Треск отсыревших дров в огне костра вторил царящему вокруг одиночеству, поддерживая или же создавая саму атмосферу увядания и разложения. Болота с его ядовитыми испарениями, темными заводями и тихими омутами, полные хищников, во все времена являлись олицетворением некоего промежуточного состояния между процветанием и смертью, но именно сейчас, в этот момент времени и места, одинокий человек у костра задавал настроение. Ссутулившись, он что-то натужно выцарапывал на страницах толстого, могучего фолианта; настолько же могучего, как и руки, что умело держали перо и книжный переплет. Укрепленный мельхиором переплет так же давал удобства для творчества или же изысканий, пока было слишком трудно судить об основной деятельности мужчины...
Это был мужчина. Его лицо покрыто шрамами; многие были знакомые вампиру, как покусанное ею самолично ухо или следы страшных ожогов. Но был и новый, длинный росчерк чьего-то отравленного клинка, наискось рассекающее лицо человека, чудом не задев глаза и не нанеся непоправимых повреждений переносице. За грудой ран, больше похожих на мутации, все ещё угадывалась природная симпатичность аскетичного лицевых изгибов и черт, а под старой солдатской шинелью явственно ощущалась заточенная в плоть мощь звериного начала. Аромат пота и крови тонко исходил от демонолога и, кажется, воздух вокруг уже был пропитан им... как и запахом металла и других людей.
- Чертоги демонов... сигилы отторжения... ...сигил власти... Печать плодородия Вайпер - великой матери... - странные, обрывчатые слова срывались с губ воителя, покуда он продолжал что-то писать, строго нахмурив брови; света костра было очень мало для комфортного письма, но все же человек продолжал писать с вдохновением юного поэта и упоением влюбленного, так же ласково и бережно сжимая книгу в своих руках. Впрочем, прежде, чем вампиресса успела предпринять хоть что-то, на свет костра вышло ещё одно действующее лицо - юноша с перевязанным предплечьем и глазами, полными усталости и трепета. Он что-то тихо произнес и скрылся, отреагировав на сухой кивок мужчины с книгой... Вскоре послышался удаляющийся шум людей. Похоже что где-то совсем рядом была большая стоянка, но слабый свет костра и их предельная осторожность не давала понять, сколько именно живых обитало здесь. И как только немертвая волчица смогла проскочить часовых? Вероятно, опять спят на посту... Но это же болота. Что здесь может пойти не так?

Увлеченный записями, поглощенный внезапным всплеском прозрения, Альфарий не замечал ничего вокруг; но даже если бы он был предельно бдителен, смог бы он заметить бледную, почти прозрачную тень, вынырнувшую из кольца мрака вокруг костра?.. Едва ли. Прошло несколько мгновений прежде чем демонолог ощутил чей-то внимательный, грозный взгляд, однако, он продолжал что-то писать, боясь потерять мысль. Демоны, ритуалы, пентаграммы, знаки, символы, прошлое... Теперь письмо стало бутафорским, Магнус пытался создать видимость деятельности. Кто бы не был сейчас перед ним, он подавал явный сигнал скрытой, бесшумной угрозы. И первая мысль мужчины была, что это белый волк забрел из своей части к стоянке людей, питаемый любопытством и жаждой тепла вышедший к костру погреться и изучить обстановку. Грозный, матерый зверь, но разве волки водятся в болотах?.. Конечно же нет. Слабый морок, внушивший Альфарию ложные ощущения, дал ему глоток ледяного воздуха Захрэма, никто в жизни не доходившего так далеко на юг.
Наконец, подняв глаза, он увидел её. Бледная кожа, аметистовый блеск камней, заменявший неживому созданию взгляд, каштановые волосы, отчего-то небрежно заколотые. Резкий всплеск эмоций накрыл Альфария, возрождая из памяти образы, чувства, мысли... Он тут же вспомнил их последнюю встречу, вспомнил, каким был слабым, влюбленным мужчиной. Совершенно другим... время не щадило никого, но демонолог страстно желал вновь ощутить ту истому, те бурные чувства и сбежать от окружавшего его гнетущего мрака. Хотел, но разве мог? Хищник внутри него - демонический и духовный, - тут же насупились, не давая вредным мыслям ходу и впрыскивая в кровь дозу адреналина, сердце страшно заколотило, дыхание стало шумным, а лицо ещё более злым и уродливым. О да, он злился... Злился от воспоминаний, злился, что даже на краю мира не смог сбежать от прошлого, превратившегося теперь в спутанный клубок симпатий и ненависти.
- Ты нашла меня. Даже здесь... рад тебя видеть, Дилана, - глухой бас разнесся из груди воителя, а фолиант с его рук переместился на землю рядом. Почва здесь была непривычно для болот суха и тверда, ибо только такие островки подходили его ордену для стоянок.

