"Меня зовут Альфарий Магнус де Кэссель. Я - человек, демонолог, Владыка.
Но когда-то я был другим... Когда-то, меня знали как солдата, дворянина и мужчину, на зависть и отчаянье многих красавиц. Когда-то весь мир был другим..."

Весь мир пронизан магией, волшебством и сказкой - это не всегда заметно, не всегда обращаешь на это внимания. Вернее - никогда. Мирские заботы, страсти буйного сердца, слепое знание холодной души увлекают, уносят вперед, не давая времени оглянуться и увидеть: вот полянка, заросшая травой по колено и круг из разноцветных грибов, и заяц, выскользнувший из буйного куста терпкого крыжовника. Он движет носом, испуганно оглядываясь и убегая дальше, а следом парят светлячки-озорники духов, видимых одним богам... Счастье видеть истинное существо магии в красоте жизни и естестве природы. В огне, в ручье, в камнях и деревьях... Но даже не видя и не замечая этого, магия никуда не уходит. Она остается, живет дальше, не обращая внимания на года и тысячелетия, время от времени вдыхая вдохновения то в одного, то в другого странника, счастливчика, которому открывая тропа с страну сказочную - страну, что всегда была рядом, но где-то вне видимости. Там, за хвоей, за ручьем, меж корней великого дуба, на круге камней...

Альфарий оказался здесь неожиданно для себя. В тот солнечный, влажный день, он бродил по лесу с какими-то одному себе понятными целями. Он что-то искал... Или кого-то? Он был не один, но оказался в одиночестве - свернул не туда, упустил тропу, потерял мысль и оказался здесь. Совсем один, как медведь без берлоги, побитый, погрызенный в своей толстой шкуре на плечах... Втянув носом влажный воздух, воитель наполнил грудь ароматами вялой листвы, мокрой почвы и червей, с тонкими ароматом сырой шерсти и чем-то ещё. Чем-то безумно знакомым, безумно далеким... Но чрезвычайно отчего-то родным. Многоточия в голове только множились, голени заныли и мужчина захотел сесть. Отстегнув ремень с ножнами, он сбросил тяжелый клинок к камню и грозно сел сам, шумно выдыхая. Только сейчас он понял, что так и стоял пару минут без дыхания, пробуя втянутый воздух. На лбу выступила испарина, а виски загудели - беспощадно захотелось пить, горло отчего-то пересохло до острой боли, а губы словно окаменели. Приступ жажды вступал в не естественный контакт ожидаемого дождя... Где-то на горизонте, вне зоны видимости из-за рыжих крон деревьев, гремели мрачные тучи.
Будет ливень. Ласточки летали совсем низко...

Лес, как губка, стремительно впитывал в себя влагу, наполнялся ею, разогретая листва и теплая почва отдавали её в воздух, мгновенно порождая духоту - ту самую невыносимую нехватку кислорода, что душит перед тем как освежить грозой... На широком лбу воителя выступила испарина, жирные капли пота потекли по векам, скулами; намокшая льняная рубаха прилипла к спине, сдавила грудь жаром. Альфарий почувствовал себя словно в ловушке, загнанный мнимой свежестью в ловушку, где теперь природа пыталась вытянуть из него все силы. Но их было слишком много, слишком даже для самой природы. Поведя массивными плечами, Магнус сбросил с себя плащ из волчьих шкур, а после распустил шнурок на груди, превращая рубаху в натуральную распашонку. Не хватало воздуха, не хватало... прохлады и свежести.

Карие глаза мужчины посмотрели на верх, на рыжие кроны деревьев. Они уже готовились к осени, но не все - то тут, то там попадались ещё зеленые ветви. Причуда южного климата, настоящая зима здесь большая редкость и леса не приучены к сезонным циклам. Грядущая зима обещала быть другой... А пока бабье лето торжественно прощалось с уходящим годом грозными раскатами грома сотрясая макушки и срывая редкий, пожелтевший листок. Краем глаза, демонолог заметил шевеление и мгновенное среагировал, собрался в стойку и с шипением выхватил меч - тверда стоя на ногах, он направил клинок на ствол ближайшего дерева. Крупная белка, удивленно глядя на него из дупла, недоумевающе моргнула и выскользнула, поскакав куда-то вверх. "Белка... Всего лишь белка," - подумал Альфарий, глубокими вздохами пытаясь успокоить разбушевавшееся сердца. Как же он был зол, яростен, собран... Готовый к бою и резне в любой момент. Каким он стал?.. Жестоким. Бескомпромиссным. Отчаянным, как идущий на смерть. Он и был таким... Должно быть, поэтому он здесь совсем один. Пришла пора попрощаться - с самим собой...

