Легкий звонкий мартовский дождик стучал по крыше укутанного в лохмотья Йирта, пока сам он брёл куда глаза глядят. Кап, кап, кап - быстро отсчитывали капли, танцуя на листьях свои зажигательные танцы. От них у Бесхвостого дёргался глаз и подрагивали пальцы единственной руки. Крыша Бесхвостого и без того не отличалась надёжностью, с некоторых пор стала протекать, готовая в скором времени либо сбежать с каким-нибудь более-менее привлекательным вывертом сознания, либо провалиться вовнутрь, окончательно схлопывая разум вифрэя. А всё из-за того что Однорукий мчался, буквально таки одержимый призраками случившихся недавно с ним событий. А они были настолько же зубасты, насколько таково чудовище из самого страшного ночного кошмара цирюльника, до этого несколько дней к ряду вынужденного выдирать больные зубы отряду дорвавшихся до изыскано сладких яств Имперских солдат. А всё началось с сущей мелочи - он, работая в Белом Кресте, использовал запрещённую магию крови...
Вообще, Йирт буквально жил на магии жизни - она его питала и не давала помереть от истощения, получаемых из-за спешки ран и прочих физических недугов от наплевательского отношения к себе. А все из-за того что Странный мчался со всех ног прочь от преследователей, ибо чувствовал (а вернее, убедил себя в том что как и гордые герои сказаний) попросту не сможет жить в заточении. К слову, ему уже как-то приходилось существовать в изолированных от остального мира катакомбах на Каталии, что принадлежали кровожадному вампиру, а после он побывал в плену у не менее (а то и более) кровожадного демонолога Альфария, так что в принципе, едва ли в Министерстве Магии было бы значительно хуже, но...Бесхвостый уж слишком хорошо себя накрутил, чтобы прислушиваться к голосу разума. Тем более что в голове его (аккурат под протекающей крышей) вопили другие голоса, с лёгкостью перекрикивая все остальные.
- Йух-ху-ху-у-у-у-у! Быстрее, Йирт, БЫСТРЕЕ!!!
- Осторожно. Превышение скорости сулит...
- Б-Ы-С-Т-Р-Е-Ееееееееее, позади кто-то гонится за нами!!!
Но забавнее всего было то, что чувство жизни, которому Йирт уделял едва ли не больше внимания чем основному зрению (из-за чего периодически впечатывался в деревья, влетал в колючие кустарники и просто падал, спотыкаясь о корни), не сообщало о наличии поблизости живых существ, которых можно было бы счесть магами-преследователями Министерства. Да, это могло означать что те просто хорошо прятались, готовые сцапать беглеца, но приблизительно с той же вероятностью...о Бесхвостом беглеце попросту позабыли, не приняв его за стоящую преследования угрозу. И, в принципе, глядя на ободранного, вот уже который день не спящего, чумазого, откровенного жалко выглядящего, измождённого вифрэя со спутанными волосами, которого можно было бы принять за прямоходящего лиса, которым регулярно прочищали все дымоходы Иридиума, их можно было понять.
Солярный признак какого-то живого существа вынырнул буквально из ниоткуда и так перепугал Бесхвостого, что он по инерции еще пробежал еще несколько метров, споткнулся и полетел вперёд, чтобы с испуганным хрюканьем вонзиться аккурат между двух близко растущих друг от друга мощных, вековых деревьев. Порченный дёрнулся, потом еще раз. Попытался рывком освободить себя, но вместо этого с треском порвалась часть лохмотьев, которые даже самые отчаянные люди не стали бы называть одеждой, а тело пронзила острая боль. Йирт тяжело дышал - до него, как до лекаря, дошло - вспышка, которая охватила его с двух сторон - где плоть примыкала к дереву - не к добру. Скорее всего ветви растущего поблизости кустарника пронзили его и сейчас, пусть из-за дождя это было не понятно, он обильно истекал кровью. Дрожащей рукой Порченный использовал целительные ладони и аккуратно вывернувшись, стараясь не вызвать у себя болевой шок, приложил конечность рядом с глубокой, проникшей вглубь его тела раной. Это помогло. Но не настолько, чтобы принести какую-нибудь существенную пользу. Надо было выбираться. А для этого следовало...позвать на помощь. Учитывая что вокруг никого не было, кроме находящегося в отдалении солярного огонька, рассчитывать Бесхвостый мог лишь на него. Но...Порченный медлил. И не удивительно, ведь крик о помощи привел бы к тому, к чему он скучал, пожалуй, меньше всего. К общению! Так Йирт и стоял, направляя магическую энергию в рану, в то время как на расстоянии в каких-то метров двадцать от него находился, возможно, его единственный шанс на спасение из этой донельзя глупой ситуации.
