Темнота не спешила расступаться, словно Лии здесь быть не должно было. Она была всего лишь человеком, так что приходилось надеяться лишь на своё обычное зрение - не привыкшее к подземельям и тьме.
Первым делом шаманка заметила, что за ушами что-то крепко обхватило затылок. Потянув руку, она надеялась коснуться пальцев того, кто имел полное право желать ей смерти - утопить в этой бочке раз и навсегда. Но нет, всего лишь ленты, что придерживали странный головной убор - то ли корону, то ли… Кажется, в Мистерийской империи такое называется кокошником. Лия совсем не удивилась, что её волосы были сухими, даже вопроса не возникло, почему. Как будто с того момента, как она тонула в бассейне прошло хотя бы несколько часов. Всё было закономерно.
Шаманка выдохнула и попыталась выбраться из бочки, но поняла, что бёдра словно стали шире, либо бочка такая узкая, что выбраться со всеми подъюбниками… Подъюбниками? Кажется, на ней было платье. И какие могли быть сомнения? Это она, Лия Лелетея из Мистерийской империи. И сейчас она в подвале трактира, где…

Внизу было темно. Высокие сводчатые каменные потолки дворца - слишком тёмные и толстые, чтобы было слышно хоть что-то вдали. Из слуховых окон где-то высоко-высоко над самым потолком проникал слабый лунный свет. Он отбрасывал тени решёток, создавая иллюзию темниц, придавая и без того зловещему месту какую-то могильную тишину.
Где-то у колонны, что держала свод, в канделябре зажглась свеча. Или она всегда здесь горела? Лия могла различить тихие мышиные перешептывания, слабый силуэт бочек с соленьями, здесь же хранились мешки, кажется, с картофелем и прочими овощами, тыквы были разбросаны просто так, как попало. Но что не могло привлечь внимания шаманки - так это маленькие стеклянные витрины, которые, казалось бы, сделаны были из хрусталя. А внутри них были огромные пряничные человечки!
Девушка почувствовала, как во рту скапливается слюна. Вкусные, маленькие… Дальше взгляд не мог выхватить ничего, всё утопало во тьме, но оно было и не нужно - Лелетея хотела именно их - почувствовать вкус пряников, откусить каждое ушко маленького человечка и смаковать!

Отредактировано Лия (2024-01-07 23:09:01)

Уперевшись руками о края бочки, шаманка изо всех сил опёрлась ладонями, переместив вес тела на них, сама же подтянула ноги, стараясь вытянуть себя из этой неловкой ситуации. Как один барон вытянул себя за волосы, так Лия чем хуже? Правда, не тем же методом, но тоже ничего! Позади из бочки послышался всплеск.
Только коснувшись босыми стумными холодной земли, шаманка почувствовала, словно пол был усеян то ли битым стеклом, то ли острыми ножами, что лежали лезвием наверх. От осознания боли девушка закричала, но вместо взвизга с её губ сорвался рык, полный ужаса и злости. Лия широко раскрыла глаза и закрыла рот правой рукой, левой же опёрлась на бочку, чтобы меньше касаться ногами земли.
“Нет… Нет! Это была не я!” - настолько сильный гнев не был привычен лесной ведьме. Но долго ли она могла обманывать саму себя?
Браслет на ноге сильно впился в кожу. Он каждую секунду словно впивался всё сильнее, сжимаясь медленно, но уверенно.
Послышался запах - сладкий пряный запах. Имбирное печенье! И создалось ощущение, что нет на свете ничего важнее этого - манящих сладостей. Лия опустила руку в карман и нащупала гостинцы, завязанные в платки: рахат-лукум, козинаки. “Ведь можно было бы поменяться! Никто же не заметит, что одного человечка не хватает, если на его место положить настоящие восточные сладости, верно?”
С этими мыслями Восточный Цветок уверенно направилась в сторону витрин. Сделав один шаг, Лия вскрикнула, выгнула спину дугой и села на корточки, только усилив свою боль, переместив весь свой вес на пятки. Всё вокруг расплывалось из-за слёз, что готовы были устроить забег по щекам, но терпеливо дожидались сигнала в виде моргания.  Путь был долгим, поэтому шаманка, словно новорожденная лань, несмело стоя на ногах, отправилась к манящим сладостям, опираясь на стену и бочки - только бы поменьше касаться пола!

