Лекс.
17089 год. 22 Августа. Утро.
Местоположение неизвестно.

По ту сторону портала оказалась пещера - огромная, бездонная, по краю которой змеилась узкая прорубленная в скале тропа, теряющаяся где-то в сумраке. Скудный свет исходил от скоплений грибов, жавшихся то тут, то там в расщелинах и чуть мерцавших буро-зеленоватыми грязными огоньками. Ульфгар стоял на краю площадки, молча глядя в чернильную бездну, и приземистая фигура была окутана крепким дымом, казавшись ещё меньше под низко нависающими сводами. Пещера ничуть не походила на просторные обжитые залы гномов, это было дикое место, недружелюбное и необработанное - то тут, то там встречались пробные "зарубки", но в сумраке не было ясно, удалось ли найти какие-то ценные руды, а без этого не будет проводиться никаких работ по обустройству, дабы не тратить столь ценное время. Пустота казалась абсолютной и совершенно мертвенной, но вот тихо... тихо не было. Где-то внизу, во мраке, бушевала река, и глухой гул делал неслышным звук шагов, а тонкая водяная пыль микроскопическими самоцветами оседала на одежде, даря ощущение свежести в этом отрезанном от горных ветров и дождей месте. И именно из-за гула водного потока было не разобрать никаких звуков - просто скала вдруг пошевелилась, многотонным весом падая на Каменного Молота. Старик с удивительной прытью отскочил назад, и в месте, где он стоял, брызнуло во все стороны каменное крошево, будто тот стоял не на твёрдой породе, а на тонком льду. В площадке осталась дыра размером с огромный кулак. Из глубины показавшегося булыжника на вторженцев уставились два на удивление живых каменных глаза. Будто сами горы устали от мелких смертных созданий, что вечно беспокоят их покой, досаждают кирками и зубилами и воруют, воруют, воруют... Ведь им всегда мало. Всегда недостаточно богатств и сокровищ. Всегда нужно больше. Кажется, горы устали от этого...

Разумеется, барон начал действовать моментально - ему не нужно было время на обдумывание ситуации и планирование своих действий, всё было уже давно обдумано и спланировано, и наиболее эффективные действия совершались рефлекторно. Мелькнула и исчезла пластинка карты, мелькнув отблеском камня да окутывая чародея благословением, её место занял указующей дланью один из жезлов. Теплота и пламенный путь подстегнули тело, позволяя двигаться быстрее, в темпе, уже ставшем привычным, смещаясь от следующего удара, бывшего очевидным. Ульфгар тоже проворно сместился назад, в ведущий к пещере ход - не было похоже, чтобы старик собирался помогать, небось он просто будет смотреть, надеясь отогреть старые кости на неистовстве Лекса. Хотя... придётся ли ему неистовствовать? Любую глыбу можно уничтожить, если долбить по ней достаточно долго, что не раз доказывали гномы, а в упорстве и способности чародея рано или поздно раздолбать что угодно сомневаться не приходилось, вряд ли эта тварь сможет удивить его. Что может быть неожиданного в куске камня?

Существо оказалось проворнее, чем можно было ожидать от ожившей глыбы, но попасть по стремительно двигающемуся Александру было не так-то просто, какой бы беззащитной не казалась фигурка в широкополых одеяниях халата - обладатель Дара, вступающий в схватку, не укрывшись щитами, всегда считался глупцом, но Лекс мог себе позволить не тратить время на защиту. В конце концов, ему же нужно было побыстрей закончить здесь, чтобы заняться, наконец-то, более важными делами. Всё это сомнительное мероприятие с катакомбами изрядно замедлило и отвлекло, пора было с этим кончать.

Существо подобрало ближайший булыжник размером с большую собаку и метнуло - равномерный гул внизу ямы заглушил свист ветра, хотя скорость была очень высокой, а пространство для манёвра весьма ограничено, но "покров" был создан в том числе для подобных случаев, легко уберегая от атак. Барон огрызнулся копьём из лавы, метя прямо в слишком живые для куска глыбы глаза, не задерживаясь на одном месте и посылая следом новые выстрелы, как эльфийский лучник непрерывно посылает во врага смертоносные стрелы. Ожидаемо, сокрушительное заклинание нанесло удивительно мало урона, хотя камень в местах попадания раскалился, покраснел и местами начал стекать вниз, будто существо рыдало раскалёнными слезами от того, что дети гор никак не могут насытиться, настолько, что привели с собой Пламя, по силам сравнимое с древнейшими вулканами, силам столь же беспощадным ко всем без разбора, какими были фон Дерменты. Нужен был лишь тот, кто укажет направление, цель, где всё должно быть сожжено дотла, ведь иначе Фениксы могли сами выбрать направление для своей ярости, и в этом случае бежать будет некуда.

