Время шло столь же неспешно, как и старая кляча под Лаефом. Лошадь ощутимо дрожала - от страха ли, от усталости - что не особо волновало вампира. В конечном итоге, он мог себе позволить не спешить, а на "душе" у него была лёгкая расслабленная удовлетворённость недавними событиями, чьи кровавые следы неспешно стекали по его одежде и наручным когтям. Последние, несмотря на "дружественную территорию", всё ещё были на руках, и порой, для аккомпанемента цокам копыт, раздавалось негромкое "дзы-ы-ы-нь", когда одно лезвие скрежетало по другому. Хороший всё же вечерок.

В остальном, конечно, всё катилось в трубу. Забавно, но почти что отступник Ануид оказался в большей мере достоин этого звания, чем все остальные. Сколько раз хвостатый выходил против нежити? Сколько раз Охотнику приходились таиться среди погибшей пустыни и сгнивших корней, чтобы его не настигли призраки? Наконец, сколько информации благодаря его действиям узнавали? Рука привычно скользнула в карман, извлекая изувеченный значок "Зрячих". Серебряная основа жгла кожу, вызывала боль. Приятные ощущения. А новое общество столь же гнилое, как и старое. Жалкая кровь, - с грустной усмешкой подумал немёртвый, убирая свою "драгоценность" обратно до лучших времён. Они, в общем-то, могли наступить гораздо быстрее, чем ожидалось.

Завоевание. Вампиры Империи отжили свой срок - это был вопросов факта и времени, но рано или поздно подобное случится. Лаеф умрёт со своим кланом - от этого тоже не избавиться. Но, к счастью, Древние на то и Древние, чтобы затеивать что-то более серьёзное и монументальное. Как говорили в разведке, Первый Лорд решил в полной мере оправдать своё высокое звание, и созывал под своё крыло достойных воителей. Забавно, что отряд, в первую очередь, назначил его. Хотели избавиться по простому, но одного разведчика, всё же, малость разорвало. "Он не смог выдержать радости расставания с жизнью, и щедро выплеснул её наружу. Возможно, я чуть-чуть помог ему в этом", - сказал на прощание Лаеф. Его уже давненько напрягал это вновь обращённый следопыт - в основном из-за его любопытства, и его же косности. Юнец не ведал, что есть мир вампиров и что есть мир магии, а значит был бесполезен. Даже его кровь отдавала душком страха и глупости, а потому помогла мистику увериться в своих предпочтениях. Не то чтобы без них он действовал иначе...

Поместье. Когда-то, путь от него привёл хвостатого в лапы палачам. Сейчас, насколько он знал, в командиры также достанется некто из отделения Сорго. Хотел ли подобного вифрэй? Нет. Мог ли что-то исправить? Тоже нет. Достаточно будет показать этому хлыщу из числа бессмысленной крови, что дальше необходимого общение не пойдёт, а приказы будут выполняться согласно озвученных мыслей. Наконец, у разведки есть свой путь и решения, с которыми палачам не пересечься.

А вот "привратникам" пришлось оценить Алый Голод на своей шкуре. Внимательный взгляд, оценка. Как маги - ничтожество, а потому Лаеф лишь показательно-равнодушно слизнул уже свернувшуюся кровь, попутно кусая себя за палец. При виде возникшего меча-пиявки стражники напряглись, на что хвостатый ответил своей привычной ухмылкой. Не лучшие из Ануид, конечно, но всё же хоть понимают разницу между опасностью и смертельной угрозой. Взмах клинка, удар - и животина упала на землю с пробитой шеей, истекая кровью. Пустая кровь, но сам вид алой реки возбужал желание, зажигал огонь чего-то большего... В некотором возбуждении, Лаеф решительно пошёл внутрь поместья, лишь изредка требуя ответа касательно местных обитателей. Но вот тут-то уже его настроение пало ниц ниже, чем погибшая лошадь. Она

Дверь широко распахнулась - в поместье солдат не привык смирять свои чувства. Два шага вперёд, остриё кровавого меча воткнулось в пол, следом упал на колено и сам вампир. "Ануид ведёт их гордость", верно? А потому Лаеф всегда испытывал своё руководство подобными выходками, показывая своё "смирение".