Добравшись до первой витрины, она положила ладонь на холодное стекло и наклонила голову, внимательно рассматривая разрисованное лицо человечка. Это был крем? Глазурь? Мёд? Его глаза были закрыты, он казался таким умиротворённым, таким… Вкусным. С неприятным шумом рука проскользила по крышке, открывая её. Вот он, самый дивный, самый сладкий аромат на свете. Слышался запах пряностей, чего-то сладкого и теплоты. Никто и не заметит, если у человека пропадёт рука, верно? Лелетея аккуратно выложила из кармана свёртки, в которых, помимо восточных сладостей, оказались леденцы и пирожки с вареньем, она осторожно отломала руку маленькому человечку и с великим наслаждением, прикрыв глаза от удовольствия, сделала первый укус. Из разлома полился тёплый шоколад.
Блаженство!

Отредактировано Лия (2024-01-02 23:49:53)

Слабый, очень слабый голос донёсся откуда-то. Откуда? Девушка не замечала ничего вокруг, пока не услышала голос. Её голос:
- Божечки-кошечки, оставь в покое его! - излишне громкий. Она слышала нотки возмущения и страха в голосе “Лии”. Это она сказала.
Её взгляд был направлен на мраморное лицо, частично закрывшие нечесаные растрепанные волосы. Глаза и рот были закрыты, грудь не вздымалась от мерного дыхания, сердце не билось. На его груди лежала горсть сладостей.Чёрные ткани с разными благоухающими травами не могли скрыть отсутствие кисти. Дальше Лия не могла смотреть на бездыханное тело. Она согнулась и, схватившись за край хрустального гробика как за точку опоры, опустошила содержимое желудка.  На глазах появились слёзы, но, стоило их смахнуть, на месте ребёнка уже лежал пряничный человечек.
- Что проис… - дрожащим голосом спросила Лия, вытирая ладонью губы, но ноги её не держали.
Хоть глаза у шаманки от ужаса были широко раскрыты, она не видела происходящего. Не хотела видеть. Но этого уже не забыть - эти дети, лежавшие в гробах. Они не должны тут быть, её не должно тут быть! Но она тут. Там, где ей место. И что она только что с таким наслаждением ела? Слёзы подступили к глазам, а рука затряслась.
Чтобы не упасть в лужу рвоты, она инстинктивно сделала пару нетвердых шагов вперёд. Сколько здесь было гробов? Два, три, пять семь. Семь маленьких витрин, от которых исходил сладкий запах печенья и трав. Лия тяжело дышала, она ничего не могла услышать, кроме стука собственного сердца. Нужно идти вперёд, ещё шаг и…
Вспышка света озарила комнату. Новая свеча зажглась чуть дальше, разгоняя мрак ещё сильнее. Сначала был силуэт - женский, в платье. Постепенно начали появляться детали: Лия видела её руку - она лежала вдоль тела и казалась такой худой, что можно было обхватить запястье двумя пальцами. Большие обручи-браслеты могли бы слететь с руки, если бы она сделала хоть один жест, украшения со звоном бы упали на пол. Но она не делала. Незнакомка застыла, словно уснула, держа в руках большой белый цветок. С усилием Лия, опираясь руками на гробы с отвратительно вкусным содержимым, брела всё ближе к женщине как к спасительнице.
- Помогите… помогите мне, - как в бреду шептала Лия, продолжая тянуться к ней.
Она откинула хрустальную крышку. Волнистые белые волосы были расчёсаны, в кудри аккуратно вплели засохшие цветы. Глаза были закрыты, но изгиб бровей, небольшой нос с веснушками, тонкая шея… Лия подошла к хрустальному гробу, так и не поняв, кто перед ней. А сейчас… А сейчас было уже поздно. Девушка смотрела на собственный труп, который хоронили по правилам империи. Нет, не так. Который хоронили не по правилам Шедима. Сжав правую руку в кулак, Лия издала пронзительный визг, который очень быстро перешёл на хрип. Если настоящая Лия мертва, то кто сейчас её оплакивает?
Это была не она или она? Слышался шум волн, Лию укачивало. Она хотела убрать непослушный локон с застывшего бледного лица, но заметила небольшое шевеление. Бледный маленькие личинки. Их было много, слишком много. Не помня себя, хриплым голосом девушка закричала “Прочь!”

