Алкариона часто можно было найти у местной реки, и даже в дождливые дни он проводил здесь времени едва ли не больше, чем в лагере. Вода мерно текла к своему морю, в котором и растворялась. А Лото мог наблюдать этот удивительный процесс в его небольшом отрезке. Здесь он чувствовал себя спокойно и хорошо почти всегда, несмотря на пережитые события. Воспоминания о битве в Каньоне, тревожащие душу, здесь обретали какой-то иной оттенок. Словно бы бурный поток переживаний находил выход в своё море, а оставшись наедине можно было подумать о друзьях, оставшихся на поле битвы и друзьях, вернувшихся живыми, о доме, в который скоро предстоит вернуться.
Перед глазами иногда возникал образ сородича, отдававшего колчан со стрелами. Он не назвал ни своего имени, ни рода - как теперь передать скорбные вести его семье? Всё что осталось - колчан с волшебными стрелами. Лото догадывался о происхождении артефакта, поскольку сам почерк, с которым сделано творение, был знаком многим эльфам, занимавшимся либо войной, либо искусством создания и зачарования оружия, а гвардеец принадлежал к обоим группам сразу, так что не мог не подумать о творениях рода Ферал при изучении колчана. И, конечно же, отправиться домой, в Левиан, эльфу хотелось ещё и по этой причине - отыскать создателя и узнать про артефакт было одним из планов по возвращении. Но спешить не стоило. Свой путь к дому мог оказаться извилист, и маршрут, которым будет идти возвращение домой, был эльфу неизвестен, как неизвестен воде реки её путь к морю. Сколько порогов нужно преодолеть, сколько изгибов пройти, прежде чем удастся прийти к умиротворению и спокойствию? Надпись на колчане гласила: "Звезды направят тебя".
Но сейчас, пока эльф находился в лагере, его планы были намного проще и понятнее - отдыхать, восстанавливать силы, а затем перегруппироваться в лагере Сопротивления для дальнейших указаний. И найти наконец время для беседы с Бэйлишем! Интрига оказалась поистине захватывающей, а ожидание разговора затянулось на несколько дней. Однако, может быть и хорошо, что было время собраться вновь с силами и мыслями, потому что, как предчувствовалось, разговор мог оказаться и не простой светской беседой за чашкой чая. Так и стоял эльф, прикидывая то один, то другой вариант того, что он может услышать или сказать, пока к реке не спустился Саймон. Про него Эалтаур успел узнать не очень-то много за эти дни, но было точно ясно, что здесь в лагере он был достаточно особенной персоной - вроде как общался и с шедимцем, и с Бэйлишем был в доверительных отношениях, если к некроманту это вообще применимо. Да вот у Лото как-то пока не было возможности с ним познакомиться, а потому он был скорее рад компании, что и показал улыбкой и вежливым приглашающим кивком на столь же вежливый скромный вопрос.

- Иногда, приходя сюда, я удивляюсь, что в мире вообще остались такие места. Но это вселяет надежду. Эльф не очень понимал, стесняется ли Саймон заговорить или наоборот, не хочет присутствия эльфа, а потому решил тактично дать тому возможность самому выбрать. - Тихое и уединенное место, не часто здесь кого-то можно встретить. Ты тоже пришёл сюда за уединением или всё же искал встречи?

Через несколько ночей после сражения в Каньоне Теней. Лагерь Иных.

Густые тени плясали по углам палатки, принимая причудливые, гротескные формы. Рожденные светом свечи, дрожащим от прерывистого дыхания, они будто силились закружить безумным хороводом, но каждый раз в нерешительности отступали, чтобы попытаться снова. С тем же результатом... Аль Фалах склонился у свечи, тихо нашептывая молитву, как тысячи раз раньше, те же знакомые слова, те же замысловатые метафоры и скрытые смыслы, заученные еще с юности. Все тоже самое, но что то... Иное. Твёрже. Ярче. Словно свежий мотив у старой популярной народной песенки, хотя мысль о таком сравнении за дюну разила богохульством. Впрочем, кто теперь мог упрекнуть Зарю в недостатке веры? Его труд был вознагражден, его странствие подходило к возбуждающему сознание концу. Могло ли все сложиться иначе? Призраки сражения в Каньоне мелькнули на краю видимости, заигрывая с тенью, ускользая, исчезая... Могло. И не раз. Но Аль Фалах выстоял, как стоял прежде всегда, сражаясь с чудовищами, иллюзиями, предателями и собственными сомнениями, и за это он был вознагражден.
Чаша стояла перед ним, торчала на ножке из-под ворота кожаного чехла, слишком дешового и непритязательного, будто вычурный кубок для вина спрятанный незадачливым вором. Но Заря видел иное - таинственная реликвия, дар Белиара, его метка, величайшая награда и ужаснейшее предостережение - впредь проступок святого рыцаря стоил не только жизни или чести, но самой души.

