В последнее время, Клайв очень часто приходил к вечеру, ведь его дела по различным причинам затягивались и это заставляло дворянина задуматься о правильном распределении своего времени. К тому же, юноша знал цену своих слов и соглашался с народной мудростью, гласившей, что нет ничего ценнее, чем данное слово. О том же говорил его батюшка, а это значило, что с приема придется уйти чуть раньше и серьезнее подготовится к экзамену, ведь обманутая Асфир, во-первых, жалеть его не будет, а во-вторых он её обещал нечто удивительное…
Однако, от тяжелых мыслей и планирования собственных выходных его оторвал приближающийся особняк. Сумрак под его ногами одобрительно всхрапнул – все же места были ему знакомы, да и в конюшнях достопочтенного семейства всегда находилось место для скакуна. Кварталы знати всегда были интересным местом, с их красивыми особняками и обитателями они притягивали взгляд, а сам квартал манил всякого, кто попал сюда. Особняк Розенфельдов, в котором проживала его сестра, не был исключением, и, вполне заслуженно гордился своим садом. Вот и сегодня, Алекс мимоходом отметил появление новых кустов и цветов, которые он не мог назвать, но смотревшиеся так красиво, так гармонично, что нельзя было отвести взгляд. Старый, такой знакомый управляющий открыл ему дверь, пропуская в холл поместья. Особняк навевал воспоминания о собственном доме, который, пусть и не был так богат и красив, но был по своему прекрасен – в своем суровом, аскетичном, военном великолепии.
Хозяйка дома – почтенная госпожа Патриция Розенфельд, казалось не изменилась, разве что в волосах добавилось чуть седины. Женщина представляла собой образ идеальной аристократки, для которой современная одежда – лишь атрибут. В ней было все то, чему матушка старалась привить своим детям: идеальная осанка, манеры, определенное мировоззрение – такой женщиной нельзя было не восхищаться.
Алекс снял шляпу и склонился в глубоком поклоне. Все как его учили: стопа вытянута, ладонь с шляпой выпрямлена, голова склоняется, но не слишком глубоко, но и не сухой кивок, как можно было бы повести себя среди знакомых что равен тебе или ниже по статусу. На замечание дворянки Алекс, вновь нацепивший свою шляпу, сделал вид, что он смутился и, даже слегка виновато кивнул, а после произнес:
-Да, в Аклории сейчас сессия, но мне удалось покинуть стены alma mater, хотя пришлось пообещать кое-что своему преподавателю. Впрочем, это мое дело… К тому же, я всегда рад оказаться у Вас в гостях, да и письма, что отправляла мне Юлия были довольно тревожны, да и она всячески настаивала на моем присутствии на сегодняшнем приеме, и намекала о некой встрече, которая меня непременно заинтересует. Госпожа Розенфельд, вы не просветите меня о последних течениях в высшем свете? Все же я не посещал приемы в последний год, да и о приглашенных я знаю немного.
Пожалуй Алекс слегка лукавил: некоторые фамилии были довольно известны в Империи, работы многих из них он читал в стенах Аклории знакомясь с военным делом, а с некоторыми из них, теми, кто имел реальный боевой опыт в последней войне с нежитью Часто, сидя по вечерам, он скрупулёзно переписывал целые куски из их трудов. Впрочем, на приеме будет много людей творческих, о многих из которых курсант лишь слышал, а некоторые стихи учил исключительно ради того, чтобы поражать своей эрудированностью некоторых особо романтичных особ, вроде давнишней брюнетки на экзамене, там было еще много людей, но больше всего его интересовала военная и творческая интеллигенция.
-Кстати, где моя сестра и Марианна? Думаю нам многое стоит обсудить.
"Как бы не была интересна беседа, но все же с сестрой стоит поговорить - она всегда имеет определенный план на таких мероприятиях, а значит с ним необходимо ознакомится. Да и дело с шахтами требует всестороннего обсуждения, до того, как мы озвучим свою позицию на приеме."

На упоминание о дате приеме, Алекс позволил себе чуть рассмеяться: любимая сестра была мастерицей на подобные фокусы призванные заставить брата выделить на день больше или вообще явится на светский раут чуть заранее… Себя она оправдывала необходимостью, но юноше хотелось верить, что она просто по нем скучала, равно как и по Владимиру. Впрочем, хозяйка поместья высказала свое неудовольствие политикой императрицы Саманты, говоря о мирном соглашении с орками. Клайв напрягся – он не любил разговоры о политике и всячески их избегал, опасаясь попасть в неприятную ситуацию. Как бы не благоволила Клайвам Патриция сказанное слово могло достичь ушей Императрицы и это могло привести к печальным последствиям. Но орков по понятным причинам он не любил и это было общеизвестно, поэтому он не стеснялся прокомментировать недавние события внешней политики:
-Императрица могла заключить мир с Арбаркашем, но есть кланы не входящие в этот союз. К тому же они не доверяют атана, ведь в начале нашего знакомства мы, по незнанию, нарушили их традицию с цветами. Так что вопрос с заключением мира довольно спорен.
Юноша все так же сидел в кресле и речь его была неспешной и вежливой, но любой, кто долго находился в высшем обществе мог понять, что Клайв, во-первых, как верноподданный, не намерен обсуждать внешнюю политику Империи, а во-вторых, не собирается портить себе день разговорами про орков, которых, после смерти отца он ненавидел. Пальцы пробежались по рукояти стоявшего рядом бастардам – не угроза, но привычка, как напоминание о коварстве и жестокости зеленого воинственного народа. Отец учил его изучать и уважать своего противника –  язык, культуру и обычаи, чтобы познать его силы и слабости. Клайв даже немного уважал орков – за их понятие о чести, но уважение не мешало ему их ненавидеть.
Дворянин слегка улыбнулся – нет, не той лихой усмешкой, которую видели многие из его друзей и знакомых, а настоящей, простой улыбкой. Ему было приятно общество госпожи Розенфельд присоединится к ужину, но реальность диктовала свои условия: ему действительно было необходимо обсудить с сестрой дела, да и подготовится к экзамену не помешало бы. Если бы в времени было бы больше часов, то он с удовольствием бы отведал десертов, в частности мороженое, к которому аристократ питал слабость, но, как говорил Алексу один знакомый маг: «Мы плывем по реке времени с того самого момента, как приходим в этот мир. Мы способны его измерять, но не способны им управлять. Мы не можем его ни ускорить, ни замедлить». Так, что приходилось покидать уютную гостиную и кресло и отправляться в сад – туда, где ждала его сестра.
-Благодарю покорно, госпожа Розенфельд, но я сейчас не властен над своим временем и дела требуют моего пристального внимания. К тому же, у меня в понедельник экзамен, и к нему следует серьезно подготовится. Желаю Вам приятного вечера – рука коснулась полей шляпы, легкий поклон, по-военному четкий разворот через правое плечо и вот юноша уже отправлялся в сад.
Дивный сад особняка всегда ему нравился, особенно многочисленные фонтаны; здраво рассудив, что искать в большом саду или оранжерее Марианну и Юлию бесполезно, а о его прибытии ей непременно доложат, юноша отправился к своему любимому месту – фонтану с скульптурами грифонов, символам его рода. Девушки, услышав о нем, пойдут или к Патриции или сразу сюда, а пока он их ждал можно было посмотреть на искусные статуи детально изображающие могучих животных.  Алекса всегда восхищали эти создания, и в мальчишестве он хотел приручить одного, но быстро отказался от этой мечты. Устроившись на одной из скамеек, Клайв, положив меч на колени, принялся наблюдать за водой, погружаясь в своеобразную медитацию, ведь, как известно, человек может вечно наблюдать за тремя вещами: как горит огонь, как течет вода и как горбатятся другие люди,

Отредактировано Алекс Клайв (2018-06-18 12:36:35)

Две макушки – белую и черную, что стремительно к нему приближались юноша заметил не сразу, ведь пока он «медитировал» его глаз был полуприкрыт, да и сами дамы подошли с правой стороны, что существенно мешало одноглазому их заметить. Уголок губ еле заметно пополз вниз – курсанту пока не хватало опыта и знаний, чтобы нивелировать свой недостаток и девушки в очередной раз ему это доказали, но широкая ухмылка поспешила вернутся на его лицо, дабы не смущать и не пугать сестру и подругу. К тому же – на второй десяток лет можно было уже привыкнуть к слепоте и небольшому неудобству. Богатые наряды девушек и дорогие украшения невольно бросались в глаза, но Алекс предпочитал все же свое скромное платье, больше походившее на мундир, разве что без наград и знаков различия. Белая рубашка с чистым накрахмаленным воротничком и френч резали взгляд, светясь своим, особенным, чистым светом; начищенные до блеска черные сапоги и штаны приятно гармонировали и вообще сам костюм был приятен глазу. Помнится в свое время Юлия лично подошла к вопросам гардероба своих старших братьев подобрав им несколько шаблонов парадно-выходных костюмов… Сестра надеялась привить двум обалдуям зачатки вкуса, но они, предпочитая практичность и удобство, пропустили её слова мимо ушей и покупали вещи согласно тем рекомендациям, что сестра оставила для них. Меч, до этого момента лежавший на коленях, сноровисто был убран обратно в ножны за спиной, позволяя Юлии и её подруги присесть рядом с ним, а сам Клайв-старший принял расслабленную позу.
