Если у Аль Фалаха и бывали когда то настолько близкие люди, что знали бы его привычки, распорядок дня, всевозможные мелояи обыденной жизни, которые и состовляют основную долю настоящей личности яеловека, то могли бы говорить, что его имя - это олицетворение его Кредо. Заря просыпался с первой зарёй, предпочитая свежесть утра палящему дневному зною, его мозг работал чище, яснее, утренняя молитва, туалет, зарядка, завтрак... И тем удивительнее было бы затастать Аль Фалаха спящим, когда уже солнце высоко в зените.
Это пробуждение выдавалось явно не из лучших. Пожалуй, даже худшее за всю жизнь мрачнокрова - даже в бытность рабом, когда мальчишкой приходилось вставать еще до восхода цхаживать за верблюдами или подготовливать кузню к работе, не было так тяжело, как сейчас. Голова гудела, суставы чудовищно ныли, будто он сутки на пролет тягал ведра с колодца с другого края деревни, тело отчего то было липким, во рту пересохло как в самом сердце Нуара, а веки все никак не желали размыкаться, будто склееные раствором. Издавая протяжные стоны, гремя разбросанными вокруг бутылками, мужчина кое как поднялся, держась одной рукой за голову, а другой тщетно пытаясь найти опору в воздухе. Наконец, осилив подъём, он вытянулся и резко разлепил глаза, тут же оглашаясь тревожным криком - мириады искр, целый калейдоском ярких цветов солнца, отраженных от разноцветия бутылок ударил о воспаленный мозг чрез измученные глаза, едва ли не вызвав сердечный приступ.
- Инносовы конюшни, проклятое пламя безродных девок, трижды оскверненное лоно верблюда... - на чистом ашрэфи раздалась череда труднопереводимых ругательств стоящего в гордом одиночестве мужчины средь освещенной комнаты, заваленноц всевозможным тряпьем. Оглядев себя, Заря не без иронии обнаружил себя абсолютно голым, а еще ощутил непреодолимую тягу посетить отхожее место.
Постепенно звуки внешнего мира стали пробиваться в воспаленное сознание щедимца, за одной из дверью, где плескалась вода, явно кто то был, в другой не было никого. Внешний дизайн дверей, да и комнаты, подсказало Заре что он все еще где то не в родной стране, а мозг заботливо и как то неловко подкинул обрывки воспоминаний - битва в каньоне, какая то война, тяжелая победа, бурное празднество. Очень бурное, и вот его детали как раз таки ускользали сильнее всего - будто стыдливо прячась по краям сознания... Стянув с крючка кушак, мужчина обмотал им свой таз, прикрыв срам и на шатающихся ногах резко распахнул ту дверь, откуда не было ни звука, другой рукой придерживая чуть пониже живота, дабы не допустить трагедии, а мыслями все более и более сосредотачиваясь на фундаментальной задаче не допустить трагедии и позора. Победителям не пристало опсикаться, как маленьким мальчикам-пьянчушкам, так что вперед всего стояла главная задача - найти уборную. Либо что то, что могло бы сойти за нее.

Гном мирно спал. Перед ним были горы. Было очень холодно.

Ushallin, thar irz angzak? Shon ishem thar moshnun!

Звуки ледяного ветра заполнили его разум, будто он слышал шепот древних духов, зовущих его на встречу с неизведанным. Феррус стоял перед огромной стеной льда, которая преграждала путь к таинственным вершинам.

Внезапно лед быстро начал трескаться и разваливаться, открывая путь. Но за ним был дух, который ударил его в бок ладонью после чего он резко проснулся.

"Oh, kostom ur thar ucat! Mor irz thar irz akith, kel ur golast. Ushil irz arash, ucat izth rak menir! Mor menir ziluz anir in zelur. Rath koshosh, thar orash menir koshtur ucat. Ezost menir ur, thar thar izshar izkel ucat on eddaz! Kostom thar nirthar, koshosh in mor menir. Ucat menir, thar thar ushil izkel! Kostom ir menir in mugshith! Ezost in nekol, thar irz anir menir, koshtur!" — после чего гном вырос в размерах и кровать треснула под ним. Помело он отбросил и встав с кровати пошёл оттолкнул дверь.