А чтобы ему было делать это легче, судьба даровала ему зеркало в гладкой поверхности воды. Эфира, замутненного кровью, в чародейке, чье имя звучало в дожде и ощущалось в аромате вербены.
- Невозможно... - глубокий вздох, снова, и звон клинка, вонзаемого в землю. Альфарий стянул с себя рубаху, освобождая разгоряченное тело под неожиданно холодный ветер. Где-то внутри он чувствовал, что делает это в последний раз - дышит с природой телом... Будущее туманно, оно сокрыто за кровавой завесой и грохотом войны. Где война, там и смерть...
- Это жизнь. Как она есть... - монолог, обращенный в пустоту. Кажется, демонолог что-то вспомнил и теперь воспроизвел воспоминание в слух...

На горизонте, за пожелтевшими кронами деревьев, надвигалась стена сверкающего мрака. Вспышка, грохот, а тучи все росли и росли, как раковая опухоль, как тяжелая, металлическая кровь пузырится в кипящей воде. Тьма надвигалась, но свет не сдавался, солнце и гроза вступили в схватку по линии штормового фронта - казалось, что вспышки молний в облаках были ударами искрящегося светила, а грохот - болезненный вой берсерка. Он не сдавался... Шел вперед. В лицо снова дунуло прохладой, а по измученному телу пробежали крупные мурашки, как будто Альфарий попытался вмиг превратиться в ежа, свернуться в калач и не сдаваться, биться до конца. И не важно, что на мили вокруг не было ни единой души, неважно, что Альфарий был один на один с самим с собой; для берсерка это ровно на один больше, чем нужно, чтобы умереть.

В висках задавило. Перепады давления сказывались, пусть это и было всего лишь мелким неудобством. Если бы Магнус захотелось, если бы понадобилось, он мог отмахнуться от любых помех, но ведь он был совсем один. Даже хищники обходили его, духи сторонились скверны в его сердце... И Владыка позволил себе секунду беспамятства, позволил отдаться чувствам и эмоциям, воспоминаниям и боли. Клинок в земле зазвенел от шальной капли срывающегося дождя, ударившейся от лезвие. Капли упали на листву, но все тут же прекратилось... Тишина, вспышка и грохот. Ещё не время для Дождя. Они ещё не поговорили. Они ещё не почувствовали. Вернее, он, мужчина, ещё не знал, что продавая душу он выбил себе маленький, случайный аванс.
А значит, дождь подождет. Новый грохот, и порыв ветра в спину, а облака, до селе двигавшиеся сплошной стеной, вдруг дрогнули, столкнувшись с противоположным потоком. Минутное промедление, отозвавшееся слепящей, ветвистой и густой как ива, молнией, и оглушающий грохот. Давление в висках вдруг обратилось болью во лбу, от чего демонолог инстинктивно схватился за череп рукой. Пальцы погрузились в рыжие, жирные волосы, сжали голову в бессильной злобе...
- Гори оно в Вечном Инферно!.. - Альфарий отпустил голову и потянулся за рубахой, желая одеться. Он потерял слишком много времени и следовало продолжать путь. Наклонившись, берсерк ухватил рубаху за рука и потянул её, краем глаза замечая крадущуюся тень в водной глади. Еле заметная в своей призрачной форме, незнакомая, маленькая... Движением не похожим на убийцу, осанкой не воин, но характером хищника. Угроза, враг? Времени думать не было, боль в голове развеялась, а сердце снова отбивало страшный ритм. Миг и рубаха полетела на встречу девушке, а слетом сверкнул клинок, выхваченный единственной целой рукой быстрее, чем, возможно, можно было подумать о возможностях калеки. Миг и клинок разрезал ткань, вспорол воздух, призрачность формы обманула глаза, рассеянность спутала рефлексы и время было потеряно. А в воздухе, меж двумя разлетающимися в воздухе льняных полотна сверкнули ярко-синие глаза.