Готовый ко всему, настороженный и грозный, Альфарий оказался абсолютно обескуражен ответом давней знакомой. Он ожидал все, что угодно, он ожидал ледяного молчания, звонкого смеха и даже кровавой ярости голодного хищника, но вопросы, произнесенные Ланой, полностью обезоружили его... И все же он не мог отрицать, что не узнавал в девушке свою знакомую. Нет, конечно, она была все так же прекрасна и внешне едва ли изменилась - способны ли на это вампиры? - но во взгляде, в мимике, в мелких движениях и самой атмосфере, излучаемой фарфоровым телом что-то незримо переменилось и быть может даже... сломалось? Владыке было вдвойне странно и удивительно даже подумать об этом, настолько сильно слабость контрастировала в сознании Альфария с образом сильной и волевой девушки! "Что же с ней произошло, черт возьми?!"
Стоит признаться, обезоружен Магнус оказался во всех планах, даже внутренняя агрессия и неприятие зова прошлого куда-то исчезли, сменившись удивлением и обескураженностью и во многом именно из-за этой резкой подмены он не мог сдвинуться с места, когда ледяные ладони вдруг обхватили его собственную руку. Мертвые пальцы держали крепко и тянули требовательно, но демонолог как раз начал приходить в себя, и даже попытался одернуть руку... А впрочем, разве он мог? Внутреннее потаенное желание слабости так легко потянулось на откровенное касание далеко не чужого существа и это серьезно нарушило душевное равновесие. Притопнув ножкой, Ди продолжала тянуть его, прикладывая все больше нечеловеческих усилий и не желая проверять его пределов, мужчина поддался, стремительно поднимая на ноги. Девушка же все продолжала тянуть его во мрак, к чему-то определенно материальному, здесь, рядом... Какого же было удивление Магнуса, когда он разглядел коня! Конь, посреди болот! Ох, и задаст же он взбучку своим нерадивым подчиненным... Как же так можно было проглядеть целую всадницу?!
А впрочем, сам не лучше, подпустил её на расстояние колотого удара шпагой, так дерзко и игриво сверкнувшей отблесками костра... Когда же Лана окончательно добилась своего, с каким-то почти детским восторгом радуясь собственным, непонятным и пугающим,  мыслям, Альфарий высвободил руку и слегка отстранился. Он настороженно смотрел на давнюю знакомую, пытаясь угадать её следующий шаг и понимая, что это просто невозможно!
- Что... что происходит, какого черта?