"Thar tithleth! Ezost irz menir, thar kostom golast in mor! Kas, thar azin! Mor irz suthmenir, izkel! Silthok!" — накрчиал гном на женщину. Вытащив ленту и сунув её ей в руку. 

После чего побрёл в ближашее место где бы смог умыться. Отащив в сторону мужика на дороге, он вошел и начал умываться. Тут как раз кто-то и воду подготовил. Как раз теплая. Вытаскивая цветочки и умываясь, гном начал избавлятся от усталости и рассудок стал яснее. Вместе с этим он заметил, что на под водой лежит девушка в рубашке которая закрывает всё её тело. Видимо давно лежит, раз ничего не делает. Если давно лежит, значит мертвая, поэтому гном схватил её и вытащил, а после потащил её внутрь с криками.

"Thar irz na in arel! Thar thar ucat na, izkel! Rath shorast in zoden, thar kostom shorir! Na thar izth menir arash! Kostom thar irmenir, arel izth zir!"

Отредактировано Феррус (2024-08-20 15:47:02)

Сознание и бытие в очередной раз зеркалилось - бардак в голове, бардак в доме, что здесь вообще происходит?! За дверью оказалась вовсе не уборная, а ребенок и воинственная дестинийская... Как же слово на общем? Баба, да, совершенно точное определение, яростным шквалом, сравнимом с самыми жестокими песчаными бурями обрушившейся на Аль Фалаха хлесткими ударами какой-то тряпки, в текущем состоянии мрачнокрова которая могла сравниться с кнутом надзирателя. Беззащитный перед такой яростью и напор, Заря одну рукой продолжая прикрывать срам, другой попытался прикрыть торс, но, кажется, делал лишь хуже. И почему кожа так горит?!
А здесь ещё и коза какая-то нарисовалась, нападения вдруг прекратились. Хотя, почему вдруг? Заря просто закрыл дверь и отпрянул от неё, сокрушенный таким неожиданным нападением. Даже мысли об утреннем туалете ушли куда-то на второй план - тут же обнаружился и архон, и какой-то гном с мокрой девицей. Девица мокрая, и, как будто бы обнаженная, но приглядевшись, жаркое сердце шедимца чуть успокоилась - это была длинная до пола рубаха. Вполне, к слову, обычная для мистерийцев одежда, приспособленная под более прохладный и влажный климат центральной части материка.
Но это лирическое отступление есть ни что иное, как попытка разума Аль Фалаха спасти остатки адекватности от неадекватности происходящего. Девушка кричала, звоня на помощь, извиваясь в руках маленького великана - очевидно, гнома, очевидно, совершенно незнакомого Заре. Или же нет? Вот лежащего на полу Траста мрачнокров вспомнил сразу - тут, пожалуй, и думать не приходилось почему. Слишком уж противоречив и неожиданным оказался их союз, и победа, добытая общий трудом, настолько сильная связь разрывала всякое похмельное наваждение. А гном? А ребенок с бабой, и эта мокрая девица? И, в конце концов, что за коза?!

Воспоминая было похоже на мутную вспышку, на разницу на между до и после моргания, оно просто возникло, всплыло из мутной жижи того, что сейчас, наверное, являлось мозгом Зари. Потихоньку, помаленьку последовательность событий восстанавливалась, но кажется была ещё слишком далека от завершения.
- Эй, не обижай её! - Аль Фалах вдруг насупил брови, и шагнул к гному с девицей, с вполне конкретным желанием помочь попавшей в беду несчастной. Казалось, конфликта не избежать, но наперекор любым вашим мыслям, Заря схватил козу и потянул её прочь от гнома, да вот только та явно не успела насытить свой желудок волосяно-травянистым покровом лица гнома, вцепившись в бороду. Именно в этот момент его глаза столкнулись с перепуганным, похмельным взглядом девушки, отчего в голове начало пробиваться новое воспоминание, но гораздо более глубокое и важное, вот только у козы были свои взгляды. Она яростно, резко и беспринципно лязгнула Зарю в живот, да так, что тот стрелой отлетел к стенке, обхватив живот и скатившись на пол с глухим, протяжным стоном.