Легко было бы подумать, что девушка заблудилась, ну что ей делать у лавки гробовщика светлым весенним днем. Она даже одета была не в траурный наряд, а в самое обычное платье неброского оттенка песка, немногим не доходящее до земли, в таких в Иридиуме гуляла каждая третья, кому не хватало золота на дорогие цветные шелка. Разве что волосы были наспех заколоты у висков двумя шпильками и распущены по спине, что в случае Элизабет исподволь давало понять, что утром девушка была не в том состоянии, чтобы нормально их заплести. В ветреную погоду так не делают, и без того небрежная прическа после нескольких порывов потеряла даже подобие формы.
Элси толкнула дверь, поддавшуюся на удивление легко и бесшумно, ей почему-то казалось, что дверь гробовщика дожна печально и торжественно скрипеть. Ничего подобного. Она остановилась на пороге – над головой тонко звякнул колокольчик, воздух внутри оказался спертый, пропахший застарелыми винными парами, темным то ли из-за мрачной обстановки, то из-за нехватки солнечного света. Но если свет в некотором роде соответствовал назначению лавки, то запах... Элизабет все сильнее казалось, что она вошла не в ту дверь, что надо развернуться и идти дальше.
Она не знала куда это «дальше».
Из-за стойки раздался смешок, только тогда полукровка заметила худощавую фигуру, склонившуюся над книгой. Заметила и вздрогнула – ей думалось, что внутри никого нет, Элси и сама бы не сказала с чего вдруг ей так казалось, наверное, выдумала себе атмосферу как и в случае с дверью. Как глупо. Гробовщик тоже не был ожидаемым стариком в черном сюртуке, а средних лет мужчиной в простой повседневной одежде. И книгу читал судя по всему забавную, занятие, за которым люди менее всего ожидали бы застать похоронных дел мастера. Если бы не стоящие в зале гробы, обстановка мало чем отличалась бы от любой лавки, куда Элизабет ходила за тканями.
Она ведь не обещала заняться похоронами, это вообще еще не обсуждалось. Рано, наверное. Мама умерла ночью, ночью ее саму разбудил посыльный с запиской от сестры. Элси не знала, что ей делать, что и когда, но гроб сегодня точно покупать не стоит. Гробы ее пугали, было в них нечто окончательное, невозвратное, что хуже двери под вывеской с лилиями. Раньше она этого не замечала, не обращала внимания, глядя на гробы точно так же как на другие изделия из дерева вроде шкафов или скамеек, проходила мимо, занятая собственными мыслями.
Элизабет сделала шаг назад, не поворачиваясь к двери, вернее, попыталась было, но только переступила с ноги на ногу. Кому еще если не ей. Сестра осталась с ослепленным горем отцом, племянник нескоро вернется в город. Больше некому. Можно не говорить, что она вообще ходила за гробом, можно разбить его в щепки и сжечь, потом они все вместе над этим посмеются. Все впятером. Семье, где есть целых два сильных мага жизни, гробы нужны разве что под рассаду. Потому что маги огня не носят с собой огниво, а маги жизни не приходят за гробами.
Мама может быть жива уже сейчас. Это же так быстро. Так просто.
- Здравствуйте, - тихо произнесла полуэльфийка. Наверное, надо было бы добавить «я пришла за...», но будто в похоронную лавку ходили за чем-то другим. Мысли странно перемешались в голове и кроме того Элизабет чувствовала, что страшно устала, будто накануне раза три полностью опустошила личный магический запас и перепила восстанавливающих зелий. Она плохо помнила, что было утром и какими путями вышла в эту часть города. Странные вещи казались ей важными и первостепенными. – У вас есть... цветы, белые лилии?
Она не была уверена, что мужчина за стойкой вообще ее заметил, но решила все же поздороваться и хотя бы узнать цену. А потом – она просто не будет его забирать. Она принесет маме букет ее любимых цветов, так много сколько сможет унести.

Элси отстраненно смотрела как мужчина закрывает чернильницу. Почему-то хотелось сказать, чтобы он этого не делал, в гробовой лавке ей было неуютно и неуместно. Чернила не успели бы высохнуть, ведь задерживаться она не собиралась.
Но спросила она про цветы.
- Белые лилии. Секундочку, я должен проверить свои запасы.
Он поднял руку к лицу, и Элизабет с некоторым удивлением отметила, что ногти у гробовщика выкрашены чем-то черным. Теми же чернилами или неким алхимическим составом – но зачем ему это? Может, черный цвет ногтей помогает в работе или призван сообщить что-то сведущему клиенту, может, он у гробовщиков что-то вроде негласного диплома и указания на специфические аспекты дела... Пока гробовщик отвернулся, уделяя внимания ящикам комода, полуэльфийка окинула взглядом темную лавку. За последние несколько секунд глаза привыкли к тусклому свету, хотя нельзя было сказать, что ей понравилось бы читать здесь книгу. Даваящая, гнетущая атмосфера, массивные гробы, лежащие на полу и прислоненные к стенам. Все они казались ей какими-то грубыми, не теми. При этом Элизабет вполне отдавала себе отчет, что вообще никак не разбирается в вопросе и сама не знает зачем пришла. Бывают ли еще у гробовщиков такие клиенты?
Мужчина выложил на стол несколько мешочков, из одного высыпались луковицы. Лилий, наверное, Элизабет не могла сказать это наверняка, но готова была верить на слово. Она умела выращивать травы, не декоративные цветы, но вряд ли с цветами будет намного сложнее. Некоторые магические растения весьма капризны.
- Да, хорошо, я все возьму, - тусклым голосом, будто мысли ее витали где-то очень далеко, ответила она. Элси совершенно не представляла, сколько перед ней сейчас луковиц и сколько цветов из них можно получить. Наверное, она бы посадила все. – И цветы тоже, если у вас есть.
Почему-то ей казалось, что у гробовщика должны быть цветы, из них плели венки, их клали в гроб умершим, вдевали в петлицы процессии. Вдруг подумалось, что именно белых ей может не хватить, она могла бы взять и другие, пусть будут всех цветов как мамины платья.
- Знаете, давайте все, не только белые. Их ведь можно сажать на кладбище, да? – может, ей надо дойти до кладбища и посмотреть самой, вдруг цветы там не приживаются или их запрещено высаживать, чтобы патрульные могли оценивать состояние могил и не бояться, что из розовых кустов выскочит упырь. – Или положить в гроб, так ведь тоже можно, да?
А что до количества – сколько не поместится в гроб, она положит сверху. Как вышло, что она никогда не была на похоронах, как вышло, что она ничего не знает. Ах да, ей нужно черное платье и кажется вуаль, насчет вуали она не была уверена. Наверное, будет лучше спросить гробовщика и об этом, кому знать как не ему.
Ей нужен ее белый свободный балахон и пять минут в маминой комнате. И лилии они могли бы посадить в саду вместе.