Резкие потоки воздуха хлестали призрачный шелк о тонкую фигурку девушки, создавая иллюзию потоков эктоплазмы, так, как её иногда описывали в дешевых ужастиках-романах и изображали на иллюстрациях. Она тянулась к нему рукой, вся укутанная в сей материал, а потому вся была полупрозрачна, нереальна... Не мигающим взглядом карих глаз, Альфарий изучал фигуру девушки, будто намеренно избегая того, что почувствовал моментом назад. Он пытался продраться сквозь призрачность, отринуть эмоции насколько был способен, дабы изучить и отметить на противнике все, что мог заметить его колкий, жестокий взгляд. Бригантина. Девушка была облачена в легкую броню. Это означало, что она как минимум готовилась к увечьям, а значит ожидала драки.

Альфарию не нужно было осматривать девушку с ног до шеи, чтобы понять угроза перед ним или нет. Берсерку достаточно было взглянуть в глаза и понять все, почувствовать, как кровь заливает взор, как нарастает гул в голове и разверзается пасть Ада. Душа раскалывается на миллионы частей, а смеющиеся демоны проникают в душу, дабы нести смерть всему живому руками Демонолога, но нужен был лишь взгляд... Глаза в глаза, один миг перед Бездной. Но он боялся их узнать, как узнал в отражении воды, как дрогнула рука, как перемешались мысли в маленькой катастрофе. Это не могла быть она, её не могло быть здесь. Она не должна была видеть кем он стал...

- Здравствуй, Альф, - голос, совсем не похожий на тот, каким его помнил дворянин, разрядил вдруг накалившуюся обстановку. Да, он был другой... Более глубокий, более печальный и жесткий. Это был голос ведьмы, а не юной, наивной волшебницы, что с подружкой вифрейкой устраивают хаос на корабле по пути из Кардоса в Иридиум. И все же, его он не мог узнать, а значит перед Альфарием был не призрак, не галлюцинация, а она. Ивейн. Или кто-то, кто так искусно мог претвориться ею, дабы подобраться к Владыке достаточно близко. Магнус мог опасаться такого варианта, слишком много врагов, слишком много Зла он совершил.

Он должен был удостовериться.
- Июль восемьдесят третьего года, полная луна, наша первая встреча. В ту ночь я спас тебя дважды... Как я убил того, кто был первым? - Магнус замолчал, не убирая клинок и готовый продолжить выпад. Неожиданное воспоминание поразило его, он ухватился за него, молясь, чтобы она ответила правильно.

А тем временем лес продолжал шуметь, погружаясь в сумерки. Буря вот-вот настигнет парочку и разразится ливень... Совсем низко от деревьев сверкали авантюристы-ласточки. Совершив ещё один головокружительный заход над самой головой берсерка, птица скрылась в ветвях одного из деревьев.

Где же твоя коса, Ива? Где твоя прекрасная коса... Не опуская клинка, Альфарий все больше чувствовал, что совершил ошибку. Как он мог быть таким дураком?! Ярость, боль, злоба превратила его в параноидального безумца, маньяка, что все время оглядывается, ожидая увидеть за плечом гончих и их хозяев-охотников. Но ведь это все не зря?.. Он совершил много зла и враги были повсюду, а он должен беречь себя, беречь себя ради... Ради чего?

Ненужные вопросы, сомнения напали в самый неподходящий момент. Как всегда. Альфария разрывало на части, он метался, безумный, одинокий, потерявшийся. И только ответ Ивейн успокоил его - да, это была она. Другая... И он тоже был другим.

