Подобно восточному вихрю в Нуарской пустыне, жадно глотавшему неподготовленных путников, навсегда погребая тех под сводом раскаленного солнцем песка, экзотический танец поначалу тихо прошелестел сквозь зал переполненного трактира, но вмиг обернулся настоящей пылающей бурей вызванных у посетителей чувств. Умело исполненное белокурой красавицей, чье тело одеждой было прикрыто достаточно, что бы скрыть от глаз зрителя самое важное, оставить простор, даже спровоцировать самые смелые фантазии у обуреваемого хмелем ума, представление вмиг пленило внимание присутствующих, неотрывно следующее за ней даже после окончания сего чарующего действа. Но вслед лишь откровенным фантазиям с подачи тихого шепота на ушко сознания употребленного градуса алкоголя приходило навязчивое желание, стремящееся вылиться в своё воплощение, и не важно было что встанет на его пути. И если некоторым всё равно недоставало отчаянной смелости, другим хватало лишь взгляда, а от протянутой руки особо ретивых можно было попросту изящным движением вильнуть в сторону, то с иными проблем было куда больше. С самыми храбрыми, самыми глупыми или... самыми влиятельными, что от количества выпитого всё больше считали окружающее принадлежащим себе. Худшим же исходом являлись люди, что олицетворяли все эти качества враз.
Вряд ли Адалинда могла обратить внимание на очередного толстяка, титулованного гордым званием чародея магических школ, чей внимательный взгляд неотрывно следовал за ней от начала и до конца, наполненный смесью не самых светлых побуждений, вряд ли могла она заметить, как потяжелело его дыхание, от чего проглядывающий второй подбородок начал мерно подрагивать, как вспотели руки, крепко сжимающие полный кубок, к которому он прикладывался с завидной периодичностью, но если бы она сумела - определённо не выбрала бы сей путь до стойки. Однако для него было достаточно и того, что он соблаговолил обратить на неё свой взор.
Когда девушка проходила мимо, Тартуш неожиданно вознёс кубок вверх и единым залпом опрокинул в себя его содержимое, с громким ударом поставив его обратно на стол, утер влажные, покрытые пивной пенкой губы о рукав дублета, и поднялся, вмиг перегораживая весь проход до стойки трактирщика своей массивной, широкой тушей, что на голову возвышалась над хрупкой фигурой Адалинды, положив руки на пояс. Ничего хорошего не сулил его взгляд, в котором читались лишь похоть, вожделение и, казалось, превосходство над ней, а растянувшаяся на всё лицо ухмылка хоть и могла выглядеть добродушной, но ощущалась как хищный, голодный оскал.

Тартуш Ханийский: А не исполнишь танец для меня, девочка? — Произнесенные с легким придыханием слова не были для её слуха чем-то необычным, не раз и не два приходилось ей слышать подобное в дни выступлений от различных людей, но сейчас просьба была не такой как всегда - за вопросом стоял наказ, не терпящий возражений, а по взгляду, стрельнувшему в направлении второго этажа и съёмных покоев, было ясно одно - далеко не танец имел мужчина в виду. За его спиной могла она разглядеть силуэт трактирщика, грузно навалившегося на стойку и следящего за происходящим с крепко сжатыми в напряжении кулаками, но не было похоже, что старик собирался что-либо предпринимать. То же самое могла она узреть и в окружающих, все лишь стыдливо отводили свои глаза и делали вид, что ничего не происходит.

А в это время ещё один взгляд издали неустанно следовал за Адалиндой даже после окончания танца, и в глазах пепельного цвета отражались оба силуэта - хрупкой на вид девушки и массивного толстяка - чародея, которого он предпочёл бы не знать. Кубок с вином был отставлен в сторону - Кроуфорд был слишком заинтересован происходящим, что бы отвлекаться на алкогольный напиток, но интересовала его далеко не сама ситуация. По его собственным меркам он не наблюдал ничего необычного или неожиданного, всё шло своим чередом как и всегда, и он не собирался тому препятствовать ввиду отсутствия для себя в том необходимости, и лишь одно вызывало в нём вопрос:
— Это и правда она? — И от ответа на него могло измениться многое, но пока что лишь безразличие к чужой судьбе правило балом в его голове и не спешило уступать место иным побуждениям, в число которых никогда не входило спонтанное желание помогать людям в беде.

