Эшер казалось бы нехотя и неспеша встал с насиженного места, но затем тут же сорвался через холм в лес, шагая по камням и перепрыгивая овраги. Окончание возвышенности предвещала россыпь мелких ёлочек и молодых берёзок. И вот, пробегая вдоль очередного оврага, пастуха сразу окружил настоящий, полноценный дикий лес (точнее, так могло показаться только несведущему в здешних местах). Идти глубоко в заросли не пришлось - Эшер почти сразу оказался на месте.  Увидев трясущиеся ветки яблони выглядывающие из под крон других деревьев, парень известил о своём прибытии:
- Я здесь! Сейчас вытащу!
На яблоне висела девушка, на вид не старше его самого. Неуклюже зацепившись за ветку - со стороны это казалось забавным, потому что в глаза сразу бросалась несколько малая высота для падения. Парень даже встал, на мгновение усомнившись в серьёзности ситуации. Но он быстро убедился в том, что помощь всё-же нужна. Эшер обнаружил, что он по росту был не на много выше её и поэтому не мог сразу схватиться за тело в таком положении, даже если он бы встал на этот табурет. Поэтому он решил отцепить её ноги с ветки, затем взяться за них и слегка приподняв, спустить потерпевшую с дерева на землю.

Когда она встала на землю, у Форрестера было время осмотреть незнакомку. Его внимание сразу привлёк практически белый цвет волос девушки. Такое, откровенно говоря, Эшер видел впервые - и в общем-то он никогда не мог подумать, что есть на свете и такие люди. И при этом она говорила с такой манерой, совершенно чуждой, пожалуй, для всего дажнеровского населения. Буквально - белая ворона, среди людей когда-либо видевшихся с этим парнем из одной глухой деревни.
Однако, Эшер всё-же жил в не на столько диком месте для того, чтобы не иметь вообще никакого представления о мире. Он знал, что глубоко за горными хребтами на востоке простирается огромная песчаная пустыня, которую населяют омерзительнейсшие твари: заклятые враги человеческой нации, подлейсшие вероотступники и приспешники бога тьмы. Они составляют основу державы, называвшейся Шедимом...
По крайне мере, так считали многие - сам же Эшер не мог представить себе что там бывает на деле.
Из за неё он чувствовал себя, проще говоря - не в своей тарелке. Ведь кто скажет, что он видит эту девушку в своём истинном обличии? В этом мире, пронизанным магией и сверхестественными существами, существуют миллион разных подвохов на все случаи жизни, на любой вкус и цвет. Но его занимало даже не это. Его должна беспокоить только добросовестно выполненная работа и ответственность за сохранность чужой собственности. Короче - только стадо овец, которое он пасёт. Поэтому Форрестер никак не желал церемониться с этим.
- Всё в порядке? Хорошо... Если что - я буду там. - юноша указал в ту сторону откуда пришёл и поспешил ретироваться. Сделал он это таким образом, будто вся эта ситуация была для него обыденной
*
Не смотря на свои подозрения, неловкость и страхи, он всё же не побоялся, по-сути, пригласить незнакомку к себе! Возвращаясь назад, он задумался над этим фактом. Эта странная белокурая девушка, с шедимским акцентом... Ещё и обозвала, его, простого деревенского парня, "господином"! Хотя такие как он по социальному положению находятся чуть ли не на самом дне. Кто ещё, находясь в трезвом и здравом уме применит такое высокое слово благодарности к встречному оборванцу? В прочем, он не мог быть уверен в том что его страхи верны. И здравый рассудок подсказывал, что всё-таки было бы с кем-нибудь провести время и разбавить это довольно унылое одиночество, в котором парень пребывал последние дни.