Голос гробовщика в полутьме лавки звучал почти гипнотически. Несмотря на это, Элизабет в каком-то странном состоянии не то полусна, не то отрицания всего сегодняшнего дня, каждое слово слышала отчетливо, но смысла за ними не ощущала. Только всколыхнулся в душе протест при упоминании необходимости забрать тело до похорон. Нет, нетнетнет, не отдам – тут девушка осеклась, конечно же, она не собиралась оставить тело матери в доме на неопределенное время, Айлинн будет похоронена в тихом красивом месте по полному обряду. Но если, если... Сколько бы времени у них ни было для прощания, она не отдаст его незнакомцам, Айлинн не место в этом мрачном, холодном помещении, ни в жизни, ни в смерти. Она так долго была частью дома Гринграссов, она не может покинуть его вот так, провести последние дни перед... или же первые дни в смерти не под родной крышей, а в совершенно чужом месте.
Почему папа не воскресил ее? Почему не воскресил в тот же миг?! Как глупо, не то чтобы она не знала о завещании мамы, но оно казалось таким далеким, оно было из будущего, которое никогда не наступит.
Наступило.
Она машинально взяла в руки листок, подовинутый мужчиной. Глаза пробежали по списку ритуальных услуг и предметов. Полукровка растерялась, что ей теперь сделать – она должна отметить что хочет или все написанное обязательно? Есть там взаимоисключающие вещи или не применимые к людям? О большинстве из написанного она не имела ни малейшего представления и не знала надо ли им это и зачем. Еще ей казалось, что если она закажет что-то кроме цветов, дороги назад уже не будет. Будто она во всеуслышание признает, что смерть случилась и ничего уже не будет как раньше. Цветы что, цветы она бы посадила в саду, но гроб, но похоронный экипаж...
Все еще цепляясь за листок бумаги, Элси опустила голову и расплакалась. Тихо, со всхлипами, слезами и сдавленным голосом, уже второй раз за сегодня, о чем гробовщику за стойкой, конечно, неоткуда было знать.
- Я н-не знаю... не знаю, я... – неровные паузы перемежались новыми тихими всхлипами и попытками вытереть щеки взятым из кармана платья платком. – Не хочу! Так... нельзя! – Айлинн прожила на свете почти сто лет, для человека, да еще и не обладающего даром магии, невероятно много. Невероятно мало с точки зрения ее семьи. – Моя м-мама, - будто слез было мало, голос гостьи сорвался, и она замолчала, видимо, пытаясь прийти в себя. Короткий всплеск эмоций оставил ее совершенно без сил.

Гробовщик мягким, с толикой сочувствия голосом выразил ей свои соболезнования. Конечно, ему приходилось такое говорить всем посетителям по три раза на день, но звучало все равно искренне, или по крайней мере Элизабет была не в том состоянии, чтобы уделять внимание полутонам и размышлениям. Короткий всплекс эмоций оставил ее совершенно без сил и желания что-либо делать, поэтому девушка молча села на предложенную скамью. Теперь надо было бы поблагодарить мужчину за заботу, но Элси боялась не справиться с голосом и вновь разреветься. Будто она ребенок, а не взрослая женщина, которой привыкла себя считать.
Она коротко, рвано кивнула, соглашаясь на чай. На самом деле никакого чая ей, конечно же, не хотелось, но это был такой прекрасный повод потянуть время. У нее будет еще минута, пока мастер – или его помощник, Элси хоть и слышала повелительные выкрики из соседней комнаты, другого человека не видела, - приготовит чай, еще несколько пока можно будет пить его маленькими глотками. Еще немного времени, чтобы взять себя в руки.
- Похороны - это последний праздник человека. Трагичный, но красивый праздник. Следует им удостоить окончание пути в этой жизни.
Щеки девушки мгновенно залил румянец. Ох, ну почему я об этом не подумала! Элизабет чуть не разрыдалась снова, но уже потому, что почувствовала себя закоренелой эгоисткой, не желающей ничего менять и прислушиваться к другим. Может, и правда говорят, что со стороны виднее, и слова гробовщика, намеренно или случайно сказанные, заставили ее взглянуть на смерть по-другому. Праздник, последний праздник мамы, трагичный и красивый. Элси знала, что Айлинн в своем завещании запретила воскрешать себя, видела подписанные и заверенные печатями бумаги, но совсем не понимала, какие могут быть причины отказываться от еще нескольких лет жизни. Мама хотела, чтобы мы собрались на ее последний праздник, чтобы все проводили ее у конца пути. Даэнриль, ее настоящая мать, как-то сказала, что больше всего на свете боиться пережить тех, кого любит, и ее человеческая мама уходила не в самое плохое время - вся ее семья была жива и счастлива. Если мертвые там помнят что-то о прошлой жизни, ей будет там спокойно. Айлинн была из тех, что умеют принимать и жизнь, и смерть одинаково естественно, самой Элизабет этого умения не хватало. Но кажется, сегодня она чуть лучше его понимала.
- Вы правы, - взволнованно выдохнула она, чувствуя, что не зря зашла в лавку под лилиями, здесь явно можно было найти большее чем сколоченные из крепких досок ящики для погребения и траурные венки. Принятие. Некое тихое принятие происходящего, которого в больнице не встретишь, ее работа и жизнь не место для принятия, а место для сражения со смертью. А здесь смерть странным образом не была противником. – Помогите мне устроить маме последний праздник, хочу, чтобы он ей понравился. Я не знаю с чего начать или что надо сделать, помогите, пожалуйста.
В уголках ее глаз, зеленоватых в тусклом освещении падающем сбоку от окна, еще стояли слезы, и голос чуть дрожал, но чувство, что она вот-вот расплачется, ушло. Предложенную чашку чая девушка сжимала обеими руками, поставив блюдце рядом с собой на скамью.

Элси опустила глаза к кружке чая в ладонях. В глиняной посуде жидкость казалась очень темной, почти черной, но на вкус крепость не была чрезмерной. Подумать только, в лавке гробовщика тоже пьют чай, будто это самый обычный дом. Будто вокруг не гробы, а мебель на продажу. Хотя, наверное, так их и видят долго имеющие дело с похоронами.
- Мама человек, - улыбнулась Элизабет. Очень хороший человек. Но хорошие люди тоже умирают, и хоронят их точно так же как и остальных. – Боюсь, я сейчас немного не готова обсуждать все подробности, - извинилась она, - могу чего-то не вспомнить или не учесть. Если это возможно, я бы поговорила сперва с отцом и сестрой, у нас ведь есть день или два?
Элси не надо было быть магом разума, чтобы представить невысказанный вопрос «зачем тогда пришла?», по крайней мере ей самой на месте гробовщика он точно пришел бы в голову. Пошла организовывать похороны, не посоветовавшись с семьей. На самом-то деле она ничего не планировала, уж точно не была готова обсуждать вопросы погребения, да и сюда-то зашла случайно, под влиянием момента и лилий на вывеске. Кроме того завещание мамы она помнила очень отчетливо, но о ритуале или месте погребения Айлинн ничего не сказала, будто вообще о таком не думала. Или думала не о том, что сделают с ней, а как ее семья будет жить дальше.
- Я бы взяла больше цветов, - повторила она, - особенно лилий. И если не обязательно хоронить в саване, выбрала бы одно из ее любимых платьев.
Можно было бы положить в гроб и серьги с изумрудами, Айлинн носила их не снимая, но Элси не хотела рисковать посмертным покоем мамы. Кладбище в Иридиуме огромное, слухи о ворах и гробокопателях гуляли по городу, нет-нет, кого-то ловили и бросали в тюрьму, только меньше их от этого не становилось. И ладно серьги, но кладбищенские воры еще не худшее, что может произойти, если гроб вскроют. Нет, должна же быть какая-то защита вроде тех же рун, используемых на дверях, запечатывающие заклинания – пару таких она в теории знала, но сама применять не умела, дар Элси был довольно специфическим и основывался на лечении других.
- Я не представилась, - спохватилась она и склонила голову в запоздалом приветствии. – Элизабет Гринграсс. Если позволите, я обсужу все с семьей и вернусь завтра, - у нас ведь есть несколько дней на прощание, точно есть, - только напишите мне адрес вашей лавки, боюсь, я не смогу быстро найти ее второй раз, - чтобы не обидеть мужчину, она быстро добавила: - Я плохо ориентируюсь в городе.
И отчасти это было правдой, Иридиум был настолько велик, что вряд ли кто-то вообще мог сказать, что хорошо в нем ориентируется.