Порченный молился и ждал чуда. Лучше уж было так, чем нырнуть в омут социального взаимодействия. Этот момент Йирт собирался оттягивать и оттягивать - лишь бы не стало слишком поздно...

На данный момент Йирт прикидывал - сможет ли он отгрызть себе лишние части тела. К оным на текущий момент Бесхвостый причислял все те, что не давали ему выбраться из этой причудливой природной западни. Как бы то ни было, вифрэй пока он только приноравливался - он пытался согнуться или выгнуться подходящим образом, чтобы достать туда, куда ни один разумный представитель высшей расы ранее достать не пытался. По крайней мере ртом. Ситуация была достаточно неприятной - каждое движение отдавалось болью, что, будто бы этого было мало, еще и нарастала по мере совершения всё большего и большего количества попыток. И...не было ничего удивительного в том что в конце концов раскалённая волна болевого шока прошлась по телу Бесхвостого, ввергнув его в пучины мрака. 
- *** !!! - самым что ни на есть благим матом заорал целитель в ранее непорочную частоту леса, которая, в сущности, и не была ни в чём виновата. Ведь будь Йирт поосторожнее, всего этого бы не произошло. Однако, не произойди всё это с ним, вифрэя не был бы полноценным Йиртом.
Обрушив на местную флору и, частично, фауну, целую вереницу забористых словечек вперемешку с упоминаниями богов (преимущественно - Жнеца, да Белиара), Порченный немного подуспокоился. А потом посмотрел на последствия того что он не использовал целительные ладони и возобновил ругань. Что самое странное - она удивительным образом помогала снять стресс.
Йирт понимал (а обладая не малыми познаниями в анатомии, он просто не мог не понимать) что он некоторыми своими местами представляет собой дуршлаг, сквозь который вытекает драгоценная кровь, Йирт решил использовать заклинание куда более длительного действия и, чего греха таить, куда более эффективного чем простое лечение - очищенная кровь. Стало полегче и, понимая что для баланса, не плохо было бы несколько раз помянуть кого-то не такого как ранее участвовавшие в его речи небожители, он, шепча молитву Этерии, начал сплетать стойкость, которая бы избавила его от пред-пред последней проблемы (пред-последняя - это древесная ловушка, а последняя - это он сам).
Похоже, Йирт слишком увлёкся упоминанием тёмных богов, поскольку достигнуть желаемого ему не удалось - в опасной близости не просто обнаружился солярный отклик, но он еще и заговорил..ЖЕНСКИМ ГОЛОСОМ!!!
Удержать создаваемое плетение ему не удалось и оно, махнув на прощание хвостом, так и оказалось не реализованным. Он громко икнул, вздрогнул всем телом то ли от страха, то ли от возбуждения, то ли от боли (а то и от всего вместе) и, как был, застрявшим меж деревьев, проткнутым кустарником, так и повалился. То была классическая реакция мелкого хищника ) при появлении более крупного - притвориться мёртвым и надеяться на то что потенциальный противник презреет мертвечину и уйдёт. Порченный то и в обыкновенное время, в простых условиях не слишком то походил на полноценного живого, а при приближении существа сурового и непонятного - вроде женщины, и вовсе старался избегать контакта - по крайней мере прямого. Но, сколь бы безотказной не была тактика (зачастую всем было попросту всё равно на атипичного хлипенького лекаря) Порченный и тут смог опростоволоситься. Ибо он попытался повалиться, но...не смог. Неожиданная поддержка в виде двух стволов, обхватывающих его бока коварно не позволила ему это сделать. Тогда Йирт, не слушая слова невольной собеседницы, попросту опал - будто вся жизнь резко покинула его. На этот раз всё прошло немного лучше - по крайней мере до того момента как Однорукий не почувствовал что начал медленно, но верно съезжать вниз - прямиком на выпирающую часть куста, который не хило так пропорол ему ноги. Но, как бы не хотелось, он не стал пытаться остановить своё медленное сползание навстречу потенциальной смерти. Йирт посчитал что это может быть не так плохо, учитывая что встретившаяся ему девушка скорее всего была преследующим его сотрудником Министерства Магии.