- Кукла прибыл, - взгляд на неё, ухмылка во все клыки, - госпожа.

Сколько лет... Сколько? Лаеф даже не считал. В первые мгновения он думал, что пережитый кошмар будет вечен. Палачи, вскоре, убедили его - настоящие ужасы ещё только начинаются, а значит расслабляться было рано. Однако, в конечном итоге, он смирился с собственным страхом, принял его. Хотя бы в том виде, в котором он давался юному Ануид, а потому, как Ануид, он и следовал за своим недостатком, по настоящему топя свою сущность в крови, потому что лишь в этом осталась цель и тайны. Все остальные стали для него закрыты.

Как закрылась и она. Лаеф не сразу понял эту перемену в ней, а когда смог осознать (когда его тело проснулось хоть немного) - было уже поздно. С наследниками Сорго он не хотел и не имел ничего общего, меньше прочих представителей клана признавая за ними звание "истинных детей ночи". Пожалуй, единственное в чём он мог их принять - когда палачи распутывали язык особо упрямому Бернэ, либо делали из непослушного новичка покорного. Но, вновь вспоминая об этом, он знал, как дорого даётся бунтарям их непокорность.

- Всё что пожелаете, Неро, - прохрипел он сквозь зубы, чувствуя свой собственный огонёк жизни в виде загорающейся злобы. "Бесхвостый". Этим он стал - небольшим клочком чистой ярости и злобы, голода и желания утолить этот голод. Все прочие потребности не ушли и не забылись, но тело больше не в силах ощутить их, или передать другим, - кроме тёплой кровати. Сами знаете, вампиры не могут этого сделать, - и не только это, что в первые годы бесило "бесхвостого" до невозможности. Потом столь "уникальным" в своей пользе качеством обладала лишь она - всех прочих Лаеф предпочитал учить культуре языка на месте, иногда с отделением языка от некультурного тела.

- Впрочем... Даже это возможно, - сомкнутые губы разошлись, демонстрируя задуманный коварный план воплощённой мести. За нападение на неё без особой причины (к которым её действия пока не относились), Лаеф мог вновь и надолго оказаться в лапах Сорго - это правило относительно старших палачей было свято. Но вот их имущество? Уже не столь драгоценно, как бы они не хотели думать иначе. А стало быть, им можно воспользоваться для выполнения приказов. Несколько жестов сменили друг друга, и огненный шар перекочевал в наручные когти свободной руки, от чего те надменно (хотелось бы) сверкнули алым эфиром огня. Мистик это видел, а она, стало быть, должна была учуять. Не могла не заметить, - стоит лишь только захотеть, - рука направилась в сторону книжных полок, грозясь в любой момент сорваться огненным шаром. Как боевой маг, на ближней дистанции хвостатый был слишком опасен для своей женушки, и она знала, что не успеет. И он это знал. А потому буквально упивался своей следующей фразой, - или что, белоручки уже и желать боятся? - Который сопроводил негромкий, гортанный смех, словно бы это делал абсолютно бездарный актёр. Пожалуй, так и было - вифрэй не жил, вифрэй играл в жизнь. Так, как он умел это делать.

Рассудок? Не самое важное слово для вампира, особенно в числе приверженцев Ануид. Впрочем, развивать конфликт сверх-меры было слишком неразумно даже для него - достаточно было понимания, что с своими действиями он угадал, как и верно оценил возможность нанести реальный вред, а не просто повредить бессмертное тело. Без того она уже упилась кровью, причём... чужой страны? Восточная кровь. Как обычно, - усмехнулся хвостатый, как на свои мысли, так и в ответ на сказанное ею. Да, палачи все одинаково хороши, только вот за своеволие в отношение "верных" сынов, как правило, можно было самому попасть на пыточный стол. Она это знала, он это знал, так что огненный шар в следующее мгновение был выпущен... В стену. Всего несколько мгновение горела вековая пыль и шипела изморозь, но этих фоновых звуков хватило для того, чтобы прозвучала сакраментальная фраза: начнём с руки? - И лезвия собственного оружия прошлись по предплечью, щедро окропляя кровью пол под ногами по мере отрезания конечности.