При наконец состоявшемся знакомстве Гробовщик мог наблдать, как удивленно округляются глаза Элизабет. Разумеется, она не могла представить как ни старалась, что нашлись родители, готовые назвать сына Гробовщиком, пусть даже они сами занимались похоронным делом и намеревались отправить наследника в ту же лавку с первых дней жизни. Было больше похоже на то, что человек не хочет сообщать свое настоящее имя, мало ли какие суеверия распространены в их среде, а с суеверными личностями спорить себе дороже. Но вот она опустила взгляд к полученному обрывкупергамента и вместо ожидаемого «мастер, провожающий усопших в последний путь» увидела вполне человеческие имя и фамилию. С самого начала внешность гробовщика, его манера двигаться и разговаривать, длинные черные ногти, должно быть, очень мешающие любой работе, выглядели довольно странно. Скорее всего у него есть нормально имя, но он по каким-то причинам не желает им пользоваться.
- Мне звать вас гробовщиком? – растерянно переспросила она.
В общем-то это было несложно, но по мнению Элси, довольно грубо с ее стороны. Всегда находились люди, обращающиеся к прислуге «слуга» или и вовсе «Эй, ты!», что уже само по себе многое говорило о воспитании данных личностей. Элси бы чувствовала себя неловко, если бы ей пришлось на людях называть гробовщика гробовщиком, она предпочла бы узнать его имя, но сообщать его человек был явно не намерен. Но так каждое обращение к мужчине будет словно указание ему на его место, и хоть он на самом деле гробовщик, это все равно было бы не очень-то красиво с ее стороны.
От мыслей о том, сколько предстоит сделать и сколько вопросов решить, голова шла кругом. Элизабет чувствовала, что ни за что не справится со всем сама, и пусть отец совершенно разбит и, наверное, до сих пор не выходит из комнаты, Сильви должна ей помочь. В крайнем случае в доме находится семейный душеприказчик, что утром читал им завещание, но Элси знала, что его прямые обязанности на организацию похорон не распрстраняются. Если тот и поможет, то лишь по собственному желанию. Одним словом, надо было идти домой – жаль, что без цветов, мама бы им обрадовалась.
- Я вернусь сюда завтра, - она спрятала пергамент в карман на поясе. – Желаю вам хорошего дня.

И она пришла на следующее утро как и обещала. Но пришла будто бы другая Элизабет – под глазами темные круги, лицо бледное и уставшее. Зато волосы заплетены в множество кос, уложены вокруг головы в сложную прическу и заколоты десятком шпилек так туго, что ни один локон не выбьется что бы ни произошло. Кто-то очень близкий мог бы понять, что таким образом она неосознно старается вернуть себе иллюзию контроля над происходящим, ощущение, что может что-то решить и на что-то повлиять. В целом девушка выглядела так, словно ей понадобилось более суток, чтобы оставить позади фазу отрицания и начать осознавать, что мамы больше не будет. Тихая, подавленная, она вошла в лавку, над головой прозвенел маленький колокольчик. К поясу черного платья  был пристегнут небольшой кошель, по виду которого можно было предположить, что внутри находились какие-то бумаги. Полукровка обвела глазами лавку в поисках Гробовщика.

У лилий был густой, интенсивный, сладковатый и тяжелый аромат. Разумеется, он нравился далеко не всем, у кого-то так и вовсе сразу начинала болеть голова, но парфюмеры с удовольствием использовали стойкие отдушки и масла из лепестков этих цветов. И, как Элизабет уже упоминала, ее мама ценила эти цветы больше любых других. Сама Элси предпочитала более невзрачные полевые цветы или ландыши с их нежным ароматом, но и против лилий ничего не имела. Войдя в лавку, никаких цветов она не заметила, но запах красноречиво сообщил, что где-то совсем рядом ждет своего часа множество цветов лилий, которыми, наверное, пропахла уже вся лавка, ее работники и товары.
Она пришла довольно рано, еще не было и восьми – впрочем, для многих горожан это было чуть ли не самым разгаром активного времени суток. Пришла бы и раньше, все равно не смогла уснуть ночью, говорила с Сильви, пыталась разговорить замкнувшегося в себе отца, но безуспешно, помогала Стефану устроиться в доме, где они все провели дество. Наконец бродила по дому неприкаянной тенью, бережно перебирала мамины платья, вспоминая, какой красивой та в них выглядела. Печальный праздник, о котором вчера говорил странный гробовщик, все меньше напоминал ей праздник, и осталось от него одного слово «печальный». Несправедливо, несправедливо. Мысль билась в голове, не давая покоя, и то того, что уже поздно было что-то исправлять, даже если бы она решилась, легче не становилось. Может, если бы я была смелее, если бы я не ждала решения папы... Ну кому какое дело, будет ли жива Айлинн Гринграсс, значимого положения в обществе та не занимала, довольствовалась жизнью в кругу семьи и друзей. Ее возвращение с того света не сделало бы никому ничего плохого, оно принесло бы только радость!
- Мое почтение, - мужчина поприветсововал ее с улыбкой, смысла которой или вложенных эмоций Элси не разгадала. Он снова был один в полутемной лавке, по крайней мере никого иного она не видела. Может, еще не время, и мастер приходит куда позже, но отсутствие клиентов в какой-то степени радовало, оно означало, что где-то люди все же не умирали. Если бы только от того становилось проще принять собственное горе.
- Мое почтение, - она неосознанно ответила теми же словами, добавив к ним вежливый наклон головы. И протянула сверток пергамента из пристегнутого к поясу кошеля.
Как мог видеть Гробовщик, на нем тремя разными почерками указывались пожелания к погребению, причем пожелания хаотичные и расбросанные, будто люди писали первое, что могли вспомнить, а затем дополняли идеи. Ничего особенного там не было, что-то так и вовсе было бесполезно на взгляд профессионала, что-то Элси уже упоминала вроде цветов и платья. Но было и пожелание получить достойный гроб, «без резьбы, позолоты и редких пород дерева, но и не грубо сколоченный деревянный ящик, а что-то достойное», было упоминание места на кладбище, где обычно хоронили членов семьи Гринграсс, и приписка, что церемонию посетит не меньше тридцати человек, а может, и полсотни наберется. Скорее всего последнее Гробовщик предпочел бы знать точнее, но судя по неровному почерку, приготовления и так дались Гринграссам нелегко, и те плохо представляли себе что и как будут делать. Особых замечаний, касающихся самой церемонии, на пергаменте не было, от чего можно было сделать вывод, что классический и самый распространенный вариант вполне подойдет.
- Я готова, - тихо и не очень уверенно ответила девушка. Любой мог бы сказать, что больше всего на свете ей бы хотелось ответиить нет, но ведь это все равно ничего не изменило бы и не решило. – Давайте поедем. Вам нужно взять что-то с собой?
Кто знает, как все это происходит. Вдруг гробовщику нужно будет отметить место для копателей могил, когда они найдут подходящее. Пусть они и указали место, которое можно было с натяжкой назвать «семейным» захоронением, это на самом деле был тихий уголок кладбища, а вовсе не фамильный склеп. То есть нельзя было сказать, что покоились там одни только Гринграссы, просто как и везде на клаюдище были места попроще и на окраине, а были и те, что лучше защищищались и просматривались периодическими патрулями. И, разумеется, родственникам предстояло доплачивать за подметаемые мощеные дорожки, ограждение, поддержание в порядке каменных скамеек и нескольких статуй, и работу садовника на участке. В общем, не мраморный склеп с магической защитой, но и не последнее место на иридиумском кладбище. Разумеется, Гробовщик не мог не знать, где оно находится, да и выбрать место наверняка будет легче хотя бы потому, что не придется объезжать разные участки, показывая полуэльфийке все варианты.