"Лучше...умереть...чем...оказаться...в плену!" - подумал Йирт и...ощутил что у него чешется кончик носа...

"Лучше бы на её месте были кабаны или волки" - думалось Йирту - "С ними найти общий язык было бы легче!"
Зажмуренные глаза Порченный не открывал, поэтому увидеть протянутую руку не мог. Зато мог прекрасно чувствовать жизнь и обонять чешущимся носом. А то что он обонял, ему не нравилось. Вернее, нравилось, но именно тем что нравилось это и не нравилось. Куда проще было бы испытывать ненависть, чем смущение. Будто этого было мало, с ним заговорили! И не как-нибудь, а ласково! Бесхвостый едва не скончался на том самом месте, на котором висел. Паника с утроенной силой стала колотить по внутренней стороне его черепа. Не легче было и от разъедающего его душу осознания медленно и неумолимо приближающегося конца бытия. Умирать совершенно не хотелось, но этот выход ему виделся как единственно верный - бросить кости и рискнуть своей жизнью, чтобы вырваться из клети судьбы, притворившись скончавшимся, либо попасть в лапы Министерства Магии. Ему что-то говорили, в чём-то увещевали, но пусть прижатые к голове треугольники ушей и алчно впитывали ручейком речи втекающие в них слова, вникать в них Йирт отказывался наотрез. Ровно как и обращать внимание на "запах" творящейся поблизости магии. Этот факт лишь укрепил его в мысли о том что по его душу пришло Министерство. Желание почесать нос возрастало так же как и стремление начать действовать. Не имея возможности совершить первое, он заставил себя сосредоточиться на том чтобы совершить решительный шаг - за грань. Йирт последний раз в своей жизни выдохнул, помолился и с силой толкнул своё тело на кустарник в надежде задеть носом за веточку и хотя бы почесать его...
Боли не было. Новая жизнь Странного началась с очень и очень странной позы. Задняя, застрявшая часть по прежнему покоилась меж деревьев, в то время как противоположная половина, оканчивающаяся головой, возлежала на растительности. То ли грязной, то ли влажной, а вернее всего, сочетающей в себе и то состояние, и другое. Хоть нос удалось почесать...Вифрэю не удалось сходу понять причины по которой он по прежнему был в той же самой ситуации, что и ранее. Похоже, вместо того чтобы дать беглецу умереть, его решили взять живьем. Пахнуло магией. Очень и очень аккуратно, не поднимая головы и вообще никак не демонстрируя того что находится в сознании, вифрэй приоткрыл один глаз чтобы осмотреться. Он различил яркий, добрые отсветы самой солнечной магии и тут же закрыл око. Йирт почувствовал укол некой надменной пренебрежительности - как бы не старались другие магические школы, по его мнению жизнь в плане излечения была лучше всех остальных вместе взятых. Бесхвостый считал что остальные стихии были не более чем позерами, которые лишь делали вид что им не чужда созидательная сторона. Но он то знал что это не так...
Магия неизвестной не прошла даром - вифрэй ощутил облегчение. Новый поток слов обрушился на калеку, вынудив поморщиться. Зачесалась вздёрнутая пятая точка.
"Уходи!" - мысленно призывал он сотрудницу Министерства Магии - "Кыш! Брось меня! Ты слишком поздно меня спасла!"
Обещание куда более приятных условий отгремело вот уже некоторое время. За это время Йирт терпеливо ничего не делал, ощущая как желание почесаться постепенно превращается в цель жизни. Но пока здравый смысл в купе с картинками будущих пыток побеждал.
А потом ему стало скучно, он приоткрыл глаз и...обомлел от открывшегося вида. Влажность из одетой сотрудницы Министерства Магии сделала голую сотрудницу Министерства Магии. Ну как голую...всего лишь облепленную её промокшей одеждой, но для Порченного, а вернее, его фантазии, это было почти что одно и то же. Допредставить то что нужно Йирту не составило никакого труда.
Безмолвно подобное Йирт вынести не мог. Он вытращился и зашёлся в диком, посягающим на его внутренности кашле.