Меч со звоном упал на землю, клинком отбив искру о камень, торчащий у берега. Опустив руку, демонолог сделал уверенный шаг вперед, но остановился, так, будто что-то забыл и должен был за этим вернуться. Но он ничего не забывал... Кроме себя.
- Ива... Неужели... это ты? - хрипящий бас звучал надломленно, отражая то, что было в испорченной душе. Противоречивые эмоции взрывались чумными бубонами, путая мысли. Берсерк, как бы смешно это не звучало, пытался собрать их в кучу, привести в порядок, спланировать свой следующий шаг, предугадать действия волшебницы. Он вел себя как угодно, но только не так, как хотел, и это противоречие разрывало его, как резкий порыв ветра с грохотом повалил старое, гнилое дерево. Хруст, жирные капли дождя, скрежет зубов, плеск воды позади...

Что сказать? Как быть? "Ты ведешь себя как мальчишка! Возьми её! Возьми, забери, вот же она - твоя любовь! Почему ты стоишь?! Ты сильнее, она близко, ты можешь захватить её, забрать, утащить... Ты заслуживаешь это! Ты хочешь это! Тебе это нужно!" Безумные мысли, оскверненные, чужеродная ненависть, она отравляла его даже сейчас.

Все ещё стоя совсем рядом с Ивейн, Альфарий потянулся к руке девушке, желая осторожно, самыми кончиками пальцев коснуться её ладони, провести по линиям, обхватить, сжать... Сжать слишком сильно и отпустить, если до этого дойдет.
- Ты здесь... Вовремя. Я должен сказать тебе. Проклятье! Беги... Беги от меня, Ива!

Молния, удар грома, оглушающий грохот над самой головой, заглушающий слова и мысли, и ненависть, как из перевернутого чана, вылилась в душу, утробным рычанием поднимаясь из груди к глотке и вырываясь криком в небеса! Отступив, Магнус схватил с земли меч и метнул его в небеса, он шел вперед, все ещё воя, а на глазах наворачивались слезы. Лицо, искаженное и скрип белоснежных зубов, сжатых слишком сильно, слюна хлопьями падает на подбородок, а с него на грудь и в воду. Альфарий шагнул в реку, он погрузился в неё по колено и стал неистово бить по воде огромным кулаком. Каждый удар был подобен падению метеора, вздымая фонтан, и снова и снова. "Зачем ты нашла меня, зачем, зачем, я другой, мне это не нужно, я не хочуууууууууууу!"

Альфарий страдал и сгорал в приступе безумия. Потому что Ив пришла. Потому что он почувствовал в оскверненной инферно душе любовь, самую чужое, противное природе разрушения чувство... И это приносило Берсерку боль.

Его конец близок.

Когда волшебница вошла в воду, Альфарий инстинктивно развернулся, так, будто бы чужак вошел в логово зверя, а над голов навис огромный кулак. Мгновенье и холодные ладони Ив легли на лицо Магнуса, даруя успокоение, так желаемое, так необходимое... Кулак расслабился, пальцы распустились и легли на талию девушку. Шумный выдох и в спину ударил ливень, мир вокруг окончательно погрузился во мрак и вода теперь царствовала повсюду. Молнии яростно сверкали, освещая пару, сомкнувшихся в реке в неловких объятиях. Мужчину слегка трясло, будто бы его бил озноб, ладонью он прижимал волшебницу к себе, будто бы желал впустить её лед в свою пылающую душу, поглотить её, обволочь и растворить в жерле эмоций.

Вода в реке забурлила, её течение усилилось, пытаясь переварить и пропустить через свое русло все возрастающий поток, а он продолжал подниматься, пожирая людей, пытаясь столкнуть их, унести в своем течении. Вот она переменчивость воды... Её обманчивое спокойствие, слабая сила, стачивающая камни. Отдайся потоку и тебя унесет в безбрежный океан, где силы более древние, чем сами Боги, поглотят и переварят тебя, сточат, уничтожат. Таковой была Ивейн - такой он её помнил, знал. Слабая с виду, но таящая в себе могущество и власть, теперь лишь очевидно возросшие. И что-то новое было в её движениях, как и во всем. Что-то соленое и металлическое. Родное. Кровь...

Единственным словом волшебница успокоила Берсерка, как если бы это было заклинание, а он - её покорный элементаль. Огонь ненависти и ярости очистил сознание от всего лишнего, как всегда, оставив одну лишь искренность и желание. Больше он не боялся и не метался, не сомневался и знал, что должен был сделать. Другого шанса уже не будет. Схватив девушку за бригантину, Альф приподнял её так, чтобы ему не пришлось наклоняться и поцеловал в макушку, погружаясь носом в волосы, с этими милыми косичками и побрякушками, которые теперь потемнели и слиплись от воды.

