1. Имя, Фамилия (прозвище или псевдоним, если есть):
Имя: Люциан Селестис
Прозвища: Святой Ветер, Предатель, Братоубийца.

2. Классификация игрока:
Член организации

3. Деятельность:
Состоит в «Белом Лотосе», является личным магом при капитане Катрин Джестер.

4. Раса и религия:
Архон (серокровый). Из всех богов выделяет и почитает лишь Люммина. К остальным богам нейтрален. К тёмным богам относится негативно, к их последователям насторожен, однако готов дать шанс, поскольку искренне верит, что место свету есть в сердце каждого живого существа, и даже закоренелый грешник может встать на путь искупления.

5. Дата рождения и возраст/На сколько выглядит по человеческим меркам:
Родился под знаком Мантикоры, 21 декабря 17060 года. Возраст на момент окончания биографии: 27 лет. Выглядит на свои года.

6. Характер:
Сложно себе представить существо более надломленное, чем архон, изгнанный из родного дома. В глубине души Люциан постоянно истязает себя за совершённые им в прошлом поступки, а его чувство вины то и дело вырывается наружу, нередко становясь причиной деструктивных или даже откровенно суицидальных порывов. Ситуация усугубляется болезненными и кошмарными видениями, с которыми Люциан живёт бок о бок с того самого момента, как пробудился его дар оракула. Тяжёлое прошлое неустанным призраком преследует его всюду, куда бы он не пошёл, и единственная мысль, которая позволяет ему справляться с тяжким грузом ненависти к самому себе – это надежда оправдать, или хотя бы искупить деяния рук своих. С самого дня своего бегства, Люциан постоянно находится в поиске ответов на сокровенные и фундаментальные вопросы, поставленные перед ним его верой, собственными идеалами и философией целой расы, к которой он принадлежит. Он пытается найти причины, которые могли бы оправдать совершённые им поступки, как перед самим собой, так и перед лицом своего бога. Действительно ли он поступал правильно? Именно этот вопрос заставляет его просыпаться по ночам в холодном поту, и раз за разом рисковать своей жизнью, придавая хоть какой-то ценности собственному существованию. В глубине души он боится оказаться тем самым преступником, которого в нём видят соплеменники. Он всё ещё надеется получить подтверждение собственной правоте и оправдать тем самым те жертвы, на которые ему пришлось пойти, чтобы поступить в соответствии со своей совестью, и наперекор всему остальному. Тем не менее, это не мешает ему испытывать чувство стыда и страха каждый раз, когда кто-нибудь упоминает в разговоре его расу или отдельных её представителей. Стоит ли говорить, что встречи с ними во плоти Люциан боится как огня, и всеми правдами и неправдами стремиться избегать? Более того, даже факт собственного ангельского происхождения Люциан старается хранить в тайне, а собственную внешность демонстрирует окружающим по минимуму.
И всё-таки, несмотря на все пережитые моральные травмы, Люциан остаётся истинным героем в душе. Его стремление к свету никуда не делось, он по-прежнему верит в идеалы справедливости, и хочет верить в то, что на самом деле поступает правильно. Даже если это означает, что заблуждаются все остальные. Ему близки такие понятия, как милосердие, благородство, верность и сострадание. Он осуждает жестокость и неоправданные убийства, даже по отношению к тем существам, которые иному архону выгораживать не пристало. Люциан судит об окружающих по их деяниям, а не по их происхождению. Именно эта черта, в частности, заставляет его остро переживать собственные преступления, и столь рьяно прикладывать усилия для их искупления. Он верит, что в каждой душе есть место свету, и что при должном упорстве этот свет сумеет затмить и перевесить тьму даже самой чёрной души.
Кто-то может счесть это удобным оправданием для него же самого, и будет в этом прав. Ведь несмотря на все декларируемые им идеалы, Люциан остаётся обыкновенным архоном, подверженным своим порокам. И главным из них будет страх. Тот страх, который нельзя замаскировать напускной бравадой, мужественностью и отвагой, проявленной на поле боя. Тот страх, который во много раз превышает даже страх за собственную жизнь. Трансцендентный ужас от осознания того, что даже всех его усилий может оказаться недостаточно, чтобы монстр, коим он является в глазах своего народа, а может быть и самого бога, когда-либо получил прощение. Ужас от осознания того, что все идеалы, которыми он жил с момента осознания себя как личности - не более чем заблуждения. Ведь Люциан - обыкновенное живое существо, и ему, как и прочим, свойственно ошибаться. Сомнения сопровождают его на каждом шагу, и в важнейшие минуты его нерешительность может пагубным образом отразиться на будущем окружающих, и на его собственном. Несмотря на кажущуюся уверенность и непоколебимость в своих решениях, психологически Люциан очень слаб, и его можно легко сломить. Он отчаянно нуждается в опоре, а потому легко может попасть в плен собственных иллюзий, во многих из которых он пребывает уже сейчас.