Элизабет всю дорогу демонстративно не смотрела на объямный черный саквояж с инструментами, который взял с собой Гробовщик. Да, она знала, пусть и в очень общих чертах, как готовится к погребению тело, знала, какими примерно инструментами это делается. Она ведь и сама была уже очень опытным хирургом, и не сказать, что не понимала, зачем все это делается. Заранее знала, что выбрав место для могилы и договорившись со смотрителем об оплате за место и рытье могилы, они поедут домой. Но сейчас-то речь шла не о чьем-то чужом теле, не об очередном пациенте, которых она видела порой по пятеро в день и чьи лица забывала. Это моя мама, моя мама – и как бы ни хотелось, чтобы всего этого сейчас не происходило, предложить альтернативу она не могла. Умершего человека надо похоронить достойно. И ее поведение было молчаливым, бессмысленным и бесполезным протестом против смерти. Наверное, лишь сама Иэления смогла бы на самом деле что-то сделать, а Элси оставалось обижаться на смерть, отнявшую близкого человека.
- Я должен знать... Вы уже пригласили священника? Если конечно намерены его звать.
До этого они молчали минут десять, чего в иной ситуации никогда бы не случилось. Элизабет скорее всего сочла бы себя обязанной скрасить совместную дорогу необременительной беседой, но тогда у нее просто не было на это никаких сил. Гробовщик не выглядел обеспокоенным молчанием и вроде не принял его за нежелание общаться, да и вообще, насколько Элси показалось, не относился к людям, охотно завязывавшим с клиентами разговоры на отвлеченные от его обязанностей темы.
- Да, моя сестра уже должна быть в храме Инноса, но, боюсь, я не знаю кто из их священников будет проводить обряд, если вам это важно. Мама ходила в храм, но в последнее время нечасто, сами понимаете, и знакомых священников или личных предпочтений у нас нет, - она не сомневалась, что обряд будет кому провести. Девушка никогда не слышала, чтобы в храме Инноса кому-нибудь отказали в погребении из-за недостатка способных провести церемонию жрецов.
Сама она вспомнила, как мирно и успокаивающе действовала на нее атмосфера собора, и постыдилась, что после возвращения из Левиана ходила туда всего несколько раз. Элизабет верила в Инноса, но, увы, не было в ее вере того огня, что отличает истинных последователей божества огня и света. А она, как и тысячи других горожан, не делавших религию важной частью своей жизни, даже никогда не задумывалась, верила ли в Инноса потому, что сама его выбрала, или потому, что его церковь на территории империи была наиболее значимой и распространенной. Если вдуматься, всеобщее принятие Этерии было ей ближе, но на будущую церемонию все эти размышления никак не влияли. Айлинн похоронят по обряду церкви Инноса и в земле, очищенной и освещенной его служителями.
- Большинство будет участвовать в процессии, - продолжила она. За исключением маминых немолодых уже подруг, заставлять которых идти пешком было жестоко, даже если речь шла всего о сотне метров. А от дома до кладбища было поболее сотни метров. – Погребальный медальон... Нет, я скорее всего откажусь, я и так не забуду маму даже без пряди волос. Хотя, знаете, сделайте два для папы и Сильви, я не уверена, но вдруг однажды... – она вдруг подумала, что единственная не была дочерью Айлинн по крови, и отказ брать погребальный медальон может провести между ними маленькую незримую черту. – Сделайте три, - вздохнула она, снова превращаясь в раздражающего клиента, который сам не знает чего хочет.
По завещанию ей оставлись письма, книги, некоторые драгоценности, но Элси эгоистично хотела еще и мамин портрет, висящий в салоне над камином. Айлинн на нем была очень молодой и красивой, хотелось помнить ее именно такой.