Закончив молитву, Аль Фалах на миг представил себя со стороны - шедимец, в темной палатке, облаченный в имперскую броню, склонился на коленях в молитве Белиару пред одинокой свечой и кубком, робко выглядывающим из своего недостойного укрытия. Пожалуй, сегодня он не будет прятать его, сегодня это не к чему. Встав, лязгнув металлом, мрачнокров подобрал мирно лежавший рядом серебристый топор, неестественно ловко закрепив его за крюк за спиной, так, как его невозможно было бы достать или даже повесить, будь это обычное оружие, не подчинявшееся одной воли владельца. Дар, ставший робким жестом примирения, обернувшийся символом неожиданного братства, скрепленного кровью битвы. Вечное напоминание воину пустыни, как неожиданны порой бывают союзники на пути воина, как естественные враги оборачиваются соратниками, дабы потом вновь стать... Кем? Вражда, за гранью дружбы? Слишком громкие слова, но где то зачарованный адамантин защищал сейчас сердце того, кого при любых иных обстоятельствах шедимец пожелал бы убить нераздумывая. Что же, достойных противников и соратников еще следовало заслужить, а тут Аль Фалах ещё не был до конца уверен, заслуживал ли он такого врага, как Траст Криптал.

Впрочем, это все было мирское. Сейчас он готовился возвращаться домой, снаружи его должны были ждать Летисия, обещавшая отправится с ним в неизведанное, и Бейлиш, гарантировавший быстрый и лёгкий путь домой. С обоими за эти дни Аль Фалах успел сблизиться больше, чем с кем либо за всю свою жизнь, и каждое знакомство казалось причудливее другого. Бейлиш стал таким же внезапным союзником, как и Траст, но к тому же еще и чрезвычайно интересным собеседником, не смотря на свою неизменную отрешенность - после Каньона Заря не упускал шанса задавать вопросы некроманту и испрашивать советов и уроков... В особенности того, что касалось Иных. Их... Иной жизни. И конечно же реликвии, пусть поначалу и сомневался, следует ли делиться откровением с отрешенным.
Летисия же стала чем то большим. Новым смыслом? Надёжной опорой... Той поддержкой, что всегда нуждалась искалеченная душа мрачнокрова, той деталью мозаики, что не могла заполнить вера. Конечно, он робко пытался заводить с ней разговор о Белиаре, боясь спугнуть... Были вещи, которые теперь его по настоящему пугали, а именно страх выбора, которого не хотелось делать.
Шумно выдохнув, словно подводя черту, Заря подобрал наконец орихалковую булаву, держа ее в правой руке, заботливо хлопнул по бандельеру, на ощупь проверяя, все ли на месте, и только после этого, осторожно, словно хрустальную, взял в левую руку кубок. Ещё миг поразмыслив, глядя, как свет свечи играет на поверхности грааля, Заря продел ножку через веревечную петлю, пришитую Лети на бандельере, заботливо стягивая её, так что теперь реликвия была на виду и не могла случайно потеряться. Теперь он чувствовал, что окончательно готов к дороге домой, на одних пятках разворачиваясь к выходу, отворяя навершием булавы вход в палатку, где его, как он думал, дожидалась прекрасная Лети. Выйдя на свет, он с непривычки зажмурился, улыбнувшись одновременно и сконфуженно и весело.
- Ну, и как я выгляжу? - с лёгкой озерцой, весёлым прищуром и нескрываемым акцентом поинетерсовался у пространства Заря, смущённо понимая, что забыл шлем...