Отредактировано Лия (2024-01-02 23:59:09)

Медленно, очень медленно девушка шла, пятясь. Ужасная боль заставляла кряхтеть при каждом шаге от ужасной боли. Шаг за шагом она отходила, пока не расшибло ногой что-то скользкое. Тыква? Отвратительные сочные внутренности вперемешку с крупными семечками заглотили ноги по самые игры, словно беззубый монстр.
Личинки всё продолжали приближаться, но, кажется, они зашевелились активнее. Нужно было сделать взмах, один только взмах рукой, волна вырвется дугой и смоет всех насекомых. Так всегда было. Лесная ведьма, удерживая опору на одной руке, другой сделала отталкивающий от себя жест раскрытой ладонью, но вода не появилась.
“Магия отказалась от меня”
- Как и ты, - слышала Лия голос. Мужской. Бархатный голос, что переплетался и чем-то потусторонним. Рычащим, животным, но не живым. - От себя самой.
Хрустальная крышка рухнула на каменный пол с громким всплеском. Сотни мельчайших острых осколков волной прошлись по ногам. Они бросали блики от света свечей, акцентируя и без того повышенное внимание на тех, кто полз к ней.
- НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ, - это было отчаяние, но Лия услышала лишь неприкрытую злость, ненависть. Отвращение.
Она кинулась бежать. Ковылять, но подальше отсюда. Бочка, из которой ведьма выбралась, казалась ей теперь спасением. Почему они тянулись к ней? Лия слышала, как хрипы вырывались из её груди, как звонко звучала правая нога - деревянно, словно на ногах были колодки, а за спиной пищание личинок. Почему они так странно звучали? Но какая разница, если из-за этого звука она слышала, где они.
Схватившись за края бочки, Лия замешкалась всего на секунду, но звуки разом смолкли. Кажется, всё вокруг перестало существовать.
- ТРАХ-ТИБИДОХ-ТИБИДОХ! - послышался раскат грома.
Но Лия не обращала внимание. Она смотрела на водную гладь, как о её сухой коже пошла рябь, вызванная неумолимым ходом времени. Нос изогнулся стал крючковатым Узкие щёлочки уставших слезившихся покрасневших глаз. Старуха с растрёпанными седыми волосами, что и трогать было неприятно, до того локоны были сухими. На носу была огромная бородавка. Лия, не веря своим глазам, потянулась руками к лицу, желая ощупать. Но кожа была словно восковой маской, отражение правильно передавало внешность.
“Нет… Это Я?”
В бессильной ярости кулаком она ударила по воде, разбрызгивая её в разные стороны. Не на кого было обижаться за то, что неминуемо стало бы однажды заметно. Она - старая дева, без мужа, без семьи. Уже увядающая женщина, что всю свою молодость избегала окружающих.
Высохшая рука с кожей, покрывшейся старческими пятнами, поднялась и зависла в воздухе, словно тело готовилось к чему-то. Ведьма прислушалась. Из бочки, прямо изнутри раздались глухие ноты. Начала две, словно это была лишь подготовка, на которую тело с готовностью отозвалось. Мелодия стала чуть громче.