Смотрителя не оказалось на месте, что немного обеспокоило Элизабет. Указанный участок оказался намного больше чем она ранее предполагала, и она ни разу здесь не была и потому не могла помочь в поисках. Не было там места, ждавшего только Гринграссов, но ей хотелось найти свободный участок поближе к могилам других родственников, чтобы у Айлинн и в посмертии была приятная компания родных. Если, конечно, для мертвых это вообще имело значение, а не было придумкой и суеверием живых, призванной облегчить совесть и страданию оставшихся в мире родных и друзей. Все равно ли мертвым, рядом с кем они лежат? Элси покосилась на гробовщика, и пусть тот не был священнослужителем, но по долгу службы наверняка кое-что знал. Но спрашивать не стала. Выберу красивое место, тогда попробую узнать. Повезло, что красивых мест здесь хватало, вокруг стояли печальные, кое-где покрытые мхом статуи, над ухоженными могилами белели мраморные надгробья. А еще было так тихо, как никогда и нигде в Иридиуме, вечно полном огней, слов и звуков.
- Я никогда не была здесь раньше, боюсь, мало чем смогу помочь в поисках, но очень постараюсь, - она покачала головой. – Если возможно, давайте найдем красивое тихое место рядом с могилами других Гринграссов, насколько близко получится, и чтобы там можно было посадить цветы, - последнее требовало тенистого тихого места, лилии не любили яркий солнечный свет. Наверное, она ставила слишком много условий, и на огромном кладбище наверняка был нашлось сразу несколько подходящих мест, но искать их пришлось бы долго. Если бы смотритель был тут, она мог бы подсказать направление, а то и хорошее место, но даже он бы не сказал, где и кто похоронен, так что вопрос с близостью к семье остается нам. – Предлагаю разделиться и пойти в разных направлениях, так мы скорее что-нибудь найдем. Я немного владею магией разума, если найду что-нибудь, отправлю вам мысль-вестник. Пожалуйста, не пугайтесь, если вдруг услышите мой голос, - она не могла судить, насколько Гробовщик знаком с миром магии и как относится к магам, но возможность послать ему сообщение была бы не лишней. Элси очень надеялась, что она не заблудится и сообщение не будет просьбой найти смотрителя, чтобы вывести ее к людям.
Ее поиски проходили уже около получаса, и Элизабе начала подозревать, что выбрала не тот участок. Там было множество красивых, тихих мест, но она не нашла ни одной могилы родственников. Читала имена, даты и краткие эпитафии, говорившие, что ушедшие были замечательными людьми, но они не были семьей. Вокруг петляли мощеные дорожки, тропинки, один раз ей встретилась даже цветочная клумба вокруг статуи девушки с каменными цветами, и надгробие странной заостренной формы с надписью на незнакомом языке, наверное, дублирующую эпитафию на общемистерийском чуть ниже. Один раз она встретила пару женщин в траурных одеждах, и они разошлись без слов, выказав соболезнования друг другу опущенными к земле глазами. И мужчину в серых поношеных одеждах, который шагнул в сторону, уступая ей дорогу на узкой посыпанной песком тропке. Элизабет успела сделать шаг, когда под ногами разбился стеклянный флакон с зельем и в воздух поднялось облако полупрозрачного пара, окутавшего целительницу. После первого же удивленно-испуганного вдоха Элси почувствовала, как подкашиваются ноги и закрываются глаза, и как кто-то ей невидимый подхватывает падающую полукровку под руки.

Отредактировано Elsie (2018-03-06 15:08:25)

Ее разбудили, как ни странно, запахи. Пыль, сырость, духота маленького запертого помещения в почти летнюю жару. При  этом Элизабет чувствовала себя вполне неплохо, как чувствует себя хорошо выспавшийся человек, поэтому первым намереньем ее еще в полудреме было открыть окно и проветрить комнату. Но стоило открыть глаза, и неровные не беленые доски над головой тут же сказали, что она не у себя дома. Вторым открытием было то, что она оказалась связана, и довольно необычным способом. Связаны запястья и пальцы обмотаны веревкой, не дающей толком ими пошевелить, что уж говорить о жестах, на губах повязка по ощущениям похожая на дешевый бинт – не закричать и не проговорить слова для заклинаний. Когда она в страхе попыталась рывком подняться с кровати, обнаружилось, что руки вдобавок привязаны к телу, их нельзя даже поднести к лицу и убрать повязку. Сесть на кровати с привязанными к телу руками было непросто, но она справилась.
Комната, в которой она проснулась, была совсем не похожа на тихие аллеи кладбища как и на что-то, что могло там стоять. Не мавзолей – хотя, наверное, имеено мавзолея она ожидала бы, имея за спиной несколько романов, где вампирские кланы или ордена некромантов ловили ничего не подозревающих жертв для темных ритуалов обязательно в мраморных мавзолеях или густых лесных чащах. Здравывй смысл подсказывал, что для рельной жизни планы книжных злодеев слишком уж сложны и зачастую бессмысленны, но сейчас Элси легко поверила бы и в охотящихся на кладбище вампиров, и даже в торговцев живым товаром из Шедима.
Комната была некогда добротной, ухоженной, но теперь углы скрывала паутина, доски пола покрывал слой серой грязи, у заколоченного наглухо окна стоял такой же старый и почти рассхошийся как и кровать стол. Элси и сердилась, и боялась одновременно, не зная, то ли пыться позвать на помощь, то ли приготовить какое-нибудь заклинание, не требующее жестов или слов, чтобы встретить похитителя. За стенами дома она чувствовала жизнь, не плотные городские потоки соляра, но скорее отдельные очаги и огоньки. Вокруг и довольно близко совершенно точно были люди, по меньшей мере пара десятков, и она не сомневалась, что ее услышат, но кто даст гарантию, что это не сговор какой-то тайной секты, и ее не перенесли порталом в их логово? Да и похититель наверняка близко, успеет заткнуть ее раньше чем подоспеет помощь.
Она потерла щекой о плечо, пробуя хоть так снять со рта повязку. Бесполезно. Вокруг не обнаружилось ничего, могущего ей помочь, да в общем-то ничего не обнаружилось кроме стола и кровати. Она могла бы использовать мысль-вестник, но толку сообщать, что ее похитили, пока нельзя сказать, где она находится и кто рядом. В голову как назло не приходил ни один хороший план действий, зато одно за другим приходили предположения кому и зачем она могла понадобиться. По сравнению с некоторыми из них сюжеты о вампирах среди болот и потайных ходах на кладбище казались вполне разумными.
Не прошло и минуты, как послышался скрип шагов по лестнице, такой же старой как и все в доме, и скрежет ключа в замке. Наверное, было бы умнее притвориться спящей, но Элси не успела лечь на кровать, когда в комнату вошел... кто-то. Поношенная роба с глубоким капюшоном скрывала все кроме мысков кожаных сапогов и кистей рук, в которых – неожиданно, - оказался поднос с едой. Отчего-то от этого знака внимания и от самой закутанной в черное фигуры по телу пробежали неприятные холодные мурашки.
- Хочешь сначала поесть? – безжизненным и абсолютно незаинтересованным в ответе тоном спросил он, ставя поднос на стол.
Элизабет предпочла бы сначала оказаться дома.

