанс попытаться вернуть ее...

- Инуэн... - хрипло выдавила она в спину мистика. - Твой брат... Прошу, подожди... - Собственный голос показался чужим - хриплым карканьем подбитой птицы, просящей о помощи. Ей было противно осознавать себя такой, но сделать что либо не было сил, не получалось найти путь, как справиться и идти дальше, не вздрагивая от каждой тени и не коротая ночи в истериках, полных желания сбежать на край света. Помогут ли эти слова, остановят ли его? Рискнет ли они кинуться следом, чтобы вызвать гнев героя? Ив не знала.

Медленнее, чем она думала, быстрее, чем можно было ожидать, но это сработало - имя, как крючок, подцепило его, заставило обернуться, только вот... Только видела девушка не героя Империи. Взгляд видел лишь Тьму, полня сознание въевшимся в память образом, не хватало лишь вспыхивающего огонька самокрутки, чтобы завершить иллюзию, замкнуть зеркальный коридор, заключая в бесконечный кошмар, из которого нет выхода. Отголоски испытанного ужаса проснулись от одного колебания мрака, подстегнутые чистой, неприкрытой ненавистью, направленной ни на кого-то иного, а на волшебницу, пока еще не способную справиться с эмоциями, в чьих силах было лишь призвать невидимую защиту в попытке уберечься, закрыться от того, что сама же вызвала - защититься, борясь с желанием сбежать. Снова. Но ненависть растаяла, оставляя грязные лужи, не позволяющие забыть о ней, грозящие в любой миг родить черный ураган, что без труда сомнет, разорвет душу на части и раскидает ее осколки по самым дальним уголкам мира. Девушка заставила себя втянуть воздух в горящие легкие. Столько раз она представляла этот разговор, столько раз прокручивала, что скажет ему, столько раз придумывала, что он может ответить - и все вмиг вылетело из головы, как развеянный ветром пепел, оставив лишь горечь на языке.

- Я хочу вернуть ее... - тихий, хриплый шепот заметался в пустом зале. Мыслей не было, были лишь скомканные чувства и желания, рвавшиеся наружу в надежде получить ответ. - Битва в Окиларе. Твой брат исчез во тьме с моей подругой, и мне не под силу найти путь, как вернуть ее обратно. Я не верю что она мертва, не поверю, пока не увижу тело! - Голос креп, но вместе с ним крепло и отчаяние, когда наступало осознание, как все это звучит. Глупо, как же глупо! Маг казался зыбким отражением, что вот-вот исчезнет за мутным слоем льда, отвернется, навеки лишив единственного шанса хоть что-то узнать. Она не могла упустить его, не могла! - Прошу тебя, ты знаешь, как сложно узнать что-то о магии Тьмы, знаешь ее лучше, чем кто-либо из живущих, ты ведь хочешь того же - вернуть его, я уверена! Прошу, позволь помочь... я сделаю все, что ты хочешь... - уже едва слышно, ужаснувшись от собственных слов, которые не успела обдумать, добавила волшебница, чувствуя холод от мысли, что может попросить человек. Это глупейший шаг - рисковать жизнь ради мертвых, но тогда, в тот миг, Ивейн без оглядки бросилась вперед, стряхнув с плеч жесткие, ледяные пальцы Мистле, еще так редко поднимавшей голову. Не шелохнувшись, девушка стояла, не спуская глаз с единственной соломинки, что могла привести ее к Мие.

Молчание висело набухающей каплей на кончике листа, готовое окончиться вот-вот... вот-вот... Глупые слова глупой, испуганной девочки, будто забывшей все полученные уроки, в отчаянии своем швыряющей на чашу весов все, что имела - остаток жизни, как песочные часы, готовые разбиться от одного прикосновения, изранив пальцы, мешая кровь и пепел, отмеряющий дни вместо песка. Необдуманное слово, брошенное так легко в надежде на... что? Благородство героя Империи? Честь мужчины? Гортанный смех дремлющей Мистле глухо завибрировал где-то в груди, как ответ на значение этих пустых слов. Осознание, слишком запоздалое, накрыло девушку, лишь множа ужас от собственных опрометчивых слов. Что мог он попросить - ради интереса, развлечения или иной цели? Да все что угодно.

Но он попросил то единственное, что имело смысл. Острие клинка вдавилось в кожу, грозясь отозваться кровью на первое же биение сердца, готовое в один миг окончить все метания, призывающее к ответу - честному и обдуманному. Но не Иви должна была отвечать, нет. Почти забытое отражение, образ, подернутый рябью ручья, смотрящий на девочку с той стороны и получивший собственное имя. Она была слаба еще, почти забыта, спала где-то в самом темном углу сознания, ожидая, когда будет необходима - и пробуждение было мгновенным. Внешне ничего не изменилось - та же жалкая, заплаканная девчонка, что несла какой-то бессвязный бред, но теперь, в глубине души, она была спокойна, ведь на кону действительно стояла жизнь, и теперь - теперь все было просто. Волшебница подалась вперед, и кончик клинка окрасился алым, рождая медленно бегущую по шее алую каплю, а следом стремительно шагнула вперед - меч пропорол воду вместо плоти, - вплотную, остановившись так близко, что почти касалась мистика, но не пытаясь сделать что-либо еще.

