[float=left][/float] Большинство её друзей из Ордена было глубоко убеждено, что у неё были не все дома – подозрения на неутешительный диагноз подтвердились, когда лисица попыталась подбить их на поход к костяным могильникам. Места, окутанные ореолом сомнительной славы и множеством всяких не менее сомнительных сказов, слухов и домыслов, Мию притягивали, и чем старше она становилась, тем безбашеннее подворачивалась авантюра.
Лисица покинула вилийскую обсерваторию Зрячих в полной уверенности, что друзья совершили непростительную ошибку, прошляпив такое приключение. Что в нём должно быть такого особенного, она не знала, но была искренне уверена, что оно есть и никуда от неё не денется! Вифрэйка безответственно подошла к сборам; в нескольких часах от Вилии она заметила, что походный мешок был дыряв и добрая половина мангостинов покинула его, что было досадно, но не смертельно – прокормить себя она сумеет. Хотя осознание собственной неудачливости здорово подкосило её настроение и усилило желание дёргать Войлара всуе по каждой мелочи; пожалуй, если существует какой-то чёрный список у божеств, не желающих слушать особо настойчивые мольбы, то в таком Мия уже оказалась.
Путь был совсем не близкий! По дороге лисица развлекала себя, чем могла, хотя больше осторожничала и старалась не шуметь по мере углубления в каталийские заросли: погибнуть в расцвете лет от какой-нибудь букашки (размером, скажем, с две-три Мии) было бы как-то глупо. Поэтому, едва заслышав подозрительный шорох трав, вифрэйка стрелой мчалась в противоположную сторону. Благодаря этому она пару раз заплутала, но природное чутьё и привычнка к жизни в лесах выводили на верную тропку.
Духота леса обескураживала разве что неопытного путника. После прошедшего дождя в глухих закоулках трав ещё блестели капли, в воздухе витала свежесть. Но стоило выйти на небольшую возвышенность, как волосы трепал ветер, оставляя лишь пьянящий аромат трав. Отовсюду слышалось шевеление, шипение, жужжание букашек и мелких животных – звуки умиротворяющие, но не такие благозвучные, как мелодии лютни. Она, как и полагалось деревяшке со струнами, висела за спиной и была бесполезным, но дорогим сердцу багажом – как и почти всё, что лиса таскала с собой: в хвосте путались невнятные висюльки-подарки от других юных Прозревших, в кармане лежала счастливая монетка, подобранная в Кардосе – воспоминание о пройденном испытании и девочке, здорово ей помогшей, Ивейн, и, конечно, медальон Зрячей, сыгравший не последнюю роль в их встрече.
Что лиса ожидала увидеть на могильниках, обычное кладбище? Или остатки поселения, в котором, как гласят слухи, глубокой ночью воскресают усопшие жители и продолжают вести свою повседневную жизнь уже в посмертии? Развалины домов, руины, настоящие кости, кровавые ритуалы опасных культов сумасшедших хвостатых некромантов? Желательно всё и сразу! Версий того, что ей предстояло увидеть, было составлено великое множество, в часть из них Мия была готова поверить. «Как только увижу всё собственными глазами! Увижу, пощупаю, унюхаю – вот тогда поверю во всё!»
Когда утомительный путь длинною в несколько дней был почти окончен и в густой зелени удалось разглядеть остатки цивилизации, ушки лисы нервно дрогнули на звук треснувшей ветки. И ещё одной. И ещё. Воображение лихо нарисовало подбирающихся к ней из-за спины пауков и прочих склизких тварей, от чего сердце мигом ушло в пятки и забилось галопом. «– Беги, что замерла!» – зашипел глас разума в голове, послужив катализатором ускорению и бездумному бегу в направлении «ну куда-то вон туда, там что-то каменное вроде видно».
Вылетела запыхавшаяся и напуганная собственным воображением хвостатая именно туда, куда нужно. В зелени утопало всё, что мог охватить взгляд, но тут уже встречались надгробия и их остатки. Для паникующего сердечка это был апогей ужаса – в паре метров восседало что-то белое с огроменной косой. Уж насколько лиса была напугана, но тут рефлекторно присвистнула, отдав дань уважения внушительной штуковине.
И, как вежливый ребёнок, сначала поздоровалась, решив, что лучше что-то страшное, но хотя бы интересное, чем совершенное не интересные и вдобавок страшные пауки.