Элси уставилась на поднос с едой, и со стороны даже могло показаться, будто она раздумывает над тем, хочет ли есть или даже выбирает с чего начать. На самом деле она торопливо перебирала в уме те немногие доступные ей заклинания, что позволили бы выйти из этого дома с наименьшими потерями. Было дико осознавать, что за восемь лет в Аклории и еще около пятидесяти работы, имеющей к магии непосредственное отношение, ее арсенал не сводился и к сотне возможных чар. Да и из имеющихся немногие способны были ейц помочь, даже если она не была бы сейчас связана. Она не знала, как надо действовать в таких ситуациях – сопротивляться и звать на помощь? Пусть девушка и была очень сердита на похитившего ее человека, но в то же время она была напугана и не уверена, что сумеет сама справиться с мужчиной даже будучи волшебницей. Слишком велика была вероятность того, что гипноз или ментальная атака только разозлят похитителя, что она не сумеет уйти далеко со связанными руками, что он здесь не один... Да и не могла она нормально колдовать с перемотанными веревкой пальцами и повязкой на губах. Если она кивнет головой и согласится поесть, можно будет использовать заклинательный слова – но успеет ли она, мужчина слишком близко, и кто знает насколько быстро он сумеет заткнуть ей рот или ударить, сбивая концентрацию. Она отчего-то не подумала, что похититель и сам может оказаться магом и ответить чем похуже ее изначально не предназначенных для причинения вреда чар.
Поднос стоял так, что она видела только бок глиняного кувшина, скрывающего остальное его содержимое. Она могла бы выиграть немного времени, согласившись поесть, травить ее бессмысленно, хотел бы – убил прямо там, на кладбище. Эта мысль внезапно приободрила Элси, но совсем ненадолго. Она не давала гарантий, что ее не убьют потом где-нибудь в другом месте.
Возможно, приняв ее долгий взгляд на поднос за голод или жажду, мужчина достал из-за пояса короткий нож и поднес к голове Элизабет, та отшатнулась, ударившись головой о стену, но похититель с легкость развернул ее за плечо и срезал закрывающую рот повязку где-то в районе основания шеи. Наверное, развязывать ее было бы слишком долго. Элизабет, у которой сердце заходилось в учащенном рваном ритме, попыталась отстраниться от человека так далеко насколько могла, но за спиной была только холодная шероховатая стена, а двинуться вбок мешали веревки.
- Не вздумай колдовать, я все равно успею первым, - по-прежнему равнодушно предупредил человек, не пояснив, что именно он успеет сделать. Он налил воду в глиняную кружку и поднес к лицу целительницы, та вновь отстранилась. От его одежды пахло землей и чем-то сладковатым, тошнотворным, а предложенная вода казалась черной и застоявшейся из-за цвета грубой наспех обожженной посуды.
- Кто вы такой? Где я? – ее голос дрогнул. Ей казалось, что она зря заговорила, только выдала свой страх, а отвечать на ее вопросы мужчине все равно незачем. Лучше бы притворилась уверенной и храброй, чтобы тот засомневался и задумался о последствиях пощищения волшебницы.
- Я не причиню вам вреда, мисс Гринграсс, - тут он немного заколебался и через секунду продолжил: - Если вы не вынудите меня. Вы окажете мне... содействие, а после я обещаю отпустить вас.
Пытался ли человек казаться располагающим и дружелюбным, Элизабет понять не могла. Его равнодушный голос и сама ситуация в целом, наверное, и сухой доклад о развитии медицины могли бы превратить в угрозу. К тому же похититель знал ее имя, что Элси вовсе не нравилось. Это значило, что он схватил не просто первую попавшуюся молодую девушку в черном платье, но искал вполне определенную особу. Ее, Элизабет Гринграсс. Если бы у нее были влиятельные родственники или друзья, на которых можно было бы надавить ее похищением, да даже если бы у Гринграссов были деньги на выкуп, ради которого стоило все это затевать, похищение имело бы куда больший смысл. Но таких как она в Иридиуме было великое множество... Мог ли он узнать имя девушки уже после похищения? Конечно, мог, если она спала достаточно долго. Сквозь небрежно заколоченное окно проникали редкие лучики света, позволяющие рассмотреть комнату, но они мало что говорили о времени суток.
Все это время человек терпеливо держал кружку у ее лица. Элси казалось, что она не в силах сделать и глоток, сама мысль о том, чтобы принять что-то из его рук вызывала неприятие и отторжение, хотя в горле пересохло.
- Я не хочу пить, - осторожно отказалась она. К ее удивлению, мужчина не стал настаивать и просто поставил кружку на поднос. Для этого ему пришлось ненадолго оторвать от нее взгляд, но воспользоваться возможностью и сделать что-нибудь самоубийственно-глупое Элси не решилась. А затем мужчина снова преодолел расстояние между столом и кроватью в один шаг и, цепко схватил ее за плечо, сдернул с кровати. Ноги ее не были связаны, но все равно то и дело намеревались подкоситься или зацепиться одна за другую, из-за чего она непременно упала бы, если бы похититель не тащил ее к двери, не обращая внимание на неумелое сопротивление.
- Пошли, времени почти не осталось!

Отредактировано Elsie (2018-06-04 15:50:28)

Тащить девушку по лестнице оказалось совсем непросто. Нет, она не сопротивлялась, но даже не возмущалась, но только потому, что тело от страха будто онемело и совсем не слушалось. Ноги то и дело норовили подкоситься и запнуться на каждой ступеньке, среди которых как назло не нашлось ни одной прямой и не скрипучей. Похититель резко остановился перед массивной обитой железными полосами дверью, в этом старом доме ни с чем не вязавшейся. Элси запнулась в последний раз и чуть не налетела на мужчину. Ее мозг лихорадочно работал, ища выход отсюда, желательно с наименьшими потерями, но ни одну суматочшную мысль не удавалось додумать до конца, где уж там сообразить план побега! В немом ужасе она воззрилась на дверь, ожидая увидеть за ней не то чудовище, которому ее сейчас скормят – вопреки тому, что чувство жизни ничего не говорило, - не то пыточную камеру безумца, потому как ни одну комнату в нормальном доме на такую дверь бы не заперли.
Дверь, как и выглядела, оказалась тяжелой и открывалась с трудом. Наверное, кто-то более решительный на ее мсте воспользовался бы шансом и оглушил повернувшегося спиной похитителя ударом по голове, после чего выбрался бы наружу, а то еще и связал бы мужчину. Но Элизабет Гринграсс куда увереннее чувствовала себя в беседах и танцах, чем в таких вот опасных для жизни ситуациях, да и что-то внутри противилось причинению вреда другому живому существу. Страх, сковывающий движения и мысли, тоже сыграл не последнюю роль.
Похититель за руку втащил слабо упирающуюся Элизабет внутрь. И все ранее случившееся - ее похищение, фигура в черном поношенном плаще, это нежилое старое место – вдруг стали неважны и несущественны. Еще минуту назад ей казалось, что никогда раньше за всю свою жизнь она так не боялась, но сейчас... Сейчас подспудный страх сменился настоящим ужасом и отвращением, и если от первого Элси оцепенела еще больше словно мышь перед змеей, то от последнего ее трясло. Издав невнятный тихий звук, то ли всхлип, то ли сдавленный вксрик, она опустилась на холодный и влажный земляной пол, после чего неловко и вряд ли полностью осознанно попыталась отползти в сторону. С почти полным отсутсвием конроля над своим телом, способностью связно мыслить и связанными руками ей удалось в лучшем случае сдвинуться на полметра, уперевшись спиной в стену. Не то чтобы в иных обстоятельствах это могло бы ее спасти, но зомби не проявил ничего кроме странного немого безразличия. В комнате было довольно темно, да и тело зомби – очень маленькое, едва ли не втрое меньшее чем у человека, как ей показалось, - больше чем наполовину скрывал огромный ящик в центре комнаты. Но белесые глаза и подгнившие щеки не оставляли никаких сомнений в мервтой природе существа перед ней.
Она попала в руки некроманта! Уж теперь-то она знала, что смутило ее в похитителе несколько минут назад, чем можно было объяснить холод, настороженность и отчужденность, которыми ее подсознание пыталось предупредить ее о близости мага смерти. Вот только теперь было уже слишком поздно. Элизабет вдруг поняла, что не выберется отсюда, даже справься она каким-то образом с ребенком-зомби со связанными руками, некромант с ножом всего в двух шагах, и, как он сам сказал, он успеет первым. Что бы ни попыталась сделать Элизабет, он успеет первым...
Он ей что-то говорил, но Элси слышала только свои неровные тихие всхлипы, не имея ни физических, ни душевных сил воспринять чужую речь. Некромант довольно грубо встряхнул ее за плечо, но добился лишь чуть более громкого всхлипа и клацанья зубов. Встряхнул еще раз, но поставить на ноги не попытался, видно, поняв, что от невменяемой целительницы толку будет немного. Элси внезапно пришло в голову, что в этом же черном траурном платье, которое она сегодня надела, ее и похоронят – оставят прямо тут. Мысль была очень глупой, потому что перед лицом неминуемой смерти беспокоиться  о том, в чем тебя похоронят, было неоправданной блажью, но отчего-то ее все равно это волновало.
Некромант откинул ткань с ящика и, в один шаг оказавшись рядом, рывком вздернул ее на ноги и развернул к содержимому. Элси, сейчас попросту неспособная собрать разрозненные части в целое, почему-то видела только руку, лежащую чуть в стороне от тела, будто поза тела говорила о сне и расслабленности, но никак не о смерти.
- Верни. Ее. Назад, - процедил мужчина.
Ребенок-зомби, будто повинуясь неслышимой команде, отошел к противоположной стене, и виден остался лишь нечеткий силуэт. При этом он не повернулся, а все с тем же равнодушным выражением пятился назад, пока не уперся в стену. Элси ожидала, что женщина перед ней тоже сейчас встанет из своего ледяного гроба, мимоходом отмечая, что та выглядела довольно молодо и тоже была одета в черное, отчего мозг быстро дополнил происходящее картинкой ее самой, лежащей среди грязного снега в черном траурном платье.
- Ну же! – некромант снова нетерпеливо встряхнул Элси за плечи, зубы девушки глухо клацнули друг от друга, но в голове яснее всего был все тот же образ – она в черном среди черного льда, бледная, неподвижная, будто спящая.