7. Внешность:
Люциан довольно высок, что, впрочем, типично по меркам представителей его расы. Он обладает достаточно худым, но сильным и гибким телом. Его волосы от природы белы как мел, а глаза имеют очень светлый серый, почти белый цвет, что вкупе с вечно безразличным и немного понурым взглядом делает их совсем невыразительными и даже отталкивающими, рыбьими и безжизненными. Кожа архонов, по обыкновению очень светлая и даже бледная, у Люциана принимает совершенно белый, безжизненный цвет. На её фоне отчётливо проступает синеватая паутина сосудов. Растительность на лице он не отпускает, но не всегда имеет возможность вовремя убирать щетину. Если она появляется, то является точно такой же белой, как и любые другие волосы на теле. На шее, подбородке и предплечьях у архона заметны уродливые, глубокие шрамы, которые он тщательно скрывает от посторонних глаз. Но куда сложнее скрыть тусклое, мягкое, белое сияние вокруг его головы, которое напоминает собой нимб, и заметно лишь в темноте. Верный признак ангельской крови.
Весь его облик говорит о некоторой замкнутости и меланхоличности, но в то же время вовсе не обжигает своей холодностью. Люциан не создаёт образ жёсткого существа, напротив, черты его лица тонки и изящны. Его можно было бы счесть достаточно привлекательным мужчиной, с ноткой романтичной аристократичности в образе, но никак не мужественным и бывалым бойцом. Более того, он, пожалуй, даже производит впечатление серой мышки, существа скромного и ранимого. И это впечатление даже будет отчасти верным, если не брать в расчёт, что под этой личиной скрывается опытный и смертельно опасный боевой маг. Лишь только на поле боя кажущаяся скромность и слабость в нём изживают себя, уступая место отваге и решительности, свойственным истинным воинам света.

8. Биография:
• Место рождения: Эден, г. Ладиндрил.

1. Детство и отношения в семье (17060-17065).
Люциан стал третьим ребёнком в семье серокровых архонов, принадлежавших к древнему и уважаемому роду. Событие, по меркам представителей его расы столь же редкое, сколь и радостное, тем не менее было омрачено. Люциан родился 21 декабря, в День Скорби, когда все богобоязненные сородичи брали на себя обет молчания, поминая своих усопших, павших в битве со злом героев. Среди этих героев был и отец Люциана, погибший на сто девяносто третьем году своей жизни во время одной из карательных экспедиций в Безымянные земли. Он не дожил до дня рождения своего младшего сына. Скорбь и горечь утраты во много раз превышали радость от появления новой жизни, поэтому в этот день ни один из членов семьи так и не проронил ни слова. До самой поздней ночи лишь плач новорожденного младенца нарушал тишину отчего дома. Родиться в такой день – само по себе дурной знак, что в будущем лишь послужит причиной холодности и отчуждения в отношении с семьёй. Отныне ни одна дата годовщины рождения Люциана не будет встречена праздником, а сам он будет жить, как живое напоминание о невосполнимой утрате, перенесённой его семьёй.

Взросление у архонов приближается быстро, с детства они воспитываются в строгости, с мыслью о служении идеалам своего бога и семейной чести. В этом Люциан не стал исключением, однако ему, пожалуй, приходилось даже сложнее, чем другим. Будучи младшим сыном в семье, он единственный из всех не застал своего отца живым. Он не имел в его лице опоры и примера для подражания, и единственное место, где он мог с ним увидеться – это Залы Памяти, что хранили его статую, высеченную из бесчувственного мрамора, в строю иных, незнакомых героев прошлого. Селестис - издревле почитаемая семья воителей и государственных деятелей, собственная мать Люциана работала на Совет префектов, являясь консультантом по вопросам экономики. Такое высокое положение в обществе было продиктовано не только немалыми заслугами семьи на поприще Священной Войны, но и происхождением, что корнями уходило к светлой крови. Всего несколько поколений назад род Селестис был представлен одними лишь светлокровыми архонами, и смешение с серой кровью началось не слишком давно по меркам долгоживущих полуангелов. Живы ещё в памяти были добродетели их славных, светлокровых предков. А потому можно было представить, сколь большие ожидания возлагались на каждого из их потомков.

На момент рождения Люциана, его старшему брату, Элизару, уже было за сорок лет. Именно он стал для младшего живым примером и идеалом, к которому тот стремился на протяжении всей своей жизни. Умелый воитель, достойный лидер, он занимал одну из командных должностей на службе в армии Эдена. Но и сестра, что была на двадцать лет старше Люциана, тоже могла послужить предметом для гордости их семьи. Немногим отставая от Элизара в плане воинской выучки, она состояла в рядах небесного легиона. Но многим ценнее для Люциана было то, что Солара во многие моменты его жизни заменяла ему мать, которой никогда не хватало на него времени, и с которой у него строились не самые доверительные, и даже замкнутые отношения. Причиной тому было то, что после смерти мужа что-то надломилось внутри Ангелики, она больше не могла дарить своим детям любовь и заботу в той мере, которая им была необходима. А каждая годовщина рождения Люциана только лишь напоминала ей о том горе и утрате, что были связаны с потерей Патрициуса. И с каждым новым годом это состояние усугублялось.