Но существо не собиралось отступать, оно не обращало внимания на едва пробивающийся сквозь гул воды рёв "копий", обстреливая Лекса камнями, и уклониться от мог лишь от их части, смещаясь так, чтобы добраться до бока ожившей скалы. Земля под ногами вздохнула зыбучим песком, но сапоги помогли не обращать на это внимания и продолжать атаки копьями, медленно раскаляя всё большие области своего противника. Того это всё ещё не особо-то беспокоило, каменюка в какой-то момент швырнула в юркого человека горсть мелких камушков, но на подлёте они превратились в изрядного размера булыжники и "покрову" пришлось сработать на полную - всё бы ничего, но это сбило концентрацию на плазменном заряде, пришлось начинать сначала. Это был, пожалуй, единственный минус идеальной в остальном защиты - до тех пор, пока превращение в элементальную форму не затрагивало голову, можно было вообще не беспокоиться о собственной сохранности и плетении чар, но атаки, направленные на всё тело, всё ещё были проблемой при желании атаковать чем-то по-настоящему мощным и требовавшим длительной подготовки.

Хорошей новостью было то, что новая рука работала отлично - Лексу не приходилось обращать на неё хоть сколько-нибудь особое внимание, сосредоточившись на бое с... с чем? Барон имел дело с каменными элементалями, но это существо было чем-то иным, в этом он был уверен. Чем-то намного более древним и мощным, нежели обычное эфирное низшее создание. Озаритель? Ближе, но всё ещё нет. Барон не был уверен, но то, что по силе это существо превосходит "обычных" озарителей, было однозначным.

Заставить землю отступить - всё равно, что заставить огонь погаснуть. Горы неохотно поддавались упорству, но, всё же, поддавались, если не отступать и действовать решительно. Сражение в ближнем бою с элементалем проходило не совсем так, как барон планировал - покров Сурьи под непрекращающимися атаками постоянно выбрасывал чародея в элементальную форму, позволяя атаковать потоками плазмы лишь в редкие моменты. Щит позволил бы сосредоточиться на каких-то иных атаках, требующих более длительной концентрации, но времени на это Лексу не дали - почему-то Ульфгар не соизволил выделить даже несколько секунд на подготовку. Вредный старик... Сражение затянулось - скала против вулкана, камень против лавы, крепкая порода против жидкого огня. Где-то глубоко внутри они были намного более похожи, чем могло показаться, оттого противостояние это было жёсткое и страшное. Но вулкан оказался сильнее. Сколь сильно не пыталась бы скала сомкнуть жидкое пламя, удержать его, запереть в надёжных стенах и погасить, это было бесполезно. Оболочка, состоящая из жидкой плазмы, топила камень как лёд при каждом ударе, а гигант то ли не мог, то ли не хотел отступить, сдаться, вернуться в бездну, из которой появился, признавая право смертных на это место, что бы оно не скрывало. При каждой возможности, обретая физическое тело, барон отстреливался потоками плазмы, сначала лишив существо рук, чтобы получить возможность атаковать сильнее, а потом завершив дело под всполохи тусклых вспышек, озарявших низко нависший каменный поток и бессильных разогнать мрак в бездне, из которой появился страж.

Мерный гул невидимого водного потока делал происходящее завораживающим и устрашающим - зеленоватый свет тонких грибных шляпок, мешающийся с тёмным почти до фиолетового багровым цветом плазмы, под глухие удары камня о камень, что пробивались сквозь шум перекатывающейся воды. Как выхваченная из неведомого сцена схватки древних божеств, позабытых ныне... Грохот, с которым остатки стража исчезли во мраке, был последним звуком, нарушившим естество пещеры. Мгла поглотила и камень, и звуки, оставив единственным свидетельством случившегося дыру в площадке да стремительно твердеющие подтёки жидкого камня. Подступила ближе, воцаряясь на законном месте, когда вспышки плазмы утихли и перестали подсвечивать стены живым тёплым светом, мягко коснулась живых и затянула лица сумраком, не позволяя разобрать их выражение. Глаза барона тускло горели раскалёнными угольями, а вот белёсый взгляд гномьего мастера было не разглядеть. Каменный Молот стоял на границе прорубленного в пещеру хода, опираясь плечом о стену, невысокий, крепко сбитый, походящий на излишне удачное изваяние, что оказалось здесь по какой-то причуде скульптора. Лишь когда вспыхнул огонёк самокрутки, на пару долгих секунд стал виден пристально глядящий на барона глаз пыльно-стального цвета.