- Я успокоился, сапфировый призрак. Погода... это погода совсем расстроилась.

На девушку не бил ливень, он с силой и ненавистью хлестал Альфария по спине, не в силах добраться до волшебницы. Но вода все продолжала подниматься и если бы они простояли так ещё хотя бы три минуты, их непременно накрыло с головой. Речной поток тем временем нес ветви, листву, землю, ударяя о спину воителя, но он не замечал этого. Он уже утонул в голубых глазах...

Ив, полностью соответствуя данной Альфарием характеристике, незаметно и ловко выскользнула из-под руки, как призрак, и внезапно очутившись на берегу. Воителю приходилось прикладывать усилия, дабы его не унесло течением, а хрупкая волшебница просто вышла из воды будто из бассейна, шагая легко и совершенно не напрягаясь. Но она не ушла слишком далеко и Магнус все ещё видел, как одежда прилипла к телу, как хлестал дождь, прижав волосы к лицу, голове, шее. И, конечно, слышал её призыв. Повинуясь, он тяжело передвигал ногами, все ещё сопротивляясь поток. Шаг, два, три... Альфарию пришлось схватиться за корень дерева, чтобы окончательно выбраться из бурлящего потока, а потом взять Ив за руку и встать рядом. Он чувствовал, что сейчас должно произойти что-то ещё, им следует куда-то идти... Может, что-то сказать? Демонолог не находил слов, а просто молчал, игнорируя дождь, бурю, холод, боль телесную и душевную. Ему было спокойно и безмятежно так, как никогда, и он стоял, расправив плечи и просто наслаждался тем, что чувствовал. Близкий человек, буря, вода, смывающая все грехи и насыщающая, утоляющая жажду...

- Ты же... Мы должна попрощаться, Ив. Я не переживу этот год, а если выживу - все, что ты знала обо мне, окончательно умрет, - Альф крепко сжал руку волшебницу, вглядываясь в её глаза за влажными ресницами, - Ты должна беречь себя. Ты само волшебство.

Слова, подобно реке, лились, не сдерживаемые ничем. Пока она была рядом, он ощущал себя свободным, пускай эта встреча чудовищна коротка, пускай она конечна, одержимый отдавался теплоте всецело, не думая более ни о чем. Все будет потом.

Они шли через лес, вдвоем, один к одному, используя каждое мгновение этой неожиданной встречи. Действительно, Альфарий смотрел на Ив и видел, как сильно она изменилась, но все ещё думал, что это та самая юная волшебница, будто бы пытаясь не замечать перемен. Или не желая этого. Глупо отрицать неизбежные факты, но и принимать их как есть никто не заставляет, а потому Альф просто наслаждался. Или пытался насладиться...

Покинутая берлога. Совсем не то же самое, что комната в таверне или квартира в Иридиуме... Пещера была холодная, затхлая, но здесь было сухо и сюда не проникал ветер. Альфарий с удивлением заметил, как вдруг высох, не заметив никаких иных перемен. Ив не колдовала и не говорила ничего, однако ,вода просто испарилась. Волшебство, в чистом виде. Пока глаза привыкали к темноте берлоги, волшебница села и произнесла фразу, что больше обескуражило Альфария, чем, возможно, разочаровала. Наверное... Может, Ив чувствует вину, что не может ничего исправить? Но разве нужно было что-то исправлять? Наконец, заприметив, где села девушка, Магнус грузно уместился напротив, облокотившись спиной о холодную землистую стену.
- Разве меня нужно лечить? Рука... Это всего лишь конечность. Когда мы познакомились, я уже лишился пальца и уха, разве это сделало меня другим? Нет... Это я. Даже если меня четвертуют... Важно, что... Ах... ты должно быть про душу... - Альфарий печально улыбнулся, но улыбка быстро испарилась с его лица, - Ты ведь не искала меня, ведь так? Это все она... Полная луна. Она нас свела, опять.