- Не сомневаюсь, что не смогу тебе помешать, пожелай ты этого. Но нет. Это были глупые слова, хотя отказываться от них я не буду, негоже. Услуга - все, что в моих силах, текущих или будущих. Это все, что я могу тебе предложить, - Мистле с настороженным интересом смотрела прямо ему в глаза, чуть запрокинув голову, не шевелясь, не провоцируя, обдумывая лишь одну мысль.

Так вот ты какой, "герой"?

Она чуть заметно скривилась - губы, перечеркнутые шрамами, сжались в тонкую линию, но ни одно слово не нарушило тишину библиотеки. Колдунья понимала, как сглупила, пойдя на поводу у эмоций, будто забыв, куда это может привести, поставив себя на лезвие ножа ради призрачной надежды. Непозволительно. Молчаливая и спокойная, Мистле была недовольна сказанным, но не спешила заверять Клыка в своей понятливости - она лишь немного склонила голову на бок в подобии кивка, подтверждая получение информации, и почти одновременно с юношей отступила назад. Колдунья не любила нарушающей комфорт близости - очевидно, он тоже. Хорошо. Липкая струйка неспешно ползла по ладони, мешая, заставляя постоянно следить, чтобы не привлечь ненужного внимания, слишком много глупостей было уже сделано сегодня. Девушка отвернулась и подняла с пола книгу, чтобы не забыть забрать ее, ведь Луар будет, мягко говоря, недоволен, если найдет один из столь любимых им томов валяющимся посреди зала. Маркеш Шагор "Духи и призраки пустыни Нуар" - даже любимая спектрология не могла больше увлечь и заставить забыть о обо всем, кроме зыбкой, неуловимой материи, прекрасной в своей таинственности... Девушка чуть тряхнула головой, возвращая внимание гвардейцу - сейчас она не могла позволить себе отвлекаться. Пять-шесть шагов, разделяющие их, казались - и были - пропастью. Она не могла предложить ничего стоящего в качестве платы, не имея ничего ценного для Клыка Императрицы, ни знаний, ни навыков, ни денег. Наверняка, он мог получить по первому же желанию практически что угодно, что снижало ценность обещанной услуги практически до нуля, и оставляя лишь один вопрос - согласится ли темный, зная, что обычной студентке нечего ему предложить? Мистле вновь устремила пристальный, прямой взгляд ему в глаза.

- Ивейн Валкорион, - коротко ответила она.

Крайне редко образ, сложенный слухами, соответствует истине, крайне редко он даже чуть-чуть с ней сходен, и сейчас у волшебницы была редкая возможность взглянуть на личность, но не на образ, увидеть напрямую то, кем он являлся, хотя бы мельком, хотя бы краем глаза. И что же она видела? Человек. Простой. Склонный к театральности, даже к патетике. Любящий покрасоваться - по крайней мере, таковым было первое впечатление, но оно не имело особенного значения, ведь личные качества были важны лишь в той степени, в которой они влияли на готовность поделиться информацией. Да и плохо, слишком плохо разбиралась она в людях, видя лишь то, что обломком лежало на поверхности, не умея читать что-либо более сложное и не желая учиться этому, принимая людское общество лишь в самом минимально необходимом объеме. Слова Клыка лишь укрепили начавшееся формироваться мнение: мелочная попытка уколоть - зачем? Показать превосходство? Оно не нуждается в демонстрации, оно очевидно. Насмешка? Не менее глупо, если только ему не доставляет удовольствие намеренно вызывать и лицезреть душевную боль. Что еще тебе нравится, Ллойд Кроуфорд?

Наблюдая, как маг тонет в тенях, студентка не шевелилась. Она знала, что это ложь, знала, что он издевается, хотя и не понимала, почему, но душа вместо анализа была захвачена... страхом, если честно. Все еще. Не перед ним, нет, но, первый раз после Кардоса столкнувшись в магией Тьмы, волшебница поняла, что боится ее. Древний страх темноты большинства разумных существ обратился в страх жидкой тьмы, клубящейся, жадной, непредсказуемой. Мистле помогала, она была готова держать контроль, пускай пока и была слаба, чтобы бодрствовать постоянно, но это не значило, что она не боялась. Слишком живы еще были воспоминания, и даже несмотря на явное отсутствие угрозы непросто было оставаться внешне спокойной - хоть как-то. Следующий шаг юноши был настолько очевиден, настолько точно повторял то, что случилось в гостиной ее дома, что девушка не смогла сдержаться - и встретила Ллойда не доверчиво открытая спина, а пристальный взгляд. Замершая грудь заперла дыхание в ожидании удара, не реального, но того, из лабиринтов памяти, от которого она так часто просыпалась по ночам, не позволяя вздоху сорваться с губ и отражаясь в бездне зрачков. Это была полезная встреча. Ей стоило взглянуть в глаза Тьме. Не шелохнувшись, будущая колдунья смотрела на него, сквозь него - изваяние, страшащееся жизни, не знающее, что делать с эмоциями и потому просто закрывающее их. Слова темного не принесли ожидаемой им боли, отчаяния или уныния, они принесли... пустоту. Так бывает, когда ты знаешь ответ, знаешь правду, но в отчаянной попытке сохранить целостность статуэтки, уже покрытой сетью трещин, не прикасаешься к ней, лелеешь ее в надежде, что волшебным образом она станет цельной. Ив знала, что не увидит больше Мию. Знала, что если бы был способ вернуть если не ее, то Инуэна Локуэра, лучшие маги Империи уже давно сделали бы это. Но, очевидно, было нужно, чтобы об этом сказал тот, от кого девушка ждала помощи и на кого надеялась, чтобы именно он коснулся статуэтки, заставив ее беззвучно осыпать в пропасть мелким крошевом. Молча, Ив развернулась, но направилась не на выход, а вглубь библиотеки, толкаемая простой и короткой мыслью: надо вернуть книгу на место. Через пяток шагов остановилась. - Спасибо, - обронила через плечо, не оборачиваясь, ровным, пустым голосом, и пошла дальше. Книга зажата подмышкой, а пальцы с силой впиваются в свежий порез через тонкую ткань рубашки, и от боли немеет рука.