Ульфгар Каменный Молот: - Кто ты? - Глухо спросил старик, не шевелясь, и самокрутка уехала в угол рта. До Лекса невесомым облачком донёсся слабый аромат крепкого табака.

Гном всё так же не шевелился, изредка попыхивая самокруткой, старый и сморщенный в ярком свете светоча, смотрящийся чуждо здесь, в едва обработанном ходе, в своём рабочем фартуке на голый торс да заношенных штанах. Сложно было заподозрить в нём одного из великих гномьих мастеров, могло показаться, что это лишь потерявший былую хватку кузнец, из-под молота которого не вышло ничего, кроме кирок да зубил. Незрячий глаз мало отличался от того, который ещё был способен видеть, но могущий показаться невнимательному собеседнику сонным взгляд выдавал живой и подвижный ум, сосредоточенность и внимательность к мельчайшим деталям, а ещё - грубоватую мудрость кузнечного мастера, который пускай и понимал металл да камни намного лучше живых существ, но всё же прожил и видел достаточно, чтобы подмечать и понимать намного больше, чем могли более молодые да бойкие гномы.

Ульфгар Каменный Молот: - Ты мог отступить и подготовиться к бою, - без тени раскаяния отозвался старик. Самокрутка перекочевала на другую сторону иссохших губ, уткнувшись в забранный в металлический колпачок ус. - Но ты предпочёл броситься в бой сразу, потому что это то, к чему ты привык. То, что ты умеешь. Пока другие просчитывают ходы и выстраивают тактику, ты уже сеешь смерть и разрушения. Дом Феникса... я не слишком знаком с людской аристократией, мне нет до вас дела, но об этом имени я слышал. - Кузнец молча покивал каким-то своим мыслям. Глубоко затянулся, выплюнул окурок да смачно откашлялся. Эхо скакнуло пару раз по стенам, но быстро смялось и потерялось в гуле невидимой реки. - Это был не Озаритель. Ваилдир. Печально, что пришлось уничтожить его, но выхода не было, слишком многие уже погибли тут, а залежи руды слишком богаты, чтобы мы просто отступили. Ему уже никогда не стать Ваилдлордом и не восхищать силой, какая и не снилась Эфилордам... Такая потеря, - седая голова качнулась. Вряд ли Ульфгар настолько сокрушался бы о смерти Лекса, если б вдруг это случилось - или кого-либо из своих соотечественников. - Он был один здесь - другие вряд ли решались приблизиться, из средних он был сильнейшим за последние столетия, что я встречал. Нет нужды лезть вниз, если только ты не хочешь попытаться что-либо там найти.

Молот отлепился, наконец-то, от стены и неспешным шагом никуда не торопящегося гнома подошёл к краю - снова, - остановившись в паре метров от оставшейся на месте удара дыры. Рассмотреть что-либо внизу было невозможно, если только незрячий глаз не обладал возможностью видеть в чернильной мгле.

Ульфгар Каменный Молот: - Ты готов рискнуть всем даже в таком пустяке, как условие старого мастера. - Голос с трудом перекрывал гул реки, но был вполне разборчив. - Ты просто не знаешь, что такое быть осторожным и осмотрительным, полностью полагаясь на свои таланты и опыт, предпочитая решать проблемы с наскоку, действуя быстрее всех остальных. Я знал подобных тебе - вы не знаете колебаний и сомнений, и всегда готовы бросить на игровую доску всё до последней капли. Включая свою жизнь. Я всегда вам завидовал. Не слушай никого,  ang ilun, кроме своего сердца, и не отступай со своего пути. Ты либо пройдёшь его до конца либо сгинешь, пытаясь, иного тебе не суждено. И победа твоя будет так же горька, как поражение. Mothram, что-то я разболтался... Но придётся поторчать здесь ещё немного, пока портал не восстановится. - Закончил он буднично, присев на корточки на краю пропасти, так и не обернувшись.

Говорят же, что старики на исходе лет становятся излишне болтливыми - видимо, это действительно так, хотя Лекс не то, чтобы со многими стариками общался в своей жизни, тем более подолгу. Но, казалось, что болтливое настроение у Молота таки закончилось и более он не будет докучать чародею своими невесть откуда взявшимися мыслями. Чуждый подземельям голос наконец-то стих, даже слабое эхо потерялось, как теряется бусина с разорванных бус в покрытой росинками траве. Свет маленького солнца разгонял мрак и приносил немного жизни в эту каменную пустошь, никогда не знавшей ни тепла лучей Верны, ни жара пламени. Позже сюда придут гномы, они выгрызут каждую крупинку ценных руд и уйдут дальше, бросив распотрошённые и пустые залы, навсегда забыв к ним дорогу, но камень будет помнить. Будет помнить всполохи и безумие, помнить человека, не знавшего даже значения слова "сомнение", человека, сжигавшего всё вокруг себя, даже если он того не желал. Сердца людей, подобных Александру, пылают слишком сильно, чтобы простые люди могли выдержать этот жар, и потому удел их был один, с ним можно было смириться, либо... либо напревать на все законы этого и всех прочих миров, ведь законы писаны для тех, кому не хватает духу выйти за их рамки. А Феникс давно оставил их позади.