Бурный фонтан энергии ярко выделялся на фоне событий последних лет... Тягучее существование в бегах, средь топей и тихих омутов, отбило у Альфария чувство ритма, он чувствовал себя неловко, неуютно при столь агрессивных всплесках энергии, казалось бы, веселой девушки. Веселой! И в прошлые времена видел ли он хоть раз чистую, откровенную радость вампирессы?! О нет... никогда, никогда не звучал с этих мягких, хищных уст звонкий смех и не сверкали мертвые аметисты глаз жизнью. Вдруг показавшаяся на свет книга в очередной раз перевернула внутренний мир демонолога с головы на ноги... впрочем, лунный свет был слаб, а костер остался далеко позади - был только он, его жар и она, её детское любопытство и бьющее темными лучами очарование. Смущенный, обескураженный, Альфарий принял фолиант любимого дядюшки, мгновенно узнавая каждую царапину, каждую складу и его мягкий, уютный вес... Сколь много чернил, крови и душ было затрачено на его создание и вот, он вновь вернулся к нему. Туда, где, казалось бы, ничто не могло настичь де Кэсселя, кроме злого рока.
Приняв книгу, Магнус прижал её к груди, вдыхая запах и чуя аромат миндаля сквозь плотную затхлость пыли.
- Не знаю, что с тобой случилось, Дилана... Когда я отдал тебе эту книгу в знак доверия. В знак... моей любви к тебе. Ты вернула её... спустя столько лет. Спасибо, Ди, - и более не говоря ни слова Альфарий сделал один, широкий шаг, заключая девушку в крепкие медвежьи объятия; правда, всего одной, левой рукой, ибо правая продолжая прижимать книгу к телу. Выпустив же вампирессу, Магнус вновь помрачнел, словно отступая в тень, на его лице снова начало читаться недоверие и даже страх; а вместе с тем радость и надежда. Он так долго жил во мраке и боли, что ощутить тепло счастливых воспоминаний было для него подобно живительной влаги заблудившемуся в пустыне страннику. Но вместе с тем он помнил коварство женщин, их двуличие, их... предательство. Образ Кристиан был силен, как и то, что произошло в их с Диланой последнюю встречу - она отвергла его. Или же он отверг её предложение в мир полуночи?.. Едва ли теперь это важно - они стоят лицом к лицу друг к другу и их эмоции были обнажены, готовые вступить в тесный, духовный контакт. Не хватало только толчка, импульса, что позволил бы дамбе прорваться; демонолог преднамеренно сдерживал его, ожидая следующего шага давней знакомой.
- Ты задавала вопросы... Ты... Дилана Бернэ. Вампиресса какого-то из кланов. Я - Альфарий Магнус де Кэссель. Ты откусила мне ухо... так мы познакомились, - на этих словах Альфарий повернул голову, позволяя девушке разглядеть обрубок хреща, обтянутого кожей вместо полноценной ушной раковины.

Слова Диланы лились ледяным ручьем, вдруг вышедшим из берегов и бьющим сплошным потоком от расстаявших ледников памяти - они стачивали камни отчаянья, стирали города мыслей и сносили преграды рассудка, возведенные за все эти долгие годы. И все это - внутри самого Альфария. Он слушал и внимал каждому слову вампирши, но не каждый вопрос удостоил ответа, его собственное естесство металось, разгневанное недавним душевным порывом. И он до сих пор его не отпускал...
Он тоже вспоминал. Лица. Чувства. Боль. Обещания... Обещания? Сколь многим и сколь много он обещал! Исполнил ли хоть одно? Трудно сказать. Но он стремился - стремился, покуда мог, загнанный не легкой судьбой на самый край мира, в богами забытые болота. При словах о костре, демонолог повернул голову: туда, где трепетали языки пламени.
- Не нужно... Тьма хороший друг, она никогда не раскрывает тайны, - вернув свой взгляд на силуэт Диланы, он вдруг нахмурился, пытаясь уцепиться за что-нибудь в собственной голове... Образы. Да, образы... что он помнил? - Я помню резню. И окровавленный клинок в моих руках. Помню угрозы и... что-то ещё. Я признавался тебе в любви. Об этом ли обещании ты говоришь?
Последняя фраза была произнесена ровным, холодным тоном. Казалось, мясистая туша воителя не была способна на него - или он никогда в своей жизни прежде не говорил именно так. Равнодушно. Но было ли это равнодушно? Он пытался что-то скрыть - стыдливо спрятать глаза, укрыться вуалью тьмы и раствориться, завыть волком и скрыться в дремучем лесу. Но не мог и единственное, что позволяло его душа - это напускное, но такое натуральное равнодушие.
Оно быстро развеялось.
- Сегодня нет грозы. И вряд ли вскоре будет... Но я чувствую, что близиться что-то ужасное. Большие испытания и страшные ошибки. Ты появилась воврема... мы никогда здесь больше не окажемся, - под "здесь" демонолог, конечно же, не имел ввиду место, но время, время неумолимо бежит, даже в этом гнилом и застылом месте, - Да, я признавался тебе в любви, но многим раньше. Наша последняя встреча была отмечена обилием крови. Мы сровали с наших лиц маски и предстали теми, теми хотели бы быть или кем себя мнили. Потому что нас настоящих... не существует. Ты очаровала меня танцем крови и легкостью, с которой отнимала жизни. А я грубо прибег к угрозам и фальшиво напустил злобы... Куда ты двинешься дальше, Ди?