В некоторых ситуациях фантазия могла и была полезной. Но никак не в случае Йирта. По крайней мере, не в этом. Его ситуация, как это часто и бывало, представляла собой ту, где фантазия скорее мешала. Буквально. Физически. Да, даже несмотря на тот ужас, который царил в его душе - некоторые фривольные образы были до того сильны, что даже пересиливали общее негативное состояние, из-за чего организм вифрэй реагировал достаточно определённым образом. В какой-то момент (а именно - за секунду до того как девушка использовала бодрость лесов), ему подумалось что в некотором смысле это даже хорошо что вторая его половина надёжно прикрыта упирающимися в него и упирающимися ею в них древесными стволами. Ну, а потом настал черёд магии.
- Йиййй! - взвизгнул Порченный, когда понял что поймавшее его в свои объятье укрытие начинает неторопливо, повинуясь воле сотрудницы Министерства Магии, выпускать его. Это (как, в принципе почти весь его жизненный путь) не входило в планы Бесхвостого. Он попытался прильнуть ободранным боком к одному из древесных, а вторым накрыться как каким-нибудь одеялом. Но могучие растения были непреклонны в своём предательстве.
Бесхвостый как мог сопротивлялся судьбе, но вскоре понял что ему не уйти от неизбежного, а потому прикрыв своё самое напряженное сейчас место, он ринулся назад и...наконец-то освободился! Но радоваться было рано. К нему подошли и протянули руку. То ли собираясь парализовать его приготовленным заклинанием, то ли чтобы нацепить антимагические наручники. Бесхвостый как был, не вставая, полуотпрянул полуперекатился в сторону и как перепуганный, чересчур возбуждённый заяц уставился на освободительницу. Вот только хотя зайцы и не имели разума, а сразу, подчиняясь инстинктам бежали прочь, то Йирт, у которого разум как раз таки должен был быть, вместо того чтобы задать стрекача, остался на месте чтобы послушать что ему хотели сказать. Льющиеся слова были притягательными - совсем как медленно опадающий в его рассудке образ почти обнажённой из-за влажной одежды сотрудницы Министерства, но не для разума, но для его исстрадавшегося тела. Укрытие. Пища. Комфорт.
Йирт с остервенением помотал головой, разбрызгивая капли налипшей влаги. Это движение помогло ему придти в себя и он наконец-то сорвался прочь - в гремящий влагой лес. Он бежал и бежал чтобы отделить себя от желанных образов, которые не могли быть ничем иным, кроме как ловушкой.
- Да! Где это видано, чтобы посреди леса тебя встречали страстные девы и предлагали кров. Наверняка она не просто сотрудница Министерства Магии, но еще и злой дух. И вампир.
- Не забывай что она еще обладал магией. Света и...похоже, природы.
- Эти две стихии должны замаскировать её замыслы и усыпить бдительность. Она - зло! Демон! Помнишь Альфария? Так вот, она такая же, но с грудью!
- Маловероятно. Скорее она или сильфида, или спригган, или приближённый к природе чистый дух. Вряд ли сотрудница Министерства Магии стала бы так себя вести.
- Ага, скажи еще - она Этерия, что приняла такой облик чтобы помочь Йирту.
- Ну...
Только что Йирт бежал в одну сторону - прочь, а в другую направление его движения уже сменилось на полностью противоположное. Он верил в Этерию. И сейчас, по мнению Йирта, её вмешательство в его жизнь была бы донельзя кстати.
Кроме того, он ведь мог и пронаблюдать за странной особой со стороны.
Однако, планам держаться в стороне не было суждено сбыться - стоило острому нюху Порченного ощутить запах пищи, как вифрэй, пригибаясь и таясь, приблизился к его источнику. И ничего он не мог с собой поделать - лишь наблюдать через чувство жизни за солярной точкой той, кто назвал себя "Лия" и надеяться на то, чтобы в нужный момент у него найдутся силы вырваться из притягательных запахов пищи, оторваться от её поглощения и устремиться в лес. На всякий случай Порченный держал парализацию тела готовой.
А пока он медленно и аккуратно подкрадывался к оставленной тарелке.