На легкий флирт Марианны юноша почти не отреагировал, ему было хорошо известно, что дальше него ничего не зайдет, да и относился к ней Алекс по-дружески, даже мысленно не строя никаких далеко идущих планов и не просчитывая возможные выгоды от женитьбы. Для него Марианна была просто подругой его сестры. Но ответить на вопрос все же надо было, а острый разум уже подсказывал шутку. Быть может задуманное им было несколько неуместно и даже чуточку жестоко, однако Алекс питал слабую надежду, что его примут за неодобрение подобного флирта. Все же Клайв был мужчиной и очень хорошо понимал тех юношей, что пытались добиться благосклонности юной красавицы, но ничего не получали и искренне верили, что Марианна их любит. Какое их ждало разочарование!
-Увы, Марианна, у меня не хватает слов, чтобы передать всю мою тоску по вам. Быть может только ваше имя….
Вся соль была в том, что значением имени «Марианна» было «печальная красавица». Шутить на такую тему было опасно, но и сама девушка ступила на скользкую дорожку – она знала Клайвов достаточно, чтобы понимать, что флирт с её стороны неуместен и будет воспринят негативно. Реакцию Юлии он знал – та любила поворчать, указать брату, в очередной раз, что он глава их рода и вообще сильный мужчина, который должен уметь не только мечом махать и девушек охмурять, но и заниматься делами политическими и торговыми, а не скидывать их на свою бедную, слабую сестру, которая, вместо того чтобы отдыхать благополучно у подруги должна тащить этот груз на себе. Вот и сейчас она напомнила ему про прошлый пропущенный прием. Алекс застонал… О Боги! Юлия до сих пор припоминала ему о нем, считая, что он тогда её очень сильно подставил. Ряд случайностей, или веление Богов не позволили ему там появится и внутренне Алекс этому был очень рад – все же он не любил приемы, балы и прочую аристократическую галиматью, под названием «политика». Он был достаточно умен или все же глуп, чтобы не лезть в нее и не пытаться получить имя и состояние путем интриг, предпочитая заработать его с помощью меча, как его предки. Была еще одна причина почему Алекс, несмотря на неплохой ум, недюжинные знания этикета, и знания нескольких основных правил поведения (например знаменитое в узких кругах Nil admirari – ничему не удивляйся) он совершенно, абсолютно не умел… танцевать. Увы и ах, курсант не обладал достаточной грацией, чтобы вести свою даму в танце на приемах, хотя назвать его неловким не получалось, а стоять у стеночки весь вечер деятельная и энергичная натура курсанта не могла, так что – у него было много причин избегать приемов и знатных вечеров.
На справедливое замечание об опоздании Клайв лишь махнул рукой, обнимая сестру за плечи и укладывая буйную голову ей на левое плечо – точь-в-точь, как в детстве. Шляпа Алекса тоже быстро сменила владельца, перекочевав на прелестную головку сестры.  А сам на ушко, практически интимно произнес.
-Сестра моя, прошу прощения, что подвел тебя, но меня задержали дела. К тому же сейчас идет сессия и покинуть стены моей alma mater тяжело, - с легким упреком, который звучал лишь в голосе, но никак не в лице или в глазах заметил Алекс, - что же касается твоих упреков о моем главенстве, то ты прекрасно знаешь…
«…что я как наш отец – в политике не разбираюсь и не горю желанием начинать; что для меня глава рода – не тот, кто светит лицом, плетет интриги и пытается выжать выгоду из всего, а прежде всего тот, кто готов защищать свою семью как может и чем может. Мне не дано понимать местную знать и плести интриги – не тот характер и мне стыдно, что приходится этим заниматься тебе, но иначе никак нельзя. Боги наградили меня крепким телом и судьбой война, Владимир – талантом к магии и искренней верой, но без тебя, наша маленькая и любимая сестра мы бы не справились. Пусть я формально считаюсь главой, но нашей семью уже давно правим мы втроем и я надеюсь, что наши дети продолжат этот союз…»
-Сестра моя, как у тебя проходят дни? Чем занята твоя прелестная головушка и что заставляет в ненастные дни тебя хмурится? Меня так давно не было, что я желаю знать, как можно больше – продолжил говорить Алекс слегка отстраняясь. После он удобно устроился на лавке, посадив, как в детстве свою сестру на колени и принялся ждать ответы на свои вопросы. Пускай он и хотел более поговорить о делах, которые, к сожалению, вечны, но справится о сестре её самочувствии, положении и состоянии было важнее. К тому же все необходимое и важное они потом обсудят в его комнате вечером, а сейчас они ненадолго могут побыть просто семьей, братом и сестрой, которые очень давно не виделись.

"Ох девушки, как же с вами тяжело... Но без вас было бы только хуже. И почему же ты, моя милая печальная красавица, все рвешься укусить на невинные шутки? Ах, мне не понять Вас, дорогие девушки. Ведь все ты понимаешь и знаешь и тебе не нужны ни слова изменения ни еще комплименты, и только лишь из природной вредности, что есть у каждой уважающей себя девушки припомнишь мне эту придуманную тобой "старуху". Прав был тот студент, с которым я пил в одном из кабаков в Нижнем Кольце, когда рассказывал мне про типы девушек: "Если умная и красивая - то это стал быть, стерва; Если умная, но некрасивая - тогда теософ, если красивая, но глупая, то жертва, а если глупая и некрасивая, тогда это, брат, называется ужас" Марианна же, определенно стерва и это будет самым лучшим ей комплиментом; но мне все же немного стыдно, так что стоит сгладить свои необдуманные слова"
-Моя милая Мари… - обведя глазом фигуру девушки томно начал Клайв, вставая с облюбованной им скамейки и падая на колено перед брюнеткой- Кто же сказал тебе такую глупость? Ну точно не я – ведь ты никак не можешь быть старой, ведь у меня есть еще совсем маленькая сестренка, как и её подруга…
Легкий поцелуй пальцев правой руки девушки закончил этот театр, и довольный одноглазый актер поспешил занять свое место в партере, где он мог спокойно наблюдать за всем происходящим. Сестра же была так забавна в своем притворном недовольстве и так возмущенно демонстрировала помятое платье, что курсант рассмеялся. Учитывая, что все всё прекрасно понимали подоплеку всего происходящего, все происходящее было особо забавным, и, Клайв смаковал и запоминал вечер, стараясь сохранить его как можно дольше в своей памяти, все же он не часто мог позволить себе такой отдых. Слова подруги, разбили нарисованную в голове картинку на мелкие осколки, заставляя студента  напрячься, что наверняка заметила Юлия, знавшая брата. Все его тело, все его сознание изменилось, а сам Клайв словно приготовился к бою. До этого удобно сидевший на скамейке, теперь он стоял, перебирая рукоять своего клинка, словно представляя перед собой того, кто решится "помять" платье его сестры. Сейчас Александр походил на волка, готового вцепится неудачнику в глотку: помимо игры с мечом, вставший дворянин «давил» своей физической силой, практически нависая над брюнеткой, словно она, как минимум, была повинна в государственной измене, а не намекнула о возможном появлении у любимой сестры кавалеров на приеме.
-С всяким, кто соберется «помять» платье моей драгоценной сестры – вкрадчиво проговорил юноша Марианне, разглядывая некую точку на её лице, - я с удовольствием побеседую, прервав свое уединение и презрев некоторые привычки. Так же я даже напишу письмо моему брату; он будет рад с таким юношей пообщаться, думаю, молодой человек не откажет нам с братом в такой маленькой просьбе.
Голос Клайва, хоть и источал заботу и глубокое участие, но всякий, кто посмотрел бы на юношу в этот момент, поостерегся бы связываться с ним– угроза так и витала вокруг курсанта Аклории. Слухи ходившие про Владимира тоже не могли радовать любого, кто посмел бы тронуть Юлию Клайв без дозволения её старших братьев. Слова Алекса были не пустыми угрозами, ведь всякий, кто был знаком с этим семейством мог предсказать реакцию второго брата и без его присутствия: спокойный, религиозный и очень эрудированный Владимир не стал бы, как Александр, избивать неудачника, а после осмотра того немногого, что осталось бы после «вдумчивой» беседы с Алексом, было бы зажарено до хрустящей корочки и под притворное сожаление закопано подальше от любопытных глаз. Несмотря на то, что в личную жизни сестры братья старались не лезть, но они пристально следили за кандидатами, отсеивая неугодных. Все же братья очень сильно любили свою сестру и, во-первых, не собирались её никому отдавать, а во-вторых, отсеивали всех кто им не нравился, считая, что рука их очаровательной Юлии достанется по-настоящему сильной и преданной семье фигуре, который искренне любит их сестру, как и они. Юлию не посвящали в такие детали, считая это мужским делом, но она, как умная девушка, догадывалась обо всем.