– Здравствуй… те? – поздоровалась на вифрэйском. «Это призрак? А зачем ему коса? Или это она?» В янтарных глазах плескался ворох вопросов, которые задать неизвестному существу Мия просто не решилась, оставаясь стоять на месте, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Лисица склонила голову набок, с любопытством присматриваясь к незнакомцу (теперь она была уверена, что это всё-таки мужчина). «Не наврали, призрак есть. Да ещё какой! Ух, ну и коса. Но призраки ведь только и умеют, что пугать, в сказках они к живым даже прикоснуться не могут», – Мия робко подошла на пару шагов, жадно вылавливая взглядом каждую деталь образа патлатого, шевелюра которого вызывала острое желание попрактиковаться в заплетании косичек – она как раз недавно научилась! И улыбка его вифрэйке жуть как понравилась, широкая такая, ей бы так научиться улыбаться. И говорит он на вифрэйском, хотя хвоста лисица не заметила… или заметила? Осмелев, Мия обошла надгробие, на обломках которых устроился призрак, и с лёгким разочарованием вздохнула. «Не вифрэй» Проверить пушистость ушей лиса не догадалась; сердце едва-едва вернулось в привычный ритм, но в голове образовался хаос, который утрясти будет непросто. Ей был известен только один способ: спрашивать! «За вопросы по голове не стукают, как говорит старина Мо», – рассудила Мия и подошла ещё ближе – теперь, протянув руку, она могла коснуться незнакомца.
– А там в кустах что-то шурухтело так страшно, что я понеслась изо всех сил в другую сторону, – затараторила лисица, эмоционально жестикулируя и с облегчением улыбаясь. – Я умею быстро бегать, воздух меня слушается, так что ещё и прыгаю высоко! – неожиданно для себя ещё и прихвастнула.
– Но теперь я не боюсь, знаешь, если эти многолапки придут сюда, дяденька призрак сможет меня защитить. Да же? Косища такая огромная! Мы такими траву косили, когда во дворе всё так заросло, что маменька начала ругаться на папку, что он из своей лаборатории не выходит, всё ароматы смешивает, я вот тоже чуточку умею… А можно потрогать? А подержать? А как ей махать, она волшебная? – тем временем лапка вифрэйки угрожающе потянулась к оружию с очаровательным бесстрашием, граничащим с дуростью. – А как вас звали, когда вы были живым? Тут жили? Тут вроде город был! А правда, что по ночам все мёртвые тут воскресают и живут обычной живой жизнью? Можно посмотреть? Я не боюсь, честно-честно!

Лисица присвистнула и подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши. В глазах Мии светился азарт и желание потрогать-пощупать новую игрушку, но она проявила терпение. Терпение! С кр-райне серьёзным выражением лица юная хвостатая пафосно взмахнула воображаемой косой, пародируя только что увиденное движение. Маленькую клоунаду завершил не то поклон, не то реверанс – что-то среднее, что она видела на представлениях своего народа.
– Дяденька Гробовщик! Это было оочень потрясающе восхитительно красиво! Папка так красиво траву косить не умеет, может, вы меня научите, а я научу потом его? Думаю, ему тоже понравится! К слову, – Мия вздёрнула указательный палец вверх с наставительной интонацией, какой частенько её поучал наставник из Зрячих. – Я ещё даже близко не волшебница, я только учусь. Но когда научусь!.. «Когда научусь, я буду одной из лучших разведчиц Ордена, буду работать по всему миру, буду… буду очень полезной для Ардении и проживу удивительную жизнь!», – закончила лиса уже про себя, решив, что не стоит мертвеца мучить своими амбициозными планами – он-то своё уже отжил, а у неё всё самое интересное только начинается. «Возможно, когда-нибудь я стану одной из Рух…»
Всё внимание переключилось на косу, которую ловкие пальцы лисицы тут же начали ощупывать. Действо сопровождалось охами и ахами, хотя больше для вида – вблизи всё было не так «потрясающе восхитительно», как ей казалось. Но зачем огорчать призрака? У него и так хватает поводов для грусти!
– Знаешь.. знаете.. знаешь, дядя,  – решительно перешла на «ты» спустя пару минут после ярых домогательств до косы, – кажется, коса лучше смотрится у тебя в руках, чем воткнутая в землю. Впечатляет сильнее!