Отредактировано Аль Фалах (2023-03-01 08:32:56)

Завершающая часть разговора с Бэйлишем оказалась самой тяжелой - темная природа Летисии беспокила Аль Фалаха, но это чувство он загнал как можно глуб же в своей душе, истово веря, что это не станет для них помехой. Конечно же станет. Как долго неумелый некромант (впервые за все время Заря применил это слово к себе, словно пригубил неизведного зелья, прислушиваясь к ощущениям и слыша лишь могильный холод - чуждый, противный, но вместе с тем отчего то слишком... приятный, как извращение, которого стыдишься, но неумолимо желаешь) сможет скрывать сущность Летисии от окружающих? Размышляя здраво, срок казался до преступного мал. И все же... Чем Летисия была так плоха? Не она избрала для себя такую судьбу, чужая злая воля оборвала её жизнь, обращая нежизнью, и отмерила срок, когда иллюзия рассеется и истинный кошмар возобладает. Что же будет тогда? Найдет ли Аль Фалах выход, сможет ли спасти возлюбленную? Одному лишь Белиару ведомо... И если решение есть, то только в божьей воли. Белиар суров, в этом можно не сомневаться, но он справедлив к тем, кто того достоин - а Летисию Заря считал самым достойным человеком из всех. И он поможет ей всем, на что только хватит сил и даже больше.
- Я уже говорил, как благодарен тебе, Мастер Бейлиш? Кажется, да, и в последнее время слишком часто это повторял... - мрачнокров покачал головой, расслабив плечи и мягко улыбнувшись. Улыбаться он стал тоже много чаще, - Какие бы цели ты не преследовал, что бы не двигло тебя помогать нам с Лети - спасибо. Знаю, мои благодарности тебе не интересны, но мы, шедимцы, не любим оставаться в долгу, это создает для нас чувство уязвимости. Так что, надеюсь, однажды мы свидимся и я сполна отплачу тебе за все. А пока, заверю, что буду хранить тайну Летисии не меньше, чем тайну Полночного Омута. Глядишь, Белиар узрит в ней тоже, что и я, и поможет... Посмотрим, на все воля Господина Ночи.
С позволения Бейлиша, Аль Фалах собрал все три свитка, после чего они вместе направились бы к месту молитвы. Честно говоря, Заря не расчитывал что соберутся прям все, тут он конечно проявил излишнюю амбициозность - все же, Аль Фалах не был частью их племени, практически чужой человек. Да, они вместе прошли через некоторые трудности, но гораздо больше Иные прошли и без него. К чему мы им молитвы чужеземца и благословения темного бога? Пусть они и были фактически нежитью, но из личного опыта общения, Аль Фалах скорее видел в них обычных мистерийцев, ставших жертвой недавней войны. А национальные предрассудки, вещь такая...
- Интересные времена, все-таки... Так много необычных и чуждых связей - архоны, шедимцы, Иные, эльфы, Отрешенный, артефакты мертвого бога и забытые реликвии. Все относительно, да? Я бы сказал иначе - контекст меняет все. Скоро мы все разойдемся по разные стороны света и в следующий раз можем встретится врагами. Это меня печалит, но кажется чем то... Как часть мирового баланса. Все именно так, как должно. По крайней мере, мы вроде как отсрочили мировую катастрофу? Для такого любые союзы кажутся приемлемыми. И все же, скажи мне пожалуйста, Мастер Бэйлиш. Почему ты помогаешь нам? Да, я помню наш договор и ты сполна исполнил свою часть сделки, и все же, мне не понять твоих мотивов... И самое пугающее - я не вижу в твоей помощи корысти. Боюсь, если не узнаю сейчас, это будет мучить меня всю жизнь - чем такие разные существа с всего Мистериума заслужили помощь столь могущественного человека?