«Жаль, что происхождение накладывает на нас определенный отпечаток. Некоторые вопросы решались бы гораздо проще и мне не придется на приеме выступать в роли злого коршуна и краем глаза следить за Юлей. Увы, я не могу просто дать по морде всем кто мне не нравится, а дуэли это слишком хлопотно»
На вопросы об обучении Алекс хотел привычно отмахнутся, буркнув, что-то из серии «Нормально, спасибо, что спросила». Ему не хотелось говорить сегодня об Аклории, тем более, как подозревал Алекс, сестре приходили более чем подробные отчеты о его жизни в последнее время. Иначе, как она могла узнать о его делах и проказах, раньше, чем он сам донес до нее? Впрочем Алекса такое положение дел даже забавляло, поэтому он относился к подозрительной осведомленности сестры, как к уроку: на войне тоже есть разведка, и, как доказывает закон подлости, чужая разведка в отличие от родимой не спит, а вполне успешно работает. Но, увы, отвечать на вопросы было необходимо, да и стоило сознаться в ужасных на взгляд юноши результатах экзамена по военной тактике. 
-Сестра моя, разве я могу отказать тебе в просьбе? – подавая девушке руку произнес дворянине, - Тем более этот сад так прекрасен. Что же касается моих дел в Аклории, то все вполне благополучно, хотя есть моменты глубоко печальные. Например я не смог получить высший бал на экзамене по военной тактике, а ты понимаешь, как это для меня важно, к тому же спеша к тебе я невольно пообещал другому своему преподавателю, чей экзамен у меня в понедельник, представить ей нечто удивительное. Может мои красные дергающиеся глаза и сонное лицо, удивят её? Впрочем, у меня еще есть два дня на обдумывание и подготовку к экзамену, так что не забивай себе мелочами свою прелестную головку. Что же еще?... Митчел все никак не уберет в комнате, а братство "Чада, кутежа и угара" все так же подло втягивает меня в свои проделки, к которым я не имею никакого отношения, разумеется...
Задерживаться в саду, пусть и довольно красивом, юноша не планировал - день все же близился к закату, а злющие комары начали искать своих жертв, поэтому Клайв, подхватив девушек под локоток уверенным шагом направился в сторону оранжереи. У него было еще много дел, в том числе подумать, как удивить Асфир и подготовится к приему, еще раз переиграв все детали, а это можно было сделать только в комнате, столь любезно предоставленной ему Патрицией. Но сейчас его желания не учитывались и он просто сопровождал Юлию, ожидая, когда они перейдут к делам, а после обсуждения оных, смогут в одиночестве обсудить дела уже семейные.
-Кстати, я слышал, что у госпожи Патриции есть чудесные тигровые лилии, несколько редких азалий, а так же белая дицентра… Давай посмотрим на них?
"Пусть я не разбираюсь в языке цветов, но считаю, что поговорить о некоторых вещах стоит все же вне комнаты, а пока мы будем рассматривать цветы может представится подходящий момент. Главное его не упустить, о чем мне так старательно твердит Юля. И все же я опростоволосился, пусть и по мелочи! Пусть мы и на дружественной территории, но за словами следить все же стоит"

Отредактировано Алекс Клайв (2018-06-22 09:51:40)

-Увы, моя милая Мари, я слишком тебя люблю, чтобы допустить твою влюбленность в меня – заметил Алекс, продолжая их небольшую игру. В какой-то степени это было правдой: Клайв-старший не хотел такой судьбы для Марианны. Почему-то, несмотря на все заверения Юлии в обратном, Александр считал, что он будет плохим мужем – слишком неспокойный, слишком азартный, в нем было много этих «слишком», и да, самое последнее «слишком» - слишком был высок шанс сложить голову в очередной войне или во время поисков причин, что погубили его отца. Он не хотел рисковать семьей и, если бы его брат и сестра не были бы так прозорливы, то он не поделился с ними своими сомнениями, что посетили его тогда, в лесу, на границе. После смерти матушки, юноша было особенно задумчив, и Владимир с Юлией смогли подловить его во время беседы и он им кое-что рассказал, честно предупредив, что не желает участия в этом семейном деле брата и сестры и он надеяться решить его сам. Тогда даже спокойный Владимир впервые на памяти Алекса вспылил и отвесил ему несколько хороших затрещин, а пока дурость, как выразился маг огня из него выбивали физически, кроткая Юля давила морально, описывая все возможные последствия, что приходили в её хорошенькую головку, от такого скоропостижного решения. Алексу конечно же хотелось найти Ту самую единственную, которую он когда-то видел в подруге сестры, но пока он её не нашел, отговариваясь, что просто нет подходящей, пряча глубоко в себя страх влюбиться и потерять из-за мелочей в этом гамбите, в который по неосторожности влез Алекс. Их игра наверное еще не подходила к миттельшпилю, но Алексу иногда казалось, что со смертью отца просто началась еще одна партия с все тем же игроком, который был недоволен подпорченным эндшпилем прошлой. Дворянин не был к этому пока готов, но жестокие обстоятельства сами диктовали свои условия и ему приходилось играть в эту непонятную игру, неизвестно с кем и неизвестно по чьим правилам, а самое страшное, что в игру играли и его близкие.
На одном из поворотов в саду он приобнял Мари за талию развернув её к себе, пока их не видела его сестра. Тыльной стороной ладони он коснулся щеки Марианны, и словно извиняясь за какую-то свершенную глупость, провел по щеке девушки. Обычный дружеский жест, ничего больше, не так ли? И точно не знак признания к его первой любви, что закончилась так неудачно. Может они тогда просто не поняли, как это – правильно любить? Быть может поняли, но выгодна и интересы их семейств оттолкнули их друг от друга? Вся эта история походила на недавно вышедшую пьесу с враждующими родам и тайной любовью. Алекс и Марианна не могли себе позволить подобных глупостей, как тайные свидания и отравления ядом в пику своим родным. В отличие от глупых главных героев пьесы у них Долг, который заставлял их вести себя строго определенным образом. Иногда в голове Клайв прокручивал все причины, почему их отношения оставались дружескими и не могли зайти дальше: политические, экономические, те же самые дружественные… Иногда он смутно надеялся, что печальная красавица по нем тоже скучает и начинает флиртовать со всеми мужчинами, чтобы заполнить ту же пустоту, которую он глушит различными девицами в своей койке.
"Как жаль, моя милая Мари, что у нас так ничего и не выйдет. Не губи себя, печальная красавица тратя свое время на недостойных твоей руки и не вздумай в меня влюбляться, ведь превыше всего у меня стоит ДОЛГ перед Отчизной, СЕМЬЯ что выбрала меня своим главой и ЧЕСТЬ, что передали мне предки, которые, как глава рода, пусть и дурной я должен сберечь и приумножить. Не даром на нашем бастарде мой дед повелел вывести старую присказку, что по легенде Император произносил офицерам: "Вы - оплот державы, поэтому все что имеет вы должны распределить разумно, как я. Поэтому отдавайте ДУШУ - светлому Богу, СЕРДЦЕ - любимой женщине и семье, ДОЛГ - своему единственному для вас Отечеству,  а свою ЧЕСТЬ - никому, даже мне, Вашему Императору" Прости, прекрасная Марианна, но я, скорее всего, не оставлю потомства и не подарю тебе свое сердце ведь мой враг, тот враг, что погубил моего отца, тот орк может убить и меня и я сейчас не могу ничего тебе дать, не быть тебе добрым мужем, которого ты достойна. Живи, моя милая Мари и пусть мы останемся только друзьями"
А пока… А пока он травил студенческие байки причудливо смешивая правду и приукрашивая некоторые незначительные детали для полноты картины. В какой-то момент Марианна покинула их сославшись на свои неожиданно появившиеся дела, чему Алекс был только рад.
Оранжерея была выше всяких похвал – госпожа Патриция основательно подходила к своему хобби, и, как всякая умная женщина использовала развлечение для практических целей и задач. Собранная коллекция цветов, а это по праву можно было назвать коллекцией, причем довольно впечатляющей, она ненавязчиво демонстрировала собственные возможности, вскользь брошенная фраза: «Ах, у меня такие прекрасные цветы из Каталии растут в саду» могла многое сказать собравшимся на приеме. Алекс хоть и понимал все эти практические расклады (спасибо опять же стоило сказать сестре, которая долго растолковывала глупому брату про незначительные мелочи, на которые стоило обратить внимание и не раз сравнивала интриги и приемы с полем боя), не мог не восхитится растениями. Некоторые уже отцвели, некоторые только начинали цвести, но все это природное великолепие все так же будоражило ум.