«А добропорядочным мертвецам, наверное, очень скучно» Немного подумав, Мия продолжила, слегка нахмурившись и надув губы в глубочайшем недоумении:
– А ты, дяденька, уже отдохнул? А долго вы отдыхал? Или… ох, или вы… ты из этих, мертвецов недобр… недобропорядочных?! – воскликнула лиса, янтарные глаза распахнулись от изумления. – Я конечно не хотела говорить сразу, но имечко у вас совсем не вифрэйское и поди даже не людское. Что же ты… вы тут делаете? – слегка прищурилась, скрестив руки на груди. – Или это тайна? Секр-рет? Ты не подумай, я умею хранить тайны, честно-честно. Ох Войлар, да я просто обожаю секреты!

Лисица разглядывала Гробовщика («Ну и имечко!») со смешанными чувствами, но самое яркое из них прямо-таки бросалось в глаза – любопытство, подстёгиваемое тягой ко всему неизвестному. И чем сильнее эта эмоция охватывала Мию, тем быстрее она мотала из стороны в сторону своим пушистым хвостом. Внутрь фантазийной пушистости был вплетён разнообразный хлам, не очень заметный, однако парочка маленьких колокольчиков легко распознавалась – из-за едва слышного «дз-зин-нь!», которое превратилось в почти монотонный звук. Жизнерадостные колокольчики на хвосте вифрэйки не очень состыковывались с атмосферой таинственного уныния, которая окутывала могильники, но Мия этого даже не замечала. Как и, впрочем, самого звука – какое ей дело до таких мелочей, когда перед ней дяденька мертвец?
– Аэм… Та-ак, вы меня совсем запутали, дядя! То есть, ты не уверен, кто вы? – на мгновение лисица запнулась, пытаясь выискать, где проседает логика в собственных словах, но окончательно запуталась в этих всеобщих «выканьях» и «тыканьях». – То-о есть ты совсем не мертвец? Да в жизни не поверю! С такой косой, – оружию был послан почти влюблённый взгляд – и с такими волосами… кстати, вы безумно красивый мертвец! Самый симпатичный из всех, каких я видела. «О-о, возможно, дело в том, что я не видела никаких…»
– Ты хоронишь людей? А, погоди-ка, я кажется поняла! – в голове лисицы сложилась вполне яркая и достоверная идея. – Ты ведь на Каталии, тут человеков раз-два и всё. Когда так получилось, что всех ты уже похоронил, работа закончилась и кушать стало не на что. Ты умер с голоду?! Ох Войлар, жуть какая.. А когда умер, оказался здесь, на костяных могильниках, в окружении недобропорядочных мертвецов. Так вот в чём дело! Ты дух, призрак! Меня мама тобой пугала, – внезапно доверительно шепнула Мия, с какой-то неясной обидой пожав губы. – Когда запрещала далеко в леса пропадать. Особенно забавно это было слышать от неё, сама неделями тута пропадает!
Глубокий вздох. Кажется, тараторить хвостатая порядком устала, даже пушистая часть тела немного успокоилась и присмирела. Но ненадолго. Лисица решительно встряхнула каштановой шевелюрой и с претензией уставилась на Гробовщика:
– Так у тебя коса и в самом деле волшебная! А я могу так призывать свою из дома? Или чужую стырить? Это особая магия? У-ди-ви-тель-но! – хлопнув в ладоши, заключила Мия и тут же переключилась на более насущные проблемы своей вифрэйской жизни: – Но, дяденька Гро («Гробовщик» она физически выговорить не могла), обирать ребёнка до нитки за непонятный секрет – это некрасиво. Вам не идёт. Я уже подарила улыбку, я видела, ты даже почти смеялся! В посмертии не так-то много поводов улыбнуться, поэтому давай мне оплату – секрет, – лисица требовательно топнула ножкой и выставила ладонь вперёд.

Не так много вещей были способны смутить Мию, особенно в этом чудном возрасте. Немного позже она, может быть, и поднабралась мудрости-разумности, но до этого времени молодую лисицу отделяла ещё, как минимум, пара десятков лет. Но тут… тут её смутили, ещё как, и на лице отразилось замешательство, растерянная улыбка, а затем – лёгкое раздражение от того, что поймали. «Зар-раза» Задранный нос, скрещенные на груди руки и вздорный взгляд с претензией на «я всё знаю, а ты просто мёртвый дядька». Ах да, и обдаваемые свежим ветерком алеющие щёки.