Объяснение Бэйлиша звучали разумно, прагматично. Если ты ничего не теряешь, и это не составляет для тебя труда, то почему бы и не помочь? Снова попробовав эту мысль на вкус, Аль Фалах понял, что ничего не понял. Если ты что-то даешь, логично, что хочешь получить взамен хотя бы столько же, но лучше - больше. Остаться при достатке, обогатиться, разве это не было вполне естественным стремлением? Но дальше мысль уже не пошла - оставив попытки разобраться, Аль Фалах предстал перед Иными.
Летисия уже ждала их и Заря передал ей свитки с просьбой придержать у себя - у девушки имелась небольшая сумка, где записи Бэйлиша будут в достаточной безопасности, когда сам мрачнокров мог нести их разве что в руках или держать на виду в бандельере. Окинув же взглядом лощину, Аль Фалах едва ли смог сдержать удивление - кажется, собрался весь лагерь! Шедимец неприятно для себя заметил, сколько среди них было незнакомных лиц - молодые, старые, мужчины и женщины, каждый с своей историей, мечтами и надеждами прошлой жизни и неизбежным роком судьбы.
И в сей момент Аль Фалаха внезапно посетило озарение. Он вдруг понял, что в сущности едва ли был должен делать для них хоть что-то - их сотрудничество окончилось, сделка исполнена. Заря мог уйти, не попрощавшись и никто бы этого не заметил, не придал значения, ведь это было бы разумно, логично. Но вместо этого, он пожелал задержаться, обратиться к Богу ради благословения нежити. Зачем ему это, зачем делать больше, пусть это не стоило какого-либо труда? Потому что он мог это сделать, из благодарности и не ища какой либо выгоды, просто по зову совести.
А следом за озарением пришел внезапный страх. Что же ему говорить? А времени подумать об этом как то и не было... Аль Фалах не славился ни общительностью, ни даже артистичностью. Ему никогда не приходилось выступать перед публикой, и тем более молиться о чьем-то, кроме своего личного благополучия. Молиться, применяя на себя роль тех, кого всю жизнь уважал и боялся - темных жрецов Белиара... По спине побежали мурашки, да такие, что казалось на затылке волосы стали дыбом, а губы пересохли.

Но ступор не длился сколько-то заметное время, не подав виду, Аль Фалах глубоко вздохнул. Чувство правильности низошло до него, оно растеклось по телу, словно согревая в сильный мороз. Сражаться за Белиара, это не только махать молотом и карать культистов и еретиков, но и сражаться словом. Пусть и на этом поприще он был гораздо слабее, неумел, но желание еще чуть чуть позаботится об этих людях, посеять средь них надежду, как когда-то Белиар дал надежду изгнанникам империи. Служить Богу, значит чтить его деяния и стремиться к его чудесам, не так ли?
Взяв в свободную руку Полночный Омут, другой не выпуская ладонь Летисии, Аль Фалах воздел реликвию к небу, но не к солнцу - избегая лучей в затененной лощине, он обратился взглядом к каждому, кто смотрел, не ища в их взгляде ничего, но ожидая их внимания, начал...
- Белиар, Владыка Ночи, приумножь и не уменьшай; прояви к нам Свою щедрость и не унижай; дай нам и не лишай; предпочти нас, а не кого-то нам; сделай нас из числа довольных и будь доволен нами, - слова полились уверенным басом, повторяя на память заученные строки. С чего же еще начинать молитву, как не с классических основ, заложенных и освоенных поколениями темных магов? - Шедим известен на весь мир коварстом, жестокостью, но такими нас сделала наша судьба. Чтобы выжить, приходится быть сильным, чтобы держать удар - стойким, чтобы побеждать - достойным. И когда другие боги отвернулись от нас, Ты, Господин Ночи, принес избавление и даровал нам шанс! И я, Аль Фалах, воин воли Твоей, прошу обратить свой взор на страждущих, ибо не видел я более достойных благословения Твоего. В этих людях есть все, что уважаешь и ценишь Ты - они сильны, они стойки, они достойны, и сама их жизнь будет доказательством слов моих. Убереги от коварства, дай им силу сражаться, и в бою и в жизни, и с самой злой судьбой, начертаной им злою волей. Белиар, пусть вера моя будет правильной, ведь в ней – защита всех моих дел. И пусть моя и их земная жизнь будет правильной, ведь в них – наше существование. Пусть вечность наших душ будет также достойной, ведь туда – наше возвращение. Сделай земную жизнь для нас тем, что приумножает всё хорошее, а смерть нашу – отдыхом от всего плохого.
На последних словах Аль Фалах с силой прикусил нижнюю губу, так что за несколько секунд проступила кровь. Выждав, мрачнокров опустил Полночный Омут и припал к нему, оставляя алый мазок - подношение Белиару, в знак искренности своей молитвы.
- Для меня было честью сражаться вместе с вами.
Закончив молитву, Заря вернул Полночный Омут на петлю, а сам обернулся к Летисии, улыбаясь.
- Ну что ж... Ты готова отправится в путь?