Альфарию было тяжело признавать, но вампирша, вопреки всем его мыслям, всем представлениям, игнорируя все барьеры разума, что были воздвигнуты за эти годы после столь многих и болезненных уроков преподанных женщинами... Она продолжала распалять в нем жар. И хотя он старательно прятал его, пытаясь подменить злобой, яростью, но в первооснове своей это продолжало быть желание, темная похоть, жажда овладеть мертвым, холодным, но таким дерзким и обаятельным телом. Он забывал, постоянно забывал, как падок был на женщин и каким оставался до сих пор... Но не позволял себе слабости - ни перед Ди. Непозволительно.
- Мы всегда обменивались взаимным угрозами. Как два хищника, мы доказывали друг другу кто чего стоит и какую взаимную угрозу излучает... Но никто это толком не доходило до дела. Так тигры забавляются в тени пальм... Вот только ты не стареешь. А мои годы неумолимо идут, монометром смерти отсекая отпущенное мне время. Я старею, моя душа черствеет, а тело обращается камнем. Но внутри... внутри, на удивление, всегда остается место для огня.
Он не сдержался. Все-таки не сдержался! Или же это робкая, хитро сконструированная фраза могла значит все что угодно? Неизвестно, но демонолог продолжать держаться холодно, внимательно наблюдая за движениями вампирессы и мелко дрожа при её опасном, дерзком приближении. По спине побежали мельчайшие крапинки пота, а мускулы хищно зашевелились под кожей...
А тем временем мертвая эльфийка продолжала говорить, отступая обратно во мрак. Её бледная кожа плавно сливалась с тьмой и казалось, что вампирша была лишь её частью, рваной и мятежной тенью, что бродит там, где ей вздумается... Но слова продолжали доносить, тихим, но сильным ручьем. Он слышал все и с каждым словом хмурился все больше, а когда повисла напряженная тишина, он глубоко ушел внутрь себя... О чем думал старый воитель? О союзниках? О перспективах, о предстоящих ужасах, но ответ его был предопределен заранее...
- Мы отправимся на войну вместе. Ничто теперь в этом мире не внушает мне радость, как битва, и я откликнусь на твой зов, зная, что ты явишься по моему... - и с этими словами вдруг раздался звук стали, трущейся о дубленную кожу ножен. Боевой нож безумно сверкнул в воздухе и тонкий, незначительный порез возник на запястье демонолога. Уже завтра он заживет, но сейчас розовоя кровь тонкой пеленой побежала по изувеченной коже, бойкими каплями опадая наземь.
- Скрепим наш союз кровью. Этот товар куда ценнее золота и слов в моем... и без сомнения твоем мире.