К счастью, потенциальная сотрудница Министерства магии, что с равной вероятностью могла оказаться и самой Этерией, находилась на почтительном расстоянии и почти не двигалась. Это вполне устраивало Бесхвостого, так что он стремительно и, насколько это слово вообще было к нему применимо, уверенно приближался. И если поначалу вифрэй бороздил лес, как какой-нибудь потрепанный штормами кораблик, ориентируясь исключительно на маяк солярного огонька девицы, то, подобравшись к её текущему положению, движение Порченного по бурелому стал корректировать его нюх. Среди всех других запахов умывшегося дождем леса, чуткий нос Порченного с относительной легкостью выделил самый желанный - готовой к употреблению пищи. Тело, получив стимул, начало двигаться куда быстрее, хотя раньше казалось что он потратил последние крохи сил на переживание донельзя странной встречи.
Но даже так, охваченный нетерпением Йирт пока еще удерживал себя в руках. Врождённая и усилившаяся со временем подозрительность помогала ему в этом не простом деле. Как только угощение попало в поле зрение Бесхвостого, он заставил себя остановиться и замереть. Странный стал медленно и осторожно вглядываться в окружающий лес. Он искал то, что можно было счесть ловушкой. Так как он сам не был слишком уж хорошим траппером (почти никаким), то Лия могла с тем же успехом поставить на Бесхвостого медвежий капкан и не факт что тот бы его обнаружил. А так как Йирт не спешил разочаровываться в том что на него не поставили даже малейшей ловушки, то он еще некоторое время покружил вокруг обиталища странной лесной девы. Да и то делал это исключительно ради успокоения собственных нервов.
В конечном итоге вифрэй не выдержал и как ошалевший без соли лось выскочил прямиком к остывшему угощению. Наверное даже хорошо что Лия не видела то что затем произошло с приготовленной едой, ибо это было почти неприлично. Обычно всё просто: некоторые владеют манерами, другие - нет. Но в случае Однорукого, тот каким-то чудовищным образом сумел обзавестись способностями, полностью противоположными этикету. Это было не просто ужасно, это было попросту отвратительно. И вид, и звуки, и даже сам процесс...
После того как Бесхвостый закончил, место, где находилось яство напоминало скорее место побоища. Аккуратно сложенное полотенце, что Лия благородно предоставила страждущему, было им едва ли не растерзано. После столкновения куска ткани с голодным Йиртом, что в один момент даже подумал что тот съедобен, от первого в лучшем случае осталась половина, да и та - покрыта таким слоем мерзкой, липкой субстанции, что казалось еще немного и та оживет чтобы задушить одним своим запахом любого оказавшегося поблизости. Всё было раскидано, разбросано и находилось в состоянии, в котором куда милосерднее было бы выбросить и сжечь, чем отчистить или отремонтировать.
А посреди всего этого враскорячку, с погнутой миской на голове и воткнутой в землю ложкой рядом с подрагивающим ухом валялось тело Порченного. Он переоценил свои силы и пал сном храбреца.
Последнее что пронеслось в его голове до того как глаза его сомкнулись было:
- Умно...подсыпать...не...
- Сон...

Впервые за долгое время Йирту было так хорошо. Нет, конечно, приятные моменты у него бывали и раньше: найти вкусную и не ядовитую ягоду, съесть грибочек и потом не маяться с желудком, проспать всю ночь среди корней и не отлежать себе чего-нибудь, не дать муравьям залезть в штаны. Бесхвостый понимал что теперь, когда он попал в ловушку, ему не видать свободы. Но часть его разума, ставшая сильнее из-за пережитых лишений, готова была променять холодную и голодную свободу на сытый плен. Это было не правильно, но так притягательно и приятно, что Бесхвостый постепенно проигрывал этой мысли.
А потом проиграл и, довольный, провалился в сон.
Но даже в царстве грёз Йирт не сдавался. Он ворочался, бубнил слова заклинаний и размахивал единственной рукой. Да, было уже поздновато предпринимать какие-либо действия, да и после драки руками не машут, но Бесхвостому все эти умные пословицы и поговорки были нипочём - его душа жаждала сражений и побед. Хотя бы над самым слабым из известных ему существ на свете - самим собой! Но тут встала проблема - силы оппонентов оказались до неприличия равными, а это значило что битва грозила затянуться на очень и очень долгое время. Ровно на такое, что позволило бы Бесхвостому, на своих двоих преодолевающему изрядные расстояния каждый день, как следует выспаться. То есть приблизительно лет двести.