Мир вокруг сузился до лежащей на самом краю руки, к которой примерзли кусочки сероватого льда, она никак не могла оторвать от нее взгляд. Даже почти не чувствовала холодные руки некроманта на своих плечах, а ведь только они сейчас удерживали  Элси от падения на утрамбованную землю. Естественно, она была не в том состоянии, чтобы вовремя заметить появление Гробовщика, но до ее ушей донесся глухой удар, что-то тихонько звякнуло в саквояже, и некромант беззвучно опустился на землю. Вместе с ним туда же плюхнулась и Элизабет, с некоторым недоумением воззрившаяся на похоронных дел мастера. Наверное, в иной ситуации она задалась бы вопросом о его своевременном и необъяснимом появлении, ведь, насколько она знала, открывать порталы или телепортироваться можно было лишь в хорошо известные места, что наводило на оч-чень нехорошие размышления... Но сейчас мыслить трезво она была не в состоянии. И, чего скрывать, была безумно рада увидеть хоть кого-нибудь, хоть одну живую душу.
- Всё же, довольно необычно, когда некроманты пытаются похитить не моих клиентов, а их живых родственников, - фраза звучала так обыденно, да и выглядел гробовщик точно так же как и тогда на кладбище, отчего складывалось впечатление, что нечто подобное случается далеко не в первый раз.
Ей вдруг вспомнилось, как утром мужчина не расставался с тяжелым даже на вид саквояжем, туманно уверяя, что там все необходимые для работы инструменты, хотя ехали они на кладбище и непосредственной работы в ближайшие часы не предвиделось. Как ей тогда казалось, таскать с собой тяжеленную сумку всего лишь блажь, но сейчас воображение дорисовало образ гробовщика, со знанием дела опускающего саквояж на голову фигуры в черном балахоне. И все это со скучающим выражением лица, вроде «ох уж эти некроманты, лезут и лезут, пакость такая». Это было уже слишком для Элизабет, что уже второй день находилась на грани из-за смерти матери, собственных душевных метаний и похищения, поэтому она нервно, судорожно расхохоталась. Смех долго не продлился, смешавшись со всхлипами, пока наконец не перешел в плач. Когда веревку, что связывала ее руки, разрезали, она вместо того чтобы встать, попыталась обеими руками вцепиться в Гробовщика и что-то сказать, но из-за рыданий ничего понятнее отдельных звуков у нее так и не вышло.
Наверное, ей больше всего хотелось бы сейчас исчезнуть отсюда, оказаться дома, или в саду под ярким весенним солнцем, подальше от нежити, от тела во льду и некроманта. Последнего, несмотря на то, что тот валялся в беспамятстве, Элси все еще очень боялась. Наверное, если бы не Гробовщик, она попыталась бы отползти от тела на полу, но сейчас это значило бы прекратить цепляться за единственного человека в ее поле зрения, а этого Элси боялась тоже. Удивительно, что зомби не спешил нападать, его-то ударом по голове не свалишь, а в своей способности концентрироваться на заклинаниях Гринграсс никак не могла быть уверена.

В ответ на довольно самоуверенное, как ей казалось, заявление, что некромант связан, а потому не представляет опасности, Элизабет упрямо помотала головой. Она уже видела, что и Гробовщик не так прост как кажется с первого взгляда – упустить из вида лозу магии природы и перемещение, явно имеющее отношение к пустоте, она не смогла бы при всем желании. Но как он не понимает, если и сам маг, что обездвиженный противник не всегда безопасен?! Она сама со связанными руками, совершенно не готовая к дикому развитию событий этого дня, могла ответить некроманту далеко не одним заклинанием, пусть и не смертельным, нопо меньшей мере  неприятным. Не решилась. А адепт магии смерти – никто же в точности не знает, на что они способны, сведения о запретных стихиях не разглашаются на каждом углу, так откуда им знать, чем ответит очнувшийся маг и когда вообще он очнется?
Она чувствовала себя немного лучше, когда Гробовщик вывел ее – практически вынес, - на улицу по короткой лестнице. То ли она выплакалась, и от слез осталась только душевная усталость и редкие неконтролируемые всхлипы, то ли сработало какое-то заклинание, наложенное на нее Гробовщиком. За последнего Элси все еще цеплялась как могла, нуждаясь в поддержке, не столько физической, сколько эмоциональной. Снаружи было тепло, настолько тепло, что Элизабет будто забыла за последний час каково это бывает, и контраст теплого ветра с сырым спертым воздухом подвала ознобом прошел по коже. На какое-то мгновение ей стало даже холоднее чем в доме, но чувство сразу же прошло.
Элизабет послушно села на лавочку, найденную у самого дома Гробовщиком. И мимолетно отметила, что дом за ее спиной вовсе не выглядит страшным. Старым, неоднократно достраивавшимся и немного покинутым, но совсем не страшным. С таким же успехом в нем могла жить пожилая семейная пара, у которой уже нет сил ухаживать за внешней отделкой или выпалывать сорняки под окнами. Вокруг шумели деревья, пели птицы, издалека доносился равномерный стук топоров и человеческие неразборчивые голоса.
- Это... это, - она снова всхлипнула, - так уж...ужасно! – Элси сама не знала, что имела в виду – маленького зомби, мертвую женщину или самого некроманта, но скорее всего все сразу. – Они такие холодные... За что? За что?! – на миг показалось, что недавно окончившаяся истерика готова начаться вновь, но сил у Элизабет уже не было, и голос стал тихий, надломленный. Она вытерла слезы с опухшего, покрасневшего лица – увы, умение плакать красиво, считавшееся врожденным качеством леди, ей отчего-то не досталось, и Элси прекрасно знала, что ей лучше не плакать или хотя бы не плакать на людях.
Наверное, надо что-то сделать, позвать стражу – но стражу ли? По зубам ли им некромант, а вдруг очнется и убьет всех? Министерство... Во-первых, она не знала, как дать им весточку, во-вторых, не была уверена, что Гробовщик поймал достаточно крупную для них добычу. Служители Инноса? Далеко, все очень далеко, где-то в Иридиуме, а некромант вон он, менее чем в десяти метрах.