Впрочем, дело не было закончено - рубить кость в таком положении было крайне неудобно, да и от подобных манипуляций ощущения совершенно не те, и не сравнятся с жгучой, острой приятностью боли, что ощущается при контакте с серебром или освящённым оружием. Кто-то говорит, что "приятность" тут весьма условна, но так как Лаеф не чувствовал практически ничего иного, он был согласен и на такие изыски. К слову об этом...

- Странно слышать об одержимости от той, кто охотится за одной лишь жаркой кровью, - возможно, вампир и ошибался, но он уже не раз слышал о том, что Теххи "по собственной воле" отправлялась в Торговую Лигу. Не ради торговли же она туда моталось, право, да и запах из бутылька, что был в её руках, совершенно не походил на отголоски местных жителей, - и готова убивать сородичей из-за ветхих фолиантов. Мнится мне, не того новичка в тот день отдали на "воспитание", - конечность уже схватилось кровавой коркой, так что Лаеф мог без риска прикоснуться к её "святому таинству" книжных полок. Правда, на дереве всё же оказалась кровь, стекающая с лезвий. Маленькая незадача, ничего не поделаешь.

- Верховный? Нет, пока не удостоился этой чести, - равнодушно ответил хвостатый. Как ни странно, в слово "честь" было вложено именно тот смысл, никакой иронии. Нельзя сказать, что Охотник уважал главу своего рода, но действия Лорда пока приводят к тому, что Лаеф оставался "жив", что нельзя было не ценить. И это кроме той ауры силы, и пусть искажённой, но всё же жизни, что ощущалась вокруг этого могущественного существа. Как показали опыты вифрэя, чтобы достичь подобного уровня нужны недюжинные старания или масса времени. И то, и другое, что логично, у хвостатого было,  - лишь слышал о том, что нас ожидает нечто необычное. Оказаться в подчинении энкани нарэка уже воплощает эти слова в реальность, но всё-таки... Я жду нечто большего. Возможно, последние подвижки в числе хранителей Бернэ сдвинет наше дело с мёртвой точки, или поставит этот знак в их истории, - последовала "вежливая" улыбка, больше похожая на удовлетворённую мордашку ребёнка, который всё же дождался сладости к обеду.

Бровь взметнулась вверх как сломанное крыло птицы – насколько естественно, настолько же безобразно. В общем и целом, намёк Лаефом угадывался, хотя развивать эту тему ему уже было просто лениво. Чем, всё же, отличается количественная охота от качественной, особенно от лица палача? Да ничем. Любое дитя Сорго получит именно ту кровь, которую им доставят, и её качество будет именно таким, до какого состояния жертва дойдёт в процессе пыток. Будет ли то кровь боли, ярости или желания – разницы никакой, потому как сам палач, к тому моменту, с большей долей вероятности будет столь же сыт и холоден, как в начале процесса. А вот бой… С боем это нельзя было сравнить даже близко. Когда вокруг тебя льются реки крови из тела, что ещё секунду назад дышало и жаждало тебя убить (или, по меньшей мере, сбежать) – вот тут ощущается полный спектр эмоций, который только может вспыхнуть в живом существе. Надежда. Ужас. Пламень спасения или холод липкого страха. При этом, что важно, в тебе самом пылает стремление, сила, что толкает вперёд и пробуждает нечто большее и древнее, чем просто «глотнуть из бутылки» ради утоления тягучего ощущения. К последнему Лаеф и вовсе относился с плохо скрываемой брезгливостью. Стоялая, стылая кровь. Мерзость. Аж злость взяла, особенно на фоне пустой горделивости и совершенного непонимания сути Ануид