Металлический аромат крови тонкими лепестками вмешался в болотный затхлый воздух, заставляя ноздри надуваться, а зрачки расширяться... Альфарий видел перед собой тонкую руку вампирши, струйку вязкой крови - чужой, вероятно, крови. Ведь у вампиров не бывает своей? Так или иначе, но демонолог не мог придумать ничего лучше, чем скрепить контракт кровью, совершенно не ожидая собственной реакции на влагу жизни. К его горлу подступил ком, а желудок скрутил тугой червь демонического голода; единожды вкусив человеческой плоти, Мясник раз за разом возращался мыслью о разумном мясе. И эти мысли были тем сильнее, чем сильнее он был голоден, а не ел Владыка уже, похоже, с вечера...
Все же, мужчина не позволял потустороннему блеску в глазах возобладать - он пересилил себя, крепко сжимая ладошку эльфийки своей широкой, мускулистой лапой. Но девушка, конечно, едва ли позволила воителю слишком долго удерживать себя в плену рукопожатия, а Магнус не стремился с ним затягивать... В воздухе все ещё висел животрепещущий, опасный вопрос.
- Поцелуй крови... Вечная жизнь в расцвете своих сил, вечный животный голод... Ещё один я просто не выдержу. Пока же я остаюсь человеком, Демонологом, наши амбиции не смогут вступить в конфликт и мы останемся союзниками из двух разных миров. Нет, благодарю за твое предложение... Надеюсь, однажды я смогу представить тебе что-то не менее ценное, - хитрый прищур и блеск ума в звериных карьих глазницах на мгновение мелькнул, словно подчеркивая все сказанное, а уже потом, более тихим тоном Магнус продолжил, - Меня, все же, ещё слишком рано списывать со счетов в дряхлые старики. Уже слишком много глупцов на моем пути гниют в канавах... и ещё больше накормят мой клинок кровью.

- И все же, я понимаю к чему ты ведешь. Уверен, ты, как и я, ещё только на самой заре своей мощи... И союз, заключенный сегодня, сыграет лишь спустя очень долгое время. Обещаю, к часу Войны я буду готов как никто другой... Как и ты, надеюсь.

Вампирша продолжала вести свою тонкую, изящную игру - язык ее тела манил, запах крови приятно щекотал нервы, а холодное дыхание мягким шелком ласкало сознание... Постоянно пребывая на грани разных состояний своей души, Альфарий все никак не мог найти выход. В прошлом он без раздумий бросился бы в омут обуревавших его чувств, но сейчас...
А тем временем кровь уже пепестала идти, легкий порез, подстегнутый демонической регенерацией, затянуло чуть ли не на глазах. Теперь это была просто полоска спекшейся крови, а к утру он раны не останется и следа.
- Я веду грандиозную работу, Ди... - склонив голову набок, Альфарий жестом пригласил эльфийку к костру, тем самым принимая ее собственное предлодение и вместе с тем сделав внутренний выбор, - Я создаю Орден. Рыцари, что черпают силу одновременно из своих умений, воли и Инферно. Мы приведем человечество к величию... Или попытаемся сделать это.
Альфарий говорил тихо, не желая тревожить лагерь и его обитателей, но, впрочем, едва ли это имело смысл. Виновники, проглядевшие вампиршу, будут наказаны, а она теперь стала его гостьей... К тому же, похоже, все в лагере безбожно спали.
- Я сотворил свой собственный фолиант. Много новых знаний и то, что я мог восстановить от записей Альберта... Теперь, когда ты вернула книгу, мне станет намного легче.

Только сейчас демонолог заметил, что все это время крепко прижимал к себе возвращенную книгу. Он посмотрел на нее невидящим взглядом и положил на землю у костра, после чего грузно сел сам. Берсерк сделал и предложение вампирессе присоединиться к огню, предлагая льняной плед, растеленный рядом с ним.

Равнодушный ко всему огонь ласково принял гостей в свой ареал тепла и света, обдавая иной раз волнами удушливого дыма - то испарялась болотная влага из веток и хвороста.
- Я дезертировал из армии. Меня предали, - ...бежать было не куда и выбора тоже нет. Инферно само нашло меня и судьба воздвигла все на свои места... Альфарий удержал слова в собственной голове, погружаясь в мысли. И от того он сильнее оказался сконфужен монологом Диланы. Что это значило? Невинное откровение? Упрек? Он ли тот самый предатель и что следует ответить? Демонолог продолдал стараьельно держать марку невозмутимости, борясь с собственными, разрывающими душу чувствами, так что крайний вопрос вампирессы пришелся как нельзя кстати - мужчина смог отвлечься от того, что чувствовал, к тому, что думал.
- Я на пороге великих свершений. Ты нашла меня... Очень вовремя. Когда мы увижимся вновь, ничто не останется прежним. Что же со мной происходит? Хах... Жизнь. Точнее и не скажешь.