Переход в Окрестности Нури. Поселение Шат-Хефар.

Отредактировано Аль Фалах (2024-06-05 16:27:29)

Эльф внимательно выслушал рассказ, кивая и иногда задавая уточняющие вопросы, поскольку местами Саймон уж очень со своей историей спешил расквитаться. Стеснялся что ли? По итогу рассказ вышел пусть и поверхностным, но не лишенным своего драматизма. Особенно вызвал сочувствие эпизод утраты родных. Люди к таким случайным смертям, кажется, относились более снисходительно, но для эльфа потеря жизни одного из родственников обычно становится причиной глубоко траура, поскольку представляет собой высшую из ценностей. Так ли это было для Саймона? Возможно и нет, но в любом случае было прискорбно, что он стал свидетелем подобного события. Также эльфа, но скорее как исследователя, заинтересовал эпизод "посмертного" открытия дара - оказался ли элементаль обманут двойственной природой Иного или же пошёл на контракт сознательно, но что тогда его привлекло в не-мёртвом? Вопрос этот промелькнул на уме у Лото вскользь, однако его познаний в мистике было как раз достаточно мало, чтобы вызвать любопытство.
Тем не менее, затеял Саймон совсем не разговор по душам о жизни, его волновал более насущный для него вопрос: "Я имею ввиду... оборвать мою жизнь раньше". И хотя до этого момента Алкарион слушал с большим интересом и внимание, словно погрузившись в историю человека, этот вопрос его словно бы водой холодной из ведра окатил. Взгляд эльфа резко стал намного более пристальным и серьёзным.
- Хоть ты уже погиб, но всё же живешь жизнью человека. Сохранил свой характер, привычки, свою душу. И вот ты просишь в положенный день и час лишить тебя той жизни, которую ты нашёл после смерти? Эльф внимательно всмотрелся в глаза Саймона. В каком же человек должен быть расположении духа и ума, чтобы просить о собственной смерти! Люди обычно гораздо более беспечны в этом отношении и умирают как приходится, совершенно об этом не заботясь. Но этот человек в смерти видел избавление от осквернения собственного тела и жизни. Что же, звучало может быть отчасти и разумно, но отчасти и безумно. До этого сидящий совсем рядом, эльф встал и вновь переведя взгляд на противоположный берег реки, ответил. - В этой войне мне пришлось убивать людей, впервые за многие века. Сказать, что мне это далось тяжело - это едва ли что-то сказать. И я очень устал от убийств и смертей. Теперь, в эти дни затишья и спокойствия, я совершенно не хочу подписывать смертный приговор ещё одному человеку, тем более знакомому, тем более от собственных рук. Я лишь могу пообещать, что когда настанет день, мы примем верное решение. Если судьба уготовит мне положить конец твоему существованию, что же, пусть будет так, но до тех пор, прошу, отложи эти мрачные мысли. С последней фразой Лото вновь перевёл взгляд на молодого человека, ожидая его реакции. Тому наверняка было важно услышать положительный ответ на свою просьбу, но эльф просто не мог пока дать такого обещания. Возможно позже, как раз таки когда они сблизятся и он поймет, что эта просьба действительно должна быть исполнена из чувства долга перед этим человеком - возможно тогда, но не раньше. Попросить о собственном убийстве это, пожалуй, предел того, что может человек попросить, ведь интимнее отношений со смертью никаких отношений нет, и соглашаться стать убийцей первого попавшегося попутчика было бы чересчур широким жестом.