Отредактировано Elsie (2018-06-28 14:13:20)

Элизабет вздрогнула в последний раз, когда черный длинный коготь коснулся ее щеки. Наверное, чужое прикосновение и шрам на лице Гробовщика, с ее позиции еще и искаженный от взгляда снизу вверх, да и сам странноватый образ человека в целом должны были бы напугать ее. Все же Гробовщик был не из тех людей, с кем она чувствовала бы себя комфортно где-нибудь в лесу далеко от людных мест. Но сегодня она уже боялась достаточно, и сил на новые эмоции просто не осталось. Да и если выбирать между странным Гробовщиком, который просил так его и называть, будто человеческого имени у него не было или оно было тайной по какой-то причине, и даже самым захудалым некромантом, она, по понятной причине, скорее осталась бы с Гробовщиком.
Подвал дома в ее воображении стал чуть ли не подземным царством мертвых. Холодное, тесное место с влажным, утрамбованным земляным полом, гробом в центре и охранявшим его мертвым ребенком – нет, какая-то часть сознания говорила, что это место не может существовать в мире живых. Отчего чувство, будто она сама только что побывала за гранью смерти и вернулась обратно, в теплый зеленый лес под голубое небо, только усиливалось. Элси казалось, что она умерла и воскресла, и оттого сама мысль о том, чтобы даже на миг переступить порог дома, отказывалась появляться в ее голове. Будто войти внутрь в каком-то смысле означало снова уйти из мира живых в мир мертвых.
- ... Я не надолго туда спущусь. А вы подождите меня здесь, прошу. После провожу обратно и нужно продолжить подготовку к похоронам.
Она никак не могла взять в толк, как может он не только не бояться, но так буднично относиться к случившемуся. Как может так спокойно говорить о возвращении туда, будто в этом нет ничего особенного, будто ничто не мешает ему разгуливать по дому некроманта как по своей лавке. Элси как раз-таки боялась, что некромант очнется, но вместе с тем ее больше пугал не сам мужчина, а силы, что за ним стояли. Она чувствовала, что должна была помочь Гробовщику, нельзя же оставлять его один на один с магом смерти! Она могла бы ненадолго парализовать того, усыпить, затруднить колдовство временным молчанием – как знать, может, ее помощь необходима? Может... может, он уже очнулся и освободился от лозы, а теперь только и ждет, чтобы кто-то из них спустился назад?!
Вот только она все еще недостаточно успокоилась, чтобы заставить себя вернуться.
- Погодите, это ведь небезопасно... – пробормотала она. Если бы только она могла что-то сделать! – Зелье! Да, зелье, - Элси вскинула голову, неожиданно кое-что вспомнив, - он усыпил меня зельем там, на кладбище, если в доме есть еще, надо скорее его найти, и тогда у нас будет время, - она говорила очень быстро, уже совсем не прерываясь на всхлипы, но голос еще немного дрожал.
Лишь бы в доме остался еще хотя бы один бутылек с сонным зельем, и они могли бы надежнее связать некроманта и дождаться стражу – отправить мысле-вестника или позвать дровосеков, чтобы те помогли его сторожить.
Гробовщик направился к дому, даже не оглянувшись ни на нее, ни на призванных им волков. Элси не знала, станет ли он искать сонное зелье, слишком уж самоуверенно он раньше говорил о возвращении в подвал, слишком небрежно себя вел. Появиться из ниоткуда, свалить мага смерти ударом саквояжа по голове, связать лозой, которую не могла бы порвать разве что она, Элси, но крепкий мужчина справится без особого труда, оставить некроманта в компании двух трупов, а потом отправиться к нему как ни в чем ни бывало, оставив за спиной двоих союзников! Что ж, если он сам ничего не боялся, Элси на лавочке боялась за двоих. Она боязливо коснулась практически белой шерсти одного из волков, помня, что она не маг природы, и призванные звери не всегда благосклонно терпят чужие прикосновения.
- Идите за ним, охраняйте его, - настойчиво сказала она. Глаза волков были темные, желтовато-зеленые, окаймленные тонкой черной линией. Элси не была уверена, что ее поймут и прислушаются, но попытаться стоило, поэтому она еще и указала в сторону дверного проема, в котором скрылся призвавший их маг, надеясь, что несмотря на приказ, жизнь их создателя окажется для волков важнее.
Если я так сильна, как сказал тот человек... Какой человек? В чем я сильна? Элси пропустила мимо ушей почти все, что говорил ей некромант, и теперь совсем ничего не понимала. Она не могла представить, в чем это она так сильна, что ей не страшны никакие некроманты. Она ведь не только не боевой маг или опытная чародейка, она ведь лечить умеет и все. Даже защититься толком ни от чего не в состоянии. Может, когда Гробовщик говорил, что никакой некромант не страшен, он имел в виду не ее, а себя? Она невольно задалась вопросом, а что вообще она знает о гробовщиках, не об этом конкретном, а опредставителях профессии в целом. Если им приходиться по долгу службы иметь дело с некромантами чаще чем хотелось бы, вполне возможно, что у каждого имеется некий амулет, защищающий от магии смерти, или определенные цеховые секреты. Это могло бы объяснить, почему человек так уверен в себе, но все-таки такие амулеты должны быть огромной редкостью и ценностью, что скорее можно было бы увидеть на маге своры или тенелове, а обычный гробовщик в представлении обывателей был реместеленником самого низкого сорта, имеющим дело с мертвыми телами, к которым вообще мало кто согласился бы приблизиться. Но не в том ли дело, что никто и не будет ожидать от гробовщика способности найти некроманта и оказать сопротивление? Он ведь ко всему прочему и сам маг, а последние исследования показали, что с даром рождается только один из трехста – и при этом работать простым гробовщиком? Нет, это слишком сложно, я так додумаюсь, что гробовщики это особый засекреченный отдел министерства в борьбе с магами смерти. Но с другой стороны кто как не они знают обо всех умерших и могут вести им учет или передвигаться по кладбищу в любое время суток, не вызывая подозрений?
Она следила за солярными искрами – у Гробовщика в доме она была поярче, у некроманта, неожиданно, но солярная составляющая тоже присутствовала, тусклая, словно больная. Только бы все обошлось...

Отредактировано Elsie (2018-06-29 14:34:18)