- «Забота» не прошла даром, и Ануид не лишились мистической кrови. Ценили бы, – в том же тоне ответил оружейник, решительно втыкая лезвие в расщелину камня под ногами да опираясь на «гарду» всем весом. Ночью его силы возрастали, а огонь недавней драки ещё не до конца покинул тело. Или, скорее, он был в крови? Вопросы связи голода с кровью, крови с силой, а ночи с проклятием были для хвостатого одним из тех, что ещё пыталось удержать его разум от окончательного кровавого безумия. И это всё кроме чисто «научного» интереса влияния кровавого эфира, присутствуем которого отмечены все вампиры без исключения. Пожалуй, это их роднило даже больше, чем их отчуждённость от прочего мира. Мира, который заходится в опасном огне войн и восстаний

- Если не Бернэ, то мы зря тратим время, - однозначно заявил хвостатый, вновь вскидывая меч себе на плечо, - мысли Лорда – потёмки, но момент для удара опасно упускать. У живой крови своя война, им будет не до нас, – на замечание касательно возможной смерти вифрэй и ухом не повёл. Разведке было не привыкать оказываться на краю гибели. Но, стоило признать, умирать совершенно не хотелось, что особенно удалось прочувствовать в их войне с гнильцами и прочей нежитью. Подобной опасности можно было избежать, или попробовать это сделать… Но стоило ли? – Приличия? – Отвлеченно переспросил вампир, полуоборачиваясь по направлению к двери. Меч, естественно, спрятать и не подумал – открытой и неудобной для атаки позы будет достаточно, чтобы показать «дружелюбие»

Встречи с Лордом - всегда испытание. Верности, выносливости, порой отчаянности. На этот раз, стоило признать, всё это заглушила смесь чужеродных, казалось бы, чувств: недоумение и нетерпение. Страха перед грядущим не было, лишь покалывающие фантомные ощущения на кончиках пальцев, что Лаеф усиленно давил путём реальных надрезов с помощью стальных когтей своей перчатки. Наручные лезвия, как и меч, были сняты и развеян соответственно при входе в комнату Лорда. Всё же надо было знать и понимать, чьё терпение стоило испытывать, а кто не простит даже малой шутки. По этой же причине меч, которым Охотник намеревался пощекотать нервишки "гостю", в итоге был отведён в сторону для предельной открытости. Агле’Кар пусть и не Лорд, и не самый сильный вампир, но его роль и статус в Ануид было глупо отрицать. Как невозможно будет забыть и того, что именно его воспитанница столь сильно провалилась в своём деле. Когда-нибудь, это аукнется, и Кровожад сможет вбить насмешки в глотку этой надменной крови. Пока расплачиваться пришлось тому же каменному полу, на котором появилась пара новых царапин. Злость требовала себя стравить.

Через некоторое время, ситуация поменялась. На "душе", вместо брезгливости и надменности поселились иные чувства, связанные с посещением Лорда. Стало быть, вот оно что... Неизвестно как и когда пришла Верховному эта мысль, но она была, мягко сказать, странной. Вслух, конечно, Лаеф не сказал ничего, предпочитая и вовсе не отдирать головы от пола - целее будет, так что всю мощь недовольства язвительности вновь предстояло испытать его "женушке".

- Слабеешь, Неро, - как бы вскользь пробормотал хвостатый, перебирая пальцами по лезвиям перчатки, - раньше от твоих ударов я, хотя бы, мог проснуться, - "проснуться" - ощутить хоть что-то, отзвук настоящего ощущения в мёртвом теле. Боль, смятение, страх. Любое чувство было дорого, потому что иных не было и не могло быть. Мёртвым не дано подобного счастья.