Юлия повела его в свой любимый, цветочный сад, который не сильно нравился Алексу, ему по душе были тропические и пустынные растения: сильные, живучие, как и он сам. Войдя в него, юноша оглушительно чихнул, тут же по привычке, извинившись, краем глаза он что-то заметил, но не придал этому должного внимания. Сестра тем временем проводила его к любимой ей скамейке, где на шероховатом дереве вдали от глаз Патриции Розенфельд было вырезано ножом несколько забавных надписей. Руку впрочем госпожа Патриция легко был узнала – буйное семейство Клайвов иногда подбивало Марианну на подобные глупости. На пожелание сестры завести в родном поместье небольшой садик Алекс лишь одобрительно поворчал, что-то в духе «надо будет – сделаем», сам в тайне мечтая о хорошем тренировочном полигоне и нескольких конюшнях, а если бы дети Юрия и Риты спросили бы Владимира, то услышали бы пространственную речь про необходимость часовни Инноса в их скромном владении. Впрочем план обустройства поместья курсировал между тремя детьми исключительно в письмах и к единому мнению они так и не пришли.
Наконец разговор свернул в деловое русло, когда они наконец устроились в наиболее удобных для себя позах. Алекс только сожалел, что у него нет под рукой бумаги и писчих принадлежностей, чтобы фиксировать некоторые мелочи и детали, которые потом его мозг будет обрабатывать.
- Мне поступило несколько предложений. Допустимы все, но не все из них мне нравятся, первый - Барон де Клеонт. Он готов выделить нам средств и людей для восстановления дома и хозяйства, однако за свою помощь он хочет слишком высокий процент от нашего будущего дохода. Причем расплачиваться будем больше десяти лет. Мы, конечно, можем пойти на это, но по моим подсчетам оставшихся от прибыли средств будет хватать лишь на самый минимум, да на поддержание поместья.
Алекс слегка кивнул: барона он в чем-то понимал, ведь инвестировать в их поместье было опасно, если судить по тем трактам по экономике, что он изучил в последнее время. Пусть он и занимался больше войной, но основы он знал, поэтому легко мог предугадать мысли барона: Клайвы все же были действительно старым и уважаемым родом, но бедным. Разрушенное поместье и хозяйство еще нужно было восстанавливать, а шанс, что дела удастся быстро привести в порядок был мизерным. К тому же, даже если им это и удастся грабительский процент должен был держать их семью на коротком поводке.  Юноше не хотелось брать в долг, да и он справедливо опасался, что барон захочет позже что-то еще, обещая простить долг и так они и отдадут все с трудом собранное и накопленное. По здравому размышлению следовало этот вариант обдумать и отложить до лучших времен.
-Второй вариант от барона Фицилана. Этот не хочет никакого процента и не собирается наживаться на нашем горе. Готов выделить необходимые ресурсы, и даже больше, но... Он сделает это все, только если я соглашусь стать его женой. Я отказала ему уже дважды, но он настойчив. Думаю, это крайний вариант, Алекс, если прогорят все остальные, 
Алекс резко выдохнул, а крылья его носа затрепыхались говоря о крайней степени ярости. Подобный брак он не одобрял и, какая-то часть его сознания уже строила план по дискредитации или уничтожения барона Фицилана, дабы он не лез к его сестре и понимал все с первого раза. Он чувствовал, что сестра готова была пожертвовать своим счастье и пойти ради него и их семьи за неинтересного ей человека, но Клайв уже давно определил свои собственные условия замужества сестры, одним из которых было её счастье. К тому же барон не войдет в их семью, а как бы цинично это не звучало, но такой актив как сестра-управленец Алекс терять не собирался. Так что предложение надо было отклонить, но как-то мягко и не навязчиво, чтобы не потерять дружеских связей с бароном.
-Ну а третий - граф Ридмонт. Очень влиятельный и деловой человек. Разумеется, он не просто так готов нам помочь. Средства он готов нам дать в долг под довольно низкий процент. Действительно низкий, но у него немного странная просьба. Ему интересен ты, Алекс. Вернее, те годы, что ты жил на границе с орками с... папой. Уж не знаю, зачем ему все это, но Ридмонт хочет знать как можно больше о том, что там происходило.
-Ты не думаешь?... – Алекс намекнул на последние злоключения семейства, начавшиеся с смертью отца. Недавно Владимир и Юлия, зарывшиеся в хроники намекали, что обеднение их семьи было связанно не только с неспособностью Клайвов сохранять деньги, но и с внешним влиянием. Юлия даже наняла несколько детективов расследовавших нападения на поместье, но те пока только требовали денег, но не находили ничего ценного.
-Он хороший друг Розенфельдов и частый гость в этом доме. А еще он знал нашего отца. Так он говорит, по крайней мере. Но мне кажется, он что-то темнит. Ты ему нужен не только для историй.
Третий вариант… Он был соблазнительнее всего. Казалось бы – вот протяни руку, расскажи пару баек из службы на границе и все упадет тебе в руки. Но если Алекс что-то и понял за свою жизнь, то это то, что проста так ничего не бывает, особенно в высшем обществе, где за каждой дежурной улыбкой скрывался флакончик яда, и что возьми он этот бесплатный сыр сейчас его когда-нибудь прихлопнет мышеловка. К тому же он не разу не слышал от батюшки про графа Ричмона и это настораживал еще сильнее.
-Мне нужна информация. Цифры. Кто сколько требует, смета ремонта, все учтенные расходы. А так же наши доходы, так же мы обсудим дело с шахтами. Ты недавно мне рассказывала о чуде банкиров – бухгалтерской книге и системе дебета и кредита, я желаю с ними ознакомится. Так же мне необходимо знать о всех троих как можно больше: как ходят, во что одеваются, основные темы разговоров с тобой и без тебя и не надо делать вид, что ты не подслушивала. Личные впечатления отдельно. Все это мы обсудим позже. – отрывисто, по-военному, размышляя над всеми тремя предложениями, произнес Алекс приходя к какому-то понятному ему решению. Он хмурился: расклад Алексу не нравился, как не посмотри. Он чувствовал себя в окружении, и это его пугало.
«Мне нужно знать, как можно больше, ведь интуиция воет, что я могу попасть в капкан из которого не выберусь. И мало того, что сам попадусь дурак, так еще и семью за собой потяну. Нет, я не имею права так рисковать, надо узнать, как можно больше»
-А еще завтра на приеме соберутся... - девушка замолчала на полуслове, резко повернувшись к раскидистому кусту с красивыми белыми цветами, из-за которого послышался какой-то шорох. Брат схватил сестру за руку и чуть с силой посадил ей обратно на скамейку второй рукой армейскими жестами сигнализируя: «сиди», «достань оружие» и «говори». Последний жест на армейском языке называли чуть по другому: «неси любую хрень лишь бы не показать, что его спалили», но культурная Юля в отличие от братьев не слышала подобной интерпретации от Юрия, который и вдалбливал детям эту науки от скуки… Вот и пригодилось.
-Сестра моя, а что с тем таинственный гостем? Неужто ты позвала меня только ради графа, что тебе приглянулся? – начал Алекс поудобнее, словно невзначай, убирая свой бастард с спины, так, чтобы можно было его в любой момент выхватить. Сам же юноша прилег на колене к девушке, одновременно фиксируя её и создавая некую естественность, в то же время он чувствовал два спрятанных в платье кинжала, которые он заметил еще в саду, и он позволил себе немного порадоваться тому, что его умная сестра все же носила с собой подарки братьев - Если так, то встреча будет не самой интересной: графу быстро надоест слушать солдатские байки.
Сам Алекс, тем временем по бедру сестры (верх неприличия, но куда рука скрытно смогла дотянутся) выбивал сигнал: «Уходим. Быстро. Естественно». Сам же одноглазый поглядывал на кусты с скрытой осторожностью, ожидая, как минимум нападения. Он был как напрягшаяся пружина, ожидая лишь сигнала от сестры

Отредактировано Алекс Клайв (2018-06-23 12:48:40)

-Все расчеты и бумаги получишь утром. Как раз успеешь ознакомиться перед приемом. Собственно, на нем сможешь и самих предлагающих оценить.
Юноша покачал головой: сегодняшняя ночь была слишком коротка, а дел перед приемом скопилось великое множество. Да и ночь благотворно влияла на мыслительные процессы, успокаивая Алекса. Раньше, в далеком детстве, до того как он стал учится у отца воинскому мастерству, до испытания в монастыре, Клайв был совой и жутким соней, прибывавший всякий раз в крайне дурном настроении, если его поднимали раньше одиннадцати. Однако он стареет, матереет, постепенно подстраивается под современный темп жизни; он приучил себя вставать рано и хоть и чувствует легкую сонливость, все равно вполне работоспособен, но старая привычка работать по ночам за ним сохранилась. Сидя под неровным светом свечи, он выводил гусиным пером одному ему понятные цифры и символы. Иногда буквы скакали, а некоторые слова располагались в совершенно разных плоскостях, а рядом с ними были забавные рожицы. Кто-то из тех девушек, что навещали их с Митчелом комнату, видя его заметки пытались найти какую-то необъяснимую логику, но как они могли её понять если и сам Алекс не всегда понимал почему он так поступает, действуя по наитию. К тому же он не хотел привлекать внимания к своим делам, а их обсудить нужно было непременно с Юлей, которая должна была сидеть рядом с ним и отвечать на его вопросы, без любопытного носика Марианны и мудрого взгляда Патриции.