Резкий, неприятный слуху голос барона тщетно пытался задержаться во влажном от водяной пыли воздухе пещеры - гул реки сминал и его тоже, пожирал, подменял иллюзиями то ли марша конницы, то ли скрипа несмазанных телег, то ли стонами умирающих, как всегда делает мелкий бурный поток, против воли вынуждая прислушиваться и пытаться понять, кажется то или действительно кто-то приближается, гремя повозкой. Александра боялись и ненавидели - по большей части, ведь людское общество построено на правила и рамках, а аристократическое - ещё и в очень многом на этикете, вежливости, расшаркивании, лести. Изнеженные нынче графы, бароны и маркизы добивались положения, заключая выгодные браки и союзы, и слишком многие забыли, что такое добыть титул кровью. Своей и чужой. Выходцы из северных дикарей, фон Дерменты всегда презирали бездарных лентяев, отказываясь прогибаться и сдерживаться, верные пламени своих сердец и верящие в свою правду. Некоторые умели разглядеть истинную душу и мотивы за внешней резкостью и жестокостью - как смог Кевин Соул, - но большинство видели лишь форму, а не содержание. И ненавидели. И боялись. Вряд ли много людей задумывалось над истинной причиной, почему чародей сломя голову бросался вперёд, наплевав на всех вокруг, на союзников и врагов, принимая такие действия за эгоизм или глупость. Возможно, если бы Лекс объяснился, отношение к нему изменилось бы, но ему было плевать. Почему его должно волновать мнение пешек вокруг?

Гном не перебивал, не оборачивался, продолжая вглядываться в провал чернильный настолько, будто кусок мира просто вырвали и заменили на пустоту космоса. Невозможно было сказать, о чём думает старый мастер, что он слышит и что понимает в речах чародея. Он знал таких, как Лекс, с его слов, и нетрудно было догадаться, что с ними стало. Те, кто бесстрашно мчит вперёд на пламенных крыльях силы часто сгорают в пыль, оставляя после себя лишь розоватые пятна ожогов в жизнях тех, с кем сталкивались. И редко когда эти раны способны полностью зажить - слишком глубоко проникают в память такие люди, зачастую, сами того не желая.

Ульфгар Каменный Молот: - Надеюсь, есть кто-то, кто может напомнить тебе о необходимости передышек, - задумчиво отозвался Молот, потирая мозолистые руки. Пальцы у него были короткие и скрюченные, сложно было представить, как он может заниматься настолько мелкой моторикой, как ювелирные рунические механизмы. Пальцы, кисти, да и руки целиком были покрыты россыпью ожогов и порезов, но, что интересно, волос на них практически не было, должно быть, причина этому была очень простая - огонь. - Легко забыть о том, что тело смертно, а у разума есть пределы, выходить за которые он способен, конечно, но там же способен и сломаться окончательно и бесповоротно, без возможности починки. Будет жаль, если это произойдёт... слишком скоро. - Кажется, Ульфгар не верил, что такой, как Феникс, может дожить до счастливой старости и тихо умереть во сне, но думать о таком мог лишь тот, чья жизнь - каморка кузницы да заваленный инструментами стол. Кто не знает ощущения вскипающей в жилах крови и запаха человеческого пепла. Кто живёт каждый миг и каждый вздох, не задумываясь о том, что будет в следующий.

Ульфгар Каменный Молот: - Не я. Мой дед. - Сварливость ушла из голоса кузнеца, оставив лишь скрежет, как от несмазанной дверной петли. - Очень давно к нему приходила женщина из Дома Феникса, ища знаний о магии Земли. Яркая - так он описывал её. Обжигающе-яркая. - Ульфгар замолчал, какое-то время поглаживая седые усы и не торопясь продолжать. То ли вспоминал, то ли намеренно выдерживал паузу, то ли обдумывал что-то. Вокруг было разбросано множество мелких камушков, казалось, что вполне можно в раздумье покидаться ими в пустоту перед двумя смертными, но Молот не шевелился, будто не желая тревожить мрак. - Как же её звали... человеческие имена плохо запоминаются. Аманита? Анадита? Что-то такое, не помню. Не спрашивай, я ничего не смогу тебе рассказать о ней, дед лишь упоминал о её визите, без каких-либо подробностей. Он отказался ей помочь и она ушла, сказав, естественно, что-то про то, что найдёт кого посговорчивей. Не знаю уж, нашла или как. Она не возвращалась.