Последнее, что мог ожидать Альфарий от текущей встречи с Диланой, это произнесенного с её уст предупреждения... Неужели она действительно помешала охотникам за головами выйти на него? Насколько же сильна была между ними связь, если вампиресса была готова пойти даже на такой, весьма однозначный шаг: подвергнуть риску собственную нежизнь, ради спасения мешка с кровью, каким виделся, вероятно, весь человеческий род в глазах Диланы... Но с другой стороны, какова была цена всем сказанным словам, если бы она не была готова? И как поступил бы сам Альфарий в схожей ситуации? Безусловно, точно так же, совершенно не задаваясь вопросом зачем и как - он просто должен, обязан, ведь чувства долга человек действительно оставался лишь скотом в каменных лесах и на мощенных пастбищах...

Зато теперь отпадало в надобности думать, каким же именно образом Ди нашла его, Альфария. Принесла драгоценный фолиант... Демонолог неглядя провел по его кожанному, обугленному переплету ладонью, невольно задумавшись не изучала ли она запретные знания, не вкушала ли семена Скверны? Соблазн слишком велик, мало какой человек смог бы удержаться от подобного греха... Именно поэтому все такие артефакты нещадно уничтожаются, но ведь логика вампиров работает иначе, не так ли?

- Хах... Ты забрала мое ухо, и хочешь на память что-то ещё? Я думал, что аромат моей крови навсегда останется с тобой... Впрочем, это все глупый вздор, - Магнус-старший, издав краткий смешок, убрал руку с фолианта и слабо махнул её в воздухе, будто бы отмахиваясь от назойливой мошкары. Всматриваясь в лицо Диланы, он подумал всего мгновение, прежде чем сунуть руку к самому огню и, быстрее чем его обоженная рука запомнит на себе ещё один ожог, извлек от туда раскаленный кусок глины, что был тут же брошен к ногам вампирессы, - Мне нечего тебе предложить, кроме своих знаний, Дилана, ты это знаешь прекрасно... Ты вернула мне фолиант, а я отдам тебе часть сокрытых в нем знаний.
Если бы Ди подняла брошенный кусок глины, то могла бы обнаружить его ровную, цилендрическую форму, изпещеренную тонкими бороздами... Смотря на него неподготовленным взглядом, невозможно было понять какую-либо систему или связь - просто застывший кусок глины, покрытый какими-то бессмысленными и даже некрасивыми, небрежными узорами. Однако, стоит их перенести на бумагу любым из доступных человеческой фантазии способов, можно было бы увидеть целостную картину демонической пентрогаммы, взывающий к Диибу, планы Бездны...
- Спасибо, Ди... За все, что ты сделала и сделаешь ещё.

Реакция вампирессы на предложенный Альфарием дар несколько удивила его, вновь... Девушка проявила ранее редко видимую осторожность и даже опасливость. Неужели он сам внушал такой страх? Нет, конечно нет... Инферно. Вечное Инферно. Как долго и как самозабвенно он забавляется с этой чуждой, враждебной энергией, словно забывая об угрозе, исходящей от неё; так ребенок заигрывает с боевым снадобьем, не подозревая, что малейшая оплошность приведет к смерти. Другие... кто не был затронут Инферно, все так же боялись и опасались этой силы, и были правы.
И все же, Дилана вскоре расслабилась и принялась тщательно изучать ничем, казалось бы, не примечательный цилиндр из глины. Довольно увесистый, он легко помещался в ладони демонолога, но в руках девушки казался гораздо больше. Увидев же, с каким неосторожным любопытством вампиресса взялась изучать камень, Магнус поспешил её остановить...
- Не стоит ковырять узоры, ты можешь нарушить важную их часть. Я только учусь, экспериментирую... с носителями информации и тем, как можно было бы применять мои знания на практике, непосредственно. Никогда раньше не занимался резьбой и гончарным делом, но, благо, в моем Ордене есть умельцы... Едва ли эта штука как-то пригодиться тебе самой, но, тебе ведь нужна память обо мне? И это все, что я могу предложить... Эти узоры обозначают связь с Диибом, планом Бездны. Этакая головоломка, зашифрованная на поверхности цилиндра; достаточно смочить его любимым красителем и раскатать по бумаге, чтобы получить полноценную картину пентаграммы. Она незакончена, но сведущие в моем темном ремесле будут готовы руки оторвать за такую работу... В хорошем и плохом смысле. Ключевой элемент, для сложнейших ритуалов не ниже четвертых Врат Греха, если взывать именно к Диибу.