– Если не хочется всю оставшуюся жизнь плясать под окарину взрослых – надо уметь манипулировать, – буркнула лиса, отведя взгляд. Успевший подпортиться настрой уже было захватил её с головой, даже впечатление от встречи с мертвецом немного подутихло, но-о… сверток! И снова мысли хвостатой резко скакнули в противоположном направлении, а сама она умостилась на соседний надгробный камень рядом с Гробовщиком, во все глаза разглядывая тёмную материю свёртка. 
– Это и есть твой секрет? Та-айна? Книга, волшебная штука, ар-те-факт? – выговорила по словам недавно услышанное в обсерватории слово. – Там ты хранишь свои кости, чтобы перемещаться по миру без привязки к костям, как в сказках? Это вообще правда? – наблюдая за нарочито неторопливыми движениями, Мия скрипнула зубами. Было слышно. – Дядь, ну побыстрее можно, передо мной все секреты мира, от которых отделяет какой-то свёрток!
В общем-то, она почти угадала, но когда попробовала протянутую косточку на зуб, всё равно ощутила щемящее разочарование. Даже ухи невольно прижались к голове. «Шиш тебе, Мия, а не мировые тайны, загадки, судьбоносные открытия – на, пожуй печеньку»
– Просто смех – всё, что я могу дать. Во-об-ще. Денег нет, – показательно дохрустев печеньем, вывернула дырявые карманы, – великих познаний нет, – постучала по собственной голове, – да и вообще ничего нет, я сюда почти налегке пришла, – хмыкнув, чистосердечно призналась и развела руками.
На то, что секрета, который прям секретный, не будет, лиса отреагировала спокойно, хотя шерсть на хвосте слегка встопорщилась, демонстрируя душевный разлад хозяйки. «Всего лишь секретик…» Но какое имело это всё значение, когда…
– КАК ЭТО НЕ ОДНИ? – вскочив с места, вскрикнула хвостатая и тут же закрыла рот обеими руками, сбито с толку оглядываясь. Уже значительно тише зарататорила: – Дядя Гроби, а кто тут ещё есть? Они ваши друзья? Познакомите? Или это те самые… недобропорядочные мертвецы? А они опасны?..

«Как же это всё безумно. Безумно, чудовищно, слишком интересно, Войлар!», – губы лисицы задрожали и в конце концов разошлись в улыбке. Она была простой вифрэйкой с огромными планами на будущее, как и у всех амбициозных мелких хвостатых. Если брать мир, то весь, верно? Но это были обыденные планы на далёкое «потом», а вот тут, прямо сейчас, вот прям-прям в этот момент у неё появилась возможность соприкоснуться с чем-то необыкновенным. Мия всегда охотилась за новыми впечатлениями – в прошлом и будущем её ждут долгие поиски «чего-то удивительного» как на Каталии, так и, уже много позже, в Мистерийской империи. И, возможно, увлечённость чудесами была заложена ещё с детства, когда она дрожащей лапкой хватанула чёрные бусы незнакомца и торопливо, но бережно повесила их себе на шею, стремясь увидеть, узнать, прикоснуться к чему-то новому и неизведанному?..
Мия глубоко вздохнула, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Она представляла собой оголённый нерв беспокойства и волнения. Натянутая струна, которая едва слышно дребезжит, хотя полноценного звука ещё не извлекает. Лисица беспокойно обмахивалась хвостом, регулярно задевая и одеяния своего нового друга-мертвеца, но это её уже не трогало. Не зря потрачено ценное время, ох не зря! Костяные могильники и в самом деле могли открыть ей тайну. Не секрет, но хотя бы секретик, зато самый настоящий, как съеденное печенье… Мия облизнула пересохшие губы, смакуя вкус, и с прищуром вглядывалась в лес. Влажные тропики опьяняли уже восстановившейся после дождя духотой, пряными ароматами сотен поразительных видов растений, но всё это – повседневность, привычная вифрэйская жизнь. Беззаботная жизнь, легкомысленное посмертие…
– Это… кто? – как только зрение смогло выцепить неясные силуэты, а с ними – ушки, хвостики, схожие черты лица, громким шёпотом спросила Мия. Она во все глаза разглядывала детей, которые, кажется, были ненамного младше её самой. По коже прошёлся холодок осознания.
