В какой момент могло показаться, что целитель всё же сорвётся. По обычным деревенским жителям, как правило, вообще трудно прочитать эмоции - в момент накала мужик становится просто хмурым и "тёмным", смотрит как бы изподлобья да дышит тяжело. Собственно, кто был для Ролан? А кто был брат? Так ли часто судьба посылает шанс вернуть родственника на этот свет, и, возможно, помочь ему снова стать полноценным? Со временем ли, или собственными стараниями. Руки Маркина предательски дрожали всякий раз, когда он оборачивался в сторону Сандерса.
Но, всё-таки, целители были чуть сложнее, чем фермеры и прочие старатели сохи и орала. Они знали про душу, про связь с телом, но главное - сами не раз убеждали других в том, что, порой, надо отпустить. Смирение и убеждённость читались на лице Маркина столь же ясно, как если бы он сам, вслух, подтвердил это перед Роланом. Да, он желал спасения Сандерсу, но, порой, оно состояло в том, чтобы дать душе освободиться от оков плоти, вернуться к Свету.
- Было время, помню, когда видеть друг друга не могли. Что делят мужики на покосе? Делянку посочнее, да милку с большими...кхм...ногами. Была, стал быть, одна такая среди нас. Бохатая, аж две коровы! И я, и брат тогда бобыли были, всё искали себе невестку. Сколько зубов и ребёр друг другу пересчитали - вспомнить страшно, - раздался звук между смешком и всхлипом, - а она, коза такая, отказала нам обоим, к бортнику сбяжала. Да и бох бы с ней, да в последние дни Сандерс мне сказал, что лучше год на печи пролежит, меня не видя, чем ещё раз руку при встрече протянет. А оно воно как сложилось... - Без лишних слов, но с некоторым настойчивым пожеланием, целитель взял из рук Фланджера амулет, крепко сжимая его в кулаке, словно бы желал раздавить эту гниду, что терзала душу его родственника. С мрачной уверенностью он опустил сие творение в бочку, наблюдая его медленный распад на части под действием чар светлого мага. Толстые трясущиеся губы шептали, - Al... Al'leas...
- Al'leas Lummin'es amehari
В этот момент количество бородавок на лице архона выросло в два раза, только вместо толстой и не до конца известной для Ролана, новая была уже застарелым вредным чирьем, который, по случайному совпадению вещей, носил имя "Вициус Хенле", и в настоящий момент был укрыт своеобразной иллюзией темноты, защищающей его от слепящего света сияющих вокруг солнц. И если лицо Маркина стало уже чуть ближе и понятнее, то трактовать эмоцию "архимага", как и всегда, было весьма затруднительно.
На первый взгляд, бледно-надменное лицо юноши излучало тоже, что и всегда - бледность и надменность, с лёгкой долей ироничного превосходства над ситуацией. Но вместе с этим, проклюнулось что-то более человечное и распространённое. Возможно, как и в том подвале, где они встретили Хеллу, Хенле ощутил - или пожелал ощутить - хотя бы толику сострадания, хотя подобное для него, стоило признать, было не самым привычным делом. Борьба за и во имя, самопожертвование или невинные страдания - всё это было чуждым стройной логике существования "архимага". Вопрос лишь в том, чем эта ситуация отличалась от десятков других, где Вициус просто светил на округу каменной усмешкой. Да и вещи другие говорил.
Вициус Хенле: Предупреждая возможные вопросы - я не Ангел Смерти. И даже не его помощник. Напротив, я пришёл сюда за живым... Да другим живым, не трясись, Боровик! Ух, кабан, весь настрой сбиваешь своим поведением, - Возмущённо фыркнув, юноша целеустремлённо выдвинулся в сторону Ролана, аккуратно огибая бочку со святой водой так, словно бы в ней он мог раствориться сам, как то сделал амулет мгновения назад. Маркин, опешив от происходящего сильнее кролика перед удавом, лишь молча посторонился, ожидая от ругачего "Ангела Смерти" каких-то подлых действий. Тот, в свою очередь, состряпал недовольную моську в адрес Маркина, после чего обратился к Фланджеру своим фирменным взглядом "И что на этот раз ты натворил?"