- Не обязательно его прятать. Этот цилиндр представляет определенную научную ценность, но для очень узкого круга мудрецов... И все, с кем бы тебе не посчастливилось бы из них встретиться, наверняка решили бы убить тебя и просто так, потому что ты "темная"... - Альфарий слабо усмехнулся, наблюдая, как девушка опасливо прячет кусок изрезанной глины куда-то за пазуху. Он сам уже давно так не опасался быть обнаруженным... Наверное, поэтому на него и охотятся, - Знаешь, меня удивляет, что ты за эти годы даже не раскрывала фолианта... Я вижу это в твоих мертвых глазах - в них нет семян Скверны. Опасаюсь ли я делиться знаниями? Нет. Ты просила меня дать тебе что-то на память, а эта штука сотворена своими руками.
Альфарий тоже почувствовал, что встреча старых знакомых стала слишком затягиваться; им становился все тяжелее что-то почувствовать, а мысли перестали цепляться друг за друга, хотя и был в этом какой-то странный, домашний уют. Гнать, конечно, демонолог никого не собирался, рассчитывая, что они ещё смогут недолго посидеть вот так вместе у костра, прежде чем первые лучи рассвета разбудят часовых и смену, и прогонят ночного демона...
- Меня захватил водоворот странных событий. И все они словно движутся в странном киселе, еле-еле, как в болотной жиже, сменяя друг друга... Но грядут большие перемены. Больший взрыв. Заключенный сегодня союз может очень скоро нам пригодиться...

Страх... испытывает ли Альфарий страх? Слова Диланы заставили демонолога в очередной раз крепко задуматься, погрузиться в воспоминание, в самоанализ... Мир вокруг представал ему чрезвычайно простым, а происходящее вокруг - закономерным. С того самого момента, как зеленое пламя поглотило плоть Магнуса, все вокруг приобрело необычные краски, предстало в новом, уникальном свете. Да, Альфарий боялся... когда-то. Его пугали перемены. Пугала боль. Пугало инферно. Но он привык и больше не боялся, как мясник, продолжая разделывать тушу живого существа без единого зазрения совести. Так надо, таков закон жизни и воля судьбы...
- Страх умер во мне раньше надежды. Теперь не осталось и её, Дилана. Только ненависть, только боль и великий, неуемный голод... Инферно снаружи - Инферно внутри. К чему же я стремлюсь? - Альфарий отвел глаза от бледного лица вампирессы, устремляя свой взор на танцующие языки пламени, - К войне. Война все расставит на свои места. Излечит. Научит. Справедливость восторжествует.
Ответ Ди не заставил себя долго ждать и на последние слова Альфарий уже не нашел что ответить... Он изменился. Все вокруг изменилось и продолжало меняться. Лишь Дилана Берне оставалась прежней - но, быть может, это лишь временно? Ведь ничто не вечно под луной... И однажды даже Вечное канет в Бездну. От дальнейших же размышлений Магнуса отвлек слабый шорох и тихий шепот... Кажется, пробуждалась новая смена, а значит, скоро будут сменяться часовые.
- Наше время стремительно уходит.