– Поиграем? Я Мия, – обращаясь уже к близнецам и приветливо взмахнув рукой, спросила лиса. Она ни разу их не боялась, скорее, изучала. И не могла понять, какое несоответствие невольно её отталкивает от собратьев. Что мешает вести себя с ними так же, как с покормившим её печеньками мертвецом? «– Они такие маленькие. Маленькие… и уже мертвы», – шепнул внутренний голос, заставив хвостатую как-то сникнуть. Самую малость.
– Мне всегда казалось, что умирают только взрослые, – обернувшись к Гробовщику, как-то беспомощно пробормотала, пожав плечами. Почти оправдывая отсутствие шквала вопросов. – Они живут здесь, среди вас? Вечно маленькие?.. 
В душе поселилась неясная тревога и обида – возможно, на то, что её крошечный добрый мирок, где все счастливы и умирают лишь в глубокой старости или от страшных вещей вроде голода и войн, пошатнулся. Это и заставило лисицу задуматься. И сплести Дух Света.
– Ты не такой, как они. Я ошиблась? Живой? Что ж вы меня не поправили, не разубедили?! – негодование и детская обида, претензия в янтарном взгляде, который, однако, не отрывался от близнецов. Теперь ей стало ясно, что не так. Вифрэи были почти прозрачные, он – нет. Гробовщик казался вполне материальным, она даже косу его щупала. А сможет ли она прикоснуться к близнецам?..

Отредактировано Мия (2018-08-03 17:45:01)

«А? И что теперь?..» – Мия растерянно переводила взгляд с близняшек на Гробовщика и обратно. На лице отразилось какое-то неописуемое желание взять себя в охапку и убежать подальше от таких сложностей жизни. Или нежизни. Посмертия… «Они не знают?»
Души – это было очень сложно. Ещё сложнее, чем мысль о том, что вот эти детишки больше никогда не вырастут. В смысле, совсем ни-ког-да. Ни завтра, ни послезавтра их не встретит папа, они не поедят мангостинового варенья. Ничего не изменится и не будет меняться целую вечность. «И как же плохо и грустно, наверное, быть мёртвым! Когда понимаешь, что всё, некуда возвращаться», – Мия медленно села на чуть влажную траву в позу лотоса и замерла, разглядывая близняшек. Во взгляде читалась ещё большая потерянность и обида на весь белый свет.
– Но это же нечестно, несправедливо, – негромко пробормотала лиса, больно закусив губу, чтобы начавший застилать глаза туман отступил. – Извини, я ошиблась. Конечно вы не маленькие, просто я чуточку старше. Самую малость, – виновато оправдалась Мия, стараясь не думать о том, о чём нельзя не думать! «Должна ли я сказать им?.. А мне поверят?»
– Ты прав. В итоге я всё равно поняла, что ты… странный. Хотя вроде не такой, как они, – немного разочаровавшись в Духе Света, неуверенно заключила лиса вполголоса и снова обратилась к близнецам: – Вас как звать? Сильно вы… болели?
Лисица опустила взгляд на собственные руки и тихо всхлипнула. Совсе-ем тихо. И тут же затихла. «Что за желание разреветься? Ты уже совсем не ребёнок, не маленькая! Прекрати разводить сырость», – думала Мия, уставившись на травинки, покрытые росой. Вздох. Жалко, очень жалко. Хочется погрозить кулаком в небеса, что получается вот так. Мир не должен быть таким. Потому что она так решила, вот.
– Если я сниму бусы, то перестану их видеть? Они всегда будут тут? Одни, без папы? И совсем никак не помочь? Они же такие.. маленькие, – потянула Гробовщика за полы одежд, попросив наклониться, и зашептала в ухо вопросы. Саму её ноги не очень-то держали, решение посидеть на траве оказалось правильным.

Мия улыбнулась, горделивость и непосредственность маленьких лисичек ей безумно нравилась. Да и вели они себя так же, как она сама в окружении своих товарищей по шалостям из «Зрячих» – разве что у неё самой мордашка была чуть более лукавая, за счёт богатого опыта влипания во всякого рода неприятности и выпутывания из оных. «Ничего, и они со временем научатся!», – оптимистично решила лисица и тут же осеклась. Нет, не научатся. Не повзрослеют. Ни-ког-да.