С другой стороны, у них было время, а к времени приложилась и цель. Пустынный клан? Поставить их на колени, выбить из игр детей ночи раньше, чем те успеют воспользоваться связанной с войной ситуацией в Шедиме? Безумство, скажете вы? Да, оно и есть. А кроме того, это практически изгнание. Лаеф давал себе один шанс из десяти на то, что они вообще настигнут немёртвых в жарких песках, и половину от этого - на победу. С другой стороны, не в этом ли и состояла охота? Достойная добыча, и её секреты, никогда не падали в руки сами, требовали сил и риска. А уж тайны, которые таили в себе коварные пустыни, были более чем достойны, ведь рядом располагались фанатики Белиара - чёрная кровь - и они, скорее всего, немало досаждали тем вампирам, против чего клыкастые, в свою очередь, должны были бороться. Вопрос лишь в том, как. Предположить можно было многое, но Лаеф предпочитал ощущения. И начнёт он с той крови, что текла в жилах этих вампиров. Ты или тебя, - всплыло в голове очередное напоминание сути Ануид, что отозвалось резким взмахом ладони и окроплением пола под ногами собственной кровью. За этим эффектно-бесполезным жестом последовало очередное молчаливое ожидание - "Зрячий" пытался вспомнить, было ли в его голове что-то ценное для грядущего похода.

Хвостатый неспешно поднялся с своего места, чинно принимая руку и остановившееся сердце своей спутницы. Её слова, как тихий летний ручеёк, падали где-то в отголосках его разума - сейчас в этом не было необходимости. Знала ли она его жажду? Не могла не знать. При всём его неуважении, в палачах мало кто становится офицером без понимания самых базовых принципов. Могла ли она это применить против него? Несомненно, и оба это знали. Тем меньше он вслушивался в слова о Жнеце. Бог Смерти давно забыл о нём, а она не из тех, кто любит напоминать божественным сущностям о внезапных потерях. Не говоря уже о том, что в пустыне будет предостаточно желающих, что, в том числе, могут воплотить свои задумки в реальности. Реальности...

Так ли сильно она отличалась от того забытья, в котором Лаеф оказался сразу после обращения? Чужие смерти, "родственный" клан, практически пустая устремлённость. Сейчас, если оценивать всё трезвым (насколько это применимо к вампиру, конечно) взглядом, перемен вроде и не наблюдалось. Вроде. Кроме этого прозвища, которое раз за разом возвращало к тем событиям. Шваль!? - Практически с гортанным рычанием выпалил Кровожад, и, сосредоточившись на самом себе, устроил выброс огня. Чистый эфир пламени был всё ещё чужероден, хотя злоба и ярость, что питала клыкастого, отзывалась и на этой стихии, благодаря чему даже с столь скромной, для мистика, врождённой одарённостью "бесхвост" кой-чего да умел делать. Например, вот такие фокусы. Правда всполох пламени её даже не опалит - слишком большая площадь, слишком слабый выброс. По сравнению с её возможностями и вовсе глупость, но лучше выдрессировать её сейчас, чем всякий раз срываться из-за подобного. Хотя не поможет, и он будет срываться. Чем, впрочем, даже доволен. Забавно? Забавно.

- Из этой вечности можно будет выделить некоторое время для упражнений в красноречии. Мне необходимо размять, хотя бы, язык, а тебе научиться им rrrrаботать пrавильно, - последовала уже знакомая улыбочка, на грани "придушу прямо здесь" и "сделаю это чуть позже", после чего мистик взял одни клещи себе в руку. Задумчиво оценив материал своим взором, он неспешно стал подготавливать известное им заклинание кровавого копья. Просто для того, чтобы избавиться от ненавистного символа, а также... - имена? Не думал, что драуф "Кукловод" столь щепетильна в этом незначительном деле, - материал, не выдержав и мгновения после вложения в него удержанного заклинания, банально развалился на куски, истекая в ладони мистика кроваво-металлической жижей, - хотя в плане изделий у неё вкус получше, - "смилостивился" вампир, после чего, как бы отбрасывая шутки и прочую ерунду в сторону (в том числе, и разрушенные клещи), уточнил, - ты больше меня прожила на востоке. Что из себя представляет Лига, кроме известного "золото песка там блекнет на фоне богатств"? - Лаеф остановился у стола, ленивыми движениями разбирая наваленную там кучу "игрушек". Пусть это было и не очевидно, в глазах всё же промелькнула и заинтересованность. Всё же свои "опыты" он проводил, в том числе, и такими изделиями.