Шорох прекратился. Быть может одно из кошачьих, что наводнили это славное поместье? Или кто-то еще, кто просто побоялся связываться с ним? Юноша не льстил себе – если он не смог почувствовать направленное внимание сидевшего в кустах, то он явно смог бы справится с ними. Юля не была бойцом – пусть у нее и был подходящий для этого характер, драться она не любила предпочитая иное поле боя. Кинжалы, подаренные-всученные сестре на день рождения были больше статусным украшением и некой попыткой братьев успокоить своих демонов. Но Юлия боялась, он это чувствовал. Чувствовал её дрожь, чувствовал страх и разумные опасения, да, она могла обмануть кого угодно из собравшихся завтра, могла парой слов и похлопыванием ресниц развязать между родами войну, но она, увы, не могла драться напрямую, честно, ведь для этого всегда существовал Алекс, что своим мечом прорубал себе и семье путь к победе. Их всех это устраивало, но Клайв себе сделал небольшую пометку – надо было научится владеть кинжалом, а потом научить этому искусству сестру. Пытливый глаз быстро оглядел девушку, добавляя к «необходимому» еще искусство ядоварения, на всякий случай.
«Надо так же заняться собственным образованием, например ботаника и зоология, ведь знания о растениях и животных в регионе могут неприятно удивить, как соперника, так и меня, если не знать о их повадках, особенностях и других важных мелочах. К тому же, мне стоит написать брату, с некоторыми предложениями и попросить несколько копий не самых секретных отчетов о миссионерских миссиях в различные народы и на их основе изучить культуру и быт других стран, ведь они основа любой тактики. К тому же, уже сегодняшний вечер продемонстрировал мне несколько слабостей, которые необходимо закрывать как можно скорее, те же танцы например», - задумчиво отметил Алекс особо не вслушиваясь в щебетание Юлии и кивая в нужных местах, - «Что же касается предложений, то сестра права – стоит посмотреть на каждого из них на самом приеме, кроме всего прочего стоит серьезно подтянуть свои навыки оружия, не зарываясь в узкую специализацию, а освоить еще два-три, причем одно из них обязательно дальнобойное – лук или арбалет вполне подойдут, возможно я возьмусь за топор и щит, но это далеко идущие планы, на которые необходимо время, а его у меня сейчас может и не оказаться»
-Ждрынь. Он сейчас в Иридиуме. Я случайно узнала и не могла его не позвать
Ах, как же приятно было услышать про старого друга! Жан Дрие, его товарищ по играм, он занимал в их полку совершенно особое место. Ждрынь, как его прозвали, был на удивление находчив, и, как иногда казалось Клайву, он мог достать все что угодно и где угодно. К тому же бойцом он был не из последних, предпочитая от обычно спешащего вперед Алекса меч и щит. В молодости дворянин часто смеялся, что выбор меча и щита был обусловлен невероятной основательностью и сосредоточенностью на своем деле, которая была свойственна одному Жану. Тот, в отместку не иначе, говорил, что выбор Алекса по идее должен что-то компенсировать и многозначительно молчал. Что именно должен был компенсировать здоровенный двуручник каждый из потешных решал для себя, но, в основном все сводилось к крайне пошлым шуткам, от которые заставляли Алекса дико смущаться. Похоронное настроение начало развеиваться, как утренний туман, а сам Клайв абсолютно немузыкально мурлыкал себе под нос одну из песенок, которых в детстве любили распевать потешные, прочитав в одной из книг про боевые гимны. Затея не увенчалась успехом: взрослые быстро им разъяснили всю глупость песен в драке, но своеобразная традиция, когда потешные собирались вечером у костра и что-то пели прижилась. Да, ему действительно было приятно вспомнить о старом друге, оставалось только надеяться, что Ждрынь, чей род так же был славен воинской удалью и так же обеднел, как и Клайвы поддержит старого товарища на этом приеме. Он смутно догадывался, что все опять вернется к политическим дебатам, льстивым улыбкам и показательным восхвалениям Императрицы и её окружения. Жесткие, деспотичные законы призванные централизовать власть властителей Мистерии, зачастую не поддерживались дворянским сословием, ведь они ограничивали их власть, да и, сказать по правде юная владычица больше опиралась на старого лорда Гина Фон`Зедараха, что надбавляло авторитета владычице. Алекс мысленно поморщился: он не был силен в политике, но все же понимал, что у Саманты II Лионхарт, заявившей, что она сделает сильную Империю и решительно начала её создавать, вопрос лишь один – какой ценой, она сколотит эту Империю? Кто ляжет в её основу? Старая аристократия, что сейчас пытается в этой мутной воде прибрать к рукам как можно больше? Простой народ, которому нет дела до политики и власти, до мирных соглашений и жаждущий лишь мира, того самого мира, что был до ужасной войны с нежитью? Или ради мечты под нож попадут все в Империи?
На выходе из оранжереи Юлия стала старательно оглядываться, словно ища кого-то, а Алекс понимал, что она хочет поведать ему нечто не предназначенное для чужих ушей, которых, несмотря на дружелюбное отношение владельцев особняка, здесь хватало. И только убедившись, что никто точно их не подслушивает любимая сестра очень тихо произнесла:
-Алекс, думаю, ты в курсе, что политикой новой императрицы многие недовольны, что-то назревает, и мы должны быть к этому готовы. Нас, как представителей знати, это в любом случае коснется, нельзя просто игнорировать. Розенфельды, как я думаю, одни из многих, кто не поддерживает Саманту. Завтра на приеме соберутся по большей части те, кто против ее политики. 
Клайв нахмурился. Привычная дурашливость и веселое настроение окончательно ушли на второй план, ведь новости его совершенно не радовали. Вся его суть, все воспитание говорили, что нужно опасаться подобных бесед и всячески поддерживать Императрицу и её политику, но, во-первых, кое-что ему действительно не нравилось, вроде мира с орками, хотя он и понимал все обстоятельства его заключения, а во-вторых, он не мог заявить на приеме, что он, как и его предки верен исключительно Императрице и Империи, ведь все собравшиеся будут притворно верны и заявлять, что они не думают, не помышляют, а желают лишь блага своей стране и собираются на этом приеме поделится мыслями, как сделала с ним сегодня госпожа Патриция.
«Видимо она прощупывала почву. А с такого ракурса мои ответы выглядят уже совсем по-другому, не простой вежливой отговоркой. Я ведь довольно четко указал свою позицию: не люблю орков и считаю мир с ними дуростью и не намерен обсуждать внешнюю политику Империи. С моей стороны не было сказано ни слова ни в поддержку ни против современной внутренней политики, но вот мою дурацкую привычку перебирать рукоять бастарда в моменты особой задумчивости могли принять, как угрозу, которой она не является…А это уже очень, очень плохо. Помнится Патриция говорила, что завтра будет спектакль? Как верно она описала завтрашний прием: это будет натуральный спектакль. Интересно удастся ли нам откреститься от участия в этой дурацкой игре и заняться лишь своими делами, готовясь к скорой войне? ...»
И, конечно же, каждый из них будет выглядеть преданным вассалом Ее Величества. И только один на один в укромных уголках возможны более искренние беседы. Алекс, как бы мы не открещивались, остаться в стороне не выйдет. В церкви тоже неспокойно. – добавила его сестра разрушая уже почти готовый план юноши, как им отсидеться в нейтралитете, который был так предпочтителен. Дворянин досадно цыкнул и аккуратно подхватив сестру направился в выделенную ему гостевую комнату. Пока они шли Юлия видимо решила, что если сообщать все дурные новости, так сразу обреченно добавила:
- Подробностей не знаю, Владимир пишет, что обсудить стоит при встрече, а не по переписке. Вот только когда эта встреча будет?...