– Ри! – пушистый хвост взметнулся вверх, демонстрируя довольство хозяйки. «Если дядя Гро сказал, что с ними надо говорить – после этого им станет легче? Лучше? Что будет-то?! Они ведь не оживут, болезнь сожрала таких малышек – как их папеньке сейчас, наверное, прескверно…», – внутренние терзания лисицы так и не вылились в потом обличающих слов. Рассказывать о их смерти будет не она, нет. От такой ответственности Мия предпочитала уклониться и сбежать. Но не от близняшек, стоило послушаться Гробовщика – таинственный дядька, как подсказывает чутьё и съеденное печенье, плохого не посоветует. – А мы – Апетри, а это почти Ри, – фыркнув, гордо выпрямилась и жестом подозвала лисичек поближе к себе, доставая из своего почти пустого мешка (безвольно болтающегося на спине рядом с лютней) пару загадочных склянок, плотно закупоренных. Одна склянка была откровенно бесполезной: если её открыть, в нос ударит запах нежнейших духов, одно из последних совместных творений Мии и её отца. Второй бутылёк был поинтереснее, в нём содержалось простенькое алхимическое зелье, сотворённое исключительно лапками лисы. Лечебное. В дороге ведь всякое бывает. – А это – то, чем занимается моя семья! Попробуете угадать?
– Поболели и перестали – вот так вот резко? Но это теперь и неважно – дела прошлого, тоска зелёная, как любит говорить маменька, – хмыкнула лисица, сумев всё же отвлечься от прозрачности вифрэек и мыслей о тщетности бытия в мире, где дети вот так просто умирают.
Стоило отвлечься от темы болезней, слишком близко к смерти лисичек, а от этого у хвостатой нет-нет да проходил холодок по коже. Мия дёрнула за ворот рубашки, невольно стараясь избегать касания с бусами Гробовщика, и достала причудливый медальон с красивым узором и Рух. Знак Ордена. Протянула на ладонях, показывая: – Вы знаете, что это такое? Не так давно я была в море, а затем – во всамделишнем городе человеков по поручению. Жуткая жуть!

Лисица, казалось, принципиально перестала обращать внимание на своего косматого друга – подозрительного дядьку. Последовала примеру лисичек, так сказать. Дело в том, что разгадать загадку, настоящую тайну, которая опутывала этого удивительного человека (человека ли? Хотя он определённо точно не был немёртвым или духом – после того, как лапки близняшки прошли сквозь склянки, Мия в этом окончательно убедилась, хотя и не сдержала приглушённого вздоха изумления), было просто не по силам. Поэтому пусть сидит тихонько дальше, а она поговорить с Чоми и Чозу – сам ведь сказал, что только так она им может помочь. Так что лиса сделает всё, чтобы у неё получилось!
– Ал-хи-ми-я – вот, что помогло сделать эту водичку, – по слогам выговорила лиса, немного придя в себя после маленького диссонанса. «Вот значит как. Они не могут касаться. Почти незаметно живут… среди нас?! Обычные вифрэи их не видят! Так что же это, рядом со мной может жить дух, а я и не узнаю? Подглядывать?! И никак ему не поможешь без этих чудных бус… А вдруг они бывают недопропорядочные, как сказал дядя Гро? Злые?», – в голове Мии царил абсолютный бардак, который нужно было срочно запихнуть куда-то подальше – от неё ждут ответа, а она сидит, смотрит в одну точку с круглыми-круглыми глазищами и изредка моргает. – Эта водичка – целебная, я сама её такой сделала! – не без гордости заключила, невольно выпрямляясь и садясь ровнее. Второй бутылёк лиса открыла сама и поднесла к носу Чозу, предлагая понюхать. «Если ты можешь чувствовать ароматы…» – А вот это духи. Цветочные, мой папка обожает создавать вкусные запахи. Ух, только я так пока… не то чтобы могу, – признав свою неудачу и куда меньшие успехи, лисица тихо вздохнула и отставила свои склянки. Замечание Чоми о том, что болеть «вдруг» перестают, причём делают это «всегда», Мия проигнорировала из-за вставшего в горле комка противоречий. «Н-ну да, по сути-то сказано верно. Вот и они… перестали»
– Город человеков! За морем! – с воодушевлением подтвердила, жестом подозвав их ещё ближе, чтобы сели рядом и слушали рассказ. Незнакомец вряд ли понял суть медальона, а лисички… вряд ли им успели рассказать о Зрячих. Или им было просто неинтересно. Даже специально снизила тон, говоря вполголоса, нагоняя таинственности и интриги: – Вы ведь уже видели людей? Такие, странные, лысоватые какие-то. А у взрослых дядей во-от такие животы, – показала за себе, фыркнув. – И человеков очень много. Намного больше нас! Это так похоже на муравейник, особенно если его расшебуршить как следует: в порту все бегают, кричат, ругаются, торгуют. А воровать совсем не умеют! – насмешливо хмыкнула, заговорщически подмигнув. – Меня всего разок обчистили, да и то – пропажу вернула. Неумёхи.