Ульфгар Каменный Молот: - Какой крепости, ты о чём? - Ворчливо переспросил он в ответ на бормотание барона.

Отредактировано Нейтральный персонаж (2023-03-01 22:45:39)

Те, кто не прячется за стенами, за спинами товарищей и подчинённых, кто всегда впереди, на острие и даже перед ним, кто не оглядывается назад, смотря лишь вперёд - они часто бывают на волосок от смерти, выживая благодаря своим талантам и поддержке. Лекс же... Лекс же в своей жизни уже однажды шагнул за Грань, там, за Северным Роковым, в землях своих предков, где мороз отчаянно пытался выстудить и погасить древнее пламя Фениксов. Но ему это было не под силу - весь холод Севера не справился с его силой, и даже мерзкое порождение Хаоса, попытавшееся убить барона, и то потерпело поражение. На самом деле, стоило сказать ему спасибо - рывок по ту сторону жизни послужил толчком, что буквально выпихнул чародея на следующий уровень мощи, пробудив дремавшую до тех пор магию, вернее, её часть. Пленение у собственного лже-брата, которое, казалось бы, чуть не стало поражением, тоже послужило закалке разума, это был ещё один кирпичик, сделавший Лекса тем, кем он стал сейчас. Выстрел в пустоту... Ульфгар неуловимым движением встал и обернулся, так быстро, что будто это было не просто движение, а мерцание.

Ульфгар Каменный Молот: - Ты - Феникс. - Внезапно рыкнул старый гном, глядя на чародея с... это была ярость? Кажется, да, но не такая пышущая во все стороны, как у самого Лекса, а концентрированная, будто направленный в нужную точку удар зубила. - Я не знаю историю твоего рода, я не знаю тебя, но то, что я видел, ang ilun - это не то, о чём ты говоришь. Ты выстрел в пустоту? Да, возможно, но не забывай, что смысл всему можешь придать только ты сам. Пустота - лишь окружение. Её можно наполнить, её можно преодолеть, в конце концов, её можно даже спалить. Даже Пустота неспособна уничтожить Феникса. Ничто не способно, кроме его погасшего сердца. Так что, - гном ткнул барона в грудь, прямо напротив сердца - тычок был короткий и сильный, будто пяткой копья ткнули в слои брони. - Не смей дать ему погаснуть. Всегда помни, кто ты, и знай, зачем ты идёшь вперёд. Если забудешь, то оступишься и вернуться на путь уже не сможешь. Тогда действительно можешь стать ничем.

Зло сплюнув, гном отвернулся, шаря по карманам. Кажется, что-то в Лексе его зацепило, хотя, казалось бы, что это могло быть? Просто спалил одного элементаля да немного рассказал, почему он такой, как есть. Впрочем, любая информация воспринимается разумными существами через призму собственного опыта, знаний и ощущений - видимо, что-то всё же нехило так сдвинуло какие-то шестерёнки в его старых несмазанных мозгах.

Ульфгар Каменный Молот: - Точно. - Буркнул гном на рассказ об Аджанитте далеко не так воодушевлённо, как раньше, будто снова был чем-то очень недоволен. Быть может, собственной вспышкой? - Магия Земли у археолога... удобно. - Когда же Лекс заговорил о прошлом, о войне, память о которой была стёрта песками времени, о Севере и великанах, сгинувших в снегах многие сотни лет назад, в единственном зрячем глазе Каменного Молота мелькнуло какое-то новое выражение, когда он бросил взгляд на барона - мелькнуло слишком быстро, чтобы его можно было опознать. Хрипло закашлявшись, гном прошаркал обратно к прорубленному в пещеру ходу. - Талантливый - может быть. Но для такой экспедиции нужны силы, а я слишком стар. Да. Стар и устал, и не привык выходить из мастерской слишком далеко. - Наверняка кузнец лукавил, потому что не далее получаса назад он скакал от удара элементаля, как вполне себе бойкий горный баран, и скорости реакции позавидовали бы многие молодые гномы. - Я подумаю, - бросил он через плечо, принимаясь за открытие портала. Видимо, словоохотливость закончилось, хотя, казалось бы, чего должен желать подобный мастер, как не прикоснуться к забытым открытиям своих предков?