Признавать недостаток Лаеф не спешил – хотя бы потому, что не считал умение красиво и внушительно говорить сколь либо стоящим достоинством. Палачи выбивают знания и информацию из любой жертвы, будь она сто раз молчаливая и даже глухая, а разведчики, пусть и выступают в качестве гласа Лорда, обычно рисуют перед внеклановыми вампирами простую картину: либо ты жив и в Ануид, либо второго разговора уже не свершится. Тут, скорее, необходимо умение грамотно обрисовать картину грядущих проблем, что у охотника получалось вполне себе сносно.

- Вкусная кровь? Мхех, – отвлекаясь от собственных мыслей, негромко фыркнул вампир. Кто о чём, а его «супруга» о своих восточниках. Впрочем, если среди них действительно найдутся те редкие агаты от мира магии, которых привлекает блеск золота, мистик вполне мог удовлетворить и собственные эстетические потребности. Что, конечно, вряд ли, весь количество в любом случае превалировало над качеством, сколь бы вкусным тот живой не был, - всё ради золота… И как легко мы купим, столь же быстро нас продадут. Опасное место, – Лаеф недовольно оскалился, но не на предложение сесть и связанный с этим отказ от уничтожения орудия пыток, а от осознания глубины проблем возложенной миссии. Он умел прятаться в лесах, недурно водил за нос своих жертв по болотам, чтобы в укромном уголке устроить очередное пиршество, как благодарность дару крови. Но чтобы наживаться на этом? Всё имущество сейчас было на нём, а он сам принадлежал клану. Сложно сказать, смогут ли они воспользоваться «уникальным» колдовством монет, учитывая удалённость этого района от кладовых клана.

- Мфервзость, - однозначно объявил Лаеф, только по нарушенной речи осознавая наличие у себя перерезанной глотки. Вот был бы там кинжал с серебряной режущей кромкой… Кхм, неважно. Само слово, естественно, относилось к «цежению» крови и последующей попытке на ней нажиться. Было в этом что-то слишком бессмысленное, слишком…человеческое. Люди и прочие живые для них, детей ночи, тоже были пищей и источников питательной крови, и некоторые вампиры позволяли себе оставлять пленников, которых, мало-помалу, подкармливали и даже лечили. Для Лаефа это было сродни извращению, больным изворотом фантазии. Кровь, лишённая оболочки или добытая от скованной жертвы, пустая кровь. В ней нет отзвука чувственности, нет пламени эмоции, которая захлёстывает тебя из ещё бьющейся добычи. Это было сложно объяснить или отыскать в ком-либо… Впрочем, вампир этим и не занимался. Клан есть клан, даже если в нём столь мало единомышленников, - ефо! Кафие там дома, фители, федают ли они о наш. И о кафой пефати говорил твой наставник, – ушки встопорщились. Прямо как тогда, при жизни, когда Лаеф натыкался на явный магический след, очередное открытие мистической грани. Сейчас, что-то ему подсказывало, речь шла не о обычном договоре между лордом и рядовым вампиром – Неро для этого была слишком слаба – а, скорее, о чём-то связанном с ремеслом палачей. Поводок? Как для бешеного пса? Это было унизительно. Но с другой стороны, он сам, порой, не может сказать себе «стоп», даже оказываясь на краю гибели. Возможно, если с этой удавкой сохранится свобода мысли, то… Но стоило узнать об этом больше.