Лиса рассказала пару забавных историй о своих приключениях в Кардосе, о знакомстве с добрейшей души человеческой девочке по имени Ивейн и том, как она пробиралась вместе с ней в домик воришек возвращать этот самый медальон, который у неё нагло стырили на площади.

Лисица перевела дыхание после продолжительного рассказа и с облегчением потянулась, разминаясь. Сидеть долго на одном месте было выше её сил! Вскочив на ноги, окрылённая собственными историями и самую малость опутанная воспоминаниями, Мия не сразу заметила одну любопытную деталь…
С миром было что-то не так. С её маленьким уютным мирком, где все дети живут и становятся взрослыми, а умирают только от старости или на войне рухнул, пусть она этого ещё не поняла. Но было что-то ещё! Что-то неявное, невидимое. Проявившаяся гусиная кожа на руках и заледеневшие кончики пальцев подсказывали: Мие было тревожно. Неприятно. Беспокойно. Что-то было не так.
Духи. Души. Покойники.
Настоящие.
«Недобропорядочные?..», – лиса нервно повела хвостом и хихикнула в ладошку.
«– Ты ведь хотела познакомиться с мертвецами, глупышка? Ну-ка, иди же, знакомься!» – ласково зашипел внутренний голос, а лисе от резко нахлынувшего страха стало совсем не по себе; показалось, словно её кто-то толкнул со спины, и Мия неловко споткнулась, оглядываясь. Как-то малышки Ри ей нравились больше, чем эти…
– Что случилось? Кто они? Зачем? Доставай свою косу! – вопросы сыпались на Гробовщика быстро и резко, каждый последующий задавался с большим давлением и нажимом, почти требованием, за которыми явно скрывалась паника. Духов тянуло к ней, казалось, ещё немного и они начнут дёргать её за одежду, тащить за собой, пытаться утащить в свои могилы! – Почему они… отстань ты от меня, УХОДИ!!! – взвизгнув, лиса выставила дрожащие руки вперёд, позволяя окутать их лёгким свечением. То были чары, изгоняющие нежить, а сама хвостатая стремглав унеслась на ближайшее дерево, прыгнув на несколько метров и намертво вцепившись в самую толстую и надёжную ветку.
Ита-ак...
«– Знакомиться не будем?», – иронизировал голос, а перед внутренним взором Мии возникло лицо с вздёрнутой бровью. Нет, всё же не будем. Пока. Внутри тщедушного тельца лисицы бешено билось маленькое сердце, словно она долго-долго от кого-то убегала. А само сердце, кажется, немного завалилось не туда – примерно в пятки, но точнее сказать было решительно невозможно.
С дерева смотрели два янтарных глаза-блюдца. Блюдца были внушительных размеров, наполненные страхом, стремительно сменяющимся недоумением и каким-то подобием сострадания. Кажется, на свежем воздухе в паре метров от земли ей думалось лучше – или первая паника успела уже отступить, явив другую сторону характера.
– Чоми? Чозу?.. – слабым голосом позвала лисица, принимая на ветке более расслабленную позу и разглядывая беспокойное кладбищенское сборище сколько-нибудь осмысленным взглядом. Паники стало меньше. Не сказать, чтобы она отступила, но-о…
Ближайшая тревожная душа к Мие протянула очертания рук. Лиса глубоко вздохнула, поджала губы и, внутренне переплыв море опасений и детского испуга, зеркально повторила жест, состроив зверскую гримасу, которая, как ей казалось, для мертвеца была характерна – разглядеть её в этом бесплотном существе всё равно никак не получалось.