2. Обучение и пробуждение дара (17065-17078).
Люциан получал начальное образование в одной из прихрамовых школ. Он всегда был прилежным учеником, легко концентрирующим своё внимание, наравне со всеми изучал грамотность, литературу, географию, математику и законы, но из всех дисциплин наибольший интерес у него вызывали религия и история. Однако чего он не мог понять, возможно, единственный из всего класса – это объяснения учителя относительно причин произошедшей гражданской войны, расколовшей некогда единое и монолитное, казалось бы, общество архонов. Разумеется, в тот день учитель не распространялся дословно о причинах и следствиях этого события, но Люциан, будучи уже тогда мальчиком довольно любознательным и алчущим до правды, вознамерился рано или поздно докопаться до его сути. Многие годы спустя, уже после окончания школы, он наконец-то сумел воспользоваться положением своей семьи, чтобы получить доступ к архивам старинных библиотек, куда обычные ученики, само собой, добраться бы ни за что не смогли. Там он и узнал о том, как праведные приверженцы учения Люммина вырезали некогда своих же сородичей целыми семьями, вместе с женщинами и детьми. События этой гражданской войны без преувеличения чёрным пятном легли на всю историю Эдена. Юный Люциан был шокирован, однако поделившись своими мыслями на этот счёт с семьёй, был жестоко одёрнут. Не многие в обществе архонов готовы были принять ту историю, до истоков которой ему чудом удалось докопаться. Не многие хотели её помнить, и ещё меньше желали того, чтобы о ней помнили другие. Именно тогда Люциан понял, что иной раз лучше держать свой язык за зубами, и не пытаться искать правды, покуда цену за неё оплатить не в состоянии. Но вопросы, озвученные тогда семье, с тех пор никогда не переставали донимать жаждущий познаний разум. Действительно ли их вера требовала и оправдывала подобные меры? Пожалуй, предательский росток сомнения возрос в сердце мальчика ещё в те далёкие, а ныне истёртые в памяти годы...

Дальнейшее же обучение Люциана было предопределено его даром к магии воздуха, пробудившемся в ещё достаточно раннем возрасте, когда юный архон, обидевшись за что-то на свою мать, в сердцах пожелал сбежать из родного дома, и едва не разбился, взмыв в воздух и вылетев из окна собственной комнаты, что располагалась на высоте пятидесяти этажей гротескной, устремлённой в небеса, архонской застройки. И несмотря на то, что пробуждение дара едва не обернулось для малыша трагедией, в тот день тот по-настоящему полюбил небо, и помимо дальнейшей магической практики, с удовольствием выкраивал время для того, чтобы просто насладиться полётом верхом на цет'сааре, принадлежавшем их семье.

Люциан был смышлёным учеником, а его род пользовался уважением в обществе. Будучи уже совершеннолетним юношей, он без труда прошёл конкурс и поступил в Сияющую Башню, старейшее и наиболее престижное учебное заведение Эдена. Как и прежде, основными сферами его интереса была теология и история, однако теперь в этот список добавилась ещё и мистика, эфирология и знание рунного ремесла, поскольку дальнейшему его будущему пророчили тесную связь с магией. А также некрология, демонология, анатомия и монстрология, профильные для высших учебных заведений Эдена.

Не раз и не два за время своей учёбы Люциан участвовал в теологических диспутах, показывая себя прозорливым оратором, и временами это служило причиной для конфликтов с теми, кто его окружал. Люциан никогда не мог в полной мере принять на веру те догмы, что предоставляли ему наставники, стараясь прежде всего следовать своему собственному чувству справедливости, трактуя учение Люммина сердцем и душой, а не установками, вложенными в голову на очередном духовном семинаре. В ту пору Люциан в первый свой раз отважился пройти Путь Паломника. Изнурительное путешествие, призванное доказать и укрепить решимость его веры, многодневное восхождение к Мадумине Люмминос, что завершилось коленопреклонением перед златоликой статуей божества и пылкой молитвой, отклик на которую явил себя в виде пробудившегося дара. Так Люциан обрёл долгожданную магию света и доказал, что является достойным сыном Люммина.

К сожалению, семья была на этот счёт другого мнения. Династия Селестис всегда славилась в первую очередь своими благородными воинами, а не учёными мужами, и даже магический дар расценивался лишь как нечто вторичное. Ведь где как не на поле боя, не смея отсиживаться за спинами товарищей, настоящий архон должен отстаивать то, что правильно? Люциан много времени провёл, тренируясь со своим братом и сестрой в искусстве владения мечом и тяжёлым доспехом, но ни разу так и не сумел одолеть их в честном бою. Зато обильно использовал магические уловки, за что в конечном итоге заслужил презрение со стороны Элизара. Отношения между братьями испортились на долгие годы вперёд. Сестра же более благосклонно отнеслась к попыткам Люциана искать свой собственный, уникальный стиль, сочетающий в себе как воинское, так и магическое мастерство, а потому дальнейшее обучение боевому ремеслу Люциан получал преимущественно от неё. Разумеется, если не считать наставников из Сияющей Башни, которые также посвящали много времени обучению своих студентов именно в прикладном и боевом понимании магии.