Лаеф прикрыл глаза, вслушиваясь в тембр её голоса. Достаточно странно было слышать о том, что время стало бы играть столь значительную роль, что «долгий» рассказ был не к месту. Бессмертный мертвец уже и думать забыл о том, что надо куда-то спешить или торопиться (если дело, конечно, не касается чьего-либо убийства либо столь же приятных и необходимых вещей). А уж речи о том, что «разобраться на месте» были и вовсе невероятны. Словно бы их роли в послесмертии поменялись полностью, ведь раньше именно за ним замечали некоторую поспешность и неосведомлённость о событии до непосредственного участия, тогда как она, выжидая, исследовала всё издали. Это было забавно. С одной стороны. С другой – подобные вещи можно и нужно было использовать. Всё же им не цветы идиллически выращивать придётся, а устроить резню давно забытого клана практически на краю света. В этом случае, она получает свои гарантии, но и Лаеф не собирался отказываться от возможности получить новые возможности

- Сейфас, - требовательно рыкнул солдат, после чего щедрым движением опалил свою шею, прижигая место разреза, - твоих умений будет достаточно для того, чтобы заниматься делом и рассказом одновременно. Что таят ветхие книги? Не поверю, что лишь озвученные тобой прописные истины, – впрочем, не менее интересны были и особенности работы печати, так что вампир, не медля зазря, стянул с себя броню, крест-накрест рассекая у себя грудь напротив сердца. Ухмылка, - как и бывший медальон, понесу это здесь, – после чего можно было спокойно предаваться наблюдениям за тем, что есть и как действует этот мифический поводок. Только поможет ли он там, в песках, где непривычная к насилию Ануид общность может оказаться весьма податливой перед грубой силой? Сложно поверить в то, что Кукловод откажет себе в удовольствии воспользоваться удавкой, а не принять решение по итогам обсуждения. Впрочем… Если это не помешает его охоте, то можно принять сей «дар». Рука скользнула в карман снятой одежды, крепко обхватывая расплавленный символ Зрячих. Привычная, ноющая боль от серебра дополнялась некоторым ожидающим нетерпением – впервые за столько-то лет.

В некотором смысле – о котором она не узнает, если не попытается считать память его крови, что Лорды были способны сделать – вампир ощущал и удовлетворение спокойствия. Годы, слившись в один багровый сгусток застывшей крови, всё же отзывались не только потерями, но и приобретенным развитием. Тайны и вольности в их изучении требовали незначительную, но весьма важную деталь – необходимо было оставаться в живых достаточно долго, чтобы их раскрыть. Вампир знал, что сам себе он никогда не скажет «стой». Обретение «внешней совести» было выгодно. Насколько вообще можно считать выгодным обмен свободы на веру в чужие решения. Правда, веру ли? Мистический взор многое откроет опытному боевому магу, благодаря чему, после определённого «взросления», можно будет и отказаться от поводка. Но говорить об этом пока рано…

Если бы кто и мог упокоить Лаефа, то это точно Ахри. Правда, до спокойствия при упоминании её имени было крайне далеко - хотя бы потому, что она сама уже была давно мертва. Этот первый порыв, практически слепая надежда, сгорел в одно мгновение, когда едва очнувшийся от безумия вифрэй смог связаться с Каталией (правда пришлось, для этого, убить одного из бывших союзников Ордена, и воспользоваться его библиотекой). Ответ был ожидаемым, но вместе с этим тонкая ниточка, что могла бы вернуть вампира к жизни, была утрачена безвозвратно. Что-то говорили что про её дочь, что она ничем не отличается от матери и столь же способная девочка... Но это глупости. Сила Ахри была не в умении и не в опыте - сила дремала в ней самой, в её духе и её поведении. Сила, которую она передала ему, а Ануид извратили по собственному желанию и для собственной необходимости.

Ладонь выстрелила как змея из засады, привычной хваткой вцепляясь вампирке в горло на пару с сопутствующим кровавым ударом. Бесполезно, у них дыхания нет, но сейчас клыкастому было совершенно безразлично - злости в нём плескалось на шестерых, особенно когда напоминают о столь далеко ушедших днях... Особенно, когда это делает она. Она умерла для него давно, и эту оплошность было легко исправить. Или же... Раздалось утробное рычание, и когти перчатки встали ровно напротив её глаз.