Отредактировано Эалтаур (2023-03-03 21:15:41)

Я совсем не хочу умирать! То есть, я уже как бы мертв, конечно, но я имею ввиду...
Обстоятельства существования Иных были и в правду крайне запутанными, так что в пору было бы тяжело вздохнуть, почесать затылок, да махнуть рукой на всё это дело. Вот только любопытство было по сути главным источником жизни эльфа, а к подобным условиям интерес был особенно зудящим. Саймон действительно хотел жить и за его скромной застенчивостью открывался целый сонм бушующих желаний, часть из которых он поспешил озвучить. Большой неизведанный мир, подвиги и, конечно, любовь. Может ли Эалтаур пообещать хоть что-то из этого Саймону? В прошлый раз, вернувшись из подобного "приключения" в связи с открытием дара тьмы Лото попал в хваткий капкан бумажной волокиты министерской бюрократии, которые отняли больше года. И если эльф готов был провести это время в отстранении, медитациях и самопознании, то для Саймона попасть в подобную ситуацию было бы непоправимо страшной ошибкой, а гарантий, что по прибытии в Левиан их не ждёт то же самое, у Лото не было. Но даже если всё пройдет благополучно, "нянчиться" с Саймоном, выполняя его посмертные желания, эльф конечно же не планировал, а потому не хотел обременять его и какими-либо обязательствами или связывать обещаниями, предложив роль равноправного попутчика. А что касается убийства...То эльф конечно же понял, о чем идет речь, вот только само это слово, сама эта мысль за последний период порядком опостылела, а потому не хотелось об этом говорить ни в каком, пусть даже самом благонамеренном, смысле. Но всё же, чтобы совсем не оставлять Саймона в неопределенности, Алкарион решил если уж и не давать поспешного согласия, то хотя бы выказать уважение к подобной просьбе и выбору:
- Что же, в таком случае, смерть действительно будет милосердием. Но чтобы человеку о таких вещах говорить, всё же нужна немалая смелость. Может быть, пережив смерть единожды, говорить об этом становится проще...Но твоя просьба точно заслуживает уважения и я со своей стороны могу пообещать, что в отведенный час постараюсь найти в себе столько же смелости, чтобы её исполнить. А пока... Вопрос про время на сборы немного позабавил эльфа своей наивной легкостью на фоне тяжелейшей темы, как будто Саймон и сам то ли не понимал, о чём просит, то ли не хотел подавать виду, а может и просто давно смирился со своей судьбой. - Время на сборы и купание есть, а может даже и больше. Если ты вдруг хочешь ещё с кем-то повидаться перед отбытием, найдется время и на это, только предупреди. А пока мне предстоит разговор с мастером Бэйлишем, после которого я найду тебя в лагере и смогу рассказать, что же нас ждёт потом!

Спустя несколько дней
Солнечный свет медленно полз по земле, поглощая ночные тени и постепенно озаряя собой верхушки деревьев и постепенно просыпающийся эльфийский лагерь. Сегодня был тот день, когда, вскоре после полудня, эльфы собирались покидать Дестинию: здесь их присутствие более не имело смысла. Мор знала, что на этом всё не закончится: всё, что происходило сейчас, имело долгосрочные последствия - и они еще много, очень много, времени будут висеть над головами если не всех, то многих невидимыми тяжелыми тучами. Но здесь и сейчас большинство собравшихся членов Сопротивления уже сделало, что могло: кто-то из них продолжит свою битву - но уже в другом месте и при других обстоятельствах.

В их числе была и маленькая эльфийка: её помощь нужна была многим понемножку (по крайней мере, так ей казалось), а по существу - никому. Более того: она и не могла повлиять на ситуацию как-то глобально. Так что тем ранним утром, еще до рассвета, Мор поднялась, тихо покидая свое спальное место, прошла меж рядами палаток, мимолетно кивая мелькающим где-то на периферии зрения редким дозорным - и устроилась под большим старым ясенем, растущим на некотором отдалении от основного скопления шатров. В эту ночь ей не спалось, впрочем - равно, как и в последние дни, выдавшиеся похожими на невнятные, с трудом запоминающиеся, обрывки мрачных тяжелых снов. Рейлин чувствовала себя усталой - однако, больше морально, чем физически: слишком много всего произошло за краткий промежуток времени, множество соратников погибло у неё на глазах; и скольких и как бы быстро она не исцеляла раненных, порой едва ли не возвращая их с того света - этого всегда было мало, всегда оставалось множество тех случаев, когда маленькая Сильфида никому и ничем не могла помочь. Осознание всего этого давило на разум, вызывало чувство вины - которое, опять таки, не давало спать.