Отредактировано Эшер Форрестер (2019-09-22 06:07:21)

Тем временем юноша шёл обратно по той же дороге. Погрузившись в эти смутные мысли вскоре парень с удивлением для себя обнаружил, что на этот раз он бежал не так быстро как до этого. Может потому что выдохся за то время или... Да, всё таки мысль об этой девушке не давала ему покоя. И обманывать себя он больше не собирался.
*
Охватив "своё" стадо взглядом пастух вздохнул с облегчением, буквально. Ничего значимого не случилось, ни один баран не был недосчитан. Единственное только то, что за время его отсуствия особо смелые овцы начали отходить и поволкли за собой остальных. Но этот казус быстро разрешился - даже быстрее, чем полагал сам пастух. Успевшие привыкнуть к приезжему юноше овцы тут же дали обратную угадав намерения самого Эшера. На этом с ними было покончено.
Восемнадцетилетний Форрестер в довольно спокойной обстановке приходил к осознанию и обдумывал по поводу этого случая, приключившегося с ними только что. Однако, Эшер в самом деле не собирался обманываться или, проще говоря, ждать у моря погоды. Поэтому он уже направился в ту сторону с готовностью оказать приём для той белокурой дамы и стал дожидаться её сразу за выходом из оврага по которому он некогда спускался. Тем временем Эшер сам дивился от того, как скоро переменился его же образ мыслей.

Эшер приветливо улыбнулся девушке, радуясь в то же время своей догадливости. Он не был слишком придирчив к жестам своих собеседников, и поэтому, по-большому счёту, не придавал значения тому за что могла беспокоится Лия. А на то, что всё-таки попалось на его глаза, смотрел совершенно сквозь пальцы. И на её вопрос ответил лишь непродолжительным молчанием.
- Я рад, что с вами всё в порядке. - сказал он - Думаю, сейчас самое время нам представиться друг другу. Я - Эшер, сын Эйба Форрестера. Родом из здешних мест, но если быть точнее - из одной близлежащей деревни Каменка. Хоть мы не голодаем и ещё позволяем себе наедаться досыта но, обращаться ко мне, извините уж, словом таким... высоким запрещено. Титулов за собой мы никаких не имею и поэтому предпочитаю, чтобы меня называли просто, по-имени.
Он выслушал её речь и ответил:
- Приятно познакомиться с вами ... Как я вижу, вас ничем не затруднит, если мы проведём этот час в дружеской беседе.
Форрестер жестом предложил ей пройти с ним на прежнее место. Он шёл чуть впереди неё и продолжал говорить:
- Правда, мой покойный дед однажды дослужился до кое-какого звания, но потом растерял почти всё своё состояние. По-сути мы так и живём - как последствие его поступков.
Вернувшись на прежнее место, юноша снял заплечный мешок и достал из него припасённые на вечер хлебную лепёшку, весом примерно полкилограмма и бурдюк с кефиром. Всем людям известно, что кефир следует пить охлаждённым, однако Эшер весь день носил бурдюк на поясе и напиток просто не мог быть не разогретым солнечной погодой.
- Эшер! Я принесла ужин для тебя. И ещё дед сказал, чтобы ты был дома до заката.
- Да? Я не знал, что Дональд так говорил... Здравствуй, сестра! А...
Она ничего не говорила, но одним своим видом давала понять, что она хотела узнать имя этой девушки, которую встретил в лесу Эшер. Нет, она не была чрезвычайно серьёзна или обеспокоена и всё-таки её вид не был настолько строг.
В свою очередь старший брат дал знак Лие о том, что ей стоило бы первой начать рассказ о себе. А Виолетта - так звали единственную дочь от брака Эйба и Марты Форрестеров, тем временем расставляла содержимое корзины на ту самую табуретку, вежливо позаимственную у Лии.
Длинные рукава её голубого платья падали на вещи из плетёной корзины и цеплялись за неё же. Это регулярно раздражало, но почти беспрекословно следуя традиции ношения одежды для мистерийских девушек, она охотно прикрывала своё беспокойство от окружающих. Поверх платья была надета тонкая, покрашенная в зелёный хвойный цвет шерстяная кофта с широким воротником. Обращая внимание на тёплую летнюю погоду и на её внешний вид, нетрудно было догадаться, что даже в отсутствии матери Виолетта была склонна одеваться теплее чем обычно. Но в то же время заплетённые в косу золотистые волосы были лохматыми и длинными, но дома она всегда носила аккуратную и ровную стрижку. Главное, она позволяла себе вольничать в своих волосах. Неприязнь к маминым наказам порой доходила до того, что она терпела неудобства от своих причёсок, плетённых в довольно свободной технике и просто от длины этих волос, которые за два с лишним месяца успели сильно залохматиться в разные стороны. Волоски то и дело норовились хаотично разлетаться в потоках воздуха и попадать на глаза и даже в рот. Но Виолетта из раза в раз пыталась поправить лохматые локоны - тщетно. Казалось, что это будет продолжаться бесконечно.
А ещё она любила завязывать воротник ленточку в красной и белой расцветке. Эшер в душе не чаял - чего это она так отчаянно привязалась к этому незатейливому украшению? Эту ленту она сама вырезала из самотканного полотна и, в общем-то оно не было обременено ничем, что могло бы сделать эту вещицу хоть сколько-нибудь ценной... Но тем не менее!
Само собой разумеется, что всё-таки, в первую очередь люди обращали внимание на её руки с очень длинными и тонкими пальцами. Ну и на карие глаза с оттенком оранжевого. Порой в них мог показаться малейшее количество красного света, чем они и привлекали внимание Эшера к ней.
Она откусывала куски от хлебных лепёшек, слушая собеседницу, она вела себя очень тихо, ничем не прерывала слова Лии и боялась им помешать даже случайным шумом.
- Лия... - произнесла она негромко - Как здорово, Лия... - повторила девушка. А затем, её лицо озарилось широкой улыбкой и звонким смехом.
- Меня зовут Виолетта... Хи-хи! Я прихожусь младшей сестрой Эшеру. Мне уже семнадцатый год идёт.
Смешки так и проскакивали через неё, но она сама не знала отчего. Прикривала рот рукой и не чувствовала застенчивости.