- Если хочешь оставить меня "слепым", можешь сама лишиться зрения, - после чего хватка бессильно опала, вновь открывая грудь для её специфического творчества, - и это будет не последнее, чего ты лишишься... Кукловод, - последовал оскал. Скорее с долей ненависти, чем просто негодующий или даже воодушевленный. Коготь оторвался от добычи, и был опущен вниз. Вспышка, как началась, так и закончилась. Лишь немного подождать...

Всё же это было показательно - она сама просто не знала, о чём говорить, а значит слова о том, что ей ничего не говорили, не было уловкой. Стало быть, она попала в серьёзную немилость относительно Лорда, и её возможности и правда мало чем отличались от обычного солдата. В этом случае, в определённой ситуации, можно и нужно было использовать для собственного блага. А кроме того... Кроме того, показателен сам факт ссылки. Если разменять рядового было нормально, драуфа разведки - затратно, то палачей, как правило, не просто так держали в удалении от боёв, предоставляя им ослабленных жертв. Вариантов из этого следовала два - либо проблема поиска пустынных была на столько ответственной, либо численность в последнее время слишком возросла. За вторым разведчик следил, так что отмёл в сторону. Первое? И воплотить это как наказание? Нет, не наказание. Искупление. Её верность клану не была под вопросом, вызывали сомнения лишь методы. Вопрос в том, понимает ли она сама это. Впрочем, Лаеф всё равно не собирался открывать своих мыслей, напряженно вырисовывая узоры лезвием на своём бедре.

Вслед за первым ударом был заготовлен и второй - но он уже не потребовался. Её тело было слишком слабо для таких воздействий, и бой в закрытом пространстве с павшим офицером грозился закончиться быстрее, чем Лаеф успел бы упиться битвой. На этом фоне новые попытки уколоть выглядели совсем уж блекло, а заметный всплеск бордового эфира в ауре, настолько напоминающий магию высоких порядков, и вовсе отозвался ухмылкой. Пока не прозвучали столь известные слова, после которых, - да, госпожа, - вырвались не столько насмешкой, сколько... согласием? Принятием и готовностью исполнять. В подобном угадывалось нечто большее, чем поводок, но всё же это было магией. Как только ощущение отступило, мистик мысленно и физически постарался сосредоточиться на ощущениях собственной ауры, и вместе с этим вновь направил против неё заклинание. Направил бы, если бы не существовала столь настоятельная просьба

- Значит, ты можешь отдавать приказы только устно? Я даже немного rазачаrован, - с толикой искреннего недовольства ответил вифрэй. Он знал, что магия крови, в некотором смысле, могла дублировать магию разума, и некоторые воздействия багрового эфира удивительным образом воздействовали или, наоборот, не могли никак повлять на вампиров. Говорило ли это о том, что какой-то потенциал к родству этих двух школ существует, а значит те слухи, которые витали вокруг Неро, могли иметь под собой реальную основу для грядущим поисков. С другой стороны...

Оружейник понимал, что у него есть все шансы этому противодействовать. Степень и характер владения своей кровью у него на порядок превосходят чьё-либо вмешательство, а дальше, стоило лишь стать сильнее, этот разрыв увеличиться. Конечно, сейчас рано думать о подобном, но с плетением в памяти и печатью на груди исследовать этот вопрос было куда проще. Возможно, насмешки ради, мистик бы завёл собственных "кукол", если бы не грядущее испытание. К слову о нём.

- Что ж, коль печать столь жалкая, то готов выслушать дальнейшие указания уже сейчас, после чего можем выдвигаться...госпожа, - перчатки были сняты, чтобы не мешать процессу надевая брони. Кроме неё, требовалось бы ещё обновить штаны... Но так как достойных трупов рядом не предвиделось, Лаеф был готов довольствоваться чем имеет, благо его нынешняя хозяйка вполне себе владела силами пустоты, и могла напрямую закинуть их отряд непосредственно в поле. Или, если учесть характер местности, в пустыню и пески. Пожалуй, на фоне потухшей в сторону Неро злости это было лучшим вариантом закончить этот безумный день.