3. Служба на благо семьи и родины (17078-17082).
Из Сияющей Башни Люциан выпустился уже полноценным боевым магом, и дальнейшая его карьера не могла быть связана ни с чём иным, кроме службы в армии. Будучи одарённым магом воздуха, он получил звание нептулара и был отправлен в морской дозор, где его таланты должны были раскрыть себя наиболее полно. Достаточно быстро, уже в первые месяцы службы молодой архон уверенно освоился на боевом корабле, что носил гордое имя: «Крыло Света». Его свободолюбивая натура была счастлива оказаться на просторе, вдали от белокаменного города, с высокими, давящими своей монументальностью лабиринтами построек, чьи шпили пронзали собой небо. А потому он с энтузиазмом принялся осваивать новые навыки, полезные на новом месте, такие как картография, знание общего устройства корабля и навигация по звёздам. Как способный маг, да к тому же из уважаемого рода, он относительно быстро дослужился до децема, командующего собственным подразделением из десятка архонов, проявляя себя умелым тактиком и лидером. Уже через год корабль, на котором служил Люциан, был признан на тот момент самым быстроходным во всём архонском флоте. Заслугой тому – стремительные ветра, которыми Люциан наполнял его паруса, ведь за годы развития своего дара, магия воздуха стала самым сильным его другом и союзником.

«Крыло Света» - мощный боевой корабль, способный в одиночку выполнять боевые задачи, нередко оказывался вдали от территориальных вод Эдена, преследуя суда, что несли у себя на борту служителей тёмных стихий. Немудрено, что чаще всего это были суда под пиратскими, либо же шедимскими флагами. За всё то время, что Люциан нёс службу, ни одной цели не удалось уйти от «Крыла Света», все как одна они были настигнуты, а в случае сопротивления затоплены или взяты на абордаж, а члены их экипажа убиты или взяты в плен. В ту пору Люциан совершил своё первое убийство. Это был шедимец, маг тьмы, а потому рука архона не должна была дрогнуть. Если бы не одно «но». Тот желал сдаться. В тот день Люциан не ослушался приказа, и его клинок обагрился кровью приспешника сил тьмы. Однако убийство это не принесло юному архону ни удовольствия, ни удовлетворения. Напротив, лишь заставило в душе колыхнуться сомнения, которые запустили свои ростки ещё в школьные годы, и долгое время росли незаметно, в тени, позабытые, отодвинутые подальше от глаз...

Тем не менее, за годы службы на флоте Люциан приобрёл достаточно боевого опыта, участвовал во многих морских сражениях, некоторые из которых являлись совместными и полномасштабными стычками между флотами архонов и Шедима. Разумеется, каждое из этих сражений заканчивалось исключительно в пользу сил света, чему заслуга во многом была экипажу «Крыла Света», а также лично Люциана и его деценты. Как-то раз им даже приходилось иметь дело с силами особенно обнаглевшего, самоуверенного пиратского барона, который посмел устроить организованный морской террор на торговых путях к Эдену, но в итоге был загнан и убит в собственной островной крепости силами всё того же «Крыла Света», его экипажа и лично Люциана. Оттачивая свои тактические и лидерские знания, боевую магию и умение владеть катаной, мечом, что наиболее полно сочетался с его стремительным и смертоносным стилем сражения, Люциан заслужил немалый авторитет. Множество раз подтверждая свою квалификацию в среде других нептуларов, Люциан в конце концов прошёл специальные курсы подготовки, куда попадали лишь избранные и сильнейшие в своей области кандидаты. Во время этих курсов он изучил у наставников-нептуларов особую специфику магии воздуха - Гуляющий в Ветрах. Она как нельзя лучше дополняла его врождённые способности и таланты, даруя молодому архону статус незаменимого специалиста в области магии. Отныне вся полнота магической поддержки «Крыла Света», а также его защита от проявлений враждебной магии целиком лежала на нём одном. В те годы он по праву мог считаться гордостью своей семьи, прославляя её имя если уж и не на весь Эден, то уж как минимум на его славный, победоносный флот.