Возможно такие слова могли послужить хорошим оправданием для рядового постояльца, набравшегося излишней храбрости и уверенности в своих силах ради подобного предложения юной сотруднице заведения, а подспорьем им мог послужить неодобрительный взгляд господина трактирщика, или вовсе тяжелые кулаки одного из дуэта крепко сложенных вышибал, стоящих на страже местного порядка, но сейчас же "проситель" вовсе не опасался ни того ни другого исхода, от чего лишь шире расплылся в ухмылке, делая первый шаг в направлении Адалинды, в такт которому его тело слегка пошатнулось в сторону, выдавая бурлящий в крови дурман выпивки.

Тартуш Ханийский: Вот как..? — Словно бы реплика должна была передавать разочарование обстоятельством, не позволяющим ему воспользоваться услугами танцовщицы здесь и сейчас, но на деле в ней слышалась лишь уверенная насмешка над её тщетными потугами отдалить неизбежное. — Будь спокойна, я улажу эту маленькую проблему. — Неторопливо полуобернувшись в направлении стойки, Тартуш бросил властный и уверенный, но в то же время не самый доброжелательный взгляд в направлении хозяина заведения, в напряжении молча взирающего на происходящее без сил что-либо изменить.
Тартуш Ханийский: — Джозеф, будь так любезен, освободи девочку от обязанностей на этот вечер. — С легкой хрипотцой прозвучали мягкие слова, ослушаться которых хозяин «Убежища» был не способен, но с замершим на лице выражением некой мрачной беспомощности поначалу словно бы вовсе их не услышал, или попросту не желал на то отвечать, пока бас Тартуша не сотряс воздух в вопросе, который слышался властным утверждением. — Джозеф, ты меня услышал? — В тоне голоса послышались нотки легкого раздражения и нетерпения перейти к своему развлечению, что всё же заставило трактирщика сдержанно кивнуть, не проронив ни единого слова в ответ, в нежелании подавать голос подобно прирученному псу, сидящему на коротком поводке у ног своего хозяина.

Тартуш Ханийский: — Теперь нам ничего не помешает. — Вновь обернувшись к медленно пятящейся назад Адалинде боров чуть наклонился вперёд со словами обдавая её крепким запахом перегара изо рта и продолжил приближаться чуть быстрее, чем девушке удавалось отступать назад, и не было похоже, что более он приемлет какие-либо слова. Взгляд его не был направлен на лицо, словно бы полностью им удовлетворившись, он жадно изучал всё, что было ниже, осматривая каждый изгиб её тела, от чего его морда постепенно краснела. Когда же ему надоело играть роль навязчивого преследователя (что произошло достаточно быстро, поскольку Тартуш не отличался терпением), он решил действовать куда более жестко, подняв руку и протянув её в направлении танцовщицы в желании ухватить её за плечо и притянуть к себе, но лишь тогда он вновь поднял взгляд помутневших глаз, обращая внимание на окружение и замер на месте, не доведя движение до конца. В глазах его, вперившихся в нечто за её спиной, воспылала злость и презрение, и до того, как Адалинда сумела обернуться и обратить внимание на человека, решившего вмешаться в сию неприятную ситуацию, она ощутила появление чужой руки на своей талии, что вмиг бесцеремонно притянула её вплотную к человеку, оказавшемуся за спиной. Вслед тому раздался его голос, показавшийся столь знакомым, и беглый взгляд подтвердил воспоминание.