Дальше – больше! Отступил страх – проснулась наглость. В ход прошёл уже проверенный метод.
– Здравствуй… те? – следующая фраза была обращена уже к дяденьке Гро тише и не без дикого любопытства, скрываемого за показной деловитостью: – А почему они… такие? Чем отличаются от?.. – Мия не стала договаривать и уточнять имена близняшек, понадеявшись, что странный гость, знающий о мёртвых так много, обладающий такой красивой и восхитительной косой, уж как-нибудь да раскусит такой простой намёк.

Как бы лисица не храбрилась и не смотрела на души упокоенных собратьев с вызывающей невозмутимостью и наглостью, внутри всё переворачивалось от сковывающего её страха и непонимания. Один и тот же вопрос с раздражающей настойчивостью снова и снова прокручивался в голове; вопрошал и внутренний голос: «Почему так? Зачем?». Почему мир устроен так, что вифрэи, которым просто не повезло умереть и не уйти вовремя куда-то, куда должны уходить все, вынуждены страдать из-за такой маленькой ошибки, почти неловкой и случайной? И почему они лишены шанса всё исправить? В обмен на жизнь среди своих на Войларом забытом кладбище, не пожелав уходить в неизвестность, нужно платить вечностью? Да кто придумал эти идиотские правила?! Из глаз лисицы брызнули злые слёзы.
Что скрывалось в их вечности помимо увиденной во взглядах мертвецов боли и печали, Мия боялась представить – это просто не укладывалось в детском разуме, казалось нелогичным и неправильным. Несправедливым. И с такой вопиющей несправедливостью на уровне устройства природы, гармонии мира, лисица столкнулась впервые. И испугалась не столько когтей неупокоенных душ, их вскриков и всхлипов, сколько осознания, что вот так бывает. Что нельзя исправить законы, установленные богами, загладить это недоразумение как привычную шалость: разбитый кувшин, украденный мангостин или исцарапанные в озорных играх коленки. 
Такие мысли могли бы сломать маленькую вифрэйку, навсегда переменить её взгляды. Если бы только они успели сформироваться к этому моменту! Но от полноценного осознания разрушенной картины её хорошо знакомого и «правильного» мира её отвлекли. Две такие же лисички, встретившиеся лицом к лицу с шулерской игрой законов мироздания. За одним маленьким исключением – эта встреча для них первая и последняя.
Мия с ловкостью уцепилась за ветки, свесившись с её вверх ногами и почти цирковым движением крутанулась, привычно манипулируя воздушными потоками и приземляясь на землю рядом с близнецами, по-лисьи принюхавшись. Почти рефлекторное движение, в нос ударил запах свежести леса. «Недавно прошёл дождь…» Волосы трепал ветер, спутывая их с возмутительной игривостью и отводя их назад, открывая лисичкам и Гробовщику широко распахнутые глаза, в которых плескалось… почти отчаяние. И сожаление. И отрицание в жгучей смеси с едва заметным смирением, которое непременно наступит. Наступит через много-много лет, но никак не сейчас!
– Не грусти, – взгляд медленно бродил между девочками, оставляя частицу теплоты для Чоми, частицу – для Чозу. Поровну, обеим. Лисица задержала ладони над головами близняшек, словно пытаясь их погладить, и немного виновато улыбнулась. – Не плачь. Не бойся. Чоми, Чозу, вы же мне верите? Всё в порядке. Как надо.
– Не знаю, что нас ждёт, нас всех, но вот он, этот дядя, – взгляд на Гробовщика, исполненный какого-то неявного понимания и подсознательной уверенности – знает. И в плохое место никогда бы вас не отпустил. Всё будет хорошо! Ведь у Чоми есть Чозу, а у Чозу – Чоми, верно? – лиса вздёрнула бровь, непосредственно притопнув ногой для утверждения своих слов, чтобы её уверенность передалась и близнецам.
Мия глубоко вздохнула и отошла на пару шагов, упираясь спиной в ствол дерева, словно стараясь слиться с ним и спрятаться от этого сложного и неправильного мира. Теперь её взгляд был направлен на Гробовщика, усталый и оценивающий. «А вдруг я им врала?.. И это место плохое, злое, и живут там демоны и твари из сказок?», – пронеслась мысль, отозвавшись в сердце уколом совести. Уши лисы подёрнулись от беспокойства.