"Мне надо отдохнуть" - подумала девочка, медленно, вскользь, проводя рукой по лицу. "Хотя бы немного - прежде, чем вновь вернуться к работе".

В мыслях она перебирала места, куда можно было податься. Конечно, проще всего было вернуться к себе - однако сейчас Мор почувствовала, что меньше всего сейчас ей хочется одиночества, которое ждало бы её в пустом доме. Хотелось окунуться в атмосферу какой-то повседневной, обыденной, жизни с её яркостью и безразличием, но хотя бы без смертей и явного горя. Спустя некоторое время таких размышлений ей вспомнился Галадрион: старый знакомый, коллега, с которым они пересеклись на обрывах каньона. Эта встреча была почти невероятной: в таком месте, в такое время. И она была очень хорошей: сейчас, в это время, девочка особенно начинала ценить каждую весть от каждого своего знакомого о том, что он всё еще жив. И в тот раз он предложил Мор навестить его после того, как она закончит свои дела в Дестинии.

Налетела тень, Рейлин подняла голову - и на вовремя подставленную руку опустился с тихим приветственным криком Шеин.

- Что ж, думаю, пришла пора воспользоваться приглашением, Шен, - тихо сказала, озвучивая мысли вслух, девочка. Птица в ответ вновь тихо вскрикнула - и для неё это прозвучало как согласие.

- Нет. Просто не спалось, вот и решила посидеть, подумать, - негромко отозвалась Морриган вслух, кивком здороваясь с Эл, пододвигаясь немного, чтобы та могла сесть рядом.

Почему-то она оказалась совсем не удивлена появлением её здесь, в этот момент. Эта эльфийка умела - и, очевидно, любила - удивлять; да и не сказать, чтобы в решении встать пораньше, чтобы подумать в тишине и покое, прежде, чем захватят дела, было что-то особо неординарное и сверхнеобычное. Так что сейчас сама девочка вместо этого лишь задумчиво смотрела на Шена: знающая его с первых перьев, она хорошо различала оттенки и интонации издаваемых им звуков - и потому четко поняла, что тот именно что приветливо здоровается со старшей Сильфидой, а не ворчит мрачно и настороженно, как обычно. Похоже, в отличии от подавляющего большинства окружающих, та в самом деле ему нравилась, уж не известно, в чем тут дело - в магии Природы, которой обладала Эллариэль, или же просто птица чувствовала в ней свою. Впрочем, как бы то ни было, сейчас Морриган уже не относилась к своей знакомой с такой подозрительностью как прежде: они вместе были в бою, вместе работали рука об руку над больными - что уж теперь?

Покачала отрицательно головой в ответ на слова Эл.
- Нет. Меня там никто не ждет, - из последних новостей, дошедших до неё от Ксанафии, она знала, что её наставница сейчас где-то на западе Мидленда, глубоко погруженная в дела Ордена. А больше никого по-настоящему близкого, к кому можно было бы прийти в таком состоянии и получить необходимые поддержку и помощь, у Лин, вроде, и не было. У её же собеседницы явно же была какая-то своя компания, в которую девочка по понятным причинам не входила. - Как они? В порядке? Где сейчас? - спросила тихо она вслух. Не то чтобы они оба так уж заботили её - пусть каждый из них и оставил след в памяти, да и Вэ ей понравился - но раз уж девушка упомянула их, было бы невежливо не поинтересоваться.

- Им не понять... - Мор сглотнула враз ставшую горькой, словно полынь, слюну.

- Каждый раз, когда ты застаешь чью-то смерть, от тебя словно отрезают часть, - произнесла она тихо, сама толком не зная, зачем говорит это вслух. Наверное, ей просто хотелось описать эти ощущения вслух именно сейчас, особенно - имя такого понимающего собеседника. - Совсем небольшую, вроде бы, незначительную, но... Ты всё равно это чувствуешь - будто бы пустоту внутри себя, - сделав глубокий вдох, вновь продолжила. - После проходит время - и она зарастает. До следующей смерти.

Помолчав после этих слов немного, она спросила.

- Ты была... в Каньоне?

- Хорошо... Когда-нибудь я обязательно навещу их. Однако не в ближайшее время, - произнесла Морриган, выдыхая про себя, когда получила окончательное подтверждение того, что с её знакомыми всё в порядке.