"Как же плохо. Если бы я мог спрятать семью за высокими стенами родного поместья и имел бы верное ополчение под рукой, я бы не медля так поступил, но где?! Где мне, обедневшему дворянину найти такое место? Мой дом лежит в руинах, большая часть людей разбежалась, а те немногие что есть стыдясь носят наш стяг, и вот теперь, еще и политические интриги, что могут убить мой род. К тому же не стоит забывать о тех предложениях, что сообщила мне сестра... Все сложно. И Владимира нет рядом, что еще горше, ведь я никак не могу ему помочь, как и он мне, а если в церкви не спокойно, то и его жизнь подвергается риску, которого хотелось бы избежать... Иногда в мою голову закрадывается предательская мыслишка бросить Аклорию и заняться только делами своего рода, но нельзя так поступать: это будет неправильно. Ну ничего, ничего. Клайвов и раньше пытались сломать, но мы выстояли, выдержали и восстали вновь, главное не сглупить и поступить правильно, а с этим поможет сестра, а после сессии я помчусь к брату. Быть может поеду вместе с сестрой, совершим так сказать паломничество по святым местам с заездом домой"
Правая рука сжалась в мощный кулак и Алексу, почти утратившему самоконтроль хотелось, как в детстве со всей силы садануть по стене, да так чтобы сбить костяшки пальцев. Он не видел свое перекошенное от ярости лицо, но почувствовал, как вздрогнула сестра – она лишь один раз его испугалась, тогда, когда он посоле смерти матери взял бастард отца, до этого висевший над камином и пошел на тренировочный полигон. Тогда он в ярости громил все вокруг и увидевшая его Юлия не посмела подойти к нему поближе.
Прижимая сестру к себе он уверенным шагом шел к ней в комнату, уже готовый собрать её вещи и попросить сестрицу покинуть столицу как можно быстрее. Он уже почти подошел к двери, сохраняя рваную лихую улыбку-усмешку, как в его голове словно щелкнуло: «Возможно, совсем скоро мне понадобится отъехать из столицы». Сестра похоже лишь ожидала его решения, и ему теперь нужно было принимать его как можно скорее. Гора ответственности рухнула на его плечи и ему теперь, приходилось нести её на своих плечах. Что же делать? Как быть? В какую степь податься, чтобы сохранить семью и все заработанное? Вот она - участь Главы семьи, главы их рода, когда он рискует не одной своей жизнью, которая права ничего почти не стоит, а гораздо большим.
-Юль, бери бумаги и пойдем в мою комнату, посидим, поговорим, а то так давно не виделись - попросил Клайв, прислоняясь к косяку двери и похлопывая себя по карманам. Он искал сигареты, ведь курить хотелось все сильнее и сильнее и даже запрет сестры его особо не волновал: табак – вот единственное, как ему казалось, что могло его спасти от нервов.
Сестра собралась быстро, и он, проводя её в свою гостевую комнату быстро закрыл её и направился к рабочему столу, краем глаза осмотрев обстановку. Здесь ничего не поменялось с сего прошлого посещения и казалось, что он только вчера покинул уютный особняк Розенфельдов: все та же кровать, стол с чернильницей и ножом для заточки перьев, простое гусиное перо и пара кресел, одно из которых стояло у стола. В комнате стоял легкий запах табака, который курил Алекс – он иногда позволял себе подобную вольность, но хозяева относились к ней с пониманием, ведь муж госпожи Патриции тоже курил; вот и теперь, свернутая в трубочку самокрутка была сноровисто подожжена и Клайв уже более спокойно и осмысленно взглянул на сестру и бумаги в её руках.
-Садись и давай поговорим предметно: твои соображения, по поводу этого спектакля с дурными актерами? И я хотел бы послушать про графа, о чем ты говорила, когда сказала мне, что он "темнит"? – между слов намекая на саму ситуацию спросил Алекс, сноровисто доставая кусок бумаги и подвигая к сестре чернильницу. Все было просто и понятно, и служило еще одной перестраховкой, простой и надежной: пока они обмениваются вопросами, маскируя их под беседу, ответы на них были на этом скромном листе пергамента, чья участь была сгореть в камине или от тлеющей самокрутки. А потом, частично решив не заморачиваться с пергаментом, а частично чтобы успокоить сестру, он посадил её как в саду на свои колени и мягко погладил по спине. Наклонив голову и положив её на левое плечо сестры он тихо прошептал, обращаясь словно ни к ней, ни к себе, а в воздух произнес:
-Может я и зря так берегусь, но мне страшно Юль. За тебя и за брата. Так что давай честно, без утайки со всеми плюсами и минусами нашего положения

Юля пришла к нему довольно быстро, и так же быстро и решительно добилась желаемого: Клайв через минуту затушил свою сигарету с печальным вздохом. В голове немножко гудело, а сам организм, дотянувшийся до любимого яда протестовал, требую выкурить еще одну горькую палочку смерти и втянуть в себя табачный дым. Но дела требовали его внимания, а вид драгоценной сестры с веером говорил ему, что пока он не закончит задымлять помещение она не скажет ни слова и не подойдет к нему, поэтому волей-неволей, но ему пришлось смять сигарету в подставленной специально для него пепельнице и внимать всему, что произнесут или напишут в этой комнате.
-Спектакль действительно будет, но ты ведь не кукольный имеешь ввиду, верно? – сестра была предельно откровенна, и даже отодвинула чернильницу, явно демонстрируя, что здесь они могут говорить откровенно, не опасаясь слежки, и, сложись обстоятельства чуточку иначе, Клайв и сам бы так считал, но теперь в ранее уютных стенах особняка он чувствовал вражеские взгляды. Впрочем, Юлия наверно имела, наверное, причины для подобных заявлений. Зеленый глаз требовательно уставился на сестру требуя, раз пошла подобная откровенность, пояснить ему их. Меч, его неизменный спутник, как и шляпа, стоял около кресла, а пальцы правой руки ласково, так будто он ласкает любимую девушку или преданного ему зверя гладили эфес грозного оружия. Вот указательный палец коснулся круглого навершия, потом рука поглаживала черен, перебирая каждую выемку, приятно чувствуя обтянутую кожу и созданный для полуторного хвата, когда можно было использовать клинок не только двуручным, но и одноручным хватом; когда рука переставала доставать какой-то части, Алекс повторял процедуру, постукивая в определенной тональности по рукояти. Иногда он прищуривал глаз, словно вспоминая как приятно ложится в ладонь оружие, когда необходимо было укоротить наглеца на голову или на тренировке. Было в этом занятии нечто медитативное и внимательный человек заметил бы определенный цикл постукиваний, а обладающий музыкальным слухом с удивлением бы отметил, что постукивания напоминают гимн Империи. Сестра впрочем быстро ответила на его невысказанный вопрос, и ответ Алексу не понравился: это выражалось в более резких, четких постукиваниях и сжимающихся на рукояти пальцах.
- Как я уже сказала, все приглашенные так или иначе выступают против политики Саманты. Ну или почти все. Этот прием организован как раз для того, чтобы свести нужных людей друг с другом. Розенфельды не относятся к числу ярых противников Императрицы. Скорее, они играют пассивную роль наблюдателей и... связных? Наверное, не знаю, как лучше это назвать. Поначалу, когда я обо всем этом только узнала, хотелось покинуть поместье, чтобы не ввязываться.
-Какая прелесть! – с легкой иронией отметил Алекс, выслушивая про Розенфельдов столь занимательные сведения, - Не думал я, что они решатся на такое: играть роль вестовых и нейтральной земли, но не мне судить: у них на то есть свой глава рода… И что же, все ли приглашенные решились на подобную авантюру, м?
А как её можно было назвать? Сейчас всякого, кого только подозревали в измене, могли бросить в застенки и казнить без всякого суда и следствия, а тут, собрать у себя людей, что будут, пусть и не открыто, говорить о измене Империи было или невероятным риском или глупостью, а по мнению самого курсанта и тем и другим одновременно.
«Стоит на этом приеме совершенно случайно появится опытному следователю или достаточно преданному Императрице, и все это предприятие рухнет. Такой исход событий конечно маловероятен, но все же, он возможен и его должны были учитывать; конечно интересно какие были меры приняты, но лезть я в это не собираюсь – опасно, ведь нет ничего неблагодарнее гражданской войны, где победившая сторона всегда сечет голову проигравшей. Во истину историю напишут победители!»
-Но... ты знаешь, Алекс, я не уверена, что все эти люди так уж не правы. – осторожно начала его сестра, предчувствуя негатив брата. Он яростно тряхнул головой, не понимая и не принимая любые проявления бунта против любимой им Империи и Императорской семьи, как её основной составляющей. В голове набатом звучали слова отца заклинавшего сына никогда не предавать Империю, которая дает ему кров, еду на столе прося взамен лишь верную службу.
-Это не похоже на обычные козни недовольных против власти - не тот масштаб. Здесь замешано столько влиятельных лиц, что действительно наводит на мысль о неумелой политике Саманты. От ее указов мало кто выигрывает: ни знать, на простой народ, ни даже церковь. Она набирает военную мощь, якобы для защиты границ, но на деле больше похоже, что сама собралась войной. Знать бы еще, на кого? А уж сколько слухов ходит о ней и этих ее "Львиных клыках". А Герои Империи, Избранница Инноса? Где они все? У меня все больше складывается ощущение, что они используются как разменная монета в чьей-то игре. Алекс, мы, конечно, не герои, но я не хочу становиться расходным материалом. А ты?
Парфянская стрела была выпущена его сестрой и попала в самое сердце ученика: он хотел защитить свою семью, но и отступать от принципов он не собирался. И как же быть? Спасаться, притворятся и быть скользким змеем или нарушить принципы, которым должно быть крепче железа и прочнее стали?