Даже шедимский акцент и очевидное эхо прошлой невольнического бытия Лии, также ясно выражающееся в её поведении, не было способно дойти до непробиваемого незнания крестьянского паренька о окружающем мире. Тема шедимского рабства, ровно как и рабовладельчества, была бесконечно далека от него. Ну и поэтому он предпочёл даже в упор не замечать странной манеры речи своей новой знакомой, но у Виолетты могло быть своё мнение на этот счёт, хотя как знать... По крайней мере - им обоим казалось, что Лия просто очень скромная и выросла очень послушной в своей семье - прямо как Виолетта. Ведь для него и по сей день собственная сестра - образец уважения и учтивости девушки в отношении к своим родителям и к старшим вообще. Её мать Марта не без основательно гордилась теми многими качествами, которые она привила своей дочери - и дочь пользовалась этим.
Пожалуй, стоило бы вернуться к тому моменту, что "мальчик" Эшер Форрестер едва ли не выглядел старше самой Лии, ведь разница в возрасте была в общем то незначительной. Мальчишкой был разве что 13-летний Генри, ну и сама Виолетта могла выглядеть юной в сравнении с их гостьей. Эшер уже вступил в тот возраст, когда юноши мужают, крепнут и вообще практически вступают во взрослую жизнь. И вот, в то время он причёсывал волосы назад и носил такого рода тонкие усы, которые можно было бы вообразить у какого-нибудь чиновника, или, если уж на то пошло - у дворянина.
Ну, может быть, "мальчиком" Эшера назвали ьы какие-нибудь эльфы, для которых срок в 18-20 лет вызывает смех, но Лия не была эльфом. Напротив - она выглядела, хоть и несколько странно в связи с её совершенно белоснежными волосами, но как самая настоящая мистерийская девушка. И проведённое в знойных песках Шедима детство уж точно никак не было способно изменить её кровную родину.
Форрестер был не из тех, кто отказывался от подобных предложений и поэтому яблоко от Лии он принял с благодарностью. Но некоторое время он провёл в размышлении, после чего дал короткий комментарий по этому поводу, но решил ничем его не продолжать:
- Тебе, наверное, стоило бы знать, что эти яблони растут на частной территории. - сказал он.
Парень осёкся за приёмом пищи, потеряв на некоторое время способность вести беседу. По идее - следовало бы рассказать о себе, но за весь день с ним ровным счётом ничего интересного и в связи с этим попросту не знал, с чего же начать. А выпрашивать об этом Лию и без всего этого было бы слишком бестактно. Но Виолетта исправила эту проблему.
Она доставала из своей корзины... пирожки, крынку парного молока и две керамические кружки. У него же ещё было достаточно напитка в собственном бурдюке и поэтому он отказался от положенной кружки в пользу Лии.
- Курицу или рыбу? - спросила сестра, предлагая девушке один из двух пирожков. Но затем она всё же уточнила (видимо подозревая, что ей было не слишком понятно это предложение) - Там пять пирожков. Один с рыбой и луком, а в другой я положила мясо. Остальные с капустой.
В не зависимости от того, какой из пирожков выберет Лия (и выберет ли вообще), втроём они бы расправились с содержимым корзины достаточно быстро для того, чтобы этот ужин нельзя было прервать какой-то болтовнёй.
Первой начала Виолетта:
- Сегодня я весь день ткала джут на мешки. Помнишь ту повозку с нитью, которую завтра привезли деду? А мне нужно будет теперь ткать это целый месяцы, а может и два... - несколько с принуждённой протяжностью сказала она. - А бабка помогает мало.
Ему не очень нравился такой нарочито жалобный тон, но возражать что-то по этому делу было бессмысленно. Тем временем она пересела на более тёплую и солнечную сторону камня, и ласкаясь в лучах закатного светила, продолжала говорить:
- Хорошо только что я выпросила его о том, чтобы после обеда в четверг он отпустил, поглядеть на приезжих артистов. Как же хорошо, когда гулять разрешили до самого вечера!
- Безусловно. - ответил юноша, доедая в то же время свою исконную хлебную лепёшку.
- Ага! - буркнула ни с того ни с сего сестра - Да только старик Дональд условился на том, что теперь две недели подряд у нас не будет выходного по воскресеньям.
- Ой, Иннос с ним, с этим выходным! Я уже давно забыл о том, что нам полагался отдохнуть от полудня до похода в церковь. Я просто на ногах весь световой день постоянно. А ещё мы могли взять отдых по субботам, а ты сама от него отказалась, помнишь?
В ответ на это Виолетта лишь язвительно хмыкнула и отвернулась от него. И потом обратилась к Лие снова с этой протяжностью и толикой искусственной принуждённости, разлегшись при этом лицом к солнцу, распоясано подпирая голову руками:
- Лия, а расскажи-ка о себе: Чем живёшь там, о своей родне, или, может, новости какие есть? - с беспрецедентной провокационностью для самой Лии горланила Виолетта, но на этом она не остановилась - Может, детские годы повспоминаем вместе. Всё можно, пока солнце ещё не скрылось за горизонт... Ах! Я так замучилась с этим джутом! Уж лучше слушать чей-нибудь приятный голос, нежели вечный стук ткацкого станка под аккомпанемент отборных ругательств двоюродного деда.

Виолетта, лёжа на камне повернулась к собеседникам, но потом и потупила до того времени свой вызывающий взгляд. Ей было обидно за то, что её просьбу так беспардонно проигнорировали, но пока кричать об этом на весь лес она не спешила, но и скрывать своё возмущение было нелегко.
Похоже, этот ход со стороны Лии внёс смятение среди них. Но первым из них отвечать решился несколько прямолинейный Эшер:
- Да, завтра собираются сразу несколько трупп. Как-то так вышло, что когда они почуяли то что здесь, собственно, люди соберутся - так сразу поволоклись следом. Хотя повод какой-то ну совсем незначительный, скажу я вам. Хотя, знаете ли, я не особо посвящён в эти дела.
А затем всё же исполнил свой долг вернуть Лию к изначальной теме:
- Тебя же попросили, Лия. Так и ответь так же. - он почесал нос, а затем продолжил - Во всяком случае, но будь мы в таверне какой-нибудь - то разговор таким образом долго не продержался бы. - сказал он это так, что на самом то деле сравнение с таверной в данном контексте могло показаться не очень понятным со стороны.
Стоит признать, если это действие и преследовалось с целью избежать неудобного обсуждения своего прошлого, то девушку в этом деле ожидал провал. То есть! Это и привело к тому, что эта самая попытка прикрыть свои "тёмные" местечки привела прямо к противоположному результату. И поэтому Эшер и Виолетта теперь начали догадываться о том, что Лия говорит с таким странным акцентом не просто так.

Отредактировано Эшер Форрестер (2020-02-25 17:54:55)