Лес был стар… Чем глубже в чащу, тем тяжелее становился воздух, тем меньше было солнечного света. За пределами нахоженных по окраинам троп начиналось царство вечно клубящихся туманом оврагов и распадков, влажные запахи намекали на присутствие коварных трясин или заболоченных зон. Между стволами деревьев тут и там виделись или мерещились черные тени с мерцающими глазами. Лес был стар. И шептал на забытом большинством смертных языке. Предостерегал… Или угрожал? Или, может быть, просил о помощи?

Обнаружить слабые проблески аур отряду Ивейн удалось почти чудом – те всего мгновение теплились где-то на границе чувствительности, а затем исчезли, будто выйдя из зоны действия чар. Ненадолго, лишь для того, чтобы вновь появиться и уже не пропадать – они приближались, довольно быстро, как для скорости, которую можно развить в лесу, сгруппированные в компактную группу, а затем вдруг рассыпавшиеся цепью, которая сейчас выходила прямо на группу Пика. У людей Валкорион было достаточно времени, чтобы приготовиться…. И одновременно мало.

Четыре силуэта вынырнули из сырого лесного сумрака. Ивейн доводилось и раньше видеть гончих «Своры» - всех этих мальчиков и девочек в алых плащах, которые были будто мишень на спине, кричащая «я из Министерства магии!», и это тоже были гончие, только какие-то странные. Как и все оперативники Министерства, люди (и не только они) с неоднозначными аурами, но в целом, ничем не выделяющиеся в этом плане, почему, собственно, пока что не было никаких поводов для агрессии. Вот экипировка была нетипична – их явно снарядил кто-то, кто подходил к практике, которой вынуждены были заниматься члены Своры, куда практичнее. Да, алый цвет для быстрой идентификации остался, но он был каким-то… Темно-красным, что ли, а по плащам, в который гончие были укутаны, змеились черные пятна и линии, превращающие их в смазанные тени, кочки, обломанные стволы. Снаряжение более практичное и удобное, оружие простое и универсальное… Это были, скорее, охотники, чем загонщики. Но аур было пять. И последняя фигура, наконец, появилась на сцене. Стало ясно, почему члены отряда снаряжены куда лучше обычного.

Появившаяся фигура была довольно высокой, тело прикрывали доспехи, собирающиеся в единый перекрещивающийся друг с другом металлический покров, который нельзя было назвать дешевым – инкрустация камнями и руническое усиление были будто бы специально очевидны. Плащ, который был наброшен поверх защитного снаряжения, ремней и подсумков с ножнами, вообще не поддавался визуальному определению на предмет попыток установить, какого он цвета. Когда сизые клубы мокрого тумана поднимались до ткани, она становилась туманом. Когда опадали – плащ дробился и превращался в смесь теней, ветвей и начавшей терять насыщенность листвы. Укутайся в такую тряпку с головой – и вряд ли кто тебя сможет заметить при помощи обычного зрения… Плащ, сброшенный на сторону, прикрывал лишь левую часть тела, правая… Там, из-под металла брони, вырастал другой металл – металл чего-то, что должно было быть рукой, было ей, но при этом служило явной какой-то другой, куда менее дружелюбной функции. Протез вместо руки – не банальный крюк, не просто какая-то поделка, а, даже при взгляде с дистанции, невероятно сложный механизм. Можно было еще дополнить образ бесцветными, абсолютно седыми волосами, довольно длинными, то ли собранными в хвост, то ли заплетенными в косу, которая исчезала под плащом – но на этом все. Лицо скрывала маска – и её алые линзы смотрели холодно и безучастно. Как статуя, воплощающая само правосудие.

– Отставить. Контроль нашего сектора. – Голосом из-под маски гончих Своры хлестнуло, как кнутом, и они, развернувшись, отступили обратно в лесные тени. И голос этот был вполне знаком Ивейн. К сожалению или к счастью – нужно было еще решить, определиться… А человек поднял свою механическую руку и снял с лица маску, заставив задаться уже другим вопросом – а как много осталось человеческого в нём, в Александре фон Дерменте, в Лексе Делеври? У него всегда был взгляд не из приятных, но это… Изменившийся, неправильный цвет глаз, наполненных явно сейчас магией, источающих тусклое, голодное свечение, и взгляд, он… Да. Такой, наверное, бывает у тех, кто слишком слился со своей стихией, используя её для разрушения, пропитался насквозь эманациями эфира, прикоснулся к чему-то, что не дано для понимания логике и разуму смертных, но устоял… Не расплавился. Изменился, но не сломался. И, тем не менее, утратил что-то важное, какую-то грань человечности, понятную другим смертным. В этих глазах поселилось что-то чужеродное, в глубине алых радужек тлели искорки чужеродного, но при этом совершенно точно злого разума…