«Согласно учению философа Аристотеля, чьи работы я изучал в Аклории, наилучшими формами управления государством выступают монархия и аристократия, где аристократия является властью лучших; но что делать, когда «хорошие» формы воюют друг с другом? Когда все идет к гражданской войне, которая только погубит столь любимую мной Империю? Во истину, прав был один мой знакомый вифрей, проклиная жить в эпоху перемен»
Дворянин нехорошо усмехнулся: у него не было никаких сомнений, что война, гражданская или с кем-то будет обязательно. Если бы он знал, точно знал, что война будет с одним из соседей, то скорее поставил бы на темный Шедим, частыми набегами беспокоящий восточные земли могучей Империи, вторым по популярности вариантом был бы Арбакараш, чему Алекс был только рад. Что же привело его к таким выводам? Воевать с орками, несмотря на непрочный мир и сложные взаимоотношения в прошлом военным особо не хотелось – многие из них помнили про причины этого мира, и, хотя они и от платились определенной контрибуцией, которую циничный Клайв, в приватных разговорах с сестрой, презрительно называл «взяткой» или «платой за работу» военные не хотели воевать с зеленным народом. Благодарность и страх, такое забавное сочетание… кампания против орков будет сильно осложнена возможными подрывными работами с стороны местного населения, сложным ландшафтом и низкие боевым духом армии; нет, война против старых противников была бы приятной, почетной и даже нужной, но слишком сложной. К тому же… что скажут об этой войне союзники?
-Что же до графа Ридмонта... я не думаю, что ему нужны исключительно твои истории. Есть что-то еще. И у меня только два предположения. Первое - он все-таки приверженец политики Саманты. В этом случае его интерес к оркам и битвах на границе понятен. Перемирие наверняка будет недолгим, и он хочет быть готов к возможной войне. Второе - он все-таки против Императрицы. Тогда он, вероятно, попытается склонить и нас на эту сторону. В таком случае его интерес к твоей персоне - лишь причина. Но ты знаешь...  Как бы то ни было, но мне кажется, он что-то знает о смерти нашего отца. Он не станет обсуждать это со мной, а вот ты - другое дело. Вам стоит завтра это обговорить. И мне бы очень хотелось, чтобы вы пришли к общему компромиссу. Как ни крути, а его предложение самое выгодное.
Юноша кивнул: про отца и ему хотелось узнать побольше и если этот граф не врет, и он действительно знал Юрия, то разговор был бы гораздо интереснее, а встреча приятнее. Возможно тогда были бы понятно, почему он назвал такие условия, дружелюбие и харизму своего родителя дворянин никогда не недооценивал. Алекс откинулся на спинку кресла и снял извечную повязку с слепого глаза. Тухлый зеленый глаз пугал не подготовленных к этому: к счастью его сестра была не из таких. Иногда Клайв обнажал глаз, давая ему «подышать». Вся фигура его – мощная, молодая и здоровая сгорбилась и юноша словно состарился, принимая тяжелое решение, которое ему было неприятно. Да, он не хотел брать денег в долг, подозревал графа, но разложенная сестрой ситуация не оставляла ему выхода: он должен был принять предложение этого графа Ридмонта перед этим его выслушав. К тому же, перед ним стояла самая трудная задача: во время разговора не искривить или не перепутать его фамилию, что было бы страшным оскорблением.
Пальчики сестры, расчёсывавшие его косу расслабляли его, а признание в собственных страхах, несмотря ни на что все же было приятно. Он никогда, в отличие от многих в высшем свете, не считал свою сестру провинциальной дурочкой, которая при всем своем образовании, не могла понять тонкого искусства интриги; о нет, Алекс слишком хорошо знал свою сестру и знал, что она до сих пор не забросила своих занятий. К примеру, Юлия прекрасно рисовала пейзажи и портреты (хотя и уступала знаменитым портретисткам, столь популярным при дворе), некоторые из которых показывала братьям, разбиралась в литературе, писала стихи и была гениальным управленцем. Все её занятия, как подозревал Клайв-старший вытекали одни из другого: рисунки например помогали ей запоминать мельчайшие детали и анализировать их, и именно этот подход к наукам и перенял от нее старший из семейства Клайвов.
-Кстати, по поводу отъезда: я тебя прошу, умоляю, подожди пока я закрою сессию и мы с тобой поедем вместе. Кстати, и куда тебя пригласили? Что же касается шахт, я долго думал и исследовал вопрос с ними и имею на это свое мнение: дурное или нет мы сейчас с тобой решим.
Действительно, после того, как сестра объявила ему свое решение заняться добычей металлов на территории их поместья, Алекс серьезно заинтересовался всеми нюансами данного вопроса. Он пересмотрел несколько экономических трактатов, пообщался с купцами, иногда за партией в карты общался с шахтерами и дневал и вечерял над картой Империи с торговыми трактами и многочисленными пометками нанесенными самим Алексом.
-Наши земли находятся в провинции Норберг, недалеко от Ярнхейма, - издали начал Алекс, удобно устраиваясь на коленях сестры и как кот, толкая её руку, чтобы она не прекращала поглаживать его по голове, - Когда ты написала мне про шахты, я попробовал понять, как мы можем выгодно использовать наши ресурсы. Вполне возможно, что металлов в нашей земле мало и все предприятие окажется невыгодным, но это мы обсудим позже. Сначала поговорим о географии. Земли наши рядом с реками Ристел и Ададъ, помнишь, как мы купались в детстве? Так вот, мы можем превратить это обстоятельство в преимущество, поставляя наши товары напрямую в Ярнхейм, где, в связи с политикой Императрицы, постоянно куют оружие. Конечно мы попадаем под пошлины, которые совсем недавно повысили, но вместе с тем, мы можем гарантировать быструю доставку столь необходимого кузнецам товара. Думаю ты предполагала торговлю не только с Ярнхеймом, но и с Митхэмом, но это я оставлю на тебя.
Алекс остановился на секунду, вдыхая воздух. Он вновь и вновь прокручивал у себя в голове то предложение, которое ему сделал по сути своей случайный гном, которому просто повезло или не повезло оказаться рядом с Клайвом. Подгорный народ всегда привлекал его: они были трудолюбивы, верны себе и своему слову и не дураки крепко выпить, что Алекс испытал на себе. Воспоминания о том вечере в компании целительницы вызывали улыбку, но юноша поскорее постарался вернуться к делу, пока мысль не покинула его и он мог выложить результат своих многодневных дум.
-Что же я хотел сказать? Помимо того, что нам необходимо развивать водный путь, я бы отметил необходимость проверки нашей земли на качество металла так сказать. Совсем недавно, я жульничал… То есть играл в карты с одним господином, который был не сильно доволен своим проигрышем, и его недовольство закончилось дракой. Судьбе и Богам было угодно и я познакомился с одним гномом – Феррусом Джинводрином, который по собственному признанию, является кузнецом-оружейником и торговцем. Он любезно предложил мне свои услуги в качестве стороннего специалиста и я склонен их принять. Осталась самая малость – чтобы ты узнала про него как можно больше, написать письмо и сойтись в цене. Кстати, если решишься связаться – то вот тебе пластина с его данными, - Алекс быстрым движением положил на стол пластинку данную ему месяц назад гномом, которую чудом не забыл захватить с собой, а после он продолжил свой монолог:
-К тому же, если мы говорим о войне следует направить свои силы на еще одну важную деталь снабжения, на которую, как я думаю, вскоре поднимут налоги – продовольствие. Это ведь так логично… Я думаю нам стоит посмотреть свои поля и заняться или рогатым скотом, который всегда можно пустить фарш или фуражом, который всегда пригодиться, на этом и заканчиваются мои мысли. Что думаешь, сестра моя, о мыслях своего глупого брата? Дельные ли они?
"Интересно, стоило ли все же сидеть над учебниками и картами или я предложил полную глупость? Пускай сестра решает, в торговых делах она разбирается лучше меня"

Клайв украдкой зевнул – все же ночь вступала в свои права и он, как и любой человек уставал. Ему было тяжело слушать наставления сестры, хотя он их еще воспринимал, и мысли его постепенно уходили в царство снов. Несмотря на сонливость, он еще был способен мыслить и, чтобы не думала Юлия, молодой курсант все же понимал, да, понимал, что его сестра не уедет сразу после приема и это немного его радовало. Хотя Кардос был далеко и его, как родственника не устраивало, что он не сможет быть рядом с сестрой, Алекс понимал причины такого бегства. Он в очередной раз прикрыл глаза обдумывая все сказанное сегодня… Юлия хотела убежать, в чем честно признавалась. Это было оправдано и разумно, к тому же, пользоваться слегка затянувшимся гостеприимством господ Розенфельдов было уже откровенно стыдно, на что указывал уже сам Клайв-старший в некоторых своих письмах, интересуясь у сестры нет ли у нее возможности покинуть столицу и отправится в родные земли, но сестра уклонялась от прямого ответа или отвечала вежливым отказом, намекая, что не настало еще время покинуть ей столицу. Теперь же она сама указывает на свое желание сбежать, как можно дальше от интриг и козней, попутно заключив несколько полезных торговых союзов, что несколько удивляло и веселило её брата, который не раз и не два слышал или читал про искреннее желание Клайв погостить у любимой подруги. Он слегка улыбнулся, вспоминая некоторые эпитеты из их переписки, и провел рукой над горящей свечой, чувствуя такое приятное, легкое тепло в ладони.