Слушая слова Эл касательно восприятия Сильфидами чужих смертей, она согласно кивнула - более или менее, со скидкой на разницу в опыте, но Лин понимала, о чем та говорит. Ей самой в этом плане было еще проще: маленькая синдорай покинула Левиан еще в детстве, проведя за его пределами практически всю свою жизнь. И, в отличии от тихих мирных Вечных Лесов, тех же смертей в, допустим, империи было гораздо больше: от несчастного случая, от болезней, разбойных нападений, просто старости - и многих других причин. Даже живя на одном месте, с ними нельзя было не столкнуться - а Рейлин путешествовала вместе с караванами дяди, будучи, к тому же, еще и целителем, так что избежать тесного взаимодействия со смертью для неё не было никакой возможности. В Шедиме же их стало меньше - однако именно в тот момент она по-настоящему осознала всю мимолетность человеческой жизни. И, в целом, именно по этой причине старалась в последние годы как можно меньше покидать Левиан: из-за страха не перед лицом смерти, но привязаться к кому-нибудь из людей - и очень быстро для неё потерять его.

Однако, рассказывать об этом вслух она не стала: ей не очень-то хотелось говорить о себе, особенно - в этот момент. Тем более, что Эллариэль рассказывала о том, что происходило в Каньоне, по крайней мере - о том, что ей было известно. И, слушая старшую Сильфиду, Мор даже было подумала, что они проиграли - но потом подумала, что вряд ли. Из чужих рассказов, доходивших до неё, она слышала, что уходящие императорские войска тоже не слишком напоминали победителей. Да и Саманта куда-то пропала...

- Ты не знаешь, были ли те, кто смог... дойти до... конца? Увидеть, что происходило в Каньоне - и вмешаться? - спросила она вслух.

- Бэйлиш? - поразмыслив немного, осторожно неуверенно предположила Морриган - так как не и сама не смогла вспомнить никого больше, о ком еще мог бы упоминать Траст, кто мог бы ждать их на Рифе. Признаться, ей и самой было интересно узнать более подробно, что это за исследователь. Интересно, а как сама старшая Сильфида его опознала - если даже имени не могла вспомнить?.. Впрочем, это не то, что было важно сейчас. При упоминании министерского мага девочке почему-то вспомнился Дереон - волшебник, встреченный ими на Полулунном рифе - хотя, конечно, во-первых, он принадлежал к Министерству, вроде бы, а, во-вторых, невесть по каким причинам сражался на стороне Саманты.

"Интересно, а он достаточно силен, чтобы спуститься на дно Каньона?" - невольно подумалось ей. Да, Стоун, казалось бы, являлся великолепным магом - но было ли этого достаточно для того, чтобы оказаться в гуще схватки? Тем более, что сама маленькая синдорай и Эллариэль считала великой волшебницей - однако у той не хватило сил, чтобы пройти до конца. Впрочем, как бы там ни было, она не стала обсуждать свои мысли вслух: поняла уже, что человеческий маг не слишком интересен её собеседнице. Да и ей самой тоже вспомнился лишь постольку поскольку - и ни симпатии, ни отторжения она к нему не питала. Только и осознавала, что с ним надо быть осторожной.

А затем Эллариэль предложила девочке присоединиться к какой-либо из экспедиций как-нибудь. Морриган устремила на неё задумчивый взгляд, рассеянно поглаживая утихомирившегося при этом Шеина. С одной стороны, это предложение звучало для неё подозрительным, как и многие другие. А с другой, Эллариэль она уже доверяла несколько больше, нежели всем остальным. К тому же, это был шанс узнать что-нибудь новое, против чего Рейлин редко когда-либо возражала.

- С моей выносливостью я, скорее всего, я буду для вас обузой, - с печальной самоироничной усмешкой произнесла она вслух. Но довольно быстро слабо улыбнулась. - Однако, мне приятно и интересно. Так что, при подходящем для нас обеих случае я присоединюсь. Спасибо.

- Когда ты планируешь отбывать?

Лин бросила задумчивый взгляд на лагерь, который, кажется, уже вот-вот должен ожить - приближался рассвет.

- Сегодня. Утром. Или днем - если потребуется моя помощь. А ты?

Отредактировано Морриган (2023-04-24 12:58:21)