— Добрый вечер, Ханийский, развлекаешься? — Обычно равнодушный к происходящему голос мерцал легким презрением к толстяку, а вместе с тем и ноткой насмешки, и эти детали могли выдать его состояние с головой - похоже, Кроуфорд был пьян, раз пошёл на подобное, иначе зачем бы было ему вмешиваться? По крайней мере так могла решить Адалинда, не располагая более глубоким пониманием человека, видеть которого доводилось лишь раз. — Надеюсь ты ни к чему не принуждаешь... Гостью дома Локуэр? — С легкой заминкой на решение, выбор роли для девушки, который он сделал прямо сейчас, от чего Тартуш мог решить, словно бы Ллойд пытался урвать его добычу раньше, Тёмный продолжил свою речь, на мгновение опустив взгляд пепельных глаз на девушку, которую прижимал к себе и не собирался отпускать. — Ведь так? — То он уже вопросительно обращался к Фебьюри, ожидая её ответа, вновь вернув своё внимание на толстяка, чья морда постепенно багровела от злости и, казалось, из чьего рта вот-вот начнут срываться ругательства и проклятия.
— Пускай думает, что я увожу её у него из рук для себя, так для неё будет меньше проблем в будущем. — Направленная на чужое благополучие мысль однако в контраст смыслы в разуме звучала полностью равнодушна, скрывая иные, более глубокие помыслы, не место которые было обдумывать здесь и сейчас.

Прильнувшая к его телу откровенно разодетая девушка на миг вызвала волну удивления, которому Кроуфорд, однако, не позволил отразиться на своём лице, уж слишком быстро она вникла в отведённую ей этим вечером роль и начала ему умело подыгрывать, вопреки ожидаемому всплеску немого протеста. Хорошо это было или плохо для него самого в грядущем будущем, ибо он не знал, как могла отреагировать на то Адалинда, стоит им лишь выйти из ролей, было вовсе неважно сейчас, поскольку целью спектакля было одно - отвадить от неё через чур навязчивого ухажера раз и навсегда. Раз для этого было необходимо дать понять Тартушу, что танцовщица не просто пленила темного мага на одну ночь, следовало обставить всё куда более демонстративно и правдоподобно.
— Для веры публике в представление требуется куда больше деталей, пускай и незначительных, но дополняющих сцену, вдыхающих в неё жизнь. —
Касающаяся оголенной кожи талии Фебьюри рука, которой Кроуфорд прижимал "влюбленную спутницу" как можно ближе к себе, медленно пришла в краткое движение, кончики её пальцев волнистыми движениями мягко погладили разгоряченную представлением кожу, внешне выдавая томящееся нетерпение, словно бы Ллойд заждался момента их встречи, что должен был настать лишь после окончания всех вечерних выступлений. Голова его склонилась к танцовщике, а пепельный взгляд, который сейчас светился наигранной теплотой, опустился к золотистым глазам, с некой игривостью в них вглядываясь.

К тому моменту Ханийский умудрился справиться с обуревающими его хмельной разум чувствами, несмотря на количество выпитого, ибо не время было ему конфликтовать с братом главы гильдии, а значит и с самим Локуэром, и заговорил сам.

Тартуш Ханийский: Локуэр младший... Принесла же нелегкая... Всё так, как она и сказала. — Слова произносились с натугой, отражая как сложно было ему сдерживаться перед конфликтом, и лишним тому подтверждением были никуда не пропавшая краснота ярости на лице, участившееся дыхание, что казалось вот-вот должно было сорваться в рык, да пылающий взгляд слегка прищуренных глаз, что бегали по парочке, прожигая то Ллойда, то Адалинду. Что ни говори, сколь бы ни был эмоционален этот чародей, и какими бы моральными качествами не обладал, в одном отказать ему было сложно - в уме, иначе бы он не сумел достичь даже того, что имел.

— Вот как... — Пародией на недавнее высказывание самого Тартуша, но наделенной оттенком неприкрытого подозрения, донесся ответ Кроуфорда, а взгляд его, резко сменившийся льдистым хладом, стрельнул в сторону толстяка. — Я рад, что мы друг друга поняли. — В контраст высказанному чувству на лице не отразилось ни тени улыбки, лишь неминуемая угроза, адресованная Ханийскому, читалась в мимике Темного, и только вновь вернувшееся на девушку внимание смогло то развеять и обратить теплотой да влечением к её прижимаемой фигуре. Правдоподобно, реалистично, возможно, даже слишком, и сейчас маг задумывался о том, не сумел ли он ненароком обмануть и невольную подопечную, а если и так, что она могла испытать в сей момент, когда подумает, что поменяла один исход на другой первому подобный.
— Согласен, здесь нам будут лишь мешать. — На мгновение возникшее удивление в этот раз, однако, промелькнуло во взгляде, обратившемся к Адалинде. не довелось ему предположить, что девушка будет действовать самостоятельно и далее по написанному в мыслях сценарию, даже его не прочтя, но тем было лучше. Меньше неправдоподобных заминок для внимательно следящей публики. Неторопливо Ллойд направился вперёд, к стойке, увлекая танцовщицу за собой, от чего Тартушу пришлось попятиться в сторону, к столу и пространству меж стульями, и лишь когда парочка оказалась на несколько шагов позади него можно было расслышать единственное произнесенное им в спину слово, полное затаенных чувств.

Тартуш Ханийский: ...выродок. — Сказал и сплюнул в сторону на пол, словно от горечи. От услышанного Ллойд на мгновение замер, секунду раздумывая над тем, стоило ли на это реагировать, ведь словно содержало не просто обозначение. Он знал как и почему чародей так его назвал с максимальным довольством для себя высказывая всё о Кроуфорде наиболее емким словом, но всё же решил сдержаться и не обратить на это внимание, продолжив придерживаться изначального плана. Дойти до стойки, взглянуть на удивленного трактирщика, позволить девушке решить свои дела с хозяином заведения, частью которых была необходимость отдать тому часть выручки за представление, и уж после продолжить, обращаясь к Джозефу.
— Ключ от покоев на втором этаже на одну ночь и две «Крови дракона». — Звон упавших на стойку серебряных монет раздался в такт заказу, получив которой Кроуфорд собирался прошествовать вместе с Адалиндой на второй этаж, напоследок бросая трактирщику достаточно неоднозначно трактующуюся фразу. — Прошу нас не беспокоить. —

Тихим голосом, лишь бы их не расслышали зрители минувшей сцены, озвученные мысли спутницы вызвали отклик смешанных чувств в его голове, пускай Кроуфорд и не подал вида тому, продолжая на лице держать маску завлеченного красавицей мужчины, подымаясь по лестнице наверх вслед за ней. Прекрасно различим был оттенок довольства в её голосе и мелькнувшей ухмылке, не мудрено, ведь девушку только что вытащили из лап не самого прекрасного развития событий грядущей ночи. но сама фраза, слова и вложенный в них смысл вводили в недоумение. Особенно на контрасте произошедшего и того, какие именно роли они играли, можно было счесть, словно бы Ада предлагала продолжить начатую между ними игру.
— Она со мной заигрывает? —
Единственный вывод напрашивался сам собой, но ему Ллойд не придал никакого значения, совершенно не воспринимая всерьёз подобную мысль. Попросту это его не интересовало в данный момент, задался он целью иной, да и нельзя было исключить, что девушка с игривым, переменчивым характером попросту над ним не подтрунивает в угоду своего удовольствия, используя для того произошедшую сцену, однако остаться в стороне от ответа на подобную провокацию он позволить себе не мог.
— Остаться наедине с нетрезвым темным магом, совершенно не зная, что у него на уме, уже достаточно опрометчиво, не находишь? — Тихо произнесенный вопрос сопроводила одна из наиболее мрачных ухмылок, от которых слабых волей людей попросту бросало в дрожь, особенно если они знали, на чьем именно лице она промелькнула. Фраза ознаменовала их выход на второй этаж, и прежде, чем Адалинда сумела на них возразить или помыслить об ином варианте действий (например о скором побеге), Кроуфорд вновь за талию притянул девушку к себе, лишая возможности бегства, но были тому причиной мрачные помыслы, не сулящие для неё ничего хорошего этой ночью, или присутствие в коридоре лица постороннего? По крайней мере один из постояльцев точно присутствовал, запирал на ключ свою комнату, и, заслышав их приближение, обратил свой взор на парочку, что как ни в чём не бывало строили из себя влюбленных, решивших уединиться подальше от мирской суеты пятничного вечера, и не спеша двигались ему навстречу, а миновав, остановились возле одной из дверей по правую сторону. Скрипучий щелчок открытия затвора и металлический звон застарелого механизма сопроводил поворот ключа и, пускай не с первой попытки, потянув на себя Ллойд раскрыл дверь покоев, убрав руку с талии девушки и отодвинувшись в сторону.
— Прошу. — В такт слову последовал приглашающий жест, влекущий танцовщицу первой зайти в помещение, окутанное полумраком. Единственное окно, что было раскрыто, освещало его тусклым светом сияющей на небе луны, очерчивая силуэты мебели маленькой комнаты. Просторная, двухместная кровать, застеленная дешевыми тканями, деревянный стол у стены, на котором одиноко стояла масляная лампа, и стул к нему прилагающийся, да запираемый сундук для хранения вещей постояльцев, более в номере не было ничего. «Убежище дракона» никогда не славилось хорошими номерами, напротив, они не подходили даже самому худому аристократу, и от того не пользовались какой-либо популярностью, благо, это соответствующим образом сказывалось и на их цене.
Стоило Фебьюри зайти внутрь, как Темный проследовал за ней, прикрыв дверь и, нарочито демонстративно для Ады, заперев её на ключ, что оказался положен на стол подле лампы. Сам же маг занял стул, предварительно развернув его лицом по направлению к кровати, ибо более не предполагал мест пребывания девушки. Из его груди вырвался вздох, вместе с которым, казалось, спала вся напускная наигранность. Лицо лишилось оттенков всяких эмоций, обернувшись маской, вырубленной изо льда, а взгляд потускнел, обретая привычное равнодушие.
— Не так я планировал провести эту ночь. — Откинувшись на спинку стула и вскинув голову произнес парень и направил свой взгляд в потолок. То было не обращение к кому-либо, лишь озвученная мысль, что вертелась в его голове.

Игривой насмешкой девушке вновь удалось вернуть к себе пепельный взгляд темного мага, столь же бесчувственный, сколь и прежде, игравший на контрасте той увлеченности, что мелькала лишь минуты назад благодаря окружению публики. Фраза её оказалась воспринята совершенно спокойно, не пробив и крохотной трещины в льдистой ауре отрешённости, едва ощутимо окружавшей его, отторгая любое внешнее посягательство на его комфорт. Но то не значило, слова были пропущены мимо слуха и остались без ответа, отнюдь, равнодушный голос парня на них отозвался, однако отсутствие в нём нот каких-либо эмоций сильно расходилось с придаваемым словам смыслом, что нередко вводило его собеседников в замешательство.
— Возможно, будь то желанием, а не необходимостью, я был бы куда более весел. —
Взгляд внимательно проследовал за каждым шагом, стоило Фебьюри покинуть кровать, каждым движением её едва прикрытого одеждой тела, впрочем, не задерживаясь на деталях, столь сильно влекущих внимание зрителей к представительницам профессии девушки, игнорируя витающие вокруг неё "чары", пытаясь разгадать мысли и намерения Адалинды. Словно воплощая некий паззл с заранее неизвестным числом элементов, в разуме его то вспыхивали то угасали разрозненные обрывки - знания, ведомые Кроуфорду о собеседнице, будь то момент их давней встречи, будь то сейчас. Различные слова, фразы, которые из них складывались, сопутствующие интонации и скрытый контекст наполнявшего их смысла, всё это могло сказать многое, лишь протяни руку и воспользуйся, и даже в неподвластном хаосе чужого мышления станет возможным разглядеть нерушимую связь. То было делом лишь времени для его не самого скудного ума, и результатом тому будет возможность предугадать даже Фебьюри. Для многих подобный склад мышления мог показаться дикостью, необходимостью обдумывать абсолютно всё происходящее вокруг, находить в том определённый смысл и закономерность, анализировать и планировать каждый последующий шаг, будь то свой иль предполагаемый чужой, но для Кроуфорда то было столь же естественно, как и необходимость дышать, пускай это лишало жизнь столь ярких красок интриги и некой тайны, следующей по пятам за каждым живущим существом. И от того последующая предложенная "игра" сразу перестала являться для него таковой. Что для Фебьюри представлялось развлечением, для него же стало объектом раздумий в поиске причин, следствия, смысла и дальнейшей выгодой как для предложившей, так и для согласившегося.
— ... — Первого ответа ей не последовало, парень лишь скосил взгляд, в котором мелькали туманы раздумья, на протянутую бутыль, слегка помедлив перед тем как её принять. — Что я теряю? — Едва коснувшись, слегка приподняв вино вверх, он позволил пряному напитку омыть его горло парой глотков, обернувшихся легким, приятным жжением на губах и постепенно разлившимся внутри тела теплом. Только вернув «Кровь» Адалинде, словно обозначая её черед, пускай они никуда не спешили, он принял её предложение спокойным согласием, за которым не скрывалось ни азарта, ни затаенного интереса. Лишь желание посмотреть, чем это способно обернуться в дальнейшем.
— Идёт. — Слегка прикрыв глаза, на мгновения вслушиваясь в доносящуюся с первого этажа очередную музыкальную композицию, едва способную приглушить гомон зала, он продолжил. — Как принявший условия я, пожалуй, начну. — Вновь распахнув веки, Ллойд заглянул Фебьюри прямо в глаза, с определенными искрами серьёзности, не предвещающими легкого и непринужденного для игры начала.
— При каких обстоятельствах раскрылся твой магический дар? — Для некоторых магов подобный вопрос был слишком личным, а иногда вовсе неприкосновенным, ведь не все из одаренных были достаточно талантливы, что бы раскрыть свои способности в обычных условиях. Нет, для многих шагом вперёд являлись стрессовые, мрачные, а порой и безумные ситуации, в которых ярче всего раскрывалась причина, повлиявшая на их дальнейший характер, на целую жизнь, и, возможно, Адалинда не была тому исключением.

— Закономерность...
Первый вопрос, стоило лишь объявить начало игре, острым клинком поразил само сердце, под лунный свет кровью пуская глубинное прошлое девушки. Полное затаенных кошмаров, обид и предательств, того, что не просто рассказывать, а даже вспоминать ей было мучительно, как бы то Фебьюри не желала скрыть от его взгляда. Пускай и не изменившись в лице она продолжила свой рассказ, но резкое преображение затронутых чувств оказалось различимо столь же явно для него, сколь и круги на воде, расходящиеся от брошенного камня. Утративший былой блеск, чуть помутившийся взор, направленный в минувшие дни, улыбка, что вмиг обратилась фарфоровой, кукольной - столь же тусклой, сколь и безжизненной, фальшивой, жесты, дополняющие рассказ, движения тела, призванные отвлечь внимание Кроуфорда и надежно скрыть бушующие в её разуме мысли. Ничто не укрылось от его пепельных глаз, направленных на её силуэт, ни единой детали не мог он позволить себе пропустить, в задумчивости перекатывая внутри сознания каждую следующую произнесенную фразу, словно пробуя их на свой вкус. Голова склонилась чуть набок, большой и указательный пальцы ведущей руки обхватили подбородок, не скрывая, наоборот, открыто демонстрируя, что Ллойд себе позволял анализировать, заточенным скальпелем ума препарировать Адалинду, подобно умелому хирургу, раскладывая её на органы - составляющие, но не бренного тела, а личности.
— ...Скверная закономерность.
Сколь бы ни была трудна для неё эта ноша, девушка справлялась с задачей, минуя всякие барьеры, возводимые внутренним "я", и завершала трогательный рассказ, а вместе с ним утверждалась в глазах темного мага, что неспроста первым вопросом выбрал именно этот. Статистический расчёт ли иль везение, что он затронул необходимую тему, судить то мог лишь сторонний, но своего Кроуфорд достиг, устроив небольшую проверку. Оценку серьёзности намерений танцовщицы, подхода к игре, что она сама посмела ему предложить, и глупостью могло для неё оказаться нарушение правил, установленных словом с обеих сторон. Именно это побудило его держать заданную планку, быть столь же открытым и откровенным в дальнейшем, а вовсе не принятие условий игры, после которых он в любой момент мог солгать, не договариваясь с отнюдь не чистой совестью.
— Кажется, вопрос быть должен один.. — С легким прищуром хитреца медленно протянул он в ответ, перехватывая протянутый напиток, мимолётным, случайным прикосновением на бутыли задев дрожащую руку девушки, лишь сейчас до конца осознав, сколь сильно ударил по ней этот рассказ. В легком раздумье отвёл взгляд на секунды в сторону пред тем, как сделать пару малых глотков вина алого цвета и продолжить, взяв речь, вместе с которой внимание вновь вернулось к собеседнице. Возможно, со стороны могло показаться, что то было необходимо для храбрости, словно так он выражал своё нежелание вдаваться в этот рассказ, но на деле Темный лишь вспоминал, правильно раскладывая мысль, что должна прозвучать в этой комнате.
— Тьма источник моих сил, мой дар... и моё проклятие. — Кутающие комнату тени едва колыхнулись в такт слову хозяина, вновь затихая во сне, в недрах пепельных глаз, направленных на Фебьюри, расплылась черная дымка, лишь на мгновение, прежде чем наваждение схлынуло, словно его не бывало, а Ллойд продолжил. — Стихия, запрещенная законом Империи и Министерства магии, источник зла, который принято сторониться, бояться, а так же искоренять. К носителям её воли отношение соответствующее - их считают причиной бед и несчастий, чудовищами за маской человеческой плоти, преступниками по праву существования, а не по поступкам. И меня не обошла эта участь с самого детства и по текущий момент, и даже наличие той немногой защиты - лицензии не помогло изменить мнение окружающих.
Сопутствуя рассказу эмоции на его лице, однако, не менялись, как того хотелось бы ожидать Адалинде. Ледяная маска не дала трещину, не выпустила на волю сокрытые чувства, даже намёка на них не было, но возможно их попросту не существовало. Для Кроуфорда эта история стала самой сутью жизни, причиной, по которой он стал тем, кто он есть, сопровождающей его с рождения по сей день. Он попросту привык к этому, смирился, оградив себя от окружающего мира прочной стеной, о которую билась общественная неприязнь, стеной, что впоследствии стала его настоящим "я", неприступным для чужих посягательств.
— Из за тьмы я был и есть изгой в людском обществе, прокаженный, неспособный ужиться в компании дворовых детей, однокурсников и согильдейцев. "Выродок тьмы" лишь одно из бесчисленного множества обращений, что я слышал в своей жизни, но то, что произносилось другими чаще всего. Уж не знаю как о том прознал Тартуш... — Завершая речь Кроуфорд вновь приложился к напитку, повторяя несколько малых глотков. Не в его планах этой ночью было напиться, но без живительной влаги обжигающего горло напитка не столь просто после рассказа было прийти в себя.
— Обретя свободу ты могла попытаться стать кем угодно, но выбрала роль танцовщицы, к тому же трактирной. Почему? — Укрепляя сложившуюся традицию парень передал девушки бутылку и приготовился слушать ответ на, казалось ему, куда более легкий вопрос, что должен был снизить тяжелую атмосферу окружающей их обстановки.