Пламя на фитиле слегка трепыхалось, отбрасывая тени, а огонек свечи, горевшей на столе, отражался в его зеленом глазе придавая лицу кадета какое-то зловещие выражение. Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на пламя свечи и в нем, как ему казалось, он видел ответы на свои вопросы.
«Есть однако, о чем подумать. Я не часто покидаю стены Аклории и не стремлюсь до поры до времени вникать в дела двора, делегировав эту функцию своей сестре, но и до меня доходили определенные слова, что мне не нравиться. Но я далеко не политик - мне не хватает ума, опыта и характера для двора, но этого от меня, слава Инносу и не требуется»
Слухи… Слухи были сильным оружием – они могли оклеветать и праведника-архонта превратив его в чудовище, хаосита, закусывающего бедром девственницы каждое полнолуние. Но все же он считал себя довольно умным человеком и не мог не отметить странные указы и тенденции, о которых ему сейчас напомнила сестра. Действительно, о Саманте изначально говорили, как о слабой правительнице, не способной исполнить свои обещания о сильной Империи, которую будут бояться и уважать, но теперь, после реформ в кулуарах все чаще шептались о том, что такая Императрица только разрушит все то, что построили её предки; однажды Алекс даже слышал, что на престоле сидит не Саманта вовсе, а лишь её двойник узурпировавший власть и теперь, в жажде мести стремящийся разрушить ненавистную ей Империю, но подобные слухи были за гранью добра и зла и верить в них не было никакого желания. И что же теперь? Кому будет принадлежать верность Клайвов? Ответ на его взгляд был очевиден… Люди приходят и уходят, сменяются поколения и династии, но сама Империя, будет вечно. Ему часто говорили о роли личности в истории, о её влиянии на события и о том, как все это все же незначительно и работа целой жизни может быть перечеркнута одной росписью пера. 
-Ладно, пора заканчивать наши посиделки. Напоследок я бы хотел бы узнать состояние нашего надела и его боевые возможности – а именно, сколько людей мы можем выставить в случае необходимости? Можем ли мы их вооружить, дать им припасов? Мне хотелось бы выяснить эти вопросы по пути домой Юль, ведь война скоро – это очевидно всем и мне нужна эта война… Так что – по выработанному нами плану мне стоит поговорить с графом, заключу с ним соглашения, и готовлюсь к практике а…
«…а пока я буду на границе ты, дорогая моя сестра, виртуозно будешь прикидываться дурочкой и недалекой провинциалкой, ищущей мужа тебя не будут трогать считая лишь разменной монетой, главное, чтобы наши возможные противники не просчитали, что ты так же являешься ахиллесовой пятой и через тебя можно давить на нас с Владимиром…»
-А тем временем мы укрепим, если конечно на приеме все сложится удачно, собственное положение и подготовим пути отхода в случае неудачи. Я верю в тебя, моя дорогая сестра и буду старательно выполнять все заветы аристократа, дабы не порочить честь нашего рода.
«…и старательно отыгрывать роль тупого солдафона и юноши бледного с взором горящим, который люто ненавидит орков, что от меня ждет каждый, кто хоть чуть знает нашу с тобой историю»
-Так что, оставайся в Кардосе, но знай, будь у меня возможности и средства, я бы приставил бы к тебе дуэнью вооруженную до зубов и готовую убить любого, кто косо на тебя посмотрит. Но, мои возможности этого не позволяют, поэтому я уже не прошу, а требую от тебя осторожности и тренировок с оружием, дабы ты могла бы защититься в случае проблем. Если мне не изменяет память, где-то в том районе находиться обитель с друзьями нашего брата и я, смею надеяться, что эта обитель, как и раньше, в случае неприятностей сможет защитить тебя.
Он прекрасно слышал на что так старательно намекала его сестра: он должен был сейчас сделать Выбор. Обдуманный, серьезный выбор, который может повлиять на всю его дальнейшую жизнь; Алексу не хотелось бы его делать, но судьба диктовала свои условия, и он его сделал. Он чувствовал определенную иронию во всем происходящем: столько лет говорить о верности династии, а тут размышлять о возможной гражданской войне и цинично прикидывать, вступать в нее или остаться в стороне… Хорошую иронию Алекс ценил, но от только что придуманной сводило горло, как от запаха гнилья под носом, словно ему не лез в горло кусок пирога и это угнетало сильнее всего.
«Наша жизнь – не более чем вечный танец в бездне, на лезвии клинка. Я не хочу становится предателем, но постараюсь максимально самоустраниться от этого, ведь невмешательство – это не предательство, верно?»
Но внутри он понимал, что ищет себе оправдания, и ему когда-то придаться принять на себя тяжесть этого решения, каковы бы не были последствия.  Именно в такие моменты, тяжелого выбора, когда необходимо было быть действительно серьезным и разумным человеком, веселый балагур и бабник, к которому все привыкли и от которого никто ничего не ждал, проявлял себя как настоящий глава семьи. Алекс мог честно себе признаться, что он не был создан для этой роли и, будь его отец жив, он бы надавал своему сыну славных тумаков; лишь воспитание заставляло его принять эту роль и лишь оно и впитанное с молоком матери понятия о чести, достоинстве и верности заставляли его держатся и принимать сложные решения. Иногда он не был уверен в себе, иногда, сидя один, над конспектами в тишине он мучил себя вопросами о правильности его поступков и о том пути по которому он идет и ведет свою семью. В минуты слабости душевной ему вспоминались семейные хроники, о тех, первых Клайвах, что смогли выбить себе место под солнцем потом и кровью. И именно в них он находил внутреннее успокоение. И сейчас он смотрел на свою сестру, вслушивался в её слова в пух и прах разносящие его мнение о торговых делах, отмечая про себя, что без нее он давно бы убился или привел бы семью к упадку. Рука все так же бывшая над свечой уже слегка болела, намекая, что конечность стоит убрать от опасного огня, но Алекс в очередной раз корил себя, что не предусмотрел этой возможности и тихо радовался, что у него есть такая разумная сестра, готовая всегда помочь дурному брату
-Поэтому дорогая моя сестра, я никогда не указываю тебе в делах политических и торговых. Впрочем, моим делом всегда было махать здоровенным двуручником и иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство, а не копошится в политических делах– он внимательно осмотрел сестру, отмечая уставший взгляд и небольшие тени под глазами, которые говорили гораздо больше внимательному человеку, чем хозяйке хотелось бы, - Однако, я заболтался. Иди спать, моя дорогая и любимая сестра, ведь завтра у нас с тобой очень трудный день – прием, будь он не ладен. К тому же, завтра на приеме многое зависит от Ждрыня, я хочу сделать ему одно предложение, но об этом я говорить пока не хочу.
И поцеловав Юлию в лоб он тихонько выпроводил её из комнаты. Ему нужно было выспаться и переварить все сказанное и услышанное, да и была у него одна задумка, как подготовиться к экзамену профессора Асфир и чем удивить гордую воительницу. Алекс осторожно провел рукой по клинку, мыча какую-то ритмичную мантру, погружаясь в размышления а подумать ему было о чем. В какой-то момент он присел с легким вздохом уселся в недавно увиденную им позу лотоса и уложив свой меч на колени, принялся погружаться в себя и свой внутренний мир. Впервые услышав о духовных техниках, и начав под контролем наставника изучать их, он задумался об их сути, о той самой силе духа, которая питала духовные техники.
Что же такое посвящение? Это принятие новых сил? Понимание первооснов и мысли? Осознание, что за сила покоится в хрупких смертных телах? Каждый раз, обучаясь новой ступени он надолго погружался в размышления, стремясь не просто изучить, но и понять саму суть преподаваемой ему техники, вникая в нее, изучая историю создания. Легенда о древнем народе завораживала и, как всякая легенда, была лишь поучением на взгляд Клайва, той исходной точкой, моралью, базисом, иносказательно объясняющим суть техники. Погружение шло с скрипом, ведь с одной стороны его разум был занят делами мирскими и это занимало все его естество, но с другой он все больше и больше изучал и понимал нового этапа посвящения своей духовной техники. Так он и просидел до утра, пока его, уснувшего на полу и разбудила Юлия, пришедшая помочь брату приготовиться к приему

>>> Скачок времени >>> Тренировочная площадка воинов

Отредактировано Алекс Клайв (2019-04-07 17:11:58)