Так бывает, что иногда организм реагирует совсем не так, как, казалось, должен бы. В ситуациях столь неожиданных и болезненных для души, что впору кричать, впадать в ступор, падать в обморок или биться в истерике, тело и разум продолжают действовать по шаблону, то ли теряясь и не зная, какую реакцию выбрать, то ли просто не до конца осознавая происходящее, то ли и вправду сохраняя похвальное хладнокровие. Так и сейчас. Размеренным, слишком четким шагом она шла между рядами книжных полок, не чувствуя ровным счетом ничего, ощущая себя бездушным големом... хотя нет. Одно чувство было, сильное настолько, что своим воем прогоняло все остальные - боль. Скудное ночное освещение и темная ткань рубашки не позволяли разглядеть на ткани темное расползающееся пятно, но именно оно частично было источником хотя бы видимого хладнокровия, позволявшим вести себя спокойно. Ни одна прядь на взлохмаченной голове не шелохнулась в безветренном воздухе, но в тот миг, когда Клык оказался рядом, в голове девушки успела мелькнуть одна короткая мысль: а может, так и лучше... Но удара не последовало - физического. Вместо этого он сказал несколько слов, и, боги да будут свидетелями, лучше бы он вонзил свой меч ей в живот! Студентка резко остановилась, несколько мгновений глядя в пустоту библиотеки, а затем, медленно повернувшись, уставилась в глаза мистику. Было видно, что былого хладнокровия, настоящего, уже не было, была потрескавшаяся маска, вот только сквозь кракелюры сочилось то, чего вряд ли можно было ожидать. Гнев.

- Мне не нужна ни твоя ложь, ни твоя жалость. Ты поступил так, как посчитал нужным, и не пытайся теперь показаться более человечным, чем ты есть на самом деле, - сказано было слишком быстро, чтобы счесть сказанное за обдуманные слова, голос чуть подрагивал, будто от сдерживаемой ярости, но, на самом деле, всего лишь было сложно говорить ровно из-за подавляемого крика, когда пальцы продолжали давить, погружаясь в плоть, вызывая головокружение и потемнение в глазах.

Осознание его слов пришло не сразу, и, как только отголоски сказанного затихли в пустой библиотеке, девушка уставилась на мистика широко раскрытыми глазами, в которых было... кажется, это было удивление. Мимолетное, скользнувшее, как капля по стеклу и затерявшееся где-то в глубине полыхнувших эмоций - но Клык уже отвернулся, прекращая этот странный разговор, что стал результатом столкновения двух слишком разных людей из-за одной слишком похожей боли. Ив не могла сейчас трезво оценить случившееся, обдумать и сделать выводы, составить мнение и выработать план - она могла лишь бороться с собой, ведь Мистле отступила в тень, оставив лишь ее, бледную и заплаканную девочку, не умеющую нести свою потерю. Но даже подступающие слезы не смогли удержать от того, чтобы собрать остатки самообладания и произнести то, что должно было быть сказано. - Я помню свое обещание, - продолжением слов был приглушенный ковром звук бега, затерявшийся среди стеллажей, и лишь эхо плутало, сворачивая в проходах и будто ища отсутствующий выход. Оно было обречено. А судьбе девушки еще только предстояло определиться - сгинуть ли в тоске, потеряв все, или преодолеть ее и выйти на новый берег, обретя силу и волю идти дальше. Данное обещание устроилось где-то в глубине души маленьким червячком, рожденным невзрачными, брошенными в пылу словами, которые однажды могли стать причиной крайне серьезного шага, но Ив, в честности или в юношеском максимализме, не могла допустить возможности уничтожить его. Необходимость держать свое слово казалась ей чем-то, на чем держится этот мир, и она собиралась выполнить обещание - когда придет время. К чему бы это не привело.