– Ивэйн Вай. – Барон повесил маску на пояс, после чего извлек из подсумка портсигар и закурил, щелкнув пальцами у сигареты – возникший огонек был слишком темным, багровым. Между отрядами, на момент их появления, было почтительное расстояние – и мужчина пока еще не счел нужным подойти ближе. – Сколько лет, сколько зим. «Хрустальный Пик», я полагаю? Ваши эмблемы, снаряжение дают возможность сделать подобное предположение. Что вы тут делаете? – Этот вопрос… Он не звучал как «валите, это дело Министерства». В нём действительно был интерес.

– Как меня никто не зовёт «Делеври». Александр фон Дермент, Министр Магии. – Феникс криво (и в куда большей степени горько) усмехнулся, большим пальцем коротко указав на неприметный значок, болтающийся на короткой цепочке, прикрепленной к грудной пластине брони – символ Lex Prioria.

– Хрена себе тебя потаскало.

– Эхо войны… – Уже больше меланхолично отозвался барон, правая рука его, наверняка безотчетно, собралась в кулак, едва слышно звякнув. Да. Война оставила на нём множество следов – его шрамы, его глаза, ставшие голодными дырами в душе, в которой пряталось пленённое безумие, даже его механическая длань была отголоском войны, только другой. Войны, где нет героев, где не чествуют победителей и забывают павших, войны, которой никогда не было для всех, кто в ней не участвовал. 

На мгновение его взгляд стал пустым, провалился будто в давно минувшие события. Но тут же стал прежним, живым, злобным, острым… Заинтересованным. Александр добил сигарету одной длинной затяжкой и тут же взялся за следующую. Слияние или, если выражаться точнее, скрещивание аур он воспринял тоже неожиданно спокойно – можно было ожидать, что духовная сила мага воспротивится подобному вторжению, что скорый на эмоции Лекс намеренно увеличит давление собственной мощи, но, на самом деле, его аура просто осталась стабильной. Не расширилась, но и не отдала своего собственного пространства, если такая трактовка вообще была уместна.

– Рад, что ты не стагнировала, как большинство магов, а продолжала развиваться. – Металлические пальцы щелкнули, высекая у кончика сигареты лиловый огонек-искорку, который выглядел так, словно его было достаточно, чтобы сжечь человека. Феникс коротко затянулся, вытащил сигарету изо рта, зажав ту в руке, выписал в воздухе тлеющим пеплом исчезающий круг. – Отдел спектрологии, значит? Хорошо, обрисую тебе ситуацию с моей точки зрения. Происходящее здесь отлично от нормали, так что, может быть, это как раз твой профиль – у меня только боевые специалисты в группе, в оценке мы... Затрудняемся. – Феникс снова сунул сигарету в зубы и в левой руке его появилась, практически из ниоткуда, небольшая карта, очевидно, прилегающей местности, испещренная множеством мелких значков и пометок, общая суть которых, в общем-то, сводилась к часто повторяющемуся в виде пометки «обследовано» слову.

– И ситуация такая. Несколько дней назад я случайно узнал, что в этом районе пропала пара-тройка охотников – отчеты, как всегда, пришли из такой глухомани, где никто не способен их составить внятным образом, но понятно, что люди были опытными промысловиками, вряд ли их убили дикие звери. Позже пришел еще один доклад о том, что люди поговаривают о странных огнях в лесу. Население тут минимальное, люди суровы, и если уж такие чего-то боятся – дело явно… Не из обычных. Ушло время, чтобы локализовать возможный источник – и вот мы здесь. Понятия не имею, что происходит в этом лесу – но оно растет. Быстро. Обретает власть над реальностью. Нас уже атаковали дважды – сначала волчья стая, затем… Какое-то ожившее дерево, вышедшее из чащи. Я бы, конечно, сказал, что это какой-нибудь молодой энт или призванный спригган, но оно было такое… Искаженное. Неправильное. Будто неумелая копия, слепленная ребенком с картинки из книги. По моим меркам оно было довольно слабым, но обычных людей поделило бы на запчасти без особого труда. Так что теперь мы рыщем по округе в поисках проблемы.