Побыть драконом Йирту не позволили обстоятельства. "Сотрудница ММ", она же "Этерия" оказалась слишком сердобольной. Если тот факт что из него начали вытягивать воду Порченный ощутил лишь краем спящего сознания - с помощью одной лишь одарённости Однорукий мог почувствовать творимое поблизости колдовство, то вот тихие, но тем не менее приближающиеся шаги... Сон оказался достаточно чутким - уши сыграли свою роль, подтвердив что они крепились к его голове не только для красоты. Да, Бесхвостый спал. Но проблема была в том что Йирт был не один. В нём уживался небольшой комплект существ, которые действовали каждый по своему в зависимости от обстоятельств. Один отвечал за "бежать-бежать" (именно он и был повинен в том что Бесхвостый вот уже который день улепётывал от не факт что существующих преследователей). Второй был ответственен за "хватать-хватать" (не важно за чем и за что, но смысл был приблизительно такой и являл собой то, что можно было бы назвать хищной стороной Йирта). И так как первый, намаявшись, спал без задних ног, то по понятным причинам, пришла очередь доселе скучающего второго. Наверное поэтому у миролюбивого, запуганного мага жизни сработали, казалось бы, непонятно откуда взявшиеся инстинкты - замереть, подпустить жертву поближе и, конечно, напасть! Проблема заключалась в том чтобы напасть так, чтобы как можно меньше потревожить себя и свои мышцы.
Для тех кто видел как нападают тюлени или, вернее, моржи, не было бы почти ничего удивительного в способе атаки Йиртом относительно невинной девы. Повалить. Схватить. Обнять. И...на этом всё. Да, хищник не просыпался полноценно - должен был сработать один из инстинктов, который даже не вывел бы сознание вифрэя из дрёмы. Поэтому даже получив в свое распоряжение незнакомку, Бесхвостый бы продолжил спокойно спать. Только теперь уже с ней в обнимку.
Но это всё произошло бы лишь в случае крупного не везения со стороны девушки, ибо тюленейирт был даже более нелеп, чем просто Йирт. А ведь последний был непризнанным чемпионом нелепости в этом нелепом деле.

Поразительным было то, что несмотря ни на что, Йирт оставался всё тем же глупым, обескураженным, полностью утонувшим в собственных искажённых предположениях существом. Его обескураженность, испуг, раздражение и сотни других эмоций, порождённых происходящим улеглась тотчас же, как сон одним резким, повелительным движением накинул непроглядную вуаль, что скрыл разум от окружающего мира. И наоборот. Так накидывают платок на клетку попугая, чтобы тот уснул. И тот послушно засыпает. Волнения, погодные условия, даже окружающая действительность и, что куда серьезнее, близость другого живого существа, не смогли оказаться достаточно сильными раздражителями, чтобы помешать неизбежному. Платок был настолько плотен, что ответ был понятен еще до того как был задан вопрос. Сам же он звучал так: можно ли чувствовать хоть что-то, когда от тебя самого осталось едва ли что-то большее, чем горстка разрозненных пчёл, постепенно задыхающихся в душном, задымлённом пространстве не превышающей бочки в которой хранят рыбу матросы? Бесхвостый являл собой и вопрос и ответ в одном лице. Он ничего не чувствовал - пребывал в блаженном небытие, вызванном полным отсутствием бытия как такового, совсем как марионетка, разом лишившаяся всех ниточек разом. Жизнь, казалось, и та трепетала в груди только постольку-поскольку, будто ей просто нечего было делать, кроме как продолжать греть собой тщедушное, обнявшее ноги незнакомки тельце, что сейчас едва ли можно было бы назвать мужским хотя бы отдалённо.
Наверное именно так бы и длилась маленькая смерть Йирта - до самого его пробуждения: без снов, без чувств, без эмоций. Только гулкая пустота внутри и блаженная пустота - снаружи. Но этот баланс был неумолимо попран. Раздавлен. Превращён во что-то столь незначительное и мерзкое по сравнению с которым пятно от раздавленного слизняка на грядке выглядит произведением искусства. Бесхвостый привык что его считают жалким. Да что там, он и сам, под давлением общественности, привык быть жалким. Но к чему он не привык, так это к тому, чтобы его за это жалели...