Как жаль, что продолжаться этому суждено было недолго…

4. Предательство (17082).
Выполняя очередное боевое задание, «Крыло Света» преследовало корабль, шедший под нейтральным флагом. Причина погони была проста, Люциан обнаружил на корабле присутствие носителей тёмных аур, а по данным командования, в этом регионе как раз должен был находиться корабль, что был замечен выходящим из шедимского порта, и сейчас возвращался обратно. Шансов против боевого судна архонов у него не было никаких, всего один залп из лучевой пушки сжёг его паруса и перебил мачту напополам. Как оказалось, корабль действительно принадлежал шедимцам, а потому был взят на абордаж безо всякой жалости. Его экипаж пытался дать достойный отпор, но это у них не получилось, и ничего достойного в их смерти обнаружить не удалось. Разобравшись с бойцами на палубе, Люциан устремился к каютам, в одной из которых ощущал присутствие наиболее тёмной ауры. Но когда он ворвался внутрь, то обнаружил лишь перепуганную девушку, укутанную в дорогие шелка. Она не была похожа на тёмного мага или хоть кого-нибудь, кто может представлять какую-то опасность. Скорее на пассажира, который по нелепой случайности оказался затянут в гущу сражения и никак не мог понять, что происходит вокруг. За годы службы Люциан в достаточной мере изучил наречие ашрэфи, чтобы понимать, что слова, которые слетают из уст незнакомки были мольбами с просьбой сохранить ей жизнь. Будучи мистиком, Люциан был единственным членом команды, кто мог подтвердить подозрения и верно распознать тьму, пустившую ростки в ауре незнакомки, пока ещё слишком слабую и незначительную, но кто знает во что она сумеет превратиться в будущем? И всё же в этот раз он не сумел занести свой меч, чтобы совершить то, что должно было.

Нельзя было сказать, что это было продиктовано одним лишь милосердием. С первого взгляда на шедимку, молодой архон проникся её красотой, пускай и ни за что на свете не признался бы в этом даже себе самому. Мысль о том, чтобы причинить вред созданию столь прекрасному и напуганному, шла вразрез с теми чувствами, что Люциан испытывал внутри себя. Да и так ли сильно было прегрешение незнакомки перед ним? Она не пыталась кому-либо навредить, а её корабль взяли на абордаж сами архоны... Именно поэтому, когда явился командир, Люциан солгал ему о том, что незнакомка чиста, а все носители тёмных сил погибли во время штурма. Не сказать, что лжец из архона был хорошим, поэтому это известие остальные встретили с недоверием, и лишь одна прекрасная шедимца – с надеждой и благодарностью. Её решено было доставить на Сайн-Алдор, где её передали бы в руки суда, а после, если бы ей повезло, использовали для нужд бесхитростной архонской дипломатии, потенциального обмена пленными или чего-то подобного. Но ей бы не повезло, и Люциан знал об этом. Стоит им достигнуть острова, как обман раскроется, и ни ему, ни ей самой, не удастся избежать за это кары.

Днями напролёт он проводил на страже камеры, где томилась пленница, испытывая смешанные чувства из страха перед неизбежным наказанием, ответственности за её жизнь и неосознанного влечения к ней. Её звали Асхана аль Шефри, как и всякая уроженка Шедима, смуглая, с волосами чёрными как смоль, и тёмно-карими, почти чёрными глазами. Она никогда не желала своего дара, но родившись в семье потомственных магов тьмы, избежать его была не в силах. Обаятельная внешне, умна и внимательна в беседе, за время общения с ней Люциан лишь сильнее проникся к ней чувствами. И после этого, решение принять было уже легко. Управляя всеми попутными ветрами, архон с лёгкостью изменил курс «Крыла Света» таким образом, чтобы вывести его к берегам Торговой Лиги. Запасы продовольствия и пресной воды не были рассчитаны на такой крюк, а потому командиру волей-неволей пришлось приказать команде корабля войти в порт, чтобы их пополнить. Конечно же, он подозревал Люциана в саботаже. Именно поэтому, когда молодой архон устроил для Асханы побег, его застали с поличным. Её саму собирались убить на месте, а Люциана несомненно бы бросили на освободившееся место в камере. Не самый плохой исход для него лично, но он многократно усугубил его, когда обнажил клинок и вступил в бой со своими же бывшими сослуживцами. Он хотел лишь позволить Асхане сбежать, и это ему сделать удалось. Но во время скоротечного сражения он не рассчитал свои силы и убил сородича. Осознав что натворил, Люциан прекратил сопротивление и сложил оружие. На этом моменте его неминуемо бы убили свои же бывшие сотоварищи, которые заслуженно испытывали праведный гнев, напополам с жаждой мести. Но вмешался командир, с подачи которого предательство Люциана и было раскрыто изначально. Он желал выслужиться перед руководством в Эдене, и самолично доставить на суд такого опасного отступника, который к тому же происходил из довольно известного рода и обладал относительно громким именем. Именно поэтому Люциана заковали по рукам и ногам, и бросили в ту самую камеру, которую он неотрывно стерёг ночами напролёт... На родине его ждал суд, и суд этот обещал быть суровым.

