Пятеро гротескных некроконструктов, каждый из которых состоял из человеческих трупов, но по строению напоминал скорее насекомое, чем человека, набросились на мёртвого лиса синхронно. Скорее почувствовав, чем заметив угрозу, тот взмыл в воздух, легко поднимая себя на огромных крыльях. Одно из порождений некромантии, что напоминало собой чудовищного кузнечика, прыгнуло следом за ним, в надежде достать реведанта прямо в полёте. Но тот встретил чудовище изгнанием, и оно истлело прямо в воздухе, буквально растворяясь в голубоватом свечении магии смерти. Бесформенные фрагменты тела рухнули на бренную землю, с чавкающим звуком увязая в болотной грязи.
Падальщик самодовольно вильнул хвостом, а хитрый прищур янтарных глаз скользнул по водяной ведьме. Сомнений больше не было, он, определённо, красовался! Перепончатые крылья двигались плавно и мощно, он управлялся с ними почти как с родными. Крылатый лис заложил несколько кругов над полем боя, лучи закатного солнца выгодно оттеняли его выдающиеся, даже после смерти, кубики пресса. Эффектная игра света и тени подчёркивала рельеф его мышц, что являлись истиной усладой для глаз любого натурщика-некрофила. Одним словом, Падальщик был хорош. Очень даже хорош.
Убедившись, что все присутствующие успели как следует рассмотреть его со всех сторон, вифрэй-реведант круто спикировал вниз, на бреющем полёте врезаясь крылом в одного из конструктов. Кромка крыла, подобно лезвию, оставила противнику глубокую, рубящую рану, а следом дело завершил восходящий удар полуторного меча.
Пускай мёртвый лис не мог похвастаться могучим телосложением, но в его поджаром теле таилась невидимая на первый взгляд сила, что позволяла ему на равных тягаться с самыми настоящими тяжеловесами! Даже чудовищные некроконструкты не представляли для него серьёзной угрозы один на один. Вот только их оставалось трое... И второй раз уйти на крыльях они ему уже не дали, набрасываясь и повалив в грязь! Сплетение монструозных тел было подобно тесному кокону из конечностей, и на некоторое время всё происходящее внутри оказалось скрыто от внешнего наблюдения. Во всём этом копошении был отчётливо слышен треск костей и разрываемой плоти, кое-где мелькал облезлый, красный хвост, а потом земля дрогнула, произошла вспышка фиолетового пламени, и стремительно расходящаяся волна смерти вынудила зрителей отпрянуть на безопасное расстояние.
В центре, на арене, остались лежать одни лишь бесформенные груды мяса, стремительно догорающие во всполохах мертвенного пламени. Падальщик не спеша поднимался на ноги, а на его теле было заметно с десяток серьёзных ран, и не подсчитать сколько более мелких. Плоть на его груди и плечах оказалась разодрана, оголяя кости черепа, рёбра и суставы. Одного глаза не доставало, несколько глубоких колотых ран могли бы послужить причиной смерти для какого-нибудь более живого вифрэя. Удивительно, но несмотря на произошедшую потасовку, мёртвое тело лиса не получило ни единого перелома, а сам он ухмылялся полным комплектом острых клыков, и был по прежнему хорош собой и сексуален.

- А-а-а... Дорогая, Мистле!.. - протянул он, словно бы только сейчас заметил водяную ведьму, - Надеюсь, ты не очень утомилась этим небольшим представлением... - хриплый смешок, немного игривый тон, как будто и не побывал прямиком в мясорубке, - Мои товарищи занимаются созданием высококачественных некроконструктов. И плоды их трудов время от времени необходимо тестировать в полевых условиях. Не желаешь ли присоединиться?..

- Тебе это все не мешает?
- Отнюдь, - хрипло, с ухмылкой, - Иногда приходится сражаться без руки или ноги. Раздавленным или разрубленным напополам. Я предпочитаю заранее узнать свои пределы. Так что это проверка на прочность не только для моих будущих конструктов, но и для меня самого. Нельзя терять форму, вот что страшно. А потеря глаза или конечности - нет, - рассуждал он с задором и иронией, нисколько не смущаясь демонстрировать собеседнице пустую глазницу или торчащие кости. Некоторые личности с трудом могли раскрыть свой внутренний мир для других, но Падальщик был явно не из робкого десятка. Протяни руку, раскрой, да покопайся. Тем более что грудная клетка местами уже была оголена.
- Кстати, на счёт проверки на прочность... Я как раз оттачиваю одно новое, защитное заклинание. Хочешь сломать мне палец? Не бойся, это безопасно... - небольшое лирическое отступление, с безумством в янтарном взгляде. Мёртвый лис, игриво виляя хвостом, протянул девушке руку, расслабив кисть и призывно шевеля пальцами. Пальцы у него были длинными, узловатыми, с отчётливым рисунком тёмных вен, и каждый был увенчан острым когтем. Недавно Ивейн уже довелось убедиться в аномальной прочности тела мертвеца, а причиной тому была сила костей, заблаговременно наложенная на него. Благодаря этому заклинанию, кости и сочленения между ними по прочности не уступали адаманту.
- Что касается условий, то единственное - это чтобы тебе не нанесли существенного вреда, моя дорогая Мистле. Ты мне ещё понадобишься живой, - сказано было шутливо, но клыкастая ухмылка нагоняла скорее жути, чем веселья, - Конструкты попытаются тебя схватить. Если у них это получится, значит ты проиграла. Пользоваться можешь любыми способностями из своего арсенала, любыми заклинаниями, любых типов. Разве что от массовых разрушений постарайся воздержаться, если не будешь уверена, что никому не навредишь. Моя-то волна смерти была выверена до метра... - сказано последнее было тоном, отчего-то не вызывающим доверия, - А сражаться мы можем вместе или по отдельности, на твой вкус...

Судя по всему, Падальщику нравилось примерять на себя роль игрушки или даже экспоната, поскольку щеголял он своим нагим телом безо всякого стеснения. И чем заметнее был интерес со стороны Ивейн, тем шире становилась ухмылка на его губах.
Физически мертвец не мог почувствовать того же, что чувствуют живые. Он мог лишь попытаться вспомнить, какого это. И по иронии судьбы, Падальщик был одним из тех мертвецов, кто желал об этом помнить наиболее страстно. Умирал и воскресал он не по своей воле, и в глубине души до сих пор с этим не смирился, желая оставаться настолько живым, насколько вообще был способен. Даже если все его потуги были обыкновенной ложью и слабостью, а может и блажью, поселившейся в наполовину разрушенном сознании. Падальщик не всегда отдавал себе отчёт в своих действиях, но как и всякий, в ком течёт звериная кровь, потакал своим инстинктам. Когда-то давно его ещё сдерживали барьеры и условности, но они остались в прошлой жизни, и не последовали за ним в посмертие. В какой-то мере он стал более свободен и честен с самим собой. С другой же стороны, навеки оказался заперт в клетке собственного, мёртвого тела.
- Магия, - утвердительно кивнул он в ответ на предположение собеседницы. В то же время, как её пальцы скользнули вверх по его руке, он сам прикоснулся к её предплечью, у самого локтя. Его прикосновение отдавало могильным холодом, но в то же время было на удивление лёгким и мягким. Лишь острые когти, что щекоча скользили по коже или по ткани одежды, напоминали о том, что Ивейн имеет дело с существом зловещим и хищным.
- Нежить использует её, чтобы облегчать себе существование, в точности как и живые... Наша магия способна не только разрушать, но и созидать. В конечном итоге это всего-лишь инструмент, который можно направить во зло или во благо... Важно лишь то, что происходит здесь... - с этими словами мертвец провёл ладонью вверх, к плечу девушки, указывая когтистым пальцем на её висок, однако не касаясь его. Очевидно, он имел в виду разум и мысли, что побуждают людей совершать те или иные вещи, хорошие, плохие и злые. В этом плане живые и мёртвые мало отличались между собой. И с той и с другой стороны хватало желающих приумножить в этом мире страданий. Что и говорить, временами Падальщик любил строить из себя философа...
Но после того, как обмен тактильными поползновниями был окончен, собеседники, наконец, уделили внимание ожидающей их арене. Ивейн без труда закончила свои приготовления, оседлала посох и взлетела в воздух. Падальщик негромко присвистнул, глядя на неё снизу-вверх. Для него подобный вид колдовства был в новинку, а потому наблюдал он за действиями ведьмы с нескрываемым интересом. Впрочем, совсем скоро ему нужно было отвлечься, поскольку некроконструкты пришли в движение, и напали на мертвеца до того, как он успел взлететь в воздух. Но он, похоже, и не собирался! Вместо этого Падальщик остался на земле, позволяя колдунье прикрывать его с воздуха. Сам он отбивался от нападок, используя свои заострённые крылья и смертоносный рунический клинок. Некроконструкты могли бы попытаться одолеть его числом, но пока у них это не выходило. В то же время на Ивейн отвлеклось сразу трое из них. Первые два были похожи на огромных, скачущих блох, и они то и дело пытались допрыгнуть до неё или до её светлячков. Но пока у них это не получалось. Третий же оставался на земле и плевался чем-то наподобие кислоты или желчи. Целился он также в светлячков. Несмотря на устрашающий вид противников, Ивейн пока что не ощущала значимой угрозы в свой адрес. Она легко маневрировала в воздухе, и могла продолжать готовить заклинания с безопасной дистанции.

Ледяные колья со свистом прошили тело плюющегося некроконструкта, нанося существенный вред его целостности. Две оторванных конечности из шести, сломанный позвоночник, снесённая черепная коробка. Всё это не убило его моментально, но значительно ограничило мобильность и лишило зрения. Таким образом он теперь плевался наугад, примерно в том направлении, откуда в него в последний раз прилетело заклинанием.
Притом плеваться начал аж в два раза интенсивнее, хотя настолько же и менее точно. Один из таких плевков, наиболее точных, оказался сбит светлячком на подлёте к Ивейн. В то же время другой светлячок воплотил облако тумана, как ему и было приказано. А вот третьему не повезло, он опустился слишком низко, и "блохи" набросились на него всем скопом, перехватывая в прыжке и развоплощая мгновенно. Во время этого прыжка несколько "блох" столкнулись друг с другом и вперемешку попадали на землю, так что Ивейн воспользовалась моментом и накрыла их всех хрустальными лезвиями. Зрелище было такое, что описать его можно было лишь одним словом - мясорубка. Некроконструкты были очень живучими, но почти ничем не защищёнными. Поэтому конечности и куски тел от них отлетали только так. Они лишались подвижности, некоторые больше не могли продолжать бой, но чтобы уничтожить этих монстров по-настоящему, нужно было как следует постараться.
Даже Падальщику приходилось использовать для этого либо специализированные заклинания, либо заклинания массового поражения. Орудуя клинком и крыльями, он мог только лишить противников возможности сражаться, но они так и оставались лежать на земле бесформенными грудами мяса, продолжая корчиться и издавать нечленораздельные звуки. Бесполезно было целиться по телу, да и лишившись головы, противники лишь в два раза агрессивнее, надеясь в слепой попытке зацепить любого, кому не посчастливиться оказаться слишком близко. Пожалуй, самым действенным способом расправиться с таким противником было отрубание конечностей.
С этим справлялся мёртвый лис неплохо, но надо признать, что вовремя сотворённый гейзер прикрыл его со спины и помешал врагам в очередной раз коварно его окружить. На самом деле, оставаясь на земле, лис ставил себя не в самую выигрышную ситуацию с тактической точки зрения, но зато именно снизу ему открывался самый интригующий вид. И надо отметить, Падальщик с любопытством его наблюдал, позволяя ведьме красоваться, в то время как сам он принял на себя роль актёра второго плана и просто методично, скучно расчленял самых наглых конструктов, решивших к нему сунуться.
Бой, судя по всему, подходил к своему логическому завершению. Новых врагов против пары никто не выставлял, а оставшееся поголовье неумолимо сокращалось. Ещё одна "блоха" попыталась напрыгнуть на Ивейн со спины, невероятным кувырком уворачиваясь от ледяных стрел, запущенных светлячками, но ведьма успела заметить это нападение, и дыхание мороза у неё уже было наготове. В отличие от "блохи", Ивейн могла маневрировать в воздухе, поэтому легко сместилась в сторону и накрыла противника потоком низкотемпературной магии.
Живое существо после такой обработки едва ли сумело бы подняться на ноги, но пускай "блоха" и оказалась изрядно обмороженной, после падения продолжила копошиться на земле, намереваясь задействовать для следующей атаки оставшиеся резервы своего тела, в частности, пару сохранивших подвижность конечностей. Однако Ивейн была способна продолжать морозить её своим "дыханием" до тех пор, пока "блоха" окончательно не одеревенеет от холода.
Падальщик сражался против последней пары некроконструктов, где-то под Ивейн копошились недобитые ей противники. Около четырёх "блох", одну из которых она только что проморозила, и одна плюющаяся тварь, продолжающая изрыгать содержимое своего чрева в случайные области над полем боя. При желании Ивейн могла воспользоваться возможностью, чтобы закончить этот бой каким-нибудь красивым и особо пафосным образом...

И действительно, Ивейн могла не придать этому значения сразу, но все эти мертвецы, которых она с такой лёгкостью крошила, на реальном поле боя противостояли бы вовсе не ей, а магам куда меньшей силы и обыкновенным солдатам из плоти и крови. Возможно, ведьма не вполне отдавала себе отчёт, но за время всех пережитых испытаний она успела достичь такого уровня силы, что и не снился обычным обывателям. Окажись она в этот момент там, на поле боя, иначе как героем, её никто бы не назвал...

Но Падальщик тоже был героем. Героем по ту сторону жизни. И тем занятнее был тот факт, что в этом небольшом, тренировочном бою они с Ивейн сражались на одной стороне, и себе подобных он уничтожал без всякой жалости и сентиментальности. В конечном итоге это всего-лишь инструмент, который можно направить во зло или во благо... Важно лишь то, что происходит здесь...

- Стой на месте.
Падальщик задрал голову и усмехнулся. Водяная ведьма зависла прямо над ним, подготавливая некое, наверняка разрушительное заклинание. Мёртвый лис защитился мечом  от очередного наседающего конструкта, и отбросил его мощным пинком, ровно в тот момент, когда Ивейн завершила подготовку. Ледяные волны сформировались в точности с её пожеланиями и разошлись по периметру арены, замораживая всех на своём пути. Те некроконструкты, что до сих пор оставались на ногах, либо же копошились в грязи, застыли, покрывшись ледяной коркой, и больше не подавали никаких признаков активности. Ну а Падальщик, само собой, оказался цел и невредим. Относительно невредим. На самом деле, в этом бою ему снова досталось от некроконструктов, и теперь во многих местах плоть буквально слезала с костей, открывая ещё лучший обзор на внутренний мир реведанта.

- Воистину завораживающее зрелище!.. - откликнулся он, игриво поглядывая на шаманку снизу вверх. Наверняка он имел в виду её последнее заклинание. Наверняка?
- Для меня предельно ясны две вещи. Первая - новые модели совершенно не приспособлены для сражения против воздушных целей. Это серьёзное упущение, которое нам необходимо будет исправить в ближайшее время, - обращался он ко всем окружающим зрителям, в числе которых, видимо, и находились создатели этих чудес некроинженерной мысли - Вторая, - обернулся к ведьме и растянул обезображенный оскал в подобие миловидной улыбки, - Ты очень даже хороша. Знаешь как найти подход к ожившему мертвецу...

Издав рычащий смешок, Падальщик убрал меч в ножны и принялся разглядывать девушку, плавно виляя облезлым хвостом за свой спиной.

- Меня интересуют разные подходы. Ведь я люблю разнообразие... - издал странный лающий хрип, лишь отдалённо похожий на смешок, - Всё это... - развёл руками, охватывая картину недавнего побоища, - Было лишь развлечением. Но тебе действительно удалось меня впечатлить и я вижу, что ты можешь за себя постоять, - с этими словами подошёл ещё ближе, чтобы создать некую приватность их дальнейшему разговору. Что касается людей в мантиях, то им Падальщик дал знак продолжать без него. И вскоре всё их внимание было сосредоточено на арене, куда выходили новые порождения тёмной магии, дабы схлестнуться в тренировочном, но крайне жестоком поединке.
- Но позвал я тебя не за этим. Я хотел предложить тебе кое-что новенькое. Как раз по твоей специальности. Не так давно я столкнулся с небольшой проблемой, когда занимался расширением жилого пространства в своей башне. Какая-то спектральная дрянь изрядно мне в этом досаждает. Появляется из ниоткуда, исчезает в никуда... Было бы неплохо от неё избавиться, а я на данный момент как раз испытываю недостаток в толковых спиритуалах, - улыбнулся, чтобы сделать свою следующую речь более мягкой и проникновенной, - А что на счёт тебя? Сможешь помочь мне с этой неурядицей? Не за красивые глаза, разумеется. К тому же лучшего повода, чтобы прогуляться по моей башне и представить нельзя... - использовал всё своё красноречие и ассортимент уловок, чтобы пробудить в ведьме интерес. Ведь её согласие могло послужить отличным началом для того, чтобы перевести отношения на более серьёзный уровень. Хорошие специалисты и сильные маги на дороге не валялись, поэтому Падальщик был только рад переманить свою знакомую из "Хрустального пика", подталкивая тем самым к более тесному взаимодействию с ним самим.

Если задуматься, то предположение о том, что у Падальщика действительно не было под рукой специалистов, способных решить проблему с духом, было весьма сомнительным. Конечно, ведьма ещё не видела воочию все его ресурсы и владения, но того, что она всё-таки видела, было уже достаточно, чтобы судить о том, что уж как минимум в наличии множества подельников мёртвый лис недостатка не испытывает. Нет. За его словами точно крылись какие-то очередные недомолвки, скрывающие за собой двойное дно...
- Ха! Внимательность к словам и цепкость ума... Именно те качества, которые я ценю превыше всего. Когда-нибудь они помогут тебе избежать ловушки. А то и сохранить жизнь... - на этом реведант замолчал, не начиная по обыкновению рассыпаться в объяснениях и увёртках, - В этот раз, впрочем, тебе бояться нечего. И за твою помощь я был бы признателен.
Выжидающе и с интересом он разглядывал лицо собеседницы, будто обнаружил там нечто новое, чего доселе не видел. Возможно, он тоже чувствовал это внутреннее сходство, которое заметил ещё при первой их встрече, и которое теперь лишь укрепилось. Хотя, конечно, сходство между ожившим мертвецом и живым человеком, было во многом условным. Это правда, что не всякое мёртвое существо, вопреки стереотипам, являлось кровожадным чудовищем, желающем смерти всему живому. Хотя и говорить о том, что это утверждение является абсолютно беспочвенным, было бы откровенной ложью. И даже в этом говорливом, наигранно непосредственном лисе, на самом деле таился кровожадный монстр. Которого он сумел обуздать, сковал глубоко внутри собственной личности, но который никогда и никуда не девался, и время от времени скрёбся совсем близко к поверхности, грозя нарушить те строгие условия содержания, которые были для него созданы. Любой мертвец был сущностью дуализма, при этом более наглядного, нежели чем любое другое живое существо. Отголоски прошлой, изувеченной жизни соседствовали в нём с новой, потусторонней, вечно страдающей и вечно жаждущей сущностью. Вопрос здесь был лишь в пропорциях, самоконтроле, желании цепляться за остатки человечности, либо превзойти их, окончательно переродившись в нечто новое... Но это, впрочем, была довольно обширная тема, на стыке двух наук: психологии и некрологии, затрагивать которую сейчас не было ни времени, ни особого резона. Хотя и стоило отметить, что чем больше Ивейн общалась с Падальщиком, тем чаще подобные мысли и выводы могли так или иначе возникнуть в её голове.
Момент философских измышлений был окончательно упущен, когда из кустов показалась духовная рысь шаманки. Она незамедлительно привлекла к себе всеобщее внимание. Ну или, по крайней мере, внимание мёртвого лиса уж точно. По его лицу пробежала тень умиления, а может быть и некоторого, ностальгического родства, которое представители его некогда расы испытывали по отношению к любому хищному, дикому зверю.
- О... Какая милая, маленькая киска... - с оттенком игривости проворковал мертвец, вдоволь любуясь спектральным существом. В этот момент Ивейн отчётливо акцентировала внимание на простеньком амулете, который висел на плетёном шнурке, на шее у Падальщика. Лисья морда, вырезанная из самшита, а в глазницах сверкают два небольших, хорошо отполированных кусочка чёрного янтаря.
- Мара, будь добра обеспечь нам портал, - обратился он к кому-то из толпы в балахонах, через силу отрывая взгляд от переливающейся синевой рыси.

Женщина, к которой обращался мертвец, вышла вперёд и скинула с головы балахон. Молча, с толикой интереса поглядывая на Ивейн, она открыла портал. Число сторонников, которыми обзавёлся этот полусгнивший лис, действительно поражало. Каждый раз Ивейн встречала новые лица, и каждый раз их обладатели являлись достаточно одарёнными и неординарными личностями.
Когда портал, зияя провалом тёмной синевы, был открыт, Падальщик сделал шаг по направлению к нему и обернулся к Ивейн, протягивая ей руку в приглашающем жесте. Кривая улыбка на его обезображенных губах как обычно несла на себе двойственное значение, то ли отражая теплоту гостеприимства, то ли ироничную насмешку на пороге окончательной смерти.

- Вот так? Хм. Хочешь, чтобы я облизал тебя по-другому? - зацепившись за удачное слово, умело разыграл намёк на нечто, что легко читалось в огоньках его ироничного взгляда. Игривый подтекст, что был не уместен для ожившего мертвеца, не способного, по всей логике, к проявлению каких-либо чувств или влечения к кому-либо. Но Падальщик, как и прежде, не стал пояснять свои слова, оставив их интерпретацию целиком и полностью на волю собеседницы. Сам же мазнув хитрым взглядом по её фигуре, уверено взял протянутую в ответ руку и увлёк ведьму за собой в портал, перелистывая очередную страницу их диалога, оставляя позади не отвеченные вопросы и неудобные выводы.

На закате.
Где-то в залах Белого Когтя.

Они оказались в месте мрачном, пропитанном духом упадка и разложения. Это был достаточно просторный зал, старые стены которого были обшарпаны и покрыты сетью трещин. Укрытый богатой и дорогой плиткой пол был покрыт слоем пыли и подозрительными тёмными пятнами, неизвестного происхождения. Вокруг были оставлены следы некоторой, особенно живописной разрухи, будь то отколовшиеся куски колонн, осколки стекла перед узкими провалами окон, либо же треснутая, словно опороченный замысел художника, плитка. Под потолком клочьями висела застаревшая паутина, а в углах были свалены устрашающие груды костей. Всю эту красоту дополняли развешенные то тут, то там инсталляции в виде монструозных существ из костей и мёртвой плоти, развешенные по стенам, притаившиеся под потолком, стоящие на страже у дверей. Подобное убранство не выглядело приятно для взгляда неискушённого столь мрачными картинами наблюдателя. Однако оно не было лишено своей эстетики, и далее по коридорам можно было заметить более привычные предметы мебели, исполненные в соответствии со строгим, но неизменно мрачным стилем. Наверное, не стоило ожидать иного от обители мертвеца? Вся эта гнетущая атмосфера и обилие костей были ожидаемы. Но в то же время несли в себе эстетический и функциональный оттенок. Так, например, любая инсталляция на деле могла оказаться гротескным и изобретательным некроконструктом, готовым ожить по мановению воли своего создателя. Либо же послужить материалом для заклинаний магии смерти. Практически любой предмет декора здесь подчинялся воле умелого некроманта, и при необходимости мог быть использован в самых неожиданных целях...
Оглядевшись, взглядом истинного ценителя окидывая окружающую обстановку, Падальщик неожиданно повернулся к Ивейн и поймал её взгляд своим, на удивление холодным и пронзительным.
- Мы можем попробовать, Мистле. Отбросим маски и будем откровенны в своих желаниях и устремлениях. Сколь бы пугающими и порочными они не были... - хрустнув шеей, он грубо передёрнул плечами, и его крылья начали изламываться за спиной, с чудовищным хрустом искажаясь и иссыхая прямо на глазах, пока в конечном итоге не отвалились и не упали на пыльный пол, продолжая корчится там, словно в молчаливой агонии.
- Ты в моих владениях. Позволь мне быть хорошим хозяином и провести тебе небольшую экскурсию, - его рука, в которой он до сих пор держал руку Ивейн, плавно поднялась выше, к её плечу, - Не советую отставать, поскольку многие из здешних обитателей с удовольствием разорвут тебя на куски, стоит им лишь учуять запах живой плоти. Не обращай на них внимания. Это всего-лишь мои цепные псы, - в этот момент его когти скользнули на шею девушки, едва чувствительно отдавая на её коже своей остротой. Они поднимались выше, к подбородку, в то время как задумчивый и немного отстранённый, взгляд желчно-янтарных глаз был направлен глубоко в бездонные омуты сапфировых. Падальщик безусловно замечал и чувствовал тот интерес, который проявляла к нему ведьма. А ему самому бояться уже давно было нечего, как не было и причин быть чутким или осторожным. Здесь он был в своей власти, и девушка сама отправилась прямиком в его цепкие руки. Они оба, что мертвец, что шаманка, обладали теми не выраженными желаниями, которые сами ни за что не смогли бы облечь в понятную форму. Это было похоже на бегство от чего-то давно забытого, либо же погоню за чем-то никогда доселе неизведанным. Они оба были похожи, это верно. Но похожи не этой лживой иллюзией жизни, которую они оба носили как маски, а той истинной, внутренней холодностью, присущей лишь тем, чьи тела давно покинуло тепло жизни. Выражаясь ли иносказательно, буквально или фигурально, но они оба были мертвы. И оба цеплялись за что-то, что могло бы помочь им почувствовать, что это не так...

Отредактировано Падальщик (2020-03-15 20:57:41)

Телепортационный зал действительно представлял из себя не столько парадную комнату для приёма гостей, сколько лобное место для публичных казней. Здесь было не так свободно, по сравнению с дальнейшими коридорами и залами башни, на стенах отчётливо были заметны подозрительные выемки, принадлежать которые могли только ловушкам. Множество некроконструктов хитроумной конструкции и не вполне понятного назначения располагалось повсюду на стенах и потолке, а дальнейший и единственный путь из зала был заблокирован массивными створчатыми воротами, подход к которым перегораживала немёртвая стража. Сомнений нет, даже если незваный гость сумеет каким-то чудом выжить, то о его прибытии уж точно узнает вся башня. Падальщик равнодушно наблюдал за Ивейн, без особого интереса, но всё же подмечая, констатируя все её реакции, чтобы в дальнейшем... В дальнейшем что? Почему-то не оставалось никаких иллюзий, что отныне любые признаки слабости, любые неосторожно сказанные слова и проявленные реакции будут использованы против самой шаманки. А может быть так оно всегда и было, доселе скрываясь за лживым флёром недомолвок?
- Холодное и мрачное, а? - задал внезапный вопрос, сбивая с толку тем сильнее, что в голосе не было выражено ни единой конкретной эмоции, - Это место мертво, так же как и его многочисленные обитатели. Тем удивительнее, сколь многие из них ещё дышат, подобно тебе. Идём. Я покажу, - он без особых пристрастий позволил Ивейн отвести его руку в сторону и вниз, а теперь же отстранился сам, оставляя простую альтернативу между тем, чтобы крепче сжать хватку на его ладони, либо же окончательно разорвать контакт. В это время внимание реведанта было уже приковано к страже, которая под действием его незримой воли расступилась и принялась отворять перед парой ворота в прилегающий коридор, длинный, мрачный, совершенно не освещённый. Он уходил далеко вперёд, петляя по всему этажу, пока, наконец, не выводил на одну из лестниц. Однако отсюда её не было видно совершенно, зато была заметна первая развилка, на которой незнающему гостю было слишком легко сделать неправильный выбор и отправиться блуждать по этажу в полной темноте, без единого шанса вернуться к правильной дороге.
- Не хладная могила, не конец пути, - проговорил он странным, сухим и скрипучим голосом, в котором не ощущалось напускного задора, лишь мертвенное спокойствие, с самой толикой усталости. Мертвец не стал пояснять свои действия, предполагая их очевидность для спутницы. Он направился прямиком в тёмный, мрачный коридор, на ходу запуская вторую руку в подсумок, выуживая оттуда изящное украшение на цепочке. Обручальное кольцо из лунного серебра, с сияющим камнем в оправе, оно и освещало дальнейший путь мёртвого лиса. Это был весьма странный выбор источника освещения... Но Ивейн, конечно же, не могла знать, что за ним стоит.
- Но новое начало для тех, кто оказался по ту сторону своей прошлой жизни. Осознанно или нет, по своей ли воле или чужой... - продолжал вещать мертвец, устремляя свой взор только вперёд. Где-то там, в темноте ближайшего поворота зашевелились тени, вырастая словно бы из самих стен, чтобы преградить их дальнейший путь. Их не должно было быть на этом этаже в таком избытке, но видимо большая группа заплутала, воспользовавшись своей свободой беспрепятственно перемещаться по нижним этажам башни...

Отсвет лунного сияния очертил фигуры и обезображенные лица мертвецов, что нестройной толпой крались по направлению к ним. Но словно почуяв, что их заметили, мгновенно ускорили шаг, постепенно срываясь на бег и оглашая своды коридора своим противоестественных хрипом. Расстояния до них оставалось не более тридцати шагов, но Падальщик даже не притронулся к оружию. Он лишь стоял и ждал, позволяя немёртвым тварям набрать приличный разгон, ощериться в совсем уж плотоядных оскалах, устремляя безжизненные, полные ненависти взгляды на такую хрупкую в окружающей темноте фигуру девушки...
- Они построили здесь свой собственный мир, свободный от оков и воспоминаний, - не обращая внимания на приближающихся мертвецов, Падальщик продолжал плести свою затянутую речь, стремясь донести до спутницы некий посыл, не вполне обличённый в конкретику. А может быть и не стремясь вовсе?..
- Мир, который живёт по их законам... Справедливый, лучший мир, - в тот момент, когда толпа мертвецов едва не налетела на него, грозя неминуемо смести с пути, в попытках добраться до живой и такой ненавистной спутницы, последняя явственно ощутила движение магической силы, властной паутиной расходившейся от реведанта к окружающим его мертвецам, за долю мгновения подчиняя их его воле, заставляя замереть на том же самом месте, не сделав больше ни шага, не издав ни звука. Повисла полная, гробовая тишина.
- Вероломному прошлому здесь не настигнуть их, - развернулся, наконец, удостоив ведьму взглядом безжизненных, отравленных желчью глаз. В полной мере Ивейн могла лицезреть с какой неожиданной лёгкостью, и даже каким-то новоявленным изяществом, осмысленностью в каждом движении, мертвецы расступились обратно к стенам, открывая дальнейший путь, не проявляя больше ни единого намёка на агрессию по отношению к шаманке.
- Отверженные и бежавшие. Потерянные и усопшие. У каждого из них был свой путь. Но что привело сюда тебя? - впервые казалось, за всё это время, во взгляде мертвеца промелькнули эмоции. Отблеск искреннего удивления. Запоздалого осознания. Правильного вопроса.

Отредактировано Падальщик (2019-09-14 03:59:20)

- Притворялся? - резко выцепил одно единственное слово из её речи, и сощурился на неё недобро, - Притворяется ли ребёнок, резвясь со своими друзьями? Он вырастет и забудет былое ребячество. Притворяется ли родитель? Он ведёт себя так рассудительно и взвешенно, как будто у него никогда не было детства... Притворяется ли старик, что лежит на смертном одре? В его неровном дыхании слышны отголоски страдания, а на лице застыла гримаса боли... Пройдёт не больше пяти минут, как оно разгладится, а сам он затихнет. Это ли не притворство? - можно было бы сказать, что мертвец начинает злиться. Во всяком случае тон его голоса ожесточился заметно, а оскал принял угрожающие нотки, - Притворяется ли живое существо, когда дышит и любит? - риторический вопрос повис в воздухе, а поток мыслей, похоже, вообще не нуждался в комментариях.
- Я никогда не притворяюсь, Мистле, - в холодных огнях его глаз зародилась тень безумия, - Я существо злое, жестокое и холодное. Но иногда об этом забываю. Иногда мне хочется почувствовать что-то, кроме бесконечного холода внутри себя... - улыбка растянулась шире, сильнее оголяя клыки, - Но в конце я всегда вспоминаю. И когда это происходит, кто-то удивляется. Кого-то это застаёт врасплох... Они не замечают того момента, когда всё поменялось. Для некоторых эта ошибка становится последней в жизни, - надсадный, скрипучий смех донёсся из его пасти, но стих так же внезапно, как появился, - Не обманывайся. Если хочешь уличить меня во лжи, то лучше посмотри на факты... Наивно полагать, что какой-то жалкий дух действительно способен мне насолить. Наивно полагать также, что у меня недостаточно ресурсов, чтобы уладить подобную проблему без твоего вмешательства. Изначально выдуманная, она была всего-лишь предлогом, чтобы затащить тебя в мои цепкие лапы... И ведь ты почти догадалась, - его лицо на миг исказилось гримасой нездорового веселья. Казалось, вот-вот должно было произойти что-то совсем жуткое и непоправимое, но затем Падальщик снова вернул себе спокойствие, а тон его голоса выравнялся и охладел.
- Но сперва позволь мне закончить эту экскурсию для тебя...

Прелесть мёртвых сообществ заключается в том, что нормы приличия в них отсутствовали напрочь. Каждый из его представителей мог оскорбиться ровным счётом на что угодно. Или не оскорбляться вовсе. И Падальщик, по всей видимости, был из последних...
- Как это обычно и происходит. Совершенно внезапно, - отвечал он, не взяв и секунды на раздумье. Так, словно эта тема нисколько не была для него щекотливой. Так, словно уже ожидал этого вопроса. Он перехватил её руку в тот момент, когда она собралась отстранить её.
- Лёгкая прогулка. Ничего не предвещало беды. А ведь мне следовало знать, что в реальной жизни так не бывает никогда... - болезненная усмешка промелькнула в его голосе. Если бы ведьма позволила, мертвец взял бы её ладонь в свои, холодные и безжизненные, они касались её на удивление мягко и ласково.
- Предательство. Меня собирались убить ударом в спину. Но я успел вовремя обернуться... - хриплый, надсадный смешок. Взглядом он прошёлся по своему обнажённому торсу, указывая на зияющую чернотой рану, оставленную в его животе. Несомненно, именно она послужила причиной его смерти, и теперь навсегда должна была остаться с ним, как напоминание о том, кем он стал и чего он лишился.
- В конечном итоге это мало на что повлияло, - если бы её рука до сих пор была в его ладонях, то он бы очень нежно и осторожно сжал её в кулак, - Удар кинжалом в живот, - хватка его на кисти ведьмы стала бы сильнее, он бы заставил её совершить резкий и сильный удар, прямо в то место, где располагалась эта жуткая, глубокая рана. Одновременно с этим он сам шагнул ей на встречу, буквально насаживаясь на воображаемое лезвие в её руке, - Внутренние органы разорваны и скоро начнётся заражение, - взгляд его янтарных глаз, необычайно ярких, едких в этот момент был направлен прямо на неё, - Я боролся за свою жизнь ещё, быть может, сутки. Хотя борьбой это назвать было сложно. Один, в лесной глуши, и без надежды на спасение. До последней минуты меня не отпускали бредовые галлюцинации и невыносимая агония. Боль и отчаяние - последнее, что я запомню перед своей смертью.

Отредактировано Падальщик (2020-03-22 15:43:36)

- БРРАХАХА! - неожиданно раздался его рычащий, утробный смех. Что-то в постановке вопроса действительно развеселило мертвеца. Взгляд его вспыхнул подобно лесному пожару, отдавая неестественным жаром жизни и безумия.
- Я как раз работаю над этим прямо сейчас... - растягивая обезображенные губы в широченном оскале, - Но вряд ли это похоже на те мелочные чувства, что ты подразумевала. Или сумела бы понять... Видишь ли, когда ты умираешь, приоритеты несколько меняются, - загадочно и зловеще прохрипел он, поднимая её руку и задумчиво разглядывая перед собой. Словно раздумывал, что бы с ней ещё такого сделать.
- Ты просыпаешься и не помнишь ничего о своей прошлой жизни. Ты не чувствуешь ничего. Твоё сердце не бьётся. Ты очутилась в чужом теле, и это тело гниёт, разлагается на ходу. Подобно безумному куску протухшего мяса ты будешь бесцельно бродить по безымянному, бескрайнему болоту, увязая в грязи, терзаемая сумасшествием, всё глубже и глубже... Пока от тебя не останется слишком мало, чтобы это ещё можно было назвать тобой... - выдохнул с сиплым свистом, и приложил её руку к своему лицу, глядя на неё едким янтарём своего взора, прямо сквозь растопыренные пальцы её ладони.
- Но может, тебе повезёт, и раньше тебе встретится кто-нибудь, кто поможет продлить твою агонию. А может быть, захочет завладеть тобой как игрушкой... Может быть, ты долгие годы проведёшь в служении и унижении, страдая от болезненных уколов воспоминаний, которые даже толком не можешь связать друг с другом и с самой собой? Может быть, в конце концов, именно этому кому-то ты захочешь отомстить больше, чем своему убийце, чьего лица и мотивов ты всё равно не можешь вспомнить? Может быть, в итоге ты перегрызёшь ему глотку и растерзаешь тело, - он держал её ладонь в своей, и так же заставил её пройтись по своему лицу, в какой-то нездоровой пародии на ласку, - Эта месть не принесёт тебе удовлетворения. Отныне ничто и никогда его не принесёт. Ты будешь чувствовать злость, ненависть и обиду. Но не будешь понимать, кто или что является их источником. Только одно будет ясно - ты потеряла всё, что у тебя когда-либо было, всё, что ты когда-либо знала. Тебя пережевали и выплюнули. Ты не знаешь, кто и почему решил лишить тебя всего. Была ли это шутка богов? Человеческое вероломство? Или просто несчастный случай? Но ты знаешь, у кого есть то, чего тебя лишили... И ненавидишь ещё сильнее, - хриплые нотки его голоса то и дело срывались на рычание, а клыки скрежетали друг об друга, - Ты жаждешь справедливости, и ты идёшь за ней. Какое право другие имеют на то, что было украдено у тебя? Чем они лучше? Почему они достойны жить, а ты - нет? Нет, конечно же... Не достойны. Никто не достоин. Жизнь - просто череда случайностей, и никто из живущих не смеет надеяться на её честность. Честность - это то, чего мы добиваемся сами, своими собственными руками, - зловещая пауза сопровождалась тем же злорадным оскалом, - Этими руками, - подчеркнул он, ощутимо стискивая ладонь Ивейн, которая всё ещё была прижата к его лицу, - Я убивал женщин и детей. Разрывал на части невинных и беспомощных, душил их собственными внутренностями, выдавливал глаза и крошил черепа. Мне не нужны были причины, меня не волновали мольбы. Я пришёл в их дом, и боги не спасли никого из тех, кого я забрал. Никто их не спас. Точно так же, как никто не спас меня, - когтями он вцепился в собственную плоть на лбу и начал медленно сдирать с себя лицо, по прежнему прижимая к нему ладонь Ивейн, вынуждая скользить следом за своей, подражая тому пути, что оставляли его когти.
- И на этом моменте... Если до этого у тебя промелькнуло ко мне какое-то сострадание... Самое время его отбросить, - истинное лицо мертвеца отчётливо проступало за маской плоти, принадлежащей некогда совершенно другой личности. Живой. Обладавшей собственным именем. Собственной историей. Чувствами и устремлениями.
- Во мне не осталось ничего доброго, тёплого, живого. Ничего, о чём стоило бы жалеть. Таких, как я, не даром боятся и ненавидят. Я убил столь многих, что уже давно сбился со счёта. Я упивался их страданиями, их агонией... Пожалуй, если бы судьба действительно существовала, меня можно было бы назвать её орудием... О, что такое? Тебе не нравится моя история? - внезапно сконцентрировал всё своё внимание прямо на ней, и от этого действительно могло стать жутко. Учитывая, что к этому времени его лицо было порвано на лоскуты. Крови не было. Под чёрной плотью проступали белёсые кости черепа, а Ивейн чувствовала, что не смотря на то, что большую часть работы Падальщик над собой проделал сам, под ногти ей всё-таки что-то забилось.

Отредактировано Падальщик (2020-03-27 15:33:14)

- История... У каждого своя, - замер без движения, подчёркнуто неподвижно, провожая собеседницу лишь блеском в глубине зрачков, - А манера – это лишь остов той личности, что некогда жила, помноженный на безумие, в тщетной попытке сохранить всё что было воедино. Это бессмыслица. Не имеет значения. Может быть я действительно свихнулся, а кто из нас – нет? А может быть это я один остался жив, а все другие умерли? Как знать... Это всё не имеет значения. И цели здесь никакой нет. Я тот, кто я есть. Я ношу маски или не ношу масок вовсе. Этого всё равно никто не заметит. Да и что тут замечать? Ведь это всё не имеет никакого значения. Всё чего я хочу – это показать тебе. Показать тебе всё... Ведь именно этого ты просила, не так ли? Мы продолжаем экскурсию... - вместо ответа на последний вопрос он оскалился сквозь разорванную плоть и применил на себя поток некротики. В фиолетовых языках призрачного пламени постепенно проступали очертания его губ, сплетающих привычную ухмылку. Ей всё ещё недоставало чего-то, чтобы перестать быть зловещей. Мёртвый лис имел раны, которые не затянутся больше никогда.
Целостность его тела была восстановлена до своего возможного максимума, лишь следы разложения могли покоробить притязательный взгляд, да глубокая колотая рана в животе. Падальщик как и обещал, повёл ведьму за собой, вглубь башни, а мёртвая свита расступилась, продолжая однако следовать за ними в хвосте.
Случайные прохожие не встречались им по пути более. Всё было словно специально подготовлено для этого визита. Хозяин башни вёл свою гостью на верхние этажи, минуя опасные или стратегически важные области, напрямую в тронный зал – гордость и жемчужину Белого Когтя. Обставлен он был не вычурно, но изящно, богатство его потускнело со временем, но это запустение придавало особого шарма. Как и многочисленные инсталляции из костей и черепов, которые в изобилии использовались в декоре во всех помещениях башни. Здесь процессию ожидал один из подручных Падальщика, вполне себе живой и здравствующий человек. Пускай угрюмый, что было вполне продиктовано местной атмосферой, но держащийся уверенно и даже с некоторым достоинством.

Говард, как был он представлен ведьме, оказался весьма учтивым распорядителем по бытовым вопросам или чему-то подобному, насколько об этом могла судить Ивейн. Падальщик испросил его подготовить ужин в свои личные покои, после чего отпустил восвояси. Экскурсия же продолжилась по пустынным залам Белого Когтя, где были расположены комнаты некоторых обитателей, однако много большее количество пространства занимали пустые, заброшенные помещения и коридоры, ведущие в неиспользуемые крылья башни.

Короткая остановка в одном из помещений. Достаточно просторный зал, куда более ухоженный и вычищенный, он мог бы стать жилым, но ныне пустовал. Места в нём было бы достаточно для того, чтобы обустроить здесь не только личные покои, но и даже какую-нибудь лабораторию или мастерскую. Хозяин башни не испытывал нужды в свободном пространстве и был готов одаривать им своих последователей. На этом экскурсия подходила к концу... Почти. Ещё один небольшой крюк через библиотеку – в каждой уважающей себя древней башне должна быть библиотека. Пыльная и загадочная, полная ветхих фолиантов и притаившихся по углам теней... Как бы то ни было здесь они даже не остановились, лишь пробежали мимоходом. Ещё несколько запутанных коридоров и винтовых лестниц, и вот они уже перед входом в святая святых – личные покои Падальщика.
Выглядели они именно так, как от них можно было бы ожидать. Просторные, но пребывающие в некотором запустении, почти лишённые комфорта, но каждый предмет мебели выполнен с должным изяществом и стремлением к красоте. Отметить можно было разве что большую двуспальную кровать с потрепанным, истлевшим от времени балдахином. Она была застелена так, словно ей уже давно никто не пользовался, а на покрывале скопился тонкий слой пыли. Свита осталась здесь, в то время как мёртвый лис распахнул двери на балкон и повёл ведьму дальше, наверх по лестнице, ведущей оттуда прямо на Корону - самую высокую точку башни.

Ветер был здесь особенно безжалостен. Пронизывающий до костей, беспощадный и... Недовольный. Сегодня у него, пожалуй, была веская причина. На голой площадке, продуваемой и ничем не защищённой, в самом центре ритуального круга находился малый дух, что несомненно был связан истоком с этой стихией. Он не походил на возмутителя спокойствия, скорее на сакральную жертву.

- Ну вот мы и подошли вплотную к нашей маленькой проблемке... - вздохнул с наигранной усталостью и перевёл взгляд сначала на Ивейн, потом на духа, потом обратно, - Прикончи его.

Мертвец покачнулся, не то от очередного порыва ветра, не то от озвученного отказа. Тот не стал неожиданностью, и кривая ухмылка вновь появилась на изуродованном лице.
- Нет, - повторил он вслед за ней, задержал на ней свой взгляд, а затем перевёл его на духа, - А тебе есть дело до объяснений? Может быть, он действительно чем-то мне насолил, как я и говорил. Или, может быть, это я хочу ему насолить? Что, если я считаю, что некоторым просто необходимо сдохнуть? Без причины. Без повода. Хар-рх... Не важно. Такая работёнка вполне по силам и мне самому, - пока хозяин башни говорил, он успел создать хватку смерти, и теперь картинным жестом направил свою когтистую лапу в сторону духа, спуская заклинание с цепи.

Поведение духа моментально стало очень беспокойным, он принялся метаться в пределах круга, но не был в силах вырваться из него. Насколько могла судить Ивейн, круг и символы предназначались специальным образом для того, чтобы привлекать и удерживать в своих границах духов. Не самая базовая формула ритуалистики, наверняка здесь постарался профессионал. Совсем скоро он скорчился в центре, уменьшаясь на глазах, и лишь бессильно глядя шаманке в глаза. Во взгляде его ведьма могла интерпретировать нечто, что было очень похоже на отчаяние, ужас и боль.

- Как тебе мои владения? Надеюсь, ты хорошо провела время... - проскрежетал его голос, забавляясь. От своего процесса мёртвый лис не отвлекался, и явно намерен был довести его до конца.

Отредактировано Падальщик (2020-09-07 02:12:39)