Прикосновения лёгких девичьих пальчиков первыми нотками грядущей симфонии начали звенеть, пробуждая заиндевевшую душу ото сна. Порченный пока не обратил на это внимание - он был полностью един с той, кого он хотел бесконечно сильно - с пустотой. Но внешнее проявление не ослабевало, постепенно усиливая напор. Запах незнакомки и без того действовал на разум спящего Бесхвостого подобно каплям воды, точащим крепостную стену. Панцирь наконец-то уснувшего вифрэя, к счастью, был прочнее. Но вибрация прикосновений, объединившись с приятным запахом женского тела начали просачиваться сквозь каменную кладку изолирующей Бесхвостого защитной стены. Но конструкция пока держалась. И тогда в действие пошла тяжёлая техника - мелодия, каждая нотка которой, облитым горящей смолой булыжником из катапульты врезалась в фортифакционное заграждение. Раз. Два. Три. И это при непрекращающемся штурме из поглаживания и, конечно, сводящего с ума аромата!
И тогда защита треснула.
Йирт застонал. Самые ранние воспоминания, что не имели конкретных образов, а скорее являлись еще не оформившимися эмоциями разорвали обволакивающую его пустоту. Женщина. Близость. На него обрушились, казалось, давным давно позабытые ощущения. Любовь. Столь сильную, бескорыстную и абсолютную не сдерживаемую ничем любовь он испытывал на себе лишь единожды. Когда был совсем маленьким. На руках у матери...
Губы Йирта блуждали сами собой. Казалось бы, можно ли схватить свою жертву еще сильнее? Дети не знают необходимость ограничивать свою силу. Её у них пока что нет. Губы жадно искали то единственное, чего не хватало для полного возвращения в единственно спокойное время - раннее-ранее детство.
И вскоре нашли.
Бесхвостый начал посасывать палец ноги Лии. Или то, что он за него принял.

Отредактировано Йирт (2022-06-27 19:44:27)

При всём своём добродушии вифрэи в большинстве своём далеко не так просты. Да, они могут казаться безобидными пышнохвостыми лапочками, но ровно до того момента, как введённый их видом в заблуждение внезапно не обнаружит себя в далеко не самом приятном положении. Почему по-вашему вифрэи считаются лучшими ворами? Священное правило трёх "О" передаётся поколениями вместе с молоком матери: охмурить, обчистить и, конечно, "о, уже убежал". Да, есть и другие вариации, но все они придерживаются одной и той же концепции - ввести в заблуждение, желательно под шумок выполнить задуманное и в конце концов эффектно отбыть в закат желательно со всеми своими частями тела на местах. Занимательная особенность заключается в том что некоторые вифрэи способны пользоваться правилом трёх "О" даже не понимая этого. Казалось бы, это несомненное благо - без какой-либо задней мысли пользоваться тем инстинктом, что позволял выживать расе долгое и долгое время. Так то оно так, вот только изредка благо способно обернуться чем-то иным...
Дети могут показаться одинаковыми. Они все как один жаждут любви, ласки и заботы. Вот только даже в этих очевидных правилах имеется лёгкая, едва уловимая особенность. Что для орка ласка - эльфа, скажем, может и убить. Гномская забота вифрэю покажется чем-то сродни рабства. Именно поэтому каждый индивидуум настолько по разному может реагировать на обычные, в общем то, вещи.
Волны тепла обволакивали Йирта. Они топили его в себе, не оставляя ровным счетом ничего от него и его личности. А там, под толщей выученных уроков, вбитых норм и правил поведения обитала та самая сущность, что составляет ядро любой личности. Ребёнок. Прикосновения нравились ему, равно как и запах находящейся рядом женщин, на которую так легко можно было спроецировать образ матери. Вот только образ был далеко не столь совершенен. Для человеческого ребёнка, с его ограниченными органами чувств может быть и не было бы разницы - особенно под напором желания забыться в тёплой неге близости. Но не для вифрэя. Лисы слишком опирались на запах. А он был чужим, не тем, что отпечатался в памяти Бесхвостого. И это стало причиной, по которой Зверёныш отринул столь притягательное состояние. Йирт с силой укусил источник чужеродного запаха.
Неизвестно сколько времени прошло перед тем, как посасывание сменилось резким сжиманием челюстей. Рот Бесхвостого наполнился кровью и он инстинктивно использовал питие крови. Тело напряглось, силясь схватить добычу, лишить её подвижности - сделать всё, чтобы оставить её себе как можно дольше, пока зубы выгрызались и вгрызались в плоть. Сам Йирт еще не вернулся в себя - сейчас вместо него в его теле пребывал извивающийся, недовольно ворчащий Зверь, не способный на осмысленные действия или слова - лишь инстинкты.