5. Падение (17083).
Трудно было бы передать словами, какие чувства обуревали архона, пока он долгие месяцы томился в заключении, ожидая затянувшегося решения суда. Возможно, специально медлили с решением, чтобы преступник успел раскаяться, а может быть спорили на счёт более показательной меры наказания. Неизмеримое раскаяние и сожаления терзали его душу, и всё чего он хотел – это знать, действительно ли он поступил правильно? Действительно ли его вела вера в то, что он поступает правильно, либо же тёмные, эгоистичные порывы возобладали внутри него в тот момент, когда он решил помочь Асхане сбежать? А может быть это и вовсе её тёмное колдовство заставило его предать идеалы собственного народа? Как ещё можно было объяснить причины, побудившие Люциана пойти на это? Превыше всего он желал исповедаться, найти утешение, желанные ответы на поставленные им вопросы. Но когда он нуждался в этом больше всего, семья отвернулась от него, не желая иметь ничего общего с отпрыском, опозорившим весь их род. Обречённый на одиночество, Люциан постепенно погружался в пучину безумия, что лишь усугублялось пробудившимся в заточении даром оракула. Хотя вернее было бы назвать его проклятием. Одолеваемый параноидальными мыслями и видениями, архон проводил дни в беспамятстве, кошмарах и самобичевании. Во снах он наблюдал себя, держащим ответ перед самим Люммином, и ни единого слова оправдания не смело сорваться с его уст. Приговор был суров, бог отворачивался от него, обрекая на падение во тьму без конца... Люциан не чувствовал ничего, кроме страха и отчаяния, и единственное чего он желал – это искупить свои грехи перед Богом Милосердия. Но у суда было на этот счёт иное мнение, его вердикт не оставлял Люциану ни шанса. В тот день брат впервые посетил его камеру заточения, и только лишь затем, чтобы сообщить: молодого архона казнят.

Мольбами Люциан получил позволение в последний раз пройти Путём Паломника, дабы очиститься перед лицом бога и принять заслуженное наказание со смирением. Восхождение к Мадумине Люмминос было тяжёлым испытанием, но в годы своей юности Люциан совершал его множество раз, силясь разрешить терзающие его в ту пору сомнения. Молодой архон привык к этим изнуряющим походам и лишениям, что сопровождали его в пути. И к чести его стоило отметить, что находился в отличной форме для того, кто провёл последние несколько месяцев в заключении. Сопровождать же его вызвался его брат, Элизар, без малого герой Эдена, превосходный командир и воитель, которому на тот момент уже минуло шесть десятилетий. Для Люциана это стало одновременно и облегчением, и тяжелейшим испытанием в жизни. Множество раз он обращался к своему брату за время их восхождения, множество раз надеялся найти если не понимание, то хотя бы прощение от лица того, кто всю его жизнь был для него примером для подражания. Но Элизар был непреклонен, и не нашёл в своём сердце милосердия для предателя их семьи и всего архонского рода. Оставшуюся часть пути Люциан страдал от донимающих его видений, что становились тем более пугающими и болезненными, чем ближе к вершине они восходили.

В тот день, когда Люциан рухнул на колени перед ликом Люммина, отлитым из небесного золота и янтаря, молодой архон был практически сломлен. Он боялся даже поднять голову, опасаясь столкнуться с гневом и осуждением в божественном взгляде. Люциан верил, что не найдёт там места для прощения и милосердия. И тогда он взмолился последний раз, взмолился, обращаясь к собственному брату, умоляя того отпустить его. На протяжении всего восхождения они были прикованы друг у другу цепями, а на пути к Мадумине Люмминос, и в его стенах было невозможно осуществить любого рода магическое перемещение. Единственный способ, с помощью которого Люциан мог сбежать, это если бы его родной брат позволил это. Но тот пришёл в ярость, услышав подобную просьбу. Силой он заставил младшего брата умолкнуть, избивая его до тех пор, пока тот не начал скулить, позабыв слова мольбы и лишь закрываясь от побоев руками. Тогда Элизар взял его за шкирку и потащил в обратный путь. Не заметив при этом, как Люциан умыкнул с его пояса кинжал. Ловкость рук была немаловажным качеством, которое оттачивает каждый боевой маг, но в этот раз оно послужило цели коварной и недостойной...

«Прости меня, Отец», - шёпотом сорвалось с уст Люциана, когда он, в порыве ужаса и отчаяния вонзил кинжал в спину брата. Он не был готов предстать перед судом. Он ощущал лишь страх. Удар был неожиданным, а на Пути Паломника брат не стал одевать доспехи, которые могли лишь стать обузой в изнурительном, многодневном восхождении. И тем не менее быстро это не закончилось. Элизар взревел и набросился на Люциана, выбивая кинжал из его рук и сбивая предателя с ног. Завязалась кровавая борьба, в которой Люциан потерял инициативу, и мог лишь заслоняться от жестоких ударов, нацеленных ему прямо в горло. Чудовищные рваные раны оставались на его предплечьях, шее и подбородке, пока он искал возможности для ответного броска. В тот день в Мадумине Люмминос развернулась жестокая, кровопролитная схватка, свидетелями которой была лишь бесстрастная, златоликая статуя и горстка стариков, отправившихся в свой последний путь.

Много лет прошло с того момента, когда Люциан и Элизар последний раз сталкивались в тренировочном бою. С тех пор молодой архон освоил гораздо больше хитрых трюков, к которым с таким презрением относился его старший брат. А теперь к ним добавились ещё и остервенелая жажда выжить, подстёгиваемая чистым, животным страхом, толкающим на самые безумные вещи. И всё ради того, чтобы избежать наказания. Лишь бы не предстать перед судом, уготованным ему самим Люммином...

Элизар всегда сражался прямолинейно и бесхитростно. В этот день это сыграло с ним злую шутку. Элизар погиб в бою с Люцианом, хотя и тот, истекая кровью, был на волосок от смерти. Эту победу ему пришлось буквально выцарапывать из глазниц брата, и выгрызать из его глотки, захлёбываясь солоноватой, с привкусом железа архонской кровью. Из последних сил Люциан занёс кинжал, чтобы отсечь ногу брата от своих оков. Каждый шаг давался ему с трудом. Дойдя до одного из красочных витражей, Люциан в последний раз обернулся, наконец-то набравшись храбрости взглянуть Люммину в глаза. И тогда архону показалось, что он ослеп. Это было похоже на яркую вспышку, за которой постепенно наступала тьма. Звуки стали приглушёнными, словно из отдаления доносился треск разлетающегося на осколки витража и крики случайных свидетелей, до последнего не веривших, не смевших вмешаться в происходящее. Последнее, что Люциан помнил – это своё падение. Цветные осколки, разлетающиеся вокруг и взгляд золотой статуи, что навсегда отпечатался в его памяти. Молодой архон падал, теряя сознание, а разум его захлестнули ужасающие видения. Очнулся он лишь перед самым столкновением с землёй, обернув своё тело ветром, чудом избежав гибели. Но что проку от того, если эта самая гибель неминуемо приближалась с каждой секундой, что он находился в Эдене? Выход был только один – бежать. Тайно проникнуть на один из торговых кораблей и скрываться до самого прибытия в Торговую Лигу. А затем бежать ещё дальше, отплыть к незнакомым берегам, в надежде сгинуть, затеряться вдали от сородичей, покрыв несмываемым пятном позора всю свою семью, очернив имя рода и величие предков. Стать изгоем, трусом, предателем и братоубийцей, обречённым на ненависть и осуждение со стороны собственного народа. Не в силах найти дорогу обратно, и не в силах найти прощения перед лицом своего бога...

6. Мёртвый среди живых. Живой среди мёртвых (17083-17087).
Бегство Люциана закончилось у берегов Мистерийской империи, охваченной на тот момент войной с Марагором. Дальше бежать было некуда. Нежить наступала на империю, одерживая одну победу за другой, и Люциан оказался заперт как в ловушке. Но он, на удивление, не искал дальнейших путей отступления. Известие о вторжении мертвецов он воспринял не меньше чем как знак, посланный свыше самим Люммином. Возможность обрести искупление.

По прошествии недолгого времени Люциан вступил в ряды «Белого Лотоса», отчаянно нуждавшемся на тот момент в пополнении своих рядов. Разумеется, архон понимал, что его бывшие сородичи могут идти по его следу. А потому он никогда и никому не распространялся о своём истинном происхождении, представляясь обыкновенным полукровкой, рождённым в империи, нередко, впрочем, путаясь в показаниях и на ходу выдумывая легенды разной степени достоверности. Внешность свою он и вовсе пытался скрывать при помощи глубоких капюшонов, повязок, обмоток и бинтов, с которыми почти никогда не расставался. И хотя подобная скрытность не вызывала большого доверия, а некоторые очевидные несостыковки в рассказах и вовсе вызывали определённого рода подозрения, «Белому Лотосу» особо не из кого было выбирать в те годы, а Люциан показал себя крайне умелым и ценным бойцом против нежити. А вот лжецом он был определённо не таким умелым, и даже имя своё сменить не догадался. Благо впоследствии у него хватило ума использовать вместо своего имени псевдоним, полученный от сослуживцев за годы совместного истребления нежити. И всё-таки, должно быть, по чистому везению за время войны он так ни разу и не столкнулся ни с кем из сородичей, кто сумел бы его обличить. Хотя надо отметить, что Люциан намеренно не искал с ними встречи. Обладая хорошей концентрацией внимания на действительно важных мелочах, он никогда не терял из виду своё окружение, оставался настороже и своевременно отслеживал что происходит вокруг, каждый раз успевая исчезнуть при малейшей возникновении опасности. Таким образом ему несколько раз приходилось менять отряды, в которых он служил, под тем или иным предлогом. Благо за время войны было относительно легко объяснять подобные ротации, а иной раз отряды распадались и сами по себе, по причине гибели половины и более личного состава. И тем не менее Люциан понимал, что может настать момент, когда ему придётся вновь отправиться в бега. К сожалению или к счастью, подобная участь пока что обходила его стороной.

Вместе с благородными наёмными рыцарями Люциан прошёл через всю военную компанию против Марагора и его нежити, принимал участие в защите Левианских лесов и освобождении Югоса от сил зла. В рядах «Белого Лотоса» молодой архон прошёл через множество жесточайщих сражений с умертвиями, в которых зарекомендовал себя первоклассным воином и магом, умело сочетающем оба этих мастерства на поле боя, и заслужил не одно горделивое прозвище. Но лишь одно пристало к нему особенно крепко - Святой Ветер. Это произошло в разгаре военной кампании, когда силы «Белого Лотоса» защищали Вечный Лес от нескончаемых орд оживших мертвецов. В том бою крупные силы рейнджеров оказались зажаты между враждебными рядами словно в тисках, а им на выручку как раз и был брошен отряд Люциана. Светлые эльфы сражались храбро, но силы были явно неравны. Молодой архон воистину выложился на полную, буквально сметая шквальным ветром и некромантов, и их порождения, серии святых взрывов разражались на передовой один за другим, покуда наёмники из ордена прикрывали отступление светлых эльфов, помогая им нести раненых и умирающих. В тот день не был оставлен никто, ни единого тела не было брошено на поругание силам тьмы, но сам Люциан едва не потерял сознание в разгар боя от чрезмерного перенапряжения собственных сил. Капитан эльфийских рейнджеров, настолько проникнувшись самоотверженностью и мастерством серокрового мистика, что даже лично поблагодарил его за спасение стольких жизней. Сам эльф в том бою получил тяжелейшее увечье, и уже не мог продолжать сражаться за Вечный Лес, но Люциан поклялся ему, что закончит этот бой за него, и не успокоиться, пока порождения зла не будут отброшены прочь с эльфийских земель. И надо отдать ему должное, он приложил все усилия для того, чтобы это обещание стало реальностью. Учитывая то, какой поддержкой заручился Люциан у представителей эльфийской расы, не было ничего удивительного в том, что руководство «Белого Лотоса» за заслуги в войне с нежитью предоставило ему личную комнату именно в той своей резиденции, что была расположена в
Ривилэне. И лошадь.

Однако несмотря на все свои подвиги и самоотверженность, Люциан не обрёл среди своих соратников большого уважения и напротив, заслужил себе дурную репутацию. Всё дело было в том, что несколько раз во время наиболее ожесточённых боёв, Люциан оставался единственным выжившим из целого отряда наёмников. Многие обвиняли его в трусости, якобы он до последнего прятался за чужими спинами, но на самом деле это было не так. Архон мужественно защищал своих товарищей, искренне желая спасти как можно больше невинных жизней, раз за разом рискуя своей собственной. Но этого всегда оказывалось недостаточно. Он не мог спасти всех. Вокруг страшной смертью погибали сотни и тысячи невинных душ, а все усилия защитников были лишь каплей в море бесконечного ужаса лишений и войны.

В конце концов погибли все, кто знал Люциана лично, все, с кем он начинал свою карьеру наёмника, и кто мог за него поручиться. Его контракт подходил к концу, и никто не хотел давать ему шанса на его продление. Никто, кроме капитана Катрин Джестер, умелой, молодой воительницы, которая решила сделать Люциана своим личным магом. Несмотря на свою дурную репутацию и почти что суеверные слухи, которые ходили вокруг него в ордене, Люциан всё ещё оставался достаточно могущественным мистиком воздуха и света, за годы войны получившим большой прикладной опыт в понимании спектральных и некротических сущностей, и с этим нельзя было не считаться. Однако в его новом отряде довольно скоро начали поговаривать о том, что истинная причина его удачного переназначения кроется в том, что их капитан попросту запала на него. Правдивость этих слухов Люциану проверить не довелось, да и не сказать, что он в этом был сильно заинтересован. Всё своё усердие и концентрацию он сосредотачивал на истреблении нежити, которая даже после стольких лет войны до сих пор не была изгнана из земель империи окончательно. Ведь только так он мог обрести искупление.

9. Мирные умения:

10. Боевые способности персонажа:
Персонаж является первоклассным мистиком и боевым магом с солидным опытом применения своих знаний на практике, в реальных боях. Владеет стихией воздуха на очень высоком уровне, а также светом на незначительном. Специализируется на стремительных поединках, умело сочетая магию ветра и смертоносные удары катаной. За счёт своих способностей архона идеально справляется с нежитью и прочими тёмными существами. Кошмарные видения, которые посещают его перед опасными или откровенно самоубийственными миссиями помогают ему смириться с возможной неизбежностью конца, а потому в бою архон бывает поистине бесстрашен и решителен. Что касается физический возможностей, то Люциан не столь уж сильно одарён магически, на уровне типичном для среднего боевого мага, обладает силой и ловкостью чуть выше среднего.

11. Тип распределения опыта:
Руками.

12. Ваше состояние:
Катана. Доспехи. Набор зелий, свитков и кристаллов маны. Комната в резиденции «Белого Лотоса» в Ривилэне. Боевая кобыла.

Анкета игрока

Отредактировано Люциан